КАВАЛЕРИЯ: Шныровская загадка. Почему мягкие люди часто выбирают в спутники жизни хама?
ЛЕНА: Ну, они мягкие, а хам к ним приклеивается. Им неловко его прогнать, вот и остается!
САШКА: Они зависимы и нуждаются в руководстве!
ЛАРА: Хотят и дальше оставаться мягкими, а хам им в этом помогает!
РИНА: Значит, они не мягкие, а только притворяются мягкими. Рядом с хамом они быстро в этом разбираются.
КАВАЛЕРИЯ: Хамам вообще гораздо ближе до двушки. Они очень цельные. А мягкость опять же легко спутать со слабохарактерностью.
Запись лекции от 11.03.20**г.
То есть вежливому Долбушину до двушки не судьба, очевидно. А Макар близок.
Кстати насчёт цельности, самым цельным выглядит пока Гай.
В одних людях жизнь бьет ключом, а из других капает как из протекающего водопроводного крана. У Рины жизнь извергалась водопадом. Рина так спешила жить, что захлебывалась. Вот и сегодня – еще вечер не наступил, а она уже сделала миллион всяких дел и теперь сидела в комнате и печатала. Причем, конечно, сразу роман. На рассказы решила не размениваться, хотя они, по слухам, лучше прокачивают начинающих писателей, делая их прозу выпуклой в деталях и лаконичной.
Рине 17, в её возрасте нормально носиться, как электровеник...
Про прозу выпуклее в деталях и лаконичнее - Рина пишет жутчайшую фикбуковскую графомань, я вообще удивлена, что она на том же самиздате тут не публикуется, или на форуме каком.
тобы не запутаться во внешности героев, которых развелась у нее целая толпа (попробуй припомни, у кого глаза просто зеленые, а у кого серо-зеленые), Рина отобрала у Лары пачку модных журналов. Пересмотрела их и подобрала те типы, которые были ей нужны. Затем безжалостно вырезала ножницами, наклеила на картон и рассадила куковать вокруг ноутбука. Тут было несколько королей, четыре герцога, один граф, шесть рыцарей, с десяток баронов, пять брюнеток, две блондинки и одна ведьма, склеенная из двух человечков, поскольку Рине требовалось злобное старое лицо на прекрасном теле.
Вот даже Рина пытается в систему, а...
Заметьте кстати! Мужчины описываются по профессиям, а женщины, исключая ведьму, которая комбо, по внешности. Причём Рина-то внешность пытается запомнить, чем ей поможет король(тм) без внешности?
– Вот ты, герцог, что ей сказал? А ты что ему ответила? Эй, не вались лицом на клавиатуру! У тебя буквы на спине! Такие вещи приличной девушке надо скрывать! – бормотала Рина, печатая со скоростью закипания пластика на клавиатуре.
Скорость закипания пластика на клавиатуре лучше имхо стоило бы написать примерно как "с такой скоростью, что пластик, казалось, уже нагревался". А то скорость закипания - это оксюморон.
Рядом с ней стояли Лена и Лара. Лара жалела свои журнальчики и ножнички, зато Лена посматривала на Рину с интересом. Рина умела увлеченно играть. А когда человек увлеченно во что-то играет, не замечая ничего вокруг, его игра становится вытесняющей. Все бросают свои занятия и пытаются к нему присоединиться. Даже в детском саду случается, что, когда маленькая девочка самозабвенно играет с поломанной куклой, все бросают свои игрушки и, завидуя, толпятся вокруг. Всякому кажется, что поломанная кукла содержит в себе какие-то тайные возможности. Но если дать им эту куклу, они через минуту к ней охладеют, потому что не в кукле совсем дело.
Не успела Лена всерьез заразиться от Рины вирусом творчества, как в комнату явился Кирюша. Пошатался, потрогал на подоконнике разные предметы.
– Положи! – велела Лара, когда Кирюша попытался стянуть у нее из косметички какую-то заинтересовавшую его женскую штучку.
– Что это хотя бы?
– Если ты не знаешь, что это, то, скорее всего, тебе это и не нужно! – сказала Лара.
Кирюша с неохотой оставил косметичку в покое и стал признаваться в любви. Причем Лене, потому что чувствовал, что его акции выше котируются именно у Лены. С Леной можно будет капризничать, жаловаться, притворяться непонятым гением, не ночевать дома, а она будет кормить его и жалеть, как хозяйка моет в тазике, кормит и гладит своего поцарапанного в драке грязного кота.
Всё норм, вы или станете ведьмарями, или закончите жизнь в асфальте по частям 
Ах да, Кирюша мудак.
Лара же, как и Кирюша, начало берущее. Ее надо носить на руках и сдувать с нее пылинки. А он, Кирюша, не фен и не пылесос, так что, увы, прекрасными длинными ногами и ресницами-опахалами придется пожертвовать. Все это Кирюша, конечно, скорее ощущал, чем проговаривал. Такие вещи ощущаются на полутонах.
Многие черты Лены Кирюше нравились. Южный текучий голос. Волосы в толстой, лениво заплетенной косе. Нравились всякие словечки. Лена, хотя и жила в Киеве, пока ее не позвала пчела, по-украински говорила не особенно свободно. Но зато русская ее речь была размыта кучей всяких южных оборотов: «пойти до кого-то», «соскучиться за кем-то», «смеяться с кого-то». Кофту с капюшоном она называла «пайта», а когда ей говорили, что в Москве пайту называют толстовкой, не верила.
– В честь Льва Толстого? Он такую не носил!.. А еще в Москве вашей киоски называют «палатки»!
И правильно кстати не верила, "толстовки" с капюшонами в 2011 та же Лара точно бы назвала или худи, или свитшот.
Слово «палатки» Лена выговаривала с невероятной насмешливостью. «Пя-ялатки». И с такой же насмешливостью выделяла «а» в слове «Москва». Получалось «Ма-а-асква».
Даже лень у Лены была деятельной. Вроде бы она и ленилась, а с другой стороны – все вокруг нее происходило само собой. И руки у нее были золотые.
– Мыло сейчас все сами делают! Это не так интересно, – заявляла она. – А интересно самой делать духи! Эфирные масла нужны. Жасмин, лаванда, тубероза, герань, мирт… Мускусные всякие штучки… Из дубового мха еще можно. А дороже всего розовое масло. Просто бешеных денег стоит. А все потому, что на литр масла идет тонна розовых лепестков. И все это разводится чистым медицинским спиртом. Он идеальный растворитель. На боярышнике нельзя. На всяких асептолах тоже…
Дороже всего чёрный ирис, а роза довольно дешёвая и попсовая, плюс распространённая.
– А где ты берешь чистый спирт? – заинтересовывался Макар.
– Дядя из Уфы присылает.
– Хороший дядя! А если не достанешь спирта?
– Ну тогда нужна другая база-носитель. Миндальное масло, например. Верхней нотой идут цитрусовые. На базовые ноты – всякие смолы… Кирюша, не размахивай ручками! Ничего не трогай!
Внезапно да
Этим «ничего не трогай» Лена вечно доводила Кирюшу до белого каления. Вот и сейчас, пока он бубнил что-то про любовь, она деловито смотрела на него, скрестив на груди руки. Взгляд ее показался Кирюше подозрительным:
– Ты что, не слушаешь?
– Почему не слушаю? У тебя на подбородке крошка. Повернись! И почему замолчал? Продолжай! С чего ты там по мне сходишь?
Рина отвлеклась от картонных человечков и стала незаметно заносить Кирюшу в книжку. Горбоносый, гибкий, с неровно растущими зубами, с тонкими руками, с быстрой мимикой живого лица, Кирюша так и просился на роль беспокойного пажа.
– Схожу с ума. Не знаю покоя и сна…
– Сна не знаешь? А кто вчера в одиннадцать вечера по коридору бегал, швырял подушкой и орал, чтобы все ложились? Что все его достали шумом и спать мешают? – вспомнила Рина.
– Это шоковое состояние! При любви такое случается, – сказала Лена. – Отстаньте все от моего Кирюши!
Она за рукав отвела Кирюшу в сторону, сама села на табуретку и, сложив на коленях руки, поощрительно произнесла:
– Продолжай, пожалуйста! Ты остановился на том, что не знаешь покоя…
– Я не знаю покоя! Я его не знаю! – забубнил Кирюша, восстанавливая прерванную нить мысли.
Закончив главу, Рина забежала за Сашкой. Им пора было на дежурство. Территория ШНыра охранялась еще тщательнее с того момента, как холм с разрушенной Дозорной башней достался ведьмарям. Теперь на холме постоянно находился их пост. Не менее двух боевых четверок, а в небе – гиелы.
И гиелы всё равно никак не могли залететь на территорию, а проблемы с картой решили бы хотя бы банальные плакаты с какими-то рисунками.
Увидев в зарослях Горшеню, Рина с Сашкой подошли к нему. Гигант, замерев, стоял к ним спиной и глядел на соляную сосульку, косо торчащую в земле и точно целящуюся в Зеленый лабиринт. От сосульки он держался метрах в двух. Когда же Сашка попытался приблизиться, Горшеня схватил его и переставил далеко в сторону.
– Смерть. Нельзя! – отрывисто произнес он, пальцем проводя по воздуху черту от сосульки к главной закладке. Потом подхватил Рину под локти и огромными прыжками понесся сквозь парк. Вскоре он замер и опустил Рину на траву, показав рукой, чтобы она оставалась на месте. Рина увидела еще одну сосульку. На сей раз та торчала в старом пне, но тоже имела наклон, указывающий на Зеленый лабиринт.
Сосулька была светлой, но не прозрачной, как кусок слипшейся соли или льда. Рина попыталась коснуться ее палкой и едва успела отдернуть руки, потому что палка осыпалась прахом.
Вскоре по направлению к лабиринту быстро прошла Кавалерия. Рину она с собой не позвала и вообще, кажется, не помнила о ней. Вскоре Кавалерия вновь появилась из лабиринта, озабоченная и суровая. Рина заметила, что нерпь на руке у Кавалерии мерцает тускло, светом больной луны. Обычно же у любого, кто возвращался от закладки, нерпь сияла так, что обжигала глаза. Значит, каменный фонтан продолжал слабеть.
Больная луна! Как поэтично.
Вообще сосульку стоило бы огородить, пока её кто-то не коснулся вне присмотре Горшени.
Вскоре все свободные от дежурства шныры были собраны в большой аудитории на первом этаже.
– Это не сосульки! Это осколки окаменевших эльбов. Все они нацелены на каменный фонтан. Сосульки тянут закладку каждая в свою сторону, разрывая ее на части, – сказала Кавалерия.
– А нельзя ли их как-нибудь… того? – Ул сделал движение, которым выдергивают занозу.
– Мы даже приблизиться к ним не сможем, – ответила Кавалерия. – Я уверена, что та ведьма, которая втыкала их через карту, уже мертва. Или, возможно, Гай прибег к услугам псиосных. Даже Горшеня не берется от них избавиться.
– А если издали? С помощью чего-нибудь? – Вадюша посмотрел на руку на нерпи Кавалерии.
– Приятно, что ты так высоко оцениваешь мою жизнь… Но даже если я временно передам свой уникум тебе, чтобы ты смог собой пожертвовать, – тут Кавалерия сделала задумчивую паузу, во время которой Вадюша несколько побледнел, – едва ли это поможет. Все сосульки напрямую связаны с болотом.
Можно поиграть в отличную игру "убей побольше берсерков". Берёшь одного Родиона, одну Штопочку, ловишь берсерка и угрожаешь ему сдать этим психам координаты семьи.
Это всего лишь будет отличное продолжение прочих добрых поступков.
Вадюша соображал быстро. Особенно когда находился под угрозой самопожертвования. И поэтому торопливо сказал, что отзывает свое предложение назад.
Меркурий встал.
– Все шныры. За мной. Будем готовить лабиринт. К обороне, – приказал он.
– Все, кроме двух младших пятерок! – поправила Кавалерия. – Задержитесь, пожалуйста!
То есть полторы старшие пятёрки в составе Афанасия, Родиона, Максима, Штопочки, Насты, парочки я-не-помню-как-их, Витяры(или он болеет?), и Рузи.
Отличный и очень крупный боевой состав, их аж... 9!
Когда в аудитории остались только десять младших шныров, Кавалерия жестом попросила их пересесть на первый ряд. Не начиная говорить, она смотрела на Фреду с ее выпуклым лбом и толстой тетрадью, в которую та и сейчас готовилась что-то записывать. На Влада Ганича. Прежде чем сменить место, тот тщательно осмотрел сиденье и вытер его влажной салфеткой. На уютную Лену, захватившую с собой вязание. На красавицу Лару. На Даню, у которого проступили все вены – зрелище, требующее стальных нервов. На Кирюшу, нетерпеливо ерзавшего на месте. На Сашку. На Макара, гонявшего во рту спичку. На Рину, которая, беспокоясь, кусала ногти. «Волнушки? – спрашивала она себя, и сама себе отвечала: – Волнушки!»
– Вас десять, – сказала Кавалерия. – Вы прошли непростой путь: для кого-то трудный, для кого-то очень трудный, а для кого-то даже еще не осознанный. И до сих пор вас десять. Обычно в этот период едва ли половина новичков остается в ШНыре. У кого-то погибает пчела, кто-то уходит сам. А вы до сих пор все у нас. Не странно ли?
Странно, что у вас блядь отсев 50% в первый год, и ещё прилично так в следующий.
Если у вас 50% каждый год(хотя это не так), то к третьему году по статистике останется 2.5 шныра, а грандиозный прирост за 10 лет при условие, что никто из этих 2.5 никуда не денется - аж 25 человек.
Может пора в консерватории что-то уже менять?
– В рамках статистической погрешности! – сказал Даня, прикинув что-то в уме.
В рамках той самой погрешности, в которой от курса Насты улетел только Денис и его наркоманящий друг, и две безымянные(ну как обычно!) девочки, причём наркодруг Дениса улетел уже после первого курса.
Девочки же просто растворились в воздухе, хотя они по логике должны были отсеиваться уже при Рине примерно.
– Возможно. Однако у меня есть и другая версия. Вы здесь, чтобы доставить в ШНыр закладку, о которой говорил Митяй Желтоглазый.
Или ей кто-то слил пророчество эльбов, или мадам просто решила это нисхуя.
Кавалерия посмотрела на Рину, напоминая ей о недавнем разговоре.
– Откуда? Из Межгрядья? Я пас! Мне еще жить не надоело! – заявил Влад Ганич.
Он и до Первой-то гряды едва нырял. Возвращался красный, точно вареный, и по два дня сидел у улья, весь обсаженный золотыми пчелами.
– Я тоже пас! – сказала Лара. – В прошлый раз мне пришлось отдавать закладку для идеальной кожи! Это была такая мука! Она мне прямо руку прожигала: я чувствовала, какая у меня была бы кожа, если бы я оставила ее себе!
Кавалерия стояла у доски, чертя по ней обламывающимся мелом. Вот эта чертами обозначенная масса – видимо, болото. Вот накрененные сосны, вот Первая гряда, тут Вторая. Больше Кавалерия ничего не рисовала, лишь поставила знак вопроса.
– Я не убеждена, что закладка за Второй грядой, хотя изначально она, конечно, оттуда. Яра когда-то была с ней рядом. Ныряла ли Яра за Вторую гряду? Вряд ли. Она мало что запомнила, но говорит, что это было такое счастье, что она ни о чем больше не могла думать… Настоящее счастье тебя растворяет. Время, пространство, логика, последовательность событий – это все категории нашего мира. В вечности все будет слитным, без разделений.
Давайте поговорим о том, что это чуток буддизм?)
Ну и замечу в скобках, что агнцев с волками нам Библия обещала, а всеобщий бульончик не, не было такого.
"«Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной, ибо Агнец, который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод, и отрет Бог всякую слезу с очей их…» «и смерти не будет, ибо прежнее прошло»(Откр. 7: 16-17; 21: 4)"
Это и Гай давно понял, иначе не рвался бы к сердцу двушки.
– И что? Нам вдесятером нырять за Первую гряду? – нетерпеливо спросил Сашка.
Он не понимал, почему они все еще здесь, когда все так просто.
– Нет, – покачала головой Кавалерия. – К нырку за гряду готовы не все.
Ну охуеть теперь, недавно в межгрядье ныряли только самые праведные.
Но почему бы не пойти другим путем? Не поискать закладку у нас? Сила закладки, циркулируя, способна переместиться в камень-двойник.
– Так просто?! С помощью цветка?! – воскликнула Рина.
– Да. Вам придется взять его и путешествовать с ним. А мы попытаемся продержаться до вашего возвращения. Если что – отступим в Зеленый лабиринт.
– Где нам искать камень-двойник? И как он выглядит? – спросила Фреда.
Кавалерия посмотрела на свои испачканные мелом пальцы:
– Хороший вопрос. Думаю, это что-то большое, но не огромное. Где искать – представления не имею, но начать лучше с Питера.
– Закладка в Питере?
– Нет. Но в Питере в один из домов на Кондратьевском проспекте вмурован… – Кавалерия с ходу не подыскала слово.
– …артефакт? – наудачу предположила Рина.
– Да, – признала Кавалерия. – Спрятал его там один из моих предшественников, Арсений Тартилло. Арсений Тартилло был директором ШНыра. Во многих отношениях неординарная личность: мечтатель, математик, отличный стрелок и, конечно же, поэт. Я бы, признаться, предпочла, чтобы талантов у него было чуть поменьше. Например, погиб он в глубокой старости, жонглируя колбами с жидким газом.
Каким интересно образом, колбой по виску себя вдарил или устроил роскошный бадабум?
. А так он прожил интересную жизнь! Правда, говорят, почти у всех учеников ШНыра был гастрит. И знаете отчего? От зоопланктона и рачков-крилей!
– Он кормил учеников планктоном? – не поверил Сашка.
– Ну да. Ведь он был еще и морской биолог.
То есть раньше у нас в ШНыре образованные были, получается.
А гастрит - даже не знаю, от чего будет вероятнее гастрит - от странной еды или от откровенно плохой еды.
. Киты всю жизнь едят рачков, рахитом не болеют и на здоровье не жалуются. Так почему бы и учеников на планктон не перевести? Ложечку биопланктона за папу! Ложечку биопланктона за маму! Суповна тогда еще не родилась, и протестовать было некому.
Суповна сама... повар от бога. Злого такого бога.
И как же то, что у нас должность и личность Суповен передаются по наследству?
В стену дома на Кондратьевском проспекте Тартилло вмуровал сильную охранную закладку из Межгрядья. Он намеревался одной закладкой защитить весь Питер, включая пригород. Однако не учел одной маленькой детали. Закладка начала вредить и шнырам. Поэтому пришлось замуровать закладку глубже, чем он планировал первоначально, чтобы ослабить ее действие. Хотя бы вдвое его ослабить, втрое!
– Ого! А шнырам закладка отчего вредила? – поинтересовалась Фреда.
– Тартилло не учел, что не все такие, как он. Он же был чем-то подобен Митяю Желтоглазому. Только Митяй был серьезен, а Тартилло… м-м-м… у гениев, как известно, бывают причуды…
Митяй был так серьёзен, что просто дальше некуда! Интересно когда, когда Мокшу собл развлекал?
– Кавалерия смущенно кашлянула. – Когда он первоначально принес камень в ШНыр, школа едва не опустела. Ученики, ослабленные поеданием планктона, рыдая, разбежались во все стороны. Тогда Тартилло увез артефакт в Питер…
– Добренький он! – хмыкнула Фреда.
– Да нет, логика была. Вмурованная глубоко в стену, закладка становилась не такой опасной. Да и Питер сразу перестал быть таким уж комфортным городом для боевых ведьм, что тоже важно.
То Лестница в Эдем, то суперзакладка, гоняющая злых. Хватит уже в наш город пихать всякую дрянь, а.
– А чем этот камень так уж опасен? – нетерпеливо повторила Фреда.
Кавалерия посмотрела на свою ладонь и поморщилась, будто представила что-то неприятное.
– Сама подумай: ты касаешься закладки – и если ты во всех смыслах идеал доброты, самопожертвования, душевной красоты, то ничего не происходит. Испытываешь тихую радость, подъем сил – и все. А вот если хоть в чем-то одном ты не идеал – твоя рука прогорает до кости прежде, чем ты успеваешь ее отдернуть.
У вас вообще под такие вещи было хранилище несвоевременных артефактов, и даже артефактик там был похожего свойства, правда сжигал сразу.
– Я идеал! – буркнула Фреда.
– Вот и славно! Значит, будет кому коснуться закладки, а то я уж начала бояться! – легко согласилась Кавалерия.
Фреда, пойманная на слове, запыхтела.
– Запросто! – сказала она без большого воодушевления. – Но все же я не поняла, зачем нам в Питер.
Кавалерия зачем-то оглянулась на окно:
– Кроме охраны у камня Тартилло есть и другое свойство. С его помощью можно отыскать двойник любой закладки, находящейся в нашем мире. Все что нужно – посадить на него золотую пчелу, а затем следовать за ней. Однако вам придется посадить на нее не одну пчелу, а десять…
– Зачем так много?
– Пророчество о десяти. Ведь и раньше на нее сажали пчел, однако никогда они не летели к великой закладке, а всегда к двойнику какой-то другой. Значит, пчел должно быть не меньше десяти… Ну или… – тут Кавалерия с сомнением взглянула на Даню, по бровям у которого синхронно ползли сразу две пчелы, – одиннадцать!
Это - неправильный подход. Почему не меньше 10? Может до закладки дойдёт один, а остальные по пути сдохнут.
Сашка достал смартфон и открыл карту Питера. Кондратьевский проспект оказался впечатляюще длинным.
– Можете пальцем ткнуть? – попросил он.
– Пальцем ткнуть могу! Скажи мне, куда тебя ткнуть, и я ткну! – сразу согласилась Кавалерия.
– Нужный дом на карте показать.
– А вот это нет. В карты я не тыкаю! У меня, знаешь ли, не такое воспитание! – твердо заявила Кавалерия. – Но можешь не сомневаться, закладка по-прежнему на Кондратьевском. Я слышала, что у ведьмарей там регулярно бывают проблемы.
– А как мы ее найдем?
– Пока не знаю.
Эта дама у нас - начальник последнего форпоста Сил Добра и гранд-маман мелких отделений тех же сил добра, и она не в курсе, как блядь найти такую важную вещь?
А морской биолог Тартилло(ага, как черепаха, ха-ха), живший, судя по профессии, аж в прошлом веке, записей оставить не мог, или оставил в добром шныровском стиле "несть на нас напала орда неметская, всех побиваху".
В Питере вас встретят.
– Разве у нас в Питере кто-то есть? – заинтересовалась Рина. – А как мы его найдем?
– Ее. Она сама вас найдет. Она в курсе всех шныровских дел и сама бывшая шнырка. Правда, я должна набраться храбрости, чтобы позвонить ей.
– Вы должны набраться храбрости? – не веря своим ушам, переспросила Фреда.
Косичка Кавалерии сердито дернулась.
– У нее кошмарный характер! – отрезала она. – И, кстати сказать, она моя двоюродная сестра! Зовут ее Анна Васильевна.
До и после родственников в шнырах особенно не было. Исключая Рину и её батю.
Фреда уточнила, когда выезжать в Питер. Кавалерия ответила, что немедленно, пока еще можно проскочить мимо заслонов. Ехать надо поездом. Никаких телепортаций.
А что бы не машиной, тоже без телепортаций? В тесном так сказать семейном кругу.
И стесняюсь, но почему опять же не самолётом?
С Цветком Трех Миров телепортироваться опасно. Нерпь по дороге не применять. Это сразу выдаст их Белдо, маги которого отслеживают сейчас всех шныров по магической активности.
– Деньги на дорогу возьмете у Кузепыча! – закончила она.
– Он скажет – у вас, – моментально оспорил Ганич. Влад всегда возбуждался, когда речь заходила о деньгах. В прочее же время вяло помалкивал.
Кавалерия усмехнулась:
– Не скажет… Рина, зайди в лабиринт за Цветком Трех Миров! Он будет у тебя. Слов «Осторожно! Он у нас один!» не произношу. Они подразумеваются. Если потеряем его – потеряем ШНыр.
Болеем за этот прекрасный исход.
Мне нравится вообще, что в очередной раз телепортацию в другой город запрещают... ни зачем.
Один за другим десять новичков двинулись к выходу. Первым, конечно, Сашка. Последней – пожимающая плечами Алиса, показывающая, как глубоко безразлично ей все происходящее.
– Погодите! – остановила их Кавалерия. – Дайте я посмотрю на вас!
И она поменяла легкие очки-половинки на тяжелую черепаховую оправу.
– О чем вы думаете, когда так на нас смотрите? – спросила Рина.
– Вас десять. Влада любят золотые пчелы. Алиса ощущает проходы в Зеленом лабиринте по жукам, веткам – по всему. Как она это делает? Логика, безусловно, существует, но она сложнее высшей математики.
Логика, которая родственник вышмата, и "логека Алисы" - не родственники.
К тому же в математике нет таких переменных, как «полосатый жучок, ползущий перпендикулярно жилкам листа».
Да хоть оленёнок, несущийся вскачь по деревьям, создавайте системы уравнений вида... ммм... к примеру х - это объект, у - это действие и z - это место. Дальше чуть старания и будет система, где можно расчертить блок-схемы со всеми успешными исходами и раздать желающим. Учитывая годы - приложуху написать с выпадающими списками, там технарей как минимум 2/10 при равной выборке должно быть.
Даня… ну это вообще сокровище… Только не надо показывать мне аппендикс…
– Я нечаянно, – всполошилось сокровище, закрывая живот рукой.
– У Рины…
– …Гавр! – подсказала Рина. – И гепард, и перстень! И вообще я само совершенство!
– Рину терпит Сашка, и это тоже чудо! – договорила Кавалерия.
Она вообще вроде поучаствовала не в одном спасение мира от зыла, но важнее кун.
– Терпеть «само совершенство» трудно, но он пока справляется. Лара… Лена… О каждой можно говорить полчаса.
Скажите, пожалуйста, а? Какая их роль в сюжете на данный момент, исключая то, что кто-то из них заорал на возникшего из муравейника Мокшу?
Но меня больше занимает, что у каждого свой путь, ведущий к великой закладке, которая откроет для ШНыра новую эпоху. Для каждого в отдельности она неподъемна. Но вместе вы способны провести ее в наш мир и доставить в ШНыр.
О Фреде, самом Сашке, Макаре и ещё одном куне ни слова.
Кузепыча они нашли у него в комнате. Завхоз шомполом чистил ствол карабина. Рядом в кепке тускло поблескивали патроны. Увидев карабин, равно как и оценив воинственный вид Кузепыча, Влад Ганич не стал просить денег, а сказал просто «здрасьте!» и пропустил вперед Сашку.
– Чего надо? – глухо спросил Кузепыч.
– Денег. Нас посылают в Питер, – сказал Сашка.
– Много денег? – спросил Кузепыч.
– Много. На дорогу, на жизнь.
Он ожидал вопросов, однако Кузепыч, переложив карабин под мышку, вытащил бумажник и, послюнявив пальцы, приготовился отсчитывать купюры.
– Нас десять человек! – не выдержал Влад, меряя глазами толщину пачки Кузепыча.
Нос Кузепыча заерзал. Красная пятка подбородка тревожно мигнула.
– Пока десять. Но некоторые самые умные могут и не вернуться, – сказал он.
Будем надеяться.
