Емцетред

Анон · 2015-10-19 01:03:11

А не создать ли нам свой Емцетред, аноны? Любите ли вы Таню Гроттер так, как любил ее Ванька Пуппер, Ург, Пинайлошадкин? Скучаете ли вы по веселой ведьме Улите и тянет ли вас блевать от бешеной овуляшки, в которую она превратилась? Жалели ли вы Арея и мечтали ли о его переходе на светлую сторону? Читали ли вы ШНыр и поняли ли хоть что-нибудь в этой пинакотеке ебанавтов?
Давайте поговорим про Дмитрия Емца и его произведения. Анон очень старый фанат, любивший его когда-то за легкость и юмор и до сих пор читающий сквозь фейспалм современные высеры. Я верю, что я такой не один.

Рисовалка: http://doodle.multator.ru/thread/emets
Чат: https://join.skype.com/eZyn1OrYsGcc

Чтения
Гуголдок: https://docs.google.com/document/d/1DT0 … sp=sharing

▼Таня Гроттер⬍

▼Мефодий Буслаев⬍

▼ШНыр (Школа Ныряльщиков)⬍

▼Разное⬍

▼Арты и обложки⬍

▼Косплей⬍

Отредактировано (2017-03-09 06:33:52)

Анон · 2016-12-07 11:53:08

Анон пишет:

Следуя тому необъяснимому порыву, который заставляет всякую девушку осознанно или неосознанно заглядывать в зеркало, даже когда она просто проходит мимо, она отвернула брезент и посмотрела в стекло.

Емец реально верит, что девушки вечно следуют каким-то необъяснимым порывам? Почему нельзя было написать, что Тане просто захотелось рассмотреть получше, как она выглядит? У нее амнезия, вообще-то, в воде себя разглядывать все-таки не очень удобно, а тут большое зеркало.

Анон · 2016-12-07 16:24:14

Анон пишет:

Честно говоря, я начинаю скучать по Шныру. Он меня почему-то меньше бесит, чем ТГ.

Анон, ты можешь разве что скинуться мне на скоро выходящего 8-го шныра :lol: Всё вышедшее я уже зачла.
Добью ТГ-12 сегодня, что ли...

▼краткое содержание⬍

▼ Глава нетринадцатая Десятый игрок сборной вечности, часть первая⬍

Замечу, что аллергия на 13-ую главу у Емца прорывалась всего пару раз.

Шум толпы был заглушен треском пылесоса. С центра поля, с островка безопасности, резко стартовал Ягун. Он взвился под купол и повис на своей безумно громкой машине, с которой для увеличения мощности был снят глушитель. Обычно Ягун комментировал с трибун, однако на этот раз получил у академика разрешение находиться на поле. Правда, Сарданапал запретил ему даже близко подлетать к мячу. В конце концов, в состав сборной мира Ягун включен не был.

Зрители будут просто ОХУЕННО благодарны за то, что будут слышать в основном треск пылесоса.

– Театр полон! Ложи блещут! Пушкин уже умер, и можно безопасно тырить у него фразы! С вами знаменитый Баб-Ягун! Тишина, господа, тишина! Я, как курица, стесняюсь нестись… в смысле нести чушь, в таком людном и шумном обществе!.. О, вот и долгожданная тишина! Десять тысяч глаз… э-э… пардон, забыл умножить!.. двадцать тысяч глаз… тьфу… десять тысяч пар глаз устремлены на поле, где никто пока не появился, кроме моей скромной персоны и парочки никому не нужных арбитров, которых все равно сожрут в первые же двадцать минут матча… Э-э, не надо так смотреть на меня! У меня не черный рот! Просто я знаю, как это обычно бывает. Статистика, друзья мои, великая наука! Недаром враг рода человеческого выдумал ее где-то после пьянства, но перед гильотиной!

20.000? Маловат стадиончик-то. Или это на всех магов мира сразу рассчитано? И враг рода - это Кводнон, получается? Но он никак не мог выдумать гильотину.

Ягун развернул пылесос и медленно полетел вдоль защиты драконбольного поля.
– Подумать только! Лечу и млею! На гостевой трибуне собралась вся знать! Все шишки мировой магии висят на одной елке! Жмутся на одной скамеечке, как наказанные детки в садике! Маг Тиштря с тремя любимыми женами и одной нелюбимой. Эту взяли за компанию, чтобы она не изрезала дома ковры ножницами! Смотри, Тиштря, сыпанет она тебе когда-нибудь яду в кофе, когда ты попросишь еще одну ложечку сахара! Бессмертник Кощеев – любитель молоденьких Василис и выдержанного вина. Причем вино он с каждым годом ценит все больше, а василисков (хи-хи!) – все меньше… Спокойно, Бессмертник, не пунцовейте носиком! Я же клоун, а на клоуна грех сердиться!
А вот и Веня Вий, или как его иногда дразнят: Дядя-открой-глазки. Мое почтение! Рядом Грызиана Припятская – роковая дама с экрана зудильника. А вот и Графин Калиостров! Хотя какой там графин! Рюмашка, не больше! Примазавшаяся к знати пузатая мелочь, которую держат, чтобы было кому бегать за водкой! Элита, она ж не может послать кого попало! Ей нужны шестерки, которые выглядят как тузы!

Переломал бы Ягуну кто-нибудь кости за его язык... Он же сейчас на мафиози вроде наезжает.

Веня Вий ухмыльнулся. Он умел ценить меткие сравнения. Калиостров побагровел.
– Язву тебе в желудок! Фурункул на язык! – сквозь зубы произнес он.
Жилетка против сглазов, надетая на играющего комментатора любящей бабулей, выдержала удар. А в следующую секунду сам Калиостров слетел со скамьи.
– Хочу предупредить уважаемых посетителей цирка: сегодня пистолет клоуна заряжен боевыми патронами! Держите детей на коленях и не разрешайте им выбегать на арену! Проще говоря: у меня жилетка с самонаведением! Засекает источник сглаза и возвращает анонимное письмо по обратному адресу! Полезная штукенция! Бабуся целый месяц вплетала в нее талисманы! – пояснил Ягун, самодовольно похлопав себя по груди.

Талисманы? Ну тогда жилетка, если упадёт хоть один, вроде или перестанет работать вообще, или будет атаковать хозяина.

Он вздыбил трубу и спикировал туда, где из раздевалки на поле уже вылетали игроки.
– Сейчас без двадцати одиннадцать! Ровно в одиннадцать здесь, где вы имеете сомнительное счастье созерцать меня, материализуется сборная вечности! Ее противник – сборная мира уже здесь. Не думаю, что нужно кого-то представлять, но все же я это сделаю! Традиция есть традиция! Итак, игроки сборной мира!
Номер первый – Рамапапа. Вы можете узнать его по добрым глазам. Если вы не способны отличить добрые глаза от злых на расстоянии трехсот метров – это ваши проблемы. Вам, обделенным бедолагам, другая подсказка: у Рамапапы – орлиные лапы. Ой, да я же поэт! Двадцать лет прожил на свете и не подозревал о своем даре! Теперь держитесь: испишу все стены Тибидохса своими гениальными стихами, и пусть подлые завистники утопятся в пруду. Но вернемся к Рамапапе, одинокому холостяку, у которого нету Рамамамы. Да-да, перед вами гандхарв – спортсмен и музыкант. Разумеется, такое распыление таланта грешит дилетантизмом – ну да что с этим поделаешь? Возможно, с точки зрения человеческой эстетики его ноги несколько необычны, зато если этими коготками кого схватить – мало не покажется. И много не покажется. Вообще ничего не покажется.
Гандхарв мельком посмотрел на свои когти.
– Рамапапа – гений спонтанных атак! – продолжал Ягун. – Еще можно упомянуть, что он хорошо держится в воздухе, но это будет уже масло масляное. Это все равно что сказать про бегуна, что он резво переставляет ножки. Вообще-то гандхарвы живут в воздухе. На земле им и делать особо нечего. Разве что глотнуть чуток водицы и поймать какую-нибудь вегетарианскую лань, потому что мяса, по утверждению самих гандхарвов, они не едят. Ну не едят и не едят. Поверим им на слово! Я тоже, по официальной версии, не ем после шести часов вечера!

:wall: Я начинаю понимать мучения тех, кто зачитывал комментарии Ягуна. Верните Ли Джордана!

– Что-то сегодня Ягун много болтает! – с неудовольствием сказала Медузия, обращаясь к Великой Зуби.
Зуби сдула со лба прямую, как у пони, челку и поправила очки. Увеличенные толстыми стеклами, глаза ее казались выпуклыми.
– А когда он болтает мало? Ягге как-то говорила, что он разговаривает даже во сне, – заметила Зуби.
– Я имею в виду, что сегодня он много болтает сам про себя. Для комментатора это непростительно.
– Мне кажется, он исправится, – сказала Великая Зуби и не ошиблась.

Даже Медузия это заметила... Может, какой-нибудь сглаз поинтереснее и понаправленее?

Ягун действительно сменил пластинку.
– А вот и номер второй! Бесподобный метлоносец Гурий Пуппер! – с интонацией балаганного зазывалы завопил Ягун. – Кто не узнал Пуппера – подсказываю: он стоит рядом со слабоумной девочкой в синем капюшоне!
Десять тысяч зрителей с интересом стали искать глазами девочку в капюшоне. Дав им поискать получше, а некоторым и найти, играющий комментатор схватился за голову.
– Ой, извините, обознался! Позор на мою седую голову и новые подтяжки! Мне подсказывают, что это не девочка, а знаменитый английский тренер – Максимилианус Португессе! Аплодисменты, господа! Если кто-то скажет, что Пуппер прилетел сюда за Таней, я приведу верблюда, чтобы тот плюнул негодяю в лицо! Пуппер прилетел сюда за славой!
Гурий Пуппер боком сел на метлу, чем дал Ягуну возможность брякнуть: «Дамское седло пристегнуть забыли!», и описал традиционный круг приветствия. Фаны встретили англичанина радостными воплями.

Что Пуппер-то Ягуну сделал?! "Прилетел за славой", "Дамское седло"... Ли Джордан хоть и проезжался по слизеринцам, но не так же!

– Впервые на арене цирка Гурий Пуппер! Его таланты общеизвестны: любит нашу Таньку и хорошо летает на средствах санитарии и гигиены, или как там называется метла по-научному? – продолжал Ягун.
Таня поморщилась.
– Ягун! Ты хоть сам понимаешь, какую чушь несешь? – крикнула она.
– Нет. А разве это обязательно? – удивился Ягун.
– Но должен же быть смысл!
– Тем, кому смысл что-то должен, он прощает.

И это он тоже сказал в микрофон...

Где заканчиваюсь я, там начинается он… Но хватит о Пуппере!.. Номер три – Маланья Нефертити! Полузащита, защита, нападение! Воспитана в катакомбах египетскими жрецами! Дорогие мамы, если планируете поездку в Египет, не оставляйте детей в туристических автобусах – иначе лет через пятнадцать будете сильно удивлены! Не правда ли, Маланья прекрасна? Эти руки, этот профиль, эти темные волосы, этот задумчивый роковой взгляд! Кто думает иначе, пусть пойдет и повесится!.. Эй, почему так много народу повскакивало со своих мест? В очередь, друзья мои! В парке не так много деревьев!
– По-моему, твой Ягун влюбился! – сказала Верка Попугаева, обращаясь к Лотковой.
Однако Катя не собиралась впадать в панику.
– Это он меня дразнит. И вообще, такую, как Маланья, такое трепло, как мой Ягун, заинтересует только в бальзамированном виде. На худой конец, в мумифицированном.
Попугаева с досадой отвернула свой приплюснутый дверью нос. На этот раз ей не удалось никого поссорить. Перспективная тема для сплетен была утрачена на старте.

:facepalm:

– Номер четыре – Умрюк-паша. Бабай. Если вам некем пугать маленьких детей – вот вам прекрасный персонаж. Руки волосатые и длинные. Лицо… хотя чего я вам лицо описывать буду? Медведя видели? Гориллу видели? А теперь вообразите нечто среднее и дополните картину милыми глазками людоеда. В драконбол Умрюк-паша играет превосходно. Спортсмен агрессивный, напористый, но вместе с тем не прямолинейный, гибкий, умный! В общем, как я в молодости! Удачи тебе, сынок! – сказал Ягун, подпустив в голос некое количество слез.
Умрюк-паша, который был старше Ягунчика ровно на три тысячи лет, посмотрел на играющего комментатора не самым благодарным взглядом. Примерно так смотрит каннибал на толстого румяного натуралиста, которому вздумалось прогуляться по джунглям с сачком для бабочек.

Вопрос, как Ягун дожил до своих лет, продолжает меня волновать.

– Номер пятый – Эразм Дрейфус. Если я еще раз назову его Маразм Дрейфус или Маразм Дрейфит или как-нибудь еще, можете утопить меня в варенье, заобнимать толпой красоток или забросать золотыми слитками. Я приму смерть с радостью. Эразм летает на чудесном тазике! Между прочим, бронированном! По слухам, его таз выдержит даже пулеметную очередь! Я не пробовал, но если среди зрителей есть любители экспериментов – не стесняйтесь!.. Эразм Дрейфус – прекрасный игрок-профессионал, знающий истинную биржевую цену каждому из мячей. По бороде – это патриарх. По уму… ну, скажем, буриданов осел. Лишь со стороны он похож на гнома, решившего впервые за сто лет искупаться в тазике и застигнутого за этим сомнительным занятием. Итак, Эразм Дрейфус, восьмой муж Белоснежки!
Эразм Дрейфус от гнева дважды провернулся на месте и атаковал Ягуна со скоростью пушечного ядра. Отточенные края его таза рассекали воздух, как самурайский клинок. Не успей летающий комментатор экстренно набрать высоту, он очутился бы в магпункте. Арбитры на полосатых пылесосах догнали Дрейфуса и, по-дружески взяв его под локти, что-то утешающе забормотали.

Арбитров быстро съедают, а потом тормозить Эразма(прямо как дед Дарвина!) никто не будет :cool:

– Интересно, о чем они беседуют? Наверное, о том, что на дураков не обижаются, на психов не кидаются, с дистрофиками не толкаются, с ослами не лягаются, на болтунов не плюются, с даунами не спорят и все такое? – предположил Ягун, вытирая со лба пот. – Уф! Ну я прямо даже испугался! На волоске от смерти, в секунде от некролога!.. Все-таки хорошая штука эти волосы домовых!.. Дайте мне, бедному, отдышаться!.. Нет, вы видели? Меня хотел прикончить космический пришелец на суповой тарелке!.. Бабуся, прими меры, но только после матча. Пока что Эразм Дрейфус нужен родине в качестве сухого пайка для драконов.
Заметив, что Эразм Дрейфус вырвался из рук арбитров, Ягун счел нужным сменить тему.
– Ну все! Критики больше не будет! Только позитив! Ягуша учел свои ошибки! Итак, номер шесть – Энтроациокуль. Интересно, насколько неслучайно бактрийской ведьме и Эразму Дрейфусу присвоили смежные номера? Не намек ли это, что им надо пожениться и произвести на свет несколько психованных гномиков с волосатыми ушами, которые с удовольствием плевались бы в кого попало отравленными иглами из трубочки?
Энтроациокуль оценивающе посмотрела на Дрейфуса, затем перевела убийственный взгляд на Ягуна.
– Ну не желаете попасть в узилище брака и не надо! Я просто так предложил! – великодушно разрешил Ягун. – Но все же заметьте, дорогие зрители, на меня она посмотрела лишь после Дрейфуса! Это уже кое-что да значит для тех, кто разбирается в женской психологии!
Энтроациокуль нехорошо прищурилась. Ягун ничего не заметил и продолжал кукарекать, как молодой петушок, впервые взлетевший на забор. Ягге приподнялась, зоркими глазами наблюдая, как рука Энтроациокуль медленно ползет по складкам одежды, готовая исчезнуть в рукаве. Ощутив телепатическое предупреждение бабуси, Ягун резко сбавил обороты и этим спас свою молодую жизнь.
– Ну все! Мир, дружба, жвачка! Жвачка для того, чтобы как следует склеить два предыдущих понятия. Теперь о той же Энтроациокуль, но уже серьезно. Как вы знаете, полное имя бактрийской ведьмы состоит из двухсот семидесяти трех согласных. Существует легенда, что много десятилетий назад, когда ведьма была немного моложе (все оценили, как я деликатно вывернулся?), ее полюбил некий юноша и на правах влюбленного попытался произнести ее имя полностью и без ошибки. В результате после долгих мук он откусил себе язык и, истекая слюной, умер у ног любимой. Не роняйте кислотные слезы, тетя Энтроациокуль.
Энтроациокуль вновь испепеляюще уставилась на Ягуна, прикидывая, как он будет смотреться с шестом, выходящим из спины.

Очень стильно будет смотреться. Зачем зрителям драконбольного матча знать про личную жизнь бактрийки?

– О покойниках плохо не говорят, но, между нами, юноша был глуп, – продолжал нарываться комментатор. – Если не можешь вспомнить, как зовут твою девушку, зови ее «котик», «дорогая», «вареник» – любым бредовым словом, которое придет тебе в голову. Девушки любят муть в этом роде. Будь все иначе, они никогда не посылали бы друг другу открытки с розовыми котиками, сердечками и плюшевыми зайчиками! Я, например, всегда зову свою девушку…
Мощнейший сглаз заставил Ягуна провернуться вокруг своей оси. Кувыркающийся пылесос перешел в свободное падение. Лишь у самой земли Ягун сумел выровнять его и не познакомиться с песком ближе, чем это было необходимо для деловых рабочих отношений. Лоткова сердито выдохнула. Она была в бешенстве.
– От удара, нанесенного рукой близкого человека, не спасает даже бронебойная жилетка! И заметьте: никакого магического рикошета! А все потому, что моя девушка помогала бабусе ее плести! – произнес Ягун с укором.

Значит Медузии надо подсесть к Лотковой, чтобы контролировать язык Ягуна.

– Однако вернемся к нашим баранам! Баран номер семь – Фофан Бок. Кстати, сравнение с бараном в конкретном случае оправдано. Дорогой Бок действительно таранит лбом всякие ворота, которые увидит. Если ворот нет – таранит стену. Нет стены – дракона. Нет дракона – кого попало. Это не драконболист, а сплошная воинственность! Ахиллес, которого берсерки угостили своими фирменными грибками! Пылесос Фофана Бока – просто огнедышащий монстр! Я так и не сумел выяснить, чем именно он его заправляет. Уж не суккубами ли? А, Фофаня?
Ревущий метеорит промчался совсем близко от Ягуна. Комментатора завертело в его реактивной струе.
– Нет, вы это видели? Это не маг – это коровье бешенство! Потерпи, дружок Фофаня! Скоро тут будет Илюша Муромец из сборной вечности – ты ему покажешь, каким насосом подкачивал себе бицепсы. А он тебе покажет, каким гвоздиком они сдуваются.
Услышав имя «Муромец», Фофан Бок издал низкий рев, похожий на гудок приближающейся к станции электрички.
– Номер восемь – в гости просим! – продолжал Ягун. – Перед вами, милые мои, Лизхен Херц! Ее магические дарования вам хорошо известны. Ее спортивные таланты тоже. Что касается человеческих качеств, то главным из них является способность вить из мужчин веревки. Учитывая, что взамен бедным мужчинам ничего не предлагают, Лизхен Херц в нравственном отношении является типичной любительницей халявы.
– А ты, что ли, не любишь халяву? – крикнул кто-то с трибун.
Каким-то образом вопрос был услышан.
– Почему не люблю? – сказал Ягун. – Люблю. Но я люблю халяву в виде фирменных маек, бесплатных сумок, пивных кружек с эмблемами, ручек, записных книжек и прочей рекламной мишуры. Она может достаться мне, а может кому-то другому. При этом я никого не обманываю. Какая, если разобраться, фирме разница, кто будет носить майку? Я или другой радостный идиот? Лизхен же любит халяву другого рода. Недаром Херц в переводе с немецкого означает «мозг».
Лизхен Херц посмотрела на Ягуна с досадой. Десять тысяч магов, из которых каждый второй знал больше десяти иностранных языков, а каждый пятый говорил вообще на всех, зашумели.
Ягун поднял над головой руки, в одной из которых была труба от пылесоса.
– Сдаюсь! Я наврал! Херц не «мозг», а «сердце»! Какой может быть мозг у хорошенькой девушки, которая похожа на фарфоровую балерину в антикварном магазине?

У Лизхен с мозгом всё, как я понимаю, очень даже окей.

Балерину, которую всяким Дрейфусам и Блохам так и хочется завернуть в вату и спрятать в свой жлобский сейф… Лоткова, не надо больше сбрасывать меня с пылесоса! Умоляю: я балеринами не интересант! И вообще я старый больной человек, который скоро разменяет третий десяток. Какие мне девушки? Мне бы до кровати доползти, охо-хо-хо-хо…
Ягун некоторое время поохал, затем поправил серебряный рупор и бодро продолжал:
– Полетели дальше, комарики мои чокнутые! Номер девять – Клопперд Блох. Чудо на костыле! В своем роде это наша Ритка Шито-Крыто. Появляется всегда там, где его не ждут, там же, где его ждут, не появляется никогда. Ситуация для понимающих людей несколько двусмысленная. Я часто размышляю, что будет, если пригласить его, скажем, на день рождения?.. Бабуся думает, что в костыль Блоха, который по официальной версии на пружинке, встроен телепорт. Колитесь, дядя Блох, как вы его туда засунули?
Клопперд Блох не внял призыву и колоться не стал. В следующие несколько секунд он четырежды исчез и четырежды проявился в разных концах игрового поля, точно поставил четыре точки. Зрители приветствовали этот фокус бурной овацией.
– Спортивная карьера Клопперда Блоха складывалась долго и мучительно, – продолжал Ягун. – В юности его постоянно мурыжили на скамейке запасных, которую Клопперд со злости грыз своими молодыми зубами. Наконец, не выдержав, он набросился с кулаками на тренера, и тот согласился дать малышу шанс. В первом сезоне Клопперд забил двенадцать мячей, из которых три были обездвиживающими. Следующие тридцать сезонов окончательно утвердили его репутацию. В общем, Клопперд Блох – это вам не Трупперд Плох, господа! Любите его, пока он жив! Учитывая, что сборная вечности мало с кем церемонится, случиться может все, что угодно. Недаром моя бабуся вместо пяти штатных носилок велела приготовить пятнадцать. Кстати, бабуся, пятнадцать-то зачем, когда игроков десять? Ну еще одни, допустим, для меня, а еще четыре? Для арбитров, джиннов?..

А им не надо носилки?

Комментатор почесал лоб, пригорюнился и впал в глубокую арифметическую задумчивость, из которой его вывело только появление на поле десятого игрока.
– Номер десять – Татьяна Гроттер! – завопил Ягун. – Итак, она звалась Татьяна! С героем моего романа без промедленья, в тот же час, хочу я познакомить вас! Надеюсь, призрака Пушкина тут нету? Сегодня, сам не знаю почему, я брею его, как садист котенка! Рассказывать про Таньку, кто она такая и с кем ее едят, я вам не буду. Сами разберетесь!

Ну естееественно, Таню надо облизать.

Равно как не буду объяснять и правила игры в драконбол. Разве что вкратце, для особо тупых туристов. Есть пять мячиков, два дракона и двадцать ослов, условно поделенных на две команды. Каждый творит, что хочет, а умный комментатор объясняет, что игроки сделали и с какой целью. Часто этого не знает сам игрок и бывает ужасно удивлен, узнав, как много в его действиях было глубинного смысла…
Ягун хотел еще что-то добавить, но в этот момент взгляд его упал на ангар, ворота которого с усилием открывали сразу шесть джиннов. Почему джинны открывали ворота вшестером, сказать сложно. При необходимости с воротами можно справиться без особых проблем в одиночку. С другой стороны, ангарные джинны редкие лоботрясы.
Но, несмотря на лень джиннов и их попытки ничего не сделать, цель все же была достигнута. Ворота открылись. Рада неторопливо вышла на свет. Посмотрела на солнце. Расправила крылья. Чешуя ее пылала, отполированная до блеска. Наросты, кустарник и мох исчезли. Узнать в сияющей красавице скального дракона, которого Таня не так давно приняла за огромный камень, было нереально. Это была заслуга Тарараха и десятка домовых, которых он привел с собой, хорошо представляя, из какого кувшина у джиннов растут руки.
– Счастлив представить вам нашего дракона! Точнее, дракониху! Ее величество Рада! Красивая девочка, не правда ли? Если б я был дракон, то влюбился бы в нее сразу, не отходя от кормушки, – затарахтел Ягун. – Как говорил любитель драконов Иван Андреич Крылов: «Какие перышки, какой носок и, верно, ангельский быть должен голосок!»
Взлетая, Рада издала звук, похожий на скрип дверных петель. Из запертых ангаров ей откликнулись Гоярын и его сыновья.

Может, для драконов у неё как раз и привлекательный голос. Не стоит ли Ягуну представить совершенно незнакомого всем дракона получше?

– Вообще, голосок, конечно, не очень. Но так и в жизни вечно бывает. Или ноги прямые, или характер хороший. Третьего не дано, – удрученно признал Ягун.
Лоткова поперхнулась. Она почему-то до сих пор пребывала в заблуждении, что ноги у нее ничуть не хуже характера.

Теперь все на стадионе будут над ней смеяться. Парень года, чо уж там.

В этот момент Рада, наконец набравшая высоту, выдохнула струю огня. Да еще какую! Разбившись о защитный купол, струя брызнула расплавленным огнем. На защите осталось темное копотное пятно.
Стадион восторженно охнул.
– А вы как хотели! Уровень! – небрежно уронил Ягун. – Обычный средний дракон палит как революционный матрос из маузера: много, яростно и мимо. Выглядит это, конечно, круто. Бесплатный фейерверк! На деле же от такой пальбы дракон быстро выдыхается, погасает, и через двадцать минут можно брать его за хвост и уволакивать с поля. Однако наша Рада – истинный художник. Струя ее пламени может быть разной – тонкой, широкой, холодной, горячей, – короче, той, которая нужна в данный момент матча. Огненная струя простреливает все поле. Более того, Рада способна даже расписаться пламенем по воздуху. Вот только не думаю, что она уже продумала себе роспись…

Гоярын, если он понимает людскую речь, ему всёёё припомнит. Этот парень вообще способен рассказать про кого-нибудь без оскорблений?

долго бы еще расхваливал дракона, если бы двойная, очень яркая, молочно-белая вспышка не ослепила его, равно как и большую часть зрителей.
– Вы видите эти вспышки? Я тоже уже нет!.. Помогите мне кто-нибудь проморгаться!.. Ага, ну вот! Игроки сборной мира поспешно драпают… ну хорошо, не драпают, а в свободно-паникующем режиме освобождают центр поля, позволяя материализоваться сборной вечности! Раз, два, три… Дальше можно не продолжать. Бесплатное обучение счету до десяти не входит в программу нашего образовательного центра. Сегодня считать дураков научишь, завтра писать, а там и сам без работы останешься! Сиди на крыше и кури бамбук!.. В общем, перед вами десять игроков сборной вечности. Дракон пока не материализовался. Видимо, он появится позже.
– Ягун! Их девять! – подлетев к комментатору, крикнула Таня.
– Кого девять?
– Игроков сборной вечности девять, а не десять!
– Чушь! Их должно быть десять. Считай лучше, – возмутился Ягун.
Все же он пересчитал игроков, и лицо у него вытянулось.
– Да, действительно девять! Что бы это значило, а? Не смогли найти в Потустороннем Мире никого, кто умел бы прилично играть в драконбол? Не верю… У кого-нибудь есть версии?
Соловей О.Разбойник и Тарарах спешно совещались. К ним с негодующим видом человека в духе всех-пригласили-а-меня-позвать-забыли уже спешил тренер Пуппера.
– Похоже, окончательных версий нет! Множество рабочих идеек не в счет! – продолжал Ягун. – Тогда я, пожалуй, начну представление. Уверен, пока мы разберемся с первыми девятью, судьба десятого тоже прояснится… Фигуры игроков окутаны зеленоватым свечением. Жуть какая! К этому никогда не привыкнешь, даже при том, что призраков в Тибидохсе дрыгаешь-брыгаешь ежедневно!

O_o Точно таких же?

Недолеченная Дама шмыгнула носом и петлей обвилась вокруг супруга.
– Как они прекрасны, эти отважные герои! И совсем-совсем мертвы! – сказала она с надрывом.
– Они-то как раз не мертвы! Пусть на несколько часов, но они материальны. Сердце бьется, глазки моргают… Не прижимайся ко мне, женщина! У тебя холодные ноги и пустая голова! – отреагировал Ржевский.

У неё нет рук! Призраки, целуясь, сквозь друг друга проходят, какие холодные руки?

Недолеченная Дама вскрикнула, с негодованием отстранилась, поднесла руку к сердцу и начала картинно сползать.
– Этот человек убил меня! Изгадил молодость, перечеркнул судьбу, а теперь и плюнул в душу! Но я прощаю тебя, Вольдемар! Пусть твоя совесть будет тебе судьей! – простонала она.
– Упадешь в обморок – пропустишь матч, – равнодушно предупредил Ржевский. Его совесть явно не спешила быть ему судьей.
Недолеченная Дама перестала сползать и выпрямилась.
– Отодвинься, осел! Не торчи тут! Ты своей дряблой аурой мешаешь мне смотреть на настоящих мужчин! – деловито велела она.

А ведь именно недолеченная Дама должна была быть тут drama queen. Но у неё эту должность перехватил Глеб.

Ягун отважно развернул пылесос и подлетел к сборной вечности совсем близко. Игроки, неподвижно повисшие в воздухе на границе незримого круга, спокойно смотрели на него. Во взглядах была отрешенность. Вечное не обязано запоминать сиюминутное…
Прежде чем Ягун успел представить хотя бы одного игрока, что-то полыхнуло. Посреди поля материализовался дракон. Он был длинный, со множеством наростов, усиков и дополнительных крыльев, служивших для стабилизации тела в пространстве. Хвост длинный и тонкий, переходящий в жесткий и длинный ус с зазубриной. Чешуя мелкая, светлая, казалась почти прозрачной и была белой, как у альбиноса. Если всмотреться, можно было разглядеть, как пульсирует внутри реакторный желудок.

Реакторный?! https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0 … 0%BE%D1%80 Какой из этих видов?

– Опа! Ленточный китайский дракон.

Я знаю, что это название дракона, но вместе с описанием... В общем, я вижу ту тварь как огромного ленточного червя.

Летающая иллюстрация тезиса: «Кто не спрятался – я не виноват!» Похож на Змиулана, но ставлю десять килограммов золота, которых у меня нет, против мешка русалочьей чешуи, которая мне всегда нужна, – это не Змиулан! – заявил Ягун.
– Разумеется, нет. Однако я предпочел бы пятерых Змиуланов, чем одного этого! – хмуро сказал Соловей О.Разбойник.
– Почему? – удивился Тарарах. – Не думаешь ли ты, что это.? О нет!

:NOOO:

– Да, ты угадал, это Герардион! В 1461 году испепелил Франческо Ватруччо – нападающего сборной оборотней. В 1463 году – двоих невидимок. В 1465-м – одного моего ученика. Отличный был парень. Готовился нырнуть под струю, но вместо этого Герардион неожиданно щелкнул хвостом – он у него как кнут. Сбривает голову с одного удара…

А хвост там был совсем рядом с пастью?

В общей сложности Герардион убил около десяти игроков. После одного из матчей он пробил защиту (кажется, это было в магической Греции), стал пожирать зрителей и был уничтожен группой боевых магов.
– Но зачем из Потустороннего Мира выпустили именно Герардиона? – спросил Тарарах.
– Вопрос риторический. Его выпустили, потому что он лучшее, что есть у Потустороннего Мира, – сказал Соловей.

А почему тогда его не выпускали вместо Змиулана или как его там?

После того как Ягун представил Герардиона – представил несколько скомканно, поскольку знал о нем мало, – наступила очередь команды.
– Номер первый – Геракл! Здоровенный парень! Всякому видно, что ел много геркулеса и даже назвал его в свою честь. Да-да, друзья мои, это тот самый Геракл, что совершил двенадцать подвигов!

Про Геракл=Геркулес знают не все дети. Не стоило бы подчеркнуть это?

Не исключено, что их было больше, но пещерное телевидение тормознуло, и пиар-шанс был утрачен. Договорится, скажем, Геракл с великаном: мол, двину тебя в глаз, а ты падай. Великан – хлоп! – упал, а сволота оператор завалил крупный план. Героические капли пота на лице Геракла получились хорошо. Смоковницы и скалы тоже получились отлично. А вот с кем Геракл сражался – непонятно. Так и не зачтут Гераклу подвиг…
Увлекшийся комментатор случайно взглянул Гераклу в глаза, и голос замер у него в горле.

А разве про сборную вечности Ягун не может балоболить безнаказанно?

– Беру свои слова назад! Упакуйте мне их, пожалуйста, в пакетик! Или напишите мне мои слова на бумажке – я ее съем! – поспешно предложил он.
– Смотри, как Ягушка сразу заглох! Геракл – это не Горьянов. Парень горячий. Такие в моем вкусе, – сказала Дуся Пупсикова Кузе Тузикову.
Если она надеялась на ревность, то просчиталась. Для ревности Кузя был слишком большой тугодум. Он дул в трубочку и глубокомысленно пускал пузыри в стакан с соком. Какие там девушки, я вас умоляю!

Видимо, одна я помню про Кузю с Ритой. Хотя они кажется ещё на выпускном вместе были... Если я не ошибаюсь, смотреть лень.

– Прошу прощения, друзья, за вынужденную паузу! Я все еще под впечатлением! Интересно, каким образом Геракл отрабатывал свой мужественный взгляд? Стоял перед зеркалом на табуретке? – набравшись храбрости, продолжал Ягун. – Но ближе к игре! На плечах Геракла – шкура немейского льва. В руках – дубина. Вопрос – зачем она, если летает Геракл с помощью пояса Ипполиты? С другой стороны, не исключаю, что дубину Геракл использует как руль…
Геракл неторопливо поднял дубину и красноречиво показал ею на Ягуна. Комментатор поспешно пришпорил пылесос. Знакомство с «рулем» не входило в его планы.
– Номер второй, Минотавр. Полузащита, – сообщил он бойко. – Для тех, кто не видел Минотавра прежде, поясню: голова теленка на теле ребенка!.. Э-э, не надо лететь на меня с рогами наперевес! Общество рогоносцев собирается в следующую среду! Летает Минотавр на ковре из нитей Ариадны. В носу у теленка – золотое кольцо. Пока не определился, зачем оно: то ли для красоты, то ли как инвестирование средств. Стиль игры этого субъекта… в общем, это тот же Фофан Бок, но несколько на бычий лад. Мячики ловит неплохо, а потом продает на толкучке! Прибыль делит пополам с Эразмом Дрейфусом!.. Ой, почему меня все так не любят? Жилетка так и трещит! Добрее надо быть, люди! Гуманнее! Если я и бредю, то не со зла, а по причинам сугубо генетическим! Бабуся обкормила меня в детстве шоколадом, а он действует на деток возбуждающе! С корой мозга что-то такое происходит. Детки потом болтают-болтают, и никто их замуж не берет…

:wall:

Минотавр посмотрел на Ягуна с нездоровой задумчивостью. Во взгляде его читалось, что жизнь полна роковых случайностей. Пылесос может заглохнуть на лету, да и рогом зацепить в толпе штука не хитрая. Кто не подвинулся – я не виноват.
– Спокойно, бычок! Миролюбие – визитная карточка консервов! Да и вообще не смотри на жизнь исподлобья. Ну и что из того, что у тебя голова коровья? Если разобраться, это ключ к триумфу.
– Почему? – крикнул Ягуну Рамапапа.
Комментатор, похоже, немало забавлял гандхарва.
– А потому! Секрет успеха чудовищно прост. Надо недостаток продать по цене достоинства, а сдачу оставить себе. Не поняли? Объясняю для тупых! Вы уродливы? Станьте самым грандиозным уродом во вселенной, и Квазимодо будет забыт! Кому достаются все красавицы? Правильно, им и достаются! У вас длинный нос? Не скрывайте его! Затмите Буратино! Жадны? Спите на мешках с деньгами и одалживайте калоши у друга, чтобы сбегать на свалку поискать себе тухлятинки к обеду. Делайте все так – и восторжествуете!
Или другой пример, чисто бытовой. Ну, например, открываете вы кабачок на месте бывшей помойки. Как ни хитри, а вонь все равно стоит. Ну и пусть стоит! Сделайте это своим главным козырем! Назовите кабачок «Помойка», приклейте к потолку сотню рыбьих скелетов – и народ повалит к вам толпой.

Кабачок? Рюмочную сразу, и не заморачиваться.

Ну, поскакали дальше! Номер три – Гермес! Да-да, тот самый Гермес! Бог торговли и всяких секретных поручений. Коварная личность эллинистической эпохи. Способен оставить в дураках любую лису! Соображает быстро, действует смело и внезапно… Его летающие сандалики – это уже кое-что. Несмотря на малый размах крыльев, отличная аэродинамика. Гермес, умоляю, подари мне свои тапочки! А я подарю тебе… в общем, проси что хочешь, кроме Лотковой и пылесоса!
В глазах древнего бога коммерции зажегся интерес. Он любил сложные схемы обмена.

Сборная вечности НЕ СЛЫШИТ ни единого слова живых. Как и живые - сборную вечности. Как Гермес может интересоваться схемой, про которую он не знает?

– Слушайте, что это со мной? Даже никакой гадости про Гермеса не сказал! Бабуся, меня сглазили! Твой несчастный внук уже тридцать секунд никому не хамил!.. Эдак невесть до чего можно докатиться! Буду есть с помощью ножа и вилки и чуть что говорить сладеньким голоском: «Будьте любезны, если это вас не затруднит»…

Ну... Ягун, очевидно, застыл на первой стадии - осознание проблемы, в данном случае своего хамства.

Поскакали дальше по дорогам судьбы и драконбола! Номер четыре сборной вечности – Илья Муромец! Герой! Силач! Кстати, если кто не в курсе, у Илюши Муромца здесь, на зрительских трибунах, есть кровник! Спорю на бороду домового, что Соловей Одихмантьевич сейчас проводит пальцем по шраму! А все потому, что Илюша в свое время баловался с луком! Говорила ему мама: лук – это не только витамины и лечебные фитонциды, но и опасная игрушечка!
Илья Муромец играет в основном в группе защиты дракона. Для атак он недостаточно маневрен. Однако защитник он прирожденный. Недаром родина столько лет была за ним как за каменной стеной. Продолжая добрые традиции спартанцев, летает Илюша со щитом или на щите. Это вам не таз гномика! Это здоровенный такой щит, выкованный в кузне Одина!
Услышав про кузню Одина, Муромец таинственно усмехнулся в бороду. Должно быть, Ягун ради красного словца переврал факты.

Ну да, есть же Перун. Правда, Перуна не было, но это мелочи.

Анон · 2016-12-07 16:26:56

Уникальный случай - одна(!) глава включает в себя больше 2^16 символов, и в одном сообщение её напечатать нельзя.

▼Глава нетринадцатая Десятый игрок сборной вечности, часть вторая⬍

– Номер пятый – барон Мюнхгаузен. Летает на ядре. Дымит трубочкой. Табак, кстати сказать, у него кошмарный. Моя бабуся разбирается в табаке на порядок лучше. Бабуль, проконсультируй человека! А то он меня обкурит во время матча, я дурачком вырасту!

Вширь?

Мюнхгаузен – прирожденный драконболист и такое же прирожденное трепло. Однако не мне его за это ругать. Прекрасные усы, барон! Уверен, усы академика Сарданапала обвисли от зависти! Единственное утешение, что у Сарданапала есть еще борода, которая у вас не особо растет!

А не у самого ли Сарданапала в аспирантах Ягун?

– Номер шесть – Кентавропег. Роскошные крылья, не правда ли? Кентаврам полезно дружить с Пегасихами, джинн Абдулла не даст мне соврать.
– Номер семь – Дионис! Многим известный древнегреческий бог виноделия. Он же Вакх, Бахус! Его огромный рог заправляется виноградом! Трезвым на рог он никогда не садится! Самый простой способ его дисквалифицировать – попросить подышать в трубочку! Эй, народ, у кого трубочка есть? Мюнхгаузен, не суйтесь со своей трубкой! Вы не объективны!
И кстати, девушки, если кому интересно, Дионис до сих пор холост! И Мюнхгаузен холост, и Гермес не женат, и у Ильи Муромца не сложилось. А Минотавр нашел себе девушку или хотя бы корову? И он не нашел!

А то, что они трупы и появляются на один час хрен знает во сколько лет - так это ж мелочи.

Кто у нас остался? Геракл? Вот он-то как раз женат был и умер по причине пропитанного ядом плащика, который дала ему дорогая супруга! Пускай по глупости – ну да дела это не меняет!
– К чему ты это? Снова врубил внутреннего Шурасика? – негромко спросила Лоткова. Ягун как телепат всегда слышал ее голос.

Да нет. Ягун как телепат всегда пасся в её мозгах :bu:

– Не-а! Просто подумалось, что только у холостяков хватает мужества куда-то нестись и что-то открывать. Полюс там, Африку и так далее. Кино иногда смотрите? Много среди главных героев женатиков? Если женатики и есть, то наверняка спасают своих близких, которых украл плохой дядя. Как только всех ворогов мухобойкой перебьет, сразу плюх на диван перед теликом и – марш из фильма. Больше о нем, дураке, и сказать нечего. Существуют, конечно, и обратные примеры, но мало. Когда мужчина находит свою половину, о нем уже нечего сказать. Кинематограф он уже не интересует, авторов книг тоже… Получается глупость.

Это очень печально, но Скотт, Крузенштерн и Франклин были женаты, у Амудсена имела постоянная подруга, которой он предлагал замужество, Колчака так же ждала дома супруга - это что касается Полюса. Первооткрывателей Африки я помню хуже, но, полагаю, и эти господа редко бывали одиноки.

Респект, Дионис, что навел меня на эту мысль!
– Ягун! Ближе к матчу! – сердито крикнула доцент Горгонова.
Ее волосы сердито зашипели. Это так потрясло пожилого ведьмака, сидевшего двумя рядами выше, что до конца жизни он только и мог думать, что о волосах Медузии. Жизнь его вследствие упомянутых причин была печальна и скоротечна.

:bu: Так невзначай Медузия убила человека.

– Ну хорошо, ближе так ближе! – сразу уступил Ягунчик. – Номер восемь – Фрол Слепой! Драконболист-легенда! На глазах повязка, но все видит! Уши залиты воском, но все слышит. Пальцы переломаны, но все ловят! Казалось бы, Фрол Слепой ничего особенного не делает. И летает не слишком быстро, и комбинации самые обычные, да только всегда ухитряется быть в центре игры! В общем, Фрол Слепой – лучший из лучших. Самое крутое из всех яиц всмятку! Запомните это гордое имя, дамы и прочие товарищи-студенты!

А у мужчин это имя, наверное, течёт в крови.

Номер девятый – Аргус. Защита. Летающая иллюстрация примера, что сто глаз – это не просто много. Это явный излишек средств выражения! Как-то одному художнику велели нарисовать дракона в тридцать шесть голов. К двадцатой голове он был почти идиот. К тридцатой – выпрыгнул из окна, не зная, куда подрисовывать оставшиеся головы. Правда, этаж был первый, и пострадали только кусты сирени. Бедные кусты! Они были поломаны и измочалены!

Да возрыдают по этому поводу общества зеленых, розовых и голубых!

O_o

Блин, только что пришло в голову, что все цвета уже разобрали. Зеленые – есть, красные – есть, оранжевые есть, белые есть. Нет только черных и синих! Какой провал маркетинга!

черносотенцы? Негры?

– Ягун, отвлекаешься! – крикнула Медузия.
– Не отвлекаюсь! Я, как собака, прежде чем улечься в снегу, протаптываю себе ментальную площадку для последующей болтовни!.. Ну, мамочка моя бабуся, вот я и представил вам всех наличествующих игроков сборной вечности! Наличествующих! Десятого игрока я пока не вижу! И что, интересно, будет теперь? Крутые кексы играют в усеченном составе? Сахарная пудра иллюзий запорошила мои розовые очки?
Стадион шумит всегда. Он, как море, не может иначе. Его ровный гул был привычен Ягуну. Но теперь гул вдруг смолк. Удивленный Ягун замолчал и стал вертеть головой. И он увидел. Циклопы, охраняющие узкий проход в магической защите, расступились. На поле спокойно вышел худощавый молодой человек. На шее – длинный светлый шарф. Голова непокрыта. Драконбольный комбинезон, похоже, не его, а взят из раздевалки. За собой он тянул ступу. В руках у него была новая бамбуковая трость, похожая на те, что измочаливали о спины своих рабов плантаторы.

Именно бабуковой, из Китая привезённой били?

В руках у него была новая бамбуковая трость, похожая на те, что измочаливали о спины своих рабов плантаторы. Таня ощутила, что ее вежливо положили в кофемолку, закрыли крышкой, приятно улыбнулись и нажали на кнопку…

Таню или трость положили в кофемолку?

Легко вскочив в ступу, человек взлетел. Геракл, Минотавр, Гермес, Дионис и другие приветствовали его сдержанным поклоном. В этом поклоне читалось, что они ждали его и приняли теперь в свою команду как равного. Даже Фрол Слепой понимающе усмехнулся, хотя не мог ничего видеть. Операторы нетерпеливо застрекотали камерами.
Стадион недоуменно молчал. Ягун первым обрел самый ценный в его конкретном случае дар – дар речи.
– БЕЙБАРСОВ? Бейбарсов будет играть за сборную вечности?! С какой это радости? – завопил он.
Еще до того, как его слова прозвучали, представители Магщества сорвались с мест. Бессмертник Кощеев дернул за руку Графина Калиострова. Полувампиры Франциск и Вацлав поспешно пробивались к Глебу. Правая рука Франциска была спрятана под курткой.
Маг Тиштря, недавно назначенный шефом боевых магов, собрался отдать приказ расстрелять Бейбарсова из крупнокалиберных сглаздаматов, но его отвлекла бытовая семейная проблема. Вскакивая, он опрокинул картонный стаканчик с кофе на колени любимой жене. Нелюбимая жена захихикала, довольная казусом.
– А меня только что ущипнули! – тоненьким голоском наябедничала она.
Тиштря вознегодовал.
– Кто тебя ущипнул, Ахмедула?
– Вот этот старикашка!
Бессмертник Кощеев смущенно кашлянул.
– Все она врет! Я мысленно! Мысленно можно! – сказал он и загремел доспехами.

У них тут особо опасный преступник, а они чем занимаются?

Тиштря зашевелил кустистыми бровями. Жен-то четыре, зато начальник один. Тут есть над чем задуматься. С другой стороны, восточный менталитет есть восточный менталитет.
– Молчи, женщина! Не позорь почтенного человека. В другой раз останешься дома! – прошипел он.
Нелюбимая жена замолчала и, сунув под покрывало руку, принялась грызть ногти. Тиштря успокоился и, взгромоздившись на скамью, важно произнес:
– Как должностное лицо, я запрещаю матч! Этот человек – преступник! Арестуйте его!
Боевые маги пришли в движение, но Бессмертник Кощеев внезапно остановил их. У Тиштри от удивления челюсть отвисла, как дверца духовки.
– Игрока сборной вечности арестовать нельзя. После матча – да, но не во время! – сказал Кощеев устало.
– Почему? Бейбарсов не драконболист! Максимум любитель. Что он делает на поле? – ревниво спросил Графин Калиостров.
В молодости он сам пытался играть в драконбол и даже забросил мячик в пасть одного печального, часто зевающего дракона, который неделю спустя околел от старости. С тех пор Калиостров считал себя драконболистом, и выражалось это в том, что он был завистником всех драконболистов.

:really:

– Это не Бейбарсов! – сказал кто-то.
Графин нервно обернулся. За его спиной, скрестив на груди руки, стоял Сарданапал.
– А кто?
– Тантал.
– Почему?
– Прежде чем задавать тяготеющие к идиотизму вопросы, вспомните, кто привез кувшин в Тибидохс. Я, Меди или Тарарах?.. – насмешливо спросил академик.
Бессмертник Кощеев на всякий случай сделал лицо чемоданчиком.
– Существуют государственные интересы, которых вам не постичь, академик! У вас недостаточно глобальное мышление, – произнес он сухо и быстро.
– Ага! Когда из твоей школы делают помойку для опасных покойников – главное мыслить глобально. С философским подтекстом. В духе: все там будем, – усмехнувшись, сказал академик.

Зайка, напомнить, на чём стоит школа?

Бессмертника сложно было смутить.
– Как ему удалось вырваться? Это ваша вина! Из темницы, построенной для Чумы, вырваться нельзя!!!
– В том-то и дело, что строилась она для Чумы… Сумма разных причин. Зеркало. Жуткие Ворота. Бейбарсов. А тут еще драконбольный матч!.. В общем, вот он – Тантал!

Чума, как и Тантал - некромаги, причем Чума сильнее. Почему Тантал смог съебать оттуда? Бейбарсов вряд ли туда сунул или голову, или зеркало...

Но почему Тантал? Какое отношение он имеет к сборной вечности?
– Тантал – один из величайших игроков в драконбол, как вам, возможно, известно. Смерть разделила его сущность. Большая часть оказалась в зеркале, остальное в Потустороннем Мире. Едва узнав о матче, я опасался, что Потусторонний Мир заменит Гроттера именно им. Теперь же убедился, что мой страх был не случаен. Дороги встречаются на перекрестке, – пояснил академик.
– Выходит, Тантал захватил тело Бейбарсова? – озабоченно спросил Тиштря.
Сарданапал задумчиво посмотрел на него, точно взвешивая, стоит ли Тиштря ответа.
– Тут все сложнее. Люди одинаковы, как пиццы. Отличается только соус и то, что кладут сверху – сыр, ветчина, грибы…

Тонкое, толстое, пышное, среднее тесто, окономияки, белая пицца, квадратные, прямоугольные, маленькие пиццы, пиццы-роллы... Одинаковые, говорите?

В Бейбарсове всегда было больше от Тантала, чем мы думали. Теперь победит сильнейший.
– Но что будет после матча? Сборная вечности исчезнет, а он?.. – спросил Кощеев.
Тиштря схватился за зудильник и закричал в него, требуя у штаба немедленно перебросить в Тибидохс все мобильные соединения боевых магов. Графин Калиостров торопливо облизал губы. Трусы всегда соображают быстро. Графину мучительно захотелось домой.
– Вы хотите устроить тут полномасштабную войну, любезный? – поинтересовался у Кощеева академик.
– Я ничего не хочу! Но кто даст гарантию, что вместо того, чтобы играть в драконбол, Тантал не устроит резню, не будет убивать зрителей, не попытается сбежать? Вообще гарантию, что он явился сюда для игры? – отвечал Кощеев.
– То, что он пришел на поле, вместо того, чтобы бежать. Если же вам нужна гарантия, то ее даст вечность. Именно она вселила Тантала в тело Глеба при условии, что он будет играть. Нарушить это условие нельзя. Так же, как пришел, он и уйдет. Разумеется, если во время игры ему не удастся полностью разрушить личность Глеба и подавить ее волю к сопротивлению, – твердо отвечал Сарданапал.

Кощеев тысячу раз прав. Тантал УЖЕ играя, убивал. Если он останется в теле Глеба после матча, меры надо будет принять срочные.

– Рисковать я не буду! Тантал он или нет, но парень окажется в Дубодаме сразу, как будет заброшен последний мяч! Так что лучше ему сгинуть вместе со сборной вечности! – заявил Бессмертник.
Новости у магов передаются мгновенно. Через минуту только глухая ведьма из Мурманска не знала, кто сейчас в теле Глеба. Ведьма была в глубоком маразме и заново переживала свой роман с наполеоновским офицером, которого давно занесло песками Египта.

Блин. Емец, ну хотя бы в одной книге... Тут же бабай говорил Тане, что не запоминает людей из-за их смертности, и тут же ведьма, у которой роман был 200+ лет назад...

На поле первым разнюхал, в чем дело, все тот же Ягун, державший с бабусей постоянную телепатическую связь.
– Номер десять сборной вечности – Тантал! Врать не буду: сведений о нем лично у меня мало. Вспоминается только матч чемпионата мира, когда именно Тантал забросил три мяча из пяти. Дальнейшей карьере Тантала помешал досадный пустяк. В конце матча он убил судью, двух игроков противника, смертельно сглазил собственного тренера и скрылся прежде, чем его схватили, – бойко затарахтел комментатор.
«Так вот почему Соловей не ответил, играл ли кто-то из некромагов в драконбол. Он уже тогда догадывался!» – запоздало поняла Таня.

Или просто не хотел вспоминать о таком психе.

Тантал слушал Ягуна невнимательно. Только что он случайно увидел Таню. Взгляд его скользнул дальше, но внезапно вернулся. Теперь некромаг смотрел на Таню неотрывно. В глазах у него был вопрос. Тане казалось, будто он о чем-то мучительно пытается вспомнить. «Кто это? Глеб или уже не Глеб?» – думала она, ощущая странное смешанное чувство.
Она подлетела ближе. Теперь она видела глаза Бейбарсова и короткий шрам, рассекающий его левую бровь. Там, где был шрам, не росли волосы, отчего бровь казалась разделенной надвое. Вместе с Таней подлетели и остальные игроки сборной мира. Их цепь протянулась перед цепью сборной вечности. Между ними метров пять. Не враги, но и не друзья. Все ждут сигнала. Сзади ревут драконы. Защитники едва сдерживают их пыл. Герардион нетерпеливо щелкает хвостом. Его тонкий конец, способный перерубить надвое любого игрока, со свистом рассекает воздух.
Раде Герардион не нравился. Она уже дважды вполсилы чихнула огнем, что у драконов означает вызов. Да и Герардион разглядывал Раду без восторга. Дай ему защита шанс, он хвостом разрубил бы ее на куски.
– Странно. Я думала: мальчики-драконы любят девочек-драконов. Хотя бы теоретически, – сказала Маланья Нефертити.
Эразм Дрейфус захихикал.
– Заблуждение. Драконы всегда одиночки. Потому они и вымирают

Ноооо... Искристый и Тангро отогревали Раду своим огнём.

– сказал он и покровительственно протянул хилую ручку, чтобы ущипнуть Маланью за щеку. В следующую секунду Дрейфус имел счастье убедиться, что выражение «сиди в своем тазике и не булькай» следует в иных случаях воспринимать буквально.

А когда Дрейфус так пытался сделать с Лизхен, Маланья завидовала...

– Ну, сейчас начнется! – всматриваясь во что-то, происходящее на трибунах, произнес Фофан Бок.
С трибун с треском взмыла и взорвалась сигнальная ракета

Арбитры выпустили мячи и отскочили. Матч сборная мира – сборная вечности начался.
Ягун штопором взвился под купол магической защиты, спеша занять удобную точку для обозрения. Здесь, под куполом, он был на добрые полсотни метров выше, чем обе сборные.

А я надеялась, что матч мы посмотрим глазами Тани...

А меня вообще не хотели пускать на поле. Типа болтать можно и с трибун. Дадим тебе красивый стульчик в форме пылесоса. Прыгай на нем сколько влезет и ори. Однако я, величайший дипломат, применил нытье, лесть, шантаж и угрозы. Я был великолепен! Я сам себя не узнавал! Я говорил: ну как же? Что я смогу сказать, если вы лишите меня возможности заглянуть в глаза игрокам? В их добрые, умные глазки, которые все понимают, но выразить не могут! Ощутить пот драконов! Кстати, я весь в сомнении: кто у нас тут главный ветмаг? Эти ящерицы потеют?

Nope. Потеют только млекопитающие.

Догадавшись, о чем спрашивает Ягун, Рада выпустила струю огня, разбившуюся о купол метрах в трех от комментатора. Раскаленный воздух толкнул Ягуна. Комментатор покрылся испариной.
– Мамочка моя бабуся, я уже хочу на стульчик! Не хочу поджариваться! Я так молод и красив! Век бы от зеркала не отходил, да денег на зеркало жалко! – сказал он, но тотчас, вглядевшись во что-то, завопил: – Вот они, мои родные, мои сладкие мячики! Пламягасительный, одурительный, перцовый, чихательный, обездвиживающий… Как я вас люблю, мои маленькие! Прям сам бы съел, да не хочется лишать драконов такого удовольствия! Сборная мира и сборная вечности устремляются за мячами! Крутое начало! Прям от светофора и газ до пола!
Рамапапа и Минотавр, держась за ручки, летят за одурительным мячиком. Вот он – идеал трогательной мужской дружбы! Ну хорошо-хорошо, не держась за ручки! Возьмешь Минотавра за ручку – протянешь ножки. Да и Рамапапа мало похож на девушку у фонтана.
Эразм Дрейфус пытается отвоевать пламягасительный мяч у барона Мюнхгаузена! Тазик против ядра – сильная смысловая пара, не будь я Ягун! Тут же рядом Маланья, которой нужен тот же мяч! Так устроена жизнь: все кидаются на одну конфетку, а другая, ничуть не хуже, лежит рядом и недоумевает: бедная я, никому не нужна, отчего так? Стайный инстинкт, господа!.. Вот отчего! К слову сказать, Мюнхгаузен очень мало церемонится с хорошенькой Маланьей. Не пригнись она, он снес бы ей ядром голову. Неджентльменский поступок, господин барон! Да, кстати, мне вдруг пришло в голову, что нюансы личной жизни барона Мюнхгаузена от меня как-то ускользнули. Почему среди множества подвигов барона нет ни одного любовного? Ну пусть это будет сущая мелочь, вроде похищения жены у турецкого султана! Но, увы, мы все больше по оленям, по уточкам…

… Мелко плаваем, короче!
Внезапно Ягун подскочил на пылесосе.
– Вы это видели? Танька Леопольдовна Гроттер несется за чихательным мячиком. Вот оно – грустное наследие гриппозного детства! Спокойно, Танечка, не плакай! Мячик не утонет, с речками тут истерически не сложилось!

i?id=6391cf972d5d419399da67515e2de048&n=33&h=215&w=269

Ой, над кем я язвлю! Над Танькой! И главное: не могу притормозить! Я личность холерического темперамента! Холера то есть! Ра-а-асступись, штабная мелочь! Холера летит! Не крупная, но дико заразная! Но вы не думайте, что я такой противный! Просто у меня есть тест: называется проверка на вшивость. Надо произвести на человека вначале хорошее впечатление, затем плохое, потом снова хорошее и снова плохое. Если человек поймет тебя – это твой человек. Если нет: остановка пятого автобуса на рельсах за углом.

А если угрохает, мы скажем этому человеку большое спасибо.

За перцовым мячом мчится Гурий Пуппер. К нему прикованы… раз, два, три… о, вот уже сотни глаз! Гурий великолепен! Его глаза светятся умом и великодушием! Лучатся добром и гуманизмом! Гурий почти уже схватил мячик, но снизу его беззастенчиво подрезает Кентавропег! О нет! Нет никаких сил на это смотреть! Мое сердце разрывается! Если хотите меня спасти, принесите мне кто-нибудь чаю с лимоном, только не слишком горячего! Сахара – две ложки!
Столкновение! И вот уже Гурий никуда не мчится! Это нечестно! Почему грузовики никогда не страдают от столкновения с маленькими машинками? Всего один удар копытом, и великолепный Гурий вне игры! Метла сломана. Гурий падает, как тряпичная кукла. Не уверен, что он успел произнести хотя бы Чебурыхнус парашютис форте. На котлеты Кентавропега! На хозяйственное мыло! На копченую колбасу, чтоб было, что добавлять к кошкам! Отвратительно вышибать лучших игроков в первые же минуты игры! Это все равно, как если бы капитан Немо отравился в детстве сырниками и умер, не успев стать героем романа.
К Гурию мчатся санитары. На поле паника. Бабуся, что там? Ягге мне не отвечает, но я и так отлично вижу, что ничего особенно опасного. Если бы было опасно, бабуся никогда не отпустила бы руку Пуппера. А так она спокойно идет рядом с носилками и лечит санитарам мозги, как и что им делать.

И... всё. Большое Гурий в этой, да и вроде следующей книге не появится. Нахера он здесь был, спросите вы? А пони не знает. Его ждали больше абзацев, чем он присутствовал в книге.

Тем временем коварный Кентавропег завладел перцовым мячом и атакует Раду. Энтроациокуль (кстати, я только что чуть не проболтался, что она боевая пара Таньки!)

Молодец, Ягун, смог промолчать!

и Лизхен Херц развивают бурную деятельность. Не знаю, что конкретно сделала Энтроациокуль, но у Кентавропега начинаются серьезные проблемы с аэродинамикой.

Так как судьи на стороне сборной мира, то такие мелочи никто замечать не будет, верно?

Он похож на клячу, которую столкнули вниз по ледяному склону. Его вертит и крутит, как муху, попавшую в струю пылесоса.

moar, moar неудачных метафор!

Рада встречает Кентавропега недурственным залпом. Таким недурственным, что я вообще ничего не вижу. М-да! Признаться, я никогда прежде не думал, что скальные драконы – такие страстные товарищи. Мне казалось, они мирные тормоза, любящие пустынные острова под суровыми северными небесами. Возможно, в другое время Кентавропег успел бы нырнуть под струю, но не теперь.
Но вот огонь погасает, и я вижу, что Кентавропег исчез. Лишь потемневший мячик грустно кружит в воздухе, ожидая новых желающих попытать счастья.

И этого огнемёта своим же показали только в последний момент...

Я вижу, как Соловей на тренерской скамье кусает губы, и отлично его понимаю! Я понимаю вас, Соловей Одихмантьевич! Вам жалко мизинчика, и правильно, что жалко! Это не драконбол! Или не играйте так, а играйте зрелищно и интересно, или, если иначе не умеете, возьмите счетверенный сглаздамат, перебейте всех игроков, разнесите драконов и засчитайте ничью! Стыдитесь, господа! Драконбол нечто более красивое, чем заурядная магическая войнушка.

А по-моему, от обычных матчей не сильно отличается...

Неизвестно, подействовали ли слова Ягуна или сами игроки спохватились, но за последующие десять минут никто не выбыл. Стремительные атаки следовали одна за другой. Чихательный мяч давно ускользнул от Тани, и она отважно погналась за все тем же злополучным перцовым, который стремительной кометой мелькнул у нее над головой. Таня круто развернулась и погналась за ним. Контрабас развил такую неожиданную скорость, что Таню едва не слизало с его полировки встречным ветром. Перцовый мяч мчался впереди. Всего полметра отделяли его от Таниной руки. Быстрее, еще быстрее.
Они неслись почти с одинаковой скоростью. Затем расстояние стало медленно сокращаться. Таня подумала, что, если мяч не вильнет, она его схватит. Таня уже ощущала мяч кончиками пальцев. Внезапно тугой удар воздуха отбросил и завертел контрабас. Прямо перед ней стремительно вынырнула ступа. Бейбарсов! Точнее, Тантал! Он перехватил мяч и с легкой насмешкой поклонился Тане. Перебросил бамбуковую трость в другую руку, и ступа его мгновенно ушла вниз. Все произошло стремительно. Таня не успела даже произнести банальное: «Блин!» Рука ее просто загребла пустоту…
Все же Тане показалось, что кроме насмешки в глазах Тантала была затаенная боль. Сущность Бейбарсова сражалась с сущностью древнего некромага.
Развернув контрабас, Таня погналась за Танталом, однако его ступа оказалась резвее.

А вот это уже сильно неожиданно - контрабас Тани создан для скоростных полётов, а у бейбарсова не была вроде спортивная ступа.

Как Таня ни подгоняла инструмент, расстояние между ними с каждой секундой увеличивалось.
– Талисман! – быстро произнес перстень Феофила Гроттера.
Таня вначале не поняла, о чем он говорит, но потом сообразила. Рука ее скользнула в карман. Жуткий африканский божок оскалился, когда на него упало солнце. Таня поспешно произнесла заклинание и, подув на талисман, послала его вперед.

А зачем она сунула его в карман на драконбольном комбезе? Самая нужная вещь?

Скользнув по воздуху, талисман настиг некромага и коснулся его спины. Таня была уверена, что он соскользнет, но не тут-то было. Тане почудилось, что африканский божок сумел вцепиться в комбинезон Бейбарсова зубами. Вцепился и повис. Таня ожидала чуда, однако чуда не произошло. Тантал как ни в чем не бывало продолжал нестись вперед, атакуя дракона.
Откуда-то, Таня так и не поняла откуда, вынырнула Энтроациокуль. Запоздало Таня вспомнила, что бактрийская ведьма – ее боевая пара. Если бы тогда, с самого начала, она не погналась за мячом, а подрезала бы его справа, то мяч, рикошетом ударившись о барьер, отскочил бы как раз в руки к Энтроациокуль. Шляпа! Как она сразу этого не сообразила!
Бактрийская ведьма грозно посмотрела на Таню и пронеслась дальше. Гроттер поняла, что на первый раз ее простили. В следующий раз Энтроациокуль простит ее тоже, но уже посмертно.

Как мяч вообще коснулся бы барьера? Я не понимаю, что бы его заставило.

По широкой дуге Тантал атаковал Раду, которую умело отвлекали Дионис и Гермес. Двигались они в противоположном направлении, в зеркальном синхроне, точно плели паутину. В их размеренных движениях было что-то гипнотическое. Дважды Рада короткими струями выдыхала огонь и всякий раз промахивалась.
– Вот что я называю: играть в буриданова ослика! Бедный скальный дракон не знает, за кем из двоих гадиков следить! Правый глаз пытается следить за одним, левый – за другим. Прицела нет, и струи огня уходят в молоко! – взбудораженно закричал Ягун.
Секундой спустя Тантал вынырнул под брюхом у Рады и, когда дракониха распахнула пасть, сунул мяч ей в глотку. Именно сунул. Движение было небрежным, точно почтальон бросал конверт в щель почтового ящика. Едва ли Рада поняла, каким образом мяч оказался у нее в пасти. Тантал все время находился в «мертвой», непросматриваемой зоне под ее мордой.
Полыхнула вспышка. Стадион взревел. Энтроациокуль закричала на Лизхен Херц, обвиняя ее в том, что морду дракона снизу должна была страховать именно Лизхен. Однако это уже ничего не решало.
– Ну вот перцового мячика и нетути! Пять очков в копилку сборной вечности! – хмуро сказал Ягун.
Забросив мяч, Тантал вернулся в центр поля и завис, просчитывая новую возможность для атаки. Он был неподвижен, как скиф на вершине кургана, лишь глаза отслеживали мячи. Но все же нет-нет да и пробегала по его лицу судорога. И тогда, забывая о мячах, он мучительно начинал искать кого-то глазами.
Ленка Свеколт посмотрела на Жанну Аббатикову. Они сидели рядом, но между ними был Шурасик.
– Да? – спросила Жанна загадочно.
– Не уверена, но надеюсь. Человек теряет то, что боится потерять. Он не боится… – таинственно ответила Свеколт.
Аббатикова кивнула.
– Лен, на что ты надеешься? – спросил Шурасик, любивший быть в курсе всего.
– Что погода завтра будет солнечная… – нежно отвечала ему Свеколт.
Шурасик грустно вздохнул. Он уже усвоил, что существуют вещи, в которые он никогда не будет посвящен.
– Хм… Ну ладно! Я тут подумал, что сижу между двумя некромагинями! Редчайший случай в мировой истории. Интересно, я могу загадать желание? – спросил он.
– Да. В какой могиле тебя похоронят и какой памятник поставят. Говорят, сбывается, – сказала Аббатикова.
Шурасик озабоченно надулся.

Интересно, как ему вообще встречаться с Леной, которая при этом ещё немного и Жанна, и Глеб?

Матч тем временем продолжался. Желая отвоевать у сборной вечности хотя бы очко, Умрюк-паша и Маланья Нефертити атаковали Герардиона одурительным мячом.
Им удалось обойти неповоротливого Илью Муромца, не успевшего разогнаться для тарана, и перехитрить Аргуса. Проделать это оказалось не так уж и сложно. Умрюк-паша с мячом устремился на дракона в лоб, а когда между ним и драконом вырос Аргус, в последний миг отдал пас Маланье Нефертити. Аргус инстинктивно метнулся за мячом, открыв узкую лазейку, в какую и пронесся коварный Умрюк. Обыграв защиту, Маланья и Умрюк-паша оказались один на один с воротами. Однако радоваться было рано.
Герардион быстро перемещался. Длинный, извилистый, он закручивался петлями, скользил. Мелькали усы, серебрились наросты на чешуе. Куда забрасывать мяч – неизвестно. Перед атакующими был не дракон, а жуткий спутанный мелькающий узел. Игрок терялся, и тут из ниоткуда вдруг вылетала струя огня или щелкал, как бич, убийственный хвост. Умрюк-паша на мгновение замешкался, и тотчас косая струя огня, вырвавшись откуда-то снизу, подпалила его коврик-циновку.
– Вы это видели? Секунда – и от циновки великолепного бабая остается одно воспоминание! Скрежеща зубами и ругаясь, бабай падает головой вниз. Я почти уверен, что он не разобьется. Высота большая, и вполне можно успеть выкинуть платок-парашют. Мяч у Маланьи! Все же разобралась, где у дракона морда! Бросок! Мяч ударяется о стойку ворот – пардон, всего лишь о драконий нос, отлетает, встречает ус и отскакивает во все еще распахнутую пасть Герардиона! ГОООООЛ! Стригите в другой раз драконам усы!..

И куда отлетает мяч, раз встречает ус? Я-то думала, что рикошет он в сторону броска бывает, разве что угол меняется, а тут мяч таинственным образом пошёл вниз и влево-вправо, причём обогнув как-то пасть. Или дракон выглядел как-то так?

Что творится на трибунах? Зрители обезумели. В воздух летят шляпы, пластиковые бутылки, искры и чьи-то дети. Интересно все же: свои или чужие? Не болельщики, а тысячи восторженных психов! Боюсь, чтобы надеть на них смирительные рубашки, понадобятся все санитары мира! Конечно, одурительный мяч – это всего одно очко, зато теперь до конца игры Герардион будет радостным дебилом! Обожаю братьев по разуму, а-а-а-а!
Забросив мяч, Маланья Нефертити утратила бдительность. Подняв руки, она приветствовала болельщиков, не замечая, что происходит у нее за спиной. А оглянуться все же стоило. Герардион внезапно завился кольцом и…
– ОСТОРОЖНО!!! – завопил Ягун.
Маланья обернулась и, машинально пришпорив крышку гробницы, отлетела на метр. Это спасло ей жизнь. Драконий хвост лишь отколол от крышки угол. Все же удар был такой силы, что Маланья подлетела метров на десять и лишь невероятным чудом удержалась на гробнице. Внезапно на пути у нее вырос Минотавр. Вместо того чтобы помочь Маланье, он будто случайно столкнулся с ней. Правый рог Минотавра едва не вонзился Маланье в глаз и оставил царапину на скуле. По уцелевшей части крышки прошла трещина.
Наполовину оглушенная, Маланья упала, не успев произнести даже спасительного заклинания. Подстраховал ее уже Сарданапал, и о песок она ударилась довольно мягко. Все же к ней сразу метнулись санитары.
Минотавр развернулся и как ни в чем не бывало полетел прочь. С его точки зрения, он не сделал ничего дурного. Просто воспользовался случаем, чтобы одним опасным игроком в команде противника стало меньше. Это было уже слишком.

Да они так постоянно делают! Но ядовитые иглы у бактрийки - это мелочи, да?

– ААААААА! Чтоб ты упал, сволочь! – потрясая кулаками, завопил Ягун.
– Чтоб ты упал, нехороший дядя! – машинально повторила за ним Вика Рыжова.
Да-да, та самая Вика. Щеки как у хомяка, красный подбородок. Милая тибидохская девочка, обожающая яркие заколки и игрушечных пупсиков.
Минотавр почему-то не вписался в очень простой поворот и на чудовищной скорости врезался в магический купол. Зрители вскочили. Видно было, как Минотавр падает и как рога, пропарывая купол, разбрызгивают золотистые искры. Удар о песок был такой силы, что тело подскочило на полметра.
– У Минотавра сломался рог! – сказала Вика Рыжова меланхолично.

Рыжова должна злиться на того, кого проклинает.

И у Минотавра действительно сломался рог. К нему метнулись санитарные джинны, однако прежде чем они добежали, Минотавр окутался сиянием и исчез. Провалился в Потусторонний Мир, выбыв из матча.
Вика застеснялась и опустила глазки. С ней рядом выросла Медузия.
– Рыжова!!! Завтра утром – ко мне в кабинет! С утра! Ты все поняла?
Вика попыталась ответить, однако не смогла вымолвить ни звука. Слова как будто произносились, однако со стороны казалось, что она беззвучно шевелит губами.
– Сударыня, будьте так любезны взять смысловую паузу! На сегодня я лишила вас права голоса! – пояснила Медузия.

А за это тоже ничего никому не будет?

– Мамочка моя бабуся! В игре осталось всего три мяча! Пламягасительный, чихательный и обездвиживающий! За пламягасительным мячом в данный момент гонится Дионис! Диониса страхует Геркулес Гераклович Овсянкин! Трогательная пара! Трогательная в том смысле, что они всех трогают. Наперерез им бесстрашно мчатся Эразм Дрейфус и Рамапапа! Постараюсь подлететь поближе!
Ягун сделал красивый разворот и оказался как раз на пути у пламягасительного мяча.
– Нет, вы это видели! Какое мучение! Мячик летит прямо на меня, а я не имею права его схватить! Может, кто-нибудь прямо сейчас введет меня в состав команды? Взамен Пуппера, а?
– Эй, лапки прочь от огнетушителя! – заорал Рамапапа, устремляясь за мячом.
Ягун со вздохом уступил.
– Ладно, буду трудиться языком, если не дают поработать руками! Основная борьба за мяч разворачивается между рамным папой и Геркулесом Геракловичем! Оба летят почти вровень, толкаются плечами и изо всех сил стараются заработать пять копеек на дисквалификацию. Эразм Дрейфус в тазике застенчиво скользит за ними. В его маленьких умных глазках читается надежда, что когда эти двое поубивают друг друга, огнетушитель в наследство получит именно он. Вот оно, подлое расчетливое падение нравов! Торжество муравьев над львами! Я прям трясусь!
Что-то мелькнуло в воздухе. Ягун озадаченно заморгал и, не веря себе, принялся тереть глаза.
– Погодите! А куда делся мячик? Мяч в студию, я сказал!.. О нет! Откуда тут взялся Фрол Слепой? Слепым не положено бить зрячих, хотя они бьют и даже пинают! Вот, скажем, Грызиана Припятская! Она же с бельмом, то есть если разобраться…
Три мощных запука, пущенных неизвестно откуда, пробили в защите приличную брешь.
– Отзываю свои слова обратно! – поспешно сказал Ягун. – У Грызианки есть шарм! Шарм и харизма правят миром, пока греческий профиль, мотая на кулак сопли, выносит мусор.

А сейчас должно было прилететь уже от Меди...

Но что там с Фролом? Он ловко отрывается от погони, но не спешит атаковать Раду! Он чего-то выжидает. Чего, спрашивается?
Тем временем Гроттер и Энтроациокуль пытаются поймать чихательный мяч. Милое такое, детское желание, скромное, как я! Им пытаются помешать Дионис и Геракл. Танька перехватывает мяч и посылает заговоренный пас Энтроациокуль. Мяч проносится близко от Диониса, но так быстро, что он не успевает произнести контрзаклинание! Мяч у Энтроациокуль. Бактрийская ведьма несется к Герардиону. Илья Муромец дальновидно выставляет щит навстречу ее пропитанному ядом бамбуковому шесту. Герардион встречает Энтроациокуль струей пламени, от которой она уходит, завинчиваясь вокруг пламени по спирали! Сверху на бактрийскую ведьму коршуном падает… кто же это? Неужели Бейбарсов! То есть я хотел сказать: Тантал, хотя кто их разберет, этих некромагов!.. Бейбарсов бесцеремонно выхватывает у старушки мяч и набирает высоту. С гневным воплем Энтроациокуль выстреливает ему вслед парализующей иглой, однако Бейбарсов равнодушно вытаскивает ее из щеки, как колючку. Экзотические яды на некромагов не действуют!

Судей на мыло.

Бейбарсов атакует Раду. Та, достойно подготовленная к встрече Лизхен Херц, встречает его грозным ревом и струей пламени. От пламени Бейбарсов уходит нырком, но все же брызги огня, как мне кажется, успевают опалить Глебу щеку…
Ванька, сидевший недалеко от Тарараха, вскрикнул и схватился за лицо. На скуле у него вздулся такой же ожог, как у Бейбарсова. Кожа треснула, края трещины начали темнеть. Тарарах с силой пригнул голову Ваньки к своему колену и, не давая ему шевельнуться, смазал края трещины. Ожог быстро стал опадать. Рана зарубцевалась. Теперь это было похоже на рану недельной давности. Примерно такая же зарубцевавшаяся рана появилась и на щеке у Бейбарсова. С той только разницей, что все это время он продолжал атаковать Раду.
– Откуда у тебя эта мазь? – спросил Ванька.
– Да так… С утра от кислотных плевков гарпий сам лечился! – застенчиво пробасил Тарарах. – Но у тебя вообще-то быстрее зажило. Я даже не ожидал. Прямо как на упыре, ха-ха!
– Ха-ха, – сказал Ванька кисло.

Раз уж у них такая безумная пляска на поле, почему бы Ивану не бить по руке, когда Глебушка тянется к мячику? Такой милый маленький сюрпрайз.

Продолжая тарахтеть, Ягун мчался, выплевывая слова, как младенец гречневую кашу:
– Глеб Бейбарсович Тантал галантно обыгрывает Лизхен Херц! Галантно – это значит без членовредительства! Возле драконьей пасти он зависает и вбрасывает мяч в так и не успевшую закрыться пасть Рады… Вспышка и… Пррр! Почему вспышек было две??? Я ничего не понимаю! Срочно выпишите мне очки с кнопочкой обратной перемотки! Я хочу отматывать назад и просматривать те моменты жизни, когда я притормозил! А таких моментов, увы, было очень-очень много! Правда, бывали и моменты, когда я жал на газ слишком круто, но они не в счет! Только дураки помнят успех! Умные помнят неудачи!..
Внезапно заметив еще одного игрока, которого прежде скрывало от него крыло Рады, Ягун все понял и без жалости огрел себя кулаком по лбу.
– О нет! Это снова был Фрол Слепой! Он воспользовался случаем и забросил пламягасительный мяч вместе с чихательным. Раду накормили сразу двумя мячиками! Мощная вспышка магии сотрясает бедного дракона! Это несправедливо, но чудовищно эффективно!
В игре остался лишь один мяч – обездвиживающий.

Как и... в каждом матче!
1+2+3+5+10=21. Общая сумма очков в матче. То есть обездвиживающий и стоит как 3 других меча, и после его забрасывания достаточно коснуться губ спящего дракона мячом для его засчитывания. Имба имбовая...

За ним разом устремляются Дионис, Гермес и Илья Муромец! Им противостоит боевая двойка – Гроттер и Энтроациокуль. Обездвиживающий мяч носится, как сглаженный шмель! Его настигают! Мяч перехватывает Гермес! Упускает! Теперь он у Энтроациокуль! Пас Гроттер! Снова пас Энтроациокуль! Барон Мюнхгаузен пытается перехватить его и слетает с ядра! Разумеется, мячик был заговорен! Вот и воздаяние! Не плюй с самолета, не дразни пилота! Таньки грязи не боятся! О нет! Я перехвалил ее и сглазил! Таня попадает под порыв бокового ветра и теряет мяч! Теперь он у Геракла, который дает пас Фролу Слепому.
Фрол Слепой устремляется к Раде!.. Он делает это без сложных фигур, довольно нагло, зная, что после пламягасительного мяча Рада способна только пускать колечки дыма. Стадион вскакивает! Еще мгновение – и… Уф!!! Вы это видели? Рада ударяет Фрола крылом. Фрол отлетает на полсотни метров, врезается в магическую защиту и исчезает, проглоченный вечностью. Достойный финал героя!

А Минотавра и дракона вечности за подобные фокусы критиковали...

Выбитый у него мяч отскакивает прямо в руки Танталу. М-да, хорошо тем, у кого есть мячик. Плохо тем, у кого мячика нет, – лаконично прокомментировал ситуацию Ягун.
Преисполненная решимости отобрать мяч или погибнуть, Таня устремилась к Танталу. Тот вел себя странно. Сидел в ступе и отчужденно озирался, как только что разбуженный человек. Амулет, прежде болтавшийся на куртке, теперь присосался к нему плотно, как моллюск.

Присосавшийся плотно моллюск? И как талисман это сделал? Куртку прогрыз?

Таня подлетела ближе. Она мчалась рядом, смотрела на Глеба и не верила. Неужели Тантал вытеснен? Получив помощь амулета, сознание Бейбарсова перемололо и изгнало Тантала. Исторгло, точно занозу, навеки вернув в Потусторонний Мир.

Талисман круче магии сборной вечности?

Таня вспомнила: «Некромаги не любят себе подобных. Когда на одной тропе встречаются два некромага – один должен погибнуть». Некромаги не церемонятся с побежденными.
– Как ты справился с Танталом? Помог талисман? – крикнула она, желая убедиться окончательно.
Глеб ответил тихо, но она услышала его голос. Даже ревущий ветер не смог его заглушить. Когда некромаг желает, чтобы его услышали, его услышат.
– Он тоже. Но еще больше мне помогло одно глупое чувство. Не буду его называть. Тантал никогда его не ведал. Желание получить власть над миром, в сущности, очень банально. Это скорее трогательная причуда закомплексованных идиотов. Перед чувством ему не устоять.
Они летели рядом. В руках у Глеба был обездвиживающий мяч. Бейбарсов держал его равнодушно, точно примерный семьянин кочан капусты. Ну мяч. Ну обездвиживающий. Что дальше?
– Бросай, Тантал! Атакуй дракона! – ревела треть трибун.
– Отбирай у него! Перехватывай! Подрезай! Закрути некромага в воздушном потоке, и пусть он размажется о защиту! – кричали другие две трети.
Таня ринулась было на Бейбарсова: в конце концов, матч есть матч, но увидела, как Глеб удивленно поднял брови, и остановилась. Она поняла, что Бейбарсов вообще не думает сейчас о мяче.
– Мяч! Мяч! Гроттер! Гроттер! – ревели трибуны.
Множество криков сливались в гул. Таня была на гребне огромной волны. На пике ожиданий тысяч магов. На острие копья. Ее имя и этот матч войдут в историю, нужен только один шаг.
Таня снова рванулась атаковать Бейбарсова и снова в последнюю минуту слабовольно отвела смычок. Контрабас и ступа вновь летели рядом.
Трибуны неистовствовали. О магическую защиту разбивались искры, фотоаппараты, запуки. Маги вырывали скамьи. Проносясь мимо преподавательской скамьи, Таня видела распахнутый рот Соловья, удивленное лицо Тарараха, грустное – Великой Зуби. Их не понимали. Они нарушали правила, перечеркивали логику. Так не поступают! По чужим надеждам не ходят в уличной обуви.

А остальные игроки? Да и разве зрителей не заинтриговало, о чём там говорят Таня и Глеб?

– Мяяяяяяяч! Некромаааааааг!
Бейбарсов наконец услышал. Скользнул взглядом по скамьям. Покачал головой. Что ему были эти вопли, эти докучливые люди? Его интересовал сейчас только один человек – Таня. На остальных людей и их желания ему было плевать.
С нерешительностью, которая была ей самой противна, Таня протянула руку за мячом. Она не могла так, как Глеб. Все ее существо протестовало.

Потому что она не одержима парнем, да ещё и спортсменка?

Бейбарсов смотрел на нее с любопытством.
– Это для тебя ценность? Что ж! Лови! – сказал он и ловко перебросил Тане главный мяч игры.
Под ними, распахнув пасть, как раз проносился Герардион, мечтавший сожрать одного из уцелевших арбитров. Таню он не видел. Это был превосходный шанс! Трибуны стонали. Где-то в третьем секторе сломалась скамья. Ее сухой треск был похож на пистолетный выстрел. Таня испытала чувство, которое испытывает охотник, когда прямо на него выскакивает волк. Вот мяч! Вот дракон! Вот судьба матча!
Таня прижалась грудью к контрабасу и атаковала дракона сверху. Пронеслась над ним совсем близко, ощущая жар чешуи. Распахнутая пасть Герардиона оказалась совсем близко. Она не захлопнулась еще после очередной струи, которой только что был поджарен арбитр. Хрестоматийный случай, много раз разучиваемый на тренировке. Почти не задумываясь, Таня метнула мяч. Метнула, и ей вдруг стало неважно – попала она или нет. Она махнула смычком, отдавая контрабасу приказ, и стала набирать высоту.
Кажется, за ее спиной была вспышка магии. Стадион взревел, потом затих, затем снова взревел. Дракон сборной вечности медленно опустился на поле. Бесконечно длинный, извивающийся, он был похож на виноградную плеть, которую отсекли ножницами и сбросили с балкона. Затем вспыхнул и исчез. Больше он не появится. Он пропустил два мяча, а значит, для Потустороннего Мира он отыгранная карта.
«Получите то, что хотели! Получите и подавитесь!» – подумала Таня, ощущая себя гладиатором, который на потеху цирку вогнал меч в грудь лучшего друга.
Бейбарсов ждал ее, медленно скользя на ступе вдоль купола. Таня опустила глаза, всмотрелась. Она увидела шевеление на трибунах. К силовой защите поля, наступая магам на ноги, бесцеремонно пробивались Франциск и Вацлав. Боевые маги из охраны Бессмертника Кощеева тоже зашевелились, расчищая себе дорогу. Вся эта толпа рвалась на поле явно не затем, чтобы поблагодарить Таню за блестящую игру.

И Сардик даже им не мешает?

– Ты их видишь? Им нужен ты! – взволнованно сказала Таня.
– Жидкое зеркало в одной из комнат подвала. Безглазый Ужас знает, где я замуровал его. Я показал ему место. Отдай им его, когда все закончится, – устало произнес Бейбарсов.
– Что закончится? – не поняла Таня.
– Все, – повторил Глеб.
– Ты опасаешься, что тебя бросят в Дубодам?
– Пусть рискнут. Теперь я получил все, что имел Тантал. Остановить меня может только Сарданапал. И то не уверен, – заметил Глеб.
Таня почувствовала, что он прав, и забыла о Франциске с Вацлавом. Не стоит думать о тех, кто лишь занимает место в памяти, не давая ничего взамен.

:facepalm:

На трибунах мелькали флаги. Со скамейки Склеповой в воздух взвилась пенная струя. Склепова любила не столько пить шампанское, сколько красиво открывать его.
– Зачем ты сделал это? Зачем отдал мяч? – спросила Таня у Бейбарсова.
Она уже знала, что сегодняшний матч взорвет историю драконбола, но лично у нее ощущения победы не было. Это была подаренная победа. Кафтан с барского плеча. Копеечка для бедных.

Как и... предыдущая победа над сборной вечности, правда, там был Гроттер. Хотя по факту у обеих сборных нет никакого класса.

– Считай это прощальным подарком. Все лучше, чем банальные цветы, – сказал Глеб, прочитывая ее мысли.
– Подарком? – не поняла Таня.
– Ты слышала. Я ухожу.
– Почему?
– Просто ухожу.
Таня не верила. Совсем недавно она желала, чтобы Бейбарсов оставил ее в покое, однако теперь, когда все так и случилось, она была в замешательстве. Иногда, говоря «нет», мы хотим сказать совсем другое. Как «нет» не всегда «нет», так и «да» не всегда «да». В доброй половине случаев это очень условные слова.
– Ты что, даришь меня Ваньке?
– При чем тут Ванька? Я никому тебя не дарю. Ты не вещь. Ты сама можешь выбирать, – сказал Бейбарсов.

Так же считал и Пуппер. Только Ург и Ванька решали всё за неё.

– Не понимаю… Некромаги не уступают! Никогда! – крикнула она.
Бейбарсов презрительно вскинул рассеченную бровь.
– Сдаются те, на кого давят. Я же принял решение сам. Не думай, что мне не больно. У меня такое чувство, что я отпилил себе ногу.
Забыв о смычке, Таня опустила руку. Не понимая, что от него хотят, контрабас дернулся.
– Будь ты проклят, ты уже почти получил, что хотел! Я тебя почти люблю! – крикнула она.
Бейбарсов спокойно кивнул.
– Я знаю.
– ЗНАЕШЬ??? И что?
– И ничего. Я ухожу. Со мной у тебя нет будущего. Возможно, тебе будет больно, но в конечном итоге так лучше. Все раны затягиваются, если их не растравливать, – сказал Глеб.
Таня пожалела о своем признании. Расставаться на такой ноте всегда особенно больно. Для обоих было бы проще, если бы она его ненавидела.

А вот эту Ивану стоит знать. Стоит знать, что она останется с ним только потому, что её благородно отпустил Глеб. Вдруг ему станет противно и он оставит Таню в покое?

– Я тебя не понимаю. Совершенно не понимаю, – сказала она устало.
Таня посмотрела вниз. Все поле уже было запружено боевыми магами. Маги суетливо строились четырехугольником, в центре которого находились Франциск и Вацлав.
– Сейчас не понимаешь, когда-нибудь поймешь. Если огонь не погаснет, дерево сгорит. Поэтому огонь, любя дерево, должен уйти. Даже если уйти для огня значит лишиться пищи и умереть. Я оставляю тебя, потому что люблю. И буду любить вечно… Пусть я сам буду вдали, действие зеркала Тантала необратимо. Ванька все больше будет походить на меня, пока не достигнет золотой середины. Чего-то среднего между Ванькой и мной. Моя связь с ним, равно как и его со мной, теперь нерасторжима. Всякий раз, когда он будет целовать тебя, – я буду это чувствовать. Всякий раз, как ты засмеешься, – я услышу твой смех. Это уже немало, если разобраться? – продолжал Глеб.

А Таня возьмет и уйдет к Пупперу :troll: И тогда Глебу прилетит обломинго.

– Зачем ты мне это говоришь? Всю эту путаную чушь?
Бейбарсов продолжал смотреть на нее. Его взгляд прожигал Таню.
– Просто, чтобы ты знала. Больше слов не будет. Лучше отрубить кошке хвост сразу, чем по кускам отдавливать его в тисках… Но все же я не могу уйти просто так.
Бейбарсов коснулся ладони губами. Подул. Прощальный поцелуй обжег Тане губы, как если бы их не разделяли два метра и они не неслись под самым куполом, где ревел ветер и, дробясь, пробивались сквозь призрачную защиту солнечные лучи.
На секунду Таня закрыла глаза. Внезапно вспомнив – даже не вспомнив, ощутив, что там, впереди, стена, она резко перебросила смычок в другую руку. Контрабас круто развернулся, избежав столкновения. Таня услышала звук удара. Ступа врезалась в защитную стену и, треснув, полетела вниз. Но это было уже неважно. Ступа была пуста. Некромаг Глеб Бейбарсов исчез.

:omg:
Ушёл он, без сомнений, красиво. Правда, не очень понятно, почему - то ли увидел настоящую Таню(хотя и до этого он её видел не раз), то ли своего добился и надоело...

Конец - всему делу понец.

Анон · 2016-12-07 16:29:03

Так как много Ваньки из последних книг подряд я не выдержу, следующим я читаю... ТГ-6(её ведь не читали?). Да, я её не бронировала, но это моя первая прочитанная книга Емца, вы же меня простите :pink:

Отредактировано (2016-12-07 16:33:09)

Анон · 2016-12-07 17:01:42

Анон пишет:

Максимилианус Португессе!

Емец, неужели ты интересуешься пиздуховным футболом? :facepalm:

Анон · 2016-12-07 17:11:25

Емец вообще знает какие-нибудь схемы матча, кроме "бойня - бойня - забросить команде Тибидохса перцовый-пламягасительный-чихательный - команда Тибидохса забрасывает одурительный - Таня неимоверными усилиями забрасывает обездвиживающий и выигрывает"? Я матча три по такой схеме помню. Один выбился, со сборной вечности первый, где сборной вечности забили один мячик и Тибидохс в итоге слил.

Анон · 2016-12-07 20:11:20

У него был ещё вариант - проебать всё сборной неведимок в четвёртой книге. Разнообразнее?

Анон · 2016-12-07 20:48:41

Анон пишет:

Интересно, как ему вообще встречаться с Леной, которая при этом ещё немного и Жанна, и Глеб?

А Глеб при этом - Ванька! :creepy:

Анон пишет:

Пусть я сам буду вдали, действие зеркала Тантала необратимо.

Про локон Афродиты то же самое говорили, ЕМНИП.

Анон · 2016-12-07 20:56:41

Анон пишет:

А Глеб при этом - Ванька! 1980863n

Что у них не секс - то групповуха невероятных масштабов)) А уж если Таня, у которой связь с Чумой с Ваней, который кусок трио, и в это время Шурасик с Леной...

Анон пишет:

Про локон Афродиты то же самое говорили, ЕМНИП.

Да не, зеркало реально работает, на нём одна из интриг следующей книги завязана.

Отредактировано (2016-12-07 20:58:53)

Анон · 2016-12-07 21:06:17

Анон пишет:

Да не, зеркало реально работает, на нём одна из интриг следующей книги завязана.

Это я к тому, что локон тоже должен был реально работать, но у Емца, видно, кончились идеи, пришлось возвращать Глеба в книги, чтоб он как-то двигал сюжет.

Анон · 2016-12-07 21:09:37

Анон пишет:

Это я к тому, что локон тоже должен был реально работать, но у Емца, видно, кончились идеи, пришлось возвращать Глеба в книги, чтоб он как-то двигал сюжет.

Емец просто непонятно зачем вообще Таньку продолжил, при наличии-то МБ.

Анон · 2016-12-07 21:29:09

Анон пишет:

Емец просто непонятно зачем вообще Таньку продолжил, при наличии-то МБ.

Танька продается лучше? :think: Кто-нибудь сравнивал их тиражи?

Анон · 2016-12-08 03:01:25

Анон пишет:

Обычно Ягун комментировал с трибун, однако на этот раз получил у академика разрешение находиться на поле.

Стоп. Когда это Ягун у них комментировал с трибун? Вообще ни разу не помню такого.

Анон пишет:

Что Пуппер-то Ягуну сделал?! "Прилетел за славой", "Дамское седло"... Ли Джордан хоть и проезжался по слизеринцам, но не так же!

Либо Ягун тайно влюблен в Таню и поэтому поливает грязью всех ее ухажеров, либо всей душой болеет за горячего валенка и старается выставить остальных ухажеров в невыгодном свете.

Анон пишет:

Вопрос, как Ягун дожил до своих лет, продолжает меня волновать.

Ягге его защищает.

Анон пишет:

Какой может быть мозг у хорошенькой девушки, которая похожа на фарфоровую балерину в антикварном магазине?

Иии еще одна цитата в золотой фонд! Серьезно, меня от этого сексизма уже уносит, скоро присоединюсь к Люку и буду орать от злости на соседней трубе.

Анон пишет:

А ведь именно недолеченная Дама должна была быть тут drama queen. Но у неё эту должность перехватил Глеб.

Но ведь Глеб при встрече с Таней спокоен как танк и игнорирует ее наезды. Драма квин тут Ванька тогда уж...

Анон пишет:

А разве про сборную вечности Ягун не может балоболить безнаказанно?

Мне тоже казалось, что они не слышат живых. С другой стороны, посмотрит на тебя такой вот Геракл, пусть и без злобы, хочешь-не хочешь, а замолчишь.

▼Скрытый текст⬍

Анон пишет:

Видимо, одна я помню про Кузю с Ритой. Хотя они кажется ещё на выпускном вместе были...

Я помню, что на выпускном Кузя разговаривал с Гломовым...

Анон пишет:

А не у самого ли Сарданапала в аспирантах Ягун?

Да даже если и у него, там из преподавателей какой-никакой авторитет есть только у Медузии и Зубодерихи.

Анон пишет:

– Почему? Бейбарсов не драконболист! Максимум любитель. Что он делает на поле? – ревниво спросил Графин Калиостров.

Секунду. Глеб участвовал в двух матчах: Тибидохс против невидимок и невидимки против сборной мира. С какой это радости он любитель? Такими темпами половину сборной Тибидохса можно записать в "любители".

Анон пишет:

Тантал слушал Ягуна невнимательно. Только что он случайно увидел Таню. Взгляд его скользнул дальше, но внезапно вернулся. Теперь некромаг смотрел на Таню неотрывно. В глазах у него был вопрос. Тане казалось, будто он о чем-то мучительно пытается вспомнить. «Кто это? Глеб или уже не Глеб?» – думала она, ощущая странное смешанное чувство.

А может, он принял Таню за Чуму :cool:

Анон пишет:

А зачем она сунула его в карман на драконбольном комбезе? Самая нужная вещь?

Чудо Сценарное! Таня вечно по авторскому велению таскает с собой нужные для сюжета артефакты "сама не зная зачем".

Анон пишет:

Если бы тогда, с самого начала, она не погналась за мячом, а подрезала бы его справа, то мяч, рикошетом ударившись о барьер, отскочил бы как раз в руки к Энтроациокуль. Шляпа! Как она сразу этого не сообразила!

Потому что ваш тренер говно и не умеет в командную работу. Да и в какой-то из книг говорилось, что Таня не любит даже в боевых двойках летать.

Анон пишет:

А вот эту Ивану стоит знать. Стоит знать, что она останется с ним только потому, что её благородно отпустил Глеб. Вдруг ему станет противно и он оставит Таню в покое?

Увы, но не оставит. Он ведь регулярно устраивает представления в духе "Ты мерзкая и бездуховная!", но уходить не торопится.

Анон пишет:

Ушёл он, без сомнений, красиво. Правда, не очень понятно, почему

Потому что авторский произвол.

Люди, как вы подписываете кат? Вот чтобы на спойлере было написано не "читать дальше" а что-то другое?

Анон · 2016-12-08 03:06:47

Анон пишет:

Люди, как вы подписываете кат? Вот чтобы на спойлере было написано не "читать дальше" а что-то другое?

[spoiler=что-то другое][/spoiler]

Анон · 2016-12-08 03:31:56

Ботинки Кентавра на контрасте с поздней ТГ прямо почти радуют.

Глава 7

▼Скрытый текст⬍

СЕДЬМАЯ БУКВА В СЛОВЕ «СМЕРТЬ»

Шурасик на ковре-самолете и в ошейнике ищет украденную крепость. Причем ищет он ее как-то странно: зачем-то отслеживает летающих и шустрых духов эфира, вместо того чтобы пошаманить и поискать магией здоровенную каменную дуру.
Браслет на руке Шурасика раскаляется и выдает инструкции.

«ЛЕТИ НА ЗАКАТ. К ИСХОДУ ТРЕТЬЕГО ЧАСА ТЫ ОБНАРУЖИШЬ ПИКИРУЮЩУЮ КРЕПОСТЬ. ЭФИРНИКИ ТЕБЕ БОЛЬШЕ НЕ ПОМЕШАЮТ. НА ПИКИРУЮЩЕЙ КРЕПОСТИ ТЫ НАПРАВИШЬСЯ НА ЗАПАД. НА МЕЛКОВОДЬЕ ТЫ УВИДИШЬ ВОДНОГО ДРАКОНА И МАЛЬЧИШКУ — АТАКУЙ ИХ. ПОТОМ ПРОДОЛЖАЙ ПОЛЕТ И ПОДБЕРИ ДЕВУШКУ. ОНА БУДЕТ ЖДАТЬ ТЕБЯ НА ВЕРШИНЕ ХОЛМА У СЛОМАННОЙ СОСНЫ. ТЫ ДОСТАВИШЬ ЕЕ К АРАПСУ И ВЫСАДИШЬ НА ДОРОГЕ, КОТОРАЯ ВЕДЕТ ОТ ДИКИХ ЗЕМЕЛЬ».

Каким-то образом с Шурасика дистанционно снимают ошейник, бросаются угрозами, и Шурасик летит выполнять инструкции.

Не мешкая, Шурасино развернул ковер и быстро полетел на закат. Он мчался так стремительно, что не обращал внимания ни на леденящий ветер, ни на мелькавших лиловыми искрами духов, раздраженно попискивающих и крайне недовольных таким пренебрежением. Судя по тому, что эфирники мельтешили теперь втрое чаще, магистр догадывался, что с крепостью у них что-то не ладится и они не могут перегонять ее с места на место.

Секунду. Если они не могут перегонять крепость с места на место, как они вообще ее стырили?

Некоторые духи, пытаясь раздразнить Шурасино, петляли прямо перед его носом резвым мотыльком или даже усаживались на ковер, и тогда магистр видел самого себя — долговязого, длинноносого и крайне озабоченного.
«Неужели я — это я? Не хочу, чтоб я был я. Почему я это я? Хочу, чтоб я был не я. Но если я буду не я, то я все равно буду я, и где будет то я, что было я?» — отрывисто и бессмысленно думал он, вглядываясь вниз.

Мда. Нет, я помню, что Шурасик был недоволен своей внешностью, но разве для мага его уровня исправить внешность - такая огромная проблема?

В тот миг, когда Шурасино, подогнав ковер вплотную, неуклюже перелез с него на крышу башни и нырнул в слуховое окно, эфирники запищали и растаяли. Он понял, что он выполнил миссию и выиграл.

Их же надо было отругать за работу и изгнать заклинанием, нет?
Гуня спокойно несет службу, ему тоже браслет выдает инструкции.

«ТЫ БУДЕШЬ ЖДАТЬ У ВОРОТ АРАПСА. ЗАВТРА К ВЕЧЕРУ ЗДЕСЬ ПОЯВЯТСЯ ПАРЕНЬ И ДЕВУШКА. ТЫ УЗНАЕШЬ ИХ. Я ПОДАМ ТЕБЕ ЗНАК. ТЫ СХВАТИШЬ ПАРНЯ ПО ИМЕНИ ЯГУНИ И НАДЕНЕШЬ ЕМУ НА ЗАПЯСТЬЕ БРАСЛЕТ ПОВИНОВЕНИЯ. ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ — УЗНАЕШЬ ПОТОМ».

У меня вопрос: а почему на Гуне и Гробыне браслеты были сразу, Шурасику браслет подбросили только спустя год, а Ягуну браслет вообще подбросить не получается? А Ваньку вообще игнорируют, не пытаясь поработить. Где логика?
Браслет опять пафосно угрожает убить за неповиновение.

«Ясно, — подумал Гуннио. — А что, если я сейчас возьму этот второй браслет и запущу его со стены. Он что, снова появится?»
«НЕТ, НО ТЫ УМРЕШЬ ОТ БОЛИ! ТВОЯ АГОНИЯ БУДЕТ ДОЛГОЙ», — услышал он настойчивый голос, который не мог принадлежать никому — только браслету.

Ок, с чтением мыслей я могу смириться, но ведь раньше браслет оставлял инструкции в виде ожогов на коже. Как и почему он вдруг выучился телепатии?

— Значит, парня зовут Ягуни, — вслух произнес Гуннио. Ему смутно казалось, что некогда он уже слышал это имя. Но где, когда? Этого Гуннио вспомнить не смог и утешил себя мыслью, что мир полон одинаковыми именами.
— Завтра… — пробормотал он, соображая. — А ведь завтра как раз мое дежурство у подъемного моста! Клянусь землей, этот браслет ничего не упустил.

Вообще да, злодей тут довольно умный.
Гробыня сидит в трактире, на нее косятся, она собирается уйти, но тут через каминную сеть (да, Емец, я не собираюсь закрывать глаза на то, что к восьмой книге цикла ты все еще тыришь у Роулинг) прибывает какой-то новый мужик.

Это был смуглый вертлявый мужчина с прилизанными волосами и большой волосатой родинкой на подбородке, которую он искусно маскировал под испанскую бородку. Его появление произвело среди собравшихся большой переполох.
— Наконец-то! Мы ждем вас второй час! — взвизгнула румяная девушка с узелком.
Несколько мужчин кинулись пожимать мужчине с родинкой руку. Тот завертелся между ними ужом, ухитряясь говорить сразу со всеми.
— Здорово, Дантей!.. Еще скрипишь, Факелт? Пегий Асс! Елкис-Палкис, жив, бродяга? Как твое ничего, Пруй Дох?.. О-о, Арамис Даун! Неважно выглядишь, старик! Опять грозный мафиозный удмурт Утюгофф закапывал тебя по шею в сугроб?.. О, эти жестокие рюсы! За дело, друзья, за дело! У Чуни Дамова есть что вам сказать!

Нет бы Гробыне смыться под шумок...

— Ты не крути, ты дело говори! Кого грохнуть надо? — буркнул коренастый молодой человек с семью молниевидными шрамами на лбу.

:bull:

— Не учи нас жить! Лучше дай нам денег! — отхлебывая пива, крикнула ведьма в старомодном ветхом шушуне.

Ну ладно Роулинг, я понимаю, зависть играет в одном месте, но Пушкина-то за что?

Мы с вами заключаем договор на десять лет, который вы подписываете каплей своей крови! Кровь мудрее чернил! Шесть дней в неделю вы будете вкалывать в каменоломнях от рассвета и до заката, пока не заржавеет лом, и спать на одеяле из крысиных шкурок. И упаси вас огонь работать плохо. У тамошних надсмотрщиков длинные бичи и скверный характер… Улизнуть от работы никому не удастся, уж в этом-то не сомневайтесь.
— Ты что, озверел? А что мы за это будем иметь? — пискнула Брутни Жирс.
— Немало! Каждый седьмой день вы будете проводить в телах первых богачей, знаменитых певцов, царских фавориток, гвардейских красавцев, грозных полководцев и всех тех, кому вы тайно завидуете и на чьи экипажи смотрите лишь издали, как жалкие моськи! И это будут другие тела, изнеженные, гибкие, ухоженные — не ваша грубая простонародная плоть! Любая ваша прихоть — какой бы она ни была — исполнится в тот же миг! Выпивка, еда, танцовщицы, любые удовольствия, какие вам только в голову придут! Итак, шесть дней каторги за один день райского блаженства! Думайте, друзья мои, а вот и бумаги, которые вы должны будете подписать!

Естественно, договор не без подвоха. Одна из местных говорит, что хочет заключить договор с Гробыней, Гробыня быстро просекает фишку.

— А что тут говорить? Сами посмотрите, кого вам подсовывают. Я-то всех при дворе знаю. Муйкл Жуксон, богач и певец — под судом. Пока он щипал только пажей, ему сходило с рук, но как-то он расслабился и ущипнул самого царя Бэра… Номер второй Бюджит Жардо, фрейлина! Я вас умоляю, она еще дедушку теперешнего короля знала ребенком. Дален Одеколони, любимец женщин, давно в параличе… А кто тут у нас хваленый гвардеец? Неужто Пар Тосс? О небо! Этот так растолстел, что его не приглашают даже к общему столу, потому что он производит кошмарные звуки… Они небось рады-радешеньки заключить такую сделку! Запродали небось все семь дней своей недели и теперь шляются по миру в чужих телах.

Толпа ловит несчастного жулика и силой заставляет его подписать собственный договор на обмен телами.

— Пожалуй, этот! Франкер Штейн, бывший казначей!.. Тридцать лет назад он сильно досадил одному магу, и тот его сглазил. Жутко сглазил. А чтобы заклинание нельзя было отменить, быстро сделал себе харакири. С этого дня Франкер не может ни стоять на земле, ни плыть по воде, ни лежать, ни видеть огня — ничего. Его сразу начинает жутко корчить, а вместо слов он выплевывает пауков. Он покрылся коростой толщиной в палец, день и ночь сидит на стуле, который подвешен цепями к одной из башен, а еду ему подают на вилах из окна.
— Значит, пауков выплевывает? Это нам в самый раз! — сказал Пруй Дох, сгребая Чуню за шиворот. — А ну дай сюда пальчик, жаба! Не бойся, стерильно! Пятнышко здесь и здесь! Готово, сейчас впитается! Хорошо работай на каменоломне, парень! И… хорошо отдыхай!

Гробыня под шумок убегает. Эпизод, конечно, филлерный, но мог бы быть ничего так, если убрать издевательские отсылки к реальным людям/персонажам других авторов.
Гробыня спит в лесу. Изнеженная городская девочка, ага.

Проснулась уже на закате от жуткой боли, пронзившей ей запястье. Браслет так накалился, что почти пылал. На нежной коже глубоко отпечатались буквы:
«ИДИ ВДОЛЬ РЕКИ, ПОКА НЕ ВЫЙДЕШЬ К ХОЛМУ. ЖДИ У СЛОМАННОЙ СОСНЫ НА ЕГО ВЕРШИНЕ. НА ПИКИРУЮЩЕЙ КРЕПОСТИ ТЕБЯ ДОСТАВЯТ К АРАПСУ. НА ДОРОГЕ ТЫ ВСТРЕТИШЬ ПАРНЯ В КУРТКЕ С РУННЫМИ ПЛАСТИНАМИ. ОН БУДЕТ ОДИН. ОЧАРУЙ ЕГО И ПОХИТЬ У НЕГО ИЗ СУМКИ ЧАШУ. С ЧАШЕЙ СТУПАЙ В АРАПС. ТАМ ТЫ СОБЕРЕШЬ В ЧАШУ КРОВЬ ДЕВЧОНКИ. КАК ЭТО СДЕЛАТЬ — УЗНАЕШЬ ПОЗЖЕ».

Только что браслет выдавал Гуне телепатические инструкции, а тут опять ожоги пошли. Емец бы определился.

Анон · 2016-12-08 04:29:02

Глава 8

▼Много Мардония, поэтому много длинных цитат⬍

СТРЕЛА ДЛЯ АЛЬБАТРОСА

Ванька за кадром украл дракона, сбежал и теперь мается непонятно чем.

И-Ван лежал на песке и смотрел в небо на золотые созвездия, между ними проступали ясные и четкие звездные дороги. Они вели куда-то, манили, призывно переливались. И-Вану хотелось раствориться, рассыпаться и вновь собраться, но уже в ином мире. А вот где этот мир — этого И-Ван не знал и сам.
Он перевернулся на живот, перебрался поближе к воде, где песок был влажным, и, напрягая зрение, быстро стал чертить что-то на песке. Он сам не осознавал, что делает и зачем, пока наконец палочка не выпала у него из рук и он не увидел на песке лицо девушки. В синеватом свете луны девушка была как живая. Случайно или нет, но сходство было передано И-Ваном исключительно удачно. Должно быть, когда-то он неплохо рисовал, хотя теперь сам не понимал, где и когда мог этому научиться.
Девушка таинственно и маняще улыбалась И-Вану и казалась ему прекраснее самой красоты и совершеннее совершенства. «Если это не красота, то мне не нужна другая! Мне нужна она и больше никто!» — подумал И-Ван и, наклонившись, страстно поцеловал песок. Он не знал ни имени девушки, ни существует ли она на самом деле, но все равно с жадностью запоминал каждую ее черту. Больше всего он боялся теперь прилива, который разлучит его с девушкой, и, опасаясь, что не сумеет снова повторить рисунок, пытался по малым крупицам — черта за чертой, штрих за штрихом — перенести ее в память, чтобы она осталась там навсегда.
«Если я не встречу ее в этой жизни, я встречу ее через десять жизней. Но я все равно ее встречу. Ради этого стоит ждать!» — подумал И-Ван.

А потом Емец сам у себя потырил это рисование, только уже для Глеба.
Дракон добывает ему пропитание.

И-Ван покачал головой. Способности Левиафана к маскировке были так ничтожно малы, что И-Вана удивляло, как уже несколько дней они ухитряются скрываться. Похоже, объяснение стоило искать не в их дарованиях и не в том даже, что плыли они в основном ночами, днем отсиживались в бухточках, а в том, что большая часть флота От-И-Тиды была стянута к городу и находилась на якорной стоянке. Гуссин Семипалый собирался дать грандиозный военный парад в честь состоявшейся помолвки своего сына Форна и дочери Бэра III принцессы Августы.

Норм вообще: у них служащий нарушил закон, стырил мощное оружие, и всем пофиг.

Левиафан вернулся за два часа до рассвета. Он был сыт и пыхтел от удовольствия. Впервые за все дни ему удалось наткнуться на косяк тунца и сильнейшим ударом хвоста по воде оглушить немало рыбы. Вопреки предсказаниям кентавра, инстинкт все же брал свое и мало-помалу Левиафан восстанавливал утраченные в неволе навыки.

Знатоки природы, подскажите, пожалуйста, насколько это вероятно: зверя всю жизнь держали взаперти, но он на воле махом (за 4 дня) научился охотиться.

Перед тем как зайти в воду и перебраться на шею к дракону, И-Ван снова вернулся к портрету девушки на песке. Ему хотелось взглянуть на нее хотя бы еще раз, прежде чем навсегда с ней расстаться. Но там ничего уже не было — все смыл волнами неосторожный Левиафан.
«Прощай!» — пальцем написал И-Ван на песке и, не оглядываясь больше, шагнул в океан. Дракон уже ждал его.

Я ж говорю, Ваня у нас та еще драма квин.
Утром Ваня плывет на драконе, дракон чует что-то нехорошее.

Несколько минут спустя И-Ван различил очень высоко, там, где соприкасались две большие рыхлые тучи, небольшое пятнышко. Оно быстро приближалось, двигаясь против ветра. Внешне в этом пятнышке как будто не было ничего, что должно было внушать опасность, но тревога дракона передавалась И-Вану. И, как оказалось, не напрасно. С каждой минутой пятнышко росло, и его очертания становились не просто узнаваемыми, а грозно узнаваемыми.
И вот уже над океаном в полусотне метров над ними завис каменный остров с низкой стеной, похожей скорее на бетонный парапет набережных, и высокой башней. На вершине башни помещался большой хрустальный шар, от которого отрывались синеватые молнии.
— Пикирующая крепость Борея! — воскликнул И-Ван.

Шурасик начинает их атаковать.

Заклинание, наложенное на следующую молнию, было послабее. Там наверху явно развлекались, направляя их то правее, то левее Левиафана и наблюдая, как мелькает белое брюхо огромного дракона, который ничего не может сделать с гигантскими волнами, швырявшими его, как дохлого кита.

И почему браслет до сих пор не влепил Шурасику за неподчинение?

И-Ван не мог видеть Шурасино — выполняя приказ браслета, осторожный магистр предусмотрительно наложил на себя заклинание невидимости. Однако он заметил другое. Всякий раз перед тем, как вспыхивал большой хрустальный шар, метавший в них молнии и вздымавший волны, недалеко, у парапета, загоралась маленькая голубоватая точка. Когда очередная молния ударила совсем рядом и, вздыбив воду, едва не увлекла И-Вана на дно, он вдруг с внезапной ясностью сообразил, что именно он видел! Пикирующая крепость не могла стрелять сама. Кто-то наводил ее. Значит, это был энергетический амулет мага-невидимки, управлявшего огнем хрустального шара. Считая себя в полной безопасности, маг этот вышел из башни и склонился над парапетом. Теперь он был всего в десяти или пятнадцати метрах над И-Ваном и перед каждой новой молнией свешивался вниз, приглядываясь и проверяя, куда попала предыдущая. Амулет его вспыхивал, отдавая приказ шару.

У него что, нет возможности вести наблюдение изнутри? Ни хрустального шара, ни какой-нибудь там власти над ветрами? Какой дебил проектировал эту крепость таким образом?

Пикирующая крепость держалась высоко — выше, чем мог добить раскаленной струей обычный водяной дракон, — но все же не так высоко, как добивал лучший боевой дракон От-И-Тиды. И И-Ван, знавший возможности своего питомца, все это прекрасно видел. Разумеется, струей кипятка пикирующую крепость не сбить, да только расчет его был совсем не на это.
— Пар, Левиафан! Выдыхай пар! — крикнул И-Ван, выныривая рядом с драконом. В этот момент крепость неторопливо переплывала по воздуху, перемещаясь в более удачный для обстрела сектор. — Не по башне! По парапету! Вот туда! Ну же, родной, давай!

Дракон, конечно, достает до нужного места.

Шурасино невольно схватился за лицо. Его вспыхнувший амулет на длинной цепочке свесился вниз. И-Ван, барахтавшийся в воде, увидел даже не амулет, а ярко блеснувшую точку.
Хап-цап!
Мысленно удлинив руку, так что его воля стала продолжением его пальцев, И-Ван дернул за цепочку. Всю силу своей магии, всю мощь своих четырех стихий он вложил в это движение… Однако получилось у него что-то или нет, он узнал не сразу. Самое большое испытание было еще впереди.

Поправьте меня, если я ошибаюсь, но после хап-цапа амулет должен был оказаться у Ваньки в руке.
В любом случае, последняя молния поднимает волну (кстати, как их там электричеством не прожарило?), а Шурасик каким-то образом ухитряется упасть в воду. И да, амулет все еще при нем.
Дракон ловит Шурасика.

— Эй! — окликнул он Шурасино. — Ты меня слышишь? Я, И-Ван, беру в плен тебя и твою крепость! Ты можешь сделать так, чтобы она летела за нами? Только без фокусов!
— Да иди ты! — хмуро буркнул Шурасино, оказывая грозному воителю От-И-Тиды уважения не больше, чем дохлой селедке.
И-Ван потрепал Левиафана по шее:
— Мой бедный дракончик так давно не ел! Его просто мутит от голода… Не правда ли, малыш?
Объевшийся тунцом Левиафан икнул. Если его от чего-то и мутило, то только от вида еды.
— Э-э, стой! Я военнопленный! Ты не имеешь права прикончить меня!.. Ладно, я все сделаю, как ты хочешь! — переполошился Шурасино, мигом утратив всю спесь.

Ваня, объясни мне, нафига тебе крепость. Внимание привлекать? Типа, здоровенного дракона на мелководье стража пока не заметила, давайте им поможем и потащим за собой здоровенную крепость вражеского государства?

— Я Шурасино, главный магистр Борея! Ты понимаешь, что это означает? Если бы мне нужна была твоя смерть, я бы там, наверху, просто щелкнул пальцами, произнес заклинание, и вы с драконом отправились бы на дно! Я же просто обстреливал вас молниями, причем слабенькими! Если бы ты не сдернул меня за амулет, я бы выпустил еще молний десять и улетел. Ты сам виноват, что последняя молния оказалась сильнее остальных. Я перепугался, когда летел с парапета головой вниз, и слегка психанул, — с горячностью заявил Шурасино.
И-Ван внимательно уставился на него. Чутье подсказывало ему, что Шурасино не врет.
— Но зачем ты нас вообще обстреливал?
— Мне так приказали. Наверное, имелось в виду, чтобы я с вами расправился и убил, но я… В общем, я решил сделать вид, что не совсем понял приказ. Я, конечно, не ангел, но уж убийцей точно становиться не собираюсь, — сказал Шурасино.

Повторяю вопрос: и браслет, умеющий читать мысли, не вломил ему за неподчинение?

— День сегодня дурацкий. Одно задание завалил, а еще нужно было подобрать на холме девицу, — пожаловался он.
— Твоя девушка? — спросил И-Ван.
— Почему обязательно моя? Просто абстрактная девица. Я даже не знаю, как ее зовут, — вознегодовал Шурасино.
— Тоже этот устроил свидание? — поинтересовался И-Ван, кивая на широкий браслет на запястье у борейского мага.
— Да.
— И что, тоже будешь обстреливать ее молниями? — спросил И-Ван, вспоминая о девушке, чье лицо он нарисовал и поцеловал сегодня ночью на песке. Он уже знал, что всегда будет искать ее. Пока не найдет… Если же не найдет, то поиски будут продолжаться вечно.
— Нет. Ее требовалось доставить в Арапс. Только и всего, — сказал Шурасино.
— Но ты ведь мысленно настроился на свидание? Так или не так?

Вань, перестань судить всех по себе. Я понимаю, возраст, гормоны, но эээ. Люди разные.

— Я не помню своей бабушки. Ничего не помню, — сказал И-Ван.
— Совсем ничего? — внезапно заинтересовался борейский маг. — А вот с этого места, пожалуйста, подробнее. Когда ты потерял память? Примерно с год назад, не так ли?
И-Ван повернулся так резко, что едва не столкнул Шурасино с шеи Левиафана.
— Откуда ты знаешь?
— Я первый спросил! — быстро затарахтел Шурасино. — Возможно, ты появился вдруг непонятно где и ничего о себе не знал… Просто как заново родился, разве что говорить умел. Побрел куда-то, растерянный, испуганный, не понимая, на каком ты свете, а тут тебе навстречу какой-нибудь мужик в соломенной шляпе: «Ба, да это же И-Вась! Чего не здороваешься, зазнался? Забыл, как мы вместе опилки в гречку подсыпали?» Ну как, в общих чертах верно?
— Примерно так все и было. Но меня зовут И-Ван! И опилки я в гречку не подсыпал. И наткнулся я не на мужика в соломенной шляпе, а на стражников От-И-Тиды.
— Неважно, — небрежно отмахнулся Шурасино. — Это частности. Я же, как яркая личность, предпочитаю мыслить глобально.

И он прав.
Естественно, здоровенную летающую крепость мгновенно замечают. Мне все еще интересно, нахрена Ванька потащил эту дуру за собой.

Когда с вершины одной скалы усиленный сторожевой пост От-И-Тиды, состоящий из двадцати солдат и магфицера, увидел пикирующую крепость, которая медленно двигалась по воздуху за плывущим драконом, мысли солдат потекли во вполне предсказуемом русле. Они решили, что их враги борейцы выследили дракона и теперь летят за ним, выбирая момент для атаки.

Шурасик заклинанием сносит врагов.

Хрустальный шар полыхнул длинной молнией. Молния ударила в тучу, пронизала ее, наполняясь энергией. Небо потемнело. Бесконечно длинная молния зигзагом ударила в вершину скалы и походя, как спичку, сожгла катапульту. Послышался страшный грохот и треск. Вершина скалы, срезанная наискось точно ножом, начала неторопливо съезжать в океан. Магфицер успел описать жезлом круг и телепортировал вместе с солдатами. Шурасино, которому не нужно было уже цепляться за дракона, принял более-менее вертикальное положение.
— Ты видел, что я могу, если работаю в полную силу? Теперь ты понимаешь, что я тебя жалел? — самодовольно обратился он к И-Вану.

Да это сразу было понятно всем, кроме горячего валенка.

Левиафан продолжал быстро плыть вдоль берега. И-Ван жадно вглядывался в его очертания. Интуиция, которой он привык доверять, подсказывала, что уже вот-вот, совсем немного…

Я не имею ничего против магической интуиции как таковой. Мне только не нравится, что она включается-отключается по велению автора.
Ванька наконец находит бухту, где должен был встретиться с Мардонием. Офигенный из него друг: я знаю, что Мардоний в розыске, давайте привлечем внимание властей, притащив за собой здоровенную летающую дуру!

— А вот и Мардоний! — воскликнул И-Ван.
— Я люблю мою лошадку, оглушу ее лопаткой… — с раздражением сказал Шурасино, ощупывая амулет.
Он только что ощутил странную щекотку, точно кто-то осторожно дышал ему в волосы. Отлично зная, что это может означать, юный магистр попытался заблокировать сознание, но не сумел. Кентавр был сильнее. Он прочитывал его легко, точно книгу.

По-моему, раньше блокировки против телепатии работали без сбоев. Нуок, это другой мир, тут другая магия... эээ, но магия основного мира тут тоже работает. Фигня, короче.
Мардоний говорит, что за ним гонятся и надо уходить, Шурасик предлагает улететь на крепости. Ванька переживает за дракона.

— Мы можем воспользоваться моей крепостью. Только мне нужно встретить одну девушку и доставить к Арапсу… — предложил Шурасино.
— Это тоже связано с?.. — Мардоний без симпатии показал на браслет.
Шурасино кивнул. Он сам не понимал, что заставляло его остаться. Теперь, когда амулет просох, он давно мог бы телепортировать. Но он не телепортировал, смутно ощущая, что его дальнейшая судьба связана с мальчишкой и кентавром.

Ладно, не буду придираться, может, он смутно помнит, что знаком с Ванькой.

— Я должен попрощаться с Левиафаном. Я велю ему уплыть в океан и каждый день, к вечеру, появляться здесь, в этой бухте, пока мы вновь не встретимся. Надеюсь, ему будет везти с рыбьими косяками, — не дожидаясь ответа, И-Ван разбежался и прыгнул в океан, где уже ждал его дракон.

Не проще отпустить его на волю? А то военные могут заметить, что дракон каждый день приплывает в одну и ту же бухту. Да и вообще, а если с Ванькой что-то случится, дракон так и будет ждать его аки Хатико?
Шурасик и Мардоний залезают в крепость, Шурасик магией затаскивает туда же Ваньку, они улетают, дракон уплывает.

На запястье Шурасино, закрывая браслет, была намотана тряпка, он то и дело окунал руку в воду, налитую в медный кувшин с широким горлом. Он делал это по совету Мардония, убежденного, что магия браслета скорее всего является огненной, а раз так, то вода может нарушить связь браслета с тем, кто стоит за ним.
— По-моему, ерунда все это. Не поможет, — ворчал Шурасино, каждую секунду ожидавший новой боли в запястье и нового ожога.
— Все равно попытаться стоит. Иначе такой браслет был бы и у И-Вана. Но у И-Вана его нет, потому что И-Ван попал в От-И-Тиду, город, где царствует магия воды. Ты понимаешь? — убеждал его кентавр.

Это все еще не объясняет, почему на Ягуна ничего такого не нацепили до сих пор и почему с Шурасиком так долго тянули.

Сдается мне, что этот браслет — всего лишь магический предмет, завязанный на одну стихию, на огонь… А тот, кто стоит за ним, очень интересуется теми, кто обладает магией всех стихий, как вы с И-Ваном, — сказал Мардоний, вспоминая о чем-то своем неприятном, что заставляло его хмуриться.
— Мы владеем магией всех стихий? — недоверчиво переспросил Шурасино.
— А кто сжег копья? — в тон ему ответил кентавр. — И вообще никогда бы тебе не стать главным магом Борея за какой-то год, если бы было иначе. Наверняка ты к воздушной магии примешивал немало посторонней, не так ли?
— Э-э, нет… Я как-то не задумывался об этом, — не очень уверенно ответил Шурасино. — Ну разве что иногда. Смотрю, древние заклинания срабатывают, ну и стал экспериментировать. Мой учитель заметил это и стал использовать мой дар. А потом, когда он по рассеянности разбился, меня первым магом сделали. А чтобы огонь там или вода… Может, думаю, у меня магия воздуха такая сильная, что все подпитывает?

Вообще говоря, Шурасик сам по себе очень талантливый ученый с нехилым магическим потенциалом, плюс история с "учитель умер, на должность поставили лучшего ученика" от стихии не зависит...

— Три последних дня я скакал вдоль берега, ускользая от солдат, и все время думал, от кого наши беды. Почему кентавры стали рабами? Почему рухнула единая империя, маги которой владели всеми видами волшебства? Отчего каждому из новых царств досталась в наследство одна какая-то стихия? По какой причине так расплодилась нежить в Варварских Лесах и Диких Землях? Где ключ ко всем несчастьям этого мира? И только вчера вечером, вспомнив об ауре И-Вана, я кое в чем разобрался… А теперь и твоя аура, Шурасино. Она тоже многоцветна, и ты тоже не помнишь своего прошлого. И вот ваши пути пересеклись.
— То есть во всех бедах этого мира виноваты мы? — осторожно спросил И-Ван.
— Нет. Все началось еще до вас. Вы лишь эхо тех событий, что случились задолго до вашего появления здесь. К тому же я уверен: нити ваших жизней ведут не в этот мир. В этом тайна вашей многоцветной ауры.
— А откуда мы тогда взялись?
— Я могу только предположить. Мы, кентавры, из поколения в поколение бережно храним предания кентавра Хирона, который мудрее всех нас, несмотря на свои пять букв…
«Я так и думал, что он скажет про пять букв. Они без этого подсчета не могут…» — с улыбкой подумал И-Ван и внезапно перестал улыбаться. Он сообразил, что у него самого в имени всего четыре буквы. А раз так, то какого мнения о нем Мардоний на самом деле?

Совершенно справедливого и оправданного.
Алсо, чтобы в этой теме было больше прекрасного.

▼Хирон⬍

— Кентавр Хирон пришел откуда-то извне, из мира, куда, как он говорил, ведет лишь одна дорога — узкая, как сердцевина песочных часов. Он называл наш мир — миром-отражением. А иногда миром-двойником. Но он же признавал, что он не менее реален, чем его собственный. А раз так, то оба мира возникли в одно вселенское мгновение и исчезнут, когда пробьет час, тоже в одно вселенское мгновение.

А, ну хоть ясно, откуда тут Хирон.
Немного экспозиции, цитирую целиком, потому что Мардоний, в принципе, говорит разумно, и прерывать его комментариями незачем.

— Выходит, существуют два мира — наш и Параллельный? — спросил И-Ван.
— А почему нет? Парадокс Хирона, как мы, кентавры, его называем. Представь себе два громадных зеркала, повернутых друг к другу. И вот между ними пролетает ласточка, пролетает очень быстро, потому что удирает от коршуна. Ласточка мелькает так быстро, что отражается только в одном зеркале. Второе почему-то опаздывает с отражением. Воможно, оно чуть отклонилось или причина в другом. Но самое интересное происходит потом, говорил Хирон. Отражение ласточки в зеркале пытается исчезнуть, но прежде чем это происходит — второе зеркало ловит отражение первого зеркала. И начинается бесконечная игра — отражение отражения первого отражения…
— Угу… Буддийский монах спит, и ему снится, что он бабочка. Он просыпается и думает: теперь я всегда буду сомневаться, кто я на самом деле. Возможно, я бабочка, которой снится, что она буддийский монах, — со знанием дела сказал Шурасино, толком не понимая, почему он это вспомнил. В мире Четырех Стихий явно не было буддийских монахов.
Мардоний серьезно и без удивления кивнул:
— Теперь перехожу к главному. К тому, что открыло мне глаза на вашу истинную сущность. Как случилось, что вы были здесь признаны, получили имена и сумели быстро приспособиться? Да очень просто. В Параллельном мире все имеют своих двойников. Их место вы и заняли.
— А они-то сами куда подевались? Почему мы с ними не встретились? — спросил И-Ван.
— Перетекая в другой мир, ты замещаешь своего двойника. Понимаешь? Нельзя оказаться в ином мире и не слиться с ним. Именно поэтому встретить своего двойника невозможно, потому что он и есть ты, а ты он.
— То есть, переместившись сюда, мы их убили? — поежившись, уточнил И-Ван.
Мардоний покачал головой:
— Сомневаюсь. Скорее, вы вытеснили их в свой мир. Между мирами должен быть баланс. В тот миг, когда что-то перешло из мира I в мир II, — что-то равноценное и идентичное должно было обязательно перейти из мира II в мир I.

Мардоний напоминает Шурасику держать браслет в воде.

— Слушай, но не говори. Я не уверен, что он нас слышит, но если это так, твою речь он наверняка воспринимает лучше, чем мой голос. Браслет-то у тебя. Ты понимаешь?
— Да… Продолжай.
Вороной кентавр скрестил на груди руки:
— Я, кажется, догадываюсь, кто он. Или, точнее, кем он может оказаться. Однажды со мной случилась странная история. Тогда я был еще молод и не боролся за свободу кентавров, хотя в моем имени уже было вос…
Кентавр прервался и быстро взглянул на И-Вана.
— Еще одна улыбка, и я тебя лягну! — сердито проржал он.
— Не надо. Мелкая мстительность не свойственна восьми буквам. Особенно если эти восемь букв со временем желают получить девятую за спасение отечества, — сказал И-Ван.

То есть, буквы постепенно добавляются к имени. Ок. Емец об этом не забыл и даже объяснил, прогресс.

— В любом случае, я тебя предупредил… Так вот, я был молод, глуп и, переправляясь через Стикс, не разведал брода. На середине река подхватила меня и понесла. Стикс, он нравный, и, что бы там ни говорили, у него есть душа. Если Стикс не хочет кого-то отпускать, то не отпускает, пока не наиграется. Я никак не мог выбраться на берег и выбился из сил, но тут мне наудачу подвернулось бревно. Или я попался ему, как смотреть на вещи. Бревно оцарапало мне круп и плечо, я же ухватился за него руками и не отпускал много часов, пока река несла нас. Наконец мы надоели Стиксу, и он выбросил нас в Варварских Лесах на Диких Землях. Я выбрался на берег и попрощался со Стиксом и своим бревном. Меня шатало. Я ужасно устал.
— Говорят, в Варварских Лесах полно мертвяков! Земля там их не принимает, — заявил Шурасино.
Мардоний кивнул:
— Я тоже знал об этом. Между тем день клонился уже к вечеру. Развести костер мне было нечем. Поэтому я собрался с духом и поскакал напролом через заросли, надеясь выйти хоть куда-то. Ни троп, ни дорог — всюду сплошной бурелом. Так я скакал до сумерек, пока в лесу не стали рождаться странные шорохи. Я даже не знаю, как это описать. Словно и нет ничего, а ты чувствуешь, почти видишь, как пальцы мертвецов раздирают землю, которая расступается, как мягкая глина…
— А ты? — тихо спросил И-Ван.
— Я поскакал еще быстрее. Я мчался, как сумасшедший, не замечая ни веток, которые хлестали меня по лицу, ни зарослей — ничего. И тут, когда уже совсем стемнело, я вдруг увидел тусклый огонек. В лесу, на небольшой вырубке, стоял обветшавший дом, но все-таки дом, а не землянка. Дверь была закрыта, а огонек пробивался между ставен. Я принялся колотить в дверь руками и копытами. Мне никто не открывал, но я барабанил с такой силой, что сломал щеколду, — продолжал кентавр.
«Еще бы, копыта-то какие у нашего жеребенка. Странно, что он дом не обрушил», — подумал И-Ван.
— Дверь распахнулась. Я кинулся внутрь, кое-как приспособил вместо щеколды полено и тогда только заглянул в комнату. Я был уверен, что встречу там кого-то, но нет… Я увидел только очаг, в котором полыхал белый магический огонь. Возле очага стояли ботинки, растоптанные кожаные ботинки, очень старые, но достаточно широкие, чтобы кентавр при желании всунул в них свои копыта. Признаться, меня даже потянуло это сделать. Сомневаюсь, что даже на Диких Землях нашелся бы великан, которому они оказались бы впору. Но самое странное было даже не это, а то, что тот, кто переместил эти ботинки сюда, казалось, совершенно точно знал, что наступит момент, когда я их увижу. Именно я и никто другой.

Слабо представляю себе, как должен выглядеть ботинок на копыто...

Рядом с ботинками лежал пергамент, абсолютно чистый. Но, когда я вошел, на нем вдруг вспыхнули буквы:
«МАРДОНИЙ! МНЕ НЕИЗВЕСТНО, КТО ТЫ БУДЕШЬ, ЛОПУХОИД, НЕЖИТЬ ИЛИ МАГ, НЕИЗВЕСТНО ДАЖЕ, УМЕЕШЬ ЛИ ТЫ ЧИТАТЬ, НО Я ЗНАЮ, ЧТО МАРДОНИЕМ БУДУТ ЗВАТЬ ТОГО, КТО ПЕРВЫМ ПОСЛЕ МОЕГО ВРАГА УВИДИТ ЭТИ БОТИНКИ В ИНОМ ОТРАЖЕНИИ. БУДЬ ОСТОРОЖЕН!
ОН СЛЕП, НО ВСЕ ВИДИТ. ОН ГЛУХ, НО ВСЕ СЛЫШИТ. ОН МЕДЛИТЕЛЕН, НО И СКОРОХОДУ НЕ УГНАТЬСЯ ЗА НИМ. ОН СЛАБ, НО И МОГУЧЕМУ НЕ УСТОЯТЬ ПРОТИВ НЕГО. ОН МАЛОРЕЧИВ, НО И КРАСНОРЕЧИВЫЙ УСТРАШИТСЯ СЛОВ ЕГО. У НЕГО НЕТ РУК, НО ЧЕРЕЗ ВЕСЬ СВЕТ ПРОТЯНУТСЯ ОНИ. Я НЕОСТОРОЖНО ПРИЗВАЛ ЕГО ИЗ МИРА, ГДЕ ОКЕАН ТВЕРЖЕ КАМНЯ, ВОЗДУХ ЖИДОК И ГРЕМУЧ, А ЗЫБКАЯ ЗЕМЛЯ НЕ УДЕРЖИТ ДАЖЕ МУРАВЬЯ. ОН СТИХИАРИЙ! ИЗГОНИ ЕГО, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ, — ЕСЛИ ЖЕ НЕТ: БЕГИ!
Ф.Гр.».

То ли ботинки оставил не Феофил (который не знал, кем окажется Мардоний), то ли это очередной ляп.

Мне это совсем не понравилось. «Ничего себе избушка! Я еще не пришел — а тут все меня уже знают. А уйти еще страшнее — там снаружи мертвяки!» — подумал я. Но из осторожности не стал ничего трогать, а просто приблизился к огню. Он почти не согревал. Но все же я мог надеяться, что в дом мертвяки не полезут. Я слышал, как снаружи кто-то ходил, дергал дверь, подсматривал в ставни, но, признаться, у меня хватило ума не выглядывать и не выяснять, кто это и сколько их. Я стоял у огня и то проваливался куда-то, то вновь выныривал. И вот уже где-то в четвертом часу, в самое страшное и глухое предрассветное время, я вдруг ощутил жуткую тревогу. Точно кто-то кричал мне: «Беги, беги!» Но я не побежал. Вместо этого я поспешно наложил на себя заклинание невидимости и забился в дальний угол. Там я лег на пол, поджал под себя ноги и попытался стать как можно меньше, что было совсем непросто, поверьте мне. А затем… затем я вдруг ощутил его присутствие… Понял, что он рядом, хотя мои глаза его не замечали. Но магический огонь вдруг отклонился, разросся, опал, и все стало по-прежнему. Но он уже был здесь.
— Он был невидим? Тоже использовал заклинание? — со знанием дела спросил Шурасино.
— Нет, не заклинание. Он существовал, я об этом знал, но одновременно его словно не было. Он не имел формы, не имел очертаний, тела, мои глаза не видели его, но он был абсолютно реален!
— Призрак, да?
— Нет, не призрак. Что такое призрак? Тень того, что было, пусть яркая и даже с характером, но все же тень, отблеск. Здесь же было нечто первичное, яростное, огненно напористое, но одновременно леденяще холодное и вкрадчивое… Я испытал ужас во много раз больший, чем в водах Стикса, когда думал, что утону. Его магическая мощь — а он повелевал не одной стихией, а всеми, могу поклясться — была так велика, что я почти растворился, исчез, как капля вина растворяется в океане. И он был раздражен, крайне раздражен. Причем это было не сегодняшнее, а давнее, очень давнее и затаенное раздражение.

Если Стихиарий управляет всеми стихиями, то почему браслеты завязаны только на огненную магию, и что мешало достать Ваньку в царстве Воды?

— Сам не знаю, как я сохранил свою сущность. Должно быть, потому, что он был рядом совсем недолго. Его больше интересовали те ботинки. Он их ненавидел и боялся. Я это сразу ощутил. Все-таки я мудро сделал, что не притронулся к ним.

Ладно, ждем объяснений.

— Маг из другого, бесконечно далекого мира. Темный маг, который один сильнее многих десятков других магов. Стихиарий… Это не совсем имя… Это что-то другое, — сказал Шурасино.
Теперь он уже не сомневался в этом. Молодого борейского мага не оставляло ощущение, что когда-то он уже слышал это слово и даже знал, что стоит ждать от существа, которое называют этим именем. Знал даже, в каких случаях вызывают стихиариев, но забыл. Но кое-что он все же сообразил.
У Стихиария нет плоти, но он не призрак. Его существование привязано к Диким Землям и Варварским Лесам — к тому заброшенному дому, где горит белый огонь и стоят ботинки. Возможно, они как-то сдерживают его злую мощь, но беспокойный дух его носится над лесом, вынужденный несколько раз в день на короткое время возвращаться к ботинкам. Но даже там, в Варварских Лесах, находясь почти в плену, он сумел расколоть Великую Империю и разделить магию мира, прежде единую, на четыре разные стихии и этим ослабить ее.

Атмосферно, хотя выводы о том, что раскол на стихии - вина Стихиария, на мой взгляд, преждевременны.

Задумавшийся маг Борея вздрогнул, уставившись на свое запястье. От мокрой тряпки валил пар. Браслет разогревался, причем не просто разогревался. Казалось, он вознамерился превратить руку в мясо для шаурмы. Завопив, Шурасино кинулся к кувшину и, пробив образовавшийся тонкий лед, всунул ее туда едва ли не по локоть. Вода заволновалась, зарябила, сражаясь с магией браслета.
— Она сейчас закипит! Она уже кипит! Подлейте кто-нибудь холодной! — закричал Шурасино.
Растерявшийся И-Ван произнес древнее водопадное заклинание Джур-Джур! — обрушив на них сверху столько воды, что всех троих, включая Мардония, едва не смыло с пикирующей крепости. Пришлось спасаться в башне. Но и отсюда, придерживая дверь, они слышали, как кипит и бурлит вода, низвергаясь вниз с каменных стен пикирующей крепости.
Лишь пять минут спустя, когда действие заклинания начало мало-помалу ослабевать, водопад удалось обуздать.
— Надо было сказать Сантехникус! — и вода потекла бы тонкой струйкой. Этого было бы вполне достаточно, — раздраженно простучал зубами кентавр, на крупе которого начал образовываться лед.
— Извини, я не сообразил… Он попросил воды, ну я и плеснул! — сказал И-Ван. Он единственный из всех был почти сухим. Действие заклинания Джур-Джур! не распространяется на тех, кто его произнес.
— Х-х-х-хорошо, что я не попросил п-п-п-п-рикурить! А то бы вместо Зажигалкуса ты ляпнул бы Адскис пламмис, — продрожал Шурасино.

Ну, что еще ожидать от горячего валенка, у которого четыре буквы в имени...

— Ты помнишь, как он сказал? «Ботинки, достаточно широкие, чтобы кентавр всунул в них свои копыта»… Ботинки кентавра. Какой-то безумный артефакт, ноумен, вещь в себе, как выражался мой прапрадедушка Иммануил Кант! — насмешливо сказал Шурасино, радуясь, что сумел вспомнить деталь, явно относящуюся к темной, скрытой пеленой части его памяти.
— Твой прадедушка был Кант? — заигрывая с магией вуду, повторил И-Ван.
— Ну да. Наши называли его просто дедушка Муня. Я, правда, его уже не застал. Мне потом ужасно не хватало дедушки Муни, — Шурасино исторг вздох, но его грусти надолго не хватило, и он принялся хихикать, дразня кентавра ботинками.

Емец, отстань хотя бы от реально существующих людей, имей совесть.

— Эта девушка, которую должен забрать Шурасино… — задумчиво говорил кентавр. — Скорее всего и ее аура будет многоцветной. Мы могли бы сейчас просто повернуть крепость и не встречаться с ней, но тогда Стихиарий забьет тревогу и придумает другой план. Лучший способ — внешне повиноваться Стихиарию. Ему нужна эта девушка для каких-то магических целей — отлично. Вот только будут ли это его цели.
— Вряд ли он интересуется девушками в каком-то другом смысле. Да наш И-Ван тоже, по-моему, — Шурасино, услышав свое имя, отвлекся от абстрактных суждений и встрял в разговор.
И-Ван прикусил губу. Мардоний, заметив это, заржал. И-Вану пришлось напомнить себе, что в ржании Мардония нет ничего обидного. Просто кони по-другому не умеют.
— Не обижай его, бореец! — вступился Мардоний и тотчас со свойственной всем копытным бестактностью ляпнул: — Ты не прав! У него есть девушка на песке, большая и светлая любовь, которая не известно, существует ли на самом деле. И он будет верен ей всегда, хотя ее смыло волнами!

Трололо.
Мардоний и Шурасик решают внешне повиноваться приказам браслета, в то же время пытаясь их саботировать.

Внезапно Шурасино понял, что Мардоний давно уже не смотрит на него. Он говорит, но глаза его прикованы к чему-то, что происходит в небе. Неожиданно его рука скользнула к колчану. Лук натянулся, тетива тренькнула и вытолкнула мгновенно исчезнувшую стрелу.
— Невероятно… Он все там же. Я готов поклясться, что попал, — мрачно произнес кентавр.
Обернувшись, Шурасино увидел, что высоко над пикирующей крепостью, раскинув крылья, парит огромная белокрылая птица. Она казалась неподвижной, точно ее не существовало на самом деле, а она была лишь росчерком пера на горизонте.
— Это альбатрос. Зачем ты стрелял? Говорят, убить альбатроса плохая примета, — сказал Шурасино.
— Знаю. Но альбатросам место над океаном. Эта птица сопровождает нас от самого побережья. И за все это время не сделала ни одного взмаха крыльями… Поверь мне, это неспроста.
Борейский маг задумался.
— Хотите, я попытаюсь сбить ее молнией? — предложил он, потянувшись к амулету.
— Не стоит. Если бы эта птица могла умереть — она бы уже умерла, — глухо сказал Мардоний.
У него появилось предчувствие, что все это будет иметь нехорошие последствия.

Анон · 2016-12-08 04:37:21

Вот Шурасик вроде бы такой классный, с детства его люблю. Больно смотреть как Емцу то и дело вожжа под хвост попадает и он начинает описывать его туповатым мудаком(

Анон · 2016-12-08 07:27:38

Сборная вечности НЕ СЛЫШИТ ни единого слова живых. Как и живые - сборную вечности. Как Гермес может интересоваться схемой, про которую он не знает?

Так Ягуна и до этого слышали :think:

1979527n Так невзначай Медузия убила человека.

А как настолько впечатлительный ведьмак до своих лет дожил, не лопухоид же, видел кусу странностей

– Рыжова!!! Завтра утром – ко мне в кабинет! С утра! Ты все поняла?
Вика попыталась ответить, однако не смогла вымолвить ни звука. Слова как будто произносились, однако со стороны казалось, что она беззвучно шевелит губами.
– Сударыня, будьте так любезны взять смысловую паузу! На сегодня я лишила вас права голоса! – пояснила Медузия.

Девочке десять лет и она не контролирует свой дар. Второй раз она явно сказала специально, но в первый-то на эмоциях произнесла за Ягуном. Чем они думают, когда пускают на стадион таких детей? Ржущий мальчик тоже тут, интересно? А вообще, пустите эту парочку на поле, и они размажут сборную вечности. Ну и можно Таньку третьей, чтоб мечи забивала.

– Мяяяяяяяч! Некромаааааааг!
Бейбарсов наконец услышал. Скользнул взглядом по скамьям. Покачал головой. Что ему были эти вопли, эти докучливые люди? Его интересовал сейчас только один человек – Таня. На остальных людей и их желания ему было плевать.

Эх, а это причина, почему я все-таки их всерьёз не шиплю. Не люблю персонажей, которые нужны только для того, чтобы бегать за ГГ
А вообще, у меня впечатление, что я читаю классическое женское фентези с ехидной рыжей ведьмой и гаремом, который нужен только для того, чтобы ГГ было из кого выбирать. Правда, тут она выбралась самого стремного (альтер-эго автора, что ли?)

Чудо Сценарное! Таня вечно по авторскому велению таскает с собой нужные для сюжета артефакты "сама не зная зачем".

Прописал бы Тане уже зачаточный провидческий дар и пусть бы таскала с собой все, что хочет
(Было бы весело, если бы она с утра просыпалась с мыслью, что ей нужно чучело совы, а потом весь день гадала бы зачем. А бросить нельзя)

Анон · 2016-12-08 10:13:02

Анон пишет:

Вот Шурасик вроде бы такой классный, с детства его люблю. Больно смотреть как Емцу то и дело вожжа под хвост попадает и он начинает описывать его туповатым мудаком(

Мне Шурасик еще с первой книги нравится, те же чувства, анон.

Анон · 2016-12-09 02:28:45

"Ботинки Кентавра"

Глава 9

▼Скрытый текст⬍

ХИТРАЯ БЕСТИЯ

— Еще раз разжевываю план для самых одаренных. Мы идем в Арапс с чашей, чтобы встретиться там с Хозяйкой Медной Горы. А перед этим заглянем ненадолго в Тыр, — сказал он.

В Тыр им надо, чтобы навестить мамочку Урга.

— Ну да. У нас с мамулей договоренность. Она должна увидеть меня хотя бы раз в неделю, чтобы прочитать мне мораль и убедиться, что со мной все в порядке. Если меня нет дней десять, она начинает нервничать, а через две недели поднимает всех на уши. Все берут копья, луки, мечи и идут вправлять мозги либо мне, либо тому, по чьей милости я задержался. У моей мамули дар. Она умеет стимулировать энтузиазм у мужского населения нашего поселка. Правда, иногда мне кажется, что у них просто не остается выбора.
— А твой отец не беспокоится? — удивился Ягуни.
Ург замотал головой:
— Мой отец замечательный человек! Его невозможно встревожить. Правда, кое-кто скажет, что это оттого, что он никогда меня не видел. Но мне лично кажется, что от этого он замечателен вдвойне.
— Ты уверен?
— Разумеется. Его же видели мои старшие братья. У одного из них он даже успел срезать кошелек, — сказал Ург и, не нагружая больше никого своими семейными проблемами, быстро пошел через лес.

Вот опять же: детство пиздецовое, семейка, мягко говоря, не фонтан, но Ург это подает спокойно и не без юмора, чем очень выгодно отличается от горячего валенка.

— Подождите здесь. Я сейчас, — торопливо буркнул Ург и, открыв дверь своим ключом с головой ласки, исчез в доме.
Захлопнулась дверь.
— Нас в гости не пригласили! — заметил Ягуни.
— Не похоже на Урга. Скорее всего он не ожидает ничего хорошего, — сказала Таня.
Ей это было знакомо — приходить домой с ощущением, что тебе вот-вот дадут пинка. Знать это и все равно идти, потому что другого выхода все равно нет. Но откуда, тьма ее возьми, она об этом знала, если ее лишили самого главного — памяти?

Вообще говоря, Дурневы не настолько ужасны, как их малюют. Но сам момент хороший.
Стены в доме из картона, поэтому Ягун и Таня прекрасно слышит, как мать распекает Урга за кражу кошельков.

— Спасибо, сынок! Я знала, что ты послушаешься. И теперь последнее! Бросив всю эту дурь с кошельками, я вместе с братьями займусь кражей крупного рогатого скота… — сказала она.

Семейные разборки. Анон искренне сочувствует Ургу ТТ.

— Извинись перед братом! У всех украденных жен первое время случаются истерики… Твой отец тоже когда-то украл меня, — надрывно сказала мать Урга.
— А потом сам сбежал — только его и видели!
— Не береди раны нашей многострадальной семьи! — сурово произнесла мать.

И опять у них насильственная женитьба. Видимо, Глебу реально надо было украсть Таню и провести какой-нибудь обряд, не спрашивая согласия, тогда бы его не осуждали.
Алсо, у Урга несколько братьев. Даже если они погодки, отец минимум года три жил с семьей, прежде чем сбежать.

— Ты слышал? Они тут все такие странные… Никто никому не платит, никто ничему не удивляется… Занятное местечко, не находишь?
— Тыр, Тыр, Тыр… — повторил Ягуни. — Вслушайся в само звучание этого слова! Какая мелодика! Какая выразительность! Больше я ничего не скажу. Я нем, как дохлый водолаз!

Но при этом Ягун честно молчит и не сдает Урга Тане.
Таня и Ягун делают вид, что ничего не слышали, ничего не видели, и стены у дома не картонные.

Ург с облегчением вздохнул. Таня поняла, что он догадывается, какую услугу оказали ему стены дома, и благодарен им за такт.
— Короткий инструктаж… — сказал он. — Если у нас в Тыре детишки будут к вам на руки проситься, не берите! А если целая толпа малышни окружит — сразу прорывайтесь куда глаза глядят. Если собьете кого с ног — ничего.
— А если они совсем маленькие? — поинтересовался Ягуни.
— У нас и карапузы работают. Я, короче, предупредил. И если маленькая девочка с ромашкой подойдет и будет застенчиво лимонадом угощать — тоже не пейте. Это моя двоюродная сестра, она на клофелин лохов разводит, — проворчал Ург.

Какой клофелин? Это условное средневековье, тут химию еще не изобрели! Максимум какое-нибудь заклинание Клофелинус, но уж точно не само лекарство. Емец ладно, он золотая рыбка, на редакторе сэкономили, но блин, как подобные моменты царапают глаз...
У храброго анона уже чешутся руки повырезать из книги лишнее, сменить героям имена на человеческие, убрать сексизм и нацизм, немного переписать линию Ург/Таня и посмотреть, что получится.
Ург ворует еду на ужин.

Ург поспешно наложил на окорок и на топор заклинание невидимости.
— А то свистнут еще по дороге. Тут такие спецы есть, что мама моя роднуся, — заметил он.
— Как ты сказал? «Мама моя роднуся»? — оживился вдруг Ягуни. — Напоминает мне это что-то, хоть убей! Просто папочка мой дедуся!

Почему у вас вдруг Ург начинает вставлять в речь идиотские фразы?

— Заскочим ко мне на чуток, перекусим, я кое-какие вещи возьму и сразу в Арапс. Путь неблизкий, — велел Ург, ныряя в переулок.
— А мне кажется, что здесь будет короче. Вон по той улице, — сказала Таня, которой показалось вдруг, что по дороге на площадь они слишком уж петляли по задворкам. В конце концов, Тыр едва ли можно было назвать большим поселком. Заблудиться тут было еще сложнее, чем в трех соснах.
— Прямой путь не всегда самый короткий, — заметил Ург, однако Таня уже пошла вперед.

Таня какая-то очень уж тупая. Ты в неизвестном мире, у тебя амнезия, на каждом шагу попадаются опасные НЁХ, за тобой охотится опасная НЁХ, ты впервые в этом поселке, уже можно было понять, что местные - народ недружелюбный, ну послушайся ты инструкций опытного человека! А если там на улице опять какие-нибудь вурдалаки? А если там проклятье на каждом камешке? Или эту улицу крышуют местные авторитеты? Но нет, включать мозг в этой книге способен только Мардоний. И Шурасик еще. И главзлодей.

Ягуни с удивлением обнаружил, что Ург идет по улице как-то опасливо: втягивает голову в плечи и прижимается к домам с правой стороны улицы. Дом Урга был уже виден, и он оживился, как вдруг чей-то визгливый голос догнал его и пригвоздил к месту:
— Погоди! Куда это ты летишь, тебя спрашивают?
Калитка одного из домов, мимо которого они прошли, распахнулась, и оттуда, как пробка из бутылки шампанского, вылетела огромная, очень толстая девица с красным и одутловатым лицом. Ноги ее были словно коринфские колонны. Она была в такой же, как Ург, кожаной куртке с рунными пластинами и в кожаных широких штанах.
— Чего не заглядываешь, Ург? Пропал куда-то. Шмыгаешь тут, как напакостивший кот, — сказала она подозрительно.
— Привет, Лайда, отлично выглядишь, — мученически произнес Ург.
Девица самодовольно приосанилась. Можно было поспорить, она действительно так считала.

Гребаные лукисты :bull:
Лайда немедленно начинает ревновать Урга к Тане.

— Лайда? Твоя девушка? Ты же говорил, что она погибла! Сорвалась с подвесного моста, когда бежала на свидание! — пораженно воскликнула Таня.

Секундочку. Да, Ург сказал, что девушка погибла, но имени ее не называл. У Тани опять проснулись зачатки пророческого дара?

— Кто погибла, я? Ты сказал своей якобы просто подруге, что я погибла? — ехидно повторила Лайда.
— Она меня неправильно поняла. Я имел в виду совсем другое… Тьма меня возьми, почему я вынужден оправдываться? Ненавижу это! — рассердился Ург.
— И что же ты имел в виду, если не секрет? — допытывалась Лайда.
— Я говорил о другой Лайде… Да, точно, так все и было! Я говорил о другой Лайде из другого поселка. Она действительно погибла, бедняжка.
— И что, там тоже был подвесной мост? И тоже свидание? Ай-ай, мир полон совпадений! А эта твоя дурочка с гитарой, она часом с моста не падала, головкой не стукалась? — продолжала издеваться Лайда.
— Это не гитара. И я не дурочка! И тем более не его дурочка! — вспылила Таня, злясь не столько на Лайду, сколько на Урга. Как она могла поверить этому болтуну и даже на какой-то момент слегка увлечься им? — Ты говорил, что она похожа на меня! Она? На меня? — накинулась она на Урга.
— Что? Это правда? Ты мог сравнивать меня с этой лилипуткой, с этой жалкой пигмейкой? — вскипела Лайда.

Секундочку. Лайда, если она действительно встречается с Ургом, имеет полное право ревновать, Таня имеет право злиться на обман, но друг на друга-то они с чего кидаются?

— Эй, не надо грязи, каланча! Я обычного среднего роста! Это не моя проблема, что твой папа перед знакомством с твоей мамой насмотрелся на жирафов! — возмутилась Таня.
— Мне плевать, что ты о себе мнишь, пигмейка! И не смей трогать моего папу, даже заикаться о нем не смей! Глаза выцарапаю! — зашипела Лайда.
— Тс-с! В самом деле не надо про ее папу! Он у нее не просто папа. Он Большой Папочка! — тревожно зашептал Ург, предостерегающе хватая Таню за рукав.
— Какой еще большой папочка? — не поняла Таня.
— Мы же читали вывеску! Самый главный в этом поселке. Очень авторитетный человек. Авторитетный в том смысле, как это могут понимать только в Тыре, — пояснил Ягуни. Похоже, ему, уже год ходившему по этим лесам, приходилось слышать о Большом Папочке.
— Ясно, — кивнула Таня, мрачно посмотрев на Урга. — Ты встречаешься с этой слонихой в юбке из-за Большого Папочки! Не правда ли? Ты мне противен.
— Не-е-ет! Не-е-ет! — страдальчески крикнул Ург.
— Ты отлично знаешь, что я права. Я смирилась с тем, что ты вор, но ты еще и лгун. Ты даже не задумываешься, когда врешь. Продолжай и дальше в том же духе. Ты мне больше не нужен. Мы с Ягуни доберемся в Арапс и без тебя, — сказала Таня.

Благодарность за бескорыстное спасение жизни? Не, не слышали. Про воровство Тане вообще надо молчать в тряпочку. Про ложь, кстати, тоже: кое-кто, не будем показывать пальцем, очень многое скрывал от горячего валенка. Короче, Таня, сними белый плащ и верни его Валялкину.
Кстати, что это за лукизм? Почему сразу "слониха в юбке" и "встречаешься из-за папочки"? То есть, вариант, что Лайда имеет свои достоинства, вообще не рассматривается? Может, у нее отличное чувство юмора, может, она дерется как богиня, и Ург ею за это восхищается, может, она в постели огонь, в конце концов. Короче, Ург, конечно, повел себя как мудак, но Таня тут тоже не образец морали и нравственности.
И да, у Тани очень дебильное отношение к членам ее гарема: "Ты мне не нужен! Я влюблена в Валялкина! Стой, куда, не смей встречаться с кем-то другим, ты мне все еще не нужен, но я все равно ревную!". Воистину они с Глебом созданы друг для друга: он мало того что неубиваемый, так еще и зациклен на Тане и не способен влюбиться ни в кого другого.

Ург с перекошенным лицом кинулся следом, но Лайда хваткой бульдога повисла у него на рукаве.
— Стой, кому говорю! Если ты сделаешь хоть шаг, между нами все будет кончено! — крикнула она.
Ург с раздражением посмотрел на нее и вырвал руку.
— Прости, Лайда, но между нами давно все кончено. Даже не начиналось никогда, — сказал он.
— Но почему? Ах ты, гад! Я так ждала его, а он… Я тебя убью! Мой папа бросит тебя в реку в мешке с камнями! Мой папочка, он… — завизжала Лайда.
— Вот ты сама и ответила себе на все вопросы. Все дело в твоем папочке. Удачи, Лайда! — сказал Ург и кинулся догонять Таню.

Вот... Короче, Емец не способен создать нормального персонажа, не выставив его мудаком.

— Погоди! Погоди же!
Таня остановилась. Ягуни вежливо отошел в сторонку и сел на траву, жуя соломинку. Вся эта ситуация здорово его забавляла, однако у него хватало такта не совать нос в чужие дела.
— Я тебя люблю! — проговорил Ург. — Это случилось еще тогда, на берегу, когда я тебя увидел! Иначе зачем бы я таскался с тобой? Разве ты не понимаешь?
— Нет, — сказала Таня. — Я глупая. Но кое-что я сообразила. Запоздало. Тогда, когда мы познакомились, ты оказался возле моего футляра просто потому, что хотел его украсть?.. Ну признайся! Скажи хоть раз правду!
— Украсть не убить, — процедил Ург. — А потом, когда я тебя увидел… В общем, считай, что я передумал. Теперь я скорее позволю, чтобы у меня самого украли все, включая панцирь и лук, чем возьму у тебя хоть что-то.
— Все это здорово, Ург! Я просто счастлива. А если бы я была страшная, как Лайда, только без богатого папочки, тогда как? Не было бы благородных поступков и слов? Взял футляр под мышку, отдал ручкой честь, и всего хорошего? — спросила Таня.
— Все это бред! — крикнул Ург. — Бред!
— Нет, не бред! По мне люди или говорят правду с самого начала, или не говорят. И вообще, если все связано с обстоятельствами, в которых ты меня увидел, то это не любовь, это нечто другое. Оставайся в Тыре. Мы доберемся в Арапс и без тебя! Кстати, Лайда все еще на дороге. Думаю, тебе не поздно вернуться.

С одной стороны, Таня права. С другой - вот кто бы заикался про "всю правду или не говори вообще ничего". И кстати, Ург ей особых авансов пока не делал, ромашек не дарил, с поцелуями не лез, в любви признался только сейчас.
И да. Отстаньте от внешности Лайды!

— Думаешь, я тебе навязываться буду, унижаться? Не хочешь — не надо! Если собираешься погибнуть по дороге — пожалуйста! Пускай Ягуни спасает тебе жизнь, если сумеет! — крикнул ей вслед Ург и, перескочив через низкий забор, огородами скатился к реке.

И Ург тоже прав: без него Таня бы давно погибла.

Он встал и решительно направился к Тыру. Внезапно что-то толкнуло Урга по бедру. Чаша в сумке. Она все еще оставалась у него…

Ну и оставил бы ее себе. Тане с Ягуном пришлось бы возвращаться и выпрашивать у него чашу.

— Дороже психического здоровья только сами психи. Они наше национальное достояние, — вдруг сказал Ягуни.
— Ты о ком? — спросила Таня.
— Ясно о ком. О вас с Ургом. Он же тебе нравится.
— ОН? — вспылила Таня. — Этот тип со сломанным носом? Карманник? Лгун? Нравится мне? Еще одно предположение в этом духе, и я отправлюсь в Арапс одна.
— Угу. Назло кондуктору возьму билет, пойду пешком! — насмешливо прокомментировал Ягуни.
— Все. Мое терпение лопнуло! Возвращайся к своему любимому Ургу. Откроете в Тыре лавочку фальшивых монет и краденых драгоценностей и поставите Лайду за прилавок! — велела Таня.
— Это неблагородно. Ты не только засовываешь палец прямо в рану, но еще и ковыряешь, — с обидой сказал Ягуни.
— Quod erat demonstrandum! [Что и требовалось доказать (лат).] — внезапно подал голос медальон, слегка восстановивший силы.

Даже Феофил согласен, что Таня ведет себя неумно.

Таня не совсем поняла, что он имеет в виду, но тон у талисмана был такой, словно он поддерживал Ягуни. Однако Тане это было уже не так важно. Медальон заговорил! Нужно было попытаться узнать у него главное, пока он не растратил свои силы попусту. Но узнать осторожно, потому что медальон мог и заупрямиться.
— Что-то тебя последнее время зациклило на «Quo», «qui», «quod»! Переверни страницу, киса! — насмешливо сказала Таня.

Разумеется, так и нужно себя вести, когда собираешься выудить у кого-то важные сведения :sacrasm:

— Qui tacet — consentire videtur! [Кто молчит — рассматривается как согласившийся. Молчание — знак согласия (лат.).] Видишь ли, стихиарии — хитрые и бессердечные бестии, обладающие чудовищной магической силой. Они живут в бесконечно далеком от нас отражении. Условия оплаты с ними надо оговаривать заранее. Один раз и очень жестко, потребовав все мыслимые и немыслимые клятвы. Я так и сделал, но забыл взять со Стихиария клятву, что тот вернется к себе в отражение, когда закончит работу. Он отказался и стал требовать кровь моей дочери за возвращение. Мне пришлось надуть его. Я создал двойника и налил в его чашу кровь альбатроса с добавлением разрыв-травы и цветов папоротника. Это гремучая смесь. Когда она попала на руны чаши, чаша взбунтовалась и отправила Стихиария в мир-отражение. Я оказал этому миру скверную услугу, я знаю, но отсюда ему не выбраться. С ним вместе я заслал магический артефакт, с которым даже он не может ничего поделать. Если б ты видела, что произошло, когда он взял чашу! Такая воронка открылась, что sta viator! [Остановись, путник! (лат.)] Зато в свое отражение Стихиарий вернуться не сможет, пока… э-э… не помню, что точно должно произойти…

И это, напомню, светлый маг.

— А что за сделка была у вас со Стихиарием? — спросила она.
— Я уже не помню. Что-то мне было от него нужно, это точно… Что-то важное. Жизнь сплошная нелепость. В том мире я был человеком, потом перстнем… А здесь, в этом отражении, я дурацкая медалька на шнурке.
— Неужели ты не помнишь? Ну пожалуйста!
— Да, да, да. Ты узнала мою страшную тайну. У меня скле… — начал медальон и вдруг осекся.
— Что «скле…», что «скле…»? — безнадежно спросила Таня, минуту прождав ответа.
— …роз, — закончил медальон и окончательно стал холодным.
Ягуни потрогал медальон пальцем и отдернул его.
— Я чуть инеем не покрылся. Давай подогреем этого любителя роз. Есть отличные заклинания, вроде Кипятильникус, — предложил он.
— Не думаю, что будет толк. Я уже поняла. Он разговаривает только несколько минут в день, и никакая магия тут не поможет. Магия на магию — это как заплатка на заплатку — держаться не будет, — сказала Таня.

Но в главе, где за Таней охотился убийца, Феофил подзаряжался довольно быстро.

— Значит, мы не из этого мира, — проговорил он. — Мы в том отражении, куда твой медальон… то есть Феофил… заслал Стихиария. Хорошенькую мину он подложил этому отражению, нечего сказать. Твой предок был колоритной личностью.
— Он спасал свой мир. И свою дочь. Но, похоже, только отсрочил расплату. В том, что мы здесь, наверняка замешан Стихиарий. Он не сумел сам покинуть этот мир, зато нашел способ перенести сюда меня и тебя. А возможно, еще кого-то с многоцветной аурой. И стер нам всем память. Меньше знаешь — крепче спишь, — сказала Таня, думая о чаше, оставшейся — как она только что сообразила — у Урга. Не та ли это чаша, в которую вместо крови девушки брызнула кровь альбатроса?
— Ага, я тоже думаю, что посуда та же самая. Стихиарию нужна эта чаша. Он связан с ней и с ее рунами, — произнес Ягуни, и Таня сообразила, что ее приятель начисто забыл о своем обещании не подзеркаливать. — Кажется, я понял! — продолжал Ягуни. — Феофил Гроттер… Стихиарий требовал кровь его дочери. Наверняка дочери его давно нет на свете, и единственная его наследница по женской линии — ты. Он бы мог сделать это и раньше, сто или двести лет назад, но в роду Гроттеров, видно, рождались только сыновья. И вот Стихиарий дождался своего часа. В роду Гроттеров появилась девочка.

Амнезия пошла Ягуну на пользу.

Анон · 2016-12-09 03:17:27

Глава 10

▼Скрытый текст⬍

ХОЗЯЙКА МЕДНОГО ГРОШИКА

Шурасик подбирает Гробыню с холма.

Вскоре Склеппи уже стояла между И-Ваном, Шурасино и Мардонием и, скользя взглядом от одного к другому, пыталась сообразить, чего от них можно ожидать. Больше всего опасений у нее вызывал мрачный кентавр Мардоний. Про И-Вана она подумала, что он ничего, но не в ее вкусе, Шурасино же показался ей надутым занудой, которым можно вертеть как угодно.

Емец, ты не поверишь, но не у всех девушек мысли зациклены на мужиках и внешности!

Все трое внимательно смотрели на нее — смотрели изучающе и с легким недоверием, а И-Ван даже и с разочарованием. Он только что понял, что эта девушка была не та, которую он нарисовал на песке. Склеппи слегка запаниковала. Можно было подумать, что не они телепортировали ее сюда, а она сама без приглашения спрыгнула с тучки. Гробулия поняла, что первой разговор придется начинать ей.
— Ого, какая у мальчиков крутая тачка! — сказала Склеппи слегка подрагивающим голосом. Она всегда предпочитала маскировать страх наглостью.
— Это… хм… моя! — произнес Шурасино.
— Ясное дело. Сразу видно, что ты крутой папик! — закивала Гробулия, с насмешкой разглядывая красные пятки Шурасино, выглядывающие из расшитых бисером шлепанцев.

Ну да, Шурасик одет нелепо, но он все еще остается могущественным магом. А идиотскую одежду можно было списать и на эксцентричность.

Ты беглая фрейлина Царства Огня, — сказал кентавр, который давно уже все понял.
— Кто? Я? Ну подумаешь, сбежала! Но зачем теперь всю жизнь об этом мне напоминать! Знаешь, кто ты после этого? Противная подзеркаливающая лошадка! — обиделась Склеппи.
— Тебя зовут Гробулия Склеппи, ты девушка с многоцветной аурой, которая имеет власть над всеми стихиями… Ты помнишь лишь то, что произошло за тот год. У тебя нет ничего своего. Даже имя, которое ты носишь, чужое и принадлежит твоему двойнику из отражения, — ничуть не обидевшись, продолжал Мардоний. И-Ван, хорошо разбиравшийся в характере кентавра, с удивлением обнаружил, что Гробулия его забавляет, а возможно, даже и симпатична ему.

А что тут такого удивительного? Или Ваня уже заранее записал Гробыню в пиздуховные и считает, что она никому теперь не нужна?

Внезапно Склеппи вскинула голову. На ее лице мелькнул страх. Она заметила альбатроса, снизившегося и зависшего почти на одной высоте с ними. И, как и в прошлый раз, выпуклые, как две бусинки, глаза птицы были устремлены на нее. В груди у альбатроса, увязнув в ней почти до наконечника, торчала стрела, казалось, не причинявшая птице никакого беспокойства. Это была стрела кентавра.
— Ты что-нибудь знаешь об этом альбатросе? — спросил Мардоний.
— Я… я думаю, он как-то связан с браслетом. И с его хозяином, с Арием… Я видела его во дворце Пламмельбурга, — сказала Склеппи.
— Арий… Стихиарий… Да, все совпадает. Мы не ошиблись, — произнес Мардоний.
— А тебя как зовут, подзеркаливающая лошадка? Игогоша? — поинтересовалась Склеппи.
— Я Мардоний, это И-Ван и Шурасино… А теперь тебе стоит кое о чем узнать. Только пойдем в башню. Я боюсь, эта птица понимает больше, чем нам хотелось бы… И накинь на запястье мокрую тряпку! — повелительно сказал кентавр.
Шурасино открыл Гробулии дверь. На правой руке у Шурасино Склеппи заметила браслет, явно доставлявший хозяину много хлопот.

Гробыня, Ванька и Мардоний ждут на дороге, Шурасик с пикирующей крепостью отлетает подальше, чтобы не привлекать внимания.

— До Арапса отсюда около часа, если идти быстро. Не слишком близко, чтобы нас увидели со стен, и не слишком далеко, чтобы не успеть добраться до города к вечеру. Думаю, мы выбрали правильное место, — сказал Мардоний, прикинув расстояние.
Гробулия кивнула.
— Ага. Это вроде как с ухаживанием. Если парень сядет слишком близко и сразу ручки тянет — он хам. Если же сядет слишком далеко и жмется, как больной воробей, — тюфяк.
— Похоже, ты знаешь, о чем говоришь, — сказал И-Ван.
— Еще бы, — фыркнула Склеппи. — У меня на вас, парней, взгляд наметанный. Ты-то сам наверняка из тех, кто первые три свидания держится от девушки на расстоянии полета кирпича. Но оно, может, и лучше. Многим это нравится. Других парней уже с полсотни унесло куда-то и имен-то не помнишь, а ты все еще рядом. Всегда. В любую минуту.
— Ерунда какая-то, — буркнул И-Ван.
— А вот и не ерунда! Признайся, ведь ты влюблен в кого-то?
— Отстань. Я же тебе в душу не лезу, — огрызнулся И-Ван.
— Вот-вот, — ничуть не обидевшись, вздохнула Гробулия. — И я о том же. Раз темнишь — значит, влюблен. По жизни так бывает, что все однолюбы заняты. Нам же, несчастным, остаются только нагленькие принцы Форны и глупые пажи.

Ваня все еще не снял белый плащ и не умеет общаться с людьми.

Вскоре на дороге появился путник, быстро шедший в сторону Арапса.
«Кожаная куртка с пластинами… Примерно моих лет. В целом ничего, симпатичный. На пару недель влюбиться можно… Эй, я отвлекаюсь! Мне же нужна чаша! Как узнать, у него она или нет?» — быстро прикинула Склеппи. Времени для размышления было мало: парень уже проходил мимо.

То есть, Стихиарий у нас еще и будущее предвидит (заранее знал, что Ург поссорится с Таней и отобьется от группы).
И да, респект Ургу, что не стал играть в обиженку и понес чашу Тане с Ягуном: танина жизнь явно волнует Урга сильнее, чем собственные обидки, что, опять же, выгодно отличает его от Ваньки.

— Привет! — окликнула его Гробулия. — Я Склеппи!
Путник остановился и удивленно посмотрел на нее.
— Я Ург! — сказал он.
— А где мой «привет»?
— Ну привет, привет! — выжидательно произнес Ург.
Гробулия слегка замялась. Она никогда не готовила своих речей, предпочитая экспромт. К тому же ей нужно было время, хотя бы несколько секунд, чтобы сообразить, какое впечатление она произвела на Урга. Склеппи любила производить впечатление на мужчин и умело им пользовалась.
Однако сейчас ее внутренний колокольчик успеха не зазвонил. Возможно, Ург и заинтересовался ею, однако головы не потерял, это точно. Склеппи нежно глядела на Урга, буквально бомбардируя его своими флюидами. Но то ли сам Ург был черствым как сухарь, то ли доспехи отражали, однако Гробулия не ощущала заметных продвижек.

По воле автора Гробыня резко растеряла умение флиртовать и болтать ни о чем.

— Я много чего видел. Я видел таких гадалок, которые взглядом кошелек опустошали. Но ты не гадалка, это точно, — сказал Ург, но все же невольно оглянулся на свою сумку.
«Ага, теперь я знаю, где ты хранишь чашу!» — подумала Склеппи.

А так непонятно было? Чаша, вообще-то, объемная, просто под одежду ее не спрячешь.

— Колобку в розыске нужно немножко любви и человеческой нежности… Я пойду с тобой в Арапс! — сказала Склеппи, чуть закатывая глаза и добавляя в голос с полкило страсти.
— Нет. Я должен идти быстро. Мне нужно нагнать свою девушку еще до ворот. Найти ее в Арапсе будет гораздо сложнее, — с некоторым колебанием произнес Ург.

До Урга все еще не дошло, что что-то тут не так? То ли он настолько в раздрае, что ничего не соображает, то ли опять авторской волей теряет мозг.
И да, в Арапсе надо искать не самих Таню и Ягуна, а Хозяйку Медной Горы, к которой они так и так попрутся.

Гробулия заметила, что верхушки кустарника с другой стороны дороги чуть шевельнулись при полном безветрии. Это было неуловимо, как моментальная поклевка, которая тревожит порой поплавок.
«Ну вот, все планы пошли прахом… Хотела выкрасть у него чашу по-хорошему, тихо, культурно, а теперь придется использовать методы большой дороги! Он сам напросился!» — подумала Склеппи.
— Я не навязываюсь. Хочешь идти один — топай. А мне оставь то, что у тебя в сумке. Чашу! — жестко сказала Склеппи.

Мардоний и Ванька отжимают у Урга чашу. Силой. И вот на этом этапе у кого-то еще поворачивается язык осуждать за воровство?

— Держи его на прицеле! — велел кентавр И-Вану, передавая ему лук Урга и колчан. — А ты, если хочешь, — иди! Мы не причиним тебе вреда!
— Ложь! — презрительно сказал Ург. — Мне нужна эта чаша. От нее зависит жизнь той, которая мне очень дорога.

И опять он рискует жизнью ради Тани.

Кентавр открыл сумку и без церемоний вытряхнул чашу на траву. Подняв ее и вертя в руках, стал разглядывать руны.
— Руна усиления магии… Дальше пара пространственных рун, логично, без них редко обходится… А это что за руны? Странно, мне казалось, я знаю их все, — бормотал он, проводя по рунам пальцем, чтобы лучше узнавать их.
Кентавр не заметил, как задел пальцем острый заусенец на краю чаши. Капля крови из порезанной подушечки быстро скатилась по краю и залила одну из рун. Руна с жадностью губки впитала в себя кровь. Белый альбатрос издал высокий, почти счастливый крик, стремительно, но все так же не делая ни единого взмаха крыльями, взмыл в небо и растаял.
Кентавр провел рукой по лицу, точно снимая паутину. Голова у него на мгновение закружилась. Он пошатнулся и, сохраняя равновесие, переступил с копыта на копыто.
— Мардоний, ты в порядке? — взволнованно крикнул И-Ван.
Он бросил держать на прицеле Урга, который и не думал бежать, и подскочил к кентавру.

И у него не возникло даже мысли, что вот сейчас Ург спокойно может напасть и попытаться отобрать чашу обратно?

— Не знаю, что со мной. Кажется, давно не спал… Как тяжела чаша… — сказал кентавр. Он задумчиво посмотрел на чашу и спрятал обратно в сумку.
Его движения были замедленными, точно он действовал в полусне.
— Не у нас она должна быть. Пусть ее получит тот, кому она нужнее, — произнес Мардоний и протянул чашу изумленному Ургу. — Иди туда, куда собирался, и соверши то, что суждено, — продолжил он.
Ург, не веря, поспешно схватил сумку.
— Мой лук и меч! Верните их тоже! Я не собираюсь их дарить! — крикнул он, быстро приходя в себя и хватаясь за свой лук, который был в руках у И-Вана.
— Погоди! — устало сказал Мардоний.
И-Ван отстранил Урга. Тот не отпустил лук, но перестал тянуть его к себе.
— Ург! Я вернул тебе чашу, верну и оружие. Но ты дашь мне клятву… Даже две. Во-первых, ты не применишь его против нас, во-вторых, Гробулия Склеппи, фрейлина Царства Огня, олицетворение неуемной энергии и темперамента, пойдет с тобой, — продолжал кентавр.

Ург соглашается, Гробыня выпендривается.

— Гробулия! Ты пойдешь с ним! Или… — Мардоний взглянул на ее браслет. Склеппи отлично поняла намек.
— Хорошо. С ним так с ним. Он, правда, ничего, но это не значит, что девушка вроде меня немедленно потеряет голову. Разве что он пообещает влюбиться в меня по пути! — хмыкнула она.
— У меня уже есть девушка. Я ее очень люблю. Ее зовут Таня… — мечтательно сказал Ург.
И-Ван шагнул к нему:
— Как, ты сказал, ее имя?
— Таня! — сразу напрягся Ург. — А что, ты ее знаешь?
И-Ван покачал головой. Он был уверен, что никогда прежде не слышал этого имени, но почему-то оно тревожило его, не отпускало. Виски заныли.
— Не помню… Может, знал, а может… А как она выглядит? — жадно спросил он.
— Очень маленького роста, толстая. Волосы короткие, светлые, нос большой, с бородавкой. Губы красные. Зубы были белые, пока не выпали. Зато она прекрасно поет и сногсшибательно метает ножи! — не моргнув глазом, соврал Ург. Теперь он решил уже быть осторожным и не рисковать понапрасну.

Ну, учитывая, что Таню ищут наемные убийцы и неизвестный, но могущественный враг, а эти неизвестные гопстопщики явно знают больше, чем положено, предосторожность не лишняя.

Вскоре Склеппи и Ург ушли в направлении Арапса. Гробулия продолжала приставать к Ургу, допытываясь, как он ухитрился влюбиться в метательницу ножей и не росло ли рядом с его поселком подходящего дуба, с которого можно было как следует рухнуть. Ург отвечал невпопад. Он все еще надеялся нагнать свою девушку, перед которой, как он объяснял Склеппи, он здорово провинился.
И-Ван остался с Мардонием. Едва Гробулия и парень из Тыра ушли, как Мардоний сошел с дороги и прилег в траву, подобрав под себя ноги, как это делают уставшие лошади. И-Ван едва узнавал кентавра. Лицо его посерело и осунулось, точно он страдал от раны.

Мардоний уже умирает, Ванька ЧУДОМ СЦЕНАРНЫМ ухитряется его вылечить.

И-Ван беспомощно отвел глаза, не желая видеть той, последней, минуты, и вдруг…
Да, это была она, аура. Светлая, чуть золотистая, более сильная у висков и сердца и совсем слабая у ног и хвоста. Теперь аура едва мерцала. Точно темная липкая паутина окутывала ее снаружи, высушивала, прижимала. Так вот почему Мардоний все время, пока еще двигался, неосознанно касался руками лица.
И-Ван попытался сорвать паутину, вначале пальцами, а затем, поняв, что это бесполезно, мысленно. Один рывок, другой, третий… Не владея как следует телепатическими приемами, он несколько раз промахивался и вместо паутины цеплял ауру, причиняя умирающему кентавру боль. Но внезапно у него появился контакт с чем-то липким и неприятным. Он стал магически счищать его с ауры, неосознанно повторяя руками те же движения, что он до того проделывал мысленно. Паутина счищалась плохо, но когда И-Вану все же удалось прочистить маленький островок, золотистый свет ауры брызнул в образовавшуюся брешь, расширяя ее, срывая паутину.

Ни до, ни после Ванька таких талантов больше не проявлял. С другой стороны, Мардоний тут единственный островок адеквата, было бы обидно, если бы он умер. Но неужели нельзя было прописать спасение правдоподобнее?

— Где я? — хрипло спросил Мардоний.
— Ты не помнишь? На дороге в Арапс!
— А чаша? Где чаша? — спросил он.
— Как? Ты же вернул чашу Ургу и отправил ее с парнем в Арапс! С ним вместе пошла и Гробулия! — удивленно сказал И-Ван.
— ЧТО? — взревел кентавр. — Я отдал чашу? Когда это было?
— Больше часа назад. Должно быть, они уже оба в Арапсе. А вот мы туда уже не попадаем. Ворота закрыли на ночь.
Мардоний стиснул кулаки.
— Неужели я это сделал?.. Да, я вспомнил… Проклятье, как тяжела чаша, — еще раз сказал он.

Без шуток, атмосферный кусок.
Гуня с напарником дежурят у ворот, Гуня ждет Ягуна. На ночь ворота закрывают, стражники пропускают людей только за взятку.

— Ночная стража! Ворота закрыты! Или раскошеливайтесь, или ночуйте в поле! — скомандовал он.
— А золотой подойдет? От дедушки остался! — сказал Ягуни и, разыгрывая простачка, протянул стражнику монету. Тане, стоявшей рядом с Ягуни, было отлично видно, что это просто черепок от горшка, который он подобрал у ворот с полминуты назад.
Псойко Рыжий едва не уронил секиру. Двойной меркант! Золотая монета Арапса! Это было как минимум в десять раз больше, чем он рассчитывал получить. Разумеется, давать сдачу он не собирался. Стражники, как гаишники, денег не разменивают и сдачи не дают.

Какие гаишники? Емец, ты достал вставлять отсылки к современности в условно средневековом мире. И определись уже, ты от лица всезнающего автора пишешь или у тебя несколько ПОВов персонажей?
Гуня накидывается на Ягуна, пытаясь надеть на него браслет.

— Привет, кисик! Мальчик с большим топором мерзнет на часах? — промурлыкал кто-то.
Рядовой Гуннио недоуменно повернул свою тяжелую голову в сторону моста и пропал. Пропал раз и навсегда. Даже боль в запястье отступила на второй план. Да и что такое боль?
Старая любовь не умирает. Она может вздремнуть, взять отгул, временно затаиться в памяти, но окончательно она не уходит никогда. Часто она возвращается и пронзает насквозь. Так случилось и теперь. В глазах у Гуннио запрыгали сердечки. Браслет повиновения выкатился у него из руки. Ягуни был позабыт.
Да и как могло быть иначе, когда рядовой Гуннио увидел беглую фрейлину Гробулию Склеппи, слегка запыхавшуюся от быстрой ходьбы. Позади, на всякий случай держа ладонь на рукояти меча, стоял Ург. Но его Гуннио даже не заметил.
— Куда? А плату за вход? — вякнул было Псойко Рыжий, но тут же заскулил. Громадный сапог пятидесятого размера припечатал его ногу к мостовой.
— Ей бесплатно! Всегда и везде! — сказал Гуннио.

Это... даже трогательно.

Вскоре Ург появился вместе с Гробулией. Склеппи была радостно возбуждена и все время хохотала.
— Назначил мне свидание, когда сменится! — похвасталась она Ягуни так, как будто сто лет была с ним знакома.
— Странный тип! — сказал Ягуни, массируя шею. Рядовой Гуннио чуть не сломал ему шею древком секиры.
— Угу! Страшен, конечно, как мертвяк из камнедробилки, но что-то в нем при этом есть — р-р-р-р… — мужское. Шар-рр-ррр-м. Я даже не знаю, может, сходить? — спросила Гробулия, помахав в сторону ворот, где все еще надежно стоял на страже бедный рядовой Гуннио.

Это все еще довольно мило. Анона уже даже не сквикает Гробыня/Гуня.

Он уже заметил, что Ург и Таня смотрят друг на друга и в воздухе повисло напряжение.
— Я же просила не ходить за мной…
— Ты забыла чашу. Вы шли к Хозяйке Медной Горы без чаши! — сказал Ург.
— А ты рад ухватиться за любую соломинку, — заметила Таня чуть мягче. Она подумывала уже о том, чтобы простить Урга.

За соломинку? Дура неблагодарная, он ради тебя тащился в этот Арапс. Или ты бы предпочла, чтобы он сидел дома, а вы с Ягуном возвращались в Тыр за чашей?

— Стоп! — сказала вдруг Гробулия, быстро разобравшись в ситуации. — Проясним детали, Ург! Это и есть та девица, ради которой ты тащил меня всю дорогу рысью? Это и есть твоя якобы метательница ножей и вилок? Мрак! Она еще страшнее, чем ты описывал.
«Ну вот, и тут соврал», — подумала Таня, мгновенно разочаровываясь вновь. У нее всегда почему-то разочаровываться получалось значительно быстрее, чем влюбляться, и оттого жизнь приобретала излишнее сходство с наждачной бумагой, о которую соскабливаются все иллюзии.

Вообще говоря, в данной ситуации ложь вполне можно обосновать. А Таня опять обвиняет, не разобравшись (от Ваньки, что ли, заразилась?).

Тем временем, оставив в покое Урга, Склеппи занялась Таней.
— О! — сказала она. — Дамочка с роялем! Как тебя зовут, дамочка с роялем?
— Не нарывайся, пастушка! Это контрабас. Если будешь плохо себя вести, я ведь могу и сыграть, — ответила Таня.
Гробулия хихикнула:
— Пощади мои хорошенькие ушки! Знаешь, как твой приятель тебя описывал? Страшная, растрепанная, нос с бородавкой! Я просто ухахатывалась! Ну-ка повернись в профиль, может, я еще чего-то не разглядела?
Таня искоса взглянула на Урга. Тот выглядел подавленным. Ладно, с ним она разберется позднее.
— Но рысью-то по дороге бежала ты, а не я… — произнесла Таня.
— Нет. Ты языкастая, но мне ты не нравишься! — сказала Гробулия задумчиво.
— Какой удар! Но, увы, я посыпаю голову пеплом по другим дням. Сегодня у меня выходной, — сказала Таня.
Гробулия снова кивнула. Два удачных ответа подряд — это уже не случайность, это уже тенденция.

В принципе, неплохой момент для шипперов фема).
Ягун ведет честную компанию к Хозяйке Медной Горы.

Ягуни остановился:
— Я хочу, чтобы вы кое-что усвоили. Она не МОЯ Хозяйка Медной Горы. Она просто Хозяйка. Все, кто считал ее своей, давно уже засыпались камушками и глиной на дне самой глубокой шахты. И еще одно. Я понятия не имею, куда мы идем.
— То есть как это?
— А так! — спокойно сказал фокусник и маг. — Вы недавно видели заваленный ход? В прошлый раз я сворачивал туда. И как теперь обойти — понятия не имею. Но знаю, что Хозяйка уже знает о нашем присутствии и пустит нас, когда будет необходимо.
— А когда будет необходимо? — спросил Ург.
— Ты задаешь вопросы из цикла: что круглее — дырка или арбуз. Я-то откуда знаю? — рассердился Ягуни.
— Тогда я знаю! — сказал Ург. Он достал бронзовый ключ и раскрутил его, что-то прошептав.
Ключ стал быстро вращаться. Голова ласки уверенно показала вперед, а затем, когда они сделали шагов двести в этом направлении, ключ еще раз повернулся и показал на сплошную стену.
— Не слишком похоже на дверь. Я бы даже сказал: совсем не похоже, — задумчиво произнес Ург.
Но все же он рискнул и, отыскав в стене небольшое отверстие, вставил туда ключ. Вокруг головы ласки разлилось сначала зеленоватое, а затем красное сияние. Ключ два раза провернулся, издав тонкий свист.

Хозяйка их встречает, и она довольно хорошо прописана. Вставлю кусок просто для атмосферности.

— Я не подслушивала. Камни — мои уши. Все, что слышит любой камень в мире, — слышу и я. Все, что видит любой камень, — вижу я. Каменная магия — часть земной. Сейчас уже, правда, никто ею не владеет, только я. Для меня не тайна все, что было в мире, а тайна лишь то, что будет! — сказала Хозяйка Медной Горы и, ускользающе улыбнувшись Склеппи, повернулась к Ягуни. — Приветствую тебя, юный продавец артефактов! Надеюсь, на этот раз ты не будешь пытаться меня обмануть. Ты ведь помнишь предупреждение?

Хозяйка быстро просекает, какие у собравшихся есть артефакты.

Лично меня больше занимает другой твой артефакт! Тот кошелек торговца фруктами, который так хотел получить Большой Лаж!
— Неужели он тоже магический? Там же одна медь! — удивился Ург.
— Поосторожнее отзывайся о меди! Вспомни мое полное имя! — строго сказала Хозяйка. — Дай-ка его сюда!
Ург протянул ей кошелек. Хозяйка Медной Горы развязала его и, потрусив, перевернула. Из кошелька дождем посыпались медные монеты. Кошелек давно должен был опустеть, на полу выросла уже порядочная гора, а монеты все сыпались и сыпались. Хозяйка подбросила кошелек на ладони. Он оставался все таким же тяжелым.
— Медные монеты в кошельке никогда не кончаются. Это вы уже поняли. А теперь главное! Если вывернуть кошелек на другую сторону, вот так, в кошельке останется одна-единственная монетка. Невзрачная монетка из позеленевшей меди. За нее и кусок хлеба не дадут, разве что совсем заплесневевший. Но ее свойство в том, что она отнимает все магические способности у того, в чьем кармане окажется… Разумеется, на время, но и этого может оказаться достаточно. Недурно, верно?

Верно. Нехило так Ург разжился.

— Послушайте, а вы не поищете в своем свитке еще кое-что? — попросила Гробулия. — Ботинки кентавра! Мне что-то такое Шурасино забавное рассказывал про Стихиария. Якобы он не может от них далеко отлететь, хотя и бесплотен, и поэтому вынужден управлять нами, используя браслеты.
Хозяйка Медной Горы заглянула в свиток:
— Это, должно быть, что-то из параллельного отражения? Сапоги-скороходы… Крылатые сандалии… Вот! Ботинки власти… «Один из волшебных новоделов Средневековья. Их создание приписывают сразу двум магам — Астрокактусу Параноидальному и Феофилу Гроттеру».

В Ботинки вложено немного земной тяги, взятой у Святогора (в кои-то веки отсылка у Емца вставлена без смехуечков и в тему), поэтому их нельзя сдвинуть с места.

— Так чья это была идея? Ты что-то заговариваешься! — насмешливо сказал Ягуни.
— Отстань, ничтожество! Не зли меня! У всех бывают творческие проколы! Лучше спроси у своей бабуси, что было у нее с Кощеевым в пятом году нашей эры! — огрызнулся Феофил.
— У меня нет никакой бабуси. У меня был дедуся! — удивился Ягуни.
— Бабуся, дедуся… В этих отражениях сам Сарданапал ногу сломит, — пробурчал медальон. — Одним словом, сдвинуть ботинки с места оказалось невозможно. А вот устроить встречу со Стихиарием рядом с ботинками — вполне. Когда на руны его чаши упала кровь альбатроса, ботинки тоже оказались в воронке и перенеслись вместе с ним в это отражение. И его приковало к этим ботинкам, как я и надеялся.

Хозяйке показывают чашу.

Хозяйка пристально уставилась на нее, однако даже не попыталась взять в руки. На ее лице появилось брезгливое выражение.
— Да, это она… Но это не артефакт… Это мерзость. Артефакт — это вещь в себе, чародейский предмет, который будет служить всякому магу, если тот возьмет его в руки. Пусть порой недолго, но все же… Эта же чаша служит лишь одному господину. С ним вместе она пришла в этот мир, с ним же и сгинет, если когда-то это случится.
— Так что же это?
— Жертвенная чаша с пространственными рунами. И принадлежит она Стихиарию… Стихиарии нигде не утрачивают памяти и везде сохраняют свою магию. Я не назвала бы их богами, скорее уж это злые божки из извращенного отражения, живущие по своим законам. Однако с ними лучше не связываться. Они коварны как шакалы и нарушают клятву всегда, когда появляется подходящий случай… Не рассказывайте мне всю историю. Я сказала уже, что знаю прошлое и не знаю лишь будущего…

Чаша - артефакт, который переносит Стихиария из мира в мир.

— Я вижу только один выход. Ключ Урга укажет вам направление к той сторожке в лесу и поможет найти Стихиария… Во всяком случае, то место, к которому привязал его твой дед ботинками и кровью самой мистической птицы из всех — альбатроса. Вот только пойти должны все шестеро. Иначе никак. Возможно, тогда вам удастся вернуться в свое отражение, обрести прежние имена и память. Весь вопрос в цене, которую придется заплатить за это одному из вас.

Хозяйка подсказывает, что Гуня тоже из их компании.

— Шестое и самое главное звено цепи — она, — сказала Хозяйка, кивнув на Таню. — Недостающее же звено — присваивай ему любой номер, какой захочешь, хоть первый хоть пятый, — рядовой Гуннио.
— ЧТО? Тот парень, что назначил мне свидание? — изумилась Склеппи.
— Все не случайно в этом мире. Думаю, теперь тебе придется на него сходить. Тем более что когда-то, сдается мне, это уже происходило, — усмехнулась Хозяйка Медной Горы.

А она откуда знает? Это же в другом мире происходило.

— А что за цена, которая нужна ему? Моя кровь? — тихо спросила Таня.
— Да. Вся до последней капли. Стихиарий будет требовать выполнения всех условий, я убеждена в этом.
— И это стоит сделать? Ему не помешать?
— Тебе нужен честный ответ? Честный, простой и твердый, как мрамор?
— Да, — сказала Таня.
— Чем скорее Стихиарий покинет этот мир — тем лучше для нас всех. А он покинет его только в двух случаях. Первый вариант — если произойдет чудо и вы изгоните его. И второй — если он, сам ли или используя тех, кто носит браслеты повиновения, наполнит свою чашу твоей кровью. Тогда пространственные руны этой чаши обретут силу для перемещения, — сказала Хозяйка.
— И какой из этих вариантов более вероятный? — спросила Таня.
— Второй, — помолчав, произнесла Хозяйка. — Он гораздо вероятнее. И еще: бойся браслетов повиновения и тех, кто носит их! Браслетоносцы не имеют власти над своей волей!

Но при этом Гуня выронил браслет, который должен был надеть на Ягуна, напрочь забыл про поручение, и Стихиарий до сих пор его не убил.

Хозяйка Медной Горы взглянула на приунывшую Таню:
— Но у меня для тебя есть и хорошая новость. Возможно, не все так безнадежно. У тебя есть защитник. Провидение, которое руководит этим миром, не чуждо справедливости. Браслетов четыре. Стихий тоже четыре. Но вас здесь ПЯТЕРО, не считая тебя и самого Стихиария. Значит, пятый — твой защитник. Знает он это или нет, но именно ему это поручено провидением. Так было и так будет всегда.

Во-первых, браслеты все огненные (почему-то) и к количеству стихий не привязаны. Во-вторых, если смотреть именно по стихиям, то огонь - Гробыня, воздух - Шурасик, земля - Гуня и вода - Ванька. Так что я буду фанонить, что танин защитник - это Ягун, который ни к одной из стихий не привязан. Потому что я терпеть не могу, когда какой-то пейринг силком пихают мне в глотку, особенно в гаремнике.

И внезапно! в этой главе даже есть клевый женский персонаж, выписанный без сексистских штучек. И пара отсылок очень в тему. Похлопаем Емцу (эх, блин, запас реакшн-гифок у анона дома остался).

Анон · 2016-12-09 03:23:30

Анон пишет:

Похлопаем Емцу (эх, блин, запас реакшн-гифок у анона дома остался).

Тебя устроит та анимешная гифка, которой анон иллюстрировал образ Белдо?

Анон · 2016-12-09 04:34:20

Глава 11

▼Скрытый текст⬍

СОВЕТ ДЛЯ БЕДНЫХ, КАК УБИТЬ СМЕРТЬ И ОБМАНУТЬ ЛОЖЬ

Для того чтобы уговорить рядового Гуннио дезертировать из рядов доблестной армии Арапса, Склеппи потребовалось сорок две секунды. Из них двадцать четыре секунды длился поцелуй, который и послужил главным аргументом. К разочарованию бедняги Гуннио, этот поцелуй был как первым, так и последним, поскольку Склеппи любила говорить про себя: «Я клад, который нельзя найти дважды!»

Вот умеет же Емец, когда хочет! Почему ж у него канонные пейринги в массе своей такие уебищные?

— Скажи, что я упал в ров при исполнении! Пока хватятся, пока воду перебаламутят — я буду уже далеко! — посоветовал Гуннио и со Склеппи под ручку выплыл из Арапса.
На Ягуни он старался не смотреть, чтобы не вспоминать о браслете, который по-прежнему лежал у него в кармане. Примерно за полчаса до того, как Склеппи, вернувшись от Хозяйки Медной Горы, вновь подошла к нему, браслет Гуннио вновь накалился.
«СКОРО!» — услышал он жуткий голос.

Почему браслет телепатически болтает только с Гуней?

К рассвету, предусмотрительно избегая дорог, они были уже в десятке километров от Арапса. Здесь Ург остановился у старого пня и раскрутил на нем свой ключ. Голова ласки указала сначала на северо-запад, вспыхнув красным, а затем на юг, слабо осветившись зеленым.
— Что-то я не понял, куда нам идти? Что нам, разорваться? Давай крути свой ключик еще раз! — потребовала Склеппи.
Но Ург отказался:
— Нельзя. Второй раз на одно не загадывают. Артефакты этого не любят. Мне и так все понятно. Сторожка с ботинками кентавра находится на северо-западе, где-то у Стикса, на Диких Землях. Но сейчас ключ советует нам идти на юг. Зачем — непонятно, но он утверждает, что там безопасно. Во всяком случае, пока.

На юге Ванька и Мардоний.

Редколесье закончилось. Они вышли на холмистую равнину, которая тянулась, возможно, до самого Пламмельбурга, и остановились, толком не зная, куда им идти дальше. Не в Пламмельбург же? Склеппи, во всяком случае, категорически возражала против такого варианта.
— Уж лучше я стану домохозяйкой и посвящу жизнь одному мужчине! — сказала она героически.
Рядовой Гуннио скромно откашлялся. Он не понимал полутонов.

И это было бы мило и забавно, если не помнить, чем Емец закончил серию.

— Я тут все шел и думал. Интересно, чем кормился Стихиарий все эти годы? Пусть он не материален, но ведь какая-то энергетическая подпитка ему нужна? — спросил вдруг Ягуни.
— Между ребятами… в армии то есть… странные слухи ходили, — сказал Гуннио. — Можно, мол, продать кровь в обмен на год могущества. Если кто согласен, проходит ритуал и становится весь такой умелый-преумелый. Силы немереные появляются и изворотливость, как у лисицы. Посадят его, положим, в темницу, а он попросит ковшик водицы испить. Ему принесут, а он в ковшик нырнет, и поминай как звали… Вот я и подумал, может, это тоже Стихиарий? Вроде как счастье в рассрочку?
— В Пламмельбурге такие же слухи про огонь ходили. Якобы один маг надерзил царице, а когда его хотели схватить — прыгнул в огонь и исчез. А потом — через полгода уже — этого мага мертвым нашли в своей постели — высох весь. Описать даже не берусь, что с ним сделалось. И это точно не царица Нуи, она хоть и с прибабахом, да только злобу надолго затаить не в ее правилах, — добавила Гробулия.
Ург выслушал ее и понимающе кивнул.
— И у нас в Тыре что-то похожее было. Парень один… ну прям совсем неудачник был… Никакого задора! Как выйдет на дело — дрожит! У пьяного и у того кошелек не смог бы срезать! До того опустился, что белье с веревок воровал, а нет белья — схватит курицу и бежать!.. Ну его ловят — бьют. Он отлежится дня три, и снова та же история… И вдруг в один день его как подменили! Первым номером у нас стал! До того фортить стало, что алмаз у герцога Дю Билля увел! В казначейство От-И-Тиды как к себе домой наведывался. Поверите ли — у самого Большого Папочки набор отмычек свистнул, а уж Большой-то Папочка вам не лох! Тут уж все наши его зауважали! Большой Папочка его всем нам в пример ставил! Да только смотрим мы, что удачи хоть и прибавляется, а наш парень становится грустнее и грустнее. Точно кто из него кровь и силы выпивает. А месяцев через десять в реку бросился… Такая вот история.

Наш отряд самоубийц встречает Ваньку и Мардония.

И-Ван соскочил со спины кентавра. Гробулию и Урга он узнал одновременно с Мардонием, даже раньше, чем ветер донес до них голос Склеппи. А троих — двух парней, один из которых был в солдатском панцире Арапса, и девушку с футляром — он видел впервые.
Парни показались ему странно знакомыми. Но почти сразу же он забыл о них. Все его внимание привлекала девушка с футляром в руке. До боли напрягая глаза, И-Ван всматривался в лицо девушки, в ее черты, постепенно, с каждым его шагом, проступавшие все отчетливее. И внезапно он узнал ее…
Черты были немного не такими — все же песок и луна искажали их, — но сомнений не было: перед ним стояла она, та девушка с побережья. Девушка, портрет которой смысла волна.
Теперь их разделяло шагов двадцать-тридцать, не больше. И-Ван испытывал какое-то двойственное чувство. С одной стороны, ему хотелось сорваться на бег и сразу оказаться около девушки, с другой — он желал до бесконечности продлить эти томительные мгновения.
И еще, где-то на дне души был страх, тревога, что девушка может оказаться не той. Утратить иллюзию всегда особенно невыносимо в тот момент, когда ты готов окончательно в нее поверить.
Но вот они уже рядом… Девушка тоже смотрит на него, и в глазах у нее вопрос.
— Привет! Я… с тобой… так давно… ну неважно… привет… — хрипло сказал И-Ван, не узнавая своего голоса. Он стал какой-то чужой, деревянный.
Ему так много хотелось ей сказать, но вокруг были Ург, Гробулия, те парни… Фыркал деловито уставший от скачки с двойным грузом кентавр.
— Привет! Мне кажется… Мы с тобой когда-то встречались? — спросила Таня.
— Не… Не знаю… Может… Нет, не встречались, — сказал И-Ван, со стыдом обнаруживая, что почти не владеет речью.
У него не очень получалось знакомиться с девушками. Забалтывать их, выплескивая поток незначащих слов, он не умел, да и не считал нужным. В этом было что-то неискреннее, ненастоящее. Истинная любовь не в словах. Она в делах, поступках, во взгляде, а в словах… в словах лишь некая ее часть, не самая, возможно, важная. Да и проклятая робость, всегда наступавшая, когда надо было выразить чувство, мешала. Не говорить же ей, что это ее он нарисовал ночью на песке при свете луны. Нет, нелепо, особенно когда рядом столько чужих ушей.
— Ты всегда такой? Я Таня, — представилась она.
При одном звучании ее имени он вновь испытал беспокойство, такое же сильное, как в прошлый раз, когда впервые услышал его от Урга.
— Я И-Ван, — сказал он.
— И-Ван… Иван… Ван… — словно пробуя имя на вкус, произнесла Таня. Ей чудилось, что она уже слышала его когда-то, равно как и видела уже эти васильковые, безумно яркие глаза. Но когда? Спросить бы у медальона, но Феофил Гроттер, как назло, молчал и никаких комментариев давать не собирался.

Не знаю, может, это потому, что я не люблю горячего валенка, ннно...

Ург забеспокоился. Хотя Таня и И-Ван не говорили ничего особенного и вообще даже не приближались меньше чем на шаг, между ними определенно что-то происходило. Что-то, затрагивающее его интересы. «Он мне еще в прошлый раз не понравился! Сосунок из От-И-Тиды! Ну ничего, сам напросился!» — подумал Ург и решительно встал между Таней и И-Ваном.
— Что уставился? Не в картинной галерее! Это моя девушка! — обратился он к И-Вану.
— Твоя? — удивленно переспросил И-Ван.
Он был так поглощен мыслями о Тане и своими чувствами к ней, что, казалось, вообще не понимал, кто такой Ург и откуда он взялся. «Странно, она действительно как будто его девушка, но для меня это неважно. Я люблю ее», — подумал И-Ван.
Ург положил руку на рукоять меча.
— Да, моя! Ты что, нормального языка не понимаешь? Отойди от нее!
— Ург, не увлекайся! Я пока что своя собственная, — отрезвила его Таня.
И-Ван мысленно возликовал. Похоже, котировка акций Урга была чуть выше пола.
— Но все равно это не значит, что этот тип может по-хамски пялиться на тебя. Скажи, ведь тебе это неприятно? — допытывался Ург.
Таня промолчала. Есть вопросы, на которые нельзя ответить. Сказать, что неприятно, — это будет ложь. А сказать, что приятно и внутри у нее все теплеет от этого взгляда, — за кого ее примут?

Ург опять ведет себя как мудак, все ругаются, Ягуну и Мардонию приходится разнимать Ярга и Ваньку (физически, блин, разнимать), наконец появление Шурасика спасает меня от чувства финского стыда.
С другой стороны, может, в емцеверсе это нормально? Вон, положительные персонажи у него силой женятся на девушках и рассматривают девушек как собственность, используют любовные зелья с особо сильным эффектом, да чего только не творят.

Пикирующая крепость медленно плыла по Диким Землям, следуя причудливому течению Стикса. Внизу петляла и ревела вечная река. Сверху ее воды казались матово-темными. В них, как в зеркале, возникали и таяли причудливые фигуры, руны и лица. Таня неосторожно загляделась на них, склонившись над перилами.
«Прыгни! Прыгни! Ты забудешь все! Не будет страдания, не будет усталости! Просто прыгни, и ты увидишь, как прохладны мои воды. Ты, как в адском огне, горишь в суете этого мира, я же подарю тебе покой!» — журчал и звенел голос речного божества, сплетенный из тысяч струй.
Усталость всех прошедших дней разом набросилась на нее, и Таня ощутила, как нужен ей покой. Не замечая, что подчиняется зову вод, она перекинула через перила одну, а затем и другую ногу. Теперь она висела на краю пикирующей крепости. Сейчас она разожмет пальцы — и…
— Танька, сумасшедшая! Трезвиа душос! — крикнул И-Ван, хватая ее за запястье и втаскивая назад.
Очнувшись, Таня глянула вниз. Ей стало жутко, когда она увидела, с какой высоты только что не спрыгнула.
— Не смотри на воду! Стикс тебя заманивает, — пояснил И-Ван.
— А что это были за слова, которые ты сказал?
— Отрезвляющее заклинание. Мое любимое. Я сам, как замечтаюсь, вечно спускаю себя с небес на землю, — сказал И-Ван.
— И часто ты мечтаешь?
— Постоянно. Впустишь в себя мечту, и она несет тебя куда-то. Точно перепрыгиваешь с облака на облако. Кажется, и от тела бы отказался, только чтобы мечты стали явью, — чуть смутившись, признался И-Ван.
— Я знаю. Просто знаю, и все, — кивнула Таня и еще раз заглянула в бездонные глаза И-Вана, которые казались ей куда глубже коварного Стикса.
Где же она видела их прежде, эти глаза? Хотя какая разница? Прошлое умерло, будущее не наступило. Ты же идешь по узкому гребню настоящего между пропастью минувшего и грядущего, кренясь то в одну сторону, то в другую. Лезвие бритвы в сравнении с этим гребнем показалось бы широким проспектом. Это и есть жизнь…

Мардоний опять великодушно спасает меня от этого пейринга.

Мардоний коротко заржал, привлекая внимание Шурасино.
— Мы где-то близко! Это здесь меня в прошлый раз выбросило волнами на берег. Поворачиваем вправо! — сказал он.
— Как скажешь, друг! — с шоферской интонацией сказал главный магистр Борея и принялся колдовать с амулетом.

Спасибо, ребята! Два думающих интеллектуала нашли друг друга.
Кстати, почему дорогу указывает Мардоний, а не ключ Урга?

— Где-то здесь должна быть поляна! Кажется, от реки я тогда поскакал в ту сторону, — с колебанием сказал кентавр и посмотрел на Урга.
Ург раскрутил ключ. Голова ласки сделала два полных оборота, а затем, полыхнув ярко и ало, указала на восток.

Вот! Неужели сразу нельзя было так сделать? Крепость летающая, вполне способна выдерживать одно направление.

Голова ласки на ключе у Урга издала длинный предупреждающий свист. В ту же минуту И-Ван заметил в небе над ними белую точку. Ее очертания становились все более определенными, пока наконец он не убедился, что перед ним альбатрос. В неподвижности птицы было что-то зловещее. На крепость альбатрос не обратил внимания. Ловя крыльями воздушные потоки, птица зависла над небольшой поляной, на которой стояла покосившаяся бревенчатая избушка.
— Это она и есть! Здесь я провел ту ночь, о которой рассказывал, — мрачно произнес Мардоний. Его рука скользнула к колчану и, точно черпая в них уверенность, погладила орлиное оперенье стрел.
— Что мне делать? Хотите, я обстреляю сторожку сверху? Я знаю пару отличных заклинаний. От нее останется только оплавленная яма! — нетерпливо предложил Шурасино.
— Не стоит. Снижайся! — велел кентавр.
— Как, так сразу? Что-то слишком все просто! — проворчал магистр.
Он потянулся к амулету, но в этот момент прозрачный шар на вершине пикирующей башни лопнул со звуком разбившейся лампочки. Оставшись без главного запаса магии, пикирующая крепость вздрогнула и, быстро теряя высоту, рухнула на вершины деревьев в двух сотнях метров от избушки.

Все падают. Спасибо, что живы остались. Даже без переломов обошлось.

Удар был такой силы, что мало кто удержался на ногах. Ург перелетел через ограду, едва успев сгруппироваться в невольном кувырке, а Таню швырнуло на И-Вана, который, стремясь удержать ее от падения, так в нее вцепился, что они упали оба и прокатились по камням. При этом Таня продолжала упорно сжимать контрабас, который, как третий лишний, с энтузиазмом предоставлял И-Вану стукаться об него носом.
— Шурасино, что ты сделал с башней? Это все из-за тебя! Эй, почему ты не оправдываешься?.. Не слышу в твоем голосе справедливого негодования! — возмущенно заявила Гробулия Склеппи.
Однако магистр Борея воздерживался от замечаний и лишь хрипел, пытаясь выбраться из-под рухнувшего на него кентавра.
— Прости, я не сразу разобрался, что к чему. Даже обрадовался, что подо мной что-то мягкое, — сказал Мардоний, поднимаясь на копыта.

Ну почему Мардоний больше не появляется в других книгах цикла? ТТ Такой прекрасный персонаж...
Ург идет на разведку.

— Ждите меня здесь! Я сейчас! — сказал Ург.
Он отстегнул меч, плюхнулся на живот, взял нож в зубы и быстро, точно уж, пополз к избушке. Таня смотрела, как шевелится трава там, где проползает Ург. Казалось, что по поляне прокатывается волна. Она докатилась до избушки, на минуту задержалась там и отхлынула, покатившись в обратном направлении.
— Вот это уровень! Сразу видно, паренек из Тыра! — с восхищением сказал Ягуни.

Наступает вечер, город засыпает, просыпаются зомби.

Запах разложения усилился. С разных сторон поляны на них надвигались мертвяки. Вывернутые, точно вареные, белки глаз, лишенные зрачков, а часто и век, смотрели на них. Не договариваясь, путники сомкнулись спина к спине, приготовившись защищаться. Ург перебросил И-Вану свой меч, себе оставив лук. Шурасино вцепился в свой амулет. Таня заслонилась контрабасом. Рядовой Гуннио стиснул кулаки. Мардоний выпустил несколько стрел и ни разу не промазал.

О! Опять вареные белки глаз! Их, наверное, тоже надо включать в дринкин-гейм.
Кстати, почему Гробыня-то не колдует?

Таня заметила, что хаотичная толпа мертвяков не так уж хаотична, как могло показаться на первый взгляд. Мертвяки были разбиты на четыре больших отряда, во главе которых стояли саванты. Каждый отряд отрезал их со своей стороны поляны, прижимая к избушке.
— Чего они хотят? — крикнула Склеппи.
— Что хотят они — ясно. Наших тел и крови. Главное — чего хочет он, Стихиарий! — сказал И-Ван, перебрасывая меч Урга из одной руки в другую и описывая им в воздухе восьмерку. Он неплохо научился владеть мечом в От-И-Тиде. Правда, там рубились в основном на водных мечах.
— Я думаю, что это такое ненавязчивое приглашение. Стихиарий явно добивается, чтобы мы укрылись в доме. Это ему зачем-то надо! — угрюмо произнес кентавр.

Меня терзают смутные сомнения насчет того, может ли драконюх за год "неплохо научиться владеть мечом", ну да ладно.
Они заходят в избушку.

— Странно… После меня здесь явно никого не было, а засов на месте. Да и вообще я не уверен, что закрывал за собой дверь, — пробурчал Мардоний.
К волшебству такого рода он относился без доверия.

Мардоний остается снаружи, потому что внутрь не помещается.

Вслед за Таней в сторожку набились Шурасино, Ягуни, Гробулия и Гуннио. Последним внутрь вошел И-Ван. Кентавр оставался пока снаружи, но и Тане и остальным было ясно, что для него уже не найдется места. Сторожка была слишком мала. И Мардоний это понял.

Секундочку. А Урга куда дели?

— Прощай, друг! Мы с тобой неплохо повоевали, — негромко сказал он и, погладив лук, ставший бесполезным из-за отсутствия стрел, передал его Гуннио. — И-Ван, дай меч! — попросил он.
И-Ван протянул ему меч Урга. Кентавр деловито осмотрел его и, взмахнув, проверил баланс.
— Не так плохо, как я ожидал! Хотя наше знакомство будет недолгим, надеюсь, ты не подведешь меня в последнем бою! — обратился он к мечу.
— Что ты собираешься делать? — все больше начиная волноваться, спросил И-Ван.
— Как бы там ни было, а кентавры всегда умирают в седле! — мрачно пошутил Мардоний. — Прощайте! Если кто-то из вас выживет, постарайтесь сделать так, чтобы в именах ваших детей было не меньше восьми букв! Ну, пора! Долгое прощание — многие слезы!

Кто там хотел выдумывать имена потенциальных детей Тани и Вани?

Таня увидела, как кентавр встал на дыбы и, вращая мечом, ринулся в гущу мертвяков, сбив грудью идущего впереди саванта. При этом он и сам потерял равновесие и упал на передние ноги. Мертвяки — алчные, зловонные — сомкнулись вокруг. Несколько раз кентавр с мечом еще выныривал из зыбкой горы гниющей плоти, но, когда на крупе у него повисло сразу два саванта, а здоровенный мертвяк вцепился ему зубами в ногу, он в последний раз взмахнул мечом и исчез.
— Мардоний! — крикнул И-Ван.

Таня увидела, как в противоположном углу комнаты, где-то над увенчанной нелепым борейским париком головой Шурасино, медленно проявляется НЕЧТО. Это было именно НЕЧТО. Оно висело в комнате точно большое полупрозрачное полотенце или ковер. Изредка оно вздрагивало и шло рябью. Сквозь него отчетливо просматривалась стена сторожки. Был ли это сам Стихиарий или некая часть его, сказать никто не мог.
Одновременно чуть в стороне, у мерцающего белого огня, возник низкий деревянный столик с причудливой резьбой на кривых, как у таксы, ножках.
«ПОСТАВЬТЕ ЧАШУ НА СТОЛ!» — потребовал голос. Он звучал сразу отовсюду и не был ни тих, ни громок. Невозможно было даже сказать наверняка, принадлежал ли он мужчине или женщине. Скорее то, что обладало им, вообще не имело пола.
Ург замешкался. Он отступил на полшага и, внезапно вскинув лук, выпустил стрелу прямо в центр прозрачного полотенца. Стрела прошла насквозь и, пылая, вонзилась в деревянную стену. Ее оперенье сгорело и теперь лишь чадило, точно ему пришлось коснуться испепеляющего огня.

А, то есть Урга все-таки не забыли.

Огненное полотенце дрогнуло. Оно сместилось и висело теперь над головой Урга. Полупрозрачные края потянулись к его вискам и обвили его голову подобно тюрбану.

Емец, просто прими тот факт, что не умеешь в описания, и не порти нам годного злодея.

Ург выронил лук и, схватившись руками за голову, медленно осел на пол. Его лицо стало землистым. Таня не знала даже, жив теперь Ург или нет — ее сковал ужас. Она ощущала себя подобно человеку, который стоит на самом дне огромного котлована и, беспомощно, зная, что бежать бесполезно, смотрит, как сверху на него вот-вот обрушится водопад. Но одно Таня поняла точно: Стихиарий не смог покорить Урга. Убить, оглушить, уничтожить — это да, но не сломить. И уже в этом было торжество истинной силы над силой мнимой.
«БРАСЛЕТОНОСЦЫ, ПОВИНУЙТЕСЬ! ПОСТАВЬТЕ ЧАШУ!» — снова прозвучал голос. Он стал еще суше, еще злее.
Браслет на запястье у Склеппи сомкнулся. Теперь он был не раскаленным, как прежде, а безумно холодным. Гробулии чудилось, будто тонкая ледяная змея ползет по костям в мозг и начинает сковывать его. Склеппи напрягла всю свою волю, но ощутила, что это бесполезно. Воля, владевшая ею, была в тысячи раз сильнее ее воли.

Гробыня ставит чашу на стол, Стихиарий ее усыпляет.

«ВАШ ЧЕРЕД! ВЫ ДВОЕ! ВОЗЬМИТЕ ДЕВЧОНКУ И ВЫПУСТИТЕ ИЗ НЕЕ КРОВЬ! ПОСТАРАЙТЕСЬ, ЧТОБЫ НИ КАПЛИ НЕ ПРОЛИЛОСЬ МИМО СОСУДА!» — прошуршал голос.
Шурасино и Гуннио повернулись к ней. О том, как тяжело давалось им повиновение, Таня видела по их мокрым, точно выпитым лицам и ввалившимся глазам. Казалось, Гуннио и Шурасино подтаивают как свечи. «Стихиарий вытягивает силы из тех, кто ему повинуется», — вспомнила она.
Ягуни стоял у стены и машинально, едва ли соображая, что он делает, сковыривал ногтями с нее потеки еловой смолы. Лицо у него было каким-то потерянным. Тане редко приходилось видеть великолепного мага и фокусника в такой прострации. Почти сразу она поняла причины его растерянности. У него был кинжал, но как он мог его использовать? Против бесплотного Стихиария, который был везде и одновременно нигде, кинжал бессилен. Набрасываться же с кинжалом на Гуннио, Гробулию и Шурасино было бы безумием.

Шурасик ищет нож.

«БЫСТРЕЕ!» — поторопил Стихиарий. Его голос дрожал от нетерпения, как голос вурдалака. Его воля и воля чаши слились воедино. Грязное прозрачное полотенце переплыло к чаше и, выстлав ее изнутри, жадно прильнуло к рунам. Теперь чаша и Стихиарий составляли одно жаждущее крови целое.

Опять эти идиотские емцевские описания. А за "быстрее, - поторопил Стихиарий" не то что редактор, любая годная бета должна песочить.

Кусая губы, Шурасино отыскал маленький ножичек с перламутровой ручкой и дрожащей рукой протянул его Гуннио. Однако не успел Гуннио схватить его, как сбоку на Шурасино петухом налетел И-Ван. Он ударил его по тщедушному запястью и выбил ножик. Затем противники покатились по полу. И-Ван осыпал борейского мага ударами. Шурасино не сопротивлялся. Он явно не соображал, что делает, а только пытался подползти к ножу и передать его Гуннио.
«И-ВАН, ГЛУПЫЙ МАЛЬЧИШКА! ДА, ВАШИ СУДЬБЫ СОЕДИНЕНЫ. ДА, ТЫ ЕЕ ЗАЩИТНИК В ЭТОМ МИРЕ И ВСЕХ ИНЫХ, НО НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ВСЕ БЕСПОЛЕЗНО?» — нетерпеливо спросил Стихиарий.
Он даже не покинул чаши, даже не шевельнулся, а И-Ван внезапно отпустил Шурасино и, застонав, уткнулся лбом в пол. Таня увидела, как из носа у него потекла кровь. Шурасино, которому уже никто не мешал, на четвереньках подбежал к ножику и, схватив его, на четвереньках же побежал к Гуннио.

Стихиарий резко теряет мозг.

«ПОГОДИ! СТАРИК ДОЛЖЕН УВИДЕТЬ, КАК ЕГО ВНУЧКА ПЛАТИТ ДОЛГИ. ПУСТЬ ОН САМ НАПЬЕТСЯ КРОВИ ВМЕСТЕ СО МНОЙ! ЭТО СДЕЛАЕТ НЕВЫНОСИМОЙ ЕГО ЖИЗНЬ В ПОТУСТОРОННЕМ МИРЕ! БРОСЬТЕ В ЧАШУ ЕЕ МЕДАЛЬОН! НУ ЖЕ, РАБЫ, СДЕЛАЙТЕ ЭТО, А ПОТОМ МЫ ПРИКОНЧИМ ОСТАЛЬНЫХ!»

Просто убей ее уже! Ты же умный, годный злодей, ты умеешь предвидеть будущее, ну не зацикливайся ты на мести, просто закончи поскорее!

— Давайте я брошу! Я хочу жить! Я все сделаю, все! Я тоже раб! — ломким голосом крикнул Ягуни, не отрывая пугливого взгляда от Гробулии, Урга и И-Вана, неподвижно лежащих на полу.
Он единственный держался пока в стороне и даже не помогал И-Вану, когда тот боролся с Шурасино за нож.
— Ты? Ты? — не поверила Таня. — Нет, только не ты!

Стихиарий соглашается. Емец, ну нафига ты прописывал его таким умным и могущественным, если не можешь потом прописать победу без Чуда Сценарного и резкого слива?

— Спасибо! Спасибо! — Ягуни подскочил к Тане и решительно сорвал с нее медальон.
И-Ван, с трудом приподнявшись на локтях, с презрением наблюдал за ним.
— Ты действительно хочешь это сделать? На тебе же нет браслета! — с трудом выговорил он.
— Нет. Но я не хочу оставаться здесь! Не хочу сдохнуть в этом гнилом лесу! Разве ты не слышишь, как тут пахнет мертвечиной? — озираясь, нервно сказал Ягуни.
— Трус! — бросил И-Ван.
— Дурак! Прав тот, кто останется жив! Живая собака лучше мертвого льва! — убежденно крикнул Ягуни.
Вид сломавшегося фокусника был жалок. Он прижал руки к груди, точно боялся расстаться с медальоном. Слезы дрожали у него на глазах.

Таня неожиданно включает мозг и тянет время.

— Постой! Только один вопрос! Зачем нужны были пятеро? Зачем Гуннио, Шурасино, Ягуни, Гробулия? Зачем И-Ван? Неужели нельзя было заманить и убить меня одну? Подослать ко мне убийцу, как в первый раз! — крикнула Таня.
«С ЭТИМИ СТАРЫМИ ЗАКЛИНАНИЯМИ НЕ ВСЕ ТАК ПРОСТО. ДУМАЕШЬ, ЗАЧЕМ МНЕ НУЖНЫ БЫЛИ ИМЕННО ЭТИ ЧЕТВЕРО? СМЕХ ЯГУНИ, СИЛА ГУННИО, ТЕМПЕРАМЕНТ СКЛЕППИ, УМ ШУРАСИНО… НЕ ЭТО ЛИ ИХ СТЕРЖЕНЬ? ГЛАВНОЕ, ВОКРУГ ЧЕГО СТРОИТСЯ ВЕСЬ ХАРАКТЕР? И ВСЕ ЧЕТВЕРО ИЗМЕНИЛИ ТЕБЕ, ДАВ ЭТИМ САМЫМ МНЕ ВЕЛИКУЮ СИЛУ И ВОЗНАГРАДИВ МЕНЯ ЗА ГОДЫ ЗАТОЧЕНИЯ!»

Какое-то тупое объяснение... Вариант про четыре стихии нравился мне больше. Тем более, Гуня и Шурасик не особо-то дружили с Таней (а Шурасик даже помогал ей навредить в первой книге).
Магия перестает действовать, Шурасик, Гуня и Гробыня приходят в себя.

«ПРОКЛЯТЬЕ! КУДА ПОДЕВАЛАСЬ МОЯ МАГИЯ?» — прошипел Стихиарий.
Ягуни поднял голову и лукаво улыбнулся.
— Монетка торговца овощами, — сказал он негромко.
— Какая монетка? — не поняла Таня.
— Позеленевшая медная монетка, на которую не купишь даже куска хлеба, которая отнимает всю магию. Я приклеил ее смолой к медальону. А теперь надо действовать, пока Стихиарий не разобрался, что к чему! — шепнул Ягуни.
— Так, значит, ты не предатель? — ошарашенно спросил И-Ван.
— Сейчас получишь в нос еще раз! Но уже от меня! — рассердился фокусник и маг.
Он так искренно негодовал, что Тане захотелось расцеловать его в обе щеки, однако первой это сделала Склеппи, вызвав дикую ревность Гуннио.

И почему Ягун в параллельных мирах всегда сияет, а в своем мире такой мудак?

Чаша дрожала как безумная. Даже контуры ее смазывались.
Гуннио шагнул к чаше, стремясь удержать ее, но красноватое свечение отбросило его в сторону, не давая приблизиться к ней и на два шага. Медальон подпрыгнул почти до края чаши и лишь чудом соскользнул назад. Впрочем, это чудо легко объяснилось, когда Ягуни вытер пот со лба и слегка расслабился. Ему всегда неплохо давался телекинез мелких предметов.
— Давайте прикинем… Что может изгнать злого духа, кроме крови? Любовь, не так ли? — спросила Гробулия.

Нет, анон уважает силу любви, вы не подумайте. Но если все было так просто, почему Феофил не сумел изгнать Стихиария, а только заточил его в параллельном мире?
Гробыня бросает в чашу варежки, Шурасик - ручку.

Волнуясь, Шурасино бросил ручку в чашу. Бросил неточно, почти промахнулся, но внезапно давно не пишущий «Паркер» сам изменил направление и острием, точно копье, упал в чашу. Чаша звякнула. Теперь она едва уже светилась.

Чудо Сценарное? Ладно, спишем на телекинез Ягуна.

— Теперь моя очередь! — сказал рядовой Гуннио и, уже не таясь, достал зеленого медведя.
— Пусть только кто-нибудь попробует сказать, что это обезьяна! — сказал он с угрозой.
— Разумеется, нет! Какая хорошенькая кошечка! — искренно восхитилась Гробулия.

Мило. Нет, без шуток, мило.

Но Гуннио ее не слышал. Он нежно подышал на облезший мех игрушки, ласково потрогал громадным пальцем пуговичные глаза и, решительно шагнув к почти уже померкшей чаше, вложил в нее зеленого медвежонка.
— Убирайся к себе, Стихиарий! — сказал он.
Стихиарий взвыл. В этом вое было все — и беспомощная ненависть, и злоба, и угроза.
В доме полыхнула вспышка, на миг ослепившая всех, кто стоял в избушке. Когда Таня вновь обрела способность видеть, она обнаружила, что чаша исчезла, а с ней вместе растворилось и грязноватое прозрачное облако. И тут же очнулся Ург.
На деревянном столе лежали зеленый мишка рядового Гуннио и пушистые варежки Склеппи. Рядом с облупленным медальоном Фео Гроттера поблескивала ручка Шурасино.
— Теперь Стихиарий точно не вернется, поскольку изгнан любовью, а не ненавистью, — назидательно произнес медальон Феофила Гроттера.

Так а тебе, могущественному светлому магу, кто мешал провернуть что-то подобное?

И-Ван вытер с лица кровь и встал. Улыбаясь, он пошел было к Тане, но внезапно что-то остановило его.
— Мардоний! Там Мардоний! — сказал он и, кинувшись к ставням, стал дергать их.
— Дай-ка мне! — деловито сказал Гуннио. Он отступил на полшага назад и, ударив в ставни ногой, вышиб их.
В дом хлынул свет. Луг перед избушкой опустел. Мертвяки либо сгинули, либо ушли куда-то, и только вытоптанная трава доказывала, что они действительно тут были. Все кинулись наружу. Вороной кентавр лежал на боку, сжимая в руке окровавленный меч. Весь его круп, плечи и живот были покрыты укусами. Мардоний был в беспамятстве.
Отстранив Ягуни и И-Вана, Шурасино деловито присел возле кентавра на корточках и заклинанием остановил сочащуюся из ран кровь.
— Как он? Он… он умер? — хрипло спросил И-Ван.
Шурасино удивленно взглянул на него:
— С чего ты решил? Конечно, красавчиком он больше никогда не будет, но серьезных ран нет. Вены и артерии не затронуты, горло не прокушено. Думаю, я даже смогу привести его в чувство. Нашатырюс!
Мардоний открыл глаза.

Аллилуйя!

Кентавр пошевелил головой. Это движение доставило ему сильную боль, потому что он поморщился.
— Так я и думал. Мертвяки Варварских Лесов были зависимы от него. Теперь на Диких Землях станет спокойнее, — сказал он удовлетворенно.
И-Ван поднял голову и посмотрел на луну:
— И что теперь будет с этим миром?
— А что с ним будет? Ничего. Наш мир будет жить своей жизнью. Хорошей или плохой — не знаю. Но своей. Сумеют ли кентавры вернуть себе свободу — покажет время. Но никакая посторонняя сила уже не вмешается в нашу историю. Да и аура здешних жителей в следующем поколении станет многоцветной. Все быстро возвращается на круги своя, — сказал Мардоний.
— А что будет с нами? — спросила Таня.
Кентавр быстро взглянул на нее:
— С вами? Вас удерживала здесь только магия Стихиария. Уверен, с минуты на минуту вы вернетесь в свое отражение вне зависимости от того, будет у вас такое желание или нет. Пространство быстро залечивает свои раны.
— Мардоний, пикирующая крепость больше никогда не взлетит! Как ты сумеешь выбраться отсюда? — спросил И-Ван.
— Сдается мне, что сумею. Мне поможет Ург, а возможно, и ваши двойники. Я бы и от вашей помощи не отказался, но взгляни-ка на свои ноги, дружок! — кентавр невольно улыбнулся.

Ванька просит позаботиться о драконе.

— У меня есть идея получше. Как насчет твоего двойника? Настоящего И-Вана из этого мира? Сдается мне, он тоже неплохо отнесется к Левиафану, — улыбаясь, заметил кентавр.
И-Ван благодарно моргнул.
— Прощай, Мардоний! Пока, Ург! Прощайте все, кого я не увижу! Тань, я жду тебя! Пожалуйста, не задерживайся здесь! — сказал И-Ван, от которого, как от чеширского кота, остались уже одни говорящие губы.
Мгновение полного исчезновения И-Вана осталось незамеченным, поскольку немногим раньше, чем растаяли его говорящие уста, то же самое стало происходить с остальными — с Гуннио, с Ягуни, с Шурасино и с Гробулией. Они растаяли почти сразу, без длинных прощальных монологов и цветистых фраз. Один только рядовой Гуннио несколько раз успел сказать «Блин», комментируя таким образом поочередное исчезновение ног, рук и туловища.
Одна Таня пока сохраняла прежние очертания, не торопясь превращаться в туман — к большой радости Урга, надо сказать. Ург втайне надеялся, что Таня останется. Но он ошибался. Пространство, избавленное от Стихиария, в самом деле быстро залечивало раны.
На другом конце поляны почти одновременно возникли несколько двойников, одетых в школьные мантии Тибидохса. Тане было бы любопытно взглянуть на двойников, но она понимала, что уже не успеет. У нее возникло вдруг странное чувство. Она была здесь и одновременно уже не здесь. Она словно раздробилась по множеству смежных миров, однако этот оставался пока главным. По тому, как Ург вдруг уставился на нее с тревогой, Таня поняла, что с ней что-то неладно. Взглянув на свое тело, она увидела, как ее постепенно, начиная с ног, окутывает зеленоватое сияние. Та же знакомая зеленая змейка бежала теперь по ее телу, поглощая его и превращая в мириады сверкающих искр, меркнущих в пространстве.
— Ург, я ухожу! Ты можешь обещать мне, что… В общем, мне кажется, Тыр не самое лучшее место для тебя! — осторожно сказала Таня.
Ург печально посмотрел на нее:
— Я мог бы обмануть тебя и наобещать все, что угодно… Мне не впервой. Но вообще-то я действительно собираюсь покинуть Тыр. Там мне душновато. Как насчет того, чтобы я помог тебе побороться за свободу кентавров, а, Мардоний?
— Смутно представляю, как ты собираешься помогать нам, но я не против. Тут возни на всех хватит. Твой ключ с головой ласки и лук могут оказаться полезны, — усмехнулся кентавр.
Когда тело Тани растаяло и в пространстве повисла одна ее голова, Ург шагнул к ней и поцеловал в губы. Таня попыталась отстранить его и даже ощутила свое движение, но скорее всего ее руки оттолкнули Урга уже в каком-то другом, не этом мире.
— Давно собирался это сделать!.. И-Ван все-таки мудро сделал, что исчез первым. Ты ведь ему не скажешь, нет? — сказал Ург.
— Скажу, у меня от него секретов нет. Тебе не стоило этого делать!

Про "нет секретов" Таня нагло врет.

— Как хочешь. Я думаю, он поймет, что тебе сложно было дать мне пощечину, — сказал Ург и поцеловал ее еще раз. — Прощай! Я знаю, что больше никогда тебя не увижу, но все же… Прощай! — крикнул он.
— Прощай, Ург! Спасибо тебе за все! Будь счастлив! — проговорила Таня и растаяла.

Делаем выводы: двойники вернулись в свой мир. Гробулию разыскивают в царстве Огня, причем с целью казнить. И-Вана разыскивают в царстве Воды за измену, тоже с целью казнить, причем ему на шею еще и повесили дракона, с которым непонятно, что дальше делать. Гуннио разыскивают в царстве Земли за дезертирство. Шурасино разыскивают в царстве Воздуха за измену/кражу имущества, тоже, скорее всего, с целью казнить. И ни один из них об этом не в курсе (конечно, Мардоний расскажет, но все же). Офигеть у них перспективы.

Глава 12

▼очень короткая глава⬍

ОСТОРОЖНО, ГРОТТИ!

Таня очнулась и тотчас поняла, что для того, чтобы очнуться, выбрала себе весьма и весьма странное место. Она была в кабинете Сарданапала. Полулежала в глубоком кресле, укутанная пледом, от которого слегка попахивало горьковатым одеколоном академика.

В кабинете торчат преподаватели: Поклеп, Тарарах, Медузия, Сарданапал.

— Признаться, твое перемещение доставило нам массу хлопот. Твои друзья давно уже на ногах, а с тобой мы возимся уже вторые сутки. И это при том, что Ягге с самого начала утверждала, что по ее части тут ничего нет. Физически ты не пострадала. Сложнее было провести между мирами твое сознание, — продолжал академик.
— Что со Стихиарием? — хрипло спросила Таня.
Академик философски пожал плечами.
— Да ничего. Он в своем измерении кипит от злости. Вы сумели изгнать его. Учитывая, что и ботинки кентавра сгинули вместе с ним, в ближайший миллион лет он не появится. За дальнейшее я не ручаюсь, — сказал он.

Ты же знаешь, что Стихиарий изгнан, зачем спрашиваешь?
И да: этот конкретный Стихиарий не появится, а другого Стихиария из того же измерения вполне могут призвать.

Академик усмехнулся, но тотчас усы его укоризненно показали кончиками на Таню.
— Представляешь, как мы все переволновались? Не сейчас, разумеется, а когда все только случилось… Вначале Ягун не пришел на обед, час спустя Гробыня и Гуня куда-то запропастились, а вечером хватились Шурасика. Ну нет их и нет… То ли ушли куда-то, то ли похищены. Вся школа на ушах! И, наконец, последним пропал Ванька… Пропал прямо на глазах у Тарараха — тогда лишь мы окончательно сообразили, что что-то неладно.
Питекантроп хмыкнул, присаживаясь рядом с Таней на корточки:
— И еще как неладно! А тут вообрази, заявляются Усыня, Горыня и Дубыня! Все в помаде, в кошмарной малиновой помаде, которую так любят великанши, но якобы с боевого дозора, и сообщают, что видели в лесу яркие магические вспышки! Мы отправляемся туда и в одной из охотничьих ям, которую эти пройдохи явно выкопали для златорогих оленей, обнаруживаем всех пятерых пропавших — одетых более чем странно, во что-то средневековое, напуганных и потерявших память.
— Это ведь двойники из того отражения, да? — спросила Таня.
— Ну да. Ты-то теперь знаешь, — кивнул питекантроп. — Но мы-то не сразу это сообразили. Это Ягге первая разобралась, что к чему, — мы же грешили на вирусный сглаз. Даже Поклепа подозревали. Он с этими вечными угрозами всех зомбировать…

Офигеть, просто офигеть. Дисциплина, безопасность и забота об учениках в Тибидохсе как обычно.

— Разумеется, мы вскоре сообразили, что он тут ни при чем, а во всем замешана другая, более сильная, магия, — продолжал питекантроп. — Тут даже не дядей Сэмом пахнет и не этими шарлатанами из Магщества. Здесь другой магический калибр, другой почерк… Ну и переволновалась же наша Ягге! Ей особенно тяжело пришлось. Просто извелась вся! И того Ягуни любит, и своего вернуть хочет. Ей бы эти Ягунчики толпами шмыгали и все подряд комментировали, она бы только рада была. А между нами… мне тот, другой Ягун больше нравился, болтал чуток поменьше… Зато двойник Гуннио был просто кошмарный. С циклопами каждый день дрался, Жикина подбил самогонный аппарат соорудить из дистиллятора живой воды. Наш Гуня рядом с ним просто ангелочек.

Ну как бы эээ. Они воспитывались в другом мире с другими традициями и ценностями, было бы странно, если бы у домашней девочки из двадцать первого века Ани-Гробыни был абсолютно такой же менталитет, как у фрейлины Гробулии.

— Послушай! — обращаясь к ней, сказал вдруг Сарданапал. — Ты ведь помнишь все, что происходило с тобой в том мире, не так ли?
— Да вроде, — осторожно сказала Таня.
Она не совсем еще была уверена, хотя большинство островков памяти, большинство крошечных крючочков, пристегивающих наше настоящее к нашему прошлому, уже возникли из трясины небытия.
— Не кажется ли тебе, что ты там была другой? Такой же, но все же другой? Все черты твоего характера, равно как и черты характера остальных, стали более яркими, более броскими. Вы словно прошли сквозь выпуклую линзу увеличительного стекла. Гуннио стал взрослее, агрессивнее, даже физически крепче, но одновременно зрелее, И-Ван готов был пожертвовать жизнью ради дракона, Шурасино сделался более искусным магом, хотя бы потому, что понял: магия не всемогуща. Простые чувства и простые надежды значат зачастую больше. Гробулия… та, пожалуй, потеряла пару кило эгоизма, хотя и того, что осталось, не увезет ни один верблюд. Хотя и она, уверен, многое поняла.

Анон бы не сказал, что они так уж отличались от себя-обычных. Ванька и так зоошиза, и вообще стремиться пожертвовать жизнью сам по себе, суицидальные наклонности у него где-то книги с четвертой точно. Шурасик и так дофига искусный волшебник, а про "магия не всемогуща" он прекрасно знает. Вот Ягун да, перестал быть мудаком.

— А я? Я когда пропала? — спросила она.
— Не скоро. Только спустя триста с чем-то дней. Мы немедленно устремились на поиски твоего двойника, все облазили, но бесполезно… его не было. Ты что, не помнишь? — с беспокойством спросила Медузия.
— Уже кое-что помню, но пока не все… Но когда вы говорите, начинаю вспоминать, — сказала Таня.
— Да, так бывает, — кивнула Медузия. — Может, это и хорошо, что память возвращается постепенно.
— Почему?
— У тебя был не очень хороший год. Ты билась с Ванькой — ну, в смысле, с И-Ваном из отражения около года. Он был очень похож, ну просто копия нашего, но все же другой. Ты все никак не могла поверить, что это двойник, а не тот, настоящий… Думаю, это было не совсем мудро с твоей стороны, потому что теперь тот, другой, всю жизнь будет искать тебя, но никогда не найдет. У тебя нет двойника в том мире! — укоризненно сказала Медузия.

Или он повзрослеет и найдет себе другую девушку. Или замутит роман с Ургом. Или с Мардонием. Или с драконом. Или вообще помрет молодым, помогая Мардонию бороться за свободу кентавров.

Таня уткнулась лицом в плед. Ей было жалко Ваньку, то есть не Ваньку, а того, другого И-Вана, вернувшегося в свое измерение. Конечно, там его встретит Мардоний, но все же кентавр не сможет дать ему главного.

А вдруг? :cool:

— А когда-нибудь я еще смогу оказаться там, в том мире? Хотя бы ненадолго? — с надеждой спросила Таня.
— Нет. Не буду тебя обманывать, — сказал Сарданапал. — Очень сомнительно, что ты когда-нибудь еще окажешься в том отражении. Оно для тебя как отыгранная карта. Не сомневаюсь, что при твоей тяге влипать в истории с тобой и в дальнейшем будет что-то происходить, но уже нечто другое. Один и тот же кирпич не падает на голову дважды, хотя бывали случаи, когда на одни грабли наступают всю жизнь.

Так какого ж хрена она всю десятую книгу страдала на тему "Ванька-Пуппер-Ург-Глеб"?

В дверь кто-то постучал. Бесцеремонно отстранив ногой золотого сфинкса, в кабинет вошел Соловей О.Разбойник.
— Ну как там Танька? Я вижу, детка уже очнулась! Отлично!.. Мы очень нуждаемся в тебе и в твоем контрабасе! Где, кстати, эта развалина? Ты ее не разбила? — пробасил он.
— Нет, не разбила. Новый матч? — улыбнувшись, спросила Таня. Она ужасно была рада видеть старого одноглазого ворчуна.

Вот это я понимаю приоритеты. Спросить, в порядке ли Таня, как она себя чувствует, не случилось ли чего-то плохого с одинокой девушкой в условно-средневековом мире? Да пофиг!
Кстати, зачем и нафига Таня перенеслась в другой мир с контрабасом? Он ведь особо не выстрелил, она зря таскала его с собой всю книгу.

— А что Гурий? Как он? — спросила Таня.
— Ничего, нормально, — насплетничал Поклеп. — Он уже восстановился после того злополучного падения на галеру. Шесть месяцев комы — и он вновь свежий как огурчик. Одна из теть пишет о нем книжку комиксов с картинками. Другая же подыскивает ему подходящую невесту, чтобы мальчик бросил дурить и влюбляться в русских красавиц. Говорят, Кэрилин Курло и О-Фея-Ли-Я уже записались в очередь на смотрины.
Таня кивнула. Ей радостно было слышать, что с Гурием все в порядке. С ее совести точно камень свалился.
— Он все еще играет в драконбол? — спросила она.
— А то как же! Гурий уже приступил к тренировкам. Вроде бы он по-прежнему неплох. Да только пока я сам не увижу его на поле — не поверю, — сказал Соловей.

Ну, во всяком случае, молодец, что поинтересовалась здоровьем Гурия. И даже без сцен ревности обошлось.

Академик Сарданапал кашлянул:
— Ты же помнишь, что у нас был к Тане важный разговор? Тут на горизонте появилась очень странная фигура… Некто Мефодий Буслаев.
— Сарданапал, вы уверены, что она готова слушать это СЕЙЧАС? — перебила академика Медузия. Таня заметила вдруг, что она ощутимо напряглась.
Усы главы Тибидохса встопорщились и завились спиралью, как два новеньких штопора.
— Есть разговоры, которые откладывать нельзя… — косясь на дверь, откуда как раз появилась Ягге с подносом, уставленным графинчиками, сказал академик. — Но… кгхм… впрочем, до завтра мы его все-таки отложим. Скажу только, что жизнь и судьба этого человека таинственным образом переплетена с твоей, Таня, равно как и со всей историей Тибидохса. Сейчас, когда Чумы-дель-Торт уже нет и едва ли мы вновь о ней услышим, так же как и о Стихиарии, этот человек постепенно становится злым гением Тибидохса. И это при том, что в нем самом нет ничего такого, что можно было бы назвать мерзким, отвратительным или злонамеренным… Я понимаю, что говорю путано, но ничего более определенного я просто не могу пока сказать.
— А вы хорошо его знаете, академик? — спросила Таня.
По лицу Сарданапала скользнула и затерялась где-то в бороде мимолетная улыбка.
— Да, я видел его, но это было давно, очень давно… Он тогда едва появился на свет, и я, признаюсь, оказал ему некую услугу. Опять же тут не обошлось без нашего парнокопытного друга дядюшки Сэма… Но это длинная история… Тем более что там, за дверью, тебя уже ждет твой приятель Ванька Валялкин. Он заглядывал сюда такое количество раз, что теперь даже мой сфинкс его боится.

Это, видимо, остаток тех времен, когда в планах была повесть "Рай-Альтернатива" или как ее там. И все мы помним, что это суровое нагнетание не выстрелило вообще никак.

Таня кинулась к двери.
— Стой! — велела ей Медузия.
Таня обернулась.
— Имей в виду, Гроттер! Тибидохс — это серьезное учебное заведение. Сюда приходят учиться магии, а не крутить интрижки. Не правда ли, Поклеп Поклепыч?
— О да! Обучение, обучение и еще раз обучение! — сурово подтвердил завуч, быстро пряча книжечку про русалок.

Ага. Аж двадцать раз. Медузия крутит шашни с Сарданапалом и, возможно, Финистом, Поклеп крутит шашни с Милюлей, привидения устраивают браки, но Тибидохс - это серьезное учебное заведение, ага. Уж постыдились бы врать так откровенно.

Подведем итоги: книга не без недостатков, а эпилог анон бы вообще вырезал, настолько откровенно от него несет воплем "Покупайте мои книги!", но на фоне остальных - очень хорошо. Есть атмосферные моменты, неплохие персонажи, сюжет в кои-то веки весьма бодрый и почти без филлеров (особенно заметно на фоне "Пиявки", где до последних глав практически ничего не происходит, и "Локона", где не происходит вообще ничего). Если бы издательство не экономило на редакторе, получилось бы весьма годное фентези. Линию с влюбленностью Урга и итоговую победу над Стихиарием анон бы немного переписал, но в целом Емец прыгнул выше головы с этой книгой.
На мой взгляд, это свидетельство того, насколько ему тесно в рамках ТГ. К сожалению, даже начав другие серии, прогрессировать Емец не смог, увы. Но хотя бы за попытку уйти от привычных рамок и написать неформат его можно похвалить.

Анон · 2016-12-09 04:35:13

Анон пишет:

Тебя устроит та анимешная гифка, которой анон иллюстрировал образ Белдо?

Анон вечером придет домой и принесет ту гифку, которую хотел).

Анон · 2016-12-09 05:17:24

Храбрый анон, ну ты и быстр! прямо как я со шныром
Будешь ещё читать или две книги и эта каторга закончилась?

Холиварофорум

Объявление

#1 2015-10-19 01:03:11

Емцетред

#7926 2016-12-07 11:53:08

Re: Емцетред

#7927 2016-12-07 16:24:14

Re: Емцетред

#7928 2016-12-07 16:26:56

Re: Емцетред

#7929 2016-12-07 16:29:03

Re: Емцетред

#7930 2016-12-07 17:01:42

Re: Емцетред

#7931 2016-12-07 17:11:25

Re: Емцетред

#7932 2016-12-07 20:11:20

Re: Емцетред

#7933 2016-12-07 20:48:41

Re: Емцетред

#7934 2016-12-07 20:56:41

Re: Емцетред

#7935 2016-12-07 21:06:17

Re: Емцетред

#7936 2016-12-07 21:09:37

Re: Емцетред

#7937 2016-12-07 21:29:09

Re: Емцетред

#7938 2016-12-08 03:01:25

Re: Емцетред

#7939 2016-12-08 03:06:47

Re: Емцетред

#7940 2016-12-08 03:31:56

Re: Емцетред

#7941 2016-12-08 04:29:02

Re: Емцетред

#7942 2016-12-08 04:37:21

Re: Емцетред

#7943 2016-12-08 07:27:38

Re: Емцетред

#7944 2016-12-08 10:13:02

Re: Емцетред

#7945 2016-12-09 02:28:45

Re: Емцетред

#7946 2016-12-09 03:17:27

Re: Емцетред

#7947 2016-12-09 03:23:30

Re: Емцетред

#7948 2016-12-09 04:34:20

Re: Емцетред

#7949 2016-12-09 04:35:13

Re: Емцетред

#7950 2016-12-09 05:17:24

Re: Емцетред

Подвал форума