Тот человек, которого ты любишь во мне, конечно лучше меня, я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя.
М. Пришвин
В главе про Белдо этот эпиграф очень вовремя.
Был седьмой час вечера. Солнце путалось в ветвях. В оранжевой продуваемой кофте-сеточке, благоухающий одеколоном, далеко отставивший ножку и мило улыбающийся во все стороны, Дионисий Тигранович Белдо чертил роликовыми коньками дорожки в ботаническом саду.
Стоит заметить, что вокруг Белдо все заняты постоянно хер знает чем, а вот это дедулька вполне умеет радоваться жизни, и остальных заставляет его радовать
Неподалеку на газончике стояли Младочка, Владочка и верный Птах
И верный Пташенька
и любовались, как, круто забирая ножками и разворачиваясь, глава форта прижимает к груди рано пожелтевший, с ало-зелеными прожилками лист платана.
– Я люблю вас, люди! Я дарю вам свою любовь! – шептал Белдо.
Многочисленные прохожие останавливались, с одобрением наблюдая поэтического старичка.
Белдо конечно скот, но как-то он людей больше мотивирует, чем "добрые" шныры.
Внезапно какой-то карапуз воскликнул:
– Ой, мама! Птичка!
И точно – с ближайшего дерева растрепанным комком свалилась и замерла на асфальте птица. Белдо слегка толкнул ее коньком. Воробей не шевельнулся. Возможно, это был первый в мироздании воробей, умерший от разрыва сердца.
Ну хоть от разрыва сердца, а не от того, что он взорвался. Все помнят Фиону?
– Млада! Это ты, что ли, змеища?! – недовольно крикнул Дионисий Тигранович.
– Я-то тут при чем? Кто тут свою любовь во все стороны посылал? – проворчала Млада. Последнее она, впрочем, произнесла себе под нос.
После странной смерти воробья зрители как-то сами собой рассосались. Недовольный Белдо подошел к своим ведьмищам.
– Я замерз! Давай свитер! – велел он Владе.
– Какой свитер? Вы же сами велели не брать! – удивилась Влада.
Старичок вытянул губки ниточкой:
– Владочка! Иди сюда, мое золотце! Сейчас я расскажу тебе о такой вещи, которая называется «критическое мышление»!
Ведьмища доверчиво приблизилась, но противный старичок обманул и вместо поучительного рассказа о критическом мышлении ущипнул ее за внутреннюю, нежную часть руки.
– Вот тебе! Вот! – прошипел он, впиваясь ногтями, чтобы ей было больнее.
– За что?! – взвыла Влада.
– Все за то же! За свитер! Надо делать не как я сказал, а как я подразумевал!
Критическое мышление в понимание автора?
В кармане у Птаха завибрировал телефон. Сам Белдо мобильник носил редко, заявляя, что от телефона бывают волны, которые его старят. На самом же деле мобильник мешал тонкой связи старичка с его опекуном, связи постоянной и очень чуткой.
Ну тогда эльбам пиздец - с современным даже шныру покрытием 3G в Москве... А скоро у них и 4G развернут, и скорость отсечения порождений болота от нашего мира возрастет!
Краснолицый Птах поднес телефон к уху. Трубка звякнула о его золотую серьгу.
– Слушаю… вас… – произнес он с одышкой.
Трубка что-то кратко сообщила. Не меняясь в лице, Птах произнес «понял, передам» и отключился.
– Кто это еще? – подозрительно спросил Дионисий Тигранович.
– Арно, – сказал Птах.
Лоб Белдо озаботился морщинкой:
– Ясно. И где сейчас Гай? У водохранилища?
– Нет. У вас дома! Зовет вас, – ответил Птах очень просто. Млада и Влада при подобных обстоятельствах начали бы издали, с приготовлениями.
Личико у Белдо вытянулось:
– Врешь! Как у меня дома?! Почему?! Да там же…
Старичок не договорил. Его квартира на Садовом кольце имела столько магических защит, что проникнуть в нее не сумел бы и человек с семью жизнями. Гай, однако, не только уцелел, но и призывал теперь к себе ее хозяина.
А Меркурий как-то проник при необходимости...
Дионисий Тигранович, не снявший еще ролики, торопливо задрыгал ножками и покатил по аллее. Все птичье сообщество – обе Вороновы и Птах – вспорхнуло с газона и точно куры в курятник перенеслось в микроавтобус.
У подъезда Белдо, преградив всем проезд, стояла машина Гая. Возле нее застыли арбалетчики охраны. Увидев Дионисия Тиграновича со свитой, они дернулись было наперерез, но остановились, вовремя сообразив, что не пускать главу форта в собственную квартиру распоряжения не было. К тому же разгневанный старичок легко мог устроить им инсульт, а потом сказать, что все так и было, а он только оказывал первую помощь.
А как он устроил бы инсульт? То есть эльбы генерируют обычную магию, получается?
Успевший в автобусе переобуться, Белдо резво, как теннисный мячик, запрыгал наверх. Млада и Влада едва за ним успевали, а Птах и вовсе остался у машины, притворившись, что ему нужно проверить уровень тормозной жидкости. Он считал себя частью автомобиля и предпочитал лишний раз не подниматься туда, где не бывает его автобус.
Дионисий Тигранович был так возмущен тем, что Гай без приглашения забрался в его квартиру, что сам едва не попался в одну из собственных ловушек. Хотел повернуть в замке ключ, не коснувшись прежде заветного места, которого непременно нужно было коснуться. Хорошо, что Младочка успела, прыгнув кошкой и схватив его за запястье, издать предупреждающий крик. Опомнившись, Дионисий Тигранович исправился, дверь открыл, переобулся в тапочки и дальше уже следовал по коридору своей обычной рысцой.
А когда Белдо всё, что с квартирой будут делать?
В коридоре главе форта встретился Арно, который, увидев его, предупредительно отступил в нишу между вешалкой и шкафом и слегка поклонился. Когда же Млада и Влада попытались прошмыгнуть вслед за хозяином, Арно решительно выдвинулся им навстречу и, раскинув руки, показал, что делать этого не следует.
Гай ожидал Белдо не в заветной его комнатке, где хранились счастливые предметы, а в длинном полутемном помещении у спальни, которое в доме называли музеем. Там вдоль стен, в стеклянных витринах, лежали самые интересные из камней, некогда таивших в себе закладку.
Входя в музей, Дионисий Тигранович переборщил и изобразил такую несказанную радость, что не рассчитал напряжения лицевых мышц и у него задергалась щека.
– Ах, как я рад! Я сам обожаю здесь бывать! Мы с вами абсолютные синхроны! – воскликнул он. – Не поверите! Я видел вас вчера, а кажется, будто уже прошла целая вечность!
Гай, вскинув голову, с сомнением посмотрел на своего «синхрона».
Почему не дуала или тождика сразу?
– Согласно старой притче, одно-единственное мгновение вечности проходит тогда, когда будет полностью стесан огромный алмаз, к которому раз в тысячелетие прилетает мудрый ворон, чтобы поточить об него клюв, – растягивая слова, сказал он.
Мгновение вечности определённо кратно тысячи обычных лет
Белдо торопливо закивал, параллельно глазками пытаясь вынюхать, что нужно Гаю и зачем он явился. Гай выглядел уставшим. Нос казался побелевшим, под глазами голубело. Изредка он будто засыпал, потом резко просыпался, и тогда подвижное лицо его дробилось на множество крошечных морщинок.
Эээ, где медуза-то?
Белдо было известно, что Гай уже несколько дней живет на берегу Химкинского водохранилища в домике на колесах.
Не умеют эти люди жить с комфортом, не умеют. Надо было совет у Долбушина попросить, а потом купить что-нибудь из списка
http://karber861.livejournal.com/922525.html
Туда, в Химки, стянуты главные силы всех трех фортов.
Счетоводы, говорящие с серваками, там ооочень полезны. Свежайшие финансовые сводки Гаю просто необходимы - как же жить без сведений о поведение фьючерсов-то?
Что же такого важного сообщил ему опекун?
Не спеша делиться со старичком своими секретами, Гай стоял у крайней из витрин и, приподняв стекло, разглядывал горный хрусталь, ограненный в форме яйца, на подставке из золота с сапфирами. Закладка, лет пятнадцать назад извлеченная из этого хрусталя, одаривала неординарностью мышления и должна была явить миру ярчайшего изобретателя. Но, увы, волей случая досталась отнявшему ее у шныра берсерку-топорнику, который не смог ею распорядиться и закончил жизнь в психушке, куда попал за серию настойчивых попыток создать искусственный интеллект на основе банки с вареньем.
Какая-то кривая закладка, остальные полноценный дар выдавали
– А это у нас что, Дионисий? – продолжал Гай, кивая на соседнюю витрину.
Белдо подскочил, чтобы посмотреть.
– Загадочный безоаровый камень! – моментально отозвался он. – Употребим против сотен болезней! В Вест-Индии его ценили на вес золота! Происхождение камня окутано тайной. Одни говорят, что он добывается из желчи дикобраза, другие – что из желудка дикого безоарового козла.
Не болезней, а ядов. Профессор Снейп ваши знания бы не оценил.
"
- Сядьте, - резко сказал он Гермионе. – К вашему сведению, Поттер, асфодель и полынь дают снотворное зелье такой силы, что оно получило название Глоток Живой Смерти. Безоар – это камень, который извлекают из желудка козла и который может спасти вас от большинства ядов."
– А там что? Аметист?
– Совершенно верно. Им разглаживают морщины и выводят веснушки. Кроме того, аметист идеальный вариант для открытия третьего глаза. Его нужно положить на переносицу. При помощи тонких вибраций фиолетового кварца обрести покой, а после пройти туманную область предвидения и…
Гай поморщился, зная, что Белдо способен развивать эту тему до бесконечности.
– Мне мой опекун и так все расскажет, – заметил он. – А тут что? Бирюза? Прежде ее считали камнем лошадников. Говорили, что с перстнем из бирюзы можно продавать бракованных лошадей по цене призовых скакунов.
Опять лошади...
– А в рукописных лечебниках находим: «Если кто носит при себе бирюзу, то никогда не будет тот человек убит, ибо никогда не видели этот камень на убитом человеке», – шепотом добавил Белдо.
Ага, а ещё пантеры не умирают, так как никто не видел мёртвую пантеру
– Почему не видели-то? Мародеры, чай, стащили?.. Ладно, шучу! Что ж вы не подарите его Ингвару? Он бы носил его не снимая! Идиллическое зрелище: глава магического форта дарит краснеющему Тиллю бирюзовое колечко! – усмехнулся Гай.
Кажется, у Гая есть интересное хобби...
. – А это что? Черная жемчужина?
Белдо кивнул. Лицо Гая стало мечтательным:
– А ведь я не забыл девушку-шнырку, которая полтора века назад явилась ко мне с этой жемчужиной… Сама пришла, по доброй воле! Тоненькая такая курсисточка, лицо бледное, запрокинутое! Требовала моей помощи в каком-то деле. Не помню уже точно в каком. Кажется, заговорщиков освободить, которые на царя покушались, а закладка, стало быть, плата за услугу. Ради этого она и в Межгрядье нырнула, и из ШНыра сбежала, и с закладкой не слилась! Славно, да?..
– И что с ней стало?
– С девушкой? Кажется, стреляла потом в мценского градоначальника. Оторвала ему пулей ухо. Анекдотическая история. Сослали ее в Сибирь. Все это она перенесла и умерла уже после революции, от тифа, году в двадцать втором. Кажется, шныры напоследок забрали ее к себе, потому что у нее каким-то чудом уцелела пчела…
Засулич что ли? Ну крутые, я вам скажу, идеалы у ШНыра, что пчела у ЗАСУЛИЧ выжила.
Но меня, помнится, другое потрясло: откуда в Межгрядье черная жемчужина?
Белдо слушал Гая так жадно, что, сам себя не помня, застыл на одной ножке, как розовый фламинго. Дослушав же, невпопад пожаловался, что жемчужина вот… потускнела. Раньше была другой – живой, почти прозрачной!
– Жемчуг, дорогой мой, не терпит прикосновений! От них он болеет! – охотно пояснил Гай.
Да? А мне в Эрмитаже обмолвились, что он без них скучает и тухнет...
"Чтобы продлить «жизнь» жемчуга, его нужно обязательно носить. Люди давно заметили, что, если жемчуг долго не носят, он начинает терять свой блеск, тускнеет, буреет, морщится, т. е. «умирает». Если человек постоянно носит украшения из жемчуга, они подвергаются непрерывному воздействию потовых желез тела (пот имеет кислую реакцию). Это, во-первых, замедляет процесс обезвоживания жемчуга и, во-вторых, способствует растворению выветрелых его слоев, которые со временем удаляются, а жемчужина сохраняет свой блеск и сверкание. У пожилых людей кожа суше и жемчуг высыхает быстрее."
Прав всё-таки Эрмитаж...
. – Редкая жемчужина радует своей красотой больше столетия. Чаще же всего она живет как человек, лет семьдесят. Потом тускнеет, теряет блеск. Главное в жемчуге – та маленькая песчинка, с которой она началась. Это ее сердце. Когда оно умирает, умирает и жемчужина…
Песчинка. Умирает. Песчинка.
Да не в этом дела, связи между слоями нарушаются...
Гай разжал пальцы и позволил черной жемчужине скатиться в коробочку. Гибкое лицо его приняло деловое выражение.
– Ну-с! Вернемся к нашим варанам, маронам, мормонам, к чему угодно, потому что к вашим баранам я возвращаться не хочу!.. – сказал он, и старичок застыл, изогнувшись, как ящерка, выслеживающая насекомое.
– Мы ищем, ищем – и все бесполезно! Девица, которую вы прислали, никуда не годится! Раз десять мы отправляли водолазов, куда она указывала, и поднимали лишь бутылки! – продолжал Гай.
Белдо хотел отшутиться, что в бутылках могли оказаться джинны, но решил воздержаться и ограничился тем, что опечалился спинкой.
– Странно… Обычно Нина не ошибалась! – сказал он озабоченно. – Ну да ничего! Кроме Нины у меня есть еще Дайни. Прекрасная, талантливая девочка!.. Правда, она может искать только кости!
Белдо почудилось, что при слове «кости» длинный рот Гая дрогнул:
– В самом деле? Эта та, с птичьими черепами на шее?
– Да. А еще Дайни умеет смотреть глазами мертвых животных! – похвастал старичок.
– И вы до сих пор молчали?! Поехали к Дайни! – заторопился Гай. – Надо выяснить, умеет ли она глядеть глазами мертвых рыб. Поедем на вашей машине. Воспользуемся талантами Птаха избегать пробок!
Я не помню, закладка ли этот талант или нет, но вообще охуенные таланты у закладок, созданный очень давно - разговоры с серваком, избегание пробок...
Гай спускался по лестнице первым. За ним на носочках прыгал Белдо. Арно, опасаясь ловушек, крался вдоль стеночки, как кот. Млада и Влада попытались пристроиться за хозяином, но Гай заявил, что в автобусе и так будет тесно.
– Лучше приготовьте Дионисию Тиграновичу ужин! – посоветовал он.
– Ни в коем случае! – ужаснулся старичок. – Их категорически нельзя подпускать к плите! Они слишком хорошо разбираются в ядах. Травят друг друга каждый день. Мне уже надоело слушать стоны!
– На нее ничего не действует, – пожаловалась Влада. – Хотя тот замедленный, что я дала ей позавчера, вроде бы неплох… Младочка, ты не заметила: у тебя не изменилась частота пульса?
– Нет, – сказала Млада, ухмыляясь.
– Да ее оглоблей не убьешь! – неосторожно заявил секретарь Арно.
Говорить такое женщине нельзя, как бы ты к ней ни относился. Глазки Младочки из страдающих мгновенно стали змеиными, с вертикальным даже зрачком.
– Если вы пытались сказать мне нечто приятное, вам это удалось! – заметила она сухо, очень напирая на «вы». – Кстати, как вам понравился морс, который вы пили у нас на кухне? Вас не удивило, что он слегка горчит?
Совсем уже со своими ядами долбанулись
Лицо у Арно вытянулось. С удовлетворением взглянув на него, Млада бережно прикрыла дверь автобуса и махнула Птаху ручкой, чтобы он трогался. Дайни они искали довольно долго. По телепатическим каналам с ней было не связаться, мобильный телефон она с собой не носила. Вообще была личностью таинственной даже для форта Белдо, где странных людей хватало.
Арно сидел бледный, покрытый испариной. Он то щупал у себя лоб, то начинал вертеться, то бормотал, что его тошнит, и просил у Птаха на минутку остановиться. Дионисий Тигранович втихомолку посмеивался.
– Бывает, что и выживают! Главное, всегда настраивать себя на лучшее! – утешал он Арно.
Несколько минут секретарь страдал, тихо раскачиваясь на сиденье, затем не выдержал и схватил Гая за рукав.
– Я отравлен! Я слабею! Собираетесь ли вы что-нибудь предпринять? – прошептал он.
– Разумеется, – заверил его Гай и легонько потянул свой рукав, высвобождая его. – Пока ты жив, подыщи, пожалуйста, секретаря себе на замену! Требования те же. Исполнительность, сообразительность и… умение не доставать хозяина, когда он занят! Кстати, последний навык ты, кажется, утратил.
Всё-таки наш человек Гай.
Птах в деле объезда пробок творил чудеса. Навигатор не включал, уверяя, что правда навигатора – это правда пятиминутной давности, а потому уже неактуальная. Боковые интервалы ощущал с зазором до волоса. Все московские дворы знал так, словно в каждом снимал когда-то квартиру. Его ярко раскрашенный автобус протискивался и туда, куда с трудом бы проник и мотоцикл.
Дайни жила за городом, в сторону Сергиева Посада, там, где роскошь подмосковных дачных поселков сменялась селами старыми, исконными, возникшими некогда на столбовой дороге. Пыльные ивы клонились к дороге у мостов, и прыгали по сторонам шоссе маленькие ярославские домики, похожие на нарядные курятнички с теснящимися окошками.
Повсюду было понатыкано множество камер, кроме того, практически в каждой деревне таился гаишник. Узрев из кустов несущийся автобус Птаха, он выскакивал из своей укромной щели, дрожа от нетерпения и потрясая одновременно радаром и палочкой.
Птах охотно притормаживал. Заднее стекло отъезжало, и выглядывал Дионисий Тигранович. Глаз гаишника он не искал, зато зорко всматривался в его лоб над бровями.
– Здравствуй, Коля! Как Анна Васильевна? Как Дашенька? Спит ночами? Зубик прорезался? – кричал он прежде, чем гаишник успевал открыть рот. Гаишник терялся, потом делал отпускающее движение палочкой, и они проезжали.
– Анна Васильевна – это его мама, – объяснял Белдо Гаю. – А Дашенька – дочка. Кошмарное имя! Если бы у меня была дочка, я назвал бы ее Афродитой!
– Дочка по имени Афродита? – переспросил Гай.
Так усыновил бы, в чём проблемы?
– А что? В любом случае у нее было бы всего одно имя, а не множество, как у дочери Долбушина!
Гай шевельнул уголками губ, что должно было означать вежливую улыбку. Он думал о чем-то тревожном, невеселом и, видимо, важном. Умный старичок ощутил это и тоже замолк.
Через четверть часа, не доехав немного до очередного мостика, Птах снизил скорость и перевалился на грунтовую дорогу. Автобус медленно пополз вдоль речки, разжалованной по обмелению в ручьи, или, возможно, ручья, выслужившегося в крохотные речушки. По правую руку от автобуса толпились все такие же уютные домики-курятнички, изредка изуродованные какими-нибудь веяниями цивилизации вроде спутниковой антенны.
Автор курятник видел хоть раз?
Проехав всю деревню насквозь, Птах свернул на маленькую улицу. Здесь появление автобуса вызвало переполох. Женщины кинулись утаскивать с дороги игравших в пыли детей, от волнения награждая их подзатыльниками. Откуда-то появились собаки. Одна, прыгая, пыталась укусить автобус за колеса. Другая хотела срезать путь через дыру в сетке-рабице, застряла и жалобно скулила.
– Вот! – сказал Птах, останавливаясь. – Где-то здесь!
Гай вышел из автобуса первым. Собака, та, что пыталась укусить шину, подскочила было к нему, но, не успев вцепиться в штанину, вдруг издала утробный, ни на что не похожий звук ужаса и, поджав хвост, умчалась прятаться.
И кабысдохов, бросающихся на людей, не любит, но не убивает...
Гай, лишь мельком оглянувшийся на пса, уверенно шел к ближайшей калитке. За ним семенил Арно. Секретарь уже убедился, что не отравлен, но все еще сомневался и потел от волнения.
Бывают медленные яды!
Оглянувшись на Белдо, который кивнул, подтверждая, что да, да, тут, Гай позвонил. Кнопка на столбе у калитки была обычная, как в городе, хотя снаружи кто-то и накрутил на нее отрезанную пластиковую бутылку, чтобы она не мокла.
Звонок наделал в доме суеты. Звякнуло ведро. Из окна веранды, опрокинув цветочный горшок, выскочила кошка. На крыльце показалась хлопотливая круглая женщина с миловидным лицом.
– Вам кого? – крикнула она издали.
– Дайни, – ответил Арно.
– Веру! – поправился Дионисий Тигранович.
– Вера у себя в комнате! – захлопотала женщина, пропуская их в калитку. – Вы из института? Из-за пропусков?
Белдо не стал этого оспаривать, но и подтверждать не спешил. Лишь, ссылаясь на какого-то Александра Сергеича, видимо ректора, размыто упомянул, что «все мы учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь».
Гай, вопросительно поглядывая на две длинные теплицы с помидорами, занимавшие добрую треть участка, поднялся на крыльцо. Внутри нарядный домик-курятничек утратил свою привлекательность и походил на обычную квартиру. Даже батареи были как в городе, правда, разводились не от газового котла, а от печи.
Разводились? С кем?
Белдо, просочившийся вслед за Гаем и его секретарем, озирался по сторонам, соображая, куда идти. Сам он был здесь лишь однажды, когда Дайни только приняли в форт.
«Года три уж прошло, а живут боевые ведьмы в среднем лет пять-шесть… Ай-ай! Как время-то летит!» – соображал он про себя.
Комната Дайни была крайней по коридору. Просторная, в два окна. На стенах висели анатомические атласы, мелко исписанные тонким черным маркером. В углу на подставке помещался скелет, по большей части пластиковый, однако череп и некоторые кости – Гай с Белдо как люди опытные сразу это усмотрели – были настоящими. До того как попасть в форт к Дионисию Тиграновичу, Дайни училась на медицинском, да и сейчас продолжала, хотя то и дело вылетала и восстанавливалась.
– Здравствуй, Верочка! А мы тут проезжали мимо – дай, думаем, к тебе заглянем! – произнес Дионисий Тигранович так сладко, что сам же первый и умилился.
Дайни молчала, настороженно разглядывая их. Она сидела за столом с книгой в руках и была сейчас какая-то домашняя, иная, даже на боевую ведьму мало похожая. И умный старичок это чувствовал. Все-таки человеческое, исходное, душа там и всякое такое – вещь упорная, невытравляемая. Никакой эльб этого не уничтожит. Внутри все прогрызет, источит, как червяк, но оболочка, будь она неладна, все равно останется.
Душа - оболочка?
– Вот! Купили тебе конфеток полакомиться! – продолжал Белдо, в поисках конфеток оглядывая свои пустые руки. – Хотели купить тебе конфеток, – поправился он с виноватым хихиканьем.
Круглая женщина втиснулась в комнату дочери. Видно, ей интересно было, о чем будут говорить. Дайни в присутствии матери смущалась и злилась, и это было заметно. Она то трогала крупные пуговицы на своей кофте, то накручивала на палец волосы. Непонятно было: стыдится ли Дайни перед матерью, что знакома с Гаем и Белдо, или, напротив, ей неловко, что у нее такая простая мать, весь день пропадающая в своих теплицах.
– Мы с мужем всегда Верочке все старались дать! Ничего не жалели, – сказала женщина с гордостью. – Одни репетиторы сколько денег съели! А потом Верочка, слава богу, поступила!
– Слава небу! Слава небу! – торопливо поправил Дионисий Тигранович.
Что это было?
С Дайни, которая тогда была просто Вера Максимова, студентка Первого меда, глава магического форта познакомился в сильный дождь. Бедняжка мокла, и он посадил ее в свой автобус. Разговорились о латинских названиях костей, о травматологии, об ортопедии, о том о сем. Белдо всегда умел быть увлекательным, особенно на стартовом этапе дружбы. Он не столько подделывался или притворялся, сколько искренне увлекался новым человеком. Ведь, как известно, новый человек – это лучшее интеллектуальное лакомство. Правда, это не помешало Белдо уже через неделю подселить своему новому другу личинку эля, а поскольку Вера тогда зубрила названия костей, то и дар ее пророс именно в этом направлении.
И давно у него боевые ведьмы инкубаторы, а не бывшие шныры с закладками? Инкубаторы совсем недавно на другой ступени иерархии были
– Муж у меня был агроном. Он умер, а я все с помидорами вожусь! Они у нас с ранней весны и до поздней осени! На это и живем! Натуральные, никакой химии! – наивно продолжала круглая женщина.
– Правда? – восхитился старичок, хватая ее за руку. – Арношечка, радость моя! Будь заинькой, купи, пожалуйста, помидорчиков! Младочка и Владочка потом тебя салатиком покормят! У тебя денежки есть или тебе дать?
Секретарь, содрогнувшийся при обещании покормить его салатиком, вопросительно посмотрел на Гая.
– Арношечка! Ты что, не слышал, заинька? Иди! – усмехнувшись, повторил Гай.
Сегодня у меня приступ любви к Гаю 
Пока заинька собирался упрыгать за помидорчиками, Дионисий Тигранович в приступе нежности погладил круглую женщину по плечу.
– О внуках-то не думаете? Дочь-то какая! А?! Девочки у вас будут красивые! – сказал он, позволяя себе запамятовать, что сам только что отвел Дайни не больше трех лет жизни.
А вдруг закладку получит? Кстати, а что будет, если реально получит закладку?
Мать Дайни была очень довольна. Она зарумянилась и счастливо забормотала, что пусть дочка сперва доучится, найдет хорошего человека, а там видно будет.
– И почему девочки? А если мальчики? – спросила она.
– Красивых мальчиков нам не надо! Красивые мальчики – это диагноз. Взять хотя бы нашего Евгения Гамова. Вы его не знаете, это так, знакомый один! – замахал ручками Дионисий Тигранович, опять забыв, что и сам был когда-то красивым мальчиком.
Арно и женщина вышли. Мать Дайни хлопотала, обещая, что даст помидоры просто так… Только пакет нужен! А лучше бы ведерко, чтобы не подавить! Арношечка кисло повторял, что всякий труд должен вознаграждаться.
– Что случилось? – спросила Дайни, когда за ними закрылась дверь.
– Ты нам нужна, солнышко! Ты же рыбьими глазками умеешь смотреть? – спросил Белдо и со смущением добавил: – Ну если рыбка, конечно, будет немножко дохленькая?
Дайни ответила, что да, умеет, но все зависит от глаз. Глазами кошки она видит как кошка, не различая некоторых цветов, зато хорошо фиксируя движение. Мышиные глаза дрянь. Но что натурально заставляет мозг вскипать – это глаза хамелеонов. Они как два крошечных прожектора толщиной в карандаш. Оба скользят независимо друг от друга, каждый в своем секторе выхватывая что-то свое.
– А насекомые? – спросил Гай с интересом.
– Пыталась как-то смотреть глазами пчелы. Не понравилось. Она видит цветные полоски, налепленные друг на друга. Все расплывается, остаются только яркие пятна. Чтобы понять, что они означают, надо быть пчелой, – отмахнувшись, сказала Дайни.
Что, голова обработать глаза пчелы не может?
– Чем же ты чаще всего смотришь?
Дайни пояснила, что когда как. Чаще глазами ворон или хищных птиц. Их она любит больше всего. Правда, к глазам коршуна или орла надо еще привыкнуть. Это как смотреть в бинокль. Хочешь увидеть улицу в целом – а вместо нее выпрыгивает текст в книге, которую читает в летнем кафе какая-нибудь девушка! Вот с воронами вариант почти идеальный. Ворона видит очень хорошо – и одновременно ничего лишнего. Еще она любит смотреть глазами лошади – у лошадей панорамное зрение.
Лучше вальдшнепы или утки.
– Может, нам утопить лошадь? – предложил Гай.
Дайни посмотрела на него, проверяя, всерьез ли он это сказал. Гай не шутил.
– Нет. Под водой глаз лошади не сфокусируется. Плюс лошадь тяжелая. Я смогу управлять ею от силы минут пять.
Дайни открыла ящик стола и, достав бусы из птичьих черепов, накинула их на шею. Худое, нервно вздрагивающее лицо ее изменилось. Девушка-студентка Вера исчезла, и появилась грозная боевая ведьма.
– Где нужно искать? – спросила она.
– Химкинское водохранилище! – отозвался Гай.
– А, там сейчас все наши! – не удивилась Дайни. – Ну поискать можно, конечно… Где бы раздобыть тропическую рыбу? Лучше хищную. Многие из них хорошо видят.
Плохая новость - "Хорошо рыбы могут видеть в прозрачной воде не более чем на расстоянии в 1,5-2 метра, однако различают предметы в пределах 12-15 метров."
В химках вода не так чтобы сильно прозрачная, а реальный орган ориентации рыб, боковую линию, Дайни использовать не сможет.
– Рыб достанет Долбушин. Альберт сделает это с превеликим удовольствием! – воскликнул Белдо, любивший не только обещать за других, но и предполагать у них наличие удовольствия при выполнении его обещаний.
– Много не надо. Я смогу управлять лишь одной рыбой… – отказалась Дайни. – Что мы ищем? Закладку? А если она закопалась в ил?
Прежде чем ответить, Гай остро взглянул на нее. Затем на Белдо. Не ограничившись этим, выглянул в коридор. И наконец не менее пристально, точно проверяя, не проболтается ли, посмотрел на череп. Череп честно, как фельдфебель в строю, таращился на Гая пустыми глазницами.
– Не совсем закладку. Внутри могут оказаться кости, – шепотом, отчего-то очень испугавшим Белдо, произнес Гай. – Очень маленькие кости!
Пальцы Дайни скользнули по птичьим черепам.
– Кости? – переспросила она с укором. – И вы молчали? Если там кости, я найду их, какими бы крошечными они ни были!
– Точно? Любые кости?
Дайни полузакрыла глаза. Затем сказала, что мертвых костей много. Куда ни посмотришь – в городе ли, в поле, – везде кости. В основном, конечно, кости мелкие и быстро разрушающиеся – мышиные, птичьи. Но много также и иных, в том числе окаменевших.
Гай с подозрением оглянулся на маленькое, подчеркнуто незаинтересованное личико Дионисия Тиграновича. Приблизился к Дайни и почти прошелестел ей на ухо:
– Это мертвые кости. А что, если они окажутся живыми?
Дайни задумчиво подняла руку и пошевелила пальцами, созерцая живые кости сквозь кожу. Потом смещенным, уже профессиональным зрением взглянула на Белдо, любуясь и его аккуратненькими старенькими косточками. Наконец, забывшись, скосила глаза на Гая, и лицо ее вытянулось. Похоже, Дайни увидела нечто такое, что ее потрясло.
Ох уж этот Гай...
Но, наверное, Дайни увидела медуз. Много-много медуз!
– Что-то не так с моими костями? – вежливо поинтересовался Гай.
Дайни что-то пробурчала, не решаясь больше смотреть на него.
– Да, я вижу живые кости. Но я должна точно представлять, что ищу. Иначе это все равно что привезти меня на галечный пляж и попросить найти камень. Я-то найду.
Гай ответил не сразу. Казалось, он с кем-то советуется, потому что лицо у него обмякло, словно гелевый шар с позавчерашнего праздника.
Как медуууууза
Затем он повернулся к Дайни, поманив к себе и Дионисия Тиграновича, который, перестав витать, подскочил к нему с великой поспешностью. Видно, Гай, поговорив с тем незримым, что руководило всеми его действиями, убедился, что скрывать от них не нужно. Не проболтаются.
– Эти кости особенные. Едва ли ты встречала такие. Ты должна найти яйцо дракона!
Дайни отнеслась к словам Гая по-деловому.
– Найду! – пообещала она.
Зато Дионисий Тигранович неожиданно возбудился. Подпрыгнул, прижал к груди ручки.
– Ах! Дракона с двушки, да? Я знал! Я чувствовал! Почему вы не сказали мне об этом сразу? В Индии говорят, что когда-то давно на земле жили драконы и питались они кровью слонов. Слоны были сильнее, но драконы очень быстры. И слоны гибли одним за другим. Но вот однажды умирающий слон упал на дракона и раздавил его. Их кровь смешалась, и выросло драконово дерево – драцена, – не помня себя, лепетал старичок.
У чувака внутренняя википедия включилась
– Какая кровь слонов? У вас жар! – нетерпеливо оборвал его Гай и, не дослушав Дионисия Тиграновича, хотел выйти, но Белдо поймал его за рукав:
– Погодите! Я говорил это, но думал совсем о другом! Не задохнется ли яйцо в воде? Вдруг оно уже того, а? Мы его ищем, а оно уже – пык! – того, мертвое!
Гай вырвал у него рукав с такой силой, что старичок покачнулся:
– Яйцо живое! Когда его проносили сквозь тоннель, эльбы чувствовали это!
– Яйцо ведь дышит сквозь скорлупу? Разве нет? Крокодилы, черепахи, водные змеи и все прочие всегда откладывают яйца на суше! – пролепетал глава магического форта.
Особенно змеи
Гай остановился. Он понял.
– Да, – сказал он медленно, пытаясь сообразить. – На суше, в песок… Да… Но в Межгрядье иная вода. Легкая, с множеством пузырьков кислорода.
Газировка!
Эврика! Двушка - это ж место мечты среднего подростка! Ты там как под марихуаной, а в реках газировка! 
Видимо, еще и теплая. Поэтому там драконы откладывают яйца в воду.
– А здесь? У нас? Вода другая!
Гай дернул головой. Он знал, что, когда ты на финишной прямой, нельзя сомневаться – надо бежать.
– За скорлупу я не беспокоюсь. Она выдержит. Временное – пусть и в несколько суток – охлаждение яйцу дракона не опасно. Запасов кислорода, надеюсь, тоже хватит на какое-то время. Главное, чтобы дракончик не вздумал вылупиться в водохранилище. Тогда он захлебнется.
Да как бы намекнуть... Инстинкт его к воздуху погонит.
Давай организуем фан-клуб, анон. Мне тоже. Он же охрененно интересный, там же в этой злодейской голове должно быть немало знаний и историй за пятьсот-то лет. Историки удавились бы за возможность поговорить с человеком, видевшим столь многое своими глазами. Кстати, готовый рецепт для шныров как избавиться от Гая. Поймать его (да, это самая сложная часть), собрать консилиум светил науки, каким-либо образом убедительно им доказать, кто перед ними и оставить Гая им на растерзание. Профит, профессора истории и медицины его точно живым не выпустят. 
Я б от одного зонта уже удавилась бы, а он всё превозмогает.
Ну и даже из боя в первой книге видно, что зонт имеет достаточно ограниченный радиус поражения, это оружие ближнего боя скорее. Так что пока не вижу чем он настолько аж невероятно крут, а Тилль похоже готов как хомяк тащить себе всё, что связано с двушкой, не только закладки.
Какие же они все... слов нет, и ведь эта толпа фантастических тварей такой кучей собралась вместе, что у меня закрадываются мысли что пчёлы вовсе не пчёлы, а очень даже мухи. 
Интересно, если Мокша это прозвище, стоит ли это рассматривать как косвенное доказательство того, что Гай ещё до эльбов и болота был тем ещё зелёным троллем и заябывал окружающих?
