ЧИТАЕТСЯ ПО САМИЗДАТОВСКОЙ ВЕРСИИ
Глава 7. Любовники и любовницы
Бейся, сердце, время биться.
Бейся, стерео, время биться.
Нас непросто напугать.
Мы достигли дна, радостно смеясь.
(Sirotkin, «Бейся, сердце, время биться»)
Так как Яне больше нечего делать, она тащит Дениса и Алину снова осмотреть квартиру Марины. Там они обнаруживают нечто странное.
Яна остановилась так резко, что стажёр врезался ей в спину и ойкнул.
– Чувствуешь? – Яна встревоженно обратилась к Алине. – Вчера было то же самое. Но не так сильно. Точнее, сильно, но не так.
Яна поняла, что окончательно запуталась.
Я тоже запутался.
Ладно, они обнаружили энергетический след, который за сутки точно должен был выветриться. А он не.
– Это бред какой-то! – Алина мельком оглядела высокие шкафы в спальне и книжные полки без книг, занимавшие половину комнаты. – Прошли почти сутки… Никакой энергетический след не держится так долго.
Какой нах спальне, у неё однушка. В комнате тогда уж.
– Это точно не след. – Яна помнила ощущение от магии Августина. Тягучее, скользкое, склизкое, обволакивающее. Сейчас ощущение было другое. Яна с трудом находила слова, чтобы мысленно зафиксировать его.
Безграничность. Чистота. Мощь. Свобода. Равнодушие.
(…) Она не могла понять, что именно ощущает вокруг себя, – но готова была поклясться, что это нечто вселенского масштаба.
Они считают, что в квартире может быть спрятан артефакт. Но никакого артефакта нет. То есть у них что-то, у чего нет источника.
Яна помнила, что вчера словила похожие ощущения, но тогда они были слабыми и нечёткими, будто бы припорошенными магией Августина, спрятанными за его мощным энергоследом. А теперь, когда волшба Августина испарилась, осталось чистое и незамутнённое – что? Нечто.
Яна приходит к выводу, что это не энергетический след, а нечто другое. За этим она оставляет Дениса и Алину ещё раз обыскать квартиру и опросить соседей, а сама отправляется в министерство. Зачем была эта сцена и зачем было тащить туда Дениса и Алину, я не понял. Ради диалога? Яна вполне могла поразмышлять и одна, и то, что она осталась бы наедине с этой хренью, было бы куда криповее.
Затем мы видим кабинет Яны в министерстве. Так выходит, что у министерства всё же есть большое здание? Зачем надо было бежать в аудиторию на ВДНХ? И где вообще находится министерство?
Сама Яна отправилась в офис министерства. Поднялась к себе в кабинет, глянула на стопку документов на рабочем столе и вздохнула, предвкушая вал бумажной работы, который накатится на неё через пару дней.
Ох уж этот бесконечный штамп, когда у следака обязательно лежит на столе ворох бумаг! В кабинете Яны мы видим также кое-что живое.
Яна подошла к окну, чтобы полить растения на подоконнике. В белых глиняных горшках росла загадочная крупнолистная трава на толстых ножках. Яна имела привычку скупать горшочки с умирающими растениями в супермаркетах – обычно они уже были на последнем издыхании, обезвоженные, пыльные и мятые, как жёваная бумага. Этикетки «зелёный микс» и подобные не помогали экстренному спасению умирающих. Яна ставила горшочки на балконе, пересаживала в крупные горшки, а потом приносила в офис. Дома она бывала так редко, что даже в супермаркете у растений было больше шансов выжить, чем у неё в квартире. Какие-то растения гнили, какие-то высыхали, треть оживала, и выжившие росли крепкими и мощными.
Внезапно тут я вижу какую-то обречённость. Как будто то, что она делает, абсолютно безнадёжно, несмотря на то что часть растений выживает.
Яна погладила зелёные листочки, смахивая пыль. Мысли её были далеки отсюда. Окна офиса выходили на широкую магистраль. Убойный отдел располагался на двенадцатом этаже длинного грубого здания, похожего на прямоугольный кирпич «Лего».
Ээээ. И как это всё связано? Какой-то набор фраз, бессмысленный и беспощадный.
Яна решает спуститься вниз, в отдел, где работала Марина. Очень странно, что она весь день пинала хуи, присутствовала в сцене тупой болтологии, съездила опять в квартиру Марины, дальше что? Вспомнила наконец, что надо отработать контакты на службе?
Яна попадает в местный МФЦ.
Позолоченная табличка на распахнутой двери сообщала: «Федеральная регистрационная служба». Яна вошла в просторное помещение и кивком поприветствовала охранников. Два медиатора в чёрной форме тихо переговаривались, не переставая пристально следить за посетителями. На их запястьях сверкнули широкие полосы металла, увитые тремя рядами камней. Медиаторы из других департаментов официально не подчинялись Яне, однако охранники всё равно вытянулись и умолкли.
По левой и правой стороне зала стояли приёмные столы, разделённые между собой пластиковыми зелёными перегородками с порядковыми номерами. Такие же перегородки, только прозрачные, отделяли сотрудников миграционного отдела от посетителей – колдунов и анималов. С потолка свисали указатели, подсказывая, за какой услугой обращаться в этом зале, а за какой последовать в смежные кабинеты. На ближайшем Яна прочитала: «Отдел контроля перемещений». В центре зала стояли два диванчика из искусственной кожи, между ними на журнальном столике лежала стопка информационных брошюр – медиаторы между собой называли их агитками.
Ну, мы знаем, куда уходит бюджет. Правда, такое чувство, что ведьм в Москве пол-Москвы.
Зря Яна боялась не застать сотрудников на рабочих местах. Несмотря на конец рабочего дня, посетителей было много. На диванчике сидел угрюмый парнишка школьного возраста и усердно черкал ручкой в брошюре, очевидно, дорисовывая рыжей ведьме на обложке новые части тела. Его мать, заметив проделки сына, зашипела, настороженно огляделась и провела ладонью над буклетом, заставляя хулиганские рисунки исчезнуть. Парнишка разочарованно фыркнул и откинулся на спинку дивана.
А как она смогла это сделать, если магия в здании заблокирована, о чём говорится позднее?
Далее авторка показывает ужасы кровавого режима и несправедливое отношение к магам.
Внимание Яны привлёк громкий мужской голос справа.
– Пожалуйста, ну войдите в моё положение!
Яна повернула голову и увидела, как высокий колдун в сером сюртуке согнулся почти пополам, чтобы заглянуть в узкое окошко. Консультант отвечал спокойным и уже уставшим голосом:
– Уважаемый… – он сверился с данными на мониторе компьютера, – Пётр Владиславович, вам отказано в выезде за пределы Московской области. Обжаловать решение вы сможете через год при условии, что у вас и членов вашей семьи в этот период не будет зарегистрировано нарушений.
– Но ведь у меня и сейчас нет нарушений! И у моей семьи нет! – возмутился Пётр Владиславович.
Консультант опять уставился в экран.
– Дарьяна Матвеевна Конова, тысяча восемьсот сорок третий год рождения. Вам кем приходится?
– Это тётя моей жены, – растерянно ответил Пётр Владиславович.
– Ну вот, а вы говорите… Гражданку Конову в этом году трижды задерживали за попытку финансового мошенничества. К сожалению, ничем не могу вам помочь. До свидания.
На экране под потолком загорелись новые цифры, и женский механический голос озвучил номер следующего в очереди талона.
Почему на нём сюртук? Это как в ГП, когда маги не знают, во что одеваются магглы? У меня вроде как ещё одна мысль мелькнула. Вот у вас есть маги, люди, которые родились дохуя давно. Это значит, что они кучу вещей разных видели и знают. Как насчёт опросов? Интервью? Фольклор? История? Литература? Точно ли Пушкин на балу искал сиськи на спине у Гончаровой? Неа, давайте гнобить. Да лично я бы помер от ужаса, встреться мне существо возрастом триста лет, а потом накинулся бы с вопросами, если бы меня не съели. А вы ― тупые гады!
Кстати, тут все маги, а как же анималы?
Описана ещё одна ведьма, которая тычет в терминал с талончиками, но мы не будем на ней подробно останавливаться. Ведьме помогает сотрудница Светлана, и вот её-то Яна и спрашивает о Марине. В середине описания ведьмы мы видим фразу:
Ни в одном из зданий Министерства магия колдунов не могла причинить вред медиаторам, а анималы здесь не могли призвать дух Зверя – этому способствовали обсидианы, замурованные в каменной кладке.
Итак, Яна начинает расследование.
Дежурная улыбка светилась ещё мгновение, потом дрогнула и исчезла с лица Светланы.
– Что-то случилось? Марина? Что она натворила?
Оригинально, конечно, и Яна сразу за это зацепляется. Она говорит со Светланой наедине. Опуская охи и ахи Светланы, подытоживаем, что узнаёт Яна.
Марина была хорошей сотрудницей, приветливой девчонкой, но никогда не ходила с коллегами выпить. У неё была бурная личная жизнь. Светлана произносит речь.
– Да чего тут рассказывать, – Светлана пожала плечами. – Просто обычная девушка с обычными человеческими отношениями. Я не знаю, кто у неё был. Классный парень – очень уж по-джентельменски ухаживал за ней. Передавал курьерами цветы – шикарные букеты. Однажды принесли целую охапку лилий: жёлтые, оранжевые, тигровые… Шик. Они пахли на весь этаж, здесь находиться было невозможно дольше пяти минут. А ещё один раз – синие розы. На любителя, конечно, но смотрелось круто. Он дарил не только цветы – украшения, дорогие сумки. Дважды я видела, как Марину ждали у входа автомобили с водителями.
Марина хвасталась тем, какой богатый у неё парень ― имеет автопарк, нанимает водителей, швыряется деньгами. Но никогда не рассказывала ничего подробнее. Марине завидовали, что отхватила такого мужика, но не злились. Она хорошо и усердно работала, не делала гадостей, свою работу ни на кого не перекидывала, даже в отпуск не ходила.
Яна пытается вытянуть из болтовни Светланы какое-то зерно истины. Но Светлана просто расстроена и напугана. Некого больше расспрашивать о Марине, она никогда не говорила о себе, только на общие темы. Тогда Яна идёт к начальнице отдела.
Знаете, что мне реально нравится в этих сценах? Что женских персонажей много, возможно, больше, чем мужских. Что они расследуют, работают, занимают должности, борются и кое-как, но принимают свои решения и совершают свои ошибки. И это преподносится как само собой разумеющееся. За это авторке большое спасибо.
Итак, начальница.
Пожилая дама поднялась из-за широкого стола, заваленного бумагами и толстыми папками, и протянула руку. Яна поздоровалась, пожала тонкую сухую руку с длинными пальцами, отказалась от чая и тактично подождала, пока Евгения Семёновна поправит сползшую с плеч шаль и заново устроится в ортопедическом кресле.
С начальницей Регистрационной службы Яна была знакома давно, ещё со времён своего обучения в магнаде, где Евгения Семёновна заведовала кафедрой. С момента поступления Яна мечтала служить в Следственном комитете, и дисциплины, которые не относились прямо к прокачке боевых навыков, казались Яне бесполезными. От названий предметов, которые вела Евгения Семёновна, у Яны сводило зубы. «Ресурсное обеспечение государственной защиты должностных лиц» или «Государственная система профилактики правонарушений»… Яна со смущением вспомнила, как трижды пересдавала экзамены, потому что вместо подготовки к ним проводила дни и ночи в тренировочном комплексе или зубрила билеты по «Защите от заклинаний». Сейчас она чувствовала невероятную благодарность Евгении Семёновне, которая тогда сложила в замок длинные сухие пальцы, натянула шаль и посмотрела на Яну долгим пронзительным взглядом светлых глаз: «Милочка, я не допущу, чтобы в Министерстве магического надзора служили неучи в погонах. На пересдачу!»
Мне нравится эта дама, серьёзно. Довольно узнаваемый типаж, и это радует. И краткий экскурс в прошлое хорош, по крайней мере, это лучше, чем когда персонажи начинают пересказывать друг другу то, что оба знают.
– Милочка, вы по поводу Марины Коломийцевой? Она умерла?
Яна с досадой отметила, что на миг опешила.
– Вам уже сообщили?
– Нет, – Евгения Семёновна скорбно поджала губы и сцепила пальцы в замок. – Марина сегодня не пришла на работу. Уже конец рабочего дня, а она так и не вышла на связь. Это заставило меня предположить самое худшее. Уверена, попади Марина в больницу или под машину, первое, что она бы сделала, – позвонила мне и извинилась за неудобства.
Какая прошаренная Евгения Семёновна! И вот как она оценивает Марину. Подозрительно идеальная Марина, правда?
Секретарь разлил свежезаваренный чай в голубые чашки на тонких ножках, и Евгения Семёновна принялась рассказывать про Марину.
Браво! Поняли, почему, да?))
Евгения Семёновна знает о Марине ещё меньше Светланы. Хвалит Марину, а личная жизнь сотрудницы её никак не касалась, и она в неё не лезла. Зато у Марины был самый высокий индекс клиентской удовлетворённости. Запомним этот твит.
Яна задумывается и просит разрешения изучить все дела, какие когда-либо вела Марина. ЕС хвалит уже Яну, и та уходит, смущённая.
В департаменте тем временем набирает силу скандал.
Яна шла к выходу из департамента, лавируя между посетителями, когда услышала отчаянный крик:
– Мне обещали! Вы не можете просто так взять и… – голос сорвался.
– Пётр Владиславович, к сожалению, мы… – девушка из-за пластиковой перегородки звучала гулко.
– Нет, я отказываюсь уходить, слышите? Выполняйте свою чёртову работу!
Кричал тот самый колдун в сером сюртуке, похожий на богомола.
– Мне придётся вызвать администратора, – устало предупредила сотрудница и потянулась к телефону.
– Вызывайте! – крикнул колдун. – Вызывайте вашего администратора, давайте вместе разбираться, почему я, законопослушный гражданин, не могу с семьей поехать в отпуск!
– Ваш индекс неблагонадёжности, к сожалению…
– Плевать я хотел!.. – колдун ударил кулаком пластиковую перегородку. – Плевать я хотел на все ваши индексы! Вы обещали!
Охранники взяли колдуна за предплечья с обеих сторон:
– Мужик, уходи по-хорошему. Не стоит оно того.
– Не смейте ко мне прикасаться, – зашипел колдун, и полы его сюртука серым дымом завихрились вокруг. В дыму Яна различала очертания змей, которые никак не могли до конца сформироваться – защитные камни мешали колдовству свершиться.
Колдуну заломали руки, и тот снова закричал, опустился на колени.
– Пустите, пустите! – он постарался укусить одного из охранников за руку.
– Посидишь в обезьяннике сутки – оклемаешься.
Охранники поволокли колдуна в коридор, дым стелился за ними по ламинату безвредным серым шлейфом.
– Не надо, пустите! – колдун выкручивался и кривился от боли, каждое его движение приводило к тому, что медиаторы ужесточали захват. – Пустите, твари! Меня дочь в машине ждёт! Пустите!
Яна проводила колдуна рассеянным взглядом. Охранники, не обращая внимания на его вопли и ругательства, выволокли колдуна из департамента. Теперь здесь царила гнетущая тишина.
Заломили. Ну, в общем, такое вот там творится. В первый раз становится чуть больше похоже на правду.
У себя в кабинете Яна скачивает архив с делами Марины и звонит Алине.
– Удалось что-то найти?
– Источник энергии – нет. Мы занялись её банковскими счетами. Тридцать пять миллионов рублей.
(…)
– Коллеги рассказали про таинственного щедрого ухажёра. Что скажешь?
Алина помолчала, оценивая новую информацию.
– Не думаю. В телефоне нет никаких романтических переписок. В ноутбуке – тоже. В мусорке нет презервативов. В аптечке нет противозачаточных. В ванной одна зубная щётка.
– Они могли встречаться на его территории.
Яна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. За окном гудели автомобили, злясь друг на друга.
– А как они общались? Голубиной почтой?
– Тайные отношения. Может, он женатый.
– Брось, Яна. Ты сама в это не веришь.
Яна велит Алине зайти через курьеров, которые привозили подарки, и четыре часа проводит за изучением дел.
Галочка стояла напротив сорока трёх дел из пятидесяти – тех, которые Яна успела изучить за вечер. И это были дела, которые Марина успела закрыть за три месяца. Евгения Семёновна была совершенно права, когда хвалила бывшую сотрудницу. Марина действительно, отличалась удивительной трудоспособностью.
Яна для сравнения посмотрела дела Светланы и ещё пары сотрудников, которые начали служить в департаменте почти одновременно с Мариной. Светлана вела чуть больше сотни дел в год. Из них положительное решение было только по половине из них. У других сотрудников, результаты которых мельком глянула Яна, процент был такой же.
Мотива убийства настолько доброго сотрудника у колдунов не было. Но Яна уже понимает, чем занималась Марина.
Яна медлила. Если она выяснит, что права, – как смотреть в глаза Евгении Семёновне? Как рассказать старушке-ветерану, что её лучшая сотрудница – подлая предательница?
(…)
Повсюду всплывали несостыковки. То меньше месяца проходило между первым прошением и апелляцией, то штраф, который внезапно перечёркивал финансовое мошенничество. Любое административное нарушение на целых двадцать пять лет лишало колдуна права перемещаться по стране – Яна хорошо это помнила с тех времён, когда зубрила билеты.
(…) Яна соскочила с подоконника, раздражённо отбросила распечатанные листы на стол.
Вспомнила, как сегодня колдун кричал: «Мне обещали!». Неужели Марина так глубоко в этом увязла, что клиенты к ней уже потоком и по рекомендации шли?
Яна распустила волосы и потёрла виски указательными пальцами. Ей было мерзко и противно. Противно от своих догадок и подозрений, противно от того, что они слишком были похожи на правду.
Но она всё равно не понимает, зачем Августин убил Марину. Анималами Марина не занималась, только богатыми колдунами. Ну ладно. Яна в прострации, ей тошно и больно.
Яна почувствовала горечь во рту. Дрянной кофе из автомата хотелось чем-то запить. Было так же горько на сердце. Как она могла? Как могла Марина так поступить? Что толкнуло её на это предательство?
Яна пыталась вообразить, что могло заставить медиатора поступиться истиной, предать людей, которым ты служишь и которых ты поклялась защищать, преступить закон, наконец! Ни одной достойной причины Яна не могла придумать.
Что тут думать? Поклялась стоять на страже человеческой безопасности и оберегать мир от магии? Так служи. Не можешь? Устала, слаба? Уходи в отставку. Для Яны дорога была чёткой и понятной, словно высеченной в камне. Ей было больно и обидно представлять, как легко Марина предавала Министерство. Каждый день приходила на работу, улыбалась коллегам, принимала подарки, угощала конфетами – и продолжала предавать тех людей, с которыми обедала и болтала в курилке.
Яне пора домой. Но тут она вспоминает, что после битвы так и не отдала браслет на перезарядку. Но в здании уже только дежурные, к тому же нужно будет писать объяснительную и получать казённый, непривычный браслет. Яна принимает очень мудрое решение ― снимает свой браслет вообще и оставляет в столе.
Это, сука, гениально!!! (сарказм). Авторка, ты серьёзно, что ли?!?! Хотя забейте. Это было нужно для следующей сцены, гораздо более тупой, чем эта.
Яна уходит. На улице падает снег. Яна никак не может выбросить из головы предательство Марины.
Яне нравился белый снег, потому что он казался ей невинным, едва рождённым в пучине небес, девственным. А она сама казалась себе грязной, будто бы преступление Марины налипло и на неё тоже. Снег, таявший на лице, будто бы делился с Яной своей чистотой и свежестью, омывал её кожу колючей влагой.
«Она продала всё, во что я верю, за конфеты, которые даже не ела», – подумала Яна и усмехнулась.
В смысле, Марина щедро делилась конфетами на работе.
Внимание. Далее происходит самое тупое, наитупейшее, супертупое событие за все те главы, которые я успел прочитать. Тупее этого ничего нет, поверьте.
Яна, задумавшись идёт по улице, куда ноги несут, и останавливается у входа в бар.
Яна хотела продолжить путь – какой-то километр отделял её от станции метро. И Яна не смогла сделать и шага. Огромная усталость навалилась на неё, ноги одеревенели. Душа сумела отогреться под снегопадом, а вот тело – замёрзло. Тонкая кожаная куртка едва подходила для холодной ноябрьской ночи.
Яна посмотрела на время. Будильник зазвонит через семь часов. Домой она доберётся через час. Утром – короткое совещание с Алиной и Денисом, сбор актуальной информации по Марине. В течение дня подбить хвосты, найти всех «ухажёров» Марины, разобраться, кто и когда переводил деньги ей на счёт. Потом отдать это дело безопасникам – и заниматься своим делом, то есть убийством Марины, а не её крысятничеством.
Под влиянием ситуации и своего душевного состояния Яна заходит выпить. В баре приятно и уютно, играет джаз. Яна снимает куртку и садится за стойку.
Уселась на высокий стул, ожидая заказ, а куртку положила на колени. Запястье без браслета казалось голым. Бармен крутанул рукой, и стакан проехался по деревянной стойке к Яне, оставляя мокрый след.
Она пьёт белый ром, не в силах перестать думать о Марине и её предательстве.
«… Что же ты наделала? Как же так?», – раз за разом вопрошала Яна. Как ни старалась, она не смогла вытянуть из памяти образ живой Марины. А мёртвая медиаторка на вопросы отвечать не желала.
Бармен поджёг коктейль синим пламенем и элегантно подал посетительнице, сидевшей справа от Яны. Девушка с чёрными, как бездна, волосами, приняла коктейль, понесла к губам, и на её бледной коже заиграли отблески синего пламени.
«И как служба безопасности проглядела? В любом случае сейчас уже с Мариной всё кончено. Она больше не причинит Министерству вреда».
Девушка с кудрями цвета бездны долгим взглядом смерила коктейль и усмехнулась своим мыслям. Провела пальцем по бокалу, что-то рисуя. Буква В? Прижала ладонь к стеклу, уничтожая – и будто впитывая рисунок кожей.
«Как Марину убили? Почему? Она кому-то отказала в услуге? Слишком много запросила? Или ей заплатили, а Марина не смогла согласовать прошение? Был ли вообще смысл в её смерти?» Яна не могла избавиться от ощущения, что заблудилась и идёт в неверном направлении.
Губы девушки – терракотово-розового цвета, с изумительно аккуратной выемкой сверху – обхватили металлическую трубочку. Она сделала несколько жадных глотков, отстранилась, и на нижней губе осталась капелька коктейля.
Если кто догадался с первого абзаца, то возьмите стопку рома.
Да. Это Зоя.
…
…
…
У меня нет слов. Просто нет слов, даже матерных. В многомилионной Москве. В одно и то же время. В одном и том же баре. У меня нет слов. И ладно бы Яну вела Сила, но Силы в сеттинге не заявлено. У меня остался только крик, и я кричу в окно.
Дальше тупость сменяется кринжем.
Одурманенная тягучей музыкой, таявшей в полумраке бара, взбудораженная огненным ромом, Яна вытянула руку и мимолётным движением убрала капельку с губ незнакомки. Очнулась – и ахнула:
– О боже, простите! – Яна от ужаса и неловкости моментально протрезвела. – Я… Случайно вышло! Я не хотела… Я просто думала о работе – и тут вы… Совсем рядом…
Вот скажите, вы часто прикасаетесь к губам незнакомцев в баре? И если да, как часто вы получаете по роже? За подсчётом статистики обратитесь к поручику Ржевскому. В данном случае Яна попадает в тот процент, который «впендюрить».
Далее следует ничего не значащий разговор, который мне, тем не менее, чем-то нравится. Наверное, тем, что в нём проскакивает лёгкость и нежность и я им верю.
Незнакомка улыбнулась – едва заметно. И всё же у Яны перехватило дыхание от изгиба этих губ.
Несколько секунд они молчали.
– Я Зоя, – наконец сказала незнакомка.
– Яна. Вы позволите… Можно вас…
– Можно на ты.
– Хорошо. Можно тебя угостить?
– Мне пока хватит, – Зоя кивком указала на свой коктейль.
Яна махнула рукой и заказала ещё стакан для себя.
– На улице очень красиво, – сказала Зоя. – Когда я шла сюда, падал снег.
Яна хотела было ответить, но не знала, что именно говорить. Она так давно ни с кем не говорила не о работе, что сейчас пребывала в совершенной растерянности. О чём говорят обычные люди? Те, чья ежедневная рутина не связана с колдунами и анималами. Они говорят о погоде?
– Я тоже очень была рада снегу, – наконец ответила Яна.
Зою, казалось, эта незатейливая реплика вполне устроила. Она окинула Яну взглядом и заметила:
– Ты выглядишь очень уставшей.
– А ты – очень красивой.
На щеках Зои появились ямочки – предвестники улыбки.
– На самом деле я выгляжу так же, как ты, – призналась она. – Просто на мне очень много тонального крема.
– Зачем?
– Была сегодня важная встреча, пришлось привести себя в порядок.
– По работе? – спросила Яна и прикусила язык. Она сама не обрадовалась бы, спроси Зоя о работе.
– Ну, можно и так сказать, – к её удивлению, вопрос Зою развеселил. – Мне удалось сделать любимое дело работой.
– Это здорово. – Яна не стала допытываться, что же это за любимое дело такое. Хотела бы – сама бы рассказала.
– Так ты считаешь, что я красивая? – Зоя опустила голову на сложенные руки и посмотрела на Яну снизу.
– Безумно, – подтвердила Яна.
Ладно, в разговор я верю, я не верю в дальнейшее. В то, что можно просто так полапать в баре случайную девушку и через пять минут укатить с ней трахаться, при условии, что ты тоже девушка. Нет, ну я же говорю: наитупейше! Яну уже понесло. Рейтинг повышается.
Яна подумала, что эти терракотовые губы с такой изумительной выемкой обязательно должны были целовать её грудь. Яна так ясно это увидела, что пришлось отвернуться и потушить запал фантазии ещё несколькими глотками рома.
Ром оказался не лучшим огнетушителем. Ей казалось, что её мысли очень громкие – и что Зоя их слышит.
Начинают девушки уже в такси, надеюсь, что таксист ещё и не такое видел.
Яна перестала держать потолок машины, опустила руку – и её ладонь утонула в мягкой чёрной гриве кудрей. Зоя вздрогнула, но не отпрянула. Яна поймала взгляд Зои, проникла пальцами сквозь её волосы, коснулась жаркой кожи. Второй рукой она коснулась щеки Зои – притянула к себе и поцеловала. Приглашающе коснулась верхней губы, затем отстранилась, пытаясь угадать реакцию Зои. Мир кружился, за окном со скоростью света мерцали фонари. Такси въехало в тоннель, и мир погас. Зрение вмиг обесценилось. Единственным источником истины стали прикосновения.
Яна поддалась вперёд и замерла – Зоя положила свои руки на её бёдра, отвечая на поцелуй. Сперва они целовались легко и быстро, словно пробуя друг друга на вкус, словно проверяя рамки дозволенного, а потом Яна не отстранилась, как делала это раньше, а настойчиво лизнула губу Зои, призывая её открыться. Зоя медленно раздвинула губы, впуская язык Яны, сжала пальцы на её бедре, и тихо простонала, делясь своим дыханием. У Яны голова шла кругом – казалось, что она выпила гораздо больше трёх шотов.
Мне чем-то нравится, чем-то нет. Нравится, что всё же авторка пыталась в чувственность и отчасти это удалось, есть хорошие фразы. Не нравится ошибками (зрение обесценилось? Поддалась вперёд? Положила свои руки? Яна выпила два шота. Ну и наконец, как они так сидели, что обе руки на бёдра?).
Дальше рейтинг повышается ещё сильнее, как и отчасти градус кринжа. Они приезжают домой к Яне.
Яна помнила, как крепко сжимала руку Зои, притягивая её жаркое тело к своему, когда открывала дверь квартиры.
На вас обоих верхняя одежда, на Зое вообще пальто. Девушки раздеваются. Яна тупит.
В мутной дымке яростного желания и чёрных кудрей Яне на миг показалось, что замок закрылся сам собой, но эта мысль была такой зыбкой и бесформенной, что улетучилась, как только Зоя стянула с себя блузку.
Посреди сцены страсти кондовое
Девушки падают на диван.
Яна шумно выдохнула, обхватила Зою коленями и перевернулась вместе с ней, оказываясь сверху. Попыталась выровнять дыхание и немного успокоиться, но дрожащие бёдра Зои, зажатые между ногами, не слишком способствовали этому.
Потом к Яне возвращается часть соображалки.
Усилием воли сохраняя здравый рассудок, Яна встала и потянула за собой Зою. Та, увидев, куда её ведут, захохотала. Яна фыркнула и открыла кран. Ванная была узкая, и Зоя стояла спереди, а Яна обнимала её сзади, прижимаясь губами к шее и пряча лицо в кудрях. Яна закрыла глаза – шум воды успокаивал, а прохладная струя, разбивающаяся о белый фаянс, снижала градус накала. Зоя взяла её руки в свои и намылила. Затем отклонила голову и откинула волосы на одну сторону – Яна продолжила целовать её шею. Она чувствовала языком мурашки на коже и невидимый бархатистый пух. Яна целовала плечо, потом укусила его, и Зоя выгнулась, прижалась к ней ещё теснее. Она сцепила их ладони вместе и мягко скользила переплетёнными пальцами по мыльной пене.
Помыла руки! Это я сейчас без шуток. Спасибо авторке за то, что смогла совместить правила с эротикой.
Дальше всё равно кондово.
Вода умолкла, и через несколько секунд они снова оказались на диване. К этому моменту они обе уже были голые,
Повеяло стульчиком!
Яна нависла над Зоей, раздвигая её ноги коленом и ощущая кожей горячую тянущуюся влагу. Яна целовала её грудь, едва вспоминая, что надо дышать. Когда Яна поцеловала нижние губы Зои, та откинулась на подушки, не переставая гладить Яну по голове.
Яна прислушивалась к дыханию Зои, улавливая малейшие изменения в ритме и подстраиваясь под них, и проникала всё глубже языком. Зоя, выгибая спину, ногтями впилась в затылок – подавая знак. И Яна с готовностью вошла в неё пальцами.
В общем-то это весь рейтинг, который сюда положили. Даже не знаю, что сказать, я в смешанных чувствах. Трудно описывать секс, я знаю. Трудно описывать его не кринжово. Было ли возбуждающе? Нет, не было. Всё слишком сумбурно, быстро, непонятно и тупо, тупо! Какого хера вообще? Потому что обе были усталые? Да это ж ёбаный кринж! Как они вообще могли встретиться?!
И руки вы, значит, помыли, а всё остальное ― нет? А где бережные вопросы о предпочтениях в сексе? А где рассказы о сквиках? Где латексные салфетки, наконец, девочки, вы знаете друг друга полчаса, авторка, Сашу Казанцеву надо читать внимательнее!
Яна не чувствовала больше усталости – ведь для неё не было причин. Она больше не мёрзла – ведь не было сейчас жарче места в мире, чем их маленький уютный пузырь под водой. Яна не удивилась бы, если бы ей сказали, что планета на какое-то время тоже впала в безвременье и перестала вращаться.
А может, так оно и было.
Глава кончается. Фух, блядь.
