Менедем : Хремет, неужели у тебя остается столько досуга от твоих собственных дел, что ты вмешиваешься в чужие, которые нисколько тебя не касаются?
Хремет : Я человек, ничто человеческое мне не чуждо. (Homo sum, humani nihil a me alienum puto.)
Теренций. «Сам себя наказывающий»
Наверное, тут был великий смысл.
Всю ночь Ваньку мучили кошмары. Он так метался и так скрипел кроватью, что Ягун, в комнате которого Ванька ночевал, раз десять успел пожалеть, что не положил гостя на более удобном и менее скрипучем диване, а лег на нем сам.
«Говорила мне бабуся: Ягун не будь эгоистом! Как в воду смотрела!» – думал играющий комментатор.
Под утро Ваньке привиделось, что перед ним стоит Бейбарсов и медленно поднимает бамбуковую трость. Опережая его, Ванька метнул удвоенный Искрис фронтис . Раскалившийся перстень едва не спалил ему палец. Голова Бейбарсова раскололась, как гнилой орех. Некромаг упал. Его ногти царапали землю. Даже и мертвый, он пытался подползти к Ваньке, но еще одна искра заставила его тело замереть и рассыпаться в прах.
Ванька испытал дикую боль. Такую боль, будто, изжарив Бейбарсова, он изжарил себя.
– НЕ-Е-ЕТ! – закричал Ванька.
Зеленая искра, сорвавшаяся с его перстня, прожгла в матрасе дыру. Запахло жжеными перьями.
Учитывая, что по снам тут шастают даже примитивные вампиры, ношение перстней во сне несколько... небезопасно.
«Все-таки хорошо, что не на новом диване!» – подумал Ягун. Он подошел к Ваньке и, опасливо косясь на перстень, стал его трясти.
– Ау! Доброе утро, родина! Теперь ты в курсе, почему психи в лечебницах спят без колец? – повторял он.
Ванька рывком сел и уставился на Ягуна мутным, неузнающим взглядом. Затем вскинул кольцо и взял на прицел лоб Ягуна. Потом опомнился, опустил перстень и уставился себе под ноги.
– Вижу, что в курсе… Что тебе снилось? – спросил Ягун.
– Так, ерунда всякая, – уклончиво ответил Ванька.
– И ерунду звали «Глеб»? – уточнил Ягун.
– Откуда ты знаешь? Подзеркалил?
– Не-а. Зомбиков зеркалить нельзя, а то сам чокнешься. Ты раз десять обратился к нему по имени.
Ох уж этот Глеб. Помнится, кто-то их пейринг хотел после зеркала...
Ванька поднял голову.
– В самом деле? Я этого не запомнил.
– Я-то слышал. Ты с ним долго разговаривал во сне, довольно спокойно. Вы что-то обсуждали. Я не понял тему, уж очень невнятно ты говорил… А часов с пяти тебя заколбасило.
– Я его убил, – сказал Ванька.
Меня вот интересует, о чём они там говорили. С Ванькой-то, который на людей чуть что и бросается. Впрочем, возможно, Глеб на него хорошо действует...
Ванька оделся, сказал Ягуну: «Встретимся за обедом!» и пошел искать Таню. В комнате ее не было. Об этом Ваньке сообщила через дверь Склепова. Тогда, действуя по наитию, Ванька отправился на драконбольное поле и не ошибся. Таня действительно находилась на поле и стояла рядом с Соловьем. И не она одна. Около тренера топтался сутулый старикашка с ватой в ушах, с кустистыми бровями и торчащими из носа пучками седой шерсти. Одет старик был крайне своеобразно – три или четыре рваных свитера, на ногах кроссовки из разных пар. Правый – белый на шнурках, левый – черный на шнурках и липучках.
– Позвольте представиться: Эразм Дрейфус, драконболист-профессионал! Вы пришли брать у меня интервью? – проговорил он, протягивая Ваньке руку.
– Нет! – сказал Ванька и тоже машинально протянул руку, однако гномообразный старикашка уже спрятал ладонь за спину.
– Я думал, вы журналист, – раздраженно заявил он.
– Я ветеринарный маг, – сказал Ванька.
Неправда. Даже Таня пока не ветеринарный маг, а ты, Ванечка, просто выпукник.
– Вынужден вас разочаровать, молодой человек. Я не болею ветеринарными болезнями. И вообще содержать животных мне не по карману, – процедил Эразм Дрейфус и бочком, как краб, отошел от Ваньки.
– Не обращай на него внимания! Он малость с приветом… Но в драконбол играет классно! Соловей его пригласил! – шепнула Ваньке Таня.
– Слушай, может, Сарданапала попросим одежду ему какую-то дать? Ну или там денег? – спросил Ванька, заметивший, что у старика из-под драных свитеров торчит голая спина.
Таня засмеялась.
– Сразу видно, что ты из леса! Дрейфусу? Денег? Он миллионер, просто у него куча заскоков. Лучше вообще его не трогай… Смотри, а там Маланья Нефертити! Она тоже будет в сборной?
Ванька увидел худощавую, загорелую девушку лет двадцати. Девушка смотрела на него спокойно и без улыбки. Изредка она поднимала руку и отбрасывала темную челку, лезущую ей в глаза.
– А, да! Я ее помню. Это она, кажется, нравилась когда-то Бейбарсову, – сказал Ванька.
– Что? Она – Глебу? Что за бред! – резко проговорила Таня и смутилась, сама удивившись своей реакции. – Ну и прекрасно! Я рада!..
Вот же собака на сене-то!
Ванька внимательно посмотрел на нее. Очень внимательно. Таня ощутила, что нервничает. Как все-таки противно чувствовать себя виноватой, когда никакой вины за тобой нет! И врать тоже противно.
С одной стороны она немного виновата, с другой - Иван это чувство культивирует+между ними нет нормального доверия, чтобы она взяла, пришла и рассказала ему про проблему, а это совсем не хорошо для отношения.
С другой стороны, бывают случаи, когда правда хуже лжи.
– Видишь того гандхарва? Это знаменитый Рамапапа!
Длинноволосый смуглый гандхарв, хлопая крыльями, сел между ними. Его орлиные когти ушли глубоко в песок. Мощные короткие руки держали трехструнную лютню. Когда он пожал Ваньке руку, тому почудилось, что его ладонь попала в тиски.
– Ну не такой уж я и знаменитый! Разве что в очень узком кругу! – сказал Рамапапа и улыбнулся. При этом стали видны его треугольные зубы. Заметно было, что он доволен и польщен. Ванька же неожиданно понял, почему вопрос, чем питаются гандхарвы, так тщательно и ловко обходится во всех драконбольных книгах.
Ванька - ветеринар, не выносящий полёты. Что он искал в книгах по драконболу и почему не знает про лечение гандхарвов?
Неожиданно Рамапапа поднес ладонь козырьком к глазам. Где-то вдали полыхнула Грааль Гардарика .
– А вот и Энтроациокуль. Сегодня я прилетел раньше, чем она, – озабоченно произнес гандхарв.
– Ну и что?
– Плохая примета. Если сразу за мной прилетает Энтроациокуль, матч проходит очень… э-э… кровопролитно. Последний такой случай был сорок два года назад. Тогда Энтроациокуль тоже прилетела сразу за мной. И что же вы думаете? Бабай Фунто-Хунто в том матче лишился головы. Дракон вместо того чтобы дохнуть огнем – просто – хрум! – и отгрыз. Никто не ожидал, – уверенно сказал гандхарв.
Бактрийская ведьма, летевшая на длинном бамбуковом шесте, опустилась на песок. Ее маленькое лицо напомнило Тане резиновый мяч, из которого выпустили воздух.
Почему бактрийку(Ба́ктрия[1] (др.-греч. Βακτριανή, Бактриана от др.-перс. Baxtri-; перс. باختر ,بلخ; тадж. Балх, Бохтар; узб. Balx) — историческая область на сопредельных территориях Узбекистана, Таджикистана и Афганистана между горной цепью Гиндукуш на юге и Ферганской долиной на севере) зовут, как жительницу Мезоамерики, и почему она ещё и на бамбуке летает?
А её личика потом позаимствует Гай..
– Привет, уроды! – прошипела Энтроациокуль.
Соловей вежливо улыбнулся и промолчал. Точно так же промолчали и остальные, включая Нефертити и Эразма Дрейфуса. Ваньку это ужасно удивило.
– Что молчите, уроды? Где мое «здрасьте»? – продолжала скрипеть Энтроациокуль.
– Не отвечай ей, пока она не обратится лично к тебе по имени. Тот, кто заговорит с ней первым, будет проклят. И тот, кто нападет на нее первым, – умрет, даже если он в сто раз сильнее. Такова ее магия, – шепнул Ваньке Рамапапа.
И почему же с такой магией никто массово не шастает?
Вскоре после бактрийской ведьмы прибыли Фофан Бок и Клопперд Блох, европейские драконболисты-легионеры. Фофан Бок был гигант с негнущейся шеей, восседавший на пылесосе таких размеров, что в его реактивной струе мог свариться даже дракон. Щеки у Фофана были толстые, цвета меди, а бакенбарды черные и густые, как у провинциального пожарника. Говорил он басом, а кашлял так, что казалось, будто кто-то хлопнул ладонью по дну пустой бочки. Клопперд Блох, напротив, был маленький, невзрачный, очень тощий человечек с прилизанными височками. Летел он на костыле с пружинкой, каждые несколько секунд исчезал и появлялся в другом месте. Если Фофан Бок брал тупой силой и чудовищным напором, то тощий Блох, которого Ягун за глаза называл «глистой в разрезе», был сама непредсказуемость.
Да будь он хоть самим императором случайностей - команда НЕСЫГРАННА, команда собрана из ИНДИВИДУАЛИСТОВ. Причём сплошь атакующих.
Соловей О.Разбойник достал из кармана колоду карт и, отмечая на них, кто из игроков прибыл, стал раскладывать карты на песке. Он выглядел таким сосредоточенным, что не замечал ничего вокруг. Энтроациокуль, видя, что ей никого не удается сглазить, перестала вести себя вызывающе. Опираясь на длинный бамбуковый шест, кособокая бактрийская ведьма стояла рядом с Таней и щурилась на солнце.
«Может, она такая злобная, потому что ее никто никогда не любил?» – подумала Таня. Энтроациокуль повернула к ней сморщенное лицо.
– Еще что-то вякнешь – отравлю! Зубы выпадут, а кожа станет, как у меня! – прошамкала она.
«Откуда она знает, о чем я думаю? Как обходит мою блокировку?» – испуганно подумала Таня, готовая захлопнуть сознание при первой же попытке проникновения. И вновь не успела.
– Не твое дело как! Я предупредила! – заявила бактрийская ведьма. Отогнув ворот, она продемонстрировала Тане с десяток отравленных игл и маленькую пустотелую трубку.
Тем временем Эразм Дрейфус обнаружил на песке волосатую сизую гусеницу и съел ее.
– Кто-то считает, что они ядовиты. Я же считаю, что это белковая пища! Бесплатная белковая пища, если быть точным! – сообщил он Соловью.
– Вчера мы завезли драконам мясной фарш. В Индии пал слон, и один из местных магов по доброте душевной телепортировал его мне. Если тебе нужна будет белковая пища – приходи. Не стесняйся! – сказал Соловей.
Эразм Дрейфус приоткрыл рот и уронил остатки гусеницы.
А почему он это сделал? Слон вполне может быть ещё свежим. Или Соловей намекает на то, что там уже личинки вылупились?
Клопперд Блох подпрыгнул и появился в метре от Соловья. Даже без своего костыля на пружинке он ухитрялся перемещаться прыжками, как блоха.
– А вот и Лизхен Херц! – проблеял он возбужденно.
Лизхен Херц - нулевой игрок, она и летает-то с трудом, зато способна контролировать безмозглого дракона. Зачем она в сборной? Я спойлерну, но в игре будет новый дракон, без любимого сопровождающего, но с мозгами, Лизхен там ни к чему.
"– Но если Лизхен никогда раньше не играла в драконбол, как она знает, какие команды отдавать дракону? – спросил Тарарах.
Медузия пожала плечами.
– Перед игрой она вполне могла прочитать пару книжечек в духе «Драконбол для домохозяек» или «Драконбол. Сто советов тормозу от чайника». Опять же у меня такое чувство, что самой Лизхен руководит Дон Жульен. "
Лизхен не только сама не игрок, на неё ещё один нужен для контроля.
Когда именно прилетела Лизхен Херц, не видел никто. Не было даже привычной вспышки Грааль Гардарики . Лизхен просто появилась на поле и теперь направлялась к игрокам. Кивнула Тане, чмокнула в щеку грузного Фофана Бока, настороженно посмотрела на Энтроациокуль.
Лизхен Херц была ведьмочка лет семнадцати, с сахарной белой кожей, под которой проступали все жилки, со светлой челочкой, маленьким ротиком, румяными щечками и хорошенькими ножками, носки которых были развернуты, как у балерины. Метла, на которой она прибыла, казалась слишком тяжелой для ее маленьких слабых ручек. Больше всего Лизхен Херц походила на фарфоровую, очень дорогую куклу.
Вот так как-то?
Бедная девочка...
Лучше бы как-нибудь так выглядела -
Весь ее вид, казалось, говорил: «Я такая беспомощная! Такая непрактичная, такая беззащитная! Опекайте же меня! Неужели вам меня не жалко?» И мужчины мгновенно воспринимали этот сигнал острой беспомощности. Когда Лизхен шла, хотелось подстелить под нее ковер, потому что ножки ее были слишком хороши, чтобы ступать по земле. Когда она тянулась к кошельку, всякому хотелось заплатить за нее, потому что деньги были слишком грязны для Лизхен. «Не факт, что такая красивая дорогая кукла умеет считать! Ее точно обманут, если я не приду на помощь!» – думал почти каждый мужчина и млел от собственного интеллектуального превосходства.
Вот и сейчас не успела Лизхен Херц сделать десятка шагов, а Эразм Дрейфус и Клопперд Блох уже столкнулись лбами, ссорясь, кто понесет ее метлу. Клопперд Блох победил, и Эразм Дрейфус с горя принялся отплевывать застрявшие между зубами куски гусеницы. Фофан Бок грузно подбежал к трибунам, «с мясом» выкорчевал одну из скамей первого ряда и заботливо установил ее рядом с Соловьем, чтобы Лизхен смогла сесть. Лизхен поблагодарила его ласковой беспомощной улыбкой. Дрейфус прыгал рядом как козлик, вытягивал шею как гусь и ржал как жеребец. Он даже перестал притворяться дряхлым нищим чудаком.
– Здравствуй, Маланья! И ты здесь? Какая неожиданная встреча!.. Ты как всегда полна сил? А меня дорога совсем вымотала… Я бы с удовольствием прилегла где-нибудь! – слабым голосом произнесла Лизхен Херц.
Дрейфус, Блох и Фофан Бок принялись нервно озираться. Таня подумала, что еще немного – и они разнесут по доскам весь стадион, чтобы сколотить утомленной Лизхен кукольную кроватку.
Маланья Нефертити демонстративно отвернулась. Египтянка славянского происхождения, выросшая среди гробниц и пирамид, останавливавшая не то что коня на скаку, но и «бегемота в галопе» (c Баб-Ягун), ненавидела беспомощных крошек «всеми швабрами» своей души.
– Дрянь какая! – сквозь зубы процедила она, обращаясь к Тане. – Беспомощную из себя корчит! Я-то ее знаю! Брось ее в могилу к пяти мертвякам, связанную веревкой, через десять минут в могиле останется она одна!
– Да ладно тебе! – сказала Таня примирительно.
– Неужели эти болваны не понимают, что, если бы Лизхен действительно была такая мямля, ее никогда не пригласили бы в сборную мира. Да она конкретно пролечивает всем мозги!
– Ты-то чего злишься? По-моему, она охотится не за тобой, – резонно сказала Таня.
– Думаешь, ей нужны эти три старикашки? Да чихать она на них хотела! Это она так, разминается, а заодно показывает нам, кто хозяин в гадюшнике… Это она с виду пушистая, а внутри у нее сталь и бетон! Да на нее даже египетская магия не действует! – проворчала Нефертити.
«А ты что, пыталась?» – хотела спросить Таня, но решила не спрашивать.
Таня понимала, что именно злит Нефертити. Резкая как хлыст, колючая, неуживчивая, неспособная к компромиссу и притворству, Маланья смутно завидовала Лизхен. Херц успешно существовала в амплуа несчастной Дюймовочки, которую каждому мужчине хочется укрыть лепестком тюльпана. Маланья же, гораздо более нежная в душе, казалась всем «женщиной с хлыстом» и нравилась только несостоявшимся мямликам и пожилым дяденькам с размытыми фантазиями.
У нас тут спор между двумя другими архитипами - роковым мужчинкой и типа-милым тюфяком, но его так явно не выносят, как спор между двумя проходными девушками. Потому что мужчинки, вероятно.
Внезапно Нефертити резко повернулась и посмотрела на Ваньку, стоявшего в шаге от Тани. Взгляд ее стал настороженным.
– Кто ты? – спросила она резко.
– Э-э… Иван, – отвечал тот с легким удивлением.
Таня невольно улыбнулась. Слушать, как Ванька называет себя Иваном, было смешнее, чем самой называть себя «Татьяной». Ох уж эти полные имена! Иван Владимирович и Татьяна Леопольдовна – застрелиться и не встать!
От автора "Варвара Ареевна" "Анна/Екатерина Альбертовна" и "Люминисценций Эссиорхович."
– Я, кажется, не спрашиваю, как тебя зовут! Я спрашиваю: кто ты? – повторила Маланья тоном следователя.
– Маг. Выпускник Тибидохса, – сказал Ванька, не совсем понимая, чего от него добиваются.
Маланья дернула головой. Ее темная челка мотнулась, повторяя ее движение.
– Маг? Ты не маг.
– Почему это? – растерялся Ванька.
– У тебя аура с отвердевшим внешним слоем. Аура, которая оставляет энергию внутри, накапливая ее, а не распыляя. Вроде рогового панциря.
– Ну и что?
– Такая бывает у некромагов и упырей. Ты не некромаг?
– Я? Нет, – сказал Ванька с возмущением.
– Странно. Очень странно. Ну, будем считать, что я ошиблась, – сказала Маланья.
Таня с беспокойством оглянулась на Ваньку. Аура некромага? Сомнений нет: Глеб использовал жидкое зеркало Тантала. Не факт, что Ванька станет некромагом, но его судьба теперь неразрывно связана с Глебом. Если, конечно, дело не в том укусе упыря, когда Ванька с Тарарахом разносили пегасню.
И Ивана теперь тоже ждёт прямой экспресс в тартар после смерти? Не то, чтобы он не заслужил...
Соловей О.Разбойник перестал чертить прутиком линии на песке. Поднялся. Прищурил единственный глаз на солнце.
– Вечные опоздания! Без четверти десять. Договорились, что все будут к девяти… Кого еще нет?
– Умрюк-паши… – сказал Рамапапа.
Умрюк-паша был бабай, такой длиннорукий, что, по словам Ягуна, мог хватать мячи прямо с поля. Летал он на коврике-циновке и отлично играл как в нападении, так и в защите.
– Умрюк всегда опаздывает. Мне это надоело. Надо его отравить за ужином, – прошуршала Энтроациокуль.
Будь это сказано кем-то другим, слова можно было бы расценить как шутку, но тут почему-то никто не улыбнулся.
– А Пуппера не будет? Мне нравится его трехдневная щетина, хотя на самом деле он отращивает ее добрую неделю… – томно сказала Лизхен Херц.
Соловей О.Разбойник покачал головой.
– Нет. Пуппер будет, но прилетит в последний день перед матчем. Тренироваться с нами он не сможет по причинам, как мне написали, морально-этического толка
Иии.... один из игроков не заучит схемы, особенности соратников и не научиться их чувствовать. Мог бы вообще тогда не приезжать, хоть мешаться не будет..
Высоко над стадионом полыхнула Грааль Гардарика .
– Умрюк-паша! – сказал по-орлиному зоркий Рамапапа. – А что у нас с драконом, Соловей? Кого мы выставим против Змиулана? Как обычно Агриппу Эйлаха Флюса?
Агриппу выставляли тоже ровно один раз, как эксклюзив, с особыми правилами для соперников. Автор, перечитывай себя, что ли...
Соловей согнул в руках прутик.
– Нет, – сказал он. – Трехглавый себя не оправдает. Он слишком туп. Предложил бы Гоярына, но Гоярын стар. Придется искать другого дракона.
– Но Лизхен могла бы, как и раньше, стать «мозгами» Агриппы Эйлаха! – предложила Таня.
Херц поморщилась. Она не любила засвечивать свой дар манипулирования всеми, кто имел отношение к мужскому полу. В том числе драконами.
Ооооднако.
"– Ну, она это… врожденная зрящая! Они могут смотреть на мир чужими глазами и думать чужими мыслями. Им подвластны все лопухоидные животные, кроме кротов. А из магических – кроме грифонов! Лизхен стала мозгом этого тупого дракона! Она сейчас сама дракон, понимаете? Смотрите, как она… ну… двигается. Она подражает его движениям, – заявила русалка."
И где тут хоть намёк на пол?
– Нет. Этот фокус хорош, но лишь для рядовых матчей. Сборная вечности просчитает все вмиг. Они снесут Лизхен в первые пять минут, после чего накормят тупого дракона мячами с ложечки, – сказал тренер.
Рамапапа подтвердил его правоту.
– Да. Сборную вечности сложно чем-то удивить. Агриппу Эйлаха они сметут с поля, как кучу мусора. Никакие огненные струи не помогут.
– Тогда пусть нашим драконом станет Тангро! – сказала Таня. – Это будет очень необычно. Поймать его невозможно. К тому же у него такая маленькая пасть, что туда не залетит ни один мяч.
О fair play эта девочка когда-нибудь слышала? Хотя какое fair play в мире, где нет ни стандартизированных средств передвижения, ни одинакового качества ворот, ни простого джентльменства... Таня, используя мини-телепорт своего контрабаса, сможет много чего натворить, а уж если против неё выставят кого-нибудь на стаааром пылесосе...
– Драконы-карлики в соревнованиях не участвуют. Существует вполне официальный запрет. Что это за ворота, которые не увидишь и в бинокль? – сухо отрезал Соловей.
Это единственное ограничение?
Рамапапа кивнул.
– Дракон – это еще полбеды. С воротами извернуться можно, если хорошо поломать голову. Меня больше занимает другое.
– Что? – настороженно спросил тренер.
– Кто заменит в сборной вечности выбывшего Гроттера?
– Узнаем на матче. Выбираю не я. Выбирают в Потустороннем Мире, – сказал Соловей.
Голос его звучал вполне обычно, не выдавая волнения. Однако Таня заметила, что старый тренер зачем-то оглянулся на башни Тибидохса. Что касается Энтроациокуль, то она сделала полшага назад. На сморщенном лице бактрийской ведьмы отразилось нечто вроде суеверного ужаса.
«Ей что-то удалось подзеркалить. Но что?» – подумала Таня.
Гроттера вроде и в том матче-то не особо ожидали увидеть..Вообще выбор бесконечен, что они парятся?
Сразу после прибытия Умрюк-паши, не позволив бабаю отдохнуть с дороги, Соловей начал тренировку. Первые игроки уже взлетали, когда Таня заметила, что к ней решительно направляются Франциск и Вацлав. Физиономии обоих полувампиров не выражали ничего хорошего. Возможно, дело было в том, что сегодня ночью Таня скотчем примотала следящий камень, который нашла у себя в контрабасе, к лапе гарпии, заранее радуясь, что охотников из Магщества ждет парочка веселых часов.
Вот сучка мелкая. А они ей старались не навредить...
И вот сейчас оба полувампира явно направлялись к ней, чтобы выразить благодарность. Франциска и Вацлава Таня не боялась, но все же говорить с ними ей не хотелось. Особенно теперь, когда рядом стоял Ванька. Едва ли ему приятно будет узнать, что сегодня ночью она летала на крышу Башни Призраков.
Таня прикинула расстояние до контрабаса. Он как раз находился между ней и типами из Магщества. Нет, сесть и взлететь она явно не успеет. Если же побежит – это будет выглядеть подозрительно. Таня умоляюще оглянулась на Маланью Нефертити.
– В чем дело, Гроттер? Эти мужики к тебе пристают? – поинтересовалась Маланья.
– Нет. Просто помоги мне.
– У тебя что, в кольце искры кончились? Всего-то два осла с низким уровнем личной магии! – удивилась Нефертити.
– Это не тот случай. Искрами нельзя.
– Моя твою понял. Можно и без искр. Если надо сделать мужчинам какую-то гадость – только позови! – сказала Маланья.
Она усмехнулась и, хотя не двинула даже бровью, внезапно поднявшийся ветер погнал навстречу полувампирам столб взметнувшегося песка. Атакуя их, смерч странным образом обогнул лежащий на песке контрабас Тани. Оба боевых мага вскинули руки, пытаясь отвести смерч, но все, что им удалось, немного замедлить его скорость. В следующий миг Франциск и Вацлав скрылись под песчаным холмом. Когда их отплевывающиеся головы появились на поверхности, Таня уже летела рядом с Умрюк-пашой. Маланья как ни в чем не бывало сдувала песочек с крышки гробницы фараона и тоже собиралась взлететь.
У них есть статья про нападение на представителей власти при исполнение...
К посланцам же Магщества сердито направлялся Соловей.
– Я не потерплю на поле посторонних! Попрошу вас удалиться! – приказал он.
Полувампиры переглянулись, после чего из горы песка с явным усилием высунулась рука. Кулак разжался. На ладони замерцала руна Магщества.
– Мы на задании! Расследуем преступлений! Немедленно приказать ваш учениц Гроттер сесть на поле. У нас к ней делофой разгофор! – сказал Франциск.
– Деловой разговор будет после! Сейчас у меня тренировка! Убирайтесь с поля, пока я вам не помог! – прорычал Соловей.
Он повернулся и, хромая, отправился на тренерское место, откуда можно было, сильно не задирая голову, следить за игроками.
Вацлав быстро провел перед глазами рукой и, наложив опознающее заклинание, сквозь него посмотрел на Соловья. Тренера догнал его гнусавый голос:
– Соловей О.Разбойник. В молодости имел проблемы с законом. Разбойничал. Подозревался в причастности к серии грабежей. Третий дан по магическому свисту. Способен расколоть свистом плиту брони толщиной до семи сантиметров и ствол дерева до трех метров в обхвате. В ожесточенном бою ранен в глаз и схвачен внештатным сотрудником магического спецназа Ильей Муромцем. Симулировал физическую смерть на дворе князя Владимира: успел стать невидимым и сотворить вместо себя дубль. По приказу князя Муромец отрубил голову дублю. Уцелевший Соловей О.Разбойник скрылся и долго залечивал раны. Вновь схвачен. Приговорен к заключению в Дубодаме, однако взят на поруки Сарданапалом Черноморовым… Назначен тренером по драконболу. Интересный жизненный путь, я бы сказал!
Соловей остановился. Посмотрел через плечо на полувампиров.
– Хочу напомнить, что когда закончится разминка, из ангара выпустят Гоярына. Он не любит посторонних еще больше, чем я.
Что же они все такие к власти-то недоверчивые, хотя на дотациях сидят?
И вас это тоже касается, юноша! – последняя фраза была обращена к Ваньке Валялкину.
Ванька обиженно кивнул. Ему не понравилось, что Соловей назвал его «юноша» и «посторонний». Да и потом, разве тренер не знает, что его-то Гоярын не тронет ни при каких обстоятельствах?
Услышав грозное русское слово «Gojaryn »
Вы сами послушайте, как это слово звучит
https://translate.google.ru/#en/ru/Gojaryn
Годжарин/ын, что ли...
полувампиры поспешно выкопались из песочка и торопливо засеменили к защитному барьеру. Неожиданно на пути у них выросла Энтроациокуль. Испуганные полувампиры стали оглядываться на ангар, возле ворот которого суетились джинны. Из ангара уже дважды вырывались струи огня и дыма.
– Что тебе нужно, глупая старуха? Давно не было неприятностей? Прочь с дороги! – нервно приказал Вацлав.
Они же вроде фанаты драконбола... Да и опытные маги должны понимать, что не стоит говорить ведьмам. А то Мамзелькиной что-нибудь скажешь, а потом тебя унесут "по ошибке".
Едва последнее слово было сказано, как полувампир позеленел и с ужасом посмотрел на свои руки. Пальцы медленно скрючивались. Ногти приобретали фиолетовый оттенок.
– Ты заговорил со мной первым! Один проклятый есть! Теперь тебя спасет только свежая кровь! Рано ты завязал, вампирчик!.. А как насчет твоего приятеля? Люблю четные числа! – удовлетворенно произнесла Энтроациокуль.
Тем временем Таня догнала гандхарва. Ее занимал один вопрос.
– Рамапапа, можно тебя спросить? – сказала она.
Гандхарв повернул к ней смуглое лицо. Большой нос нависал как орлиный клюв.
– Валяй!
– Ты уже давно в драконболе…
– Приятно это узнать, – заверил ее гандхарв.
– А с отцом моим был знаком, да? С Леопольдом Гроттером?
– Я помню, как звали твоего отца. В этом смысле гандхарвы – счастливые существа, – заверил ее Рамапапа.
– Почему счастливые?
– В отличие от людей гандхарвы помнят только то, что хотят помнить, и забывают лишь то, что хотят забыть. У вас же все наоборот. Вы помните то, что хотите забыть, и забываете все остальное, – сказал гандхарв.
Таня подумала, что он прав.
– Ты хорошо знал моего отца? – спросила она.
– Несколько раз мы встречались на поле, но я не сказал бы, что мы были сильно близки. Видишь ли, гандхарвы ни с кем особо не сближаются. Когда живешь практически вечно, знакомиться с существом, которое при лучшем раскладе живет семьдесят лет, – только лишний раз расстраивать себя, – сказал Рамапапа.
– А ты себя расстраивать, конечно, не хочешь?
– Ты угадала. Гандхарвы берегут свой внутренний покой и пускают в душу лишь то, что существует вечно. Например, мудрость, – заверил ее Рамапапа.
В его голосе зазвучали маниакальные нотки. Таня спохватилась, что, если вовремя не повернет разговор в нужное ей русло, пропустит главное.
– Раз ты мудрый, можно тебя спросить? Почему Соловей упорно молчит про десятого игрока сборной вечности?
– Не всегда молчат, когда не знают. Иногда молчат, когда знают. Иногда молчат, когда догадываются, – таинственно отвечал Рамапапа.
– А ты догадываешься, кто сменит моего отца в сборной вечности?
Гандхарв, как показалось Тане, странно посмотрел на нее. Встречный ветер трепал его спутанные кудри.
– Тот, кто хотел заменить его всегда, – ответил он.
То есть целых пару раз. И, вероятно, он докладывал из Потустороннего мира. А про отца - Таня удивительно нелюбопытна. Леопольд был аспирантом у Сарданапала, учился у Меди, тренировался у Соловья, но она с ними его не обсуждала(или нам не потрудились это показать). Софию же мы не знаем ВООБЩЕ. Семья? Таланты? Где училась? Да хотя бы цвет глаз.
Ворота ангара Гоярына распахнулись. Спасаясь, джинны бросились в разные стороны. Старый дракон тяжело взлетел. Рамапапа взмахнул лютней и, заложив крутой вираж, оторвался от Тани.
Началась тренировка. Сборная мира разделилась на две части. У одной воротами стал Гоярын, у другой – один из его взрослых сыновей. Таня еще несколько раз пыталась переговорить с Рамапапой, однако всякий раз это оказывалось невозможным: то он резко набирал высоту, то атаковал дракона. Под конец Тане стало казаться, что он намеренно избегает встречи с ней.
Тренировочный матч получился интересным. Соловей специально запретил подсчитывать очки и выпустил на поле белые мячи без каких-либо отличий. Единственной магией этих мячей была повышенная резвость. По полю они носились с такой пугающей стремительностью, что, пытаясь схватить очередной мяч, Таня ощущала себя идиоткой, которая ловит сачком для бабочек автоматную пулю.
– Ничего-ничего! Поймаете эти – поймаете все! – кричал с тренерского места Соловей.
Но это ГЛУПАЯ тренировка. Её стоило устраивать в обычном режиме, чтобы ловили обездвиживающий мяч лучше. А тут нужны командные, только командные игры.
– Ничего-ничего! Поймаете эти – поймаете все! – кричал с тренерского места Соловей.
– Я сломала ноготь! Кто-нибудь, принесите мне маникюрные ножнички! Тому, кто примчится первым, я разрешу поцеловать свой пальчик! – пожаловалась Лизхен Херц.
Маланья Нефертити передернулась. Клопперд Блох и Эразм Дрейфус, вняв призыву, кинулись за ножницами и притормозили только после вопля Соловья, который заорал на джиннов-арбитров:
– Еще мячей! Того, кто дезертирует с тренировки, – убью на месте! Тяжело в ученье – есть шанс не дожить до боя! Живее шевелитесь, дохлые клячи!
– Ваш тренер псих. И именно этим мне нравится! – крикнула Тане Маланья.
– Если тебе нравятся психи, ты полюбишь Тибидохс, – пообещала Таня.
Сама же подумала, что на следующей тренировке, когда Соловей выпустит на поле сразу четырех сыновей Гоярына, которых нарочно не кормят с прошлой пятницы, у Маланьи появится еще один повод порадоваться.
Поблизости просвистел стремительный, как ядро, мяч, и Таня, перестав тратить энергию на посторонние мысли, устремилась за ним. К концу тренировочного матча явился Ягун, как всегда, радостно-взбудораженный. Пришел он пешком. Свой пылесос он с утра в очередной раз покрасил, а краска не торопилась сохнуть.
Новая Лиза раздражает не меньше старой - у автора явно есть что-то против этого имени.
Насчёт краски - они маги.
Рядом с Ягуном пританцовывал Жора Жикин, приставший к комментатору в Тибидохском парке. На этот раз большая красная шишка вздувалась у него под глазом. Жикин то плакал, то смеялся, то бросался целовать песок, по которому прошла хорошенькая ведьмочка, то вставал на колени перед старым пнем и стучал в него, требуя, чтобы дриада открыла ему дверь.
– Это я, твой блудный му-у-у-уж! Наелся гру-у-у-уш! – пел он.
– По-моему, не груш, а мухоморов, – сказал Ягун.
Комментатор, как личность яркая, относился к неожиданным заскокам Жикина с одобрением или, во всяком случае, с интересом. Появившись на трибунах, Ягун приколол на ворот куртки серебряный микрофон и радостно заорал:
– Ну-с, где тут хваленая сборная солянка? Пример для дрожания и подражания? Покажите мне этих дохлых сусликов! Кто у нас тут? О, Маразм Дрейфус – гном-миллионер, гроза Золушек и прочих сироток. Маразм, хочешь тест? Как определить, что человек гормонально озабочен? Надо дать ему бумажку, на которой написано слово «трусы», и попросить прочесть. Если прочтет как множественное от «трус», с ним все в порядке. Если нет, то озабоченных как минимум двое. Тот, кто читает, и тот, кто пишет…
Эх, помню, как я радовалась, что я не озабоченная. Лет этак в 14. Радовалась, а потом шла облизывать Ретта Батлера.
Жикин упал со скамейки и от хохота задрыгал ногами. Ягун посмотрел на него с тревогой. С его точки зрения, шутка была не настолько блестящей, чтобы так реагировать.
– Жикин, очнись, родной! Не бейся головой, а то все будут думать, что шучу для слабоумной аудитории… А вот и Клопперд Блох – бесплатное иллюстрированное приложение к костылю! Маланья Нефертити – мое вам черномагическое почтение!.. Фофан Бок – ходячая слава физкультуре! Крутой пылесос у тебя, друган, мощный! Проблема в том, что на грузовике на дискотеку не ездят!.. А кто эта старая тетя на бамбуковой удочке?
Услышав голос Ягуна, Энтроациокуль развернулась. Подлетев к защите купола, она зависла на бамбуковом шесте и посмотрела на комментатора долгим проникновенным взглядом. Ягун почувствовал себя неуютно. Даже безбашенный Жикин перестал ржать и вертеться на месте, как человек, забывший в заднем кармане брюк гвоздь-сотку.
– Разве я сказал, что буду кого-то критиковать? Выбираю мир, дружбу и долгую жизнь! И вообще, реплика была обращена не к вам, мадам, а вон к той пролетающей птице-сирин. Это на тот случай, если кто-то скажет, что я заговорил первым! – торопливо сказал Ягун.
Энтроациокуль сердито отвернулась и вновь погналась за мячом. Ей было хорошо известно, что через защитный купол ее проклятия не действуют. И самое противное, что этот болтливый парень с красными ушами тоже явно был в курсе.
Сглазы, вуду, подзеркаливание ок, а проклятья нет?
К концу тренировки бушевавший на трибунах Жикин внезапно завял, ссутулился и заплакал, уткнувшись в плечо Ягуну. Это произошло так внезапно и без всякой видимой причины, что Ягун даже не сумел съехидничать по этому поводу.
– Э… Жик, ты чего?
Жикин не отвечал и только вздрагивал от рыданий. Вдруг, сорвавшись с места, он убежал за трибуны и спустя десять минут снова вернулся бодрый и хохочущий. Прыгал по скамьям и пытался поцеловать солнце, обняв его за золотистые щеки. На подбородке у него пунцовела шишка размером с монету.
Маланья Нефертити, только что забросившая в пасть Гоярыну последний мяч, который дракон с аппетитом проглотил, поскольку сообразил уже, что никакой особой магии в мяче нет, спрыгнула с крышки гробницы. Нырнув в лазейку для арбитров, она подбежала к Жикину. Тот успел уже поссориться с солнцем и теперь пытался боднуть его лбом. До солнца он не достал, зато со скамейки навернулся.
– Забавный парень. Но вообще-то раньше он таким не был, – сказал Ягун оправдывающимся голосом.
– Три дня, – сказала Нефертити хладнокровно.
– Что три дня?
– Жить ему осталось три дня, если не будет нового вливания. Странно, что твоя бабушка ничего не предпринимает.
– Бабуся и не видела его… А что такое? Почему три дня? – встревожился Ягун.
– Он подсел на магэйфорин. Удивительно, что никто из ваших преподавателей не заметил. Признаки-то ясные. Укусы на лице, возбудимость, перепады настроения. С каждым разом признаки разрушения личности все заметнее, – сказала Нефертити.
– Магэйфо… что?
– Магэйфорин. Содержится в жале магической осы. Гнездо таких ос бывает на дереве, на котором повесилось не менее двух человек в течение года. Доставляет ужаленному болезненное удовольствие, делает его суетливым, способным на непредсказуемые поступки. Человек ведет себя как пьяный, не спит, не может есть, но сил не теряет. Умирает ровно через трое суток после укуса. Единственный шанс подарить себе еще три дня жизни – дать ужалить себя еще одной осе из того же гнезда. И так до бесконечности, – сказала Нефертити.
Эти пчёлки - явные предшественники эльбов, и зависимость от них тоже есть...
Жикин попытался лягнуть ее ногой. Он целовал скамейку, и ему не нравилось, что ему мешают.
– Уйдите, гады! Я никак не могу ее оживить! – сказал он плаксиво.
– Кого? – не включился Ягун.
– Дриаду. В этой доске спит дриада!.. А ну не трогай скамейку, осел! Она моя!
Нефертити покачала головой и вернулась на поле. Джинны заманивали драконов в ангары. Соловей уже стоял на поле и устраивал игрокам «разбор полетов». Судя по взъерошенному виду старого тренера, капитальный.
Учитывая, что Соловой успешно проёбывал все полимеры до появления Тани-Сью, тренер он так себе...
Круто. Попытались бы легалментнуть Дамблдора...
Оболонь-оболонь-оболонь.
Главное, Глеб — вроде как отрицательный персонаж, значит, они правы, охотясь за ним? Или нет?
Сыгранность у Емца изначально не в чести.