Емцетред

Анон · 2015-10-19 01:03:11

А не создать ли нам свой Емцетред, аноны? Любите ли вы Таню Гроттер так, как любил ее Ванька Пуппер, Ург, Пинайлошадкин? Скучаете ли вы по веселой ведьме Улите и тянет ли вас блевать от бешеной овуляшки, в которую она превратилась? Жалели ли вы Арея и мечтали ли о его переходе на светлую сторону? Читали ли вы ШНыр и поняли ли хоть что-нибудь в этой пинакотеке ебанавтов?
Давайте поговорим про Дмитрия Емца и его произведения. Анон очень старый фанат, любивший его когда-то за легкость и юмор и до сих пор читающий сквозь фейспалм современные высеры. Я верю, что я такой не один.

Рисовалка: http://doodle.multator.ru/thread/emets
Чат: https://join.skype.com/eZyn1OrYsGcc

Чтения
Гуголдок: https://docs.google.com/document/d/1DT0 … sp=sharing

▼Таня Гроттер⬍

▼Мефодий Буслаев⬍

▼ШНыр (Школа Ныряльщиков)⬍

▼Разное⬍

▼Арты и обложки⬍

▼Косплей⬍

Отредактировано (2017-03-09 06:33:52)

Анон · 2016-11-10 19:33:59

собственно, цитата - там даже не сказано про срок, пардон:

Когда дерутся люди, и ударят беременную женщину, и она выкинет, но не будет другого вреда, то взять с виновного пеню, какую наложит на него муж той женщины, и он должен заплатить оную при посредниках;
а если будет вред, то отдай душу за душу,
глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу,
обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб.

Т.е. рассматривается исключительно вред, причинённый женщине, а не плоду. Про его качества было, видимо, в толкованиях))

Отредактировано (2016-11-10 19:34:51)

Анон · 2016-11-10 19:56:41

Анон пишет:

А в Библии написано, что если в драке повредят беременную, которая еще не чувствовала шевеления плода, и будет выкидыш - штраф только за причинения вреда здоровью женщины. А если уже чувствовала, то наказать, как за убийство. И кому до того какое дело, хотя это единственное место, которое хоть как-то относится к данному вопросу (помимо средневековых канонических статей, которые - сюрпрайз! - придерживаются того же мнения или проводят границу по "пока не примет человеческий образ")?

собственно, цитата - там даже не сказано про срок, пардон:

Ух ты! Спасибо за инфу.

Анон пишет:

Пони, всем пофиг, на самом деле, что написано в каком писании; вопрос абортов - он настолько политический, что даже атеисты, которым глубоко пох на все писания мира, и даже аметисты, которые их презирают и смеются, поддерживают этот самый запрет, потому что "нихарашо".

Ещё бы. Контроль рождаемости — великая сила.

Анон · 2016-11-10 20:42:07

Швырь-6

▼краткое содержание⬍

▼Глава двенадцатая РЕМОНТ ЛЮБВИ И КОРАБЛЕЙ⬍

Корабли тонут не сразу. Вначале дают мелкую течь. И люди хамеют не сразу — вначале позволяют себе робкие хамские вылазки. И любовь исчезает не сразу — вначале где—то возникает мелкая поломка. Поэтому нужно ремонтировать любовь при первой трещине, или ремонт выйдет очень дорогим
Кавалерия

эээ... Nope. Корабль, давший мелкую течь, спокойненько штопает её по пути. Корабли тонут от большой/удачной единовременной или множества мелких опять же единовременных дырок. Ну или от нарушения центровки, но это к делу не относится.

Из нырка Афанасий вернулся пустым. Он хотел поскорее увидеть Гулю, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. В Москву он отправился вместе с Улом. Улу поручили проверить зарядную закладку на «Краснопресненской».

Хотел поскорее, поэтому потащил с собой Ула, а не прыгнул сирином?

Зарядка», спрятанная в ограде зоопарка, разладилась и барахлила. На прошлой неделе вместо того, чтобы наполнить энергией нерпь Рузи, она окончательно ее разрядила Хотя Рузя — это Рузя. Недаром про него говорили, что он способен сломать даже то, что сломать вообще нереально, например цельносварную кувалду.

Рузя - это то, кто себе ногу кипятком поливает, если что, и жрёт он как не в себя. Человек-гэг.

В Москву Ул с Афанасием ехали на электричке.

Поскорее, да.

Был тот час дня, когда в город составы вдут полупустыми. Напротив них помещался дядечка в модной шапочке «халти,›› на которой сбоку болтался забытый ценник.

Несколько внезапно обнаружить тут модную шапочку(реально модную, кстати? я моду на волкошапки и прочие помню, а на такие - нет).

По непонятной причине Ул и Афанасий показались ему достойными доверия, и он стал ругать свою жену. Говорил, что у нее не все дома. Она способна пойти на пять минут в аптеку за зеленкой и вернуться домой через неделю, потому что по дороге в аптеку ей придет в голову, что зеленка делается в Перми и там она, значит, дешевле. По этой причине ее супруг совсем издергался не зная, какая гениальная мысль осенит его благоверную в следующую секунду и где она в результате этой мысли окажется.
Ул с Афанасием слушали с интересом. Один примерял на место этой жены Яру, а другой — Гулю. Улу не верилось, что Яра будет так бегать, а вот Афанасий испытывал беспокойство, хотя, конечно, шапочка «халти›› могла и преувеличить. Например, из рассказа шапочки следовало, что как жена она еще терпима. Умела ставить чайник и знала, что картошка при разрезании не должна быть синей и иметь цветные прожилки.

Жена - это, похоже, бытовая техника такая, что у всех есть. У мужика она по инструкции в основном работает, но иногда ломается и уезжает чёрт знает куда, и он остаётся без чайника, бедняжка.
А если серьёзно - заебало. Сексизм в этой книге какой-то злоебучий: то жена у всех есть, то жена из мужчины человека делает, то женщина - это зеркало, покрывающиеся паутиной без великого члена, то половина сущности...
:butthurt:

Когда мужик замолчал, Афанасий в утешение рассказал ему историю о парне, которого бросила девушка. Парень уехал за город и скорее для самоуспокоения, чем по призванию, устроился гравировать таблички на кладбище. И вот года два спустя бывшая девушка приехала хоронить дальнего родственника, вышла из автобуса и чудом не получила разрыв сердца. Перед ней тянулся целый рекламный ряд — лучшие работы гранитной мастерской. Кресты, надгробия, плиты — многие десятки самых реалистичных образцов. И на каждом памятнике были ее фотография, фамилия и имя.

Охуенное утешение для мужика и омерзительная история. О чём мог думать парень, гравируя девушку на надгробие?

Вскоре они были на «Краснопресненской›› и занялись закладкой. Ул работал с азартом, закусив нижнюю губу. Раскручивал ржавую проволоку, которой невзрачная, похожая на серый камень закладка крепилась к столбу ограды. Афанасий переминался с ноги на ногу, ныл и мерз. Ул терпел его до момента, пока плоскогубцами не прихватил себе палец.
Надо отдать Улу должное, вопить он не стал. Посмотрел на палец, потом на Афанасия и почти ласково сказал:
— А не поехал бы ты, Афоня! Далеко и по делам!
— А как же помощь? — обрадованно заволновался Афанасий.
— Ты мне уже помог. А нервы я себе и сам помотаю.
— А если на тебя нападут?
— Я скину тебе месагу с того света. Все, вали!» Да не обиделся я, не обиделся, чудо былиин!
Афанасий воспользовался разрешением и отправился к Гуле.

Вот он, настоящий друг :sacrasm: Даже окончания монтажа закладки не дождался.

По дороге он думал про Ула, что тот хотя и лучший, конечно, друг, но трудоголик и маньяк, опасный для нормальных людей, не обладающих его энергией. Сильным людям слабых не понять. Афанасию вспомнился поход на выживание, который они устроили как—то, когда были средними шнырами. Ул тогда тащил огромную армейскую медицинскую палатку с колышками, которую солдаты вообще—то возят на грузовиках. Ноги Ула проваливались в снег почти по колено.
— Помочь ему надо. Не могу я так! — страдая, прошептал Рузя.
Вовчик, шипя, придержал его за локоть:
— Не вздумай! Убью! Пусть тащит!
— Почему?
— Он нас угробит. Двадцать километров пройдет без привала — и не устанет. А с этой штуковиной авось загоним его.
И они действительно его загнали, но не раньше, чем тот же Рузя повалился лицом в снег, и Улу пришлось тащить еще и Рузю, поскольку Вовчик заявил, что у него грыжа, а Афанасий бестолково суетился, предлагая вызвать вертолет МЧС.

Неверибельно. Даже без снега сомнительно, с ним же - неверибельно.
Хотя бы потому, что огромная армейская палатка весит 511,00±25,00 кг, а минимальный вариант - малая спасательная начинается от 45 кг.

Афанасий поехал на встречу с Гулей. С «Краснопресненской» он перешел на « Баррикадную » и здесь, остановившись в переходе, чтобы завязать шнурок, стал свидетелем кое—чего интересного. По переходу шел явный миражист — юный, радостный рассеяный. Казалось, на его лицо падают соленые океанские брызги, а сам он стоит на мостике пиратского корабля. Толкотни перехода он не замечал: для миражистов она несущественна.
Наперехват миражисту двигались два бритых шаманщика в разноцветных бусах. Они догоняли его сзади, прицеливаясь, чтобы подхватить его под локти. Тот, что шел слева, незаметно, как удавку, вытягивал из кармана зомбирующие бусы. Шаман— щики обожали захватывать миражистов, пополняя ими свои ряды.
Афанасий, которого никто не видел, потянулся к нерпи, но вмешаться не успел. Откуда—то вынырнул худощавый паренек в неприметной куртке и лыжной шапке, натянутой на самые брови. Он просто двигался навстречу шаманщикам, ни на кого из них не глядя. Два резких удара — и оба шаманщика, не успев даже удивиться, нырнули в задумчивость нокаута. Миражист проследовал дальше, так ничего и не заметив. Парень в лыжной шапке рывком натянул на голову капюшон, нырнул в толпу и скрылся. Все произошло в одно мгновение.
— Заклинание летит две секунды, сглаз — три секунды, а кулак — три удара в секунду! — прошептал Афанасий. Это был девиз вендов.

Это что за кулак? Какого-нибудь автомата? С каким замахом?

С Гулей Афанасий пересекся в торговом центре, где верхний этаж занимали кафешки, Гуля встречалась с подругой Зарой, с которой познакомилась на курсах по изготовлению кукол. Едва увидев друг друга, Гуля и Зара ощутили зашкаливающую родственность душ, сразу кинулись болтать — и болтали так неостановимо, что со второго занятия их прогнали, хотя курсы были платные, с которых вылететь почти нереально.

Если курсы были по авторке кого-нибудь вроде Зайцева, то они - идиотки. Но если на курсах учили делать тряпичных, то ладно...

Зара отличалась какой—то необычной, мультяшной красотой. Глаза размером с блюдце и крошечный, склонный к говорливости рот, куда с трудом входила чайная ложка.

Гуля обожала Зару. Ей можно было рассказывать любые секреты, даже если ты кого—то убил, — Зара ничего не запоминала и вообще слышала только то, что говорила сама. Увидев Афанасия, Гуля расцеловалась с Зарой (во время поцелуя между их щеками легко можно было просунуть ладонь) и, простившись с ней, перепорхнула к Афанасию.

Женская дружба, да? Несуществующая по мнению автора, точнее .переставшая существовать после ТГ.

— Ты опоздал, негодяй! — закричала она, повисая у него на шее.
Афанасий вовремя успел завалить центр тяжести назад, чтобы не опрокинуться с ней вместе на ближайший столик. Любимые девушки, к сожалению, весят примерно столько же, сколько и нелюбимые. Просто носят их с большим энтузиазмом.

От, кажется, автора - любимая девушка, она как мешок картошки по весу!

— Опоздал? А во сколько мы договаривались?
Этого Гуля не помнила, и Афанасий резонно возразил, что в таком случае он и не опоздал.
— Ну и как утро прошло? — спросил он, отстраняясь, чтобы увидеть ее лицо.
Гуля потащила Афанасия к столику, к которому невинно пристраивался интеллигентный бомжик, охотящийся за недоеденной едой.
— Эй! Видал, что делают?! Простите, но это наше!
Бомжик отпустил поднос и с достоинством удалился, сказав напоследок, что собственность — зло и принадлежит нам в большей степени то, от чего мы

Предложения оборвано, но, думаю, там было "отказываемся". Прелесть, у автора его же мысль бомж цитирует. Как будто в Емце борется и изредка прорывается кто-то адекватный, честный, пишущий то эльбам правду о Уле, то Гаю о морали Шныра...

— Угу. Только от выпивки ты, кажется, никогда не отказывался!.. Не, ну обнаглели! Из—под носа рвут! — буркнула Гуля и, догнав бомжика, сунула ему гамбургер. Успокаивалась она так же мгновенно, как и приходила в бешенство.
— Ты спрашивал про утро. Паршиво мне было утром. Думала, сдохну. Мать перепугала. Не буду больше такие фильмы смотреть! — сказала она, вернувшись.
На легкомысленном лице Гули мелькнули страх и озабоченность — тень той муки, которую боялся увидеть Афанасий. Но долго в страхе Гуля пребывать не смогла и сразу же вспомнила, что вчера выиграла пари. Поспорила с продавщицей, что в запечатанном йогурте окажется живой тарантул. Так десять человек сбежалось смотреть. Гуля даже не думала, что в маленьких магазинчиках столько всякого разного народа.
— И знаешь, что самое смешное? Я до этого понятия не имела, как выглядит тарантул. Только слово слышала.

Тарантул. Не знает, как выглядит тарантул. Боже, у этой девушки в головке есть хоть что-нибудь? Не то, чтобы она от этого становится плохой, но не знать, как выглядит тарантул?

▼если кто не знает, как он выглядит, то проследуйте сюда. Арахнофобы, не открывайте!⬍

Афанасий улыбнулся очень искренне и одновременно поймал себя на том, что искренности в его улыбке чуть меньше, чем он действительно показал. Он вечно ловил себя на наигрыше. Чувствовал себя человеком, в котором во всякой сердечной сцене, даже когда он абсолютно искренен, живет все просчитывающий режиссер, прикидывающий впечатление от своих слов и их последствия и делающий легкие, неуловимые для других корректировки, которых ему потом стыдно, потому что все—таки это были корректировки. И еще Афанасий недавно обнаружил, что самая большая ошибка умных людей — втайне считать остальных людей дураками. Афанасий тоже был умный и тоже вечно наступал на эти грабли. Он не понимал, что у каждого человека, даже не очень начитанного, даже очень простого, в сердце есть четкий радар, распознающий ложь и отношение. Он может сработать не сразу, а отсроченно, допустим на другой день, когда будешь проигрывать ситуацию в памяти, но сработает обязательно. И тогда ты потеряешь разом все.

:casper: То-то альфонсы и мошенники на доверии цветут и пахнут.

Где — то в середине рассказа о тарантуле Гуля забыла, о чем говорила, мысль ее переключилась и лоб пересекла морщинка:
— А, да! Ты слышал про остров?
— Про какой?
— Девушка одна рассказала, из форта Долбушина... Болтушка ужасная!
— Больше, чем ты?
Гуля бросила в Афанасия пластиковой ложечкой:
— Противный! В общем, где—то есть остров, на котором тело навсегда остается молодым и прекрасным, а вот душа скукоживается и умирает. И так хорошо на этом острове, так весело, что люди не решаются его покинуть и остаются там навсегда. Если же когда—то они покинут этот остров, то превратятся в прах.
И где этот остров? Где—нибудь в Океании? — с сомнением спросил Афанасий.
— Нет, где—то в России. То ли на Волге, то ли в Белом море. Он даже на картах есть. Просто никто не знает, что он ТАКОЙ. Думают, там закрытая военная часть или еще чего. Служба безопасности у них хорошо работает. За триста—то лет научились
— За триста лет?
— Ну да. Остров со времен первошныров. То ли закладку туда кто притащил, то ли что. Как ты думаешь, это правда? Та девушка клялась, что правда.

Мне первошныры всё больше и больше кажутся какими-то адскими ебанавтами, с их чудо-уникумами, правилами, безумными обетами и прочим.

— Я узнаю про остров у наших, — пообещал он, про себя считая это полной чушью.
Гуля кивнула и внезапно спросила, знает ли Афанасий Сашку. Афанасий отозвался, что всякий русский человек знает хотя бы одного Сашку. Подойди к любому человеку на улице, спроси у него, знает ли он Сашку, и...
— Не занудствуй! Это ваш Сашка, шныровский, которого Фиа знает...
Афанасия втайне раздражало, что Гуле так много известно о ШНыре. Он вроде особо и не распространялся, а она сама собрала всю картину из множества оговорок, реплик, оценок и умолчаний.
Девушки умеют из трех мух собрать слона, да еще так собрать, что останется несколько кусков на суп.
Гуля поплевала на салфеточку и вытерла Афанасию подбородок. Потом стала вытирать еще и губы но он отдернулся.
— Ты запачкался! У тебя крошечки! Плохой мальчик!
Я тебя когда—нибудь убью! — пригрозил Афанасий.
Гуля всплеснула ручками:
— Ой! Ты не мог бы повторить? Поскрипи, пожалуйста, еще зубками! Ты такой миленький, когда это говоришь! Такой грозненький!.. Можно я тебя на телефончик запишу?
От записи на телефончик Афанасий отказался. Он знал, что Гуля способна поставить это на звонок и умилять ‹‹грозненьким принцем» всех своих подруг.
— Так тебе интересно про Фиа? — спросила Гуля.
Афанасий благоразумно ответил, что нет. Он был
в курсе, что лучший способ выведать что—либо у гу— ли — именно об этом ее и не расспрашивать. Тогда любая информация выльется сама под давлением естественной болтливости.
— Фиа — новая любимица Дионисия Тиграновича. Млада и Влада ее люто ненавидят, но и побаиваются! А то мало ли. Она представит кресло, а у кресла окажутся зубы и пищеварительный аппарат.
— А ты с Фиа дружишь?
— Я — да! — гордо сказала Гуля. — Вчера вечером мы с ней были на Болотной.
У памятника маньякам, что ли?
— Да, в доме с круглыми углами. Там раздавали новые дары. Ну знаешь — лбом прикоснуться к
оплавленному слитку.
— И много получило?
— Ну, не знаю... человек сто! Просто натуральная толкучка! Один прямо под ногами у всех лез на четвереньках.
‹‹Сто новых инкубаторов... И так чуть ли не каждый месяц. Так их никогда не победишь», — с грустью подумал Афанасий.

Почему не победишь? Достаточно отлавливать хранителя ключа-змейки раз в 5 лет, и глубоко обламывать ждущих открытия врат элей. Работу предыдущих 5 лет, к примеру, Яра уже запорола.

Гуля оглянулась и, придвинувшись к нему, зашептала:
— Фиа очень интересует этот ваш Сашка... Она много лет его не видела, а тут вдруг снова встретились. Там дикая история была, как в романе. Мост через бурную реку, какие—то уголовники и Сашка, как тигр, бросающийся в бой.
— Он что, в ясельной группе тогда был? — заинтересовался Афанасий.
— Почему в ясельной?
— Ну, раз они много лет не виделись... Ты сама сказала. Герой из ясельной группы спасает девушку от уголовников.
Гуля замахала руками:
Я тебя ненавижу! Ты не только ревнючка, но и циник! Любить, конечно, должны только тебя! Если какая—нибудь девушка влюбляется в кого—нибудь другого, он, конечно, или ясельник, или уголовник... Ой! Да положи ты этот кетчуп! Ты опять им весь...
— Не трогай салфетку! Положи салфетку кому сказал! — предупредил Афанасий голосом шерифа который советует ковбою не тянуться к кобуре
— Ну, хочешь быть замазюкой — будь им! Ну, короче, говорим мы с Фиа, а тут... Нет, прости, не могу сказать Это дикий секрет!
Афанасий зевнул:
— А ну да... само собой!
Гупя недоверчиво уставилась на него, но Афанасия, кажется, волновала лишь блестящая упаковка от кетчупа, краем которой он чистил себе ногти.
— Тебе что, не интересно? Наплевать на то, что появился новый уникум? — обиделась Гуля.
— Новых уникумов появиться не может.
— Новый, старый — не в том суть. Белдо с Гаем шептались о чем—то в углу. Шепчутся, а вокруг охранники торчат как елки. Фиа воображала мух и подсылала к ним, а мухи — тупые такие! — летели не пойми куда и дохли. Тогда я поспорила с Фиа, что узнаю, о чем они секретничают.
— И узнала? — неосторожно спросил Афанасий.
Это было ошибкой, Гуля мгновенно замолчала
и, мучая его, целую минуту копалась в вазочке с печеньками, выбирая из них то, к которому у нее сердце ляжет. Принцип работы ее сердца Афанасий так и не постиг, поскольку все печеньки были абсолютно одинаковые.
— В общем, я поняла, что был какой—то Митя Желтоносый... Что, правильно я говорю? — Гуля с торжеством уставилась на Афанасия.
— Митя Желтоносый — это да. Фигура, — согласился тот.
Гуля уловила в его голосе подвох и забеспокоилась
— Ну, ты сам истории своего ШНыра не знаешь! Я же тебе из головы Гая все говорю! Короче, этот Желтоносый создал череп со стрелой. Бывает, шныра посылают за чем—то одним, а он находит что—то другое. Бывает же?
Афанасий не заметил, как откусил кусок пластиковой вилки. Только это и помогло ему таинственно промолчать.
— Что делал шныр до этого момента? Искал дальше. А найденную закладку где—нибудь заныкивал, авось пригодится. А в следующий раз — бац! — опять находил что—нибудь другое. В общем, со временем у каждого шныра накапливалась куча неиспользованных закладок. И вот этот Желтоносый Митя создал уникум, который позволял выносить с двушки мною закладок сразу, причем таких, за которыми тебя не посылали!

Митяй с таким уникумом должен был вытащить закладок на 500 лет вперёд, но почему-то это не сделал.

Афанасий культурно сплюнул вилку в салфеточку
— Нельзя так В болоте застрянешь!
— Создатель уникума это предусмотрел. череп растворялся в своем хозяине, и тот мог пронести сразу много закладок, втягивая их в себя!
— То есть без камней тащил? Позволял закладке слиться с собой? — недоверчиво воскликнул Афанасий.
— Не знаю. Тебе виднее.
Это нереально! Если бы он с ними слился, потом не смог бы отыграть назад! Вот смотри! Сейчас они отдельно, а сейчас вместе! Как их разделишь? — Афанасий схватил кока—колу Гули и выплеснул ее себе в кофе.
— Надеюсь, ты не собираешься это пить? А то мало ли какие вкусы у вас, у принцев

Он себя сам принцем называет?

— с беспокойством уточнила Гуля. — Ну, в общем, Желтоносый создал такой уникум и пользовался им, как и всеми остальными уникумами, кстати, тоже... Некоторые он, правда, раздаривал. Он просто как я. Я тоже все раздариваю. Хочешь, я подарю тебе что—нибудь?
— Новый телефон и маленькую девочку, похожую на тебя, — сказал Афанасий.
Он знал, что если попросит у Гули телефон, так сказать, всухомятку, без второго пункта, то она обидится. Теперь же Гуля пришла в восторг и принялась бросать в Афанасия всевозможными продуктами.

:panic: Как же это отвратительно.

— После исчезновения Желтоносого

боже, нас может ждать возвращение Митяя Желтоглазого или поиски его?
https://youtu.be/HcfHBgUTn7I

Желтоносого череп поменял кучу хозяев, но все они погибли. Владеть им может не каждый. Потом он на время исчез и теперь снова оказался у кого—то из шныров.
— У кого?
— Белдо не знает. Точнее, подозревает сразу нескольких шныров, которых он недавно видел. Об этом они и говорили с Гаем... Ну все, идем! Я хочу пригласить тебя в кино.
Из—за пробок они не стали ловить такси и поехали на метро. Разумеется, наличием проездного Гуля себя не обременяла и смело пошла прямо на турникет.
Спорим, что он меня и так пропустит? — весело шепнула она Афанасию.
Через мгновение Афанасий услышал, как турникет хлопнул и испуганная Гуля, сама себе не веря,
отскочила назад.
— ТЫ же со мной поспорил? Да? — задыхаясь, спросила она и вновь метнулась. Гуля как сумасшедшая раз за разом бросалась на штурм. Афанасий поспешно приложил свой проездной, чтобы она наконец могла пройти. Проскочив перед носом у полицейского, смотрящего на них с большой озадаченностью, они взбежали на эскалатор.
— Нет, ты видел? У меня не получилось! Первый раз такое! — выдохнула Гуля.
— Ничего не выйдет. Он мертв, — тихо сказал Афанасий.
— Кто?
— Тот, кто давал тебе дар, умер. Ты свободна! — Афанасий предпочел не произносить слово «эль».
Он был убежден, что гуля закатит истерику, потому что она ужасно гордилась своим даром. Но женщины — существа малопредсказуемые. Они могут скулить и заморачиваться из—за какой—нибудь ерунды, вроде пятнышка на юбке или прожженной скатерти, но глобальные удары судьбы держат отлично.
— И что теперь будет? — спросила Гуля испуганно.
И тут Афанасий применил магию. Да—да, магию.
Потому что слова «Я тебя люблю! Все будет отлично!» обладают явно выраженным магическим эффектом.

И результатом его нежелания что-нибудь объяснять и решать приводит к...

На этом хотелось бы и завершить главу, но, к со— жалению, уже через несколько дней, в следующую их встречу, Афанасий обнаружил, что дар к Гуле вернулся. Она опять выигрывала все споры. На вопрос же, почему так происходит, отвечала сумбурно и отводила глаза. Афанасий понял, что произошло. Она прикоснулась лбом к оплавленному слитку и вселила в себя нового эля.

Афанасий даже сумел ощутить этого эля, ставшего теперь их общим. Совсем маленький, не разобравшийся еще в этом мире, но уже очень злой. Крошечная, еще не гибкая и даже глупая точка ненависти, проявляющая себя пока только сильным раздражением. Новый эль будет расти, причем расти быстрее прежнего эля, потому что внутри у Гули уже есть пустота, прогрызенная его предшественником. И как всякая пустота, она требует заполнения.
Афанасия охватила глухая тоска. Он вспомнил затаенную насмешку в глазах Дионисия Тиграновича, с которой тот смотрел на него, когда им сшивали руки. Старичок все знал наперед и не боялся, что Афанасий убьет эля. Ну убьет и убьет, в болоте элей много, а Белдо не был гуманистом. Иначе не сковал бы Гулю и Афанасия неразрывной цепью.

Белдо скорее было интересно, решит ли Афанасий проблему нормально, но он ожидаемо решил её через жопу.

Они зашли в книжный магазин. Афанасий поглядывал на довольную Гулю, которая, поспорив с продавцом, что знает «Одиссею›› Гомера, шпарила ее наизусть, и думал, что причины вселения элей не в природе элей, а в самом человеке, охваченном страстью. Кто захочет, имея дар и ощутив его возможности, жить потом обычной жизнью?
Потом они гуляли. Гуля смеялась, плакала от смеха и не от смеха, лезла на парапет набережной, споря, что не упадет, а с ней вместе поневоле смеялся, плакал и лез на парапет и сам Афанасий. Потом они успокоились, забились в беседку, и Гуля задала самый женский вопрос на свете:
— Ты меня любишь?
— Ага. По романтическому варианту, — хмуро подтвердил Афанасий.
— Это как?
— Когда просто любишь, не предлагая никакой программы и очень приблизительно зная, что ждет впереди. Практический вариант был бы другой. Я бы подошел к тебе и сказал: «Меня зовут Петя. Мне 24 года. Я вешу 82 кг. Мой рост 186 см. Я работаю там—то и имею такие—то перспективы. У меня есть столько—то рублей на банковской карте и машина «Форд» с пробегом 92 тысячи км. Тебя зовут Соня. Тебе 22 года. Твой рост 170 см и вес 59 кг. Ты оканчиваешь университет в следующем году. С высокой долей вероятности ты сохранишь красоту и здоровье еще примерно 20 лет».
— По—моему, неплохо. Все ясно и понятно, — отепленным голосом сказала Гуля.
Да. Но не предусмотрены многие варианты. Когда ты знаешь, что квартиру ты купишь в тридцать лет, первого ребенка родишь в тридцать два, а второго в сорок, то однажды тебе на голову упадет кирпич, потому что кто—то на небе захочет намекнуть тебе, что не ты все решаешь.
Откуда—то выскочила лохматая собака и, зарычав на Гулю, попыталась укусить ее за пятку. Афанасий замахал на собаку руками, и укус достался ему.

В руку. Надеюсь, антирабические уколы он делать не будет.

— Молодец! Повел себя как настоящий мужчина! — одобрила Гуля, после того как орущий Афанасий, стреляя в убегающего пса пнуфом, промахнулся и отправил в Арктику аппарат, продающий шоколадки.

Бабочка в Арктике была счастлива. А вот тот, кто за аппарат отвечал - не очень.

Афанасий посмотрел на нее без восторга. Почему—то только хрупкие девушки знают, как должен вести себя настоящий мужчина. А если в ответ сказать им: «А ты повела себя как настоящая женщина!›› — они обижаются.

Потому что в нашем культурном коде "женщина" - это практически оскорбление? :think:

▼краткое содержание⬍

▼Глава тринадцатая НАПАРНИК⬍

Самые большие потери друзей происходят при недоразумениях. Когда кто—то думает, что ты что—то сказал или сделал, а ты злишься, что он может думать о тебе плохо, и действительно становишься плохим, и трещина — изначально несуществующая — становится все глубже. А мы никому не приносим столько зла, как человеку, которого однажды обидели, потом попытались простить, но что—то пошло не так и мы на него озлобились.
Из дневника невернувшегося шныра

Вот будет забавно, если мы этого невернувшегося среди ведьмарей встретим.

Кирюша бегал по комнате, заламывал руки и восклицал:
— Меня презирали — я презирал! Меня отталкивали — я научился мстить! Меня оскорбляли — я таил обиду! В меня вонзали штопор ненависти — я отвечал...
Остальные обитатели комнаты мирно лежали на кроватях и слушали.
— Чего он завелся? — шепотом спросил Даня.
— У него носки шерстяные кто—то спер, — так же шепотом ответил Сашка и зачем—то посмотрел на Макара.
Даня понимающе кивнул. Он никак не мог дозвониться бабушке и поздравить ее с днем рождения.
— Моя бабушка — технически одаренная! Она научилась ставить телефон на виброзвонок. Но при этом никогда его не отключает и потом плачется что ей никто не звонит.
— Заткнись свой рот! Утихни свое молчи! Я страдаю, а ты лезешь со своей бабкой! — завизжал Кирюша.
В недовольном состоянии он легко позволял себе истерики. Кирюша даже и девушкам хамил, причем как—то на равных, без ощущения своего пола. И девушки озадаченно замолкали, потому что девушка всегда умеет отличить, когда ей хамит парень, а когда — вторая такая же замаскированная тетенька.

Ну собственно вот ответ на вопрос из прошлой же главы.

Не встретив понимания, Кирюша ушел искать сочувствия у Лены, а Сашка, повернув голову, долго и задумчиво смотрел на Даню. У него были на него кое—какие планы.
Слух о том, что Сашка нашел алую закладку, быстро распространился по школе. Старшие шныры при встрече одобрительно похлопывали его по плечу, а средние смотрели с завистью и как бы вскользь узнавали, где именно он шастал. Якутский пег Сахар шел теперь нарасхват. Меркурий даже вынужден был предупредить кое—кого, что выматывать пега ежедневными нырками нельзя.

Правильно! Пега нельзя, шныра можно.

Сашка часто вспоминал о закладках, оставшихся под камнем на двушке. Хорошо бы нырнуть и вытащить их — но с кем? Он помнил, что в последний раз выбрался из лаза чудом, и теперь не решался лезть туда без страховки. Кого—то нужно с собой взять, причем не девушку, потому что у девушки может не хватить сил его вытащить.

Подо львом? Хватит.

Но кого тогда? Кирилла? Разболтает. Макара? От него никогда не знаешь, чего ожидать. Может совершить подвиг, а через пять минут подложить свинью.
Лучше всех подходил Даня, начавший нырять на двушку не так давно, но, что удивительно, нырявший пока вполне благополучно. болото Даня проходил гладко. Эльбы не знали, какой ключик к нему подобрать. То ли философский трактат подложить, то ли пригласить Даню в лекторий, чтобы он объяснил, что такое hyppopotomonstrosesquippedaliopphobia 1.
(1Патологическая боязнь произнесения длинных слов.)

Вообще разъяснение слова через полторы страницы было, ну да ладно.
На самом деле звучит эта незарегистрированная в мкб фобия как hippopotomonstrosesquipedaliophobia, и английская вики заботливо уточняет: hippopotomonstrosesquippedaliophobia (common misspelling, perhaps on purpose, to make the word even longer) (https://en.wiktionary.org/wiki/hippopot … a#English)

В ШНыре не поощряют парных нырков. Исключение составляет только вариант «инструктор + новичок». Обычные же нырки вдвоем чреваты многими опасностями. Двух шныров проще заметить и перехватить. Конкурирующие пеги могут повредить друг другу крылья, некстати начав выяснять отношения, или, того хуже, летящий первым пег застрянет в тоннеле и тогда в него обязательно врежется другой. Да и эльбы не упустят шанс вызвать у шныров взаимную ненависть. Есть и другие варианты, родственные лишь своей неутешительностью.

Шныров и так захватывают и перехватывают. Вдвоём же можно друг друга подстраховать, вызвать помощь, вытащить раненого на втором пеге...

Сашка дождался дня, когда у них с Даней наложилось расписание нырков, и отправился в пегасню. Снег уже начинал таять, и весь парк представлял собой поле с синими провалами следов, в которых, как в колодцах, стояла вода. Прыгая по кирпичам и доскам, Сашка благополучно добрался до развилки, где одна дорожка вела к воротам, а другая cворачивала к пегасне.
На развилке стоял Горшеня и смотрел на Сашку. Бараний тулуп был распахнут. Поблескивало громадное медное брюхо—котел. Глаза—пуговицы таращились на Сашку очень торжественно. Казалось Горшеня — часовой под невидимым знаменем, которое трепещет на ветру у него над головой. Видя, что дорогу ему уступать не собираются, Сашка остановился и стал прикидывать, не безопаснее ли обойти Горшеню по глубокому снегу. А то еще сожрет, а искать начнут не раньше вечера. Сейчас весна, в брюхе сидеть холодно, а на улице народу мало: ори не ори — никто не услышит.
Сашка шагнул в снег и стал пробираться к пегасне. Метров через двадцать он обернулся. Горшеня, не покидая развилки, смотрел на него все с той же торжественностью. Убедившись, что его не преследуют, Сашка сделал еще несколько шагов и... провалился по пояс.
Слишком поздно он вспомнил, что здесь овражек, который зимой заваливает до самых краев. Горшеня, прекрасно знавший парк, переиграл его очень красиво: просто поставил себя, как шахматного ферзя, в самой важной центральной клетке. Делать нечего, пришлось возвращаться на тропинку. Не прокапывать же снежные тоннели.
Перед тем как приблизиться к Горшене, Сашка подобрал длинную жердь. Он прикинул: если Горшеня будет его глотать, он вцепится в жердь руками и в рот его будет не протолкнуть.
Горшеня с пониманием посмотрел на жердь.
— Гуляешь? — спросил он.
Сашка ответил, что гуляет. Они помолчали. Горшеня сохранял ту же важность. Потом протянул рку и потрогал Сашкино плечо. Легко потрогал, но Сашка ощутил, что силы в этой жерди столько, что она смогла бы вбить его в снег как гвоздь.

Они бы колокольчик какой-нибудь наружу из Горшени бы вывесили, что ли. И да, последние 2 предложения, кмк, не имеют смысла без перестановки жерди и плеча. "Потом протянул рку и потрогал Сашкину жердь. Легко потрогал, но Сашка ощутил, что силы в этом плече столько, что он мог бы вбить его в снег как гвоздь."

— Хочешь нести? — спросил Горшеня. — Неси! Но будь осторожен! Горшеня тебя любит, но защитить не сможет!
Горшеня отодвинулся, и Сашка, теряясь в догадках, пошел в пегасню. Там он застал Даню, который топтался рядом с Макаром, подозревая, что тот украл у него скребок, чтобы почистить Грозу.
— Отдай, а! Мне в нырок идти! — повторял Даня уныло.
— Докажи! — орал Макар, колотя себя в грудь. — Он у тебя подписан? Все, отвали! Это мой!
— Вон твой сломанный валяется!
— Где валяется? Ничего не валяется! — Макар торопливо пнул что—то под кормушку. — Уйди, длинный! Еще раз подойдешь — врежу!
Что—то высчитывая, Даня посмотрел на совковую лопату в своих руках:
— Это навряд ли. С учетом рычага этой лопаты и длины моих рук я могу не опасаться физического воздействия!
Макар оценивающе покосился на лопату, на баскетбольного Даню и предпочел перевести физический конфликт в вербальный:
— Ничего я тебе не дам! Ты псих!
«Ты псих!» Предложение простое, по интонации восклицательное. Двусоставное, нераспространенное, составное именное сказуемое. Глагол ‹‹есть›› подразумевается, но отсутствует. Стилистически окрашено, но окрашено куце, вяленько так без изобретательности, без полета... — мгновенно отозвался Даня. — А вообще, то же самое, про психа говорила мне бабушка, когда я учил Вергилия по латыни, а нам звонила учительница и жаловалась, что я отказываюсь писать сочинение по «Муму››.

:facepalm: Даня как осла постоянно погладивший, или русичкой какой-нибудь укушенный.

Макар угрюмо кивнул. Он догадывался, почему Даня не хотел писать про Муму. Всем известно, что Муму была оборотнем и загрызла Герасима. Сведения эти он почерпнул от Рины, которой доставляло удовольствие пересказывать ему русскую классику с небольшими вкраплениями отсебятины.

Где-то я встречала про муму и оборотня намного смешнее. Кажется, в рецензии на Гордость и предубеждение и зомби.

По проходу пегасни бегал Витяра, хлопал себя ладонями по бокам, дергал за красные уши—баранки и издавал похожие на ржание звуки. Пеги в денниках волновались и поглядывали на него с беспокойством.
— Чего на него нашло? — поинтересовался Сашка.
— У «от ты дуси» очередная идея фикс. Чтобы пеги тебя уважали, надо, чтобы они считали тебя не человеком, а лошадыо—вожаком. То есть фыркать, кусаться и лягаться. Я вчера ночью заглянул в конюшню, а он тут бегает и ржет, — объяснил Даня.
— И что ты сделал?
Даня смущенно кашлянул:
— Не угадаешь! Тоже с ним побегал —поржал! За компашку!

:hanged:

К радости Сашки, на совместный нырок Даня согласился быстро, хотя и поворчал, что не положено.
— А тебя за какой закладкой послали? — спросил Сашка.
— За красной. Девушка там одна не ходит.
— С ногами что—то?
— Не, с ногами у нее как у страуса. И ходит, и бегает. Но, насколько я понимаю проблему, она не умеет ходить в заданном направлении. Только в своем собственном. Ее даже за хлебом не пошлешь. Она вернется через месяц, и не с хлебом, а с селедкой, а попутно еще выйдет в какой—нибудь замуж.. В общем, я не вникаю! Послали и послали!

Ой, какой ужас, девушка самостоятельная :panic2:

Сегодня Даня нырял на Афродите, молодой нервной кобыле, которая вечно во что—то влюблялась. Ее влюбленность была особого свойства, не связанная с приумножением рода пегов. Влюбившись, Афродита ходила за предметом своей страсти по пятам и постоянно его нюхала. В настоящий момент она была влюблена в шныровскую куртку Дани. Почему именно в нее, никто не знал, потому что на прошлой неделе она была влюблена в боксерский мешок Макса, висевший слева от ворот. Стояла рядом с ним часами, нюхала и успокоилась только тогда, когда разодрала его зубами и просыпала все опилки. Понюхав опилки, Афродита пришла к выводу, что предмет ее любви самый что ни на есть нестоящий, и, разочаровавшись, перевлюбилась в куртку Дани.

Афродита не такая уж и молодая - она же мать Грозы, "теща" Макара.

Вынужденный подбирать пега, который беспроблемно ладил бы с Афродитой, Сашка выбрал Гульду, мать Гульденка. Гульда, конечно, имела ряд собственных заскоков, например любила, неожиданно падая на колени, выбрасывать седока из седла, но в целом ее заскоки не совпадали с заскоками Афродиты и получалась гармония.

А Митридат? С ним и Афродитой уже ныряли, и Митридат спокойней Гульды с её шуточками.

Пока они седлали, Макар ходил рядом и над, выпрашивая денег в долг, чтобы сходить в Копытово Сашка давно заметил, что Макар способен повторять одно и то же десятки и сотни раз. Такой детский, но действенный способ, отработанный, видимо, еще на бабушке. Если долго повторять одно и то же, человек рано или поздно сдастся, потому что воля человека имеет суточные колебания, а повторение ее ужасно размывает. Чтобы отделаться от Макара, Сашка сунул руку в карман, желая показать, что там ничего нет, и, к своему удивлению, выгреб приличную горсть мелочи. Нечего делать, пришлось отдавать. Современную мелочь стали делать с примесью, расплавится еще при нырке.

Рядом с медью-то царской, особенно порченной, дааа, грязная у нас монета.

— Когда вернешь? — спросил он.
Макар честно вытаращил глаза и пообещал вернуть завтра, с самого утра. Сашка хмыкнул. Он знал, что завтра у Макара никогда не наступает.
— Странно. Почему Ганичу отдают деньги, а нам с тобой нет? Ганич что, круче? — спросил Даня, когда они выводили кобыл из пегасни.
— Ганич — это Ганич. Он бы и мелочь из карманов не забыл выгрести! — сказал Сашка.
— Ну и ладно! Ignoscito saepe alteri, nunquam tibi, — миролюбиво отозвался Даня и не то сел в седло Афродиты, не то перешагнул через Афродиту. Во всяком случае, со стороны это выглядело именно так.
(1Другим прощай часто, себе — никогда (лат). Публий Сир.)
Самое удивительное, что Афродита после этого смогла взлететь, причем довольно резво. Сашка на Гульде даже отстал от нее. В воздухе Афродита некоторое время бестолково порыскала, отыскивая, во что бы еще влюбиться, но решила не изменять Даниной куртке и успокоенно стала набирать высоту.
Небо было ясное, весеннее. Над Копытово Сашка заметил боевую двойку берсерков. Еще одна боевая двойка, разделившись, медленно огибала ШНыр со стороны шоссе. Гиелы, раскинув крылья, парили в восходящих потоках теплого воздуха и явно наслаждались выглянувшим солнцем.

Даня стал перстнем дедули Гроттер?

Анон · 2016-11-10 21:06:14

Анон пишет:

Бабочки, делающие лоботомию

Это у Чайны Мьевиля в "Вокзале потерянных снов" было :lolipop:
Понечка, ты мегакрута! :heart2:

Анон · 2016-11-10 21:08:24

Анон пишет:

Понечка, ты мегакрута!

:love: :iloveyou:

Анон · 2016-11-10 21:18:17

Анон пишет:

Почему—то только хрупкие девушки знают, как должен вести себя настоящий мужчина. А если в ответ сказать им: «А ты повела себя как настоящая женщина!›› — они обижаются.

Как-то чушь. Просто это очень редко применимое хвалебное определение. Гендерно-приемлемые достойные поступки женщин - типа там, волонтёрить, взять на себя заботу о чужом ребенке или старике, что-то такое - часто так отмечают. Девушки, хрупкие и не очень, обычно не обижаются (если не феминистки, протестующие против любого гендерного конформизма, конечно).

История Гули, чсх, была бы неплохой метафорой зависимости. Вот только автор забыл, что задача заполнить чем-то эту самую пустоту - она стоит не только и не столько перед зависимым, сколько перед теми, кто его лечит. Как и задача дать зависимому желание от зависимости избавиться, если его нет/он не сознаёт, что зависим (как с лудоманией или там порно- или интернет-зависимостью).

Анон · 2016-11-11 02:22:46

Каждый человек делает такое добро, которое считает добром. И такое зло, которое считает наименьшим возможным в данной ситуации злом. Учитывая громадный разброс в оценках и тягу к самооправданию, получается просто невероятных масштабов бардак
Из дневника невернувшегося шныра

Это попытка обыграть фразу об Очень Большом Зле из Ведьмака что ли?

Какой-то отстойный дар. Что за глупая закладка его дала? Волосок с жопы пегаса?

Вот в Джоджо, например, герой использует мыльные пузыри, чтобы сражаться с неуязвимыми полубогами и это просто шикарно, так что тут дело не в дарах, а в таланте писателя придумать с этим что-то интересное.

Кстати, мне почему то вся эта вселенная напоминает "Пикник на обочине", только хуже.

Анон · 2016-11-11 02:32:01

Анон пишет:

Она же девушка! К людям противоположного пола люди всегда относятся снисходительнее. Почти всякий отец легко простит дочери истерику с визгом, но сын даже за малейший хрюк не в кассу получит по лбу.

Нет, я так не могу. Мне уже хочется найти где-нибудь фоточку Емца, перекрасить ему глаза в желтый, кожу в серый, и пририсовать красный лайтсейбер, потому что нельзя так ударяться в крайности!

Анон пишет:

Какой-то отстойный дар. Что за глупая закладка его дала? Волосок с жопы пегаса?

У них вообще закладки дают какие-то странные способности. То есть, в ситуации Долбушина, например, все норм, а умение выдумывать шары смерти? Вычислять картины? Это что было в оригинале?

Анон пишет:

Один текст произносит вслух, другой про себя. Часто ему и нечего как будто скрывать, и мыслей никаких задних нет, а все равно коррекция продолжается.

Это называется "формулировка мыслей". Очень ценное умение, на самом деле.

Анон пишет:

Вообще все старшие — Кавалерия, Меркурий, Кузепыч, Суповна — отнеслись к появлению Родиона в ШНыре без малейшего удивления, будто в последний раз видели его накануне вечером. Кивок, улыбка — и все.

Поговорить, успокоить, оказать психологическую помощь? Не, не слышали.

Анон пишет:

И никто не объясняет, где Родион эту Юлю срочно добыл в нужный момент.

Чисто теоретически Юля могла узнать, что у молодых берсерков намечается междусобойчик, пойти проверить, и случайно наткнуться на Родиона.

Анон пишет:

То есть Гуля ещё не выросла?

Секундочку. Какая у них с Афанасием разница в возрасте?

Анон · 2016-11-11 02:33:05

Анон пишет:

Вот в Джоджо, например, герой использует мыльные пузыри, чтобы сражаться с неуязвимыми полубогами и это просто шикарно, так что тут дело не в дарах, а в таланте писателя придумать с этим что-то интересное.

А мне сейчас кусок вспомнился, где сила способности всегда остается прежней, а прокачиваться можно, придумывая способности новое интересное применение.

Анон · 2016-11-11 02:51:59

Анон пишет:

Секундочку. Какая у них с Афанасием разница в возрасте?

А хз. Любимый и полный ответ для всей вселенной - а хз.

Анон · 2016-11-11 04:09:24

▼Шныр⬍

— Расслабься! — сказала Рина. — ГЬмов мне не нравится. Он слишком красивый. Чтобы я его полюбила, ему должны сломать нос. Или... гм... его должен покусать крокодил, чтобы на лице появилось двенадцать швов.
— Ну, крокодила мы где-нибудь найдем! — пообещал Долбушин.

Долбушин всё-таки хочет выдать Рину за Гамова?

— Сам виноват! Ты был не прав, когда в детстве баловал меня и позволял мне на тебя орать! Ты должен был меня постоянно одергивать!
— Давай я дам тебе по голове прямо сейчас! — предложил Долбушин.

:heart:

Я стесняюсь спросить, а юбок там, платьев у Рины нет?

Нету, она томбой.

— Все равно не понимаю! Неужели отсутствие нормального туалета делает людей лучше? — сердито сказала Рина.

Добро пожаловать в наш клуб! :friends: Мы этого не понимаем уже пять с половиной книг, не считая ТГ и МБ.
К сожалению, деточка, тебе просто не повезло с автором.

Она просто не понимает, что теплый унитаз - вершина падения человека. Человек всё падал и падал, и одновременно изобретал всё новые и новые туалетные приспособления. И на самом дне была создана центральная канализация с центральными отоплением!

:lol:

И почему в ШНыре сплошные изверги, не способные положить лошадям достаточное количества сена, чтобы та дождалась утра и кормёжки спокойно? Попозже все будут вставать? Так просто кладите в ясли больше! Всё равно вроде советуют именно сено на вечер класть, чтобы спокойно пережёвывали.

Кто советует? Презренные гуманитарии?

Внезапно он шагнул к Рине и прежде, чем она поняла, зачем он это сделал, быстро и неловко поцеловал ее между скулой и виском. Рина запоздало дернулась и вытерла место поцелуя рукавом.

:panic:

«Женщина — зеркало, которое ищет, что ему отразить. Если не находит, затягивается паутиной».

А если рядом второе зеркало, то ты можешь увидеть себя. И оно может увидеть себя, и они могут осознать не только друг друга, но и себя, что самый лучший путь для отношений. Емец, ах ты ж подстрекатель к фэмслешу!

Такого красивого обоснуя я давно не видела :love:

Под конец Афанасий, как человек бесхребетный, выработал свою собственную тактику. Он не говорил никому «нет» открыто, а лавировал между сильными, сталкивая их интересы.

Молодец, практикуется. Далеко пойдёт! Если выгонят из Шныра, сможет стать отличным злодеем. :great:

И опять лошадь на себе выносит.

Афанасий хоть какое-то участие принял на этот раз. Не как обычно в болоте. Неплохо для Емца.
:rainbow:

Анон · 2016-11-11 04:17:59

Анон пишет:

Поговорить, успокоить, оказать психологическую помощь? Не, не слышали.

*Задумчиво* А может, это и к лучшему? Эти такого наговорят...

Анон пишет:

Секундочку. Какая у них с Афанасием разница в возрасте?

Хороший вопрос! Гуля такая эмоциональная, что ей, кажется, лет 12 максимум.

Анон · 2016-11-11 04:59:41

Анон пишет:

Такого красивого обоснуя я давно не видела

:please:
Если кто-то будет в команде писать фэм, эту цитату с разъяснением стоит взять эпиграфом, имхо.

Анон · 2016-11-11 05:56:05

▼краткое содержание⬍

▼Глава четырнадцатая ПУЗЫРЕК ИЗ—ПОД ПЕРЕКИСИ⬍

Как омерзителен Иуда! Потому что предатель. А ведь были, наверное, палачи, которые кожу с людей живьем сдирали. И все их забыли.
Из дневника невернувшегося шныра

Я могу на это только анекдотом ответить
"Встречает как-то крыса хомячка и спрашивает: «Слышь, хомяк, а почему вашего брата так люди любят, детям в подарок покупают, в мультиках снимают, стишки и песенки сочиняют, а меня чуть завидят – сразу гонят, шпыняют, хвост им мой не нравится...» Хомячок почесал лапкой за ушком и говорит: «Ты знаешь, крыса... по-моему, у тебя пиар плохой»"

В день, когда Сашка с Даней собрались в парный нырок, Рина отправилась с утра в свою прежнюю поликлинику рядом с домом Мамаси. Ей нужна была справка в бассейн, открывшийся в коттеджном поселке по ту сторону шоссе.
С ней вместе в электричке ехала Фреда, которая всю дорогу доставала по телефону свою маму. Мама почему—то называла Фреду Людой. Фреда же вела себя так, словно сама была мамой своей мамы. Опекала ее, во всем ее подозревала и то и дело произносила строгим голосом: «Это не забудь! То сделай! Сколько раз тебе говорила!»
Наконец у Фреды закончились деньги на телефоне, и она была временно оставлена без руководства.

Это как-то тупо.

Фреда извлекла из сумочки какую—то книгу и, закутав ее в шарф, чтобы Рина не видела названия, уткнулась в нее. Рина решила, что это любовный роман или опять «Учебник стерв››, но потом ей удалось подглядеть, что это Шуман, «Мир камня», одна из настольных книг шныров.

Книга в переводе всего 1986 года издания, и при этом её уже включили в настольную книгу шныров? Я буду очень глупо выглядеть, если скажу, что не верю?

— Ты это читаешь? — поразилась Рина.
— Это ТЫ читаешь! Я это знаю наизусть. Еще вопросы есть? — сердито отозвалась Фреда и захлопнула книгу перед ее носом.
С Фредой они расстались на вокзале. Фреда поехала куда—то представлять оригиналы документов (она в очередной раз грозилась, что в мае уйдет из ШНыра и будет куда—то поступать), а Рина отправилась в поликлинику.

И как Фреда собирается это делать, если у неё нет аттестата и ЕГЭ? Ведь будь у неё аттестат, она поступала бы прошлым летом, и, судя по её упорности, поступила бы...

В регистратуре сидела крепкая женщина с голосом таким сиплым и гулким, что даже склонные истерикам мамочки притихали и выстраивались в очередь. О себе Рина узнала много нового. В частности, что в поликлинике она не числится и ее карты нет. Рассердившись, Рина позвонила Долбушину и пожаловалась. Тот попросил пять минут времени, после чего оказалось, что в поликлинике Рина все—таки числится, правда знает об этом почему—то только руководитель здравоохранения г. Москвы. Видимо, он и взял ее карту, чтобы разукрасить ее на досуге фломастерами, но забыл вернуть.
Справку Рине вынесли на такой блестящей штучке, в которой ЛОР хранит свои инструменты.

Поднос называется?

Из справки Рина узнала, что здоровье у нее замечательное и любой бассейн заранее умирает от восторга обрести ее в своих водах.
— Это что, все? А анализы сдать? — удивилась Рина.
От ее анализов в поликлинике деликатно отказались, сказав, что у хорошего человека и анализы всегда хорошие.

Мне очень хотелось бы побухтеть про то, как это неправильно... но сама грешна справками по знакомству. Так что я побухчу тихо-тихо у зеркала. :timid:

Соображая, как называется этот вид иронии, Рина вышла на улицу. Ночью прошел сильный дождь, а под утро ударил мороз. Столбы, провода, козырьки — все покрылось ледяными сосульками. Деревья стояли в ледяных панцирях, закованные до самой мелкой веточки. В полдень пригрело солнце, и все вдруг посыпалось, загремело, зазвенело. Ветер раскачивал деревья и провода, и сосульки трескучими легкими копьями осыпали Рину ломаясь о ее шныровскую куртку.

Оставленную так же у Долбушина. Куртка, видимо, телепортировалась на вечеринку вместе с нерпью.

Рина порадовалась, что рядом нет Сашки. Он бы бросался защищать ее от всякой сосульки.

Да, точно новый Валялкин.

Рядом притормозила древняя, бахромой подгнившая машина, на передней дверце которой было написано ‹‹Новая››. Рина даже стала подозревать водителя в чувстве юмора, но потом разобралась, что это дверь от совсем другой машины, с авторазборки. И ‹‹Новая» — это часть названия какой—то фирмы. А потом затемненное стекло машины отъехало, и Рина увидела Лиану Григорьеву.
— До метро подвезти? Рыдвана не пугайся. Я сама его боюсь. Сегодня купила и завтра продам... Ужасно достают эти шпики Тилля!
Рина села.
— Со справкой все в порядке?.. Меня прислал твой папа. Он договорился с бассейном. Они пустят в воду твоего любимого утенка! И никаких посетителей, кроме тебя, не будет, только назови время! — насмешливо сказала Лиана.
— Какого утенка? — тупо спросила Рина.
— Когда тебе было три года, ты купалась только с желтым утенком, и вот папа подумал, что тебе будет приятно, если...
От негодования Рина едва не выскочила на дорогу, и ее удержало только нетерпеливое ожидание цирка в глазах у Лианы.
— Передать папе, чтобы он меньше думал? — подсказала Лиана.
—ДА!
— Отлично. Больше ничего? Никаких указаний? Мыслей? Советов?
— НЕТ!

Долбушину нужен большой лохматый щенок, или очередная девушка под опеку. Когда ему не над кем ворковать, он начинает усиленно трястись над Риной, а она над ним откровенно ржёт.

Лиана кивнула:
— Умница! Ты чем—то похожа на меня. Правда, не такая красивая, чуткая и добрая.
— И скромная!
— Упомянутого качества в списке не значилось. Это твое добавление. В любом случае спасибо, мне приятно! — поблагодарила Лиана. — Еще бы я отметила свою интуицию! Я не говорила, что у меня потрясающая интуиция? Смотрю на некоторых девушек, и ужасно хочется сказать: «Детка! Ты неправильно умна, под неправильным каким— то углом! Тебе всего мало, ты ничем не наедаешься и вечно ищешь чего—нибудь эдакого, эпатажного, протестного. Твой ум приведет тебя к тому, что ты рассоришься с родителями, людьми, всем миром и закончишь участием в благотворительности по стерилизации бездомных кошек*

Емец, ты сука. Люди хоть и ударяются в зоошизу зачастую, но этих самых кошек спасают. Живых, пушистых, становящихся друзьями людей. Ни в чём не повинных кошек, которых выбросили на улицу такие вот пиздящие писатели. И нет, я не верю, что Лиана, умная, довольно добрая женщина, развлекавшаяся с Гавром, такое бы выдала.

Но я, разумеется, этого не озвучиваю. Вместо этого я говорю: «Хотите булочку?» Кстати, шоколадку хочешь?
Рина напряглась:
— Это намек такой?
Да какой намек? Просто у меня есть шоколадка. Мне ее не жалко! — отозвалась Лиана, и по этой фразе Рина определила, что как раз очень даже жалко. Иногда человек щедр в крупных вещах, но жалеет какой—нибудь мелочи: кекса или шариковой ручки. Такое бывает сплошь и рядом. Душа прикипает к предметам неравномерно, по шероховатости своей фактуры.

Если отойти от мерзкой фразы про благотворительность, похоже, Лиана Рину троллит в своё удовольствие.

рядом. Душа прикипает к предметам неравномерно, по шероховатости своей фактуры.
Лиана вела машину и изредка озабоченно посматривала В зеркальце:
— Вот они, родненькие мои! Соскучились по мамочке!
— Слежка? — спросила Рина.
— Желтый «Ситроен» видишь?
— Нет. Белую машину вижу.
— Белая сама по себе. Они одну пропускают и цепляются уже за ней. Я их как облупленных знаю. Один такой носатый, а с ним всегда грустный крепыш. Романтик, воспитанный на чистом маргарине. Ездят за мной, а потом капают Тиллю, как я провела свой прекрасный и насыщенный день. Главное, чтобы они тебя не увидели.
— Почему?
— Там что—то крупное заварилось. Все берсерки едут в Копытово. Наш форт и форт Белдо ободрали как липку. Всех бросили на усиление четверок Меня и то хотели в Копытово послать, еле отговорилась, что в Москве тоже надо кого—то оставить!
— Зачем в Копытово? Чего они там забыли?
От прямого ответа Лиана уклонилась:
— Есть причины. В общем, чего хотят эльбы, того хочет Гай. Чего хочет Гай, того хотим мы все. Псиос на дороге не валяется.
— Отец тоже в Копытово?
— Именно! — подтвердила Лиана. — Должен же кто—то представлять интересы форта! А то Тилль так накомандует, что наших бедолаг первыми погонят на шнепперы шныров, а мордовороты Тилля и ведьмы Белдо будут отсиживаться за их спинами.
— Думаешь, будет атака на ШНыр?
Лиана хмыкнула:
— Штурмовать ограду они, конечно, не рискнут. А там уж насколько дурости хватит! Твой папа велел мне удерживать тебя как можно дальше от ШНыра. Во всяком случае, в ближайшие сутки. Только я с трудом представляю каким образом. Хочешь посмотреть книжки с картинками?
— Нет.
— Этого я и боялась. Придется вставлять тебе спички в глаза и усаживать смотреть мультики.
— Что им нужно в ШНыре? — спросила Рина.
— В ШНыре, видимо, ничего. Если вы, конечно, не собираетесь подарить главную закладку... А вообще—то Гаю нужен не ШНыр, а вполне определенный предмет.
Лиана снова повернула, выводя желтый «Ситроен* на чистую воду. Теперь он ехал прямо за ними, приклеившись к их бамперу. Лиана заставила Рину отстегнуть ремень и сползти чуть ли не на пол в надежде, что ее не заметят.
— Лучше тебе им не попадаться! Схватят и отведут к Тиллю. Шпикам тоже нужно отчитываться о проделанной работе.
— Зачем я Тиллю?
— Выгода прямая! — жестко отрезала Лиана. — Он будет шантажировать твоего отца, выманивая его из Копытово. А тот, конечно, все бросит, и закончится все тем, что наш форт понесет самые большие потери!
Желтый «Ситроен* стал перестраиваться, обходя их слева. Улица была пустынной. По обеим сторонам тянулись бесконечные заборы. Рина почувствовала несильный толчок в заднюю часть их машины.
— Нет! Ну это хамство! — сказала Лиана.
Рина схватилась за шнеппер, но он был заряжен пнуфом Стрелять бесполезно. Всю машину пнуф никуда не отправит — слишком тяжелая. Максимум ‹‹Ситроен» останется без лобового стекла.

А автомат по продаже еды и мега-бабочка?

Лиана попыталась ускориться, но машина берсерков была резвее. Их дряхлый драндулет догоняли и таранили, требуя остановиться. Один раз их так сильно занесло, что они едва не вылетели на тротуар. Лиана с трудом выровняла автомобиль.
— Дай сюда мою сумочку! Расстегни ее! Пачку денег видишь? Попробуем русский народный способ — конфетка для жмота, — сказала она.
Рина достала пачку денег. Она была новая, запечатанная. Купюры самые крупные.
— И дальше что?
— А дальше вот! Давайте, мальчики, за работу! Они у меня прикормленные!
Продолжая вести машину, Лиана надорвала связывающие пачку бумажные ленты и выбросила деньги в окно. Разлетевшиеся купюры облепили желтый автомобиль, заскользили по его крыше.
— Апорт! — приказала Лиана. — Ну что, остановились?
— Нет, — сказала Рина, быстро выглядывая. — Даже не притормозили.
Она уже жалела, что не сунула деньги себе в карман. ШНыру бы они пригодились.
— Это плохо, — озабоченно сказала Лиана Всегда срабатывало. Значит, заметили тебя и надеются получить от Тилля больше.
— а больше денег у тебя нет?
— Откуда? Я скромная работающая женщина. Наличными беру с собой только на булавки.
Их машину снова толкнули, пытаясь прижать к обочине.
— Ну вот опять! — простонала Лиана. — Ну сколько можно!
Рина шарила по карманам. Ага, вот он, шныровский подарок на Восьмую Марту, она же Марта намбер эйт!

Ооо, узнаю эти шутки-хуютки над английским времён ТГ.

Два пузырька из—под перекиси, соединенных скотчем. В одном — вода с примесью глины. В другом — несколько нитей слизи. Воду Сашка взял на двушке, а слизь снял со своей куртки, когда вышел из болота.
«Главное, чтобы оба пузырька не разбились сразу! Или чтобы ты была подальше, когда это произойдет! Не прыгай в транспорте, не падай и все такое!›› — предупредил Сашка, когда дарил их Рине.
Рина, разумеется, сразу заинтересовалась, что будет. Этого Сашка не знал. Он только слышал, что Ул при нем сказал Максу, что он не такой псих, чтобы смешивать воду из озерца у Первой Гряды, куда смывает глину со скал, со слизью из болота и потом таскать это с собой.
‹‹А ты, конечно, такой псих?*
Сашка застенчиво улыбнулся:
«Я же в подарок любимой девушке!»

Ул, возможно, имел в виду "я не такой псих, чтобы получившуюся размокшую слизь таскать. Ты помнишь, как она воняет?" или "помнишь, как мы слизь с водой смешали? Этот розовый краситель не отстирать было, былиииин, всю одежду в тот день выкидывать пришлось". В общем, лучше бы они полевые испытания всё-таки устроили бы, а то эффект может оказаться совершенно невоенного приминения.

И вот теперь подарок пригодился.
Открой стекло! — велела Рина, с коленями вскакивая на сиденье. Какой смысл прятаться, когда
тебя уже нашли?
— Сама открой. Думаешь, у такого рыдвана всюду автоматика? Что это, перекись? Ты бы еще йод с зеленкой смешала! — проворчала Лиана, бросив взгляд на сохранившиеся на пузырьках этикетки.
Рина торопливо завертела ручку:
— Оторвись от них!
— Зачем?
— Хотя бы немного! Скорее!
Лиана вдавила газ в пол, выжимая из машины невозможное. Видя, что им удалось оторваться, Рина высунулась и с силой бросила пузырьки. Они врезались в центр лобового стекла «Ситроена». Ничего особенного не произошло, и Рина догадалась, что излишне щедро намотанный скотч помешал пузырькам разбиться сразу. Может, они только треснули или разбился лишь один? Скользнув по стеклу, пузырьки безобидно скатились в решетчатый зазор над крышкой капота.
Рина нетерпеливо дернула рукав, высвобождая застрявшую нерпь. Шпики тоже, как видно, сообразили, что пузырьки легко можно взорвать русалкой. Качнули дворниками, пытаясь избавиться от подарочка, а когда не получилось, один из шпиков высунул через боковое стекло руку, нашарил пузырьки и отбросил их на асфальт.
Рина так и не поняла, что помогло: ее русалка или повторный удар пузырьков о твердую поверхность. Взрыв был абсолютно бесшумным. Больше он походил на хлопок лопнувшей лампочки. В асфальте образовался многометровый пролом, из которого хлынула горячая вода. Видимо, где—то рассекло трубу.
Автомобиль Лианы тугим толчком воздуха пронесло вперед, завертело, но он остался на дороге. «Ситроену» повезло меньше. Он взлетел и шлепнулся на крышу трансформаторной будки. Рина увидела, как из разбитой машины торопливо выбрались двое мужчин. Был ли один из них носатым, она разглядеть не смогла, но второго уверенно можно было назвать маргариновым крепышом. И еще Рина заметила, как у «Ситроена» распахнулась задняя дверь, но из нее никто не вылез.

Какие критерии у маргариванной крепышности? И почему, если машину Лианы отбросило, то машину ведьмарей только подкинуло, а не разбило?

Лиана довезла Рину до метро. Выпуская ее, вышла сама и стала разглядывать вмятины.
— Уф! Я чуть не умерла от ужаса! Как—то сегодня не так повернуты созвездия! Больше не подвожу никого по вторникам! — заявила она.
— Сегодня среда, — поправила Рина.
— И по средам тоже! Вселенная лишилась лучшего таксиста. И поручения твоего папы тоже не выполняю!
Рина спустилась в переход. Отчего—то ей было тревожно. Она часто оглядывалась, но ничего необычного не замечала. На экскалаторе она почувствовала, что ее рюкзак стал легче, и обнаружила, что шнеппер исчез. Решив, что забыла его в машине у Лианы, она схватилась за телефон, но поняла, что исчез и телефон. А тут еще что—то непонятное стало происходить с рукой. Рина уставилась на нерпь и увидела, как шнурки, точно живые змеи, сами собой выскальзывают из дырочек.
Она попыталась вцепиться в нерпь и удержать ее, но вцепилась в свою руку. нерпь исчезла. Забыв, что она на экскалаторе, Рина кинулась бежать вначале вверх, потом вниз. Люди смотрели на нее как на безумную. Опомнившись, Рина позволила движущейся лестнице вынести себя на платформу.
Здесь, почти уже у поезда, кто—то твердо взял ее под локоть и оттащил туда, где две колонны были перегорожены железным барьером. Рина рванулась. Ее не отпустили. Повернув голову, она впервые увидела державшую ее руку. Вполне обычная, красненькая, заусенцы, обкусанные ногти, следы пластыря на мизинце. Рука продолжилась, перешла в коричневую с двойной строчкой куртку и завершилась человеком. Рина узнала Дениса. Он то пропадал, то появлялся, и тогда лицо его рябило, точно изображение в неисправном телевизоре.
— Ты пойдешь со мной, и я не причиню тебе вреда! — сказал Денис.
Голос у него звучал неестественно: то ускорялся, то застывал. Рина догадалась, в чем дело: Денис старался говорить медленно, чтобы она могла его слышать, но, так как он существовал в другом времени, у него плохо получалось рассчитать.
— Не пойду я никуда! Отпусти! — Рина попыталась оттолкнуть его, но Денис, исчезнув, возник чуть левее.
— Пойдешь! И будешь делать что я говорю! Понятно тебе?
— Ой, как страшно! А команды дрожать не было?
Рина уже сообразила, что силой Денис ее не утащит. Она тяжелая, он же не богатырь. Даже если оглушит — не утащит. И он это прекрасно понимает.

Он же спидстер. В режиме обычной ходьбы его мускулы должны выдерживать слона.

— Тогда я дождусь берсерков! — пригрозил Денис. Он рассердился, заспешил, и слова слиплись в кашу.
— Они не знают, где мы.
— Узнают.
В свободной руке Дениса сам собой возник телефон. Казалось, он достал его из воздуха, но до уха так и не донес. Рина ощутила, что Денису хочется оправдываться. Доказать, что он не сволочь. Видимо, это входит в программу всех сволочей.
— Я оказался в той машине случайно! Мной должны были усилить другую четверку, — сказал он
— Где ты видел четверку? Их двое.
— Белдо все напутал! Шпиков вообще не надо было усиливать. Но оказалось кстати, да? — криво улыбаясь, спросил Денис. — Они вообще не знают, что я тебя поймал! Они очень медлительные! Один там только ничего...
— Носатый? — спросила Рина.
Денис не ответил. Он озабоченно смотрел то на Рину, то на свою мерцающую — то пропадавшую, то появляющуюся — руку. Рина ясно понимала, что Денис ее не отпустит. Что бы он ни говорил, как бы ни кривлялся, каким бы пушистым сам себе ни казался, не отпустит, и все. Цель этой болтовни — оправдаться перед самим собой. Искупить у себя право на подлость.
Рине стало жаль его. Выглядел Денис лет на тридцать — одутловатый, опухший, под глазами желтоватые подковы. Совсем не похож на ту бодрую фотографию, которая до сих пор зачем—то висела в коридоре ШНыра.
— Уходи ты от этих ведьмарей. Плохо тебе у них! — сказала она.
Пальцы Дениса сжались, и Рине стало больно.
— А, жалеешь меня! Да, мне плохо! — заорал он, смазывая звуки. — Да, я старею! Да, ускоряюсь и не могу остановиться!.. Если так пойдет, через год или два я сдохну!

Странно, что он вообще ещё живой, с его экспериментами вроде обгона скорости света.

Но кто виноват? Кто послал меня на двушку? Кто заставил взять закладку?
— Взял ты ее сам.
— Да! Но они могли предположить, что я не готов к нырку?

Не только могли, должны были. Но нет, они его сначала отправили, потом вышвырнули в лапки ведьмарей.

Зачем ко мне вообще прилетала пчела? Жил бы себе и жил!
— Но раз пчела прилетала, значит, ты мог...
— Да у меня сильная воля! Но двушка же знала, что я не выдержу! Зачем было тащить меня на эти страдания, если она заранее видела, что я сломаюсь? Зачем пчела?
— Разреши мне уйти! Отпусти меня! Пожалуйста! — резко сказала Рина.

А ответить было, вероятно, для автора слишком сложно.

Конечно Денис этого не сделает, но он хотя бы перестанет кривляться и себя накручивать. Денис на мгновение задумался и качнул головой:
— Нет, не отпущу. Я...
Внезапно он замолчал и посмотрел на свои пальцы. Пальцы тряслись, ногти посинели. Спеша и ошибаясь, Денис заторопился звонить, но телефон выскользнул у него из рук
Начинается... опять это... никуда не уходи... сейчас я... — произнес он медленным, неправдоподобно растянутым голосом.
— Что тобой?
Не отвечая, Денис глупо и жалко улыбнулся, повернулся к Рине спиной, расхлябанно, как ватная кукла, шагнул к краю платформы и вдруг застыл с распахнутым ртом и протянутой вперед рукой. В тоннеле загрохотало. Предупреждающе загудел поезд. Рина поняла, что Денис стоит за белой линией и ею сейчас ударит по виску зеркалом. Но он же увернется. Он же очень быстрый.
Денис продолжал крениться вперед. Еще немного — и...
— Эй! Ты чего? Свалишься под колеса!
Не зная, зачем она ему помогает, Рина прыгнула, сгребла Дениса за шиворот, отволокла на скамейку и прислонила спиной к стене. Денис сидел как каменный. Не шевелился и едва ли ее видел. Рина торопливо одернула с его плеча сумку. Видимо, ее нерпь и шнеппер внутри. Для карманов они слишком массивные.
Постепенно щеки Дениса розовели. Он задышал часто и быстро. Торопясь, Рина шагнула в поезд. Двери закрылись. Из отъезжавшего вагона она видела, как Денис начинает медленно шевелиться и слепо шарить рукой, точно ища кого—то. Рина торопливо протолкалась к дальней стенке, прячась за спины пассажиров.

Интересно, всех ли ведьмарей так крючит? И какое мучение у того ведьмаря, у которого дар картины определять, к примеру?

▼краткое содержание⬍

▼Глава пятнадцатая ЛИСТ ПАПОРОТНИКА⬍

Человек не свободен от того, что мысль о расставании с чем—либо принимается им с крайней болью. Ну, допустим, мне скажут, что я никогда в жизни больше не буду есть жареную рыбу. Я отнесусь к этому с досадой, но досада будет легкой. Значит, зависимости от жареной рыбы у меня нет. Но лишите меня кофе — и я забегаю по потолку. Значит, я его раб.
И так во всем. Кто—то не может отказаться от сигареты, кто—то — от лени, кто—то — от поездок, денег, телесных удовольствий или бесконечных развлечений, и это как всаженный в грудь крюк, дергая за который нас ведут куда угодно.
Из дневника невернувшегося шныра

Только отказавшись от земных страстей, можно погрузиться в нирвану... Что? Не та религия? Странно, на мой взгляд, эта идея - натуральный буддизм.

Сашке не нравилось, что боевых двоек больше обычного и охрана неба усилена. Он понимал, что если они с Даней видят берсерков, то берсерки, имеющие отличные бинокли, видят их тем более. Однако гиелы продолжали парить и греться, позволяя пегам набирать высоту.
Наконец они поднялись так высоко, что гиел стало не различить. Сашка оглянулся на Даню и, сложив пальцы утиным клювом, показал вниа Отозвавшись на смещение центра тяжести, мгновение повернув голову, он успел заметить, ЧТо и Даня ныряет. Они ускорялись. Все смазывалось мелькало. Как за щитами, Сашка прятался за крыльями пега, которые были отведены назад, чтобы с них соскальзывал ветер.
А потом земля приблизилась, но еще раньше, чем они врезались в нее, границы мира расступились, пропуская их. Окунувшись в дряблую обманчивость Межмирья, Сашка не узнал болота. Оно было не цвета мясной накипи, а темно—фиолетовое, с белесыми прожилками. Что—то бурлило, на поверхность пробивались и лопались пузыри. Вокруг ‹‹раковины» все кипело и хлюпало. Вход в нее казался меньше обычного. Сашку даже сомнение взяло, не застрянут ли они.
Метрах в десяти от себя он увидел Даню. При ином давлении голос у него звучал пискляво. Сму—тившись своего голоса, Даня замолк, и Сашка так и не услышал его рассуждений, о чем не пожалел, потому что чем больше рассуждаешь, тем меньше остается отваги лететь.
Одним словом, ВПЕРЕД! Давай, милая, погнали!
Не позволяя Гульде усомниться, Сашка направил ее в «раковину», и умница Гульда послушалась. Афродита начала колебаться, но увидела на Сашке такую же куртку и помчалась за ним, желая прояснить, нельзя ли влюбиться и в нее тоже.
Два всадника нырнули в клокочущую воронку ‹‹раковины». Сашка едва успел глубоко вдохнуть. На куртке у него повисли клочья пены. Вокруг тоннель, где в мутной неподвижности тянули свои прильнувшие к стенкам эльбы, однако сегодня все было не так. Стенки тоннеля вздрагивали и ходили ходуном как живые. Тоннель казался огромным сокращающимся кишечником.

Ну и метафоры. Почему сразу не сфинктером?

Крылья пегов не успевали отбивать все паутинки, со всех сторон атакующие их всадников. Сашка оказался не готов к таким яростным атакам. Забыв, что этого ни в коем случае нельзя делать, он кричал, задыхался от ярости, и чем сильнее он кричал и чем больше задыхался, тем больше болотной гнили оказывалось у него в легких. Начались галлюцинации. Это была какая—то вереница снов, когда, выходя из одного кошмара, сразу проваливаешься в следующий. Сашка старался ничему не верить, ни на что не обращать внимания, но у него не получалось, потому что его не просто били, а знали, куда бить! Стоило сосредоточиться на самой незначительной вещи — и сразу же вокруг нее выстраивали целую вселенную ужаса и подозрительности.
— Иди к нам! Наш мир умер, умрет и ваш—ш—ш! Но мы захватим рабов и будем повелевать ими веч—ч—ччно! Отдай нам то, что у тебя, и станешь одним из нас—с!
— Ни за что!
— Ваш—ш—ш мир гниет. Закладки, которые вы носите, только продлевают его агонию. Мы щедро наградим тебя, только иди к нам!

напоминает василиска в ГП-2, когда он по трубам шастал и свои действия озвучивал.

Сашка не знал что отвечать. Его собственные мысли уже почти не принадлежали ему. Постепенно страх и мрак настолько заполнили его, что ему хотелось только одного: разжать руки, расслабить колени и позволить телу безвольно соскользнуть в болото. Возможно, он так бы и сделал, но, опомнившись, подставил лицо под поднимавшееся крыло Гульды.
Влажное, болотом пахнущее крыло ударило Сашку по щеке. Он очнулся и понял, что едва не потерял все. Главное, чего от него добивались эльбы, — чтобы он бросил повод и перестал сопротивляться. Человек в шторм управляет большой лодкой, которую бьет волнами. И вот ему внушают, что от его усилий ничего не зависит, зачем держать руль, когда лодку просто швыряет из стороны в сторону. Он бросает руль — и в следующую секунду лодку переворачивает. И только исчезая в пучине, он понимает, что лодкой все—таки управлял и погиб только потому, что струсил.
Ты еще будешь наш—ш—ш—ш—ш—ш!
Сашка не запомнил момента, когда его выбросило из болота. Он просто понял, что летит уже по двушке , а с ним вместе летит Даня. На куртке Дани стремительно таяла пена болота, которой он был заплеван с головы и до ног.
— Нет, ну они там все перебесились! Ксенофонт все—таки Equus asinus! Типичный такой Equus asinus! — убежденно сказал Даня.
— Кто?
Ну дикий осел он, а не философ! Он утверждал, что Сократ говорил, что врагам нужно причинять больше зла, чем сделали бы враги. Но я—то помню цитату Платона! Платон говорил, что Сократ учил прощать людям и обиды, и боль, и всякое зло, какое бы они ни причинили.
В голосе Дани не было ни малейшего удивления, он встретил в болоте философа Ксенофонта и что тот вступил с ним в беседу. Сашку же поразило другое: там, где ему мерещатся ужасы, другим, оказывается, является Ксенофонт.

Уровни развития. Очевидно, Дане никогда глубоко не нырнуть.

— Как—то ты больно легко от эльбов отбиваешься! — сказал Сашка.
Даня скромно улыбнулся:
— Есть такое дело. Я обнаружил, что чаще всего эльбы меня обманывают, когда я мыслю эмоционально. И я воюю с ними развернутыми суждениями.
— Чем?
— Надо сделать что—то неприятное, а они сразу орут: «Не хочу! Не могу!» Раньше я думал, что это мое «не хочу!», и уступал. А при развернутой мысли я говорю себе: «Да, я не хочу этого делать, но почему? Даня, сформулируй причину!» И сразу понимаю, что мне лень, я трушу, я устал, мне себя жалко, я хочу спрятать голову в песок Тут мой мозг уже видит, что аргумент гнилой, и я назло эльбам делаю все наперекор.

Это слишком логично для ШНыра, слишком умно.

Внизу мелькали сосны. Сообразив, что Гульда и Афродита летят в привычное им место Прииска, куда сегодня как раз и не нужно, Сашка попытался повернуть Гульду. Это оказалось непросто. Кобыла озадачилась и, озадачившись, заупрямилась. Она повела себя как правильная домохозяйка, которая привыкла готовить на завтрак овсяную кашу, а от нее потребовали утку с брусникой. Сашка похлопал ее по шее и кое—как убедил послушаться. Про Гульду говорили, что она самая женственная кобыла ШНыра и реакции у нее совершенно как у девушки. Она точно так же дулась, фыркала, тянула шею и смешно прощала обиду за яблоко или кусок сахара которые схватывала с ладони как бы нехотя, чтобы не подумали, что она рада.

latest?cb=20120211050100

Впереди показалась Первая Гряда. Еще не подлетев к ней, Сашка ощутил растерянность. Он понял, что у него нет точных ориентиров. В прошлый раз его принес сюда Сахар, а он даже не запомнил дороги: тот же лес внизу, те же склоненные сосны, точно причесанные невидимым гребешком. Перед Сашкой тянулась бесконечная гряда. Нагромождение камней, скал, гранитных пальцев, глинистых вкраплений.
Что ему делать? Искать старые раскопы? Но они здесь повсюду. Сколько шныров перебывало здесь за сотни лет, и все копали и искали, переносили живые искры этого мира в свой мир, обновляя, исцеляя его, мешая ему, протухнув, разделить судьбу болота.
Гряда постепенно приближалась. С седла пега представлялось, что можно протянуть руку и потрогать скалы. Но Сашка знал, что это обманчиво. Лететь еще долго. И где они сейчас? Правее нужного места? Левее? Если поиски затянутся, время нырка истечет и придется вернуться ни с чем.
Сашка потянул повод Гульды в одну сторону, потом, передумав, в другую. Кобыла раздраженно дернула ухом. И снова в ней проглянула женщина, говорящая: «Ты вначале определись, чего хочешь сам, сформулируй свои желания, а потом уже загружай меня своим обществом!»
Наконец они долетели до гряды. Сашка то снижался, то заставлял пега набирать высоту, надеясь, цто с высоты узнать будет проще. Какие же одинаковые эти скалы!
— Любопытная эстетика хаоса в полотне развернутого пространства! Но все же нельзя ли достичь консенсуса в отношении наших целеустановок в рамках общей программы передвижений? Мне вообще—то красную закладку искать! — сказал Даня, вынужденный повторять за Сашкой все его непонятные движения. Афродите это тоже не нравилось, но, как существо, влюбленное в Данину куртку, она пока все ему прощала.
Сашка что—то промычал. Его мычание Дане не понравилось.
— Стоп! Так мы заблудились, что ли? — заподозрил он.
Сашка хотел сознаться, что так оно и есть, но внезапно его левую руку обожгло. Он увидел, что фигурки ярки до ослепительности, а на том месте нерпи , где никаких фигурок прежде не было, теперь пылает череп. У Сашки перехватило дыхание. Он коснулся черепа пальцами и с изумлением их отдернул. Напугало его даже не прикосновение, а то, что никакого прикосновения не было! черепа словно не существовало. Глаз его видел, причем объемно, но пальцы гладили лишь шершавую кожу нерти.
На Сашку смотрели пустые глазницы. Зажатая в зубах стрела была направлена вперед и влево. Пока Сашка смотрел на нее, стрела повернулась еще сильнее. Проверяя, Сашка потянул повод Гульды, и наконечник стрелы торопливо дернулся продолжая показывать туда же, куда и раньше.
‹‹Как стрелка компаса! Но разве здесь есть полюс?›› — подумал Сашка.
Сердце ускорилось, заспешило, и несколько секунд спустя Сашка уже летел по стрелке, послушно следовал за ним на Афродите. Прошло десять минут. Пятнадцать. Сашка, жадно вглядывающийся в скалы, начинал уже сомневаться, как вдруг стрелка дернулась, но уже не в сторону, а вниз. Теперь она показывала сквозь нерпь и сквозь Сашкину руку. При этом никакой боли Сашка не испытывал.

Емец ещё компас бы прикрутил к нерпи из Скайрима, или сразу мини-карту. Что мелочиться-то?

Привязанная Гульда сразу потянулась пастись. Афродита некоторое время размышляла, что она любит больше, Данину куртку или свежую траву, и с некоторым сомнением, но все же выбрала траву. Спрыгнув в раскоп, Сашка заглянул в темный проход под камнем:
— Хочу проверить лаз!
— Длинный?
— Метров пятьдесят. Потом тупик.
Даня сразу воодушевился:
— Это можно! Предлагаешь, чтобы мы лезли
вдвоем?
Представив, что Даня как пробка застревает в тоннеле, Сашка замотал головой:
— Ни в коем случае! Ты будешь поддерживать со мной связь через кентавра. Если мой лев разрядится, передашь мне свою нерпъ.
— Как я ее передам?
Сашка, все продумавший заранее, достал из кармана смотанную бечевку. Толстая леска была бы надежнее, но на двушку ее не пронесешь.
— Вот. Если будет нужно, подцепишь нерпъ к бечевке и я ее втяну.
Даня рассеянно кивнул. Он уже ходил сверху, делая огромные шаги, что—то высчитывал и изредка забегал с противоположной стороны, чтобы посмотреть, в какую сторону ведет лаз. Потом достал саперку и стал что—то чертить на земле.
— Ты меня страховать—то собираешься?
— Не беспокойся! Просто у меня есть гениальная мысль, и я ее гениально думаю! Кстати, чего ты через кентавр— то орешь? Я и так тебя пока неплохо слышу! — отозвался Даня.
Вбив в край раскопа колышек, Сашка привязал к нему один конец бечевки, а другой закрепил к ботинку. Затем без воодушевления стал протискиваться. Он полз, пока свет, пробивавшийся в лаз, не стал крошечным, как искра. Тогда он связался по кентавру с Даней. Даня отозвался сразу, с какой— то подозрительной готовностью. Шныр, который пыхтит в раскопе с саперкой, чаще всего не так приветлив. Таким ласковым голосом обычно говорят мультяшные коты, когда закладывают ли под собачью будку. Нет, Даня явно что—то химичил.
Когда сидишь в сыром тоннеле, в голову невольно лезут бредовые мысли. И Сашка связался с во второй раз: ™
— Как у тебя дела?
— Думаешь, успели измениться? Прекрасно! — мгновенно сказал Даня, точно всю жизнь ждал этого вопроса.
— В каком смысле «прекрасно››? — напрягся Сашка.
— А в каком смысле «дела››? — ответил Даня, и связь с ним загадочно пропала.
В этот раз Сашка перемещался не так медленно, как в прошлый. Все же появился опыт. Но все равно устал и в кровь истер локоть, пока ноги ею наконец не уперлись в стену тоннеля. Сашка перевернулся на бок, поморщившись, оперся о содранный локоть и осветил русалкой нишу с закладками.

В прошлый раз он полз безо всякой надежды 50 метров? Ну силач и герой.

Сашка поднес нерпъ, и закладки вспыхнули, отзываясь в камнях. Сашка смотрел на них и думал, какую возьмет сегодня. Алую закладку? А может, все же одну из синих? К закладке—перу Сашка благоразумно не прикасался. Он помнил, как в прошлый раз едва не слился с ней. Решил проверить две другие похожий на улитку скрученный лист папоротника И ножку гриба.
Гриб оказался закладкой терпения и юли. Ее дрожащий свет едва дополз Сашке до середины пальца, а Сашка уже ощутил, что смог бы пересидеть в засаде матерого снайпера, выложить из рассыпающихся спичек метровую колокольню или выучить любой мертвый язык.
Сейчас этого терпения с лихвой хватило, чтобы отдернуть палец и позволить синему сиянию стечь в ножку гриба. Убедившись в этом, Сашка потянулся к соседней закладке, но внезапно увидел, как ножка гриба покидает камень и по воздуху плывет к черепу. Сашка замахал рукой, пытаясь стряхнуть ее, но это ни к чему не привело. Закладка прикоснулась к черепу на нерпи и бесследно втянулась. Сашка схватился за нерпъ , но ощутил лишь шершавость теплой кожи.
Несколько минут Сашка провел в напряжении, пытаясь определить, слился он с закладкой или нет. Ощущения были противоречивые. Воля, как всегда, давала бравурные ответы. Встать в четыре утра на пробежку до Копытово — запросто! Обливаться ледяной водой — прекрасная идея! Выучить латынь, чтобы удивить Рину? Лучшая мысль за последние пять минут! Однако у Сашки уже хватало опыта, чтобы отличить то, что он действительно сделает, от простого трепа. Если человек уверен, что мог бы переплыть океан в бельевом тазике, но не готов прямо сейчас встать со стула и вымыть сковороду, в которой уже двое суток гниет куриный жир, значит у него что—то не то с реальной оценкой своих возможностей.
Оставив в покое врущую волю, Сашка переключился на исследование терпения и понял, что уж его—то точно больше не стало. Это успокоило Сашку. Так вот зачем нужен череп ! Проносить закладки не сливаясь с ними! Уже смелее он потянулся к перу. Коснулся его и, ощутив растворяющую радость успешности, усмехнулся. Ну давай, подразни меня! Затем, как и раньше, отдернул палец.
Как и в случае с первой закладкой, перо вытекло из камня, и втянулось в череп на Сашкиной нерпи и одновременно в его руку. И опять после короткого страха Сашка разобрался, что не слился с закладкой. Уникум, к которому он не мог даже прикоснуться, защитил его. Перо было в нем, в Сашке, но одновременно и отдельно.
Решив ничего не оставлять в тайнике, Сашка втянул алую закладку, втянул две синие вишни и потянулся к похожему на улитку молодому папоротнику. Коснуться его Сашка не успел. Послышался звук с усилием отодвигаемой плиты. Брызнул яркий свет. Пока Сашка ослепленно моргал, сверху преспокойно просунулась длинная рука, пошарила и, взяв камень с закладкой, вытащила его на поверхность. Затем другая длинная рука, явно изготовленная природой в комплекте с первой, извлекла наружу и самого Сашку. Это оказалось несложно, поскольку тоннель, оказывается, почти вышел на поверхность.
— Ага, тайничок первошныров! Так я и думал!
— Как ты догадался? — Сашка определил Даню скорее по впечатляющей вертикальности фигуры.
— Элементарно! В простую нору ты повторно не полез.
— А вход как ты нашел?
— Логика! Первошныры, конечно, энтузиасты, но не маньяки. Ползать всякий раз по тоннелю они бы не стали. А если завалит? Вот я и искал что— нибудь совсем простое! Плиту, валун... Между прочим, палец вот содрал!

А нахрена первошнырам тайник, если у них и так был череп? Для красоты?

Желая продемонстрировать Сашке содранный палец, Даня поднял правую руку и издал короткий удивленный вопль. Его рука выше локтя была охвачена синим сиянием. Поняв, чем был тот камень, который он взял, Даня в ужасе завопил и, размахнувшись, отбросил его далеко от себя.
Потом стал прыгать, высоко задирая колени, вертеться на месте и, точно человек в горящей одежде, размахивать рукой. Однако чем больше усилий он прилагал, чтобы стряхнуть закладку, тем выше поднималось сияние. От середины бицепса оно распространилось на плечо. Им была охвачена даже толстая кожа шныровской куртки. Наступил самый страшный момент. Сияние закладки то откатывалось немного назад, но вновь поднималось к плечу, перекидываясь на ключицу.
— Я не хочу с тобой сливаться! Уйди от меня! — вопил Даня, свободной рукой колотя себя по куртке.
Сашка почти сразу понял, что, отшвырнув камень, Даня совершил величайшую глупость Это была глупость того масштаба, на которую способны только гении. Камень можно отбрасывать, только пока закладка еще внутри. Когда же она покинула камень, выпускать его нельзя, потому что закладке некуда будет стечь и она поневоле растворится в человеке.
— Что ты наделал?! — закричал он, сгребая Даню за ворот. — Зачем ты его бросил?
— Это из—за тебя! — в глазах у Дани застыл бараний ужас. Он вырвался и, размахивая руками как мельница, стал наступать на Сашку, наконец отыскав, на ком можно сорваться. Поиск виноватых — самый популярный способ разгрузки психики в стрессовых условиях.
Отбросив паникующего Даню, Сашка метнулся на поиски камня, но камней вокруг было великое множество. Как найти нужный? Наудачу сгреб несколько примерно подходящих по размеру и, подбежав к Дане, стал всовывать их ему в руки. Бесполезно! Даня их сразу отшвыривал. Ему мерещилось, что Сашка дает ему новые закладки.

А черепом не втянуть?

Даня все еще прыгал как безумный, не замечая, что рукав его куртки уже бледнеет. Слишком поздно. Синее пламя, добравшись до шеи, спешило теперь захватить сердце. А потом иссякла и последняя струйка. Даня несколько раз вхолостую взмахнул руками и, задыхаясь, с болезненной улыбкой осел на землю.

Ну вот. Даня были слишком умный для Швыра, и его вышвырнули.

— Ну вот я и слился! Финита ля комедиа! Зачем я взял этот камень?! Я ведь даже и не посмотрел на него!
Некоторое время Даня что—то кричал, а затем, ослабев в крике, откинулся на спину и уставился на небо. В глазах у него плыли облака, но сами глаза были уже не бараньи, а успокоенные.
— Я смогу вернуться в ШНыр? — безнадежно спросил он.
— Надеюсь, что да. Ты же не хотел ее брать, — отозвался Сашка.
Даня кисло посмотрел на него:
— Хотел, не хотел! Если бы все было так просто! Договорился с кем—нибудь, тебя взяли на двушку, оглушили и, пока ты без сознания, заправили закладками по самые уши. А потом ты пришел в себя и как ни в чем не бывало вернулся в ШНыр! Идеальный вариант для какого—нибудь молоденького Дионисия Тиграновича!

Больше одной не засунуть в тело... Но, в любом случае, законы Швыра выкинут и случайную жертву, какой она бы хорошей не была.

Даня перевернулся на живот и уткнулся лбом в плоский серый камень. Довольно долго он лежал неподвижно, а потом Сашка различил тихое горячее бормотание:
— Объясни мне! Я не знаю, для чего я нужен, но для чего—то же я нужен? Не может такого быть, что человек живет без цели: стареет, умирает — и нет его. Это что, все? Посадить дерево, из которого сделают ящики и зубочистки? Построить дом, который через сто лет снесут? Родить сына, который тоже когда—нибудь умрет? Я чувствую, что есть какая—то цель, мысль, идея, ради которой все совершается! Но где она, в чем она? А вот теперь меня и с двушки прогнали!
Сашка так и не понял, говорил ли Даня с ним, сам с собой или с кем—то еще, но какой—то ответ Даня все—таки получил. По его телу словно прошли две волны — жара и прохлады. Кожа куртки чуть покраснела, а потом на несколько мгновений покрылась быстро растаявшей изморозью.
Даня затих, с минуту лежал неподвижно, а потом оперся на руки и сел.
— Только что она говорила со мной! — сообщи, он бодро.
— Кто? Закладка?
— Да.
— Прямо словами?
— Нет, конечно. Не словами. Это хорошая закладка. Дает только то, чего тебе не хватает в конкретный момент, и ровно столько, сколько не хватает. При этом она самопополняется за счет тех, кто тебя любит, но только если любящий тебя человек готов с этим расстаться.

Закладка Дениса тоже должна была просто вылечить его сердце, так что я бы эту хорошей не назвала бы. Да и закладка Белдо в теории заставляла бы всех его обожать, а на практике - совсем нет.

— Это как? — не понял Сашка.
Прежний Даня стал бы объяснять очень сложно, играя в гения и толпу. Этот же терпеливо сказал, что вот человеку кажется, что он такой голодный, что съел бы кита, а на самом деле ему вполне хватит и вчерашнего риса и что этот рис исчезнет из холодильника у какого—нибудь его приятеля.
— Ну, холодный рис — это ерунда, — сказал Сашка.
— Я же не спорю. Я сказал: с чем человек готов без жалости расстаться. В варианте приятеля это обычно и есть вчерашний рис.
Сашка до конца не понимал:
Ну погоди! Допустим, я считаю, что мне нужна машина. Значит, закладка даст мне машину?
— Да. Но хотеть ты будешь новый «Форд››, а какая—нибудь тетя из Саратова подарит тебе двадцатилетнюю «Мазду».
— А побочные эффекта? — спросил Сашка.
— Про побочные ничего не знаю. Хотя есть тут одна вещь. Закладка сообщила, что исполнила заветное желание моего детства!
— Какое?
— А я даже не знаю, — Даня застенчиво улыбнулся. — Смешно? У человека исполняют заветное желание, а он даже не помнит, о чем он мечтал! Надеюсь, не о том, чтобы у меня голова стала как глобус?

Заветные желания детства - эта штука такая. Может, он географичку ненавидел или хотел, чтобы в него девочка Люся влюбилась, или чтобы пёс Трезор был всегда рядом... А Трезора похоронили уже 4 года назад, но закладка желание-то исполнила. :evil:

Даня махнул рукой и направился к Афродите. Отвязал ее и, проверив подпруги, забрался в седло. Летели они молча. Небо постепенно серело. Высокие здоровые сосны мельчали, истончались. Все больше попадалось засохших или больных деревьев. Они приближались к границе миров.
Сашка боялся думать о болоте. Как он пройдет его с кучей закладок, если в прошлый раз было так тяжело? Решив не рисковать, он уткнулся лбом в гриву Гульды и обхватил ее шею двумя руками.
Просто не отпускать, и все. Не разжимать рук, и будь что будет.
— Ты первый! — крикнул он Дане.
— Почему я?
— Если я застряну, то и ты не пролетишь.
Даня услышал Сашку по—своему и нашел повод обидеться.
Ну да. Я—то теперь не застряну! — сказал он и полетел первым.
В болоте Сашка не открывал глаз, но это помогало не так уж сильно. То ему чудилось, что его руки превратились в огненные струи и надо их срочно тушить. То — что его обманули, подменили пега и пересадили на холодный лошадиный труп, а настоящая Гульда сейчас улетает. Надо срочно перескочить к ней в седло или будет поздно! Сашка хотел уже повернуть голову, чтобы хотя бы посмотреть на эту улетающую Гульду, но для этого надо было разжать руки, а он помнил, что делать этого никак нельзя.
Тогда, чтобы спасти разум, Сашка просто стал считать. Числа превращались в Гаев, в Тиллей, в зонтики Долбушина, в арбалетные болты и топоры. В какой—то момент Сашке почудилось, что Гульда врезалась в толстую нить, которую не смогла порвать, и застряла в болоте. Сашка увидел себя залипшим, точно вплавленным в стекло. Лицо его искажено мукой, он не может моргнуть, а совсем близко, всего в каком—то метре, пролетают все новые и новые шныры. Этот образ был настолько страшным, что Сашка, поверив в его реальность, едва не вылетел из седла. К счастью, это было уже на окраине болота. Наваждение отхлынуло, и Сашка, очнувшись, сумел вцепиться Гульде в гриву и усидеть.
Когда они вынырнули, в небе между Копытово и ШНыром шел бой. В гуще берсерков носилась Штопочка на Звере и, раскручивая бич, хлестала по мордам огрызающихся гиел. Прикрывая Штопочку, на Митридате метался Родион. Перезаряжался и стрелял сразу из двух шнепперов. Здесь же Сашка увидел и Меркурия на Аскольде.
Заметив Сашку и Даню, один из берсерков закричал и стал разворачивать гиелу, но забыл про скромную девицу Штопочку. Бич обвил его шею, а последующий рывок Зверя выбросил берсерка из седла.

И ещё один труп... Блин, не прикрывался бы Швырь гуманизмом, убивают они так же, как и берсерки. А вообще первый(!) раз, когда вылетающих из нырка поддерживают и страхуют.

Сашка хотел с ходу вступить в сражение, но Меркурий с такой яростью замахал на него рукой, что Сашка понял, что весь бой ведется только ради того, чтобы отвлечь от них ведьмарей, Сашка послушался и полетел к ШНыру. Перед самым ШНыром, почти уже у ворот, Даня посадил Афродиту на луг и спрыгнул к седла.
Сашка на Гульде последовал его примеру. Тревожно задрал голову, проверяя далеко ли бер— серки.
— Держи! Отдашь там, на пегасне... — Даня сунул Сашке повод. — Погоди! Дай я куртку стащу, а то Афродита за мной полетит!
Даня снял шныровскую куртку, расшнуровал нерпъ , грустно воткнул в снег саперку и, увязая в сугробах, побрел к шоссе. Он шел и трясся от холода. Его влажный свитер седел на глазах, покрываясь инеем.
Ты куда? Погоди, может, ограда тебя и пропустит! — Сашка стоял с двумя лошадьми и не мог кинуться следом. Даня остановился. Повернулся к Сашке. Он дрожал, и улыбка его дрожала. Но все— таки это была улыбка.
— Не могу. Прости!.. Кстати, я вспомнил свое самое сильное детское желание! Я хотел стать призраком!
— Кем?
Призраком. Меня в школе обижали, и я думал, что вот я буду призраком и меня не смогут схватить. Но чтобы все это отменялось, если мне захочется побыть материальным. В детстве всегда предусматриваешь все варианты.

Если он вступит к ведьмарям, то это будет абзац.
Вообще сейчас подумалось - вот ушёл человек к ведьмарям/спонтанно слился с закладкой. Ему вынесут если что труп его пчелы. А вещи-то? У Рины тут ноут, к примеру. Себе оставят, на память?

▼краткое содержание⬍

▼Глава шестнадцатая СЕРЫМ ПЯТНОМ⬍

Когда Сашка, полуживой и обледеневший, ввел в пегасню сразу Гульду и Афродиту, там были почти все средние и младшие шныры. К нему сразу повернулось множество лиц. Сашке не хотелось ни с кем разговаривать. Ему было паршиво. Он молча сунул повод Афродиты в руку Насте, а сам быстро завел в денник Гульду. Он стоял в деннике, дышал, оттаивал, и вместе с ним оттаивали все переживания. Позаботившись о Гульде, Сашка уже выходил из пегасни, когда услышал короткий удивленный возглас, и понял, что Наста, снимая с Афродиты седло, заметила наброшенную на него шныровскую куртку Дани.
«Вначале скажу Кавалерии!» — подумал Сашка безошибочно догадываясь, что сейчас произойдет' рванул по тропинке. Он уже скрылся за деревьями когда ворота распахнулись и из пегасни стали выскакивать первые ищущие его шныры.
Разбрызгивая воду, Сашка несся по тропинке. Местами на ней лежал лед, и на поворотах он скользил по нему, втыкаясь руками в снег и утешая себя тем, что тот, кто бежит за ним, сейчас тоже падает. Невесть с чего разогревшиеся фигурки нерпы шипели, когда на них попадала вода. Внезапно Сашка увидел впереди чью—то спину. Казалось, если немного поднажать, можно легко ее коснуться. Не понимая, кто мог его обогнать, Сашка притормозил, на миг закрыл лицо рукой, чтобы его не узнали, когда же оторвал руку, никакой спины впереди уже не было.
Сашка в изумлении остановился, потом снова побежал, запоздало припоминая, что спина была в шныровской куртке с серым пятном в районе левой лопатки. Такое же пятно было и на его куртке! Вот уж совпадение. Но размышлять об этом сейчас было не время.
Не обнаружив Кавалерию в ее кабинете, Сашка заметался в фойе, налетая на огромную деревянную кадку с китайской розой, в которую девица Штопочка имела привычку закапывать окурки в надежде, что они когда—нибудь прорастут. Для ускорения же прорастания Штопочка еще регулярно и поплевывала в кадку. Роза, однако, все прощала и, не замечая мелких неприятностей, цвела почти круглогодично.

Гибискус? Он, конечно, не особо прихотливый, но Штопочка его явно вознамерилась превратить в условно-пассивного курильщика с зависимостью.

Встретив кухонную Надю, еще ничего не знав— щую про Даню, Сашка выяснил, что Кавалерия в комнате у Суповны. К Суповне Сашка прежде соваться не решался. Ее жилище представлялось ему чем—то вроде берлоги медведя. Чтобы попасть к Суповне, предстояло протиснуться по тесному коридорчику, где громоздились торфяные горшочки для рассады и стояли поломанные стулья. Супов— на считала себя любительницей порядка и даже фанатичной его поклонницей, но порядка вокруг нее не было, а царил невероятный бардак. Она никогда ничего не выбрасывала, и все ее свободное время уходило на битву со старыми вещами, которые не пригодились ей в предыдущие двадцать лет, но которых без сомнения ждало великое будущее.

Вот Плюшкин же... Интересно, на кухне у неё так же?

Еще из коридора Сашка услышал пение. Голос поднимался, дрожал грустью, затихал и вновь вспыхивал. Он напоминал живой огонек свечи, когда защищаешь его ладонью, спасая от ветра. Сашка невольно остановился, чтобы не прерывать пения, и, затаив дыхание, слушал.
Наконец песня погасла. Сашка постучался и просунул в комнату голову. Он увидел Суповну и понял, что пела она. Лицо у Суповны было смягчившимся, глаза сияли, в них еще продолжалась только что смолкшая песня. Правда, лишь до момента, пока Сашка, протискиваясь, не задел пирамиду старых ведер и они, рухнув, не завалили весь коридор. Тут уже Суповна мгновенно стала прежней Суповной, принялась выталкивать Сашку и орать.
Чей—то голос остановил ее. Сашка увидел Кавалрию. Поджав ноги, она сидела на кресле и зашивала носок.
— Я понимаю, что сейчас никто ничего не чинит. Но все равно в штопанье есть что—то успокаивающее! — сказала она Сашке, вопросительно поглядывая на него.
Сашка придерживался принципа, что все плохое лучше сказать сразу. И вину лучше взять на себя. Людей чаще злит не сам проступок, а попытки оправдаться.
Самым тяжелым для Сашки было то, что Суповна никуда не ушла, а осталась в комнате. Он слушал ее грузные шаги, и ему чудилось, что на его голову сейчас опустится скамья из цельного дуба. А шишек после таких ударов, как говорил Ул, не остается.
— Даня правильно сделал, что ушел? Ограда бы его впустила? — спросил Сашка.
Кавалерия покачала головой.
— Но он же не хотел с ней сливаться!
— Оттого, что яд выпит по ошибке, он не станет вишневым компотом.

Да, только вот тех, кто по ошибке выпил яд, в христианстве отпевают и хоронят на церковном кладбище, то есть в духовном плане разница очень даже есть. Никак не могу вспомнить, у кого я читала дореволюционную историю про барышню, решившую всех напугать, и выпившую, кажется, хлорки. Барышня скончалась, но перед смертью успела сообщить свои истинные намерения и её священник был весьма рад тому, что его духовное чадо на себя грех самоубийства не брало. Может быть, у Тэффи? :think:

— Но это хорошая закладка!
— Да что ты мелешь! А какие закладки плохие— то? Просто чужое не надо брать! — прокричала Суповна. Голос у нее был грубым и негнущимся. Не верилось, что это она недавно пела.
Кавалерия кашлянула. Суповна вышла в коридор и принялась громыхать ведрами.
И та первая, алая, тоже была из тайника? — внезапно спросила Кавалерия.
— Да.
Упоминать об этом было особенно стыдно. Сашка обрушился в собственных глазах и опустел, как городская площадь, с которой только что убрали памятник.
Кавалерия укоризненно цокнула языком:
— Тебе не приходило в голову, что все эти закладки, которые ты пронес через болото, несвоевременны? Ну, кроме, возможно, алых

А ей не приходило в голову, что, когда они понадобятся, транспортного уникума у ШНыра вполне может и не быть?

— Но тот первошныр...
— Тот первошныр оставил их на двушке.
Чтобы не смотреть в глаза Кавалерии, Сашка подошел к окну. Совсем близко на подтаявшей лужайке стоял Горшеня. Его глиняная голова была обращена в их сторону.
— Ты можешь вернуть те закладки, которые принес? — озабоченно спросила Кавалерия.
— Вам?
— Мне или каменному фонтану.
Сашка посмотрел на нерпъ. Череп на ней больше не проступал. Там, где он видел ею в прошлый раз, теперь была только кожа.
— Я не знаю как
— Ты их хотя бы чувствуешь?
Сашка старательно прислушался к себе
— Нет.
Кавалерия медленно кивнула, не отрывая от него взгляда:
Ну что ж, иди! Что я еще могу сказать? Спасибо, что не струсил и признался.
— Мне оставаться? Меня не отчисляют?
— Нет. Видел, что творится в Копытово? ШНыр в осаде.
— А уникум? Может, его как—то отдать? — безнадежно спросил Сашка.
Отдать можно любой уникум, кроме этого. А он выбрал тебя.

Забавная ситуация. Сашка сейчас не просто шныр с уникумом, но ещё и тонной редчайших закладок.
И за что его, блеать, отчислять-то?!

Анон · 2016-11-11 05:57:00

▼краткое содержание⬍

▼Глава семнадцатая ЧЕРНЫЕ ДНИ⬍

Страх всегда убивает больше борьбы. Пока армия не бросает щитов и не размыкает строя, уничтожить ее практически невозможно, либо она уходит в небо с такой славой, что враг обычно уже не лезет к этому народу.
Меркурий

Ну да, примеры спартанцев доказывают его слова :sacrasm:

Потянулись дни осады ШНыра. Нырять невозможно. Небо блокировали боевые двойки гиел: носа не высунешь. С продуктами туго. Никаких копытовских магазинчиков. Только картошка, крупы, тушенка и прочие долгоиграющие запасы.

И то, что может своровать скипетром Калерия :cool:

Вдоль забора бродили озлобленные топорники Тилля, а ночами, чтобы не мерзнуть, жгли доски в железных бочках.

Интересно, а пули/болты через ограду летят? Если летят только у православных шныров, то можно было бы устроить весёлый тир.

Ведьмы Дионисия Тиграновича ночевали в автобусе с молдавскими номерами, который стоял на выезде из Копытово. Жадный Белдо нанял самый дешевый автобус. Удобств в нем не было, и ведьмы ходили в туалет при бензоколонке. Один раз психованный охранник попытался их не пустить, и рот у него сам собой зашился цыганской иглой. Хрипя от ужаса, охранник метнулся за помповым ружьем, но оно превратилось в расплавленный металл прямо у него в руках. Больше боевых ведьм не тревожили, и они мирно стояли в очереди в свой туалетик

:lol: Блин, это - глупо, но смешно, если опустить монгольские номера.

Уютнее всего устроились долбушинцы. Глава форта снял им корпус санатория «Заря». Это был уцелевший островок социализма, где на желтоватых тарелках подавалось пюре с котлетами, а каждый столик ставили огромный чайник с отбитой эмалью. Шлепая пятками резиновых тапок долбушинцы вечерами ходили друг к другу в гости или, накапав в чай рому, хором распевали «Катюшу», «Есть на Волге утес» и «По долинам и по взгорьям». При этом они старались не оглядываться на окна, за которыми маячили перекошенные от зависти физиономии берсерков и белые укоризненные личики ведьм.

Какое мимими!

Непонятно, правда, нахрена долбушинцам участие в боевой операции, но мимими.

Родион и Штопочка поначалу отваживались на вылазки, но окоченевшие на дежурстве берсерки кипели такой лютой злобой, что от вылазок пришлось отказаться. И без того уже люди Тилля, мстя шнырам за обстрел пнуфами, перебили всех кошек, которых смогли поймать за оградой.

Я уже готова признать идентичность Зерваса и Емца ТОЛЬКО ПО КАКОЙ-ТО НЕПОНЯТНОЙ НЕНАВИСТИ К НЕПОВИННЫМ КОТАМ, БЛЕАТЬ!!!
ПОЧЕМУ УЛИЧНЫЕ КУСАЧИЕ СТАИ ТУТ ГЛАДЯТ, А КОШКАМИ а)кормят гиел б)развлекают заскучавшего Родиона в)развлекают гиел г)варят из них мыло д)сбивают машинами(а я помню, что в первой части говорилось о том, как гиелы сбрасывают берсерков именно ради сбитых кошек) е)делают чучела и ё)дохера позабытых мною гадостей! :butthurt:

Фреда в эти дни была повсюду: и в пегасне, и в шныровских подвалах, и в кладовке, где в одиночку перебрала мешок с подмоченным рисом, и даже в медпункте, где лежал единственный пока шныровский раненый. Это был Рузя, в разгар боя с ведьмарями укушенный бездомной собакой, на которую он случайно сел.

На собаку сели. Не её убили, не её кишками играли Гавр и Аль, не её хвост нашла Рина, просто сели. Что за нафиг?!

При этом, будучи безусловно полезной и даже незаменимой, Фреда не забывала произносить следующие фразы: «Это не моя обязанность!», «Я слагаю с себя всякую ответственность!››, «А ну—ка все переделайте, или я ни за что не отвечаю!››
— Стоп! — сказала Рина, имевшая цепкую память. — А разве ты за что—то отвечаешь? Ты же сказала, что сложила ответственность!
— А она опять ее взяла! — наябедничала Лара. Она тоже не теряла время даром. Чтобы поддержать в шнырах боевой дух, Лара наклеила накладные ногти и покрасила их в цвета флага первошныров.

В цвет чего?! Флага чуваков 15-го или 16-го века, которым нахрен не сдался флаг и даже боевое знамя?

Правда, теперь она ничего не могла делать, зато это было очень патриотично.
Даня не возвращался, связи с ним не было. Где он, никто не знал, а звонить ему домой не рисковали. Боялись, что он попал к ведьмарям, но опять же чтобы утверждать это, нужны были факты.

Почему не рисковали? что бы случилось? И почему берсерки не оставили шныр без телефонной связи, интернета и электричества с газом и отоплением, если у них не своя котельная?

Сашка по—прежнему представления не имел, как ему вернуть втянутые черепам закладки. А расстаться с ними было давно пора. С Сашкой начинали происходить непонятные вещи. За завтраком он вдруг понял, что у него две правые и две левые руки. Сашка растерялся, вместо ложки вцепился в тарелку и опрокинул ее себе на колени. В следующий раз Сашка стал двоиться в пегасне, когда, пытаясь сесть в седло, обнаружил, что оно уже кем—то занято. Все это длилось какое—то мгновение. Он увидел только очертания фигуры, после чего и сам уже оказался в седле.
Как—то вечером Сашку и еще двух дежурных отправили разгребать мокрый снег вокруг котельной и перетаскивать уголь, если что найдется под снегом, в одно место. Ситуация складывалась непростая. Топить нечем, да еще котел забарахлил. Изредка дверь котельной распахивалась. Оттуда вместе с дымом вываливался покрытый копотью Кузепыч и просил почесать ему то спину, то шею Сам он этого сделать не мог, поскольку руки его по локоть были в смазке. Кузепычу чесали спину, он вставая на колени, окунал голову в подтаявший снег и вновь отправлялся доламывать котел.

Котельная была. Но если раньше топить было нечем, то теперь топить нечего. И куда делись огромные запасы угля?

Вместе с Сашкой трудились Вовчик и Гоша После получаса вялой работы Гоша заявил, что он наступил на гвоздь, и отправился сдаваться в медпункт. Сашка с Вовчиком остались вдвоем. Вовчик еще минут десять покидал снег, после чего воткнул лопату в сугроб и тоже засобирался.
— А ты куда?
— А я ему не верю. Он даже не хромал. Пойду выясню, дошел он до медпункта или нет! — сказал Вовчик и умчался.
Сашка некоторое время подождал, но никто не вернулся. Видимо, Гоша умер от столбняка, а Вовчик его оплакивал. Поняв, что предстоит работать одному, Сашка хотел выдернуть из сугроба лопату Вовчика, которая была удобнее его собственной. Но тут дверь в котельную распахнулась, и высунулся Кузепыч.
— А ключ ты мне не тот принес! — заявил он.
— Какой ключ? — растерялся Сашка.
Я ж говорил: те, что в изоленте, они, якорный пень, все разболтанные! Да не, не надо ничего!
— Я справился! — Кузепыч неуклюже повернулся, как пробирающийся между камней краб.
Сашка предложил почесать ему спину.
— Забыл? Ты мне только что почесал! — удивился Кузепыч и опять скрылся в дыму.
Сашка, ошеломленно глядящий ему вслед, услышал звук скребущей по асфальту лопаты. Он заглянул за угол и увидел фигуру в шныровской куртке.
— Вовчик? — окликнул Сашка, хотя уже видел, что это не Вовчик
Человек обернулся. Сашка узнал того, кто до дикости раздражал его на любом любительском видео, чей голос был ему омерзителен, когда он слышал его в записи, и лицо которого, тщательно отыскиваемое на всех фотографиях, всегда получалось исключительно плохо. В общем, самого противного и одновременно самого любимого человека на земле. То есть самого себя.
Сашка вспомнил двойную ягоду, которую череп вытянул из камня.
— Привет! — сказал человек
— Привет! — ошеломленно отозвался Сашка. Он отметил, что двойник ведет себя более естественно и менее напряженно.
Не желая признавать этого, Сашка решительно — а слишком большая решительность — это косвенный признак нерешительности — протянул ему руку. Двойник протянул ему свою. В момент соприкосновения Сашкину руку ужалило во внутреннюю часть локтя, как это было однажды в детстве, когда он схватился за оголенный провод телевизора. Сашка рванулся и, не устояв, упал в сугроб. Когда он вскочил, двойника перед ним не было. Лопата, Вовчика валялась на снегу.
«Он исчез? Или я исчез?›› — подумал Сашка, не решаясь ее поднять.
Но одно Сашка успел почувствовать несомненно прикоснувшаяся к нему рука не была рукой призрака. Материальная, настоящая, живая рука. Сашка назвал своего двойника Сашка—1, он же Сашка—Уно, он же просто Уно. В конце концов прижилось именно это последнее имя.

Надеюсь, он крикнул это достаточно громко и вовремя?

Уно появился и на следующий день. Утром он в пегасне помогал Меркурию лечить Бинту разбитое копыто. Вечером дал фофан Макару, который закрыл Кирюшу в туалете для девочек Сашка этого не видел, но ему сказали, что он это сделал, и он догадался, что это был Уно.
Про Уно Сашка не рассказывал никому. Даже Рине. Рина сообщила ему сама, из чего Сашка заключил, что ее встреча с Уно уже состоялась.
— Ты был очень мил сегодня днем. Обручальное кольцо из моркови — это супер. Правда, я его случайно съела! — Рина потерлась щекой о его куртку.
— Из моркови? — с недоумением переспросил Сашка.
— Ну да. Сделаешь мне еще?
Сашка пообещал. Обнимая Рину, чтобы она не видела его лица, он вспоминал, что идея про обручальное кольцо из моркови приходила ему и самому, но он почему—то не довел ее до конца. А Уно довел. Все—таки одна синяя ягода опережала в пульсации другую, и, похоже, эта была ягода Уно.

Он пользуется фишками закладок, но не их недостатками? Ну Митяй был и жуком.

Продолжающаяся осада делала жизнь ШНыра все сложнее. Речь о выживании пока не шла, о голоде тоже, хотя Макс и мечтал, как он съест Бинта, и каждый день на ушко сообщал об этом самому Бинту. Самым скверным было то, что без новых закладок их мир обеднялся, накапливая усталость и поломки, псиос же ведьмарям продолжал поступать. В эти дни эльбы были даже, кажется, щедрее обычного. Получить череп и собрать все уникумы воедино — очень большая ставка.
Телепортации были блокированы. Ведьмари поставили где—то рассеиватель, создававший большой разброс. Ночами Сашку мучили кошмары. Сашка понимал, что это закладки, которые он до сих пор не вернул, прорываются к нему сквозь ослабленную сном волю. череп сдерживал их, но с каждой следующей ночью все слабее. Сашка ощущал гнев уникума. Уникум — простая сущность и решает проблемы просто. Если не можешь владеть мной, умри и отдай меня другому.
Если Сашка был до сих пор жив, то лишь потому, что ножка гриба , несущая бесконечное терпение, тормозила разрушительный эгоизм крошечного пера. Но это не могло продолжаться долго.
Как—то, допоздна задержавшись в пегасне, Сашка ненароком подслушал разговор Кавалерии и Меркурия. Они шли по проходу и негромко беседовали.
— На что. Рассчитывают. Ведьмари. С этой осадой, — сказал Меркурий.
Как на что? Мешают нам нырять! — ответила Кавалерия.
— Одного этого. Мало.
— Надеются, им вынесут уникум?
— Слишком наивно. Уморить нас голодом, тоже наивно. Должна быть другая. Причина.
Сашка постоянно размышлял об этих его словах Меркурия, но до правильного ответа додумался опять же не он, а Уно. Утром Сашка обнаружил у себя под подушкой лист в клетку, на котором его собственным почерком — странно было читать записку от самого себя! — было написано:
‹‹Привет!
Я, кажется, понял, зачем эта осада. Гаю важно удержать нас в ШНыре. Любой ценой. Гай знает, что здесь избавиться от закладок нельзя, и ждет, пока череп разрушит нас с тобой. А потом Гай его перехватит.
Вот такие вот дела!
Я (ты, мы и т.д.)
ЗЫ. Ну, может, это и не так, но это единственная версия, которая приходит мне в голову.
ЗЫ.1. Ужасно тупо, но одновременно интересно писать письмо самому себе. Не дуешься за морковь? По—моему, мы хорошо пнули Гамова. Он смог бы додуматься только до кольца с бриллиантом, но никак не до морковного!››

Проблема в том, что Гамов может не додумался бы до кольца с морковью, но у него хватит денег не только на кольцо с бриллиантом, но и на квартиру, хорошую жизнь и развлечение. А у Сашек - только на кольцо из моркови. Хотя, с другой стороны, у Рины есть уникальный шанс на, возможно, зажигательный тройничок с практически близнецами! :chearleader:

Анон · 2016-11-11 05:57:46

▼краткое содержание⬍

▼Глава восемнадцатая ПАСТУХ И ЕГО ЖЕНА⬍

Человек может услышать и принять лишь ту мысль, отзвуки которой уже звучали прежде в его душе.
Йозеф Эметс

Да-да, говорить яыком пиздуховно, мы это уже слышали раз 500.

В библиотеке Сашка застал Рину. Рина ходила между полками и выбирала книгу, а вместе с ней выбирала и настроение, потому что каждая книга несет в себе свое настроение навеки запечатанным, точно в невидимом сосуде.
— Было бы здорово собрать счастье всех книг в коробочку! — радостно заявила она Сашке.
— Зачем? — не понял он.
— Ну как? Открываешь коробочку, а там счастье! Понимаешь, да?
Сашка понимал, но сейчас ему больше хотелось поговорить с Вадюшей. Дождавшись, пока Рина выберет себе настроение и уйдет, Сашка отыскал его в читальном зале.
Стараясь не дышать пылью от рассыпающейся бумаги, Вадюша разбирал хозяйственные записи семнадцатого века. К его свитеру булавкой была приколота большая кремовая роза. На Сашку Вадюша покосился настороженно: он не забыл еще как стаскивал его со стола, вырывая тетрадь Рины.'
— Красиво, — сказал Сашка, кивая на розу.
Вадюша самодовольно усмехнулся.
— Да вот, поклонница одна подарила... тайная.. — небрежно уронил он.
Сашка уважительно присвистнул, хотя утром случайно видел, как Вадюша с секатором идет в Зеленый Лабиринт, где таких роз предостаточно.
— Вы же историю ШНыра хорошо знаете? — спросил Сашка.
Вадюша скромно потупился. Он мог бы ответить на вопрос, кто из шныров 2 августа 1801 года сломал себе зуб. При условии, конечно, что это было где—нибудь записано.
— А ШНыр всегда был здесь? Ну, мог он быть не в ШНыре?
Вадюша посмотрел на Сашку с такой снисходительностью, что она почти граничила с хамством:
— Конкретизируй!
— Ну, вот есть ограда, есть охраняющая главная закладка — это ШНыр. А могло вне ограды находиться что—то важное? Не сейчас, а давно? — торопливо уточнил Сашка.
Вопрос не насторожил Вадюшу. При всех своих тараканах он был далек от подозрительности и житейского любопытства. Он, как ученый, осознавал только задокументированные факты. То есть, если где—то в книге было написано «горе», он понимал, что это действительно горе, а не морковный салат. Если же, к примеру, кто—то плакал, Вадюша никак не связывал этого с горем, поскольку историко—архивная характеристика факта пока отсутствовала.

И это примерно никак не сходится с Вадюшей, описанным раньше.

— Далеко или недалеко? — уточнил Вадюша. — Далеко, конечно, много что было! Всякие точки «Запад», «Север», «Юг».
— А недалеко?
Вадюша понюхал розу:
— А недалеко Копытово! Чего далеко ходить?
— Копытово? А разве оно не новое?
— Здрасьте—подвинься! У первошныров в Копытово была кузня!
— Кузня?
— Ну да... А ты думал, первошныры подковы и гвозди по Интернету заказывали? Митяй Желтоглазый, кстати, часто там работал. Он хороший кузнец был.
— И кузня уцелела? — спросил Сашка.
— Частично. Знаешь барак у автобазы, который никак не снесут?
— Длинный такой?
Вадюша важно поведал, что когда—то в бараке жили бригады, ударно воздвигавшие игольный завод — между прочим, стройка была общесоюзного значения, потому что, если нет иголок, солдатам будет нечем пришивать пуговицы и, кроме того, не будет спиц и рыболовных крючков. По частным квартирам рабочих не слишком хотели селить они наспех отстроили себе барак. Так вот его дальняя стена — бывшая стена кузни.

Мда. Давно у меня этот игольный завод фейспалм вызывал, давно. И зачем Митяю кузня в нескольких километрах от Шныра, учитывая, сколько помещений в нём самом он наделал?

В тот же день в фотоаппарате Рины, которая имела привычку щелкать все подряд, Сашка ухитрился отыскать снимок барака. Вот он, двухэтажный, длинный, со внешними лестницами. Окна второго этажа забиты досками. Сквозь крышу проросли березки. Какая стена была бывшей кузней, Сашка так и не разобрался. Да и что он рассчитывал увидеть на фотографии? Табличку «МЕСТО ДЛЯ ТАЙНОГО РАССТАВАНИЯ С ЗАКЛАДКАМИ» и рядом горящий медью оркестр?
Вечером Кузепыч, всегда искавший добровольцев, послал Сашку проверить дальнюю часть ограды ШНыра, выходящую на овраг. Ограда поддерживалась главной закладкой, и ей ничего не грозило, но забором управляли те же физические законы, что и всеми заборами в мире. Весной, когда овраг наполнялся водой, бетонное основание подмывалось и, бывало, забор накренялся и падал.

И сломанный забор... нарушал или нет контуры? Что у них вообще ограда?

Было уже темно. Деревья стояли в синем подтаявшем снегу. Вокруг стволов темнели углубления, полные воды. Сашка забрался на сосну. Увидел горб холма — там, снаружи, за оврагом. На вершине золотой запятой плясал огонь. У огня он разглядел три или четыре фигуры.
Сашка спустился и пошел вдоль ограды, увязая в снегу. Шорох заставил его оглянуться. За ним, повторяя каждое его движение, след в след крался Горшеня. Когда Сашка остановился, остановился и Горшеня. Сашка постоял, надеясь, что Горшеня уйдет, но гигант только таращился на него, и опять Сашка пошел вдоль забора в сопровождении своего странного пажа.
Вскоре они оказались там, где забор выходил на ручей и овраг. Опасения Кузепыча не подтвердились: забор стоял. Упала лишь одна из секций Сашка видел ее торчащее из земли основание. Еще издали в проломе ограды Сашка заметил тень, вот только не знал, человек ли это или, может, что—то другое. Держа ладонь на рукояти шнеппера, Сашка осторожно приблизился. С другой стороны ограды кто—то стоял, скрестив на груди руки, и, не переступая той черты, которая могла стоить ему жизни, заглядывал внутрь.
Эй! — окликнул Сашка, готовый нырять в снег и стрелять.
Человек не отозвался, но махнул ему рукой. Видя, что в его руке нет оружия, Сашка осторожно приблизился и узнал Гамова. За спиной у него висел тяжелый арбалет, но зачехленный. Едва ли им можно было быстро воспользоваться. Сашке Гамов кивнул, но довольно небрежно, даже не поздоровался. Рядом с Гамовым стояла невысокая девушка в коротком, как у аэродромных механиков, полушубке и жаловалась, что она хочет рисовать, но у нее мерзнут пальцы.
Когда Сашка подошел, девушка обернулась и издала короткое удивленное восклицание. Он узнал ее, это была Фиа.
— О, привет! Как здорово, что ты жива! — радостно воскликнул Сашка.
— Вы знакомы? — ревниво удивился Гамов.
Сашка заверил его, что знакомы, и в свою очередь поинтересовался, что Гамов делает у забора. Гамов успокоил его, что ничего не делает. Просто торчит. Выгнали его на работу, он и ждет, либо пока оцепление снимут, либо пока начальство передохнет.
— Не слишком ты любишь свое начальство! — сказал Сашка.
— Поторчи тут вместо меня и люби!
От любви к начальству Гамова Сашка воздержался.
— Ты же был в бегах?
— Отбегался. Амнистия вышла, — кисло ответил Гамов.
Голос у него был простуженный. Еще недавно он уютно грипповал, валялся на диванчике и, смотря по телевизору автогонки, закусывал антибиотики консервированными помидорами. А потом в дверь постучали и трое до зубов вооруженных берсерков призвали Гамова на антишныровский фронт.

А где Аль? И где вообще Гамов прятался? И почему Тилль с него голову не снял? Не? Не будет ответов, как и с возвращением Макара?

Кроме Гамова и Фиа, он никого не увидел. Горящая бочка на холме отсюда была еле заметна. Огонь двоился в наполненном водой овраге, и непонятно было, где он настоящий, а где отражение.
— Вы без берсерков?
— Увы. В полном одиночестве, — подтвердил Гамов. — Берсерки испугались рыбки.
— Какой рыбки?
— Здесь было так холодно прошлой ночью. Берсерк еще курящий попался — совсем нас задымил. Стоишь мерзнешь, слушаешь, как он тебя достает, да еще и курево нюхаешь. Я попросил Фиа вообразить рыбку. Просто как лекарство от тоски.
— Это была маленькая печальная рыбка, светящаяся в темноте. Мы смотрели на нее, и нам становилось веселее, — сказала Фиа.
Но у рыбки оказался маленький недостаток» — уточнил Пимов. — Обнаружилось, что она пожирает стокилограммового берсерка за полторы минуты. А ее чешую не взять даже разрывным наконечником. Вы не слышали криков?
Криков Сашка не слышал. Его больше интересовало, как берсерк очутился в воде.
— Да уж не купаться пошел. Рыба, оказывается еще и ядом плюется. Поднимается к поверхности и брызгает в глаза отравленной струйкой.
Сашка с тревогой оглянулся на овраг.
— Не волнуйся! — успокоил его Гамов. — Рыбки больше нет. Фиа вообразила небольшую ящерицу, которая сожрала ту рыбку.
Сашка представил себе небольшую ящерицу, которая способна одолеть светящуюся рыбку, которая питается стокилограммовыми берсерками.
— И где ящерица?
Гамов грустно поведал, что и с ящерицей возникли сложности. Она где—то тут плавает, и поэтому берсерки сюда не приходят.

На чьей стороне Фиа? Пока она успешно мочит только берсерков.

В залитых луной тучах мелькала боевая двойка ведьмарей. Крайняя гиела летела у незримой границы ШНыра. Сашка поразился отваге или безумию берсерка: малейшая ошибка — и они с гиелой погибнут. Но всадник откидывался в седле, послушная гиела отклоняла полет, и они проходили как по лезвию бритвы.
— Лучшие у Гая! Меняют их каждые два часа, — сказал Гамов.
— А ты почему без гиелы?
Гамов ответил, что не собирается рисковать Алем. У этих ослов — тут он, наплевав на секретность, ткнул пальцем в лесок между Копытово и бензоколонкой — на двенадцать гиел три кормушки и всего один фургон для обогрева. Клеток нет, ничего нет. Гиелы ярятся, бросаются друг на друга. Одну уже пришлось пристрелить: ей сломали крыло. Кости же крыльев у гиел, как у птиц, трубчатые, не срастаются.

Крылья птиц срастаются, в отличии от ног лошадей. И с какого хрена у гиелы, то есть летучей мыши, крылья птицы?

Сашка посмотрел вдоль ограды ШНыра, туда, где за лесом лежал поселок А что, если... Другой такой возможности не представится!
— Пропустите меня? Я туда и обратно! — быстро спросил он.
Памов почесал нос указательным пальцем перчатки. Перчатка была, конечно, во всех отношениях гамовская. Ею можно было выбить нож и не порезаться.
—В Копытово, что ли? Вообще—то не положено! Но так и быть, топай, только меня не выдавай, что я тебя пропустил! Но учти: там полно патрулей.
— Разберусь, — ответил Сашка.
Гамов, пожав плечами, показал ему на овраг. Мол, переплывай, и вперед. Никто не держит. В движении своего соперника Сашка уловил нетерпение. Гамов был совсем не прочь остаться единственным поклонником Рины в мире живых.
В воду Сашка, конечно, не полез, а, чутко прислушиваясь к шорохам, пошел по насыпи вдоль оврага, отыскивая место, где можно переправиться. Кто—то, нагнав его, коснулся плеча. Сашка увидел Фиа. Гамов недовольно смотрел ей вслед, но удерживать не пытался.
— Я с тобой!
— А берсерки тебя не хватятся? — спросил Сашка.
— Они меня боятся. Считают, что у меня не все дома. Ты же так не думаешь? — Фиа остро взгляну на Сашку.
Сашка хотел заверить ее, что более здорового человека он не встречал, но вовремя сообразил что это будет звучать как издевка, и просто мотнул головой. Фиа успокоенно кивнула и, взяв Сашку за рукав, потянула его в овраг;
— Идем! Здесь притоплена пара бревен, сможем переправиться!
Лезть в холодную воду Сашке не хотелось:
— Да ну. Скоро мостик
— А за мостиком — четверка берсерков и арбалет на треноге. Его вчера весь день устанавливали. Памов разве не сказал? — удивилась Фиа.
В оправдание Гамову Сашка вспомнил, что тог предлагал ему переправиться через овраг вплавь. А что он не послушал — это уже его сложности.

Зачем мостик для оврага в гребенях?

— Ты давно знаешь Гамова? — спросил Сашка.
— Не слишком. Раньше я считала, что он самовлюбленный индюк. А теперь вижу, что он заботливый! Увидел, что я мерзну, шапку мне мигом достал и это вот... — Фиа ущипнула за рукав свой летный полушубок. — Правда, мне неприятно, что Памов под всех подстраивается.
— Подстраивается? Он? — недоверчиво спросил Сашка.
— Да. Ему важно всем нравиться. С берсерком он был один, со мной — другой, с тобой — третий. Его так много, что он никакой. Он сам предает себя.
— А ты не предаешь?
— Я нет. — Фиа так это сказала, что Сашка ей сразу поверил. Фиа — всегда Фиа. Еще он подумал, что она могла бы стать миражисткой. Что—то в ней такое миражистское, не идущее на компромиссы.

Как можно считать дивнючество чем-то хорошим?

Над притопленными бревнами ходила темная вода с синеватым изломанным льдом. Сашка присел и вытащил кусок льда: он был тонок и прозрачен. Сашка поднес его к лицу Фиа, и она вдруг показалась ему загадочной и прекрасной, как древний портрет в полумраке галереи. И тогда Сашка провел по льду пальцами, точно пальцы могли ощутить выпуклости масла.
— Зачем ты это сделал? — с волнением спросила Фиа.
— Я ничего не делал! — сказал Сашка.
— Но зачем—то ты же сделал это ничего? — уточнила Фиа.

Точно Рина/Сашка = Таня/Ваня. У обоих ещё и левые поклонники.

Осторожно ступая по притопленным бревнам, они добрались до середины оврага. Фиа поскользнулась и издала короткий возглас, далеко разнесшийся над водой. Их услышали. Кустарник затрещал. Кто—то яростно пробивался сквозь него в их сторону.
— А ну, кто там? Стой! — донесся хриплый, прерываемый бегом голос.
Возвращаться’ чтобы укрыться за забором ШНы— ра, было уже поздно. Вперед, только вперед! Рванув Фиа за руку, Сашка прыгнул на топкий берег, упал на колени, вскочил, и они, петляя, помчались по лесу. Что—то мелькало сзади и справа. В темноте свистели. Наудачу выпущенный болт сбил кору с сосны в трех шагах от Сашки. Еще два болта пролетели выше, цепляя тесные ветви. Сообразив что бер серки определяют направление их бега по треску кустарника и движениям вершин молодого подлеска, Сашка стал петлять, стараясь двигаться где деревья росли не так тесно. Это сработало Больше по ним не стреляли, но свист стал ближе и резче.
Дремлющий лес оживал. Впереди взлетела осветительная ракета и, лопнув, повисла в воздухе Дожидаясь, когда ракета погаснет, Сашка и Фиа присели у корней упавшей сосны. Из своего убежища Сашка видел, как по краю поляны пробежали двое берсерков и скрылись в зарослях. Спустя минуту в ту же сторону проскочили еще двое преследователей — кажется, их сбил с толку треск ветвей после первой пары берсерков. Теперь хочешь не хочешь — приходилось отступать к шоссе. От короткой дороги на Копытово они отрезаны.
— Пошли! — прошептал Сашка и потащил Фиа туда, где лес сбегал с холма, а между редеющими деревьями плоско лежало поле. Сашка знал, что впереди будет болотце с торчащими из него черными сосенками, а сразу за болотцем — высокая насыпь дороги.
Постепенно лес затихал. Лопнула еще одна ракета, но где—то уже далеко. Сашка обрадовался, что берсерки взяли ложный след. Он уже озабоченно размышлял, как им перейти затопленное место, как вдруг впереди мелькнула быстро приближающаяся тень.
Все происходило в пугающей тишине. Берсерк несся на Сашку без единого крика, высоко выпрыгивая из снега. Он был легкий, совсем не грузный. Шапку с его головы сорвало ветвями, над белевшим овалом лица темнели короткие волосы. Он бежал стремительно, но Сашка воспринимал все так четко, что эта стремительность растягивалась в бесконечность. Казалось, мозг его так и печатает кадры. Арбалет был у берсерка за спиной. Он не тянулся за ним и бежал с топориком, готовя его к короткому резкому удару. Опомнившись, Сашка вырвал из кармана шнеппер, вскинул его, нажал на курок Шнеппер не выстрелил. Когда Сашка понял, что все дело в предохранителе, берсерк был уже совсем близко. Захлебываясь ужасом и уже чувствуя на лбу место, куда ударит топорик, Сашка сдернул шнеппер с предохранителя и, инстинктивно упав на спину, выстрелил.
По локтю, которым Сашка закрывал лицо, что— то небольно скользнуло и, отклонившись, упало в снег. Сашка, с закрытыми глазами ожидавший добивающего удара, осторожно приоткрыл глаза Следы берсерка обрывались в полуметре. Казалось, кто—то огромный просто выдернул его из следов, и все — нет! Пошарив в снегу, Сашка достал то, что, падая, оцарапало его локоть. Это был топорик, старинный, с выступом для пробивания нагрудников и шлемов. Топорик спокойно лежал в Сашкиной руке. Прирученный, мирный. Не верилось, что еще пять секунд назад им собирались просадить Сашке череп.
‹‹Век шестнадцатый! — наудачу определил, Сашка. — М—да, дрова им явно не рубили!››

16 век - то есть дерьмовое тяжёлое железо, не литое скорее всего, а кованное, средняя эргономика... Нахрена козе такие бояны? С подобной штукой мог бы ходить страж мрака по причине ретроградства, а не молодой берсерк.

Брать с собой топорик берсерка он не стал но и бросать его в снегу было жаль, все—таки завидный трофей, и, приметив место, Сашка сунул его под сосновые корни, забросав раскисшими листьями поверх листьев снегом.
Сашку била дрожь. Он понимал, что спасся чудом. Фиа наклонилась, трогая пальцем шнурки, превратившиеся в куски льда.
— Нам далеко идти? А то у меня ноги мокрые, — сказала она.
Сашка хорошо представлял себе местность. Вот шоссе с разделительным газоном. Вот бензоколонка. Вот ответвление дороги к Копытово. А вот тут ♦пьяная дорога*, которую сейчас совсем развезла Грязь такая, что всюду валяются куски рваных тросов — следы исправления самонадеянности джипарей.
— Не очень. Километров восемь... от силы девять..
— Ско—олько?
— А что, много?
— Для шныра, может, и мало. А для нормального человека — вешалка! — заявила Фиа.
— Может, тебе вернуться? — предложил Сашка.
Фиа упрямо мотнула головой:
— Нет! Ты меня когда—то спас, и я тебя не оставлю!
— Это был пустяк.
— Прошли годы. Пустяк вырос и стал большой услугой! — решительно сказала Фиа.

Мда, мелкая драка выросла в долг жизни?

Они вышли к болотцу под насыпью и удачно переправились через него по старым шинам, которые кто—то набросал цепочкой от самого шоссе Луна скрылась за тучами, и это было кстати. Иначе их легко обнаружили бы с гиел. В темноте они медленно тащились вдоль шоссе. Временами ночь вспарывали фары. Сашка и Фиа шли мимо строительных вагончиков, окруженных сцепленными дорожными барьерами. Вагончики охранял покрытый сосульками пес. Рядом с ним на веревке висела телогрейка и, точно приглашая, махала рукавами.
Раньше, чем Сашка успел понять, что Фиа задумала, она перемахнула ограду и бесстрашно подошла к псу. Тот зарычал, но она успокаивающе поговорила с ним и, не имея с собой никакой еды, предложила ему снег из ладони. Пес понюхал снег, вежливо прихватил его молодыми зубами, уронил и отошел в сторону.
Фиа сдернула с веревки телогрейку и вернулась к Сашке:
— Надевай!
— Зачем?
— Не собираешься же ты идти в Копытово в шныровской куртке? Тебя сразу убьют!
Сашка послушно натянул телогрейку поверх куртки. К счастью, размер позволил.
— Я теперь как истукан. И не повернусь толком, — пожаловался он.
Фиа улыбнулась. Она только что похитила ватные штаны, висевшие там же, где и телогрейка, и теперь надевала их.
— Ну мы и красавцы! Лесной человек и его жена идут покупать две по ноль пять! — сказала она.
— Почему «лесной человек»?
— Вот она, мужская логика! Каждый слышит свое. Девушка спросила бы: «Почему жена?›› А пьяница: «А почему только две››? Ну, идем!

А поняшья логика спрашивает "А что делать хозяевам вещей, и компенсирует ли им кто-нибудь потери?"

Примерно через километр очередные фары, выхватившие их из темноты, замедлились. Остановившаяся машина просигналила. Сашка с Фиа осторожно приблизились. Из машины на них смотрело круглое улыбающееся лицо.
— Куда?
Сашка с Фиа переглянулись, совещаясь. На ведьмаря обладатель круглого лица походил мало. Просто дядечка, спешащий сделать доброе дело и заработать на небе пару очков.
— В Копытово.
— Это где?
— От развилки направо. Километра три вам лишних, — ответил Сашка.
Дядечка взвесил доброе дело и три лишних километра, и доброе дело перевесило. Правда, на его лице все же отразилось некое сомнение, и Сашка понял, что если бы километров было пять, то они легко могли бы оказаться тяжелее доброго дела.
— Ну садитесь! Осторожно, у меня там сзади продукты!
От развилки до Копытово фары дважды выхватывали из темноты небольшие группы людей, провожавшие взглядами их автомобиль, и один раз — желтый микроавтобус, в салоне которого горел свет. И всякий раз Фиа быстро касалась Сашкиного плеча, и он ощущал ее напряженные пальцы. Наконец они въехали в Копытово.
— Нам сюда! — Сашка показал на писательский дом, куда Вовчик с Оксой водили ослика Фантома. Им было, конечно, дальше, но высаживаться на автобусной площади Сашка не рискнул. Машина остановилась.
— Спасибо вам огромное! — сказал Сашка, проверяя, нет ли поблизости ведьмарей.
Ну, вылезайте, что ли, раз приехали! Мрачное какое—то это ваше Копытово! Люди странные слоняются... — сочувственно сказал дядечка и искоса взглянул на спидометр, проверяя километраж своего доброго дела.

А им не пох мотивация помогающего человека?

▼краткое содержание⬍

▼Глава девятнадцатая КУЗНЯ ПЕРВОШНЫРОВ⬍

Погани бо, Закона Божия не ведущё, не убивают единоверних своих, не ограбляют, не обадят, не поклеплют, не украдут, не зарятся чужого, всяк поганый своего брата не продаст, но кого в них постигнет беда, то искупят его и на промысл дадут ему... а мы творимся, вернии, во имя Божие крещены есмы и заповеди его слышащее, всегда неправды есмы исполнены и зависти, немилосердья; братью свою ограбляем, убиваем, в погань продаем; обадами, завистью, аще бы можно снели друг друга, но вся Бог боронит..
Серапион Владимирский

Что-то из этой цитаты верущие чуть ли не большими козлами предстают :think:

Ночью Сашка сделал пару попыток пробраться к старому бараку, но натыкался на патрули берсерков. Под конец он окончательно продрог и вернулся туда, где оставил Фиа. Она сидела в подъезде у батареи, и на ее лице было блаженство.
— Я же говорила: не получится. Иди грейся! — сказала она.
Сашка прижался к батарее и закрыл глаза. Вскоре где—то рядом хлопнула дверь и мимо них, шаркая тапочками, прошел немолодой мужчина, стриженный ежиком, с морской наколкой на плече.
Ты ли это, Александер? — сказал он, щурясь на Сашку и ничуть не удивляясь, что тот сидит на полу. — А меня вот за чайником послали. И где осел?
— Нет осла, — ответил Сашка, удивляясь, что его узнали. Потом вспомнил, что однажды, когда Вовчик вывихнул ногу, он приводил сюда Фантома.
Посланный за чайником укоризненно цокнул языком:
— Гром и ужас! Все ждут вдохновения, а он без осла! Народ тебе не простит!
— В следующий раз буду с ослом, — пообещал Сашка.
— Ловлю на слове! — Поднявшись ступенек на пять, мужчина обернулся и виновато сказал: — В гости не приглашаю! Там понаехали сценаристы—сериальщики и залегли на кухне спать. В коридоре тоже двое дрыхнут, но это прозаики, народ привычный. Ботинок под щеку, половичком укрылись — и в гости к Морфею!
— Да ерунда, мы и тут посидим! — сказал Сашка, после чего морская наколка успокоенно удалилась.
— Кто это? — шепотом спросила Фиа.
— Драматург. Для театра пишет.
— И хорошо пишет?
Сашка ответил, что не знает, не читал.
— А что за ослик?
Сашка объяснил. Попутно он представил, что бы случилось, если бы Фиа погладила ослика. Ее и так зашкаливает от фантазий, а уж с Фантомом—то...
— Нет! Я бы от него на сто шагов отбежала. Мне и своего воображения хватает! — резко оборвала его Фиа.

Мда, там уже не бабочки-мозгопийцы появлялись бы.

Сашка перезарядил шнеппер последним оставшимся пнуфом. Вылазка в Копыто во была неподготовленная, и он ничем не успел запастись. В какой—то момент то момент, когда он доставал пнуф, ему показ что правая рука у него теряет контур, точно смотрит на нее в голографические очки. Сашка догадался, что скоро опять появится Уно. За эти он уже изучил, как все начинается. Вначале двоится рука, сама себя опережая в движении. Потом тень отрывается, приобретает объем, и вот он — Уно материальнее всякой материи.
‹‹Нет! — мысленно воспротивился Сашка. — Нет! Не сейчас!»
И Уно послушался. Не появился. Но все равно Сашка знал, что он рядом. Фиа следила, как он возится со шнеппером. Потом спросила, какие у Сашки планы.
Планы у Сашки были простые: дождаться утра. Часов в восемь—девять Копытово всегда оживляется, автобусная площадь наполняется народом. Подъезжают маршрутки, старушки спешат в магазины и сберкассу, служащие — на работу, школьники — в школу. Если когда—то и можно затеряться и проскочить к бывшему бараку незамеченным, то только в это время.
— Ну хорошо! Проскочил! А дальше? — спросила Фиа.
Сашка не ответил, потому что и сам не знал, что дальше. Это было самое уязвимое место его плана. Спать он не собирался, но все равно незаметно уснул и проснулся, только когда двери тех квартир, которые не были заселены литераторами, захлопали и подъезд наполнился недовольными утренними людьми. Эти утренние люди не имели отношения ни к драматургии, ни к ословодству — и Фиа с Сашкой были мигом изгнаны с легким неприятным скандалом.

Обиженная Фиа представила зеленую муху, откладывающую динамитные яйца, но муха зарулила куда—то не туда, и пару минут спустя на окраине Копытово со страшным грохотом взорвался мусорный бак Видимо, динамитная муха полетела туда как к месту, максимально для себя родственному.

Эээ... За то, что из подъезда прогнали?! И муха/та ящерка вообще когда-нибудь рассосутся?

Фиа и Сашка отправились на автобусную площадь. Сашка был не в телогрейке дорожников, а в куртке, которую практичная Фиа выпросила у драматурга с обещанием вернуть. Хитрый же драматург одолжил не свою куртку, а куртку своего приятеля — сценариста. Сценарист был мужчина масштабный не только в плане дарования. В его куртке легко можно было заблудиться. Кроме того, карманы до того были забиты мелочью, что нельзя было докопаться до дна. Где—то в мелочи купались билетики на электричку и аккуратно заточенные половинки карандашиков.
Натянув на голову капюшон, Сашка шагал рядом с Фиа, локтем ощущая прижатый к телу шнеппер. По центральной улице, ведущей через автобусную площадь к поселковому правлению, прохаживался крепкий пузатый мужчина с пегой бородкой При ходьбе он высоко задирал голову, а руки держал немного назад, точно самолетные крылья. Должно быть, этот пегобородый был кем—то важным, поскольку его сопровождала большая толпа. В этой толпе, послушной каждому его движению, было нечто странное. Сашка не мог понять что, пока Фиа ему не объяснила:
— Это ж Сократий! Не бойся, он все равно на тебя внимания не обратит!
— Какой Сократий?
— Из форта Долбушина Сократий! У него дар оживления манекенов! Заставляет их говорить и делать что он захочет.
— Но это же шиза!
— Почему шиза? Зато он все время окружен красивыми женщинами и хорошо одетыми мужчинами. Все женщины в него поголовно влюблены, а мужчины дрожат и распадаются на куски, стоит ему сдвинуть брови.
— Но это ж манекены!
— Ну, к этому привыкнуть проще, чем к одиночеству, — отозвалась Фиа и, подбежав, поздоровалась с Сократием. Пегобородый пасмурно посмотрел на нее и не отозвался. Кто была Фиа в сравнении с его манекенами? И стоило ли признанием факта знакомства с ней ронять себя в их глазах?

Сашка с интересом созерцал площадь, не совсем ее узнавая. С прошлого раза на ней появился новый магазинчик, занявший бывший деревянный сруб «Копытоблпечати*. К магазинчику выстроилась извилистая очередь, к которой то и дело прирастали выскакивающие из автобусов люди, прочие же магазины на площади были глухо закрыты. В болтавшихся на их дверях замках было что—то злобно—завистливое.
— Чего это они? — озадачился Сашка.
А ты не знал? Старушенция одна открыла, тоже долбушинская. Покупаешь у нее что—нибудь, а она тебе отсчитывает сдачу средневековыми золотыми монетами!
— Она же так разорится!
— Вряд ли. Я у нее всегда покупаю. Есть только одна хитрость, не вся очередь ее знает! Многие по десять раз стоят, прежде чем до них доходит! — Фиа понизила голос до шепота. — Золотые монеты старушенция только за кефир дает, потому что считает, что он дико полезен.
— На ее месте я бы заставлял выпивать кефир в ее присутствии! Причем литра по два! — сказал Сашка, заметивший, как появившийся из магазинчика мужчина выбросил что—то в мусорку и опять деловито пристроился в конец очереди.
Фиа засмеялась. Продолжая смеяться, она притянула к себе Сашку и быстро сказала:
— Не оборачивайся!
—Что?
— Не смотри назад! Стой как стоишь!
Сашка, наверное, ослушался бы, но Фиа обхватила его за шею, буквально вжав его лицо себе в плечо. А еще через мгновение рядом возник Дионисий Белдо:
— Здравствуй, птичка! А мы тебя вспоминали! Ведь правда же, Младочка?
Старичок держал в руке крышку от термоса, в которую одна из его «ворон›› наливала чай.
— Никого я не вспоминала! У меня склероз! Не дергайте рукой, я вас обожгу! — недовольно огрызнулась Млада.
Ах, ревнует! Ревнует! — в восторге воскликнул Белдо. — Вообрази, Фиа, Тилль в кои—то веки лично обошел посты и устроил мне скандал, узнав, что ты отправилась в Копытово! И там еще с берсерком не хорошая история вышла, кто—то его немножко обглодал.
И Белдо засмеялся, очень довольный.
— Она сама не знала, что так будет! Талантливый поступок, совершенный по глупости, таковым не является! — завистливо сказала Млада.
— Ах, Младочка! По утрам ты такая язвительная' Теперь я понимаю, почему у меня болит желудок!
Стоя к Белдо спиной, Сашка до боли сжимал холодную рукоять шнеппера. Шнеппер был нацелен точно в грудь старичку — Сашка определял это по источнику голоса. Он бы выстрелил — слишком уж заманчиво было отправить Белдо в арктическую экспедицию, — но Фиа цепко держала его за шею, а стрелять пнуфом через куртку означало отправиться в Арктику самому.

К бабочке, этой милой летучей зверюшке.

Щебеча, Белдо с интересом вглядывался в Сашкину спину. Его маленький красный носик непрерывно ерзал:
— А кто это у нас тут? Потерпевший?
— Почему «потерпевший»? — напряглась Фиа.
— А чего ты его держишь как раненого?
— Это мой молодой человек!
Услышав про молодого человека, Дионисий Тигранович в таком восторге взмахнул ручками, что расплескал чай:
— Так это ради него ты бросила стратегически важный пост, психующего Тилля и простуженного Гамова?
— РАДИ НЕГО!
— Ах—ах! Как я тебя понимаю! Живописные копытовские улицы, цветущие каштаны, девушки, продающие фиалки, — истинный Монмартр для влюбленных! Ты нас не познакомишь?

Шныровские мужики - ждут, пока их защитят дамы-ведьмари. Апофеоз мужественности!

Голос Белдо звучал так убедительно—вдохновенно что Фиа невольно огляделась в поисках цветущих каштанов или, на худой конец, девушек, продающих фиалки. Но единственной, кого хоть как—то можно было соотнести с цветами, была костлявая ведьма, сидевшая на остановке и без вреда для себя пожиравшая кактус. В форте Белдо она считалась одной из самых опасных по части роковых запуков, но запуки могла сотворить не раньше, чем съест три—четыре килограмма кактусов, на что у нее редко когда хватало аппетита.

Сглазы, запуки... Всё-таки это мир ТГ

Сашка, вжатый носом в плечо Фиа, ощущал себя очень глупо. Дионисий Тигранович, Млада и Влада, как три хорька, бегали вокруг, пытаясь заглянуть ему в лицо. Возможно, старичок и ушел бы с ни с чем, поскольку в Копытово сейчас было столько разнородных магий, что это перебивало собственное его чутье, но тут тело Сашки опять надумало утрачивать контуры.
Глазки Белдо стали круглыми, как ноли в написании дошкольника.
— Любовь—любовь! — пропел он и, вытянув пальчик, взвизгнул: — Взять его! Ее не трогать! Она мне нужна!
Далее на площади сама собой срежессировалась и сыгралась некрасивая сцена. Упомянутая некрасивая сцена составилась из следующей череды скандальных происшествий.
Первое. Млада поцарапала Сашке лицо.
Второе. Влада повисла у него на спине, ухитрившись до локтей стянуть безразмерную писательскую куртку, что очень сковало его движения.
Третье. Белдо плюнул в Сашку змеиным плевком африканских колдунов, но в спешке промазал и только опалил Сашке ухо. Постепенно набирая силу, плевок по дуге облетел площадь и до смрадной вони прожег покрышку автобуса.
Четвертое. Птах схватил Фиа и, перебросив ее через плечо, быстро куда—то побежал.
Пятое. Рукоятью шнеппера Сашка двинул прямо в ерзающий нос Белдо, что стало причиной перелома в войне. Старичок издал горестный крик и, держась за нос, художественно обрушился на руки Млады и Влады. Ведьмы потащили его к микроавтобусу.
Сашка метнулся было за Птахом, но наперерез ему уже неслись два берсерка, а за ними отрядом наступали манекены под предводительством Сократия, который, как мудрый полководец, предпочитал полководить из—за спин.
Отступая, Сашка перекатился через забор школы срезал через площадку и перемахнул сразу к автобазе. Здесь он надеялся отсидеться за гаражами, но его заметила гиела и спикировала сверху прямо на крышу. Когда рядом клацнули гиельи зубы, Сашка выскочил и метнулся к бараку. По дороге он споткнулся и сильно ободрал лицо. Гиела уже мчалась по гаражным крышам, сбрасывая лапами снег. Ее прыжки мешали берсерку прицелиться.

А почему не спрыгнула прямо на добычу?

В бараке Сашку не ждали. Шум с улицы сюда еще не проник. В просторном холле, где несколько десятилетий назад на поселковых дискотеках местные они утюжили пришлых ценителей копытовских девиц

Ммм, дешовки

Воспользовавшись тем, что внимание всех было приковано к ведьме, Сашка успел проскочить в коридор. Он был длинный, во весь барак, со множеством выходящих в него комнат. Сашка был уже в коридоре, когда в холл ворвалась разгоряченная гиела. Берсерк, не успевший соскочить с ее спины, врезался лбом в притолоку и вылетел из седла. Гиела заметалась по холлу. Боевые маги, прячась стойкой, отвлекали ее ожившей курицей.
В поисках убежища пронесшись по коридору Сашка оказался в дальнем его конце, где теснился сваленный хлам. Растолкав отсыревшие столы, по спинкам панцирных кроватей он прорвался в последнее помещение, где раньше была кладовка.
Захлопнув дверь, Сашка забаррикадировал ее мебелью. Никаких окон. Полоток с плесенью, след от отодранного электрического провода. На глухой стене — отвисшие пузырями обои. В углу — шкаф.
В коридоре уже хлопали двери. Сашка определил, что в барак подтянулись сводные четверки и ищут его. Собираясь дорого продать свою жизнь, он бесшумно, чтобы не упрощать врагам поиски, перевернул один из столов и, выставив из—за него шнеппер, прицелился. Спохватившись, проверил, снят ли предохранитель. Потом стащил с себя чужую безразмерную куртку, чтобы остаться в своей, шныровской.
— А стол — это как щит? Думаешь, не прострелят? — сочувственно поинтересовался кто—то.
От неожиданности Сашка едва не выстрелил. Рядом с ним на корточках сидел Уно. Сашка с отчетливой безошибочностью ощутил, как сросшиеся черешки синих ягод рванулись в разные стороны. Одна ягода осталась у Сашки, другая скользнула в Уно, разделив то, что было некогда единым.
Больше Уно не исчезнет. Он такой же отдельный, как любой из двух близнецов. Его жизнь принадлежит только ему. И так ли теперь важно, кто появился на свет первым? Единственное их отличие — уникум который остался у Сашки. Значит, Уно ведьмарям не нужен.

Лихая закладка. Прямо как клон-купон в симс3... Интересно, какие у неё побочки?твинцест?

И Уно это понимал. Сашка видел это по его глазам. В такие секунды люди прочитывают друг друга без слов.
Где—то рядом вышибли дверь. Слышно было, как берсерки, топая, разбегаются по пустой комнате. Потом кто—то пнул тяжелым ботинком мешавший ему шкаф. И — тишина. Странная, зловещая.
«Догадались!» — понял Сашка.
Уно повернулся и посмотрел на Сашку за мгновение до того, как сам Сашка сделал то же самое. Обоим было ясно, что берсерки сейчас ворвутся и убьют обоих. Единственный шанс — кому—то выбежать им навстречу. Второго искать не будут, потому что знают, что в дом забежал один.
Все длилось секунду или две, не больше. Это было краткое и страшное мгновение выбора. Сашка ощутил, как сложно принести себя в жертву и как сложно уступить жизнь кому—то еще, пусть даже самому себе.
— Береги Рину! — прошептал Уно и, ободряюще толкнув его кулаком в плечо, выскочил в коридор, притворив за собой дверь.
Все случилось быстро. У Уно даже не было шнеппера. Послышался крик. Кажется, Уно ухитрился запустить в кого—то стулом. Заныли панцирные сетки. Шкаф треснул и с гнилым звуком рассыпался, задетый боевым топором. Затем Сашка услышал несколько раз повторившийся звук, который ни с чем невозможно спутать. Так срабатывает тетива мощного арбалета.
— Готов! — услышал Сашка.
Прильнув к трещине в двери, он увидел что—то темное, неподвижное, что не могло быть живым человеком.

И выжил Сашка очередным чудом сценарным, а именно - резко сработавшей полностью недопоглощенной закладкой, чего быть не должно.

Потом к тем фигурам, что уже загромождали узкий коридор, присоединились еще несколько. Сашка узнал голос Тилля:
— Это он?
— Да, — отозвался другой голосок, который, по крайней своей гибкости, мог принадлежать только Белдо.
— Где уникум?
— Откуда я знаю? Не трогайте меня, у меня нос болит! Это ваша вина... Ваши люди его застрелили! Я предупреждал, что надо позвать Гая, а потом уже атаковать!
— А—а! Виноватого нашел?! Я тебя сейчас самого предупрежу! — прошипел Тилль и начал животом теснить хрупкого Дионисия Тиграновича к стене. Но тот с неожиданной силой оттолкнул его и резво засеменил к выходу, прикрываемый Младой и Владой, которые, расставив руки, не подпускали к нему Тилля.
Глава форта берсерков остановился, несколько секунд постоял в задумчивости и, махнув своим людям рукой, засеменил вслед за Белдо, понимая, что надо спешить, пока его не очернили перед Гаем.
Сашке было все равно. Ему казалось, что это он лежит там мертвый, утыканный болтами, а то, что осталось, — какой—то совсем незначительный, жалкий обмылок человека. Он вспомнил улыбку Уно. Уно был лучше. Сообразительнее. Благороднее. Он всегда опережал Сашку на шаг. Опередил он его и теперь , подарив ему жизнь.

Боюсь представить, что бы тут развёл Афанасий

Внезапно Сашка вспомнил, что он у дальней стены барака. Шагнув к ней, он отодрал пузырящиеся влажные обои. Под обоями оказались еще одни обои, а под ними уже газеты. С газетами пришлось воевать всерьез, пока наконец под наспех наляпанной штукатуркой не обнажилась старая кладка.
Волнуясь, Сашка прикоснулся к ней нерпью. Ничего не произошло. Просто влажные холодные камни. Не веря себе, Сашка упрямо водил по ним нерпью, царапая фигурки. Потом ударил в стену кулаком и заплакал злыми, досадливыми, быстро высыхающими слезами, прочерчивающими на грязном лице короткие дорожки.
Вытирая слезы, он случайно посмотрел на нерпь и увидел череп. Стрела в его зубах показывала вниз, под ноги. Сашка стал последовательно отдирать линолеум, потом осыпавшийся паркет и все, что под ним. череп пылал все ярче, подгоняя его, давая силы. Сашка не замечал ни того, что нож отлетел от ручки, ни того даже, что теперь он роет, держа в руках лезвие. Потом и лезвие сломалось, а пол между тем был едва вскрыт.
Другого выхода не было. Сашка отступил на метр и выстрелил пнуфом. Когда вспышка погасла, Сашка не поверил своей удаче. В полу зиял пролом, ведущий в темные недра подвала. Сашка спрыгнул и почти сразу на стене, примерно на глубине метра под полом, увидел углубление, повторявшее форму черепа.
Он шагнул и коснулся его нерпъю. Закладки, спеша, рванулись, отыскивая себе место в этом мире. Это было очень больно. Сашка упал и дальше уже ничего не помнил. Из его жизни выпало много часов, когда он лежал без чувств и не видел ни суетящихся снаружи ведьмарей, грузящихся в машины, ни мелькания гиел над крышей, ни ледяной злобы подъехавшего к бараку и сразу умчавшегося Гая. Возможно, это и спасло ему жизнь.
Когда он очнулся, то понял, что находится на дороге и куда—то идет. Потом узнал место. Он двигался от Копытово к ШНыру и уже различал полоску ограды. Впереди на дороге стоял Горшеня, казавшийся отсюда маленьким, и смотрел в его сторону.
Конец

Иииии... замечательное, без шуток, начала книги слилось в никуда. :facepalm: И почему никто, ни берсерки, ни гиелы, ни шныры не зашли в дальнюю комнату? Для драматизьму? И об Уно Сашка забыл тоже для него же?

КОНЕЦ.

Анон · 2016-11-11 10:43:27

Анон пишет:

Что-то из этой цитаты верущие чуть ли не большими козлами предстают

Так в том и смысл. Мол, язычники вот совсем дикари, а такого не творят, как вы, прикрываясь именем Божьим - опомнитесь, друзья и братья, поимейте совесть. Стандартный приём в раскаивательных проповедях) кажется, Ебец настолько плохой филолог, что этого не знает.

З.Ы.: я так и не понял, а как разрешилась задача с черепом-то?

Анон · 2016-11-11 14:37:54

Анон пишет:

За эти он уже изучил, как все начинается. Вначале двоится рука, сама себя опережая в движении. Потом тень отрывается, приобретает объем

Вот ещё и Станды у Емца появляются

Анон пишет:

Это что за кулак? Какого-нибудь автомата? С каким замахом?

Вот такой:

▼соно чи но садамэ ееееееееее-мец⬍

Анон · 2016-11-11 15:09:39

Анон пишет:

Так в том и смысл. Мол, язычники вот совсем дикари, а такого не творят, как вы, прикрываясь именем Божьим - опомнитесь, друзья и братья, поимейте совесть. Стандартный приём в раскаивательных проповедях) кажется, Ебец настолько плохой филолог, что этого не знает.

Ясно) Спасибо, Ситх, я, если честно, поленилась с церковнославянского переводить, так что упустила смысл. Но одно дело страаашный технарь, другое - Емец, который эту цитату совершенно не в кассу прилепил.

Анон пишет:

З.Ы.: я так и не понял, а как разрешилась задача с черепом-то?

А вопрос, разрешилась ли она - Сашка освободился от закладок, но нигде не сказано, что череп тоже ушёл. Более того, имхо, череп скорее признает его достойным и осядет на его руке навечно, что, конечно, офигенски хорошо, но только если гай снимет осаду и забьёт на уникум.

Анон · 2016-11-11 15:12:47

Поскольку я не могу осиливать Швырь в таких масштабах (Пони, ты мой герой :heart: ), я принесу вам новую главу Таньки.
Таня Гроттер и Пестрень с Жемчужиной
Глава 5
Моя девушка хочет замуж

▼Скрытый текст⬍

Нас встречают аж два эпиграфа

– Я понимаю, что вам пока смешно, но попрошу минутку терпения, – сухо сказал клоун, прикуривая от динамитной шашки.
Книга Мрака

Книга Мрака - это сборник бородатых анекдотов? :hmm: И лично мне кажется, что этот анекдот логичнее в варианте с "не смешно", но, возможно, это моя заморочка.

Эрнан Кортес рассказывал, что однажды по распоряжению сестры его деда монахини стали копать землю возле одного скита под Медельином и наткнулись на каменную статую, на которой сбоку было написано: «Переверни и увидишь». Когда же статую перевернули, прочли следующее: «Благодарствую, а то весь бок отлежала».
Луис де Пинедо

Ок, эт даже забавно, наверное потому, что не Емец автор.
Итак, Ягун отправляется в контору, где работают Верка и Дуся, которая располагается в каком-то подвале.

За третьей дверью обнаружились грузчики в спецовках. Когда Ягун вошел, они поспешно принялись прятать бутылки, но, поняв, что обознались, выразили намерение прикончить играющего комментатора и похоронить его за ящиками. Ягун принес им свои извинения вместе с хорошей дозой успокаивающей магии.

Вы помните, что нельзя использовать магию в мире лопухоидов? А Ягун и автор нет.
Ягун ведет себя как мудак - 15 (кажется)

Последняя четвертая дверь была массивная и на вид упрямая, из тех, что поддаются ключу только после толчка самой увесистой частью корпуса. Однако Ягуну это не грозило. У него вообще не было ключа, причем никогда в жизни и никакого.

:really:

Ягун пробормотал заклинание и вошел. Комната за дверью оказалась неожиданно большая, светлая, но… совершенно немыслимая. Ее явно сдавали под офисы, сдавали давно и упорно, и множество въезжавших и выезжавших фирм превратили комнату в сарай, к которому исключительно из уважения к Пупсиковой все же можно прилепить слово «караван».
С внутренней стороны двери висели фотографии пляжных девиц, из тех, что механики любят развешивать в гаражах. Всем девицам чьим-то шаловливым маркером были пририсованы усы. На стене были схемы подсвечивающихся стоек для наружной рекламы. Это было уже наследство другой фирмы. Третья фирма – а еще точнее, автокурсы – оставила у окна на подставке двигатель грузовика в разрезе. Он был громадный, как туша дохлого слона, и, видно, совершенно неподъемный. Как он мог проникнуть в помещение через узкую дверь, так и осталось загадкой.

Вариант, что помещение можно подогнать под себя, им в голову явно не приходил. Маги.

Верка Попугаева и Дуся Пупсикова оказались на месте, однако не обратили на Ягуна никакого внимания. Они сидели и спорили с пеной у рта, что будет, если чихнуть в ложку с супом. Будет желудочный грипп или нет?
– Будет! – утверждала Попугаева.
– Смотря кто чихнул. А если ты сама чихнула? – не соглашалась Пупсикова.
– Все равно будет!
– А я говорю: не будет.

Вообще, желудочный грипп, насколько я знаю, действительно может передаться воздушно-капельным путем, но судя по их диалогу, они спорят, получится ли желудочный грипп из обычного :think:

– Добрый день, девочки! Вы прекрасно выглядите! – сказал он громко.
Пупсикова и Попугаева разом повернулись к нему.
– Какими судьбами?! – воскликнула Пупсикова.
– Ягун! – добавила Попугаева.
Подождав некоторое время, играющий комментатор убедился, что с ним уже поздоровались и дальнейших изъявлений радости не ожидается.

Ну да, с цветами не кинулись, как посмели?

Ягун был личностью своеобразной. Молчанию как средству человеческого общения он не доверял и был убежден, что когда люди встречаются, они должны разговаривать и проявлять доброжелательность. Так как со стороны Пупсиковой и Попугаевой ни того, ни другого не наблюдалось, Ягуну приходилось разговаривать и проявлять доброжелательность за троих, что было утомительно, поскольку запасы самой большой доброжелательности имеют свои пределы.

А теперь само проявление этой доброжелательности:

– Как дела, Пуп и Поп? – спросил Ягун. «Пуп» и «Поп» – так на младших курсах дразнили в Тибидохсе Пупсикову с Попугаевой, ходивших повсюду вместе.

Я вот прямо в замешательстве, что ж они так нерадостно его встретили. :sacrasm:
Ягун ведет себя как мудак - 16.

Пупсикова с Попугаевой заверили его, что дела лучше всех.
– А я вас искал! – продолжал Ягун.
Пуп и Поп вежливо улыбнулись.

Кажется, он успел заебать их за 2 минуты.

– Как узнал, где мы? Все думают, что мы в Москве, – спросила Попугаева.
– Семь-Пень-Дыр подсказал.
Услышав имя «Семь-Пень-Дыр», Пупсикова с Попугаевой не умерли от радости.
– А! Жук этот… – сказали они.
Ягун спросил, почему они назвали Семь-Пень-Дыра жуком, однако ответа не получил.
«Если и вся встреча выпускников будет такой же, то стоило ли ее затевать?» – подумал Ягун. Он ощутил себя человеком, которому больше всех надо и который, как результат, чаще прочих получает по мозгам.

Ох уж эти активисты не к месту. Сами придумают, сами всех задолбают, сами обидятся, что окружающие радостно не кинулись выполнять их гениальную идею.
В общем, девочки соглашаются.
Дуся о своей работе:

– Его собака – неизлечимая дура! Она все грызет и всюду пачкает. А еще лает и кусается, – заметила она.
– Ее оклеветали.
– Почему?
– Слишком много недостатков для одного несчастного пса, – сказал Ягун.

Нет, просто хозяин не занимается псом, а Ягун - идиот.

Пупсикова пожала плечами. Ей было все равно.
– Ты будешь есть? – спросила она.
– Не будет! Он небось у Дыра нахлебался чаю! – ответила Попугаева, и обе захихикали одинаковым смехом, как Бобчинский с Добчинским.
– Вы совсем не изменились, девочки. Все такие же, – сказал Ягун задумчиво.
Попугаева с Пупсиковой перестали смеяться и напряглись.
– Ягун, я тебя люблю! – сказала Попугаева.
– Какое совпадение! Представь, я тоже себя люблю! – сказал Ягун.
Он как-то сразу понял, что фраза «я тебя люблю» в устах Попугаевой означает всего-навсего, что он ее достал.

Кажется, Емец пытался высмеять Верку и Дусю, но они у него адекватны на удивление.

Ягун про себя выругал того санитара, который забыл закрыть дверь в палату № 6 и выпустил оттуда двух этих кликуш..

:facepalm: 17
Ягун хочет свалить, но тут в подвале появляется клиент:

– Вы, наверное, заняты… я зайду в другой раз… – сказал он, начиная пятиться.
Но не тут-то было. Попугаева щелчком пальцев захлопнула металлическую дверь с усатыми красотками. Следующим щелчком пальцев она выдвинула стул, который налетел на парня сзади и толкнул его под колени. Парень рухнул на стул, как если бы ему подрубили ноги.

Не использовать магию в мире лопухоидов. Да.
У парня проблема - его девушка хочет замуж. За него. А Верка внезапно хочет приворожить этого парня. После пары минут общения.
...
Емец? :hmm:
ЧТО ТАМ ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ? :creepy:
У Дуси Ягун узнает адрес Лизы и Глеба.

В тесном коридоре искра полыхнула так ярко, что из офиса пластиковой посуды сразу высунулись головы, интересуясь, нет ли пожара.

Совсем-совсем нельзя колдовать.
Ягуну все не дает покоя Семь-Пень-Дыр и он решает расспросить Пупсикову

– Семь-Пень-Дыр показался мне каким-то странным, – сказал он, пытаясь навести разговор на интересовавший его предмет. Может, теперь, без Попугаевой, Дуся будет разговорчивее?
Пупсикова поморщилась.
– Дыр и есть странный… Связаться с этими! Когда мы с Веркой увидели их вместе, я ваще отпала… Как можно до такой степени не иметь мозгов?
– С кем он связался? – быстро спросил Ягун.
Пупсикова задумалась.
– Не важно… не могу сказать… не помню, – сказала она плачущим голосом.
Ее лицо стало несчастным. Прежде чем сознание Пупсиковой захлопнулось, осторожно подзеркаливающий Ягун понял, что Дуся действительно не помнит. Более того, не смогла бы описать или представить себе тех, кого видела с Дыром, даже при огромном желании.

А Ягун никак не может пережить, что по какой-то странной причине :sacrasm: не центр мира для окружающих. Но, дети, давайте посмотрим, как же он себя ведет:

– Ну пока, Дуська-Пуська! Рад был тебя увидеть! – сказал Ягун.

– А я ведь Дуське когда-то нравился курсе эдак на втором. И куда все делось? – пробормотал он с сомнением.

Как вы думаете, дети, почему Дусе больше не нравится Ягун? 18.
Далее нас встречает филлерная сцена, в которой Ягун возвращается на крышу, встречает там рабочих, собирающихся прочищать вентиляционную шахту. Рабочим не нравится Ягун, который шарахается где попало, Ягун отправляет их погулять магией.

Ягун мило улыбнулся, выпустил зеленую искру, и оба рабочих быстро ушли, вспомнив о неотложных делах. Они так спешили, что забыли на крыше свои инструменты.

И этот автор, у которого положительные персонажи ведут себя как полные мудаки, еще смеет втирать какую-то мораль?
19.
Ягун летит в Иваново, где живут Лиза и Глеб.

Зализину и Бейбарсова он нашел в уютной однушке на третьем этаже нового девятиэтажного дома. Не только дом – все остальное тоже было возмутительно новое. Новая мебель, новый домашний кинотеатр и новый компьютер. В углу за новым желтым диваном были сложены коробки, которые полагалось хранить год после покупки техники.
Ягун даже расстроился. Это был абсолютный мещанский рай в лопухоидном стиле, рай невозможный для мага, обладавшего элементарным вкусом. В первую минуту он даже решил, что перепутал подъезды или этаж. Это было вполне вероятно, тем более что он вторгся в квартиру через окно, прямо на пылесосе, не утруждая себя лифтом.

Прально, надо жить впятером в одной комнате, мыться холодной водой и кипятить воду в ржавом тазу! Вот это рай! :lenin:

Бейбарсов пожал Ягуну руку. Рукопожатие его было крепким, быстрым и уверенным. На краткий миг два магических кольца – темное и светлое – соприкоснулись, и тотчас сухой раскатистый гром хлыстом ударил небо над городом.

В предыдущей главе. В. Предыдущей. Мать. Его. Главе.

Для того чтобы кольца не обознались, требовалось прежде, хотя бы раз, потереть их друг о друга – соблюдая условие, чтобы светлое кольцо соприкасалось только со светлым и никогда с темным

Ягун приглядывался к нему. Большеротый и смуглый, Глеб практически не изменился. Разве что черты лица стали тверже. Скулы обозначились резче и определеннее. Подбородок, и прежде волевой, теперь стал давящим. Лицо языческого божка, вырезанное из красного дерева. В углу Ягун заметил его бамбуковую трость. Она стояла небрежно, точно нижнее колено от удочки.

Я помню еще одного персонажа, похожего на языческого божка с кожей из красного дерева. Арей, у тебя точно один ребенок?
Ягун, сама чуткость, с порога находит больные мозоли:

– Еще была папка… – машинально сказал Ягун.
– Что? – не понял Глеб.
– Когда ты впервые прилетел в Тибидохс, у тебя, кроме трости, были рюкзак и папка с картинами.
Лицо Глеба стало грустным. Он быстро оглянулся на Лизу. Ягун заметил, что при упоминании папки Зализина неприятно напряглась.
– Той папки больше нет. Мы с Глебушкой выбросили ее вместе со всеми картинами. Она занимала много места, а квартира у нас маленькая, – сказала Лизон.

Играющий комментатор ощутил, что Лизон его не любит. Он, Ягун, неразрывно связан для нее с Таней и Ванькой.

Не, Ягун, тебя просто никто не любит. Самого по себе, безо всяких связей.

Зализина же и читать свое приглашение не стала, только искоса взглянула, и оно вдруг покрылось могильной плесенью.
– Ты чего, Лизон? Не хочешь в Тибидохс? – удивился Ягун.
Зализина уклонилась от прямого ответа.
– И эта тоже там будет? – спросила она.
– Кто эта?
Лиза не ответила.

А Лизу-то до сих пор кроет...
Дальше идет какая-то непонятная сцена:

атянувшееся молчание спас телефонный звонок. Бейбарсов снял трубку. Ему что-то сказали.
– А с кем я говорю? Представьтесь, пожалуйста! – попросил Глеб.
Ему ответили.
– Ваш ответ неинформативен. Так с кем я говорю? – мягко повторил Глеб.
Ему снова пояснили, еще более доходчиво. Пожав плечами, Бейбарсов на мгновение сжал левую руку в кулак. Затем осторожно повесил трубку на рычажки.
– Кто это был? – спросил Ягун.
– Не знаю.
– Как это?
– Знаешь, что он сказал, когда я снял трубку? «Ты кто?» Сильно, да? Звонит незнакомому человеку и спрашивает: «Ты кто?» Когда же просишь представиться, начинает хамить. Можно подумать, номером ошибся я, а не он, – терпеливо пояснил Бейбарсов.
– Слушай… а что ты сделал? Он хотя бы жив? – спросил Ягун.
– С ним все будет прекрасно… замечательно… только одно «но». Отныне даже после слова «дурак» его будет тошнить желчью, – холодно пояснил Бейбарсов и посмотрел на свои розовые, очень аккуратные ногти, о чистоте и форме которых он явно заботился.

Наверное, она должна показывать, что Глеб мудак. Ну, потому что.

«Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», – вспомнил играющий комментатор Пушкина. У самого Ягуна были ногти механика, который часто чинит пылесос и вдобавок забывает дома плоскогубцы.

Ягун, котик, гигиена - это хорошая вещь, даже если мрак втирает, что это он ее придумал.

Зализина мало-помалу оттаяла. Она вдруг сообразила, что Ягун еще не видел ее квартиру. Экскурсию она начала с ванной, где показала внуку Ягге автоматическую стиральную машину, которая, судя по подозрительному бульканью у нее в утробе, переваривала какое-то бельишко.
– Глебушка у меня хитрый! Он забросит трусики в машинку, а сам лежит на диване и говорит, что стирает, – с нежностью сказала Зализина.
Бейбарсов и Лиза ласково посмотрели друг на друга и поцеловались, как два голубка. Ягуну стало как-то приторно. «Вон он, локон Афродиты, когда аукнулся!» – подумал он. Ему захотелось брякнуть что-нибудь ехидное, но он передумал. Все-таки Бейбарсов был некромаг. У некромагов же с чувством юмора неважно.

Только опасение за свою жизнь может хоть как-то заткнуть этот фонтан фекалий красноречия.

– А вот с трикотажем наша машинка плохо дружит. Вещи жесткие становятся. Глебушка мой майки не любит после машинки надевать. Говорит, у него спина чешется, – продолжала ворковать Зализина.
Заметив, что Ягун хихикнул, Бейбарсов без восторга посмотрел на него.
– Что? Смешно? – мрачно спросил некромаг.
– Да нет… просто слово забавное, – спохватился играющий комментатор.
– Какое слово?
– Э-э… Трикотаж! Смотри: трехкотаж… трехмышаж… двухслоняж…
– Больше не смейся, а то однотруппаж будет! – предупредил Глеб.

:really:

Бейбарсов улыбался загадочно, как мужчина, прекрасно осознающий, что его любимая не Сократ и не Софья Ковалевская.

:hmm: Окей, чувак, ты тут только из-за локона, но как же по-мудацки ты себя ведешь

– Лиза, ты увлеклась! Поставь-ка, родная моя, чайник! Ягун только что с дороги! – мягко, но настойчиво сказал Бейбарсов.
Это был не приказ, но уже и не совсем просьба. Лиза спохватилась и, попутно рассказывая что-то о чайнике, помчалась ставить воду. Ягун сразу повеселел, сообразив, что здесь его, во всяком случае, накормят. Чутье не подвело. Накормили его недурственно. Настолько недурственно, что Ягун всерьез задумался, поднимет ли его пылесос. Половина индейки, креветки, крабы, клубника и чуть ли не двадцать пачек чипсов нашли свое последнее пристанище в желудке играющего комментатора.

Я перечитываю Ломачинского и недавно мне попался вот этот рассказ.
БОРЩ С ПИВОМ
Искренне от всей души желаю Ягуну того же, и где-нибудь в безлюдном месте.

– Где вы это все берете? – спросил Ягун.
Бейбарсов неохотно пояснил, что продукты сами переносятся из ближайшего супермаркета по мере того, как в холодильнике образуется вакуум.

СУКИ, ВЫ РАБОТАТЬ НЕ ПРОБОВАЛИ?
Простите, меня бомбит от постоянного воровства магов чем дальше, тем больше.

Бейбарсов укоризненно посмотрел на Лизу и сложил из салфетки двухпалубный пароход. Сам он ел мало. Как заметил Ягун, ограничился только бифштексом с кровью, который едва поджарил на сковороде.

Стереотипы?

– Поначалу мы никак не могли привыкнуть! Вообрази – прилетели под Иваново, стоим как бедные родственники. У меня часы с кукушкой, а у Глеба тросточка и рюкзачок… Больше никаких вещей нету. Ступу он в лесу спрятал… Стоим на краю шоссе и не знаем, куда нам сунуться. А уже вечер такой довольно поздний, – начала рассказывать Зализина.
Ягун живо представил себе эту картину.
– И тут подъезжает к нам таксист и говорит: «Вам в город? За сто довезу!..» Мы садимся и едем! Едем и думаем, что такое сто? Зеленых мозолей, жабьих бородавок, дырок от бублика?
– Перестань! – недовольно сказал Бейбарсов.

А чем дело кончилось, не рассказали. Таксист хотя выжил?

Заметно было, что эти воспоминания не доставляют ему ни малейшего удовольствия. Вообще на Лизу он поглядывал как-то странно, вроде бы и с нежностью, но одновременно и с изумлением, точно на какой-то особый подвид человека.
«Хоть и любит он Зализину, а не подходит она ему. А все локон: сводит кого попало!» – подумал Ягун и съел большую ягоду клубники.

Локон? ЛОКОН? Таня тут не при чем, конечно же. Одно из самых тупых оправданий персонажа, которые я видела.

Лиза протянула ему губки для поцелуя. Ягун ощутил себя глубоко лишним.
«Блин… – подумал он. – Блин, блин, блин, блин».

На удивление, я согласна с Ягуном, хотя выразилась бы иначе. И поговорила бы одной подругой.
Ягун собирается улетать, но обнаруживает на балконе какой-то мешок.

Играющий комментатор уже садился на пылесос, когда под ногу ему внезапно попалась холщовая вместительная сумка, из тех, что маги порой используют в дальних путешествиях.
– Я тут в вашей сумке запутался, – сказал Ягун Зализиной. Он решил, что будет правильно сознаться в этом самому, пока идеальная хозяйка не взбесилась.
Заметив, на что он наступил, Лиза ужаснулась.
– Это не наше!
– А чье?
– Тут кто-то прилетал… хотел что-то от Глеба! Они долго спорили, ругались, он угрожал Глебу, но Глеб ему отказал! А сумку он забыл, когда улетал! – выпалила Зализина на одном дыхании. В своей способности выстреливать триста слов в минуту она оставляла далеко позади даже внука Ягге.
– Кто прилетал-то? – не понял Ягун.
Лиза застыла, точно вопрос застал ее врасплох.
– Мужчина… да, мужчина, – сказала она не совсем уверенно.
– Как он выглядел хотя бы? И что хотел?
Взгляд у Зализиной стал пустым. Типичный взгляд человека, которому аккуратно стерли одно из воспоминаний.
Ягуну это совсем не понравилось, однако эту мысль, равно как и мысль о Семь-Пень-Дыре, пришлось отложить до более подходящего момента. В ближайшие дни ему нужно было облететь еще человек десять и всем разнести приглашения. Ветер уже бил в лицо. Пылесос ревел, и труба, полная мощи и нетерпения, ходила ходуном в ладонях играющего комментатора.

Ну, ынтрыга, типа.
kitten-yawn-Favim.com-371270.gif

Анон · 2016-11-11 15:56:31

Анон пишет:

Я помню еще одного персонажа, похожего на языческого божка с кожей из красного дерева. Арей, у тебя точно один ребенок?

Только Глеба ему в потомках не хватало :lol:

Анон пишет:

Я перечитываю Ломачинского и недавно мне попался вот этот рассказ.

О, сис :friends:

Анон · 2016-11-11 16:18:47

В общем, я дочитала Шныр. Пони, это тебе :heart2:
У меня как-то ощущение, что Емец аниме пересмотрел, эти кулаки со скоростью три удара в секунду, ведьмари со странными способностями. Чудится аромат какого-то сенена.
И мне кажется, что Аня Долбушина все-таки адекватным человеком была, но в мозгах ей что-то очень фигово подкрутили и получилась Рина.

Только Глеба ему в потомках не хватало 1135

Все вопросы к автору, это жеж не просто так! СПГС :evil:

О, сис

:hug:

Анон · 2016-11-11 16:29:30

Анон пишет:

В общем, я дочитала Шныр. Пони, это тебе

Ты герой) Спасибо :iloveyou:

Анон пишет:

И мне кажется, что Аня Долбушина все-таки адекватным человеком была, но в мозгах ей что-то очень фигово подкрутили и получилась Рина.

Долбушина с Полиной быстро подружилась, хотя Полину притащили хрен знает откуда, без памяти, Андрей её очень любил... Рина такое отношение не заслужила бы.

Анон пишет:

Все вопросы к автору, это жеж не просто так! СПГС

Вспоминая СПН и Бертонлэнд, в моей голове роятся самые страшные подозрения :casper: Украденная сперма, да?!
Давай что ли от скуки раскурим эту идею тут, а то мы давно в теме не курили)

Анон · 2016-11-11 16:35:26

Долбушина с Полиной быстро подружилась, хотя Полину притащили хрен знает откуда, без памяти, Андрей её очень любил... Рина такое отношение не заслужила бы.

Эх, буду думать, что Рина - это такой косяк того врача, как там его звали? Может, даже получится ей немного сочувствовать...

Вспоминая СПН и Бертонлэнд, в моей голове роятся самые страшные подозрения 497560n Украденная сперма, да?!
Давай что ли от скуки раскурим эту идею тут, а то мы давно в теме не курили)

:rainbow:
Собственно, тут два вопроса: как это стало возможно, и кто мать? Арей, я так понимаю, на момент рождения Глеба на маяке сидел, и я не верю, что после Пельки у него что-то с кем-то было? Может, ритуал какой со стирающей память руной? :think:

Анон · 2016-11-11 16:45:45

Анон пишет:

Эх, буду думать, что Рина - это такой косяк того врача, как там его звали? Может, даже получится ей немного сочувствовать...

А не помню, как его звали)) Помню, что он умер в третьей части. Условно Пилюлькин, в честь жж Луки.

Анон пишет:

Собственно, тут два вопроса: как это стало возможно, и кто мать? Арей, я так понимаю, на момент рождения Глеба на маяке сидел, и я не верю, что после Пельки у него что-то с кем-то было? Может, ритуал какой со стирающей память руной?

Говорю же, украденная сперма)) Можно её и в ритуале было украсть. И явно была замешана Мамзелькина! Может, напоила до невменяемости, а потом...

Холиварофорум

Объявление

#1 2015-10-19 01:03:11

Емцетред

#7476 2016-11-10 19:33:59

Re: Емцетред

#7477 2016-11-10 19:56:41

Re: Емцетред

#7478 2016-11-10 20:42:07

Re: Емцетред

#7479 2016-11-10 21:06:14

Re: Емцетред

#7480 2016-11-10 21:08:24

Re: Емцетред

#7481 2016-11-10 21:18:17

Re: Емцетред

#7482 2016-11-11 02:22:46

Re: Емцетред

#7483 2016-11-11 02:32:01

Re: Емцетред

#7484 2016-11-11 02:33:05

Re: Емцетред

#7485 2016-11-11 02:51:59

Re: Емцетред

#7486 2016-11-11 04:09:24

Re: Емцетред

#7487 2016-11-11 04:17:59

Re: Емцетред

#7488 2016-11-11 04:59:41

Re: Емцетред

#7489 2016-11-11 05:56:05

Re: Емцетред

#7490 2016-11-11 05:57:00

Re: Емцетред

#7491 2016-11-11 05:57:46

Re: Емцетред

#7492 2016-11-11 10:43:27

Re: Емцетред

#7493 2016-11-11 14:37:54

Re: Емцетред

#7494 2016-11-11 15:09:39

Re: Емцетред

#7495 2016-11-11 15:12:47

Re: Емцетред

#7496 2016-11-11 15:56:31

Re: Емцетред

#7497 2016-11-11 16:18:47

Re: Емцетред

#7498 2016-11-11 16:29:30

Re: Емцетред

#7499 2016-11-11 16:35:26

Re: Емцетред

#7500 2016-11-11 16:45:45

Re: Емцетред

Подвал форума