— Так, Вайрэ. Сейчас ты идешь наружу, и чтобы я тебя ближайшую пару часов не видел, — рубанул Амарант.
— Что-то случилось? — Вайрэ обеспокоенно выглянул в окно, надеясь, что предстоятельница Шартар не стоит прямо у ворот.
Анон целых пять минут добросовестно вспоминал, что это за Шартар и в какой главе она предстояла. Но в конце концов забил. У меня лапки.
— Ты трижды ошибся в простейшем построении. Сходи проветрись.
Да, так обычно и бывает, если несколько месяцев пинать колбасу, а потом поставить себе задачу все успеть за неделю. Практикуем понимаем.
Он хотел было запротестовать, но Амарант очень серьезно посмотрел, и все возражения растворились на языке. Вайрэ послушно кивнул, отложил бумаги в сторону и вышел из дома архимага. С сомнением покосившись на идола, Вайрэ решил, что сидеть в неприветливом саду ему совсем не хочется. Но и встречать веселый Маскарад желания не было. Помешкав, все-таки толкнул лязгнувшие ворота и выбрался на темные улочки Крипты, как и прежде тихие и безжизненные.
Следим за текстом. ВВ выходит на улицу и дальше следует диалог.
— Вайрэ, — негромко донеслось ему в спину.
— Да?..
— Внимательно смотри, куда идешь. Не доверяй Бонхарду и лестницам, особенно тем, что ведут вниз.
Так кто же разговаривал с ВВ:
-внутренний голос
-шиза,
- родня по телепатической связи
-невидимый доброжелатель
-Ячмень, орущий ему в догонкку из окна. Мы же помним из прошлой главы, он парень громкий и горячий. Если, что я перебрал все эти варианты, но так и не смог на чем-то остановится.
Он недоуменно моргнул, но послушно кивнул. Если с Бонхардом было более-менее понятно, то что не так с лестницами, ради всего святого? Он повертел эту мысль в голове, попытался припомнить, читал ли он о чем-то таком, но увы. Досадливо выдохнув, размашисто зашагал вглубь темных улочек.
Опять темные улочки, других описаний для них нет.
Крипта, место мертвых. Крипта, Город-в-Городе, она стала для Вайрэ самым интересным кварталом Города, когда он понял, что ее полностью населяет нежить. Как порядочный образованный жрец он, конечно, знал, что порой Аспект Иллюзии проявляет себя в мире вот так — создавая подобие жизни в мертвецах, зыбкое и неявное, подобное отражению луны, но никогда не встречал немертвых в Даэроте. Архимаг Амарант и подземщик Эстебан стали первыми вампирами, которых он встретил.
Это все конечно найс, но где вся эта нежить? Темнота уже наступила и она должна выйти на охоту.
Об Аспекте Иллюзии Вайрэ знал немного. Старые хроники сохранили свидетельства того, что когда-то служители Ликов в Даэроте были, но ушли многие тысячи лет назад. Кто или что прогнало их из живого мира — было неизвестно.
Лики это тоже самое, что Иллюзии? Такое чувство, что авторы так боялись инфодампов, что вообще решили обойтись без объяснений. И блин такую фигню как Лики, я бы запомнил, хотя бы из-за тупой попытки пошутить что-нибудь про многоликих. Короче, аббревиатуры пихаются без расшифровки. Не понятно есть ли разница между хенами и шхи, или они синонимы, как два других трехбуквенных слова. Откуда-то вываливаются всякие Шартары вперемешку с Ликами. Разгребай, дорогой читатель.
В Городе они тоже были самым загадочным и непостижимым Аспектом из всех. Пусть Вайрэ и не собирал о них сведения специально, даже он уже знал, что их храм, Лунная Башня, не сидит на одном месте, а вольно передвигается по всей Крипте, как живой. О том, почему так, книги молчали, но Вайрэ умел читать между строк: за этим стояла какая-то страшная тайна. Старая страшная тайна, о которой до сих пор не говорили вслух.
«Интересно, — подумал он. — А если я попробую найти Лунную Башню, у меня получится?»
Конешно. Тут гадать не надо. Вселенная вертится вокруг Вайрэ.
Говорили, за ней можно гоняться вечность, и она будет дразнить, оказываясь совсем рядом, но оставаясь недоступной. Говорили, что некоторым счастливчикам достаточно шагнуть на камни Крипты, и вокруг них зацветет лунный сад. Говорили, что Лунная Башня — место мертвых и безумных, но вот над этой досужей байкой Вайрэ как образованный жрец от души посмеялся. Святые храмы Аспектов принадлежат всем и никому! Не бывает такого, чтобы они выделяли кого-то определенного.
Добавочка, если кто еще не понял, что Вайрэ найдет ее с полутыка. Вообще, мне вспоминается Ехо, там сэр Макс на дурочку вечно натыкался все те штуки, которые могущественные тети-дяди не могли найти.
Окончательно погрузившись в свои мысли, он не сразу понял, что вокруг стало светлее, а брусчатка под ногами сменила цвет. С удивлением оглядевшись, понял, что стоит на непривычно широкой улице, вымощенной красным камнем. На миг он даже подумал, что это площадь, но та не уходила бы куда-то вдаль. Листья деревьев вокруг пламенели осенним багрянцем. Почему-то Вайрэ поежился: вроде бы видеть красные листья в середине осени было правильно и привычно, но тут, в Городе, он так успел привыкнуть к вечнозеленой Крипте, что сейчас это алое буйство смутно тревожило, у него даже мелькнула мысль, что эта красная улица как кровавая рана на теле Города.
В городе поломалась хронология. Несколько глав назад пришла зима. В прошлой главе город готовился к наступлению зимы, а теперь вот у них середина осени. Время назад? Ну и с учетом всех этих кровавых рассветов, закатов, сумерек, небес и щедро льющейся кровушки красный должен быть самым не выделяющимся цветом.
Она была очень странной: дома вокруг нее ютились кто во что горазд, словно это была и не улица, а случайный пустырь.
Странное описание. В прошлом абзаце говорилась, что улица широкая. Теперь дома на ней ютятся. Да и ютится вокруг улицы ну такое себе, все таки улица длинная. Я понял это описание в том смысле, что дома там теснились, как на какой нибудь бедной окраине.
Вайрэ присел на корточки и ковырнул дорогу пальцем. Он исходил весь север Даэрота, бывал в туманах Круговерти, поднимался на горы и высокие скалы, но никогда не видел ничего подобного. Густо-красный камень цвета свежей крови, красивый и немного зловещий зачем-то пустили на мостовую. Вайрэ покачал головой и поднялся. Не ему судить о чудачествах горожан прошлого. Он огляделся и, поняв, что опять потерял среди деревьев направление, направился вдоль красной улицы.
Так что вокруг него дома или деревья? Ну и потеряться, когда даже не знаешь куда идешь - это классика Кровосума.
Выбредет куда-нибудь, откуда виден обрыв, и сориентируется!
А что в самом обрыве может служить ориентиром?
Алая дорога стелилась под ноги шелковой лентой, оставляя на душе смутное чувство, что она куда-то его ведет. А не сойти ли ему с нее, подумал Вайрэ, но любопытство победило: Амарант предупредил о Бонхарде и лестницах, про красную улицу ничего не говорил, так что опасность ему не грозила. Наверно.
Все таки самоирония. Вайрэ логика окончательно дала ебу. Ячмень его о многом не предупреждал, но это не значит, что можно брать конфеты у подозрительных кровосись.
Вокруг сгустились тени. Вайрэ насторожился, остановился и огляделся. Деревья обступили улицу стеной, их ветви смыкались над головой шелестящим кровавым пологом. Невесть откуда потянуло холодком.
Улица - длинная, обступить, означает окружить. Возможно, деревья подступили вплотную к кровавой или какая она там брусчатке? И бля еще один момент. Уже ведь ночь. Как там с освещением. Фонари то горят, чтобы можно было разобрать все эти 50 оттенков красного?
Вайрэ решительно развернулся и зашагал прочь: он уже успел достаточно изучить этот Город, чтобы понимать такие простые и ясные намеки. Он забрел куда-то, где ему не полагалось быть. Злая обида кольнула изнутри: в Гванаделе он бы нигде не встретил такого отчуждения!
Вот обиженка. Даже ветер угнетает Кровосума. Про то, что ночью температура обычно опускается, не не знаем. Сквозняк из какого-нибудь подвала дунуть не мог.
Как бы хотелось сейчас вернуться домой, собраться семьей у очага на дальней храмовой кухне, пить горячий отвар и разговаривать, как в старые добрые времена. Рассказывать о собственных странствиях и слушать про нерадивых послушников от отца, про эксперименты дяди, мамины забавные истории про лесных сородичей и жуткие — про культы Неведомого и его отродий-невиди.
Так почему бы не отправить его к семье? Тем более отношения между Кровосумом и родней опять провисают. Их блаженный одуванчик несколько дней тусит хрен пойми где, а им по фиг. Да, контролировать взрослых детей - не хорошо. Но где взрослые люди, а где ВВ.
Вайрэ остановился посреди улицы, вдруг разом осознав, что этого больше не будет. Гванадела больше нет, святой храм разрушен, и их любимое место похоронено под окровавленными обломками. Даже когда они смогут вернуться и отстроить город — ничего уже не будет, как раньше. Никогда.
В принципе хороший эмоциональный момент. Но в полную силу он не выстреливает, чего то не хватает.
Он зажмурился и часто задышал, сдерживая слезы. Перед глазами снова полыхнула, умирая, Звезда, а в ушах повис тонкий звон-плач. Вайрэ сжал зубы крепче, заставляя себя дышать ровно и размеренно. Это просто память. Это не наяву. Это пройдет. Он остановился и тяжело оперся на решетку ограды, сердце в груди билось так, что отдавалось болью, в горле встал комок. На миг накатил нутряной ледяной страх — что, если он сходит с ума и кошмары о Звезде теперь будут являться и наяву?!
А у него были кошмары? Я вот ни одного не помню. Помню момент с кошмарами брата, который эмоционально задевал сильнее, чем паничка выше.
Усилием воли заставил себя выпрямиться и сделать шаг. Воспоминание отхлынуло так же внезапно, как и накатило, оставив на память слабость в ногах и звенящую усталость.
На горизонте замаячил нежданчик.
Он зашагал быстрее, прочь отсюда, прочь от памяти, куда угодно, лишь бы больше не было кругом давящей тишины, одиночества и призрачных взглядов из листвы! Белый шпиль звездного храма путеводной звездой маячил над верхушками деревьев, и Вайрэ так на него засмотрелся, что не заметил, когда влетел вдруг в незнакомый двори недоуменно замер.
Влетел куда? Во дворик? Тоже звучит странно. Как и все предложение. Зачем уточнять, что дворик незнакомый, если он в этой части города вообще раньше не был. Почему влетел? Он в какой то момент перешел на бег? Наверно, имелось в виду не заметил, как свернул в странный дворик или еще какой то.
Он стоял рядом с большим газоном, на котором в странном порядке выстроились высокие черные камни. На знакомые ему менгиры Даэрота они совсем не походили, но Вайрэ ощущал от них древнюю дикую магию и, кажется, слышал тихую песнь на самой грани слышимости. Он осторожно ступил на посыпанную белым щебнем дорожку.
И ВВ опять противоречит себе и здравому смыслу: то драпает он холодного ветерка или чуть раньше стремается от странного чувства, которое у него вызывает красная дорога. А тут подозрительные менгиры, конечно же нужно вокруг них покрутится.
Дальше над садом возвышалась грубая башня из серого камня, увенчанная искрившимся стеклянным куполом, а под деревьями на лавочке чинно сидели двое, третий стоял и что-то им рассказывал. Вайрэ замер. Все трое — два человека и эльфийка — были одеты в одинаковые густо-синие мантии и могли похвастаться белыми как снег волосами. В памяти само собой всплыло лицо несчастного самоубийцы Колокольчика и то, как он принял дядю Инсенну за лунного.
И таки нежданчик. Анон реально не думал, что Кровосум наткнется на Башню, которая неуловимее неуловимого Джо, уже в этой главе.
Вайрэ забрел в лунную башню. По-хорошему, стоило развернуться и уйти, но он чувствовал себя тут так спокойно и умиротворенно, что впервые за долгое время проснулось любопытство. Он решительно направился к троице, в крайнем случае, всегда может сказать, что заблудился и ищет дорогу.
Отличный прием, так и хочется посоветовать, опробовать его на бонхардских тварях.
Жрецы одновременно обернулись к нему, и Вайрэ невольно отступил на шаг. Теперь стало понятно, почему несчастный самоубийца Колокольчик так вцепился в дядю Инсенну: тот и правда был очень на них похож.
Так Колокольчик вроде бы был жив. Что с ним сделали эти жрецы? Дальше, как обычно все рады ВВ:
— Мое почтение, — хрипло поздоровался он, чувствуя как во рту пересохло.
— Добро пожаловать в Лунную Башню, измученная душа, — поприветствовала его старшая жрица, у нее оказался звонкий юный голос. Жрец быстро поклонился и замер, с опаской поглядывая на Вайрэ. — Ты пришел за исцелением или покоем?
— Извините, я просто гулял и случайно оказался у вас. — Вайрэ отступил и быстро огляделся, ища глазами выход. — Простите, я сейчас уйду!
— Мы тебя не прогоняем, — возразила жрица. — Если ты смог найти сюда дорогу, значит, ты что-то ищешь именно у нас. Если ты не знаешь что, то можешь просто посидеть в нашем саду, насладиться покоем от мирской суеты, мы не будем тебя тревожить.
И Кровосум еще ноет, про жестокий недружелюбный Город.
Вайрэ уже хотел было вежливо отказаться и попросить показать выход, но почему-то не сделал этого. Вместо этого вслушался в тишину: не мертвенную беззвучную жуть, а ласковую, уютную, полную тихого шепота листвы и далекого песнопения на грани различимости —и понял, что и правда хочет послушать ее еще немного.
И влияние Ячменя даром не прошло:
— Если только я вам не помешаю...
— Не помешаешь. — Жрица обвела широким жестом сад вокруг. — Весь сад в твоем распоряжении.
И вот чем все закончилось:
Вайрэ робко кивнул и, не решившись углубляться в дикие заросли, уселся на удобную скамейку неподалеку. Трое жрецов отошли к большому камню, что-то тихо обсуждая, но их присутствие почему-то совсем не напрягало.
Вайрэ уходил от тайной башни с сожалением в душе. Ему очень хотелось побыть тут еще, но вновь проснувшееся любопытство гнало его дальше по лабиринту теней Крипты.
То есть он просто нашел Башню, зашел в сад и вышел. Анон не понял прикола. Типа эту башню подсунули Вайрэ вместо успокоительного. В общем разогнав тоску, ВВ нашел еще один заброшенный дом:
Тихий осенний сад совсем не походил на колючие заросли у Амаранта. Вайрэ посмотрел на мертвый дом с наглухо закрытыми окнами и решил, что теперь побудет тут. Было до странности спокойно, мирно, и Вайрэ даже показалось, что усталость стекает с тела и растворяется в земле. Поискал взглядом лавку и присел на скрипнувшие доски, прикрыв глаза. Хорошее место.
И да он все еще в квартале, в котором нежить охотится на случайных прохожих. Может ему плакатик соорудить "Съешь меня", а то ночных шатаний в одиночку по улицам и посиделок у заброшенного дома недостаточно. Но вот появляется надежда, что авторы не забили болт на правила собственной истории:
И он тут оказался не один. Доски рядом скрипнули, а плеча мимолетно коснулась чья-то рука.
Хрен там, это очередное удачное совпадение:
Вайрэ вяло открыл глаза и увидел уже знакомую фигуру в плотной вуали.
— Хен Барвинок?..
Вампир кивнул и полез за своим кпк:
«Мое почтение, Вайрэ. Не ожидал наткнуться на вас в глубинах Крипты».
— Гуляю. — Вайрэ улыбнулся. — А вы?
«Тоже. В этом доме когда-то жил мой друг, поэтому для меня место полно воспоминаний».
Если Кровосум этой ночью еще и клад найдет, я вообще не удивлюсь.
— О... — Вайрэ перевел взгляд на дом. Барвинок вряд ли нуждался в сочувствии, но сейчас Вайрэ ему сострадал. Это тяжело, очень тяжело — бродить по костям когда-то счастливого прошлого! Но на этих костях стоял Город. Он невольно передернул плечами. — Вы не любите Маскарад?.. Простите, хен Барвинок, я всегда лезу в не в свое дело.
Еще один нитакусик с затертыми рассуждениями.
«Маскарад — самый подходящий праздник для Города. Я не люблю шумные шествия и празднества, но люблю за ним наблюдать. Под масками все становятся собой».
— Так говорят жрецы Аркутарана. — Вайрэ невольно улыбнулся. — Но, наверное, этому Городу и правда нужно иногда побыть самим собой.
К тусе непонятных имен присоединился какой то Аркутаран. Вообще тут бы пригодился словарик, если уж пошла такая пляска.
«Темные одновременно поняли и не поняли этот Город. Маски всегда были здесь особенным символом, ведь даже Вестник Бонхарда носит маску. Маски стали лицами. Лица меняют как маски, у самого Города множество лиц... — Барвинок покачал головой и еле слышно усмехнулся, его пальцы снова пришли в движение. — Так кажется тем, кто пришел извне, так кажется тем, кто не понимает, что Город носит многие маски, но под ними одно и то же лицо».
Где то я все это уже слышал раз -дцать.
— И... и какое же это лицо? — тихо спросил Вайрэ, вздрогнув. Барвинок надолго замер, а потом очень медленно набрал ответ:
«Кто хочет посмотреть вокруг, должен сначала увидеть себя».
Мудрость достойная лучших. Наверно это нужно расшифровать, как если хочешь понять людей, сначала нужно понять себя. ВВ возвращается к Ячменю пить кровь грызть гранит:
Амарант вытягивал алую нить из запястья и плел из нее звенящее кружево. Тянул темную, почти черную кровь из шеи, и она густым ядом растекалась на блюдце. Протягивал Вайрэ бокал из призрачного стекла, и кровь то жгла беспощадным солнцем пустыни, то убаюкивала шелестом песков, то пьянила как горькое вино, ударяя по ушам раздольной кабацкой песней.
И куда же без новых извращений:
— Кровь не слуга, а верная подруга, — говорил Амарант, вспарывая когтями узор, который пытался выплести Вайрэ. — Слушай. Вслушивайся. Договаривайся! Песку не стать цветущим деревом!
А трахаться с кровью тоже можно? Приготовит ли она супчик, если ВВ заболеет? Прошу прощения, подзадолбалсся об пафос унылый и однообразный. Ну и насчет цветущего песка. У них в Городе вроде целая отрасль магии занимается озеленением пустошей, чтобы городу было что кушать. Но пруфы мне искать лень.
Вайрэ коротко кивал и начинал все сначала. Амарант клеймил его идиотом, позором на свои седины, разом выдыхал и объяснял заново. Чтобы вечером, в темноте коридора смертью выскользнуть из теней и замахнуться, снова и снова, — пока Вайрэ не выхватил из собственных вен кровавый хлыст и не ударил сам.
Правильно, Кровосум, так его. Никакой жалости к садистам, которые не дают нормально сходить в туалет.
— Молодец, — коротко бросил Амарант. — А теперь пошли в сад.
— Бонхард сжирает магию, — вздохнул Вайрэ ему в спину, покосившись на залитые ночной чернотой окна. — Я не смогу там видеть в темноте без светлячков, а на светлячки же сбегутся твари, да?
И опять резкий скачок в описании. Как то слишком быстро они вышли в сад. Ну и к чему вопросы Вайрэ. Он же был в подземельях. И как то справлялся.
— Подземщики за тысячи лет научили их бояться света и огня.
Тогда почему твари все еще лезут на верх?
Амарант простер руки, и сад снова погрузился в темноту, а потом густые деревья начали призрачно светиться, пока вокруг не стало светло, как в ясную лунную ночь. Архимаг запустил с руки несколько кровавых светлячков, и они закружились в пляске.
Я кидаю текст почти без пропусков. Так что вместе со мной можете посмотреть на его дырявость. Нам говорят, что сад снова погрузился в темноту, но не показали, как Ячмень его освещал.
— А я научу тебя, как заставить их бояться еще сильнее. Посмотри внимательно на мои светлячки.
Вайрэ поднял голову, следя взглядом за яркими кровавыми искрами.
— Они как живые. — Вайрэ нахмурился. — И как будто бы звенят... И летают над одним местом.
Ага как мухи над вареньем.
— Еще смотри. Чему я тебя все дни учил? — Амарант отступил в сторону и скрестил руки.
— Их цвет не такой яркий, как у обычных светлячков, они прозрачные и выцветшие. — Вайрэ задумался. — Это не цельная кровь. Вы оставили в ней что-то, убрав ненужное. Они не поют, они звенят. Но мне кажется, что я чувствую запах крови... Это приманка?
И по сравнению с остальной кровавой магией тут даже что-то понятно.
— Это смерть, — спокойно отозвался Амарант и ухмыльнулся. — Если ты или кто-то еще живой попытается на меня напасть, они убьют за меня.
"кто то еще живой" звучит как угроза
— Почему подземщики этим не пользуются? — спросил Вайрэ, не отрывая зачарованного взгляда от пляшущих кровавых светлячков. — Это ведь удобно!
И в очередной раз подчеркнем нитакусичность ВВ.
— А кто их этому научит? Архимаги Аркадамата не дают им уроков о забытом городском искусстве.
Вайрэ молча посмотрел на Амаранта и выразительно посмотрел на светлячков. И снова на Амаранта.
— Вы архимаг Аркадамата и вы этим искусством владеете.
— Какие-то вопросы? — Амарант поднял бровь.
Ага. Почему Ячмень взялся обучать ВВ, а не каких нибудь подземщиков? Наверно они ему мешают.
— Архимаг, скажите честно, это приглашение на эшафот? — Вайрэ кивнул на светлячков. — Иначе я не понимаю, почему вы, зная это искусство, не делитесь им хотя бы со студентами! Вы же... вы любите своих учеников.
На последней фразе анон жрал в голос. Кстати, а где пруфы его большой любви.
— Да, это запрещено законами Федерации чуть ли не с момента, как Город туда вступил, — спокойно ответил Амарант. — Но закон Федерации под землей не властен.
— А если... — Вайрэ облизнул разом пересохшие губы. — Я могу передать это знание подземщикам? Никто не узнает, что это ваша наука.
Ты бы хотя бы поинтересовался, почему эти чары запретили. Ну прежде чем делится ими с первыми встречными. Но хоть Ячмень проявляет благоразумие:
— Я не запрещаю, — помедлив, ответил Амарант. — Но и не советую. Ты сам поймешь почему.
Вайрэ медленно кивнул. Амарант очертил на земле круг и жестом пригласил туда.
— Смотри... Из множества голосов крови всегда можно выделить нужный. И нам нужен тот голос, который звучал, когда ты убивал. Нам нужен голос, которым через тебя говорит смерть.
А почему Ячмень уверен, что ВВ кого то убил? То что он был в зоне боевых действий, это еще не гарантия, что он кого-то убил. Цитаат из светлячка так и напрашивается:
После заварушки:
Саймон: Не знаю, мне раньше никогда не доводилось убивать.
Пастор Брук: Сынок, я там был и с уверенностью мог заявить, что ты все еще никого не убил.
Возвращаемся к ВВ:
Вайрэ прерывисто вздохнул, сжимая кулаки. Смерть. Вся его кровь — смерть! Он посмотрел на свои ладони. Если смерть на его руках спасет чужие жизни, он даст ей право голоса.
Его надо было назвать Пафосные сумерки.
— Помни, ты работаешь с своей собственной смертью и жаждой смерти. Если не совладаешь с ней, она обернется против тебя. Ты умрешь подобно змее, захлебнувшейся своим же ядом. — Амарант сжал кулак, и призрачно-кровавые светлячки за его спиной на миг вспыхнули ярче. — Ты должен извлечь ее и обернуть против своих врагов. Ты должен быть уверен и тверд в своем намерении. Нельзя сомневаться, вправе ли ты обречь врага на смерть, и нельзя колебаться в том, что нанести удар, иначе нерешительность вонзит твое оружие тебе же в грудь. Пробуй.
Ячмень у нас философ. А мне ближе Эпикур:
«Смерть не имеет к нам никакого отношения, так как, пока мы существуем, смерть еще отсутствует; когда же она приходит, мы уже не существуем».
Вайрэ вспоминает про долг:
«Я должен жить, пока мама не будет спасена! — отчаянно подумал Вайрэ. — Должен! Я не так умру. Нет. Моя смерть будет другой!»
Он вспомнил маму, улыбающуюся тепло и устало, вспомнил потухшие глаза брата и болезненно-ярко сияющие — Инсенны. Вайрэ хотел защитить свою семью, какой ценой — не имело значения, они будут жить, будут! Амарант хочет, чтобы он вспомнил — как это, убивать? Он побывал и воином, и палачом. Ему нечего было вспоминать. Он знал.
Надеюсь войном и палочом он был лучше чем следопытом.
Из ладони взвилась струйка крови, холодная, равнодушная и отстраненная, еле тлеющая безумием. Она задрожала, запела о холоде и стали, но вместо того чтобы взвиться с ладони светлячком, рванулась обратно в рану. Руку пронзило болью и холодом, и та вдруг отнялась так, будто ее у Вайрэ никогда и не было, сердце в груди болезненно замерло, горло перехватило. По телу начала разливаться ледяная пустота, растворяя мысли, чувства, унося с собой тепло. «Умираю», — равнодушно понял Вайрэ, опускаясь в темневшую перед глазами хмарь, как в зыбкую толщу воды. Тихо. Холодно. Все равно...
Прошло два абзаца и долг забыт. А как же мама? Как же решение, жить пока она не будет в безопасности? Вот это флюгерность. Причем было бы понятно, если бы он вдохновившись этой мыслью про семью, СМОГ побороть желание смерти. Но пока ВВ может только в страдач.
Ладони Амаранта на плечах почти обожгли. Вайрэ вздрогнул, как от удара, в крови полыхнуло пламя, дрогнуло, опало и медленно затлело, разгораясь вновь. Тепло медленно заполняло тело, в нос ударил запах прелой листвы, ночная прохлада обдала лицо, он рвано вдохнул и захлебнулся воздухом. Его затрясло. И мир обрушился на плечи.
Буйство смерти в жилах улеглось, Вайрэ обвис на руках архимага, хватая ртом воздух.
Ячмень еще и курс ПМП прошел, молодец.
Амарант подхватил пострадавшую руку сам и закатал рукав. К мертвенно синеватой коже постепенно возвращался живой цвет. Амарант медленно, с усилием, провел ладонью от локтя к запястью, словно стирая что-то незримое, и чувствительность стала понемногу возвращаться.
Дальше идет наше любимое учение в бою.
Амарант медленно, преодолевая незримо сопротивление, провел в воздухе рукой, и пузырь вокруг сада дрогнул, заколыхался, и сквозь забор прошмыгнули несколько тварей. Они слепо вертели уродливыми головами, принюхивались и медленно, но верно брели к двоим шхи. — Обрати смерть против них, пока они тебя не сожрали.
Ну понятно, где всю главу были твари, их просто Ячмень отловил.
Вайрэ как зачарованный смотрел на острые клыки, в горящие потусторонним светом глаза тварей, полные равнодушного голода. Хищные порождения Бонхарда бесшумно растеклись по саду, окружая вкусную бессловесную добычу.
Типичная реакция война, палача, следопыта, жреца и... я ничего не забыл?
Да. Так и будет там, внизу. И есть уже. Тихая и незаметная смерть, идущая по следу. Вайрэ сжал руки в кулаки и зажмурился. В ушах нарастал звон, воздух сгустился, твари вот-вот прыгнут...
Да рожай уже своих светляков.
Он вдруг вспомнил старый проклятый дом. Из ладони холодным цветком взвилась кровь, оглушая холодным молчанием, прыснули светлячки темным созвездием Вильраненов, полные крови, пролитой по праву.
Ух ты в честь них даже созвездие назвали. Стебусь.
Вайрэ выхватил из вен хлыст, замахнулся и растерянно замер, вдруг поняв, что твари так и не прыгнули. Их уродливые туши изломанными грудами валялись среди травы и корней. Амарант отошел от дерева и протянул руку.
— Вставай. Молодец. Я был уверен, что мне придется вытягивать тебя с края снова.
Вайрэ растерянно поднялся.
— Ради всего святого, это... страшное оружие, — тихо признался он. — Убить в горячке боя проще, чем признавать смерть в себе.
Так на чем все таки основаны чары? На том, что каждый человек эльф, может быть убийцей. Или на идее смертности. Типа каждый носит в себе свою смерть, и Вайрэ представился случай вытащить ее наружу.
— Намного проще. — Амарант едва заметно улыбнулся уголками губ. — И поэтому я горжусь тобой сейчас.
— Вы смогли научить. — Вайрэ коротко поклонился ему, не зная, что и думать. — Хотя это не то знание о себе, которое я бы хотел понимать.
— Кто работает с кровью, должен без страха смотреть себе в лицо, ибо кровь и есть ты.
Если вспомнить высказывание про кровь -верную подругу, то получается, что Вайрэ сам себе верная подруга.
Ура конец! И на этой позитивной ноте... Анон добавит свое ценное мнение.
В этой главе кровавая магия показана интереснее и живее, чем в прошлых. Здесь чары имеют конкретную форму и конкретную цель. Даже пресловутое учение боем выглядит логичнее. Потому что Ячмень перед боем хотя бы чему то научил своего подопечного. Хотя у того чары не получились . Но как бы Ячмень суров, как сто Челябинсков.
и силу земли никто не отменял 
