Букер смотрел вниз на свои руки.
— Можно, конечно, попросить, чтобы кто-то другой вел, но никто же не согласится.
Эрнесто обвел присутствующих взглядом.
— Ну, здравствуйте, дети мои!
Хайд пафосно развел руки и хищно улыбнулся, услышав обрывки фраз. Парни сначала удивленно смотрели, но постепенно удивление сменилось неприкрытой агрессией, лишь Гнойный ядовито улыбнулся.
— И где же ваш глава-организатор, Чейни? Неужели он оставил своих подчиненных на волю судьбы? А то я думаю, чего баттлов так давно нет, а это Денчик свалил!
В баре стало тихо. Все обернулись на возгласы Хайда и теперь ждали продолжения.
Антона понесло, его мечта о том, что у заносчивого подчиненного ничего не получилось, стала явью.
— Хайд, закрой свой рот, если ничего не знаешь. Зачем явился? Ты уволил Чейни, и SLOVOSPB не Ваш филиал. Тебе нечего тут делать.
Гнойный встал с дивана и облокотился о столик, прожигая в стоящем напротив дыру.
— Пока в вашем название есть «слово», я могу делать здесь все, что хочу. Так где Чейни?
Агрессивный тон сменился обычным. Все расслабились, но все равно ждали подвох.
Букер посмотрел на Эрнесто, как будто что-то спрашивая.
— Зачем он тебе?
Гнойный все так же ядовито улыбался, лишь по глазам можно было понять, что он зол.
Хайд усмехнулся. Он понял, какая особенность не только у бара, но и у SLOVOSPB.
— Я понимаю, что между нами так и не остывший конфликт, но в последнее время у вас практически не проводятся баттлы и мне нужно узнать причину, потому что наша почта — это сплошные вопросы о Вас. Ну и, честно говоря, мне было интересно узнать, справляется ли Ден.
Их особенность — это сплоченность. Когда Хайд наезжал на Чейни, всем видом показывая, что ему несдобровать, то эта троица зверела прямо на глазах. Антон видел, как преображается спокойный поэт Эрнесто в критика Заткнитесь, похуистический Федя в Букера с револьверами-панчами, Слава же менялся каждую секунду, не зная, какой образ использовать.
— Думаю, вам будет о чем поговорить. Пойдем. Но помни: мы все здесь.
Слава встал с дивана и поманил гостя за собой, ведя в глубину клуба.
Остановившись перед нужной дверью, Карелин усмехнулся и ушел обратно.
Антон, весь в предвкушении, без стука вошел в кабинет.
— Привет, подчиненный!
Хайд оскалился, жаждая ненависти, агрессии, любых эмоций со стороны Чейни.
Его встретила просторная комната, заваленная разными бумагами, и стол, за которым сидел Ден, смотревший очередной записанный баттл.
Подняв взгляд и увидев, кто стоит перед ним, Денис в миг напрягся, криво улыбаясь мужчине.
Оба почувствовали себя как тогда, в Анапе. В карих глазах раздувался уголек гнева, нервы натянулись до предела. Казалось, воздух между ними раскалился до такой температуры, что подойдешь — испаришься.
Длилось это минуту, но оба ощутили знакомую дрожь.
Оскалившись, Чейни открыл рот, чтобы ответить своему бывшему руководителю.
Антон с нетерпением ждал тех самых ядовитых слов, которые пробили его броню похуистичности, он уже даже слышал эти слова, предсказывая их, но вместо этого Ден отвернулся.
Что за херня?
Антон с удивлением смотрел на парня, замечая на его лице грусть и разочарование, смертную тоску по чему-то. Когда Хайд снова посмотрел в глаза Чейни, он не увидел того запала. Он видел лишь бессилие.
— Что, Чейни? Тяжела ноша, да?
На это Денис поднялся из кресла и уже собрался что-то сказать, как вдруг зашелся кашлем, облокотившись о стол.
— Блять, сами виноваты, но что теперь делать то?
— Ждать. А потом нагонять упущенное.
— Можно, конечно, попросить, чтобы кто-то другой вел, но никто же не согласится.
— Оу, малыш Денис зарвался и накричал на подчиненных.
Внутри Антона проснулся дикий зверь, которого он выпускал только на баттлах, а слабость Чейни только добавляла азарта.
— Да так, что сорвал голос.
Хайд обошел стол и встал прямо перед Денисом, уже зная, что сделает с ним.
Чейни трясло от боли в груди, легкие нещадно жгло, и он жалел, что у него пропал голос и он не может ответить Белогаю.
— Уволенный подчиненный, который возглавил свой филиал.
Антон хватает за горло Дена и придавливает одной рукой к стене. Парень шипит и брыкается, но потом успокаивается.
— Попроси меня, чтобы я остановился.
Чейни не понимает, о чем говорит его бывший руководитель, но в ту же секунду его кусают в шею, оставляя алый след, который вскоре станет фиолетовым синяком, напоминаем о случившемся.
Антон не может устоять перед молочной кожей. Он терзает её зубами, оставляя красные следы, но в то же время мягко дотрагивается губами, чувствуя бешеный стук сердца.
Ден хватается за плечи Хайда, пытаясь его отстранить. Антон скользит ладонями по бокам парня, прижимая к себе, ведет носом вверх по скуле Чейни, слыша над ухом хриплое дыхание.
Он что-то силится сказать, но снова заходится кашлем, утыкаясь в плечо Белогая.
Антон поднимает его за подбородок, смеясь, заглядывая в глаза:
— Только посмей что-то сказать.
Хайд целует тягуче и медленно, но жадно. Щетина неприятно колеся, но мягкие губы сминают сухие от нещадных ветров Питера. Чейни весь напрягается. Все схлопывается в один момент.
Ненависть, что грызет их обоих, только подпитывает пока что слабое чувство, которое горит синим пламенем, уничтожая изнутри.
Хайд ждал его сарказма, связанного с исторической темой.
Чейни ждал его ненависти в свою стороны.
Антон удивляется, когда чувствует, как Денис кусает его за язык, отвечая так же настойчиво, как и он сам. Парни не могли уняться даже сейчас. Они боролись между собой, больно сталкиваясь зубами, практически рыча, но все это было бессмысленно, ведь обоим это нравилось.
Отстранившись, Белогай грубо толкает Дена на стол. Чейни упирается грудью в мебель и уже хочет встать, но его прижимают к столешнице за горло.
Где-то на краю сознания мерцает красная лампочка страха и опасности, озаряя черепную коробку, путая все мысли, но Денис игнорирует шум в голове, чуть дрожа от накативших ощущений: страсти вперемешку с дикой яростью и прошлым гневом.
Антон, криво улыбаясь, поддается своим эмоциям, которые тихо ему нашептывают, что его жертва прямо перед ним, такая слабая и беззащитная. Твори, что хочешь. Что вздумается.
Он, удерживая одной рукой Чейни, проскальзывает ладонью под его футболку, оглаживая ребра, проходится ногтями по животу, от чего парень прогибается в спине. Белогай наклоняется, чтобы схватить Дениса за мочку уха, оттянуть до сдавленного шипения со стороны.
Антон упивался своей властью над Чейни.
Он потерся своим стояком сквозь джинсы о ягодицы Дена, намекая, что так просто он от него не уйдёт.
Чувствуя чужое возбуждение, парень пытается встать со стола, но лишь распаляет этим Белогая, который теперь не просто удерживает, а душит, заставляя Дениса хватать ртом воздух и не шевелиться.
Ситуация с одной стороны забавляла, но с другой сносила все ограничения и предрассудки, которые рассадником жили в головах каждого.
Они ненавидели друг друга, но этим и притягивались.
Ослабляя хватку, Антон раздевает Чейни, снимая с него джинсы вместе с бельем.
Парень шумно дышит, практически хрипит, шевеля губами.
Упругая задница, скрытая ото всех материей, привлекает взгляд. Белогай мягко проводит ребром ладони, а затем грубо сжимает ягодицу, наслаждаясь всхлипом парня.
Собственный стояк уже давно ждет внимания и больно упирается в штаны. Расстегнув ширинку и приспустив штаны, Хайд трется членом между ягодиц Дена. Он чувствует дрожь Чейни. Зверь в глубине души сыто урчит, воя, побуждая к действию.
Сильно придавив Дена к столу, Антон с размаху бьет его по ягодице, входя на половину.
Чейни скребет ногтями, пытаясь выбраться из-под Хайда, но Белогай лишь усиливает хватку, продолжая двигаться. Антон чувствует, что больно не только ему, но не может остановиться.
Он медленно выходит и снова загоняет по самые яйца, наслаждаясь узостью парня, его жаром, тем, как он сжимает его.
Белогай убирает руку с горла Чейни, и теперь держит его за плечи, продолжая вдалбливаться в податливое тело до пошлых хлопков, которые слышишь в порнухе.
Но Антону этого мало. Он хочет увидеть на лице подчиненного страх, боль, стыд и отвращение ко всему этому. Он хочет, чтобы до Чейни дошло, кто здесь Главный.
Белогай грубо переворачивает Дена на спину, продолжая входить в него в бешеном темпе, наклоняясь, чтобы укусить за шею до крови, впиться в кожу клыками, почувствовать на языке металлический привкус. Красная жидкость дурманит разум.
— Хайд, остановись…
Антон застывает, когда слышит хриплый тихий голос Дена, который пробивается сквозь дымку животной похоти, останавливая Белогая.
Чейни закрывает глаза рукой, закусывая губу, чтобы не видеть? как Хайд медленно приподнимается, облокачиваясь на одну руку, и смотрит на то, что натворил.
Денис лежит перед ним с растерзанной в кровь шеей, виднеются следы от пальцев, щеки блестят от высохших дорожек слез, на его запястьях и плечах начинают проявляться синяки.
Осознание того, что Антон натворил, давит на плечи, душит стук сердце, останавливая его бег. Душа начинает гноиться в грудной клетке, пульсировать болью.
Белогаю становится противно от самого себя.
Антон медленно, стараясь не навредить, выходит из парня, стараясь не смотреть вниз, не видеть сукровицы.
Трясущейся от волнения и стыда рукой он тянется к кисти Дена, чтобы убрать её. Когда он дотрагивается, то Чейни вздрагивает, набирая воздух в грудь. Хайд сжимает его запястье в молчаливой просьбе.
Денис отводит руку от лица. Антон встречается с разочарованием в его глазах.
Тысячи холодных игл втыкаются в раскаленное гневом на самого себя сердце.
Белогай не может выдержать этот взгляд. Он отходит от распластанного на столе тела ближе к стене, пока не опирается о неё, бессмысленно пялясь вперед, зарывается пальцами в волосы, начиная молча истязать себя сам.
В ушах Антона стучит «Хайд, остановись…», и он готов завыть от вины, которая разрывает его на части, кромсая на отдельные элементы, разбивая на атомы.
Прошло всего несколько секунд, но за это время Белогай разрушил миры внутри себя, оставив пустыри и пепелища, сжигая все, пытаясь таким образом искупить свою слабость.
Его резко берут за ворот рубашки и кидают в кресло, но Антон не обращает на это никакого внимания. Он просто принимает это к сведению, не смея поднимать глаз.
Чейни мягко садится к нему на бедра, поднимая его лицо.
Хайд не может смотреть на него. На того, кого практически насиловал минуту назад, заставляя чувствовать боль не только физическую, но и моральную.
Денис понимает, что Антон, возможно, так поступил, потому что по другому не смог бы выразить свои чувства, ведь ненависть — это обман, не более. Чейни организовал маленький бунт не только из-за того, что питерский филиал кинули, но и чтобы привлечь внимание организатора, того самого жесткого МС, который все и затеял.
Их баттл был не точкой, а запятой.
Удерживая его лицо, Чейни медленно приближается к Антону, опаляя его губы своим горячим дыханием, маня, а потом и целуя глубоко, с чувством, робко сминая пухлые губы. Белогай будто оттаивает, лед вины сходит с него и он, боясь спугнуть, легко касается его рук, а затем и вовсе кладет их ему на поясницу, пытаясь ответить так же искренне, нежно, пытаясь извиниться за все.
Денис первым разрывает поцелуй. Антон не против. Он смотрит прямо на его губы, наблюдая, как медленно они движутся. Белогай понимает, что не стоит этого.
Попробуем все заново?
