Вы не вошли.
Давайте перетрем за Крапивина
Как подсели? Как соскочили? Что вызывало любовь и ненависть? Изменилось ли с годами впечатление от прочитанного? Хотели вступить в Эспаду или бороться с мировой несправедливостью? Были "Крапивинским мальчиком/девочкой" или антиподом? ВПК бойлавер или как?
Анон недавно прочитал последнюю на данный момент вышедшую книгу "Переулок капитана Лухманова" и ностальгически расстроился. Мог же когда-то ВП, а сейчас вместо проглатывания строчек одно чтение по диагонали. Плоско, блекло, расплывчато и ни о чем.
Я думаю, что Командор бы с маскулистами спелся, если бы не его гомофобия. А так только к Мужскому движению. Хотя нет, его бы оттуда местные альфачи попёрли за сентиментальность. Наверное, он бы создал тогда свой маскулизм с виноватостью и КМами.
Ну какой тут может быть "изматывающий страх", разве из класса в класс не переводят абсолютное большинство учеников, кроме полных имбецилов?
В 40-50 гг., когда Крапивин учился в средней школе, если ученик сдавал на двойку какой-либо экзамен, то он получал "работу на лето" по этому предмету, и в конце августа должен был сдавать переводной экзамен еще раз. Если опять сдавал на 2 - то его оставляли на второй год. Это была общепринятая практика.
Если ученик остался на второй год - это ж родители будут потом постоянно как минимум выносить мозги, а то еще и пороть. Поэтому переводных экзаменов ужас как боялись. Еще боялись перспективы получить работу на лето. Представь, анон, что тебя за какие-то косяки в работе лишили отпуска?
Если кажется, что Крапивин сгущает краски, то посмотри старые советские фильмы про школу. Хоть того же Старика Хоттабыча, например. Какие там были страсти из-за переводного экзамена по географии... В мультиках 50-х гг тема экзаменов и работы на лето часто встречается.
Переводные экзамены из класса в класс отменили примерно в 60-е, не помню точно когда, в 70-е г. их уже не было, но практика "работа на лето" все равно сохранялась. Она постепенно сошла на нет в первой половине 80-х, учителям тоже было неохота париться все лето занятиями с двоечниками, поэтому они старались всем натянуть тройки в конце учебного года.
Или как там у него описывалось соитие между Артёмом и Ниткой?
Именно так. Как раз полез искать упоминания секса в его книгах:Но… сердце стучало с обмиранием и нетерпеливо. Он мягко, но быстро посадил Нитку рядом, опоясал руками тонкие теплые плечи. Лицом зарылся в густые длинные пряди.
— Нитка, твои волосы пахнут как трава «рысье ухо»…
***
Утром их разбудил Кей.
Анон, там еще Кей утром самодовольно улыбался, потому что ночью был ого-го. Хотя откуда это знать ему, девственнику, переспавшему с девственницей.
А, ясно, спасибо за ликбез, анон.
Хотя все равно как-то... Сдать экзамен на 2, да еще два раза подряд Ну не знаю, может, я чего-то не понимаю, но мне это как-то странно. Мне всегда казалось, что для того, чтобы не получать в школе хотя бы тройки, это нужно уж совсем нифига не соображать.
Ладно, сворачиваю оффтоп, извините.
там еще Кей утром самодовольно улыбался, потому что ночью был ого-го
Хоть того же Старика Хоттабыча, например. Какие там были страсти из-за переводного экзамена по географии...
Да какие там страсти, Волька же не боялся из-за этого экзамена остаться на второй год, он просто переживал, что пятерку не получит. Видимо, перфекционист был
Фу, каким мерзким Крапивин был в детстве. Трусливый, лживый двоечник, но при этом понтов... Не Сирожа Каховский и даже не Сопливик, а какая-то мелкая шестерка хулигана Быбы.
А вообще вспомнила, как я в школьные годы боялась возвращаться домой, потому что в подъезде постоянно торчала гопота, которая девчонкам прохода не давала, и аж затошнило.
Как бы я за эквализм и не считаю, что один пол страдает больше другого, что у обоих полов есть свои проблемы, которыми надо заниматься, и что агрессивные школоло это всегда пиздец, независимо от того, какой этот пиздец пола, мужского или женского. И даже мне стало тошно от этого высера. Уверена, даже если бы девочки не трогали этих мудаков, они бы всё равно нашли за что их ненавидеть.
Девчоночьи губы, хм. Это уже после троганья гвоздиков, наверное?
противную (просто девчоночью!)
ах. ты. мудень. ебаный.
Как бы я за эквализм и не считаю, что один пол страдает больше другого
Детство человека (если не каждого, то многих) — это постоянное преодоление страхов и трудностей.
Так почему ж его герои так и норовят туда вернуться или там остаться?
К тебе. Больше здесь никого нет...
сложно читать внимательно мэтрову шизофазию, но я так правильно понял, что во дворе малолетний уебан и три девочки, и уебан взрослый вслух говорит "больше здесь никого нет"?! какая только мразь еще тут блеяла что мэтр старенький и не надо ему рассказывать, что он неправ. я б этого неправого лично кастрировала бы.
но я так правильно понял, что во дворе малолетний уебан и три девочки, и уебан взрослый вслух говорит "больше здесь никого нет"?!
Нет, они были в подъезде, Виталик не решался выйти из-за девочек, а за хлебом сходить было надо. И тут появился спаситель, бгг.
ЩИТО?? Блин, вот я жопочтец. Я ещё подумала сначала, что это два пацана, типа Крапивин от лица себя, мелкого, пишет. А тут такое. Вот старая мразь. Ненавижу, блядь. Чтоб он в следующей жизни стал вредной девчонкой Риткой, которая вырастет и станет училкой Маргаритой Драздрапермовой, чтобы он рожал одних девочек и получал за это пиздюлей от мужа.
Виталька и спаситель-фотограф! Юст!
Тот сидел, откинувшись на спинку, разматывал на руке ремешок аппарата и смотрел на Витальку. Как-то слишком внимательно смотрел. Взрослые люди редко так разглядывают неизвестных мальчишек. Сейчас на лице незнакомца уже не было прежней досады.
Их взгляды опять встретились. Стало неловко сидеть так и молчать. Виталька сказал:
— Может, у вас ремешок оторвался? Я примотать могу, у меня проволока есть.
— Нет, все в порядке, — откликнулся сосед, не отводя глаз.
— Можно мне тебя снять?
— Зачем? — удивился Виталька.
— Ну, как зачем, — с легкой усмешкой сказал сосед. — Карточку отпечатаю. Вот такую, — он развел ладони. На стену повешу...
Было непонятно, забавляется он или серьезно говорит.
Виталька не любил, когда непонятно. Он недоверчиво нахмурился.
— На карточки знакомых снимают. А зачем вам карточка незнакомого... человека.
— Ну, это просто, — сказал фотограф. — Познакомиться недолго. Меня зовут Борис. А тебя.
Виталька смутился и ответил. Это и правда было просто... Но все равно непонятно.
— А во-вторых, — продолжал Борис, — почему именно знакомых надо снимать? Вот на картинах, например, сколько угодно незнакомых людей рисуют. И на стены эти картины вешают. А фотографию почему нельзя?
— Картины... — растерявшись, сказал Виталька. Сначала он не знал даже, что ответить. Потом догадался: — На картинах что-нибудь красивое нарисовано. Или интересное...
— А на снимках? — оживленно возразил Борис. — Вот, допустим, снят человек. Разве это не интересно?
— Ну уж... — сказал Виталька.
— И ничего не "ну уж"! Человек всегда интересен.
— Каждый?
— Конечно!
"Чепуха какая-то, — подумал Виталька. — Космонавт — это интересно. Герой какой-нибудь или чемпион — тоже. Или артист... А если каждый?"
"Значит, и я?" — чуть не спросил он.
Но не спросил. Что в нем интересного? Ну, хоть что-нибудь, хоть крошечка?
— Нет, не каждый, — с грустной уверенностью сказал Виталька.
— Зря ты споришь, — возразил Борис. Он теперь придвинулся ближе и смотрел на Витальку светло-карими, какими-то золотистыми глазами. "Как у Мухиного Тобика", — подумал Виталька и даже рассердился на себя за такое сравнение.
— Зря ты споришь, — серьезно повторил Борис. Ну, посуди сам. Три миллиарда человек живут на Земле. И все не похожи друг на друга. Не бывает двух одинаковых людей. Разве это не интересно? Смотришь на снимок и думаешь: "Вот еще один представитель человечества".
Он улыбнулся, выжидательно глядя на Витальку...
Этак и правило "не уходить с незнакомым человеком" можно в ребенке-читателе хакнуть: мол, давай познакомимся, оп, и уже можно со мной идти, пойдем, деточка, посмотрим большую трубу...
пойдем, деточка, посмотрим большую трубу...
Анон, ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ
Какая крипота
Виталька немного обиделся: зачем было спрашивать, если все равно щелкнул украдкой. Борис это заметил.
— Не дуйся. Все будет отлично.
— Я не дуюсь, — хмуро отозвался Виталька. — Просто времени у меня нет. Домой надо, а без хлеба нельзя.
— Неприятности будут?
— Разговоры будут: "Вместо того, чтобы все сделать вовремя, где-то бродишь..."
Борис шагнул к Витальке и глянул на него весело и пристально:
— Несчастный человек! "Вместо того, чтобы..." Значит, и тебе говорят такие слова?
— И вам? — удивился Виталька.
— Всю жизнь.
— Я еще маленький, — сказал Виталька. — А вы-то не маленький. Кто вам может так говорить?
— А все кому не лень! — как-то слишком охотно объяснил Борис и сел рядом. — Кондукторы в троллейбусе, начальники на работе, родная уважаемая сестрица дома. Она — особенно часто... У тебя нет старшей сестры?
— Есть. Но у меня хорошая сестра, — ревниво сказал Виталька. Ему уже не нравился взрослый разговор. Зачем незнакомый Борис про все рассказывает?
— Ну, и моя сестра, видимо, неплохая, — усмехнулся Борис. — Просто нам нравятся разные вещи. Например, вчера она сказала: "Вместо того, чтобы купить новый пиджак, ты истратил ползарплаты на дурацкую трубу..."
— Вы играете на трубе? — оживился Виталька. Он очень любил, когда играют оркестры. Особенно ему нравились чистые звуки труб — ясные, как человеческие голоса.
— Да нет, — сказал Борис. — На ней не играют. Это зрительная труба. .Сорокакратный телескоп, вещь не для оркестра.
— Для планет? — напряженным голосом спросил Виталька.
— Вот именно. Планеты в него хорошо разглядывать.
— И Луну?
— Луна как на ладони. — Борис покачал растопыренной пятерней, словно взвешивал в руке лунный шар.
Почти шепотом Виталька сказал:
— И кратеры... видно? — Лунные кратеры снились ему две ночи подряд.
— Да... И кратеры, — медленно произнес Борис. — А ты никогда не заглядывал в телескоп?
Виталька помотал головой. И, наверно, он очень выразительно смотрел на Бориса.
— Хочешь? — спросил Борис.
Виталька кивнул. Не стоило отпираться. Очень уж хотелось посмотреть, и Борис это все равно понимал. Он задумчиво прищурился и прикусил губу.
— Да... Но что же нам делать? А, вот что! Сегодня в полдесятого приходи прямо сюда, к этой скамейке. Приду и я... Ты сможешь?
— Смогу, — сказал Виталька переглатывая от волненья.
— Отпустят тебя так поздно? Раньше нельзя: не успеет стемнеть.
— Отпустят. Я и до одиннадцати бегаю иногда.
— Ровно в девять тридцать, — повторил Борис и поднялся. И снова заметил Виталька в нем, большом и не очень складном, какую-то цепкость движений.
Когда я писала слэш учитель/ученик от лица ничего не подозревающего ученика, всё было очень похоже
Этак и правило "не уходить с незнакомым человеком" можно в ребенке-читателе хакнуть: мол, давай познакомимся, оп, и уже можно со мной идти, пойдем, деточка, посмотрим большую трубу...
— Ну, и моя сестра, видимо, неплохая, — усмехнулся Борис. — Просто нам нравятся разные вещи. Например, вчера она сказала: "Вместо того, чтобы купить новый пиджак, ты истратил ползарплаты на дурацкую трубу..."
— Вы играете на трубе? — оживился Виталька. Он очень любил, когда играют оркестры. Особенно ему нравились чистые звуки труб — ясные, как человеческие голоса.
— Да нет, — сказал Борис. — На ней не играют. Это зрительная труба. .
ТЫ ЗНАЛ.
От Бориса, сестры и этого конфликта у меня дежавю Ну, про трубу я даже говорить ничего не буду, цензурных слов нет.
От Бориса, сестры и этого конфликта у меня дежавю
В какой-то книге к ГГ приходили очередные сопливики в гости, и он при них стал доёбываться до сестры.
— А дальше? — сказал Виталька.
— А дальше все как по нотам: стал мечтать о своем телескопе. Сделать пытался, да нужных стекол не было. И уменья тоже... А недавно увидел трубу в магазине, ну и вот... Должна же когда-нибудь мечта исполниться. Сижу теперь у окна по вечерам и радуюсь. Только одному радоваться скучно. Вдвоем гораздо лучше. Ясно?
— Конечно, ясно, — сказал Виталька немножко виновато. — Я только думал, что у вас, может, времени нету...
— Времени у меня как раз, как у отпетого тунеядца, — опять помрачнел Борис. — Моя работа зависит от одного товарища по фамилии Воронцов, который живет в вашем доме. А этому товарищу пришла фантазия уехать в Москву без предупреждения.
— Это Машкин отец! — догадался Виталька. — Вы ее, может, видели у подъезда? Толстая такая... и вредная.
— Девчонки вообще вредный народ, — задумчиво произнес Борис. — Я их, по правде говоря, боялся до ужаса, когда маленький был. Лупили они меня при каждом удобном моменте. До тех пор, пока я не придумал выход...
— Какой? — излишне торопливо сказал Виталька.
— Да очень простой. Только догадаться надо. Однажды вышел я из себя, плюнул на свои страхи и налетел на них, как конница Чингизхана. Один на четверых. Оказалось, что главное — это разозлиться как следует. Тогда среди них паника начнется и больше не сунутся, близко не подойдут... Ну вот, ровно два часа. Идем.
— Идем, — сказал Виталька. А в груди у него рос холодок от предчувствия многих событий.