Действие снова переносится в Трастамаровск. Капитан королевской стражи Хорхе Гвидон (ладно) учит Авалон сражаться. Имя Авалон меня тоже заебало писать, поэтому отныне она Лоша. Дёма и Лоша.
— В бою и не такое случается. Особенно, когда пытаешься переть на здоровенного мужика, который в несколько раз больше тебя по весу и росту, — он нацелил на нее острие меча. — Ты никогда не победишь ни одного мужчину в честном бою, Авалон. Забудь о честности и оставь ее тем, у кого есть на это время и глупость. Мы сильнее и, чаще всего, быстрее. Если у тебя не останется граната, Авалон, беги. Беги так, словно за тобой гонится свора диких псов.
И дальше по тексту Хорхе говорит, что кинжал, с которым он учит обращаться Лошу, предназначен не для дуэли, а для убийства. Поэтому кинжал — её последнее средство. Лоша возражает, что её последнее средство — это ядовитая травка. Когда план "по-тихому убей короля и по-тихому съеби" стал предполагать, что Лоше понадобится драться? Ну хз. Вы же ведьмы, подсыпьте в еду сонную траву какую-нибудь, чтобы никто не помешал отступлению Лоши. Кастаните заклинание сна по площади. У нас уже в трёх из четырёх глав фигурируют ведьмы, но никакого колдунства нам не показали, та вёльва с Дёмой просто дралась.
Лоша вспоминает пальцы какого-то храмовника на своих бёдрах и пропускает удар.
— Не надейся на гранат и сонную одурь. Не надейся даже на оружие, Авалон. Я тебе только что на примере показал, что кинжал — не спасение, — он отпустил одну руку и постучал пальцем по ее виску. — Вся твоя сила здесь. Думай, прежде чем что-либо делать и говорить.
Это бесполезно, Хорхе, там пустота.
Лоша хочет плакать. То ли из-за того, что не умеет сражаться, то ли снова из-за миног. А у Каталины не нашлось какой-нибудь более подходящей для важного задания ведьмы? А то вдруг Лоша увидит миногу короля и забьётся рыдать в угол? А ей, между прочим, ещё и переспать с ним нужно по плану. Ведьмы же умеют изменять облик магией, ну отправили бы какую-нибудь стражницу или воительницу.
С момента разговора в Розовых Садах время тянулось, как патока, и Авалон извелась от страха. Каталина успокаивала ее, утверждая, что Бас и Хорхе защитят ее, но в конце концов, поверженная своими ночными кошмарами, Авалон притащилась к Хорхе и попросила помощи.
А, так Лоша к нему по своей инициативе пришла? Каталина даже не думала её готовить?
Дальше идёт длинное нудное рассуждение Лоши о том, что мужикам повезло, они такие сильные и никто не суёт в них свои миноги (ну да, скажи это любовникам Басилио из борделя), а Лоша такая лоша, плохо колдует и плохо дерётся, и все норовят присунуть ей свою миногу. У нас тут феминизм, если вы забыли. Наверное, нас ждёт эволюция Лоши от забитой слабой девочки к сильной самодостаточной женщине. Ждёт же?
На инициации, когда девочки глотали зёрна и должны были удержать их в себе, Лоша чуть не блеванула, но сдержалась. Она наебала всех, и магия её не слушается. Разве смысл магической инициации не в том, что её нельзя наебать??
— Ты возомнила, что сможешь стать воином за две недели? — хохотал Хорхе.
Ну, кто-то вот собирается за пару месяцев роман написать, и ничего.
Как только Лоша собирает дерьмо вместе и воспревает духом, Хорхе говорит, что на сегодня хватит. Прибегает Бас и зовёт Лошу в лазарет — она срочно там нужна.
Только не списывай точь-в-точь, ладно?
Персена — это что? Отсыл очка? Просто ленивый нейминг? Это Персену в соседнем государстве называют именем Лилит, или это две разные сущности?
В лазарете рожает некая Консуэла, Лоша должна принять роды. Аурела, целительница, уже выжрала пять зёрен граната, и на этом её полномочия всё.
Аурела встретилась взглядом с Авалон, и та заметила в глазах врача лопнувшие сосуды. Она догадалась, что сила, данная зернами, уже потрачена на попытки вылечить Консуэлу. Авалон подумала о Каталине, стоявшей за дверью. Единственная ведьма, способная проглотить большее количество зерен, а, соответственно, имевшая куда шире резерв магической энергии, находилась буквально в паре десятков шагов. Первое ее желание позвать подругу погасло от осознания ценности жизни Каталины. Она не только самая мощная ведьма в их ковене, но и самая сильная ведьма во всей Трастамаре. Кроме того, она их королева. И даже несмотря на то, что Трастамара уже никогда не дождется наследницы престола от Каталины, ее жизнь еще долгое время будет превыше всего. Ни Консуэла, ни ее ребенок не стоят того.
Если Каталина съест одно-два зерна и попробует вылечить Консуэлу, она умрёт? И это их самая сильная ведьма? Ну и лохи. И инквизиторы тоже лохи.
Дальше следует разговор про чёрную сквэрну, от которой и умирают роженицы и нерождённые дети.
Лоша делает кесарево под руководством Аурелии.
Аурела, будучи выдающимся врачом и умелой ведьмой, стала терять из-за магии стабильность своих рук. Для любой ведьмы, как и для врача, дрожащие руки были хуже смерти на омеловом костре. Ауреле пришлось пренебречь своим же главным правилом: никаких помощников, путающихся под ногами.
Стабильность рук, ояебу. Готова поставить сотку, что это не плагиат. Почему тогда Аурела продолжает лечить, если у неё руки дрожат, и это делает её профнепригодной и как врача, и как ведьму? А ведьме, кстати, это как мешает?
Сцена с кесаревым сечением прерывается длинным рассказом о том, как Лоша попала к Ауреле и как у неё училась. Настолько длинным, что я забыла, что там, вообще-то, принимают роды. Лоша случайно режет руку, когда разрезает живот, они с Аурелой достают из уже мёртвой роженицы ребёнка и решают, что он тоже мёртв. Дальше снова внутренний монолог сос мыслом, внесу целиком, наслаждайтесь:
Она не понимала, что в этом ребенке необычного: она вынимала похожих мертвых детей без единой эмоции. Но почему-то именно расслабленность и некое божественное принятие на лице с маленькими губами и носом, заставили ее вдруг вспомнить Князя — бога инквизиторов. Они взывали к нему, поджигая очищающие костры под ведьмами, возносили ему хвалу и молитвы о спасении души, убивая при этом.
Но ведь каждый мужчина когда-то был вот таким маленьким мальчиком, едва помещающимся на предплечье женщины: своей ли матери, бабушки или повитухи. Почему и когда эти крохи становились озлобленными и начинали веровать в то, что, убивая других, даже столь непохожих на себя, можно достичь очищения и благословения?
Ей вдруг так нестерпимо захотелось объяснить ему, попросить никогда не причинять женщинам зла, что она неожиданно для себя дотронулась левой рукой к лицу мертвого мальчика, чтобы убедиться, не отреагирует ли он. Он не отреагировал, и она отругала себя за нелепую надежду. Даже гранат не способен воскресить затихшее сердце.
— Они все в душе маленькие мальчики. Жестокие и сильные, но ужасно напуганные. Им никак не смириться, что они жизнями обязаны женщинам. Как объяснить нашу силу, дарованную Персеной, как не тем, что это противоестественно. Только вот они постоянно забывают, что таинство рождения не сильно отличается от созидания магии.
Авалон покачала головой, отдавая мертвое тельце в руки врачу, чтобы она укутала его в тряпицу.
— Магия уродует нас, Аурела. Наши тела увядают, наш разум мутится. Некоторые ведьмы становятся озлобленными и потерянными…
— Разве рождение не уродует женщин, Авалон?
Авалон подняла удивленный взгляд и посмотрела в глаза наставнице. Она хотела возразить — те женщины, у которых беременность заканчивалась благополучно, быстро возвращались ко двору после рождения ребенка. Каталина была одержима своими родами и готовилась к ним с предвкушением исполнения миссии — продолжения королевской династии. Все кругом носились с беременностью и детьми, как с чем-то невероятно прекрасным и неопасным, но Авалон, проведя в лазарете много месяцев, знала, что даже успешно разрешившаяся от бремени женщина не становится здоровее и спокойнее. Плохой сон, проблемы со здоровьем, переживания за ребенка — все это выедало изнутри, словно рой термитов. И все это женщина получала в подарок после девяти месяцев тошноты и тяжести, ведь каждая посчитала бы такой исход лучшим, если сравнивать с другим путем — Авалон перевела взгляд на Консуэлу. Да, и такая возможность никогда не отступала. Даже если Персена благословила дщерь широкими бедрами и хорошим здоровьем, никто не мог гарантировать, что она избежит черной скверны и не перейдет во владения богини за гранью этой жизни.
Окей, Каталина до сих пор носится со своей беременностью, хотя в прошлой главе Лоши говорилось, что она уже всё, не родит никогда. Окей, Лоша, работая в лазарете, никогда не видела лёгкой беременности и счастливых довольных матерей даже среди придворных дам, которые, родив, отдают детей нянькам и кормилицам. Окей. Не может женщина быть счастлива в роли матери, это всегда кровь, кишки, пиздец — феминизм, бля.
Родившийся ребёнок, которого посчитали мёртвым, конечно же, оказывается живым. Ещё один внутренний монолог Лоши:
Авалон осторожно сжала его ручку, разглядывая мягкие пальчики, и вспоминала рассказ своей бабушки, Владычицы Вздохов. Она любила потчевать внучку ведьминскими легендами о мальчике, который побывает на обетованном берегу Персены, и сама богиня снизойдет к нему, чтобы даровать свое благословение и причастить гранатовым соком с первого Древа Жизни. Вкусив нектар, мальчик вернется назад к мирским делам и собственной судьбе — стать первым из лучших. Авалон помнила горечь своей обиды, которую испытывала, будучи маленькой девочкой, ведь все легенды и сказки почему-то всегда предсказывали великую судьбу только мальчикам. Даже среди ведьминских притч и то самая известная была про мальчика, а не про девочку. Ей так хотелось, чтобы вместо мальчишки легенда была о ней, поэтому она всегда плотно прижимала ладонями уши на моменте, когда бабушка начинала рассказ — она все равно знала его наизусть. Вместо мальчика представляла себя — взрослую, бесстрашную и сильную. Бабушка лишь посмеивалась над ней, продолжая свой сказ. А иной раз она, будучи в хорошем настроении, действительно меняла нарратив легенды, и Авалон, затаив дыхание, слушала про девочку, которую ждет великая судьба. И вот уже в рассказе бабушки, не только в ее собственном воображении, появлялась сильная воительница, защищавшая обездоленных.
А ПОЧЕМУ, БЛЯДЬ? Даяне так хотелось написать про патриархат и угнетение, что она послала нахуй логику. Трастамарском правит женщина, она хочет наследницу, тоже женщину, ведьмы — женщины, мужиков среди них нет. Даже из главная богиня — женщина. Но весь ведьминский фольклор крутится вокруг мужчин. Правдеподобно? Да ни на хуй мышиный!
Лоша вспоминает, как её семью убили храмовники, вспоминает, что у храмовника были такие же голубые глаза, как и у новорожденного мальчика. В лазарет врывается новоиспечённый отец.
— Это мой сын.
Он не спрашивал, а Аурела не стала переубеждать. Авалон догадалась, что это, должно быть, Диего де Мендоса, герцог Саргодба, — самый могущественный человек после Каталины
И герцогиня рожает не с армией повитух, а с одной только Аурелой и, чуть позже, Лошей. Круто.
Откуда, кстати, Диего знает, что у него сын, если ребёнок в пелёнке?
Обласканный родителями, Диего рос, не зная ни в чем отказа, и славился своей силой и красотой. Его родителей унесла черная скверна, и Диего стал самым молодым герцогом, к тому же — завидным женихом. Он должен был стать мужем Каталины. Авалон не могла не признать даже сейчас, когда ее сердце сжимали когти беспокойства, что из них вышла бы прекрасная пара. Однако Диего де Мендоса оказался неверным женихом — на празднике по случаю помолвки он был застигнут самой Каталиной в скабрезном положении. Не будь герцог столь угрожающей фигурой, все до сих только и делали при его присутствии, что обсуждали конфуз: жених королевы пойман на коленях перед Басилио Трастамарским.
А, понятно... А зачем нам сейчас эта информация?
Стерпеть выходку жениха Каталина не смогла и разорвала помолвку. Как раз тогда ей пришла пора пройти инициацию на Модранит, и мужчиной, возлегшим с ней, был не муж, а Дубовый Король. Тот, кто получает всех девушек, принявших зерна граната, не успевших выйти замуж. Впрочем, Авалон знала, что некоторых особо сильных ведьм все равно склоняли к тому, чтобы до мужа познать Дубового Короля.
Склизкая минога между ног.
Скучали по миногам, аноны?
Если бы она была на месте подруги, то закрыла бы глаза на проступок Диего. Лучше он, чем Дубовый Король.
Так минога ж одна и та же. К тому же, Дубовый Король — он на один раз, а муж может постоянно на мозги капать.
Диего пытается забрать сына, но Аурела мешает ему с помощью магии. Так она же уже съела пять зёрен и исчерпала всю ману. Но нет, она швыряет здоровенного мужика в коридор. на сцене появляются Каталина и Басилио. Королева умиляется ребёнку и пытается выяснить, почему он не умер от чёрной скверны. Басилио занимается своими обычными гейскими делами:
Каталина поджала губы и покосилась на Баса, вальяжно расхаживающего по лазарету. Он трогал склянки, нюхал сухие вязанки трав и растений, беззастенчиво поднял простынь, под которым лежало тело Консуэлы, и тут уже Аурела не выдержала. Она шлепнула его по ладони. Бас манерно отдернул руку и ухмыльнулся:
— Прячете любовника, госпожа Лесера?
Даяна, конечно, не гомофобка, но прописать персонажа-гея, который не был бы ходячим стереотипом, она не смогла. Или не захотела.
Аурела не купилась на его провокацию, что только развеселило Баса. Он танцуючи приблизился к кузине и неохотно глянул на ребенка.
— Похож на синего гнома, — поморщился он.
— Ты был таким же, — проворчала Аурела, негодующе сложив руки на груди.
Авалон едва сдержала улыбку: Бас мог вывести из себя даже такого хладнокровного человека, как Аурела, но она старалась не вспылить при королеве.
— Не может быть! — Басилио карикатурно ужаснулся и взбив кудри, покачал головой. — Да и откуда вам знать?
— Я сама доставала тебя из утробы матери. Как и Каталину.
— Фи! — Бас поморщился и, подмигнув Ауреле, добавил: — Знаете, что увеличилось в размерах с момента моего рождения?
К чему вообще Басилио вставил шутку про свою миногу? Ему так нравится про это рассказывать женщинам?
Белая простынь уже местами пропиталась кровью и засохла в резких складках, будто ткань, вымоченная в крахмале.
Простыня засохла, будто ткань, ага. Не знаю, сама ли Даяна написала это, по крайней мере, это не отмечено анонами как плагиат. Но даже если кусок спизжен, это говорит о том, что у Даяны чувства языка нет вообще. Даже не знаю, что хуже — спиздить такое или написать самой.
"Простынь засохла в резких складках, будто была вымочена в крахмале" — что мешало так написать?
Ребёнка собираются показать двору, Лоша тихо съёбывает из лазарета. Она идёт в свои покои через сад и встречает там Дубового Короля ака Филиппе.
Раньше Дубовый Король сменялся каждый год, но потом молодой Филиппе стал любовником мадам Монтре. И как только она накопила власти, стала самой могущественной ведьмой, часто затмевающей даже Каталину, его положение упрочилось.
Мадам Монтре была так влюблена в Филиппе, что потакала всем его фантазиям. Именно ее пособничество стало причиной скорой разнузданности придворных. Нельзя же ругать остальных за оргии, когда рей Эскана стал законодателем мод при дворе Трастамары — в его поместье секс-приемы не прекращались, казалось, ни днем ни ночью.
Мадам Монтре терпела от Филиппе побои и его бесконечных любовниц, а потом вообще умерла. Остальные ведьмы почему-то терпят его и его миногу в себе. Зачем? Почему? Не знаю, может, мазохистки.
Филиппе насилует Лошу пальцами. Миногой нельзя, ибо князесловы (КНЯЗЕСЛОВЫ БЛЯЯЯ) будут проверят Лошину девственность. Ещё раз, зачем ведьмы терпят этого мерзкого мужика, если его покровительница мертва, а его самого на должности Дубового Короля можно заменить, ну, другим мужиком? Который не будет никого насиловать (для чистоты эксперимента ритуал изнасилованием считать не будем)?
Филиппе уходит, Лоша блюёт. Она уходит в свои покои, бухает и принимает ванну.
сглотнула парализовавший страх вместе с коньяком
Слово "коньяк" происходит от названия французского города Коньяк. Мелочь, но чтец доёбистый, его это бесит.
Лоша вылезает из ванной, думает о своей нелёгкой судьбе и идёт спать. Глава заканчивается. Боже, блядь, как же тяжело читать эту хуйню.
если знаешь историю цитатагейта, то 1 часть обзора и так тебе известна, она целиком посвящена ему. Часть 2 — как чтения гио тут от анонов, только на 4 часа. Разбор сюжета и языка. Часть 3 — обзор на неё как на блогера, со всем лицемерием и скандалами. Если читал тред, то всё это уже знаешь. Если не читал, то тут никто пересказать не сможет. Там дохуя