Часть продолжается с клифхенгера в конце третьей части. Близнецы переместились в свою комнату, в которой разыгрывают сценку "Шерлок Холмс и доктор Ватсон".
— Хотя постой... мне кажется, я начинаю о чем-то догадываться. Отец как-то говорил, что у Лоуренса был брат, и то ли он уехал за границу, то ли что-то ещё. Никто его потом не видел. Может брат и есть его близнец с таинственным инициалом Г.?
— Молодец, Ричард, — мягко улыбнулся Коннор, догадавшись быстрее, но нарочно молчал, давая брату шанс самому добраться до сути. — Мыслишь в верном направлении.
Прекрасно, Ватсон, прекрасно! Вот ты уже и складываешь 2 и два, получая четыре. А сможешь ли ты просунуть вот этот кубик вот в это квадратное отверстие?..
— И очевидно, что между ними были непростые отношения, раз Лоуренс скрывал не только это, но и само наличие брата-близнеца.
Как он скрывал наличие брата-близнеца, если вам про этого брата ваш же папка рассказывал? Отношения еще ладно - таблоиды не писали о сенсационном мега-целомудренном трахе двух состоятельных близнецов, значит, дед точно держал все в строжайшем секрете. Но само наличие брата? Ты же сам прямо в предыдущем предложении сказал, что знаешь о том, что у деда был брат. И еще, почему отношения обязательно были непростыми? Может, они тихо-мирно любили друг друга, но общественное порицание, вот это все, и они тихо-мирно же и разъехались к своим женам. откуда дровишки про сложности?? Дева, харэ лезть в текст!
Учитывая любовный характер записки и прочувствованность портрета, я делаю вывод, что они могли состоять в очень близких отношениях. Однако... мог произойти какой-то разрыв, ссора. Или же характер их отношений был совсем... не родственным. От чего приходилось скрывать.
Это уже не Холмс и Ватсон, это битва экстрасенсов со скриптованным сценарием.
Коннор глубокомысленно изрекает:
— Догадок может быть много. А версия одна. И она точно спрятана внутри той комнаты. Ключ мы так и не нашли. Но ничего. Впереди у нас целое лето. Мы доберемся до истины. Обязательно.
Вообще-то догадка и версия - примерно одно и то же, это истина, как правило, одна - и то на эту тему есть дебаты.
Упоминание того, что впереди целое лето, делает Ричарду триггер, и дальше све идет по сценарию "и они упали и начали трахаться", простите, "не вступать в секс".
— Коннор, — с жаром прошептал, погладив опущенную на пол ногу близнеца, постепенно ведя ладонь от колена выше по голому бедру.
Мышцы на ногах напряглись и Коннор вдохнул воздуха побольше, чтоб с прикосновением у бедра нервно выдохнуть. Теплая ладонь Ричарда заползла под шорты. Такая незначительная и в тоже время откровенная ласка...
Я думаю, что все секасные сцены - это заслуга соавтора, потому что Дева, ну, не умеет в физические взаимодействия вообще. Ее потолок - "они ласкали друг друга до утра", а тут какие-то подробности есть, которые хоть и покрываются периодически стилистическими грыжами типа "лизались" или откровенно тошнотворным сюсюканьем, но хоть как-то описывают процесс.
Портрет дедушки был тут же отставлен в сторонку.
Коннор проявляет инициативу, и тянет бро на себя, описания жадных поцелуев прилагаются.
Ричард был слегка ошеломлен бурной реакции Коннора на его, казалось бы, маленькую ласку и просьбу во взгляде.
Маленькая невинная ласка ручкой в тесных шортиках. И чо он завелся-то?
А теперь, его Ангел превратился в Эроса, пускающего болезненно-любовные стрелы в сердце.
С таким материалом для работы Эрос скоро застрелится из собственного лука, боюсь.
он просто таял и сходил с ума от горячих губ, что так властно впивались в его собственные, подчиняя разум и душу, стирая границы, выпивая его без остатка, и отдавая взамен самого себя. Странное сплетение тел и душ.
Что за странные сплетения тел? К вам темноэльдарские ткачи плоти, что ли, заглянули на целомудренный огонек?
Коннор пришел в себя и отстранился, уже будучи сверху. Он не помнил, когда успел потянуть Ричарда на себя, бросить его на постель и взобраться на него. Но так случилось. И он был несколько растерян, прервав поцелуй.
Дева, поза наездницы - вообще не странная поза, в которой можно не вступать в секс. Для тебя, наверное, любое проявление контроля с, так сказать, принимающей стороны - уже извращение.
Сильные ладони Ричарда аккуратно покоились на заднице Коннора, а сами они лежали в пикантной позе. Благо, что в одежде.
— Что на меня нашло? — потеряно пробормотал Коннор, глядя на брата.
— Мне понравилось, — прошептал Ричард в припухшие от яростных поцелуев губы брата, норовя вновь их поцеловать. Но в последний момент оставил простой чмок.
Я даю этому тексту диагноз "биполярочка" - от этих американских горок от задниц к шладенькому сюсюканью у меня приключается тотальная дезориентация.
В общем, они берут себя в руки и тормозят процесс. Немного в стиле Усачева, с предложением отвлечь собеседника фразой "хлебом пахнет".
Ладони с пятой точки Коннора сероглазый близнец так и не убрал, напротив, огладил мягкие "булочки", а затем прижал его к себе сильнее, вплотную прижимаясь бедрами. Но вопреки действиям, Ричард произнес:
— Уже приближается время обеда. Пойдем что-нибудь приготовим вместе? Я лично уже голоден.
Коннор мысленно поблагодарил брата. И быстренько с него поднялся, тут же поправляя на себе одежду. Ричард тоже преуспел, задрал ему толстовку и почти стянул шорты с бельем, пришлось подтягивать.
Преуспел в раздевании брата, пока тот пытался одеться? И эти шортики такие тянущиеся, раз стянулись с жопы, пока их владелец пытался скакать верхом на братце. Или просто разношенные и на три размера больше положенного.
Ричард даже мысленно присвистнул, когда на секунду увидел белый, гладкий живот Коннора и часть его округлых ягодиц, которые сразу же были скрыты от его жадного до красоты взора.
Ты его постоянно голым видишь, когда вы душ вдвоем принимаете, в чем удивление? Или вы при этом всегда в ночных сорочках аки викторианские пуритане?
— Я все-таки тебя как-нибудь нарисую обнаженным. Если не хочешь, я насильно раздену и уложу в позу, — притворно-угрожая улыбнулся Ричард, вставая с кровати.
Я даже уже не сомневаюсь, что таки разденет и таки уложит. Если бы это все было описано нормальным языком и включало в себя шибари, мне бы даже зашло, но нет, у нас тут фирменные спорадические быдло-фразочки.
— Ага щаз, мечтай, — обломал его Коннор, как только все на себе поправил, и быстро вышел из комнаты, почти бегом, чувствуя, что дорогой брат отправится следом, ощутив азарт от игры "поймай меня, если сможешь".
Ахаха, догони меня, ахихи, поймай меня! *метафорические кадры с тигром, заваливающим антилопу*
Ричард ловит Коннора, они еще сюсюкаются и пытаются определить, кто доминант в их инцестной парочке. Доминантность определяется длиной штанов, так что рулит Ричард.
Ричард, смеясь, слегка укусил за мочку ухо брата:
— А я думал, что в качестве приза ты вечером разделишь со мной ванну и там мы будем ласкаться до умопомрачения!
Ну хоть не лизаться.
Впрочем, Коннор, как приличная девушка, сразу не сдается, и дает кокетливый отпор:
— Вот ещё. Ты не маленький и сам примешь душ. Отпусти, иначе я начну кусаться.
Авторы написали про сексуальные фантазьки близнецов, поэтому авторам (конкретно Деве) нужно срочно их оправдать и внести ясность.
Он не чувствовал себя грязным или пошлым. Несмотря на подобные намёки в словах и действиях, он берег Коннора как зеницу ока, охраняя его невинность и чистоту от всех и себя самого в том числе. Шутки шутками, но он не позволил бы себе большего, чем Коннор разрешит ему. Даже в фантазиях Ричард был предельно осторожным. Он не переступал черту, которую сам для себя определил. Коннор был для него светлым, чистым ангелом, а тело его священно и неприкосновенно, разве можно как-то по-другому прикасаться к нему, кроме как с любовью, трепетом и уважением?
Грязных мыслей не возникало в его желаниях к Коннору, возможно, иногда не оформившаяся до конца страсть, которую он всякий раз подавлял, и Ричард мог поклясться, что до конца жизни мог бы остаться девственником, если Коннор не позволит ему большего. Достаточно поцелуев и объятий. Он ими будет питаться всю жизнь, и большего просить не станет.
Вот хоть убей, я не могу понять, почему лобызаться несколько часов к ряду во всех позах, тереться друг о друга и кончать друг другу в ладошки - это чисто и возвышенно, не плотски и целомудренно, но как только при этом членик одного попадет между булок другого, то внезапно карета превратится в тыкву, а братская невинная любовь - в развратный и греховный трах. Вспоминается комикс про двух парней, которые сначала дружили, потом за ручки держались, потом целовались, потом трахались, потом сыграли свадебку, завели детей, и состарились вместе, но каждое действие сопровождали фразой "no homo".
Наконец, к вечеру возвращаются родители. Чтобы не докучать детям, возвращаются они уставшие, близнецы их кормят и те отваливаются куда подальше, чтобы не заслонять кадр. Парни планируют пораспросить о дедуле попозже, утром, а пока снова оказываются в своей комнате, где нас ждет еще немного невступления в секс, а также слишком флешбеков на "Чужой: Завет".
Ричард заявляет, что хочет сделать брату подарок.
он отлип от стены, подошел к столу, повозился в ящике под ним, что-то достал. Все это время он затылком ощущал заинтересованный взгляд Коннора.
— Вот, — Ричард протянул брату удлиненный предмет, завернутый в ткань.
Пожалуйста, пусть это будет дилдо.
И какого было удивление Коннора, когда он достал старую деревянную флейту.
Какого хера, Ричард? Лучше бы это был дилдо! Только не пересказ сценки с андроидом Дэвидом!
Коннор интересуется, где брат отрыл сие приспособление.
— В шкатулке, когда искал ключ. Я знаю, ты ведь любишь играть на музыкальных инструментах, — улыбнулся Ричард, присаживаясь рядом.
Если честно, я бы посоветовал ее хотя бы протереть. Вы ведь не знаете, где эта флейта была раньше.
Коннор хорошо играл на флейте, отучившись в музыкальном колледже пять лет, и учился самостоятельно осваивать гитару.
Учиться самостоятельно осваивать гитару - это как учиться объезжать лошадей, не самой выездке, а именно приручению. Конечно, автор таких нюансов не осознает.
Дева не может не вставить свое страдальческое фи в текст, маскируя под мнение Коннора.
Живая музыка покидает двадцать первый век, все больше люди создают механические инструменты. Прогресс не стоит на месте. А Коннор испытывает огромную симпатию к музыкальным инструментам, дающий живой звук. На душе становится спокойнее.
Во-первых, твои "дающие живой звук" инструменты - как раз таки механические, которые извлекают звук посредством простейших колебаний, а то, на что ты пытаешься фыркать - это электроника. Во-вторых, куда там уходит живая музыка? Ты давно видела афиши и цены на концерты, девочка моя? В западных школах обучение игре на музыкальных инструментах часто входит в основную программу, на особо яркие мероприятия не всегда можно достать билеты, но Деве, конечно же, нужно встать в страдальческую позу, заломив руки и с криком "O tempora! O mores!"
На флейте находится вырезанная фраза "Mon amour", и близнецы моментально делают единственный возможный вывод:
— "Моя любовь". Что-то мне подсказывает, что дедушка сделал эту флейту своими руками для... своего близнеца, — первое, что приходит в голову, сообщает Коннор.
Ребят, вот серьезно, у вас наверняка есть в аптечке или в ванной хотя бы перекись... Да просто с мылом ее ополосните!
— Мы будто... сами того не ведая, повторяем всё то, что было у нашего предка. Я не думаю, что тут есть мистика. Конечно, это странно, но, научно объяснимо. Генетика, — Ричард пожал плечами.
Да, Дева считает, что подарок одним близнецом продолговатого предмета второму близнецу обусловлен наследственностью. Так сказать, у них в роду все такие были - и отец, и дед, все норовили флейты дарить.
Мне бы, конечно, хотелось, чтобы в итоге в запертой комнате обнаружилась железная дева, а в ней - скелет близнеца дедули, с флейтой в иссохших руках, и близнецам бы пришлось бороться с призраком своих свихнувшихся предка, но придется взглянуть правде в глаза. Все, на что можно рассчитывать в этой жвачке - это то, что парни как овечки пройдут уготованный им автором путь святого возвышенного гомоэротизма без вступления в секс, и в конце скорей всего, поступят не как женившийся дедуля, а как правильные хорошие братья, т.е. будут трахаться открыто и с презрением к гетероотношениям.
— В таком случае, я не хочу, чтобы однажды у нас произошел разрыв, — хмуриться Коннор. Уж не трудно догадаться, что финал истории первых близнецов весьма нерадостный. И умерли они не вместе, и не в один день.
Нет, автор, я не верю в грядущую драму у Коннора и Ричарда, даже не пытайся. Ты не умеешь убивать своих любимок.
Коннор наконец собирается с духом и берет флейту в рот.
последний раз осмотрев флейту, сел ровно, выбираясь из объятий близнеца, и на пробу решил исполнить детскую мелодию в маленьком диапазоне.
Легкое звучание, веселый оттенок, как Коннор учил говорить по музыковедчески — в мажорном ладу. Проиграл буквально пятнадцать секунд. На то и проба. Сравнивал свои возможности на новом инструменте. И придя к выводу, что все возможно — решает взять более сложный репертуар и смену лада — грустный, минорный оттенок начинает звучать в помещении.
Плачь, скрипка моя, плачь! Расскажи о том, как я тоскую.
Флейта таки рассказывает, Ричард обливается слезами.
От переживаний не может произнести ничего, слова застряли в горле горьким комом.
Язык музыки понятен для всех, через нее человек способен передать то, что не мог бы передать словами. И теперь, Ричард понимает, что в душе Коннора очень много того, чего не знает он сам. Печаль и боль, глубоко спрятанные внутри. А ведь Ричард считал Коннора веселым и жизнерадостным. Что еще он не знает о нем?
Ты буквально часть или две назад распинался, что Коннор весь такой грустный и страдающий от своей слабости, и что вы друг друга чувствуете эмпатически и знаете о состоянии друг друга буквально все - что чувствует один, чувствует и другой. Что, блять, внезапно изменилось?! Призрак дедули пичкает вас не принадлежащими вам чувствами?
Ричард размазывает сопли по плечам брата, тот немножко охуевает от такого эффекта от простой партии на старой дуделке.
Ричард так тесно прижал его к себе, не осталось между ними никаких лишних сантиметров. Едино. Прекрасно. И чувственно.
И целомудренно, конечно. Но не волнуйтесь, лишние сантиметры скоро прибавятся там, где нужно.
Ричард находит ладони Коннора, сплетается пальцами, и дрожащим от волнения голосом произносит:
— Обещай, что между нами не будет никаких секретов, никаких тайн. И горести и радости мы разделим вместе. Твоя боль это моя боль. Твоя радость, это моя радость.
Вроде у вас и так уже... Ай, ладно.
Они несут друг другу какую-то ахинею про то, что будут честны друг с другом, и не будут скрывать своих чувств, хотя они и так не скрывали чувств, это все флейта.
— Ты просто волшебный музыкант, можешь гордиться собой, гляди, довел своего сурового брата до слез, расплакался как ребенок, ей-богу!
Ох епт, говорит Коннор и обещает впредь не играть ничего грустнее собачьего вальса.
— Хорошо. Я не против минорных нот, но в твоем исполнении они слишком на меня влияют. Я чересчур чувствителен к твоему настроению, наверное, это ненормально... иногда, я будто слит с тобой в одно целое, даже больше, будто... меня не существует, существуешь только ты, и моя душа живет в тебе, живет лишь тобою.
Есть только Зуул.
Простите.
Голос сходит на низкий глубокий шепот, переходя в интимный тон.
А потом они упали и начали трахаться, простите, не вступать в секс.
Высший пилотаж в диалогах:
— Давай поговорим о более земном.
Мгновение — и Ричард перевернулся, прижал Коннора к постели, нависая над ним, крепко вдавливаясь бедрами в бедра близнеца.
— О чем же? — лукаво спросил Ричард, гладя кончиками пальцев изящные ключицы Коннора.
— Ты вот этот интим сейчас специально устраиваешь, да?
Нет, это он случайно споткнулся и упал на твой член. Начинаются уже привычные лобызания мочек ушей и шеи.
Коннор отводит взгляд и едва слышно стонет. Осыпать его шею горячими и неспешными поцелуями — плохая идея. Он становиться податливым и на все согласным. Но хуже всего — между ног начинает шевелиться. А при тесном контакте их бедер... Ричард все это чувствует!
Дорогой, это твоя флейта, или ты так рад меня видеть?
У Ричарда тоже встает.
Теперь уже Коннор ощущает, как в собственный пах упирается нечто. И это тоже будто проходит мимо внимания Ричарда, занятый поцелуями. С самозабвенным восторгом тот хочет принести Коннору максимальное удовольствие
Удовольствие на все одиннадцать, их эмпатия, по всей видимости, совершила левел ап, и теперь не-занятия не-сексом ощущаются еще ярче.
— Когда я говорил "поговорить о более земном", я имел виду общение со мной, а не с моим телом, — мямлит тихо Коннор и напрягается всем телом, с силой вцепившись в предплечья брата, когда тот, хитрый лис, начал облизывать его сосок через ткань футболки!
Я... у меня не слов. Дева в самом деле только что использовала слово "сосок".
— Для меня ты и твое тело это одно и то же, — промурлыкал Ричард. Он поерзал на бедрах Коннора, спускаясь ниже, затем задрал его футболку и аккуратно стал выцеловывать узоры на гладком животе. Он любовно целует каждую симпатичную родинку, языком обводит их.
И никакого секса! Вот это я понимаю, лайфхак.
Далее очередной пассаж про почти-перейденную-черту, про язык в пупке, от которого почему-то вспоминаешь, не об эротике, а о том, что там обычно собираются всякие катышки.
Коннор жутко мается под этими асексаульными ласками, и в итоге пытается донести до брата свои потребности:
— Да, мой сладкий? — отозвался тот, поднимая глаза с лихорадочным блеском. Он пока не думал о чем-то большем, чем просто ласки и поцелуи. Ему просто хотелось покрыть поцелуями все тело Коннора, обласкать каждый сантиметр его нежной кожи.
— Я... мне... — сгорая от стыда (уши и шея стали красными от прилива крови), Коннор так и не смог хотя бы промямлить то, о чем хотел сообщить. Потребовалось не одна минута, и Ричард терпеливо ждал, ничего не предпринимая, когда близняшку отпустит и он сможет сказать, что так его волнует. — ... мне нужна мастурбация...
Ричард, не веря своему счастью, спешит на помощь.
Он медленно пополз наверх, ладонями коснулся колен Коннора, разводя их в стороны. Сам он устроился между его ног, прижимаясь к нему вплотную и ладонями оглаживая плотные, стройные бедра близнеца, заползая под шорты.
— Я могу помочь, — тихо выдохнул Ричард
Коннор на все согласный, но его интересует методика оказания услуги.
Он двинул бедрами, показывая, что может просто потереться и тем самым...
Однако он боялся причинить дискомфорт Коннору, ведь ткань белья и штанов могла поранить тонкую кожу в нежных местах.
У него яйца из папиросной бумаги, что ли? От хожденияи сидения у него кожа в нежных местах на кровавые мозоли не исходит?
Тишина затянулась, мысли бешено метались в поисках решения, но ничего из "пристойного" он не мог придумать. Остальные варианты были слишком откровенными, и заставляли его от стыда чуть ли не броситься из спальни в душ и там запереться. Надолго.
Господь мой Слаанеш, кажется, Дева таки придумает, как отдрочить брату, соблюдя все приличия и сохранив целомудрие.
Ричард решил рискнуть. Взяв всю решимость в свои руки, он произнес в ухо Коннору:
— Могу рукой поласкать тебя.
Какое бесстыдство!
Коннор и вовсе издал звук, похожий на тихий писк. Стыд девяностого левела... Куда естественнее было бы сразу почувствовать действия близнеца, а не слышать о задуманном вслух. Это... так выбивало...
— Х-хорошо, — дает согласие, с легким заиканием и обхватывает близнеца за шею, тут же притягивая к себе и целуя в губы.
Третья база! Ну!
Ричард осторожно погладил низ живота Коннора, как бы подготавливая к дальнейшему. Действуя все уверенней, его рука скользнула к промежности и накрыла возбуждение Коннора поверх ткани. Пальцы не сильно сжали плоть, оглаживали больше с лаской, чем со страстью. Слишком медленно и неспешно. Тело Коннора ноет от возбуждения, а активных действий со стороны Ричарда все ещё не поступало.
И тогда он сам перехватил руку близнеца, ведомый своему желанию, и запустил её в свои шорты. Протяжный стон сорвался с губ обоих, добившись первой столь интимной близости, пусть и через ткань боксеров.
Да бля! Как ты это сделала, Дева!? Как?! Ты умудрилась типа сохранить им невинность, потому что ну трусы же!
Ненадолго. Трусы - это типа еще один маленький шажочек, который обязательно нужно упомянуть.
Ричард, снова увлекая Коннора в чувственную ласку губ и языка, зацепился пальцем за резинку внутреннего белья, просунул руку и почти охнул, когда что-то горячее, твердое и влажное ткнулось ему в ладонь.
Конечно же, близнецы никогда не дрочили, ибо они воспитанные мальчики, которые просто лобызают друг друга и принимают вместе душ.
Коннор так очаровательно стал прогибаться в спине для большего контакта. Он лишь читал о мастурбации, что актуально для людей их возраста, но на себе никогда не пробовал. Что уж говорить о помощи со стороны... Ричард отбросил чувство стыда с первым же прикосновением, Коннор ощутил его эмоции, как свои, и стал действовать увереннее, унося близнеца в дальние дали...
Я таки извиняюсь, но не могу не отметить, что для подростков, у которых гормоны должны играть бицухой и нагибать все остальные помыслы (что они и делают, в общем-то), мальчики демонстрируют небывалую выдержку. В якобы отсутствие какого-либо сексуального опыта, будучи крайне возбужденными, они умудряются держать марку и не кончать в первые пять секунд. Наверное, сказывается четырехчасовая тренировка предыдущей ночи.
Ещё... больше... сильнее!...
Пионер пионеру! Дрочи смело!
Комната наполнилась откровенными мокрыми звуками поцелуев, тихими стонами, шуршанием одежды, от которой теперь оба хотели избавиться.
Ух какая эротика пошла дальше, авторы не стесняются выражений.
Прикосновения аккуратных пальчиков Коннора, а в последующем уверенного обхвата, к собственной плоти... кажется, в Ричарде что-то снесло, как плотину под сильнейшем напором воды. Нет предела их ощущениям, их общему восприятию... это сильнее всего, что они когда-либо испытывали. И неописуемо в нескольких словах.
— Коннор... — прошептал Ричард со вздохом, — тебе не обязательно... ах, это... делать... я мог бы сам...
Не обязательно кончать? Сдается мне, что автор уже сам запутался, кто кому дрочит.
Все смешалось в доме Декартов...
Пальцы Коннора на его собственном члене. А его рука на Конноровском... они прижимаются, почти лежат друг на друге, целуются, вспотевшие, разомлевшие от бурных ласк, и от осознания происходящего он дико краснеет.
Кто такой Конноровский?..
Коннор кончил первым. И накрывшая его эйфория довела до пика Ричарда. Иначе и быть не могло, при делении чувств.
Они милуются, признаются друг другу в любви, и, хотя расслаблены и кайфуют, не забывают о том, что нужно срочно добыть салфеточек, а то они же испачкались. Подробное описание стирки, а то ведь мама наругает:
Коннор следом за ним через огромное "не хочу". Избавляться от следов их недавней страсти, которое назвать иначе, как занятие любовью, нельзя, оказалось той ещё задачкой. Им пришлось хорошенько застирать белье и штаны (у Коннора шорты), чтобы не осталось на них пятен. Мама ни в коем случае не должна прознать, когда придет с корзиной белья забрать у них грязные вещи.
Ричард избегает взглядов брата, но так как у них теперь на постоянной основе пашет эмпатическая связь, то никаких проблем нет, каждый знает, что у его брата все замечательно.
Ричард и близнецовый шовинизм:
будь на месте Коннора кто-то другой, или же буйство страсти произошло наедине с собой и своими откровенными фантазиями, то он, несомненно, испытал бы сейчас жгучий стыд и угрызения совести. Он ощутил бы себя грязным, оскверненным прикосновением похоти, своей или чужой.
Если бы на месте Коннора был кто-то, кого ты, Ричард, любишь, с кем хотел бы быть, к кому относишься как больше, чем к другу - ты бы тоже чувствовал себя грязно и осквернным похотью?
Ну разумеется, ведь это не возвышенный гомоинцест.
Близость с идентичным и бесконечно любимым близнецом будто очищало, странно возвышало в неизвестную для непарных людей область, где любовь и красота замерли в монолитной и неподвижной вечности. В стерильной, ослепительно-чувствительной близнецовой сфере они обретали подлинный баланс и гармонию, неизвестную обычным парам.
Стерильность приравнивается отсутствию жизни. Вечность - смерти. Да, обычным парам не понять и не достигнуть кросоты некронской любовьки.
Конец части.
И никакого секса!
На второй скула почетче прочерчена. и... все???
ты наш герой!11 
