— Ой, птички какие хорошенькие! За нами летят!
— Это вороны. Они ждут, пока мы сдохнем!
Из дневника невернувшегося шныра
Очередной негатив от невернушегося, прямо привычно уже.
Кленовый лист, неведомым чудом переживший зиму, летел вдоль дома и ударялся во все без исключения окна. Необъяснимая живая нелепость, трепетная и прекрасная!
— Ух ты! Ул, ты видел? — Рина бросилась к окну.
Ей хотелось коснуться листа через стекло, потому что он был похож на человеческую руку. Протянуть между ними мостик радости. Лист висел на стекле с противоположной стороны, влажно прилипнув к нему и вздрагивая.
Ул, вовремя услышавший ее «Ух ты!», сделал мгновенную подсечку. Рина упала. Ул преспокойно уселся ей на спину, прижав ее к полу.
— Ох, годы мои тяжкие! Все болит, все ноет! Разве что посидишь на чем-то мягком — вот и утешение! — пожаловался он.
— Ты больной?! Пол грязный! — завопила Рина.
— Пол заплеванный, но не грязный... —уточнил Ул. — В любом случае, пока ты падала, помыть его я бы не успел. Я не Денис, и дара ускорения у меня нет.
— Встал! Быстро!
— Хорошо! — терпеливо согласился Ул. — Но когда я встану, обещаешь не бросаться на меня?
—Укушу!
— Пищевые фантазии, чудо былиин? Ну ладно кусайся! Только сперва потрогай свой листик, но не рукой, а... хм... ну хоть бы этим! — Ул сунул ей обломок швабры.
Все еще готовая порвать Ула в клочья, Рина недоверчиво ткнула лист обломком. Лист мгновенно вытянулся, через стекло просочился в комнату и, пробежав по швабре расстояние с пару ладоней, осыпался пеплом. Палка осыпалась с ним вместе, оставив в руке у Рины небольшой огрызок длиной в три шариковые ручки. Взвизгнув, Рина отбросила его.
— Вот так как-то! А теперь шустренько шевелим ножками! Я бы даже сказал, рвем когти, но боюсь вызвать панику! — сказал Ул.
— Зачем?
— Обратная связь. Раз их магия сработала, ведьмари поняли, где мы... Через минуту в этой комнате будет полная стерильность от всего живого! И от нас в том числе.
Схватив Рину за ворот, он торопливо вытащил ее на лестницу. Они успели подняться на один пролет, когда внизу что-то дрогнуло. Запахло кварцем и чем-то таким же медицинским.
Рина потрясающе беспечна для ситуации.
— Вы люди с низким порогом эмпатии! Жлобы без парения и полета! — горько жаловался Даня. — Своим недоверием вы угнетаете мое эго и превращаете меня в мизантропа-ипохондрика!
Макс, замаскировавшись, залег на балконе и, подготовив себе удобный упор, чтобы не стрелять с рук, старательно выцеливал двор из тяжелого арбалета.
— Как дела? Было что-то интересное? — спросил Ул.
— Мертвая птица пролетала. Пытались ее глазами просмотреть дом, но мы залегли, — отозвалась Яра. — А у вас?
— Да тоже ничего особенного! — отозвался Ул, великодушно покосившись на напрягшуюся Рину. — Ведьмочки по-мелкому балуют, а прочие тянут резину... Эй, Яр! Что за дела? Ты что, сидишь на холодном?
— Я лежу на холодном! Это разные вещи! Лежать на холодном — закаливание! — успокоила его Яра
Кажется, у Ула паранойя насчёт Яры.
▼спешел фор упоротый анон и все, кто следит за нашим шиппинг-тредом в соо⬍
Ну вот, и эта черта для героя нашлась в каноне. Учитывая её гипертрофированность, я бы назвала её негативной и поэтому не удивлена, что она тут...
перевернувшись на спину, стала изучать потолок. На штукатурку через трафарет была баллончиком напылена муха. Надо же! Из квартиры давно все съехали, подросток, рисовавший муху, вырос и где—нибудь работает, а муха осталась и будет сидеть, пока дом не снесут.
Я хотела было вставить анекдот про отбил руку, но это было бы слишком банально. Лучше вот посмотрите на сценки с мухами.
Ул остановился сбоку от окна и, прижавшись спиной к стене, осторожно выглянул. Все это он видел еще с улицы. Обычная пятиэтажная хрущевка. Довольно длинная, в семь подъездов, она несколько скруглялась и сверху, должно быть, напоминала неуклюже выпрямленную подкову. Пару лет назад, выселив жителей, дом определили под снос. Но снос почему-то затянулся, и хрущевка так и стояла с заколоченными подъездами и пыльными стеклами. Кое-где сохранилась брошенная мебель. Мгновенно населившие дом бомжи стаскивали ее в самые теплые из квартир, устраивая себе уютные лежбища.
Так продолжалось около года. А потом в один не прекрасный и даже не летний день сюда пришли хмурые берсерки и, кратко поговорив с населением, забрали дом под тренировочный центр. Бомжи быстро исчезли. Выпестованная опытом интуиция подсказала им, что бояться надо не того, кто орет, и даже не того, кто грозит, а просто того, кого надо бояться.
Бомжи и проститутки - любимые жертвы маньяков во всём мире из-за их неучитываемости и как раз-таки херовой интуиции, так что я бы на опыт совсем не полагалась бы.
Именно сюда берсерки привезли захваченных шныров и выгрузили их из машин. Оружие у них отобрали с самого начала. Даже Ул с Максом разоружились без сопротивления, зная, что иначе пострадают новички и девушки.
Девушки там - Наста, Яра и Рина. Первые две шнеппером точно умеют пользоваться, как и нерпью, а на нерпи есть чудо-лев... Сказали бы просто "защитить новичков" и вопросов бы не было, а так - выглядит, как Варсус/Мефодий, рвущийся защищать "слабую" Дафну, при том, что Дафна сама может почти любого об асфальт размазать.
Берсерки стояли полукругом. Четыре сводные четверки. Боевые ведьмы толпились отдельной кучкой. Ведьма первой четверки была рыхлой дамой с опустелым взглядом и широкими запястьями. В зубах она сжимала глиняную трубку, а в руках держала кошку. Кошка была огромная, стерилизованная, и звали ее, разумеется, Мася.
Стесняюсь спросить, они стерилизованность кошки как внешне определили? Или Ебец ещё и против стерилизации и считают, что звери из-за неё толстеют? И разве кошек часто Масями, а не Мурками называют?
Другая ведьма, худая, смуглая, постоянно пребывала в нервическом движении. То вскидывала руки, то гладила себя по лицу, то непонятно чему улыбалась.
Из-под ее желтоватой дубленки выглядывали бусы из птичьих черепов. Рядом с ней застенчиво улыбалась молоденькая девушка, в длинные волосы которой были вплетены тонкие полоски фольги. Кроме того, имелся и некий молодой человек, мало похожий на берсерка. Впрочем, он пока мелькал за спинами, возникая лишь изредка. Нос у него был какой-то особенной благородной формы.
Ведьм представлял лично Дионисий Белдо, порхавший между ними как птичка. Безопасность «птички» обеспечивали опытнейшие Млада с Владой и три арбалетчика из личной охраны Гая, спокойные, как удавы. По тому, как они смотрели на шныров, охватывая их фигуры как-то в целом, без фиксации на лицах, ощущалось, что людей для них не существует, а есть только мишени.
Для них шныры и есть те самые мишени, всё окей.
Белдо был доброжелателен, легок и изящен. По изрытому строительными ямами, засыпанному рыхлым снегом дворику он порхал, как устроитель бала по сияющему паркету. Эх, как не хватало ему парика! Как нужны были туфли с бантами и камзол!
Ох, чуя я, Емец так пытается оскорбить старичка, как будто туфли с бантами и парик - это что-то плохое.
Но и без того весенняя каша не пачкала его легких ног, словно признавала Дионисия Тиграновича стоящим много выше слякоти.
Казалось, он встречает не шныров, а лучших друзей. Улу он кивнул как самому верному, самому старому знакомому, с которым можно особенно не здороваться, поскольку они видятся каждый день. Макса ущипнул за бицепс и тотчас потряс рукой, изображая ужас и восхищение от встречи с невиданной мощью. Руки Яры тоже коснулся, но без всякого панибратства, а трепетно и чутко, убрав пальчики скорее, чем Яра определилась с его прикосновением: приятно ли оно ей, а если нет, то насколько именно. На Витяру особого внимания Белдо не обратил, а вот на Насту посмотрел грустно, с затаенной тоской, точно безнадежно влюбленный.
— А все-таки Гамов! — шепнул он ей на ухо. — Я судьбы вижу: Гамов!
Дане Белдо сказал что-то невероятно длинное и умное, состоявшее из такого числа придаточных предложений, что и сам запутался, и Даню запутал. Но, хотя смысл и ускользнул, не оставив ни ключа, ни записки, все равно это протянуло между ними паутинку единства и избранности.
На Рину Белдо взглянул озабоченно, кратко и тревожно, как смотрит учитель на некогда любимую ученицу, сильно съехавшую за последнюю четверть и вдобавок влюбившуюся в укротителя из театра прыгающих блох.
А как же предыдущее поведение Белдо, его сладкость и панибратство? Откуда это нахождение ключиков к чужим душам?
Одним словом, Белдо был великолепен, но Млада и Влада, хорошо знавшие старичка, ощущали в его порханиях сильное беспокойство. Проявлялось это очень тонко, для посторонних почти неуловимо. Порой Дионисий Тигранович приподнимал лицо и, окидывая вопросительным взглядом всех без исключения шныров, замирал на миг, точно пес, пытающийся унюхать в воздухе что-то в высшей степени занимательное.
Когда же Белдо впрочем, очень быстро и мало для кого заметно — провел рукой по волосам, Млада и Влада окончательно убедились, что что-то тут не чисто. Беспокоится, ох беспокоится Дионисий свет Тигранович! Тренькнула у старичка гитарная струна интуиции, взял он верхним чутьем добычу — да вот какую? Да кто ж его знает — оттого и терзания!
Гитарная струна интуиции...
Но, повторимся, это были полутона, понятные лишь избранным. Все прочее шло своей чередой и мало отражалось на изящных метаниях компактной тушки Дионисия Тиграновича и дружелюбности его стремительных ручек.
— Признаться, мы давно ждали случая! Пленить одного-двух несложно, но нам надо было сразу много и в Москве!.. И самое трогательное, что явился даже тот, кого мы не приглашали! — Белдо язвительно поклонился Яре. — Нет-нет, не надо на меня так смотреть! Я от взглядов не горю и дырки во мне не прожигаются. Я здесь просто наблюдатель!
Какая-то хрень - то он скачет дружелюбным кузнечиком, то язвит...
— А берсерки что, тоже? — спросила Яра.
— Берсерки не по моему ведомству, о них рассказал бы мой коллега Тилль, но он, к сожалению, задерживается... Но могу рассказать о своих канареечках!
— Ага-ага! В нашем салоне проходят акции, действуют ежедневные ссылки для экстрасенсов! — насмешливо сказала Яра.
Ул предостерегающе кашлянул и дернул Яру за рукав, умоляя ее не нарываться. Злить боевых ведьм было опасно, особенно безоружным и вдали от укрытий. Вспылить они могли не только от слова «экстрасенс». Многие из них абсолютно искренне смеялись над экстрасенсами. У большинства рядовых ведьмарей своя внутренняя версия, чему он служит. Чего ему его личный эльб наплел, той версии он и держится. Стихиям, звездам, духам, единому информационному полю, космическому разуму непознанным законам Вселенной. Кто-то вообще мнит, что прорвался на высшую ступень эволюции а остальные перед ним инфузории туфельки. А так как степень эволюции у каждого своя, то и крышу у каждого сносит в свою непредсказуемую сторону. Вроде человек внешне нормальный, улыбчивый, а скажешь при нем невинное слово «холодильник», а он тебе — раз! — откусил нос, потому что, оказывается, он главный генерал всех газовых плит и у них с холодильниками война.
Если Белдо держит этих долбанавтов под каблуком, жадничая псиос, за счёт того, что он самый крупный долбанавт, то в чём это проявляется-то?
Белдо прыгал вокруг девушки с вплетенной в волосы фольгой. На вид она была едва ли старше Рины.
— Фиа! Наша восходящая звезда! — прощебетал он.
— И как же она звездит? — поинтересовалась Наста.
— Ее фантазии оживают! У этого явления есть один большой худой плюс и один маленький толстый минус. Плюс — что это очень-очень больные фантазии. Минус — Фиа плохо умеет ими управлять. Из-за нее — ай-ай! — мой собственный форт иногда несет потери! — Дионисий Тигранович, как добрый дедушка, погрозил Фиа пальцем.
— А фольга зачем?
— Фольга — некоторая страховка от особо опасных фантазий. Иначе они и ее бы прикончили. Заодно и антенна. Усиливает мысленный сигнал, — охотно объяснил Белдо.
Напоминает рекламную историю одной из мукл, написанную Линор Горалик - "Лора носит только светоотражающую одежду. Если у нее отбирают эти вещи, она кричит, что ее жжет космическое облучение. Ночью она выходит на крышу и, по словам сестры, ждет летающую тарелку, которая должна забрать ее назад к настоящим родителям. В школе комната Лоры находится на последнем этаже, где оборудован люк для выхода на крышу. Закрывать люк на замок и загораживать проход к лестнице категорически запрещено.", а ещё старую добрую шапочку из фольги.
Девушка, о которой он говорил, смущенно потупилась и, как по клавишам рояля, пробежала пальцами по пуговицам своего пальтишка. Пальтишко было тонкое, пролетевшее мимо погоды. Фиа мерзла, дула на пальцы и как-то вопросительно, точно потерявшаяся собачка, смотрела на Сашку.
Сашка отвернулся, потом снова быстро взглянул а нее. Что-то в этой девчонке было знакомое. Он напряг память и вспомнил. На даче, летом, года три назад. Он шел через мостик, а на мостике стояла и от дачной скуки плевала в воду компания: три девчонки и четыре парня. Чувствовалось, что сложилась компания недавно и отношения между ее членами пока не распределены. Втайне всем было еще неуютно, все очень смущались, пытались показаться круче, чем они есть, и свою крутость выражали очень просто: обижали самую маленькую, самую беззащитную девушку.
Совместно издеваясь над девчонкой, компания обретала некое единство и в этом единстве сближалась. Так что свою социальную роль бедняжка все-таки выполняла. Сашка прошел бы мимо, потому что спасение всех встречающихся изгоев не было его работой, но в момент, когда он проходил, самому большому шутнику вздумалось выудить у себя из носа козявку и повесить ее девушке на спину. Девушка не понимала, в чем дело, а остальные уже ржали, разевая рты.
Сашка повернулся, лениво ушел от удивленного полумаха-полутолчка, которым его попытались встретить, и со средней силой ударил главного соплемета прямым в печень. Животик у соплемета оказался предсказуемо дрябленьким. Герой сложился как тряпочка, а Сашка взял девушку под локоть и увел ее с мостика. На них никто не бросил орали вслед, но, когда он оборачивался, затихали. Обычное поведение мелких собачек: чем громче брешут, тем меньше шанс, что бросятся.
Говорили они о какой-то ерунде, а у ворот ее дачи расстались, Сашка вскоре уехал, и никакого продолжения история не имела. Он даже ухитрился забыть, как девушку зовут, если тогда она ему сказала. И вот теперь она снова появилась в его жизни.
А девчонке досталось потом втройне, если она не научилась огрызаться 
Белдо подпрыгнул, перебежал на носочках, и его умное личико вынырнуло совсем близко от Сашкиного лица:
— Что-то не так? Как-то ты странно смотришь!
— Все не так! Кривой день! — сказал Сашка.
Дионисий Тигранович хмыкнул, оценивая ответ.
— Трудно с этим поспорить! Ну, продолжаю представлять! Это Дайни! — Белдо снова скакнул куда-то и коснулся пальцем костяного ожерелья смуглой ведьмочки. — У Дайни два дара. Она видит глазами мертвых зверушек, если они не совсем прогнили, и может находить любые кости!
Темпи Бреннан Дайни явно бы понравилась!
— Завидую! — зачем-то брякнул Сашка.
Ул толкнул его ногой, дружески советуя помолчать и сойти по этому случаю за умного.
— Недавно в центре Москвы Дайни рухнула на асфальт! Мы заволновались: вдруг плохо человеку! Младочка собралась бежать в аптеку за нашатырем! — сообщил Белдо.
— Неправда, нашатырь у меня был с собой. Но вы сказали: нечего лекарство переводить, сама очухается! — влезла Млада.
— Не ври, ты все забыла!—не моргнув глазом,
продолжал Дионисий Тигранович. — Так что же вы думаете? Прямо в начале Ильинки, ну несколько метров буквально, как улица началась, под грунтом находится полный скелет ящера. Сохранность идеальная! И Дайни смогла его разглядеть! Дайни, кто это был?
— Мозозавр... рептилия такая, в первичном море жила. Сам скелет метров двенадцать. А лежит где-то вдвое глубже метро... — неохотно буркнула Дайни.
Мозозавр в первичном море не жил, не успел-с. А вот Тетис, которое Емцу полагается вообще-то знать, вполне себе зацепил. И какие нахрен скелеты мозозавров на 40 метрах под землёй? Глубина залегания скелета вызывает у меня вопросы, но часовое гугленье не дало мне ни средних глубин скелетов мозозавров, ни скорость нарастания почв тех типов, на которых стоит Москва, ни даже скорость нарастания московского культурного слоя, так что может на 40 метрах он может и лежать.
Кстати, в этом мире были динозавры, получается? И эволюция тоже? Или это такие специальные динозавры без эволюции?
Ощущалось, что своей находкой она гордится и обсуждать ее не хочет, особенно со шнырами. Дионисий Тигранович не стал дожимать и перепорхнул на следующую ведьмочку.
— Это Аннет... — Он оглянулся на дамочку с кошкой и глиняной трубкой. — Дар ее весьма однообразен. Она выдувает шары смерти, и ничего больше!.. Но все же моя главная надежда — вот он! Зовут Гена! Не правда ли, хорош?
Белдо махнул ручкой, выдвигая вперед молодого человека и разворачивая его так, чтобы всем было видно. Правильные черты лица, белоснежная улыбка, короткие русые волосы. В небесных глазах скучала победа. Чем-то он напомнил Рине Гамова, но Гамова более упрощенного и, если можно так выразиться, усредненно-адаптированного под общеженский вкус. Что у Гены было действительно прекрасно, так это нос. Породистый, с горбинкой, твердый и чуть раздваивавшийся на конце, он казался живущим отдельной жизнью, как нос какого—нибудь муравьеда.
Вот уж не знала, что нос муравьеда под общеженский вкус подходит.
\
Ладно бы истинно-римский носище тапира, но муравьеда 
— Генчик! — умиленно сказал Белдо. — Ну разве не хорош? Расскажу историю нашего знакомства! Однажды для скромных, абсолютно гуманных опытов мне понадобилась свежая печень льва. А где в Москве взять льва? Я отправился в цирк и встретил там Гену. В антракте он фотографировал детишек верхом на пони. И не только детишек... Гораздо чаще на бедного пони лезли взрослые женщины. Срывали с себя серьги, кольца, опустошали сумочки... Я бы не заметил, но Младочка обратила мое внимание на эту несуразность! Чтобы спасти бедную лошадку, мне пришлось взять Геночку в свой форт. Я, как мафиози, сделал ему предложение, от которого невозможно отказаться!
Красивый берсерк полыценно гоготнул. Смех у него был глуповатый.
— Да, геочка не гений! Тут уж ничего не попишешь! Природа редко одаривает красотой и умом в одно и то же время. Чаще ей интересно устроить дисбаланс и посмотреть, что получится, — с сожалением признал Дионисий Тигранович. — Но у него врожденный дар нравиться всем блондинкам! Причем блондинкам не по цвету волос, а по состоянию души! Ни одна не способна устоять! Женщины делают все, что он захочет!
— Да уж! — сказала Наста.
— Не веришь? — обиделся Белдо. — Сейчас сама увидишь... Верните ей оружие!
В руку Насты мгновенно вложили заряженный шнеппер. Подозревая уловку, она покосилась на предохранитель. Надо же — сняли! Действительно готов к выстрелу. Может, стоит взять и бабахнуть в Белдо?
Кто-то коснулся плеча Насты. Она сердито вскинула голову. На нее смотрело участливое лицо Гены.
— Чего тебе надо? — грубо спросила Наста.
— Застрели его! — По носу Гены пробежала мгновенная, почти неуловимая дрожь. Ноздри раздулись и опали. Кончик его шевельнулся, как свиное рыльце. У Насты как-то странно закружилась голова, точно она долго сидела на корточках, а потом резко встала.
— Кого застрелить? — спросила Наста, пытаясь понять, что с ней.
— Этого длинного! — Гена показал на Даню.
Не понимая, почему она слушается, Наста подняла шнеппер и прицелилась в лоб Дани. Даня ошеломленно разинул рот. Его тощий кадык дрожал.
— Эй-эй! Очнись! Неужели ты в душе блондинка? — простонал он.
— Н-не знаю, — дрожа, откликнулась Наста. То, что заставляло ее целиться, было сильнее ее. Это была даже не одержимость, а какая-то непонятная власть, как у змеи над мышью. «Я его правда сейчас застрелю! Я сделаю все, что мне скажут!»— с ужасом поняла Наста.
— Чуть пониже... — деловито сказал Гена. — Вот так хорошо! Стреляй на счет «три»! Раз, два...
— Не-е-е-ет! — завопил Даня.
Не дожидаясь счета «три», Наста резко отдернула шнеппер и нажала на курок. Шнеппер безобидно тренькнул. Берсерк Гена ошеломленно повернул голову, убеждаясь, что Даня цел и невредим. На секунду его очарование ослабло.
Дождавшись, пока голова Гены вернется в прежнее положение, Наста с силой боднула его лбом в нос. Что-то хрустнуло. Гена, замычав, схватился за лицо. Потом бросился на Насту, но Ул и Макс схватили его под руки:
— Все, все! Остынь!
— Его нос! Ты сломала его! Он же потеряет свой дар! — взвыл Дионисий Белдо.
— Ничем не могу помочь. Пусть возвращается к цирк! — сказала Наста, небрежно отбрасывая разряженный шнеппер.
Откуда в цирке лишние львы? Там же все или рабочие, или учащиеся, или отправляющиеся в зоопарки. И почему именно носище Гены так работает?
Красавца Гену передали берсеркам. Он вел себя невменяемо, требовал то нож, чтобы убить Насту, то зеркало и для продолжения работы явно не годился.
— Раз у вас боевой маг пострадал, может, пока отложим? Он носик подлечит, мы пока потренируемся? За закладочками поныряем, то-се? — мирно предложил Ул.
Белдо лукаво погрозил ему пальчиком и вместе с Младочкой и Владочкой неспешно двинулся к ожидавшему его Птаху, подогнавшему микроавтобус к воротам. «Мальчики» Гая следовали за ним. Их ждала своя машина.
— Верните шнырам оружие! нерпи тоже! И пусть укрываются в доме! — крикнул он издали, захлопываясь в автобусе.
И сразу, еще раньше, чем дверь автобуса закрылась, с лица старичка сползла все приветливость. Оно сделалось усталым и больным. Лишь улыбка задержалась забытым оскалом, точно нестертый с доски мел. Младочка и Владочка захлопотали, дуя главе форта на замерзшие руки:
— Ах, бедненькие ручки! Ах иззябли! Ах устали!
Дионисий Тигранович пнул Младочку и плюнул во Владочку. Умные ведьмочки не обиделись.
— Из-за Рины? Долбушин узнает, да? Ухлопают ее, так он не простит? — понимающе спросила Млада.
Белдо дернул щекой:
— Плевать мне на Рину! Свалю на берсерков Тилля. Пусть Долбушин с ним цапается. Пусть хоть вовсе друг друга съедят... Надоели оба, дураки!
Долбушин умнее и Тилля, и самого Белдо, так что отомстит обоим, причём как-нибудь с выдумкой, ещё и их рассорит. Зря Белдо так.
Влада с Младой ошеломленно уставились на старичка. Ждали объяснений. Дионисий Тигранович закрыл глаза и забросил ноги на сиденье напротив. «Вороны» кинулись расшнуровывать ему ботинки и массировать ступни.
— Я что-то почувствовал!.. — слабым голосом сказал старичок. — У одного из шныров что-то было, но что-то неопределенное, смазанное... Я все пытался понять: кто? что? Даже объяснить не могу. Их же хорошо обыскали?
Белдо приоткрыл один глаз. Влада с Младой наперебой закивали.
— Сам знаю, что хорошо. Я и горошину в кармане почуял бы... А ведь было, было что-то... Ох, не могу на вас смотреть! А ты что встал? Гони!
Птах нажал на педаль так ответственно, что, прежде чем тронуться, «Мерседес» пробуксовал по раскисшей наледи и брызнул снегом.
Белдо что-то интересное почуял и отправил это что-то на смерть. Ай молодца!
Тем временем берсерки вернули шнырам оружие.
— А если мы откажемся? — Ул отобрал у одного из ведьмарей свой двуствольный шнеппер и придирчиво оглядел его, проверяя, все ли в порядке.
— Нельзя отказаться! Сказали ж тебе: экзамен у нас!.. А на помощь вам не позвать! Телефоны и русалки блокированы! Отдыхайте! — вздохнул огромный берсерк с тонкой испанской бородкой и лицом упаднического поэта. Массивный арбалет шевельнулся в его руке легко, как игрушечный.
Ул внимательно посмотрел на берсерка. Увидел на ею лице мраморную виноватую печаль, притаившуюся в синеватых подковах под глазами. Перевел взгляд на полусогнутый палец, твердо лежащий на спусковом крючке арбалета. Да, такой застрелит недрогнувшей рукой, а потом напишет грустную поэму с внутренним надрывом и рассказом о своих нравственных муках. А потом опять застрелит и опять будет угрызаться.
— У меня одно условие! Яра... вот она вот... уходит! Вы ее отпускаете! — сказал Ул.
Нет! — отказалась Яра. — Не ухожу! Остаюсь!
— Уходишь! — повторил Ул.
— Нет. — Яра отступила к берсерку, точно он мог защитить ее от упрямства Ула. Берсерк ухмыльнулся.
— Внутренние разногласия? Сочувствую, брат! Каждому мужчине минимум раз в неделю хочется написать исследование на тему работы женского мозга.
— Отпусти ее! — повторил Ул. — Тилля нет, Белдо уехал, и, как я понимаю, ты тут главный! Прикажи ее увести!
Берсерк цокнул языком:
— Сожалею! Но отпустить никого не могу! И советую прямо сейчас идти в укрытие... Наши девочки... — он показал на боевых ведьм, а особенно на ту, что с глиняной трубкой, — теряют терпение...
Ул взглянул на ведьм и, подхватив под локоть Яру, быстро потащил ее к среднему подъезду, с двери которого были предусмотрительно содраны все доски. Последним, прикрывая шныров, отступал Макс. Пятился как рак, точно клешнями грозя арбалетом.
Навстречу им с подоконников плакали сосульки. С обледеневших боков дома осыпалась стеклянная чешуя. Дом отзывался мартовскому солнцу. Казалось, отряхивается огромный дракон.
— Красота! — сказала Рина. — И как я раньше ее не замечала?
— Не каждый день тебя убивают, — брякнула Наста.
И вот теперь шныры ждали атаки. Сашка так долго сжимал рукоять своего шнеппера, что у него устали пальцы. Вот только стрелять было совершенно не в кого. Берсерки как сквозь землю провалились, равномерно рассредоточившись вокруг хрущевки. Лишь изредка кто-нибудь мелькал, но так кратковременно, что даже Макс не рисковал тратить впустую болты.
— Почему они не атакуют? Боятся? — спросил Сашка.
— Угу, прямо дрожат все! Послали гонца за валерьянкой, а сами улеглись в обморок! — Ул трубочкой от сока проталкивал в отверстие в пачке пленку и мелкий мусор. Во всяком дебильном занятии есть что-то завораживающее. Все сидели и неотрывно смотрели на Ула.
Сашка переполз к окну. Осторожно выглянул. На дворе еще сохранилась детская площадка. Качели были сломаны. У деревянного домика ветер трепал старую газету.
— А если рискнуть? Рванем в атаку! Они этого не ждут! — предложил Сашка.
— Атака, былиин, это мощная идея! — немедленно согласился Ул. — Беги! Я как раз мечтал узнать, где они засели. Метров двадцать ты, думаю, пробежишь!
— Т-т-тридцать он пы-пы... — оспорил Макс
— Да вовек ему тридцать не пы-пы! Двадцать от силы. Ну двадцать пять! В зависимости от опыта их арбалетчиков! — не согласился Ул.
— Он же будет пе-пе-петлять! Его пы-пы только у за-за-забора! А мы узнаем, откуда в него стреляют и о... о... отомстим! — не сдавался Макс.
— Постой, про какой пы-пы ты говоришь? Ты меня запутал! — возмутился Ул.
Теперь оба спорщика нетерпеливо смотрели на Сашку, который один мог разрешить их спор.
— Я вечером побегу! Сейчас у меня что-то нога болит, — дипломатично сказал Сашка.
— Ж-жаль... Вот из-за таких вот пораженцев и гробятся х-хорошие и-идеи! — огорчился Макс. Ему искренне хотелось отомстить за Сашку, и он не понимал, почему тот против.
Какие они тут охрененно милые.
На перила балкона сел воробей и, склонив голову, стал смотреть на них. Поведение воробья показалось Сашке подозрительным. Он вскинул шнеппер.
— Перегрелся? — крикнула Яра. — Пока он живой, его сознание не перехватишь, а убьешь — будет то же, что с той дохлой птицей!
Сашка перестал целиться. Воробей улетел. Ветер раскачивал на веревке желтую прищепку. Сашка смотрел на нее и сомневался, была ли эта прищепка минуту назад или нет.
— Так шизофреником станешь! Будет мерещиться, что с тобой тарелки разговаривают! – пожаловался он.
— А разве они не разговаривают? – удивилась Рина, —Мне посуда постоянно говорит «Помой меня. А я ей отвечаю «Фигушки. Самоочищайся!.
С одной стороны фу-фу. С другой - ну хоть она не чувствует в себе истинно-женскую 
потребность всё убирать и чистить.
Сашка хмыкнул устраивая на коленях шнеппер. Он решил брать пример с Ула, который абсолютно не напрягаясь, разминал правую кисть и даже не пытался раньше времени играть в войнушку. Его двуствольный шнеппер лежал рядом на полу.
Насте захотелось курить Она достала пачку, сунула сигарету в угол рта и крутанула колесико зажигалки. Возникший огонек был оранжевого цвета с очень четким контуром. Едва коснувшись сигареты, он спалил ее до фильтра, прежде чем Наста успела затянуться. Наста ошеломленно застыла, созерцая повисший у нее перед носом огненный шар размером с мяч. Ул внимательно посмотрев ка нее, пошарил взгладом по комнате и на четвереньках перебежав в угод, схватил сырую тряпку, давно утратившую форму. Кажется, когда-то давно это была штора. Или покрывала
— Не надо — сказал Ул, мягкими шагами приближаясь к Насте.
— Чего не надо?
— Ничего не надо. Просто замри!
Наста, не понимая, озадачено переводила взгляд с огонька ка на зажигалку. Огонек не потухал хотя она давно уже не подпитывала его газом. Не слушая Ула, Наста встряхнула рукой. Бесполезно. Напротив, пламя стало больше. Тогда Наста поднесла его к лицу и дунула. Взметнувшийся огонь схватил все ее лицо, а еще через секунду добежавший Ул набросил на голову Насте вонючее покрывало и коленями прижал ее к полу. Из под покрывала донесся хриплый вой.
Подождав, пока огонь без воздуха погаснет, Ул осторожно стянул покрывало. У Насты сгорели ресницы, опалились брови. Но в целом Ул успел вовремя. Наста была жива и относительно здорова. Яра протянула ей зеркальце. Наста осмотрела свои щеки и, ойкая, потрогала их пальцем
— Гы! Ишь ты, вся рожа красная! Теперь взамуж никто не возьмет! — сказала она вполне жизнерадостно.
Ул ухмыльнулся.
— Да взамуж-то ладно. Я ж тебе говорил «Не дергайся!» Боевые ведьмари с огоньком побаловались! Последнее предупреждение Минздрава!.. А теперь все! Встаем и идем!
— Куда? — спросил Даня
— Придется перебраться в соседний подъезд. Раз их магия здесь засветилась, они теперь знают, где мы. Восемь дохлых шныров — слишком жирный трофей для одной неудачливой боевой ведьмы. Она натурально зазнается.
— Боевая ведьма не одна! — поправила Рина.
— Угу, в смысле – ага.Но на групповую эта магия пока не тянет. Пока так, домашние заготовки, —отозвался Ул.
Наста не слышала про правило трёх от спички? Или её голова аналогию не потянула?
Покинув квартиру, они поднялись на чердак и, пригибаясь, что бы не испачкать головы голубиным пометом, прошли два или три подъезда. Ул двигался первым, Макс с тяжелым арбалетом замыкал.
— Может, нам на чердаке остаться? – предложил Сашка.
—Не вариант. С ч-чердака они ч-ч-чесать начнут, когда группы берсерков пы-прорвутся! – отозвался Макс.
— Ты это точно знаешь?
—Да. Место кы-ключевое. Здесь они точно четверку поставят… А мы им п-подарок!
Макс то и дело присаживался на корточки. Капал смолой и вставлял в смолу мелкие, порошком рассыпающиеся камни. Вставив очередной камень, Макс торопливо отбегал, а еще несколько мгновений спустя камень из серого делался желтоватым.
Нырнув в чердачный люк, Ул колобком скатился по железной лесенке. Прислушался. Где-то поскрипывала открытая форточка. Что-то капало, звенело. Ветер посвистывал в треснутом стекле. Пустой подъезд дышал жизнью.
Прижимаясь к зеленой, с подтеками краски стене, они стали спускаться. Квартиры со снятыми, выбитыми или деревянными дверями Ула не интересовали. Им нужно было укрытие понадежнее. У металлической, грозной с виду двери он с минуту поколдовал с отмычкой, после чего небрежно толкнул дверь пальцем:
— Прошу пани!
— Где ты так научился? – спросила Рина.
—Впитал с материнским кефиром! Я наследственный медвежатник! – гордо объяснил Ул и просунул голову в коридор, на всякий случай держа шнеппер наготове.
— Его дедушка врезал замки и открывал двери. Ну там ключи кто забыл или что. Обязанностью Ула было таскать за ним чемоданчик! – объяснила Яра.
—Не только таскать! – возмутился Ул. – Дедушка был не только фанат работы, сколько фанат своевременной оплаты. Взламывать двери он не особо любил. Чаще меня тупо забрасывали через соседний балкон, что бы открыл квартиру изнутри. Я был легок и изящен, как эльф! Зрители аплодировали мне стоя!
Что-то в этой главе сильно падает качество или распознания, или перепечатки. Мне немного лень править ошибки, так что с ними я заморчиваться не буду.
Мне прямо интересно, как дедушка Ула себя рекламировал. Врежу вам замок, а при необходимости открою без ключей? Специалист по проникновению в чужие помещения? Медвежатник и его внук на стажировке?
Яра ткнула его пальцем в живот.
— Эльф! – сказала она весело.
— Ну, эльфы тоже разные бывают! Не надо, чудо былин, тупо верить рекламе! – возмутился Ул.
Блин, с чего Ул, постоянно занимающийся то тяжелой физ. работой, то ныряющий(а после нырка вроде люди не жрут, тошнит их), сидящий на урезанном пайке, отрастил себе пузо?
В квартире пахло пылью. Повсюду валялись сигаретные пачки и пустые бутылки. На пенопластовые поддоны было постелено тряпье.
—Уют не пропьешь! – сказал Ул.
Шныры заняли круговую оборону. Ул у дверей. Макс с тяжелым арбалетом устроился у окна и, осторожно выставив зеркальце на ручке, высматривал ведьмарей.
— Что-то видно? – усомнился Сашка?
— Д-да. А в-вот с болтом в голове видно не будет. С-самое б0большое заблуждение, что только ш-шныры умеют с-стрелять.
—Интересно ведьмари догадываются, где мы? Или только когда засвечивается очередная ловушка? – спросила Рина.
—Узнаем постфактум. Эмпиричский опыт – единственный ключ к познанию мира! – отозвался Даня и стал требовать у Макса свой шнеппер.
— Зачем он тебе? – спросил Ул.
— Да потому что он мой! – возмутился Даня.
— У шныров вещь принадлежат тому, кто ею лучше пользуется. Жди, пока Макса не убьют, тогда заберешь шнеппер обратно. А пока его арбалет заберу я! Уж больно хорошая цацка! – успокоил его Ул.
Суеверному Максу его идея не понравилась. Он принялся плевать и стучать по чему попало.
—Пусть лучше тебя первым п-пристрелят! Я заберу твой ды-двуствольный шнеппер!
— Раньше надо было в очередь вставать! Теперь его Яра заберет! – возмутился Ул. – Яр, слышь, какое дело? Когда меня убьют, забери мой шнеппер. Только, умоляю, не заливай его ружейным маслом. Любить оружие и заливать его маслом – немного разные ве…
Яра кошкой прыгнула на спину Улу:
— Наследство оставляешь? Я тебя прикончу! Типун тебе на язык!
— Типунов на язык мне не надо! У меня их и так целая коллекция. Одна из ведьм Белдо постаралась!.. – заупрямился Ул. – Эй, не толкай меня коленом! Не видишь, саперка висит? Я порежусь, и ты тоже!.. Витяра, да подержи хоть ты ее! Тебя она лягать не будет. Ты для нее положительный!
Витяра всегда смущался, когда о нем говорили что-нибудь хорошее.
— От ты дуся! Лучше я слеплю ее в смешном виде! – сказал он и никого держать не стал.
Положительный Витяра там не смеялся, когда обсуждали, сколько перед смертью пробежит Сашка?
Наста, которая как и Макс, выставив свое зеркальце в окно, тихо свистнула6
— Ага, зашевелились, мухоморы! Рина, куда лезешь? Смотри через мое зеркало! Только не высовывайся! И учти: видеть-то ты увидишь, но из шнеппера все равно не достанешь! Так что не геройствуй!
Зеркальце Насты показывало все важное укрупнено, смело отсеивало ненужные мелочи и само находило интересное. Поерзав им, Рина зачерпнула забор и сразу увидела трех берсерков, укрывшихся за бетонными плитами. Прицелы арбалетов нервно передергивали с окна на окно. Сообразив, что это одна из четверок, Рина стала искать боевую вельму. Ага! Вот! За домиком детской площадки маятником ходила молоденькая девушка.
Рина узнала Фиа. Девушка не береглась от выстрелов, не оглядывалась на пятиэтажку. Изредка она останавливалась и озиралась, точно пытаясь вспомнить, где она находится и чего от нее хотят. Потом снова начинала ходить. Было очевидно, что девушке плохо. Походка ее была шаткой, то ускоряющейся. То необъяснимо медленной, заторможенной. Губы Фиа шевелились. Изредка она сердито взмахивала рукой. Казалось она с кем-то спорит.
— Если хочешь подслушать, поверни ручку! – подсказала Наста.
Рина послушно повернула ручку зеркальца, но ничего не произошло. Тогда она начала крутить ее в другую сторону, и в голове у нее зашуршали голоса.
— Тебе будет хорошо ! – повторял кто-то смазанный и вкрадчивый, похожий на шуршание песка или шорох сквозняка в дверной щели.
— Мне и сейчас хорошо! – спорил с ним другой голос, видимо голос Фиа.
— Нет! Сейчас тебе плохо… очень плохо… вот смотри ! – убежденно сказал первый голос.
В зеркальце Рина увидела, как колени у Фиа подогнулись и она упала, царапая землю ногтями и бодая ее лбом. Потом все же смогла подняться.
— Ну как? – спросил голос.
— Мне хорошо, —упрямо повторила Фиа.
— Правла? – удивился голос. — Ну и замечательно, что кому-то хорошо! А будет еще лучше!
Девушка снова упала. Теперь она не просто бодала землю. Она каталась по ней, кусая руки.
— Перестань! Прошу тебя! За что? – прохрипела она.
—Не надо было давать мне власть на собой! Получаешь псиос – отрабатывай! Послушайся – и будет очень хорошо! Так же хорошо, как сейчас плохо! Ты славная девочка! Мне нравятся твои мечты! Представь что-нибудь! Убей их!
— Это… больше… не мои мечты… это кошмары!
— Да, но они оживают! Все как ты просила ! – вкрадчиво сказал голос.
— Все равно это кошмары! До того как я связалась с тобой, я представляла лошадей с золотыми гривами! И бабочек, которые, пьют энергию звезд! Бабочка летит миллиарды лет, а потом запускает хоботок в звезду и питается ее раскаленным газом. И опять летит от звезды к звезде и переночит звездную пыльцу! И от этой пыльцы рождаются новые светила!
— Но твои мечты не оживают! Ты хотела, что бы они оживали, и я дал тебе это!
— Ты искал сами мечты!
— Все! Молчать и представляй! Или будет хуже ! – со злобой потребовал голос, и Фиа дернулась как от удара.
А потом Рина увидела нечто труднообъяснимое. Девушка начала раскачиваться точно в забытье и что-то бормотать. Зеркало Рины успевало усваивать определенные горячечные слова.
—…мировое пространство будущего. Все можно, все разрешено, никакой полиции, никакой армии, границ… повсюду травка и цветочки. Уют, чистота, довольство. Если что-то не так, прилетает электронная бабочка… садится на лоб, опускает на череп усики и делает лоботомию.
— Опять бабочка? – ворчливо сказал песочный голос. – Ну, хорошо, хорошо! Лоботомию так лоботомию! Только ты уверена, что опять не будет сюрпризов?
Изображение в зеркале стало мутным. От головы девушки отделился какой-то туман и стал быстро сгущаться. Рина увидела большую бабочку с черными обугленными крыльями. Летать она не могла, но быстро ползала. Бабочка завертелась на месте и решительно направилась в сторону к сотворившей ее Фиа. Толстый, с хорошую проволоку хоботок безжалостно распрямился.
Как интересно. В электронной бабочке я вижу явный намёк на страж-птицу Шекли, а взаимоотношение с эльбом... Зачем Фиа вообще псиос, если она не может юзать его для удовольствия, так как подсядет, и использует для штучек с эльбом? Что она должна отрабатывать? "Бензин" для работы?
Фиа закричала и метнулась под защиту бетонных плит. Сгустившаяся бабочка, не отставая, бежала за ней.
— Ну вот… Хоть у кого-то из ведьмариков облом! Зачем эльб ее материализовал? – озадачено спросила Рина.
— При чем тут эльб? – удивилась Яра, сидевшая рядом и тоже все слышавшая. – Не могут эльбы ничего сотворить! Они лишены дара к созданию! Это все сама Фиа! Эльб только и делает, что дает ей псиос и искажает то хорошее, что есть в ней самой! В НЕЙ! Сам он – ничто.
— Но ее же прежние мечты не…
—…бегали за ней по двору, чтобы сделай ей лоботомия? Думаю, нет. Но кто тебе сказал, что они не сбывались? Что где-то во вселенной не возникла бабочка, летящая от звезды к звезде? Настоящее и материальное не всегда синонимы
Опять эльбы лишены дара к созиданию... Но эти хоть размножаются.
Рина хотела опустить зеркальце, но изображение в нем внезапно сменилось, и в соседнем дворе за оградой она разглядела тяжелую черную машину. За машиной, как за щитом, укрывался Тилль. Стоявший с ним рядом незнакомый берсерк что-то горячо доказывал, кивая в сторону хрущевки.
Тилль слушал его вяло, зевотно поскребывая ногтем небритую щеку. Ему было безразлично, сколько берсерков нового набора выдержит экзамен, а сколько погибнет. Даже если берсерки потеряют треть атакующих, Тилль все равно окажется в выигрыше. На мертвецов можно выписать псиос, который они получили якобы до боя.
Тилль махнул рукой, требуя немедленно наступать. Берсерк, оправдываясь, что-то заговорил и, положив локти на крышу машины, повернулся к пятиэтажке. Рина еще разглядывала их в зеркале, когда что-то мелькнуло в воздухе и по заднему стеклу джинна пробежала длинная трещина. В следующий миг машина Тилля напоминала скульптуру изо льда. Такой же ледяной статуей стал и берсерк. Его локти так и не успели оторваться от крыши. Сам Тилль червяком отполз в сугробы, часто задирая голову и оглядываясь на забор.
Уперев ногу в стремя, Макс хладнокровно натягивал тетиву арбалета. Из своего убежища он выглянул ровно настолько, чтобы произвести выстрел и сразу скрыться.
— В-вот гады! Как чувствовал: верхнее к-колесико с-скрутили на п-пол оборота. Тилля, конечно, не накрыло.
Отпусти, и забудь, что прошло уже не вернуть...
— Тебя не заметили, когда ты высовывался? – спросил Ул.
— Н-нет, —уверенно ответил Макс.
— Хорошо. Тогда позиции. Не меняем. Уж больно хороша. Дверь крепкая, много окон и вокруг все просматривается! – подумав, сказал Ул.
Все же в голосе у него было сомнение. Пока они вместе. Они могут попасть под удар любой боевой ведьмы и все разом погибнуть. Полезнее, конечно, было бы распылиться, но тогда берсерки, которые вот-вот начнут «чесать дом››, имея численное преимущество, мгновенно отправят весь молодняк на встречу с первошнырами.
Что за вирус Меркурия? И почему на встречу с первошнырами, а не предками? Разве им лучше будет с психами, чем со своими родичами?
— Что это было? Ну, с машиной? – спросила Рина.
— А, мелочи! З-з-замораживающий болт! – Макс отогнул ворот шныровской куртки, и Сашка с Риной увидели, что там у него наконечников пять. И все с виду абсолютно разные, Макс нежно поглядывал на них. – У меня разные есть! – сказал он с увлечением. – Н-например, этот п-полезен, когда несколько ведьмарей с-стоят в воде, в ручье, в чем-нибудь ты-такой мокром. Можно выстрелить электрическим наконечником и пы-порадовать всех сразу.
Ага, особенно если они стоят в обуви из современных материалах, да даже кожаной на хорошей подкладке. И это я ещё молчу про мощность.
А этот я б-берегу для Гая! В прошлый раз, увы, не успел п-прикрутить. Он м-может огибать деревья, заборы. Щиты, но увы, не больше, чем на сто шагов…
Не нашла видео поменьше, так что просто с нужного момента кидаю.
https://youtu.be/oSynJyq2RRo?t=1615
А этот маленький всем хорош, но в случае промаха в-возвращается к хозяину, ч-чтобы выразить ему свое возмущение. Причем попадет точно между гы-глаз. Я его бы-боюсь!
Но промахивается-то болт, у которого есть самонаведение,а не хозяин.
Сашка, перебежав к Максу на четвереньках, с жадностью разглядывал наконечники:
— Сам сделал?
— Кы-кое-что сам, а с лучшими Меркурий помогал. Н-на каждый новый уходит недели при ры-работы. Б-бывает, трудишься, а все насмарку. Не заладилось.
Потолок заметно дрогнул. Ул вскинул голову.
— Слышали? – прошептал он.
Витяра закончил лепить что-то маленькое. Кажется, это было дерево для идеального ШНыра, настолько подробное, что просматривались отдельные листья. Витяра вырезал их узким осколком стекла.
— От ты дуся! Даже не заморачивайся! Соседи просто-напросто банку уронили! – объяснил он.
— Какие соседи? — звенящим шепотом спросил Ул и, сорвавшись с места, бросился к двери.
Яра услышала, как он тянет на себя засов и поняла, что Ул осторожно выглянул наружу. В следующий миг что-то грохнуло три или четыре раза, точно кто-то ударил по двери железным прутом. Макс, Сашка, Яра рванули в коридор. Сашке мешали вздыбленные плечи Макса, закупорившие проход. Попрыгивая, он увидел, как Ул не целясь дважды выстрелил из шнеппрева в приоткрытую дверь.
Кто-то закричал. Лестница осыпалась шагами. Где-то зазвенело и бесконечно покатилось стекло. После краткой паузы в щель просунулась похожая на окорок рука с топором и, слепо шаря, попыталась раскроить Улу череп. Ул навалился на дверь, прижимая руку. Рука шевелилась как змея и, выгибая кисть, пыталась достать его. Было слышно, как с другой стороны кто-то, пыхтя, проскальзывает на плитке. Причем этот кто-то был явно сильнее Ула, поскольео с каждым новым рывком того отодвигало все дальше в коридор. Наста, подбежав, увлеченно вцепилась в руку зубами.
— Отпусти ты его! Лучше саперку мою отстегни! – закричал на нее Ул.
Наста, не слыша его, продолжала грызть руку. Снаружи по двери что—то ударило, прожгло ее насквозь, и через из головы в комнату пронесся быстро вращающийся, окутанный белесым дымом шар.
— Сы-сы-сы-сы-с дороги! – Макс уже несся вперед как бык. Арбалет он забосил на спину, правое плечо выставил вперед.
Ул успел отскочить, увлевая за собой Насту, которая, повиснув на руке, не желала разжимать зубы. Макс врезался в дверь. Рука повисла. Топорик выпал. Заботливо приоткрыв дверь, макс позволил руке убраться и задвинул засов.
— Это быо тот с бы-бородкой! Я его по часам узнал!
— И я по часам… Невкусные совсем! А рука ничего, съедобная! – отплевываясь, согласилась Наста.
По закрытой двери хлестнули два болта. Один пробил железо, наконечник на полпальца проглянул внутрь. Наста потрогала его пальцем. Зубы у нее были в крови, что делало ее похожей на маленького вампира. У Ула тоже была кровь, но на щеке. Пытаясь повторить форму царапины, он водил изнутри языком.
— Ну дела, чудо былин! Я, кажется, тоже разик в кого-то попал…А мне вот щетину топором побрили! – сказал он, прислушиваясь к происходящему снаружи. Кто-то перекрикивался. Пересвистывался. Звякали перила лестницы. Берсерк, которому сломали руку, спускался вниз и, всхлипывая, требовал, чтобы ему принесли сердце Макса.
По металлической двери кто-то ударил топором. С задором так ударил, зная, что не пробьет, но настроение испортит и по ушам лягнет. Чей-то глаз попытался заглянуть внутрь через отверстие, которое незадолго перед этим прожег белый шарик, но наста ткнула мизинцем, и глаз торопливо скрылся.
— Надо было из шнеппера, но я сегодня с доброй ноги встала, —сказала Наста.
Постепенно берсерки наглели. Пинали двери, угрожали. Рина расслышала, как кого-то посылают а тараном.
Тараном дверь дома снимать 
Эти долбодятлы не хотят попробовать сначала с петлями что-нибудь сделать хорошее? Или банально вырезать место вхождения замка в коробку... Это же хрущёвка, причём аварийная, а не новый сип фирмы гринборд для валико монолит-кирпич.
— Здесь их не меньше двух четверок. Кое—кого мы уложили. Ну, допустим, еще на Максовы ловушки кто-то налетел. Все равно не в нашу пользу расклад. Но по барабаниусу! У кого-нибудь, есть отвертка или мелкая монета?
— Отвертка для очков подойдет? – попытался быть полезным Даня.
— В самый раз!
Положив на колени шнеппер, Ул открутил с рукоятки одну из накладок. Под накладкой обнаружился маленький пластиковый контейнер, разделенный на две части. В нем – строго отдельно друг от друга – хранились небольшой кусок смолы и что-то маленькое, вроде задней лапки кузнечика.
Покосившись на отверстие, Ул раскатал смолу так, чтобы она наверняка пролезла.
— Конечно, можно было бы и так бросить, но мне, чудо былин, охота почудить! – сказал он себе под нос и, прикинув, что отвертка проходит в отверстие, просунул ее сквозь дыру в двери, притворяясь, что хочет ткнуть кого-то из берсерков.
Несколько секунд отвертка извивалась абсолютно без всяких последствий, а потом кто-то вцепился в нее железными пальцами и сантиметр за сантиметром стал выкручивать из рук Ула.
— Моя отвертка! – взвыл Даня.
— Это ты им скажи! Эй, это Данина отвертка!
Ул некоторое время сопротивлялся, слушая торжествующее пыхтение берсерка, а потом вдруг быстрым движением прилепил к концу отвертки кусок смолы, вставил лапку кузнечика и, неожиданно отпустив отвертку, присел.
— Зажмурились! Быстро! – крикнул он.
В хихиканье берсерка нарисовался знак вопроса. Чувствовалось что он держит трофейную отвертку в руках, разглядывая смогу и о чем-то мысли. Похоже, мысли его текли в верном направлении, потому что он вдруг заорал и с силой отбросил от себя отвертку.
Снаружи что-то полыхнуло. Рина увидела это даже через плотно сжатие веки. Казалось, ей в глаза направили яркую лампочку.
— Жлобы –самая управляемая часть населения! Ну, зачем ему была нужна отвертка? Зачем? – сказал Ул, поднимаясь.
— А так нельзя было просунуть? —спросил Сашка.
— Просунуть можно. Но чтобы сработало, лапка должна была хоть немного раскрошиться. И вибрация тоже нужна. А для этого полезно. Что бы всю конструкцию бросили. Не только у ведьмочек бывают домашние заготовки!
— Они погибли?
— Нет. Но теперь они несколько минут будут путать ‹‹право›› и ‹‹лево››, ‹‹верх›› и ‹‹низ››.
Да, по компьютерным играм знаю, мерзкое ощущение. Сейчас самое время выйти и заставить берсерков взмахнуть топорами. Эффект интересный будет скорее всего.
— Я тоже вечно их путаю, —заявила Рина.
— Ты их не путаешь. Ты забываешь, как что называется. Когда действительно не ориентируешься в пространстве, это другое! – пояснил Ул. Он был чем-то очень доволен.
Право и лево ладно, но верх и низ?
Точно подтверждая его слова, снаружи кто-то врезался носом в стену, отшатнулся и с кратким воплем загрохотал по лестнице. В следующую секунду Даня зачем-то шагнул прямо на Сашку и повис на нем, как полотенце на вешалке.
— Ты чего делаешь? – закричал Сашка.
— Я делаю? Вы меня удивляете, господа! Зачем вы стоите на головах? Эксцентрика как способ деятельного преобразования видимого мира? – укоризненно спросил Даня и снова завалился.
Яра разобралась в ситуации первой.
— Ты что, не зажмурился? Ул, помоги! Тяжелый же он! – крикнула она. Отлавливая Даню за шиворот. Вытянув руки, Даня пытался опереться о стены. Одновременно поджимая ноги.
— Зачем ты меня по потолку волочешь? Я ж к нему прилип! – пожаловался он слабым голосом.
Яра втащила слабо сопротивляющегося Даню в комнату и посадила его на пол. Даня хихикал. Пытался держаться за все подряд, в том числе за нос Яры.
— Отсюда такой вид! Это сногсшибательно! Как вы меня сюда прилепили? Патетикасредств вербальной эксцентрики компрометирует дифференцируемую ренту творчества Райнера Марии Рильке в гомогенной обфускации оверселлинга ойкумены!
Витяра достал новый кусок пластилина и, заинтересовавшись стал лепить Даню. Как скульптор, он ценил интересные натуры.
— От ты дуся! Чего – чего делает Рильке? – переспросил он.
— Воздействует на мимесис в плане обратной проекции на был! – объяснил Даня и немедленно обвинил Яру в каких-то миазмах тромбализма, Макса же серьезно предупредил: —А ты ко мне ручки не тяни. Мезаморф! Я тебя дезавуирую!
— Кажется ты слишком близко смогу к болту набрал! Большая р-разница потенциалов п-получилась! – шепнул Улу Макс.
Ул не ответил. Он уже несколько секунд, не отрываясь, смотрел под батарею, откуда струйками вытекал светящийся дым. Центром дыма был быстро вращающийся шарик – тот самый, что прожег дверь.
Струйки дыма расползались по комнате. Они были тонкими, как нити, но не рвались. Шарик продолжал настойчиво пульсировать.
Уууу!
Стелс-пихота будет, сэр!
Шныры рассаживают так, чтобы их не задевало. Чуть позже в комнату через стену пробивается Родион, пробравшийся в здание с помощью девушки Юли и её стеклышка из предыдущей части. В подвале, перед уходом через дверь ведьмарей, они видят злобную бабочку Фиа, убившую двух берсерков(и отправляет ту резвиться к отправленным в Арктику ведьмарям), и саму раненную Фиа, утверждающую, что уникум выбрал Сашку. Фиа оставляют на месте, шныры успешно уходят.
Гай не в курсе, что там творится? Но магии без поддержки болота или нерпей/уникумов в этом мире вроде же нет.
Я угадала!