Глава вторая. Для его удовольствия. (5 июня 1453)
И-и-и-и, та-да-да-дамм, это последняя часть читений на данный момент: конец второй главы как он есть. Но остатки, как говорится, сладки: щас начнется эталонная ебанина под названием "Яков сам хотел".
Прошел всего лишь день, но странное ощущение набрело на Якова, что будто всё случившееся - кошмар, и он просыпается в своем доме, и слышит даже голоса родных. Но нет, это стражники шумели на лестнице. Пытаясь пробудиться от странного переживания, ему казалось, что всё это было давно, в далеко забытом прошлом... что это не случилось с ним.
Заняться Якову решительно нечем: не дают-с. Поят, кормят, купать водят, шмоточки притаскивают, но даже попиздеть не с кем - слуги и евнухи трындят на каких угодно языках, только не по-гречески и не на латыни.
И фокал дохуя плавно переключается на Мехмеда.
Вообще у этой нетленки, помимо основных достоинств, просто шедевральное разделение текста. Главы всего две, но пиздец монстроузные, используются специфические термины - и словарик приложен в са-а-а-амом самом низу каждой главы. Да еще и фокалы скачут как крокодилы на минном поле, только успевай тормозить на поворотах. Это при том, что в Гомосекове Эльва куда аккуратнее относилась к повествованию. Вот, спрашивается, нахуя было давать два абзаца от лица Якова перед портянкой от лица Мехмеда? Причем, абзаца-то ниачом по факту 
Высокое искусство высокой духовной литературы, блеать.
У Мехмеда, тем временем, продолжается сеанс тяжелых размышлений:
Мехмед уже жалел о казни Нотараса, он знал, как тот мог бы пригодиться ему, несмотря на свое предательство.
Но таки кто виноват в казни Луки? Заганос и Шехабеддин действовали из лучших побуждений, ибо были верны Мехмеду, и Мехмед очень грамотно, логично и дохуя по-государственному находит других крайних:
Не найдя иного решения, он снял со своего поста палача и несколько других чиновников совета, лишив их ранга и перевёл на другую службу в соседние провинции.
Гспд, палач-то тут при чем 
Самый виноватый, епта, а всего-то выполнил приказ! Нэ, Мехмед просто охуительный правитель: за свои косяки наказывает кого ни попадя, думать головой, а не членом, кишка тонка, от дел государственных испытывает тоску и впадает в уныние. И даже, блядь, такую очевидную вещь, как город от трупов почистить, он не в силах организовать! Тут, впрочем, я очень внимательно смотрю еще и на османских командиров среднего звена и обычных солдат - сами-то не додумались, нэ?..
Психически неуравновешенный, туповатый, отягощенный спермотоксикозом в терминальной стадии... Реально мужик мечты 
Кстати о насущных султанских проблемах:
Весь день Мехмед был погружен в проблемы, всего было не перечислить: сначала распределение отрядов на поиски укрывшихся епископов, затем его гвардия собрала рабов из знати: одни сбежали, другие заболели, лучших ему предлагали купить. Решать эти вопросы Мехмед не имел страстного стремления.
И он вообще-то этим заниматься и не должен: отрядами занимаются военачальники. И таки я искренне не вкуриваю, а гвардию на сборе рабов Мехмед лично возглавлял? 
И шо у них там за цыганский табор, э, султан, а ты купи раба!.. 
А среди рабов внизапна мелькают падазрительна знакомые имена:
Разобравшись с рабами, некоторых приглядевшихся юношей султан выкупил; был у его мирахора18 найден красивый юноша и девочка, как оказалось, они были детьми известного Георгия Сфрандзи, приближенного покойного Константина. Иоанн и его сестра Тамар, оба очень красивые, и, как видно, благовоспитанные. Узнав об их высоком роде и привлекательности, Мехмед сразу же изволил купить их, задумав мальчика взять себе в слуги, девочку подарить супруге Гюльбахар по возвращению в Эдирне. Разве что Мехмеду не понравилось, как юнец Сфрандзи смотрел на него, с такой яростью, будто готов был сжечь его душу.
Та-да-да-дамм. Вы уже чувствуете этот накал грядущих страстей? 
Через неделю должен вернуться Раду, а Мехмед уже не только Якова, но еще и Иоанна Сфрандзи себе подобрал. Что-то будет, что-то будет, ой-ой-ой.
▼пикспам эльвиных кортин с Иоанном (эльвины комментарии прилагаются)⬍
Видео vk.com/elveoart?w=wall-99172712_3317
Прекрасноликий сын протовестиарита и юный служитель последнего императора Византии, Константина XI.
"Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега"
Псалом 50, покаянный.
Лицо Иоанна со всеми деталями я закончила за 1 час и 40 минут, остальное заняло примерно столько же. Смотрите ускоренный процесс рисования, как портрет оживает на глазах)
«Раз ты спрашиваешь о причинах, будто не знаешь их, то я отвечу: мы решили убить тебя потому, что ты стал обращаться с нами не как со свободнорожденными, а как с рабами. Я воспользуюсь твоей милостью и скажу, чему меня научили мои несчастья. Ты удивляешься, что мы, свободные люди, не можем терпеть твоей гордыни. Чего ожидать от тебя нам, которым предстоит без вины умереть или — что тяжелее смерти — жить в рабстве?" Речь юноши Геромолая на суде перед Александром Великим (Квинт Курций, Книга VIII)
"Слушай голос разума и веры, чтобы остаться трезвомыслящим.
В ином случае, о, мусульмане! Увидев этого христианина, вы станете неверными".
Авни, газель 61, бейт 3. Мой перевод с оригинала: Akl ü fehmin dîn ü îmânın nice zabt eylesüñ / Kâfir olur hey müselmanlar o tersâyıgören.
"После этого он (Мехмед) назначил некоторых юношей из высоких семей; их он выбрал согласно их качествам, чтобы были они его телохранителями и постоянно находились рядом с ним, а других, чтобы служили они в качестве его пажей. Он был восхищен ими за их благоразумие, образованность и другие достоинства. Они действительно служили символом физической красоты, благородства и таланта души, и в их поведении и нравах они были замечательны, потому как хорошо обученные при царском дворце, они происходили из высокого и знатного рода, и, конечно же, были великолепного телосложения". (Глава "Прибытие послов к Султану в Адрианаполь" Критовул Имвросский)
Я уверенна, что именно тогда он выбрал среди них и Иоана Сфрандзи, который прослужил ему 5 месяцев. Полагаю, что любовь Мехмеда к этому юноше могла быть чистой, но все чувства были безответны (такой как Иоанн просто не впустил бы его в свою жизнь). Мехмед вздыхал, пытался понравиться ему, добивался признаниями, но... юноша отворачивался и уходил, ибо ненавидел его. И закончилось все трагично. 18-я поэма Мехмеда очень напоминает мне их историю, особенно 2-е двустишие:
"Любовь моя, если я согрешил против тебя, ох, беда моя!
Убей меня! Ибо кто способен мучиться от проклятья любви?"
Авни, газель 18, бейт 2. Мой перевод с оригинала: Sevdigüm ise señi günâhum behey âfet / Öldürme beni cevr ile kim ‘ışk belâdur.
Слова могут звучать иронично, так как это Мехмед убил его. Есть вероятность, что он мог сделать это в пылу ярости, когда тот замыслил это же против него (об этом пишет его отец). Ведь не будем забывать запись Джиованни Мария Анджиолелло, в которой я переделала пол любимого человека Мехмеда (да, Фатих никогда не казнил женщин): "Однажды, войдя в сераглио, и будучи с этим юнцом, он вытащил кинжал и убил его. И сделал он это так болезненно, что почти сделался больным".
Но я думаю, что Мехмед мог горько сожалеть об этом, и потом сочинить такие душераздирающие строки в память о несчастном юноше, чтобы выразить свое раскаяние.
vk.com/elveoart?w=wall-99172712_3234
Иоанн Сфрандзи (1 мая, 1439 - декабрь, 1453), сын Георгия Сфрандзи, секретаря и приближенного советника императора Константина Драгаша, последнего правителя Византии.
Юноша был куплен султаном Мехмедом после падения Константинополя, как в хронике пояснил Георгий: "Поскольку красота моих детей и их хорошее воспитание невозможно было скрыть, узнавший об этом султан, купил их у своего мерахура, заплатив за них много тысяч аспров".
Но 6-7 месяцев спустя, мальчик был лично казнен Мехмедом за попытку убить его.
Как сказал о нем отец с печалью: "Было ему 14 лет и 8 месяцев без одного дня, но разумом и телом был он гораздо старше своих лет".
Мехмед отмечает, что Иоанн и Яков похожи судьбами и возрастом, только Иоанн на Мехмеда смотрит как на говно. Затем все-таки завершает делать дела насущные: знатных рабов там рассортировать по дворцовым опочивальням, чтобы потом отправить в Адрианополь, пока Константинополь отстраивают заново, отчеты выслушать и себя сдержать, чтоб всем предателям нах бошки не поотрубать. Мехмеду приспичило поиграть в суды и закон, поэтому - упс, секир-башка уже за просто так не выйдет 
Интересно, надолго ли Мехмеда хватит?..
В некоторые минуты усталости Мехмед просто желал быть рядом с любимым. Неуместно было вспоминать Раду, когда он все эти дни мечтал о другом юноше, о сыне мегадуки, теперь уже покойного мегадуки...
Когда-нибудь наступит день, и Эльва поймет, что любовь - это не на ололоконы дрочить и мечтать выебать... Но только не сегодня! Сегодня у нас блядский цирк с султаном, у которого стояк непреходящий и очаровательная подмена понятий. И таки да, а как же вяликая любофф с Раду? Ладно, хуй с ним, с тем, что у Мехмеда вечные стояки на малолеток, но раз уж речь идет о высоких чувствах - элементарно вспомнить о том, как Раду, ну, там, улыбался, разговоры разговаривал, шутеечки откалывал - нэ?
Но упс, Эльва наглядно описала, чего стоит "любофф" султана, так что ква. Яков дремлет в оранжерее под присмотром слуг, там его Мехмед и находит. Подхватывает на ручки и тащит в спальню, попутно надрачивая на его красоту.
Когда Мехмед опустил Якова на кровать, движения пробудили дремлющего красавца, он вздрогнул, когда раскрыл глаза и увидел над собою Василевса. Мехмед сел рядом и это заставило Якова сжаться.
Далее следует диалог:
- Здарова, как себя чувствуешь?
- А ты у евнуха спроси.
- А я "к тебе небезразличен", так что это тут не это!
- Вау, у тебя, бесчувственного, вдруг жалелка отросла?
- Слющай, я твоего батю казнил за то, что он преступник, а не для того, чтобы тебе хреново сделать!
- Да чо у вас за терки с моим батей?
- Я не смогу объяснить тебе всех тонкостей правления, но постарайся понять, что многие дела я вынужден делать во благо своей страны, во благо своего народа.
- Убил ты во благо, да?
- Ой, можно подумать, твой батя бэлый и пущистий!
- Отъебись от моего бати, ты и так его убил!
- О, Яков, ты еще не видел как он рубил моих воинов пополам, а как он подрывал мои отряды, их сжигали в пламени, топили в воде и хоронили заживо в подкопах. А как сталкивали моих солдат с помостов в ров? Их окровавленные тела наполняли рвы до верха, а потом текли ручьи крови... твой отец радовался, когда видел эти зрелища.
Ну, как бы там осада была Или по мнению Мехмеда перед османами должны были ковровую дорожку постелить, достать хлеб-соль и жопы себе навазелинить сразу? Кстати, Мехмедушка, а ты рассказать-то не хочешь, как твои бойцы рубили защитников Константинополя, сжигали их в пламени и сталкивали со стен, а? Рассказывать Мехмедушка не хочет, а вот сломать Якова через колено - так очень даже:
Яков покачал головой, не веря этим словам, он ничего этого не видел, он ничего не знал об этой войне, ему говорили, что турки напали лишь, чтобы пограбить их. А султан вцепился в его плечи, чтобы тот не отворачивался от его внимательного, пронзающего душу взгляда, чтобы внимал его словам:
- А я предлагал мир, предлагал сдать город, который и так был почти разрушен! Но сперва ваш Василевс избрал смерть, и весь город разделил с ним это решение! И твой отец, и братья сами выбрали эту участь!
-Нет! Нет! - Завопил Яков пытаясь закрыть уши.
- И после всего этого ты упрекаешь меня в жестокости? Яков, потому что судьба жестока со мной - она послала мне возлюбленного, чей отец ненавидел меня!
- Не мил ты мне, ох не мил больше! - процедил Яков, пытаясь не позволить Мехмеду приблизиться к нему ближе.
- Не обманывай меня! Кто как не ты бросал на меня свои страстные взгляды? О прекраснейший, я даже не спрашиваю - ты желал меня! Сначала ты захотел, чтобы я был твоим мужчиной, а теперь отворачиваешься, будто я тебе противен, даже взглянуть не посмеешь!
Ага, сначала, значит, Мехмед почти разрушил город, и только потом предложил мир и сдаться? Охуительный пацифист и миротворец Хотя, тактика-то вполне обычная: если противник поставлен в очевидно проигрышное положение, то можно попытаться уговорить и на белый флаг, чтобы своих солдат поберечь. Так что тут претензии Мехмеда, в общем-то, оправданы.
Зато претензии к Луке уже ни разу нет И действительно, чо это Лука Мехмеда ненавидел?.. И да, какой прелестный образчик "ты сам этого хотел!" Допустим, Яков хотел, да. Но как хотел - так и расхотел Зато не расхотел Мехмед:
- Яков, сын Нотараса, ты юн и мил, но поверь, ты уже взрослый и смышлёный юноша. И узри, что и я молод, красив, богат и славен, от меня не отворачивается ни удача, ни судьба, не отворачивайся и ты от меня.
Мехмед ласково прошептал последнее, теперь проводя свои губы по его пухлой щеке.
- Стань моим любимым, Яков, отдайся мне! Отдайся своему Василевсу!
-Нет! Нет!... - пролепетал тот, из последних сил отталкивая его, - Я не хочу, не хочу!
-Я завоевал Великую Империю, завоюю и твоё сердце! - В тот момент Мехмеду нравились даже его капризы.
Ага, капризы... Уй, какая эталонная логика насильника! Жертва на самом деле хочет, ХОЧЕТ, ХОЧЕТ, просто выкаблучивается А жертва тем временем выдает порцию отборной ебанинки:
Но в один момент вся гордость прекрасного сына мегадуки вдруг улетучилась, когда на милом лице возник вопрос: царапина, ведь этого в первые три дня до пира не было, о, Яков внимательно рассматривал лицо султана, любовался им... а теперь он с удивлением он забормотал.
-Откуда этот порез? Откуда?..
Это был тот самый порез нанесённый ударом кинжала самого Нотараса, но Яков не мог даже представить, кто этот безумец, который имел храбрость поцарапать самого Завоевателя? Самого Великого Турка - повелителя Османов и покорителя Ромеев?
АВТОР! ТАМАНСКОЙ ТЕБЯ ДИВИЗИЕЙ, СЪЕБИ ИЗ ТЕКСТА! 
И таки Яков вдруг продемонстрировал охуительные навыки судмедэксперта: пронзить по царапине, что была она оставлена кинжалом, это таки надо умудриться Чо там за царапина такая была? И с чего бы Яков решил, что это кто-то Мехмеда поцарапал, а не он сам обо что-то не приложился, а?..
Мехмед не выдерживает и начинает целовать Якова. Однако
забывшись от головокружительной похоти, султан был неожиданно оглушен звонкой пощечиной. Мальчик выскользнул из его объятий, вскочил с кровати и, обезумевший со страху, искал пути побега, разбрасывал по пути вещи, метался по комнате, как испуганный олень, и стол свалил, и резную подставку опрокинул, и подушки раскидал. Однако Мехмед быстро догнал его, обхватил сзади обеими руками и после недолгой возни свалил мальчика на пол, придавив хрупкое тело на роскошный персидский ковер. Турецкий хан считал, что не причинял красавцу боли - упаси Бог, а лишь играючи задерживал его в своих объятиях. Тюрбан упал с его головы и укатился, а плащ сполз с плеч, когда юнец обеими руками вцепился в него и в агонии задетой гордости упирался и требовательно бил кулаками в его грудь
А как же духовность? Хан-ссултан-ымператор не может испытывать пиздуховной похоти, пиздуховная похоть - удел мерсских баб! 
Это был порыв любви, ЛЮБВИ, блеать, верьте, суки!
А ремарка про то, что Мехмед считал, что боли не причиняет, очаровательна от и до. То есть, автор фактически допускает - мнение Мехмеда может реальности не соответствовать, и Якову не только до ужаса страшно, но еще и больно физически от султанских захватов.
Яков кричит, что Мехмед - зверь и демон, но Мехмед снова заводит шарманку "тыжесамхочешь": "бежишь от самого себя".
Понимая, что юноша твердит вздор, он решил не принимать всерьез все его глупые выходки, ведь они казались ему столь же милыми и прелестными, как и сам вид этого дивного юнца.
Высказывать свое личное мнение - вздор. Отбиваться от навязываемого секса - глупые выходки. Автор, пжалста, съеби из текста.
Мехмед успешно вытрясает Якова из одежды и любуется им обнаженным. Султан не раз себе представлял, как будет выглядеть Яков в чем мать родила, а теперь восхищен тем, что реальность превзошла любые ожидания.
Следует диалог:
- Я вас всех захватил, и теперь ты тоже принадлежишь мне!
- "Ты не властен над моим телом!"
- Даладна, а кто ж властен?
- Бог!
- "Он создал тебя, но передал власть мне, ибо я - его тень." Карочи, парниша, ты красив, что пиздец, у меня на тебя каменный стояк, я тебя хочу аж не могу, так шо куда ты денешься с султанского хуйца!
- Да пошел ты нахуй со своими комплиментами!
Но только султан был там единственным, кто имел право повелевать и обладать. Отчасти ему нравились эти игры трудной любви.
Ага, то есть, Мехмеду нравилось, когда жертва в процессе сопротивляется, так и запишем 
А еще ему нравится применять моральный шантаж:
- Ненавидишь меня? - Мехмед приподнял бровь, его глаза блестели от страсти, он снял с пояса кинжал и швырнул к нему оружие - Если тебе ненавистны мои объятия, тогда проткни меня! Клянусь Богом ты можешь вонзить в меня свой кинжал, но я не буду препятствовать зову своего сердца и тела! Я хочу тебя, Яков, хочу!
Мехмед не дожидаясь его ответа, бросился целовать его шею, он знал, что не позволит Якову убить себя
Итак. Во-первых, Мехмед предлагает Якову совершить убийство его, султана-лапочки, но при этом же не позволяет даже попытаться воспользоваться предложением. С одной стороны, все эти "давай, убей меня" - это реально шантаж классический, направленный на слом жертвы. С другой - а ведь Мехмед-то подал Якову идею
Во-вторых, Мехмед обещает, что не будет сопротивляться, и при этом же - прекрасно сознает, что пиздит как на допросе, и сопротивляться таки будет. Эльва, а как же твои портянки в сторону чести и правды, только правды? Или султану можно? Или - можно султану, который уверен в том, что Якову он нравится? Гы.
Мехмед гадал, что Яков в глубине своей юношеской души не был против сблизиться с ним, но играл в христианскую сдержанность и чистоту, таким образом, он давал знать, что он не такой уж и доступный, более того он скорбит о своей горькой судьбе. Яков и вправду отталкивал его не потому, что не хотел его прикосновений, а потому что боялся того, чего хотел. Ведь если Мехмед был вправду так противен ему, мальчик имел возможность действительно раскричаться, разгневаться и призвать на помощь, вместо того, чтобы вяло отмахиваться и отворачиваться со стыда - как было принято на востоке, полагал Мехмед. В конце концов, рядом лежал кинжал, и мальчик мог выразить свою ненависть, если он держал её в сердце против него.
Зойчем гадать, когда можно спросить словами через рот? Но нет, это слишком сложно для хана-султана-императора-царя всея Руси и Завоевателя Эпохи. Он сам придумает и сам обидится Выдающийся государственный деятель, чо!
А тут еще и у автора память как у рыбки золотой - чуть выше по тексту Мехмед прямым текстом думает, что не позволит Якову убить его, так что от лежащего рядом кинжала толку никакого. И, конечно же, на крики раба-наложника в султанской опочивальне тут же сбежится стража и оттащит султана за шкирку, ага
А далее следует прочувствованная (нет) НЦа на 100500 абзацев. Коротко: Мехмед ставит Якова раком и ебет. Чуть более развернуто - избранное издранное из текста:
▼портянка с цитатами⬍
Каждый судит по себе маде бай султан и снова о вяликой люппфи:
Уверенный, что Яков был осведомлен о том, что есть телесная связь, Мехмед был смел, ведь в возрасте Якова этим интересовались уже во всём любопытстве, и скорее даже знали всякие нескромные детали больше взрослых. Мехмед в свои пятнадцать стал отцом, но то был царский долг, так как прежде этого он по-настоящему соединил свою душу и тело с валашским княжичем - Раду.
Фичковый штамп о предающем теле:
Этот очаровательный юноша всё еще духом своим протестовал, но Мехмед мог чувствовать, как тело его изменяло ему, и поддавалось прикосновениям влюблённого - ему нравилось.
Если жертва сопротивляется, то это только потому, что она непоседлива:
Яков впервые всё это видел, впервые всё переживал, и потому он запаниковал, пытаясь голыми коленками упереться в могучую грудь султана, и после коротких препираний, тому пришлось ловко перевернуть очаровательного непоседу на живот.
"А куда ты денешься с султанского хуйца":
-Я соединил Азию и Европу, думаешь, я не смогу соединить твое тело с моим? И любовь и страсть будут владеть нами как единым целым. Яков, я тебе как муж, так возлежи же со мной.
Внезапная омегаверсная случка:
Их тела прикоснулись и соединились в тугом узле любви.
Когда насильник лучше знает, что надо его жертве:
Настолько непорочным Яков был, что Мехмед был уверен: под его властным и сильным крылом этот птенец навсегда останется таким же нетронутым, ибо Падишах ревностно берег всё, что ему было дорого, и не позволял этому ни в коем случае увядать. Не ему было досадовать, что Яков не осознавал этого, когда прекрасный султан был настолько самоуверен в своих совершенных чарах.
Глюпий-глюпий жертва не понимает, что ей делают хорошо:
Пусть он [Мехмед] не видел, как у того катились стыдливые слезы по рдеющим щекам, тем не менее, он не исключал, что доставлял ему [Якову] непередаваемое удовольствие, которого тот из гордости своей не желал признавать. Сын Нотараса внушил себе, что султан мучил его, позволяя обиде обманывать себя.
Жертва не только самахотела, она еще и не так уж и невинна:
Неистовство плоти - вот против чего ограждали святые отцы. Яков до этого дня не мог понять каково это, познать мужчину? Его игры в банях любопытства ради не шли ни в какое сравнение с истинным искушением запретного плода.
Изыски альтернативно-анатомической Камасутры, все из одного абзаца, и там ни слова о смене позы:
Вспотевшим лбом мальчик уткнулся в ковёр, и мягкие волосы рассыпались по нему.
Яков краснел, чувствуя силу его рук и ног, которые так крепко обвивали его.
Это не было похожим на сражение или борьбу, это напоминало танец, плавный но отчаянный. Оба стояли на коленях - один заключенный в объятия второго. Два пляшущих пламени во тьме, они то сливались, то разъединялись, обвиваясь, один вокруг другого. Мехмед мог чувствовать, как каждая мышца его тела сокращалась. Султан стал раскачиваться резко и прерывисто, он уже не мог усмирять своё взбешенное тело, чтобы продлить блаженство. Возбуждение было похоже на наваливающуюся стену, падение которой нельзя было предотвратить.
Когда вас ебут, думайте об Англии... Нет, лучше вообще не думайте:
К счастью в его голове не возникал образ отца, ни братьев, ни священников и учителей, никто его не наказывал заняться Иисусовой молитвой, ни бороться против бесов любодейных и соблазнов Лукавого. Ум и тело заполнило лишь искушение, наслаждению которого отказать было невозможно.
Жертва всегда этого хотела, и наконец-то хуй в жопе раскрыл ей глаза:
"Боже правый, а ведь я вправду хочу этого", - казалось бы, немыслимое признание он допустил. Он будто пытался смириться с тем, что голод сближения с мужским телом всегда жил в нём, как в подземные реки в пустыне, которые обязательно да где-нибудь пробивались сквозь земную толщу и выливались в цветущие оазисы. А теперь источник забил ключом.
Яков кончает и падает на подушки, обессиленный. Мехмед доволен, и автор снова жирно намекает на то, что любовью там и близко не пахнет:
Султана наполняла звенящая радость от того, что он владел им полностью - великолепным символом покоренной Империи. Мехмед хотел иметь всё, что давало ему беспрецедентную власть, ощущение своего могущества.
Яков - всего лишь навсего статусный трофей турецкого султана 
Который еще можно поебывать всласть. Причем, поебать не просто так, а прикрываясь высокими материями:
И очень часто его не волновало собственное пренебрежение религиозными правилами и предписаниями; сам того не признавая, Мехмед не желал подчиняться никаким законам. Он находил свою страсть к возлюбленному благородным чувством, от райских плодов которого он никогда не отказывался.
А как же твой прочувствованный спич про то, что свобода это жалкая и опасная фантазия? Яков, значит, подчиняться должен. А султан может класть большой и толстый на все правила и законы, живя так, как считает нужным. Двойные стандарты такие двойные стандарты.
И-и-и-и... в каждом уважающем себя фандоме должен быть персонаж-котик:
он слышал вдохи и выдохи султана, звучащие как спокойное мурлыканье, султан пролепетал что-то похожее молитву или благословление
Нунахуй таких котиков
▼лириццкое отступление⬍
Это из серии личных наблюдений, на самом деле Обчитавшись фиклом разного рода, обратил я внимание на то, что кошек у нас зело любят и уважают, поэтому и среди персонажей есть ажно три кошачих типажа:
1. Апасный хер с кошачьей ТМ грацией. Боец-соблазнитель в одном флаконе, Марти Сью, адын штук, или объект дроча Мэри Сью. Хотя, конечно, бывают и не такие терминальные случаи, и кошачья грация персонажа имеет внятный обоснуй
2. Чувак с настоящими кошачьими признаками. Превращается в котика целиком, каджит по национальности или просто обладает хвостом и неко-ушками. Честный дроч автора на кошаков как он есть.
3. "Котик" в переносном смысле: ласковый, добрый, уютный. Или ссыт врагам в тапки и с адским хохотом бегает по потолку. Короче говоря, у персонажа этого кошачий характер в авторской интерпретации
Иногда все эти три типажа объединяются в одном персонаже и получается концентрированное мимими на душу кошкофила
А молится Мехмед чисто по привычке, ну, так у турок заведено - отмечать молитвой любое приятное действо.
Не став подолгу дышать в затылок Якова, Мехмед перевернул его на спину, и снова кинжалы взгляда ранили его в самое сердце
Но Яков смягчается, увидев, что Мехмед тоже... плакал Мехмед наваливается на парня сверху, и
Их пот смешался, а вместе и кровь и семя.
...И мы узнаем, что Мехмед Якову таки порвал жопу Потому, что кровь. Я уже даже не спрашиваю, есть ли в этой нетленке хоть какое-то дно, это, блядь, натуральная бездна! Буду наивно думать, что Эльва просто описАлась и впихнула в текст кровь от разрыва девственной плевы
Мехмед достает платок и начинает вытирать заплаканное лицо Якова, а Яков от такого снова рыдает. Но не потому, что ему больно, а потому, что ненавидит, когда его утешают 
Мехмед слезам не препятствует, дает выплакаться, и когда Яков затихает - идет купаться.
Красивые огланы в синих набедренных повязках засуетились при появлении султана, услужливо зашныряли, готовые выполнить любой приказ господина, они помогли ему раздеться, принесли ароматные масла и благовония, разбросали благоуханные цветы и разбрызгали розовую воду. Султан ничего не говорил, молчал до тех пор, пока в дверях бани не появился капы-ага, глазами утомленный, но позой готовый служить властителю.
Не, чувак, Мехмед только что поебался, два раза подряд не осилит Так что выдает хан-султан-император евнуху приказ: позаботиться о Якове.
Капы-ага смиренно поклонился и заверил, что вместе со своей свитой он сохранит сына покойного Нотараса в безопасности, и предоставит ему все удобства, до тех пор, пока Его Величество со своей армией, свитой и великолепным трофеем не вернутся в Эдирне. Он знал, что Мехмед не позволил бы никому прикасаться к тому, что принадлежало ему, и не допустит потерю своего сокровища.
И на этом вторая глава заканчивается. Эльва на закусь приводит очередной русско-турецкий словарик с терминами историческими, а фикбук услужливо интересуется:
Это — последняя на сегодня часть, стоит ли автору продолжать?
И там можно жамкнуть "Продолжать!", но, судя по торжественному нулику, ждущих проды ровно нихуя И я только сейчас заметил, что Эльва отключила публичную бету. Аноны, признавайтесь, кто ей через правки вопросы неудобные задавал?)))
Таки шо можно сказать по результатам этих двух монстроузных нах глав.
Во-первых, Эльва не умеет в форматирование текста. Если бы она сделала главы поменьше, по тем же дням, например, читать было бы куда удобнее, но Эльва этого почему-то не сделала.
Во-вторых, адекватность персонажей и гладкость текста скачут от абзаца к абзацу. Из чего я и делаю вывод, что нетленка писалась в соавторстве, возможно, что в формате ролевочки.
В-третьих, Эльва умудрилась прописать заявленных "хороших" эталонными свиноебами, а "плохих" Нотарасов - реально достойными людьми, вызывающими уважение. И авторские попытки накидать грязи на плащик Нотарасов выглядят просто жалко. Не говоря уже о попытках обелить плащик Мехмеда. У меня вообще грешным делом сложилось впечатление, что Эльва даже персонажей своего собственного текста (или почти своего собственного) не может пересилить
В-четвертых, Эльва не умеет держать в голове цельную картину происходящего. У нее весь движ чисто в кадре, а за кадром все застывает. Портянка вроде бы длинная, событий хватает, но стойкий привкус картона в ней разбавлен разве что авторским дрочем на лютую ебанину.
В-пятых, эмоциональный диапазон Мехмеда дальше эрегированного члена и истерик не заходит А Яков просто марионетка, чувствующая то, что ей приказал автор. Несмотря на все попытки его прописать и раскрыть, да.
И вот я даже и не знаю, с ужасом или с предвкушением ждать проды Но таки надеюсь, что прода все-таки будет, мне реально интересно, как автор вывернется из многочлена "Мехмед-Яков-Раду-Иоанн Сфрандзи" и станет ли Лука вампиром.
Засим читец заканчивает дозволенные речи, следующая часть читений будет тогда, когда Эльва выложит третью главу
Всем чмоке в этом чяте!
