Начинается глава с моего любимки - Зака. А этот все о своем!
В конце апреля ему позвонил Зак с вопросом, какого хрена у них там происходит и почему по блогам и форумам поползли слухи о том, что у него с Питером закрутился бурный роман. Майкл честно ответил, что ничего подобного у них не происходит, а слухи, в которые хотят верить фанаты — это обычное дело. Может, им это даже на руку — подогреет интерес к фильму. Зак ответил, что они таким манером рискуют не просто подогреть интерес, а поджарить себе задницы. И если сохранность задницы Питера во всех смыслах должна быть головной болью его агента, то сохранность задницы Майкла, будь она трижды неладна — его, Зака, головная боль, и он уже не спит ночами, волнуясь, как бы этот проект не похоронил под собой его карьеру.
Ох уж эти шипперы, будь они неладны, настрочат в своей тумбочке про ОТП, а Майклу это карьеру поломает, если Ларри прочитает. А если Ларри найдет бложик, автор которого любит ксенофилию, то решит, что Майкл пришелец и у него тентакли. Написали же!
Майк говорит, мол, под меня копают, я так и знал.
— Твоя детская история с кокаином, даже если всплывёт, мало кого заинтересует. Не тот масштаб.
Ващет тебе пожизненное светило. Но хрен с ним. Вот недоказанная гомосятина!..
Майкл говорит, что скоро поедет на свадьбу друзей. Зак страшно оживляется и говорит, что Майку срочно, срочно нужно пускать слухи о своей свадьбе, потому что иначе посчитают, что он гей, как только посчитают - можно забыть про Голливуд и начинать сосать за батон хлеба в подворотне.
— Мне плевать, в какой позе вы трахаетесь и кто с кого не слезает! — отрезал Зак. — Господи, я тебя не понимаю — ну женишься ты на ней, надоест — разведёшься.
У меня упорное ощущение, что я читаю АУ… Ну, знаете, типа вот классических “Антиутопия, где всех Омег/Геев/носителей гена мутанта сжигают в крематории живьем, поэтому главный герой должен ради спасения своей жизни скрыть правду”. Может, НК забыла предупреждение поставить?..
— Надо будет — и со скандалом! Ты какой-то странный, что там с тобой случилось? Только не говори мне, что всё дело в Сазерленде и у тебя что-то там всколыхнулось. Заколыхни обратно! — рявкнул Зак. — Ты не имеешь права так рисковать!
— Да не собираюсь я ничем рисковать, — уныло сказал Майкл. — Что ты трясёшься. У него самого в сентябре свадьба. У меня второй «Неверлэнд» летом будет — все к тому времени слухи про Питера вообще забудут. Я же знаю, какие у Ларри бюджеты на рекламу. Он их массой задавит.
Собственно говоря да, съемки-то почти к концу подошли. Майкл по этому поводу страдает. Ну, потому что съемки кончатся, Джеймс кончится, придется в одиночестве дрочить на светлый образ…
И грустит в саду с минералочкой. И звездочки. И врывается Питер. Он нагуглил о себе статью:
«Лейни эксплуатирует стереотипный образ гея, созданный в угоду гетеросексуалам. Мы вынуждены в очередной раз смотреть на картонного слащавого мальчика с большими глазами, который, с одной стороны, позволяет создателям «бросить кость» ЛГБТ комьюнити и сказать, что они занимаются репрезентацией сексуальных меньшинств, а с другой — демонстрирует репрезентацию, которая не расстроит и не разозлит гетеросексуальное большинство. Мы устали от стереотипных героев. Мы устали от стереотипных гомосексуальных образов. Сколько можно эксплуатировать эти клише? Покажите нам, наконец, мужественного гея, сильного гея, брутального гея, а не эту феминную пародию на мужчину»…
Этот журналист - гений. Смотрите, еще не было предпоказа даже, а он уже знает, что Питер стереотипен. Причем виноват Питер, а не Джеймс и букеровская хрень. Джеймс написал что-то нестереотипное, это Питер, мудак, всрал(((
А разве “бросить кость” обычно говорят не про крошечную врезку с гей-парой, а про целый фильм на ЛГБТ-тематику? Вон “Назови меня” тоже с тонким-звонким мальчиком, но…
Короч, Питер истерит.
— Малыш. Не лезь в это. Даже не начинай. Начнёшь — увязнешь. Это просто какое-то мнение в блоге. Таких мнений будут тысячи. Никто ещё даже фильм не видел, мы его ещё не закончили. Они судят по нашим промо.
Но если в каком-то блоге напишут, что ты гей - вот тогда ппц, Питер. Тогда срочно придется жениться.
Питер, к слову, и это нагуглил. И опять истерика. Они говорят, что я в тебя влюблен, это ужасно, это потому, что я хорошенький, сука, да как ж жить-то, нас шипперят, пиздец, пиздец((((
— Это просто проклятие, понимаешь? — горько сказал он и усмехнулся, поднимая голову. — Я «слишком хорошенький»!.. Будто во мне больше ничего нет! Только мордашка! Никто не видит во мне ничего серьёзного, так всегда было. Это как… приговор! Ты представить не можешь, как я был счастлив, что мне дали именно эту роль, что-то большое, что в меня поверили. Я всю жизнь чувствую себя куклой. А теперь я ещё и «стереотипный гей». Они… они не понимают, что это они мыслят стереотипно?! Они вешают на меня ярлык из-за лица!.. Красивый — значит, феминный!.. Я феминный, по-твоему?!
Он очень заебал вопить. Правда. Потому что в нем и впрямь есть лишь мордашка - актер он нулевой. И сам должен понимать, что у него нет на данный момент каких-то крутых ролей, что везде он брал именно что мордочкой.
— Ты знаешь правду, — сказал он. — Я знаю правду. Твоя девушка знает правду. Не думай о блоггерах. Через неделю они найдут новый повод поистерить. Не дёргайся. Будешь паниковать, защищаться — они уверятся в своей правоте.
— Я не думал, что это так трудно, — сказал Питер, запястьем утерев нос. — Я не думал, что будет столько разговоров об этом.
Мне нравится, что когда слухи о Майкле - это конец света. Когда о Питере - забудь, лапонька.
Но пиздец набирает обороты:
Но остановить лавину не смог даже агент. Не помогали ни романтические фотографии с девушкой Питера, которые выкидывались в сеть, ни разговоры на интервью о том, что их с Майклом связывает обыкновенная дружба, которая ещё встречается между мужчинами. Лавина неслась, набирая ход. Спасти положение было уже нельзя.
В отношении Майкла всё было не так однозначно, хотя, конечно, разговоры затрагивали и его. Но у Зака заранее была колода тузов в рукаве — он предвидел эти слухи ещё тогда, когда фильм существовал только в виде сценария. Под его руководством в сеть утекали подробности отношений Майкла с Викторией, какие-то старые снимки с вечеринок, объятья с какими-то левыми девушками. Виктория в одном интервью говорила о том, что у них всё прекрасно и они уже думают, как втиснуть свадьбу в их плотный график съёмок второго «Неверлэнда» — в другом сетовала, что, да, вокруг Майкла так много женщин, так сложно сохранять отношения, видя, насколько он «общителен» и «открыт». Она поднимала волну обсуждений, изменяет ли он ей, да или нет, если да, то с кем, если нет, то почему они ещё не женаты, и в этом потоке разговоры о том, что, может быть, где-то там между делом у него что-то и случилось на съёмках с Питером, по большей части были снисходительными. Говорили, что этот Лейни такой гейский, такой женственный, что Майкла можно было бы и понять, и простить.
Мне очень тяжело это читать, потому что рука от лица не отлипает. Скажу лишь, что Вика - умничка, все тянет, пока этот в глюколовстве своем пляшет.
А вот Питера его бывшие фанатки ни понимать, ни прощать не собирались.
Майкл видел почти издёвку в том, что этот ушат дерьма достался совершенно ни в чём не повинному парню, который не был ни типичным, ни нетипичным геем, ни даже бисексуалом. Но безумные активисты вцепились в него намертво, требуя каминг-аута, а былые фанатки массово и демонстративно объявляли о том, что Питер разрушил их жизнь, оскорбил чувства, предал, растоптал, обманул, попрал, снова предал — и выкладывали в соцсети видео ритуального сожжения его фотографий и истерически слёзные исповеди о том, что теперь они не знают, как дальше жить, как выходить на улицу и как верить мужчинам после такого чудовищного предательства. Эти два фронта схлестнулись так, что по блогам и форумам только что выдранные волосы не летали.
Анон слэшер с огромным стажем, но никогда, никоггда не видел, чтобы кто-то, требуя каминг-аута, вел себя так. Даже, не будь к ночи помянуты, бенепоши. Что это за ебаная версия вселенной? Сожженые фотки?
А потом всё стало ещё хуже.
Фанатки и радикальные активисты накинулись на его девушку.
Она была совершенно обычной девчонкой — не звезда, не модель. Простая студентка. Ей приходили пачки писем, полных ненависти и оскорблений. Журналисты караулили её возле дома, пытались узнать, каково это — быть прикрытием для мальчика-гея, почему она это делает, почему она не может позволить ему быть собой. Её спрашивали, с кем он спит, кроме Майкла, как давно она знает, ради чего они врут — ведь все готовы признать Питера-гея. Поначалу она смеялась, отшучивалась. Потом начала возмущаться. Ей не давали прохода. Какая-то особенно нервная фанатка разбила палатку возле её дома и жила там неделю, вкопав в землю табличку «Ты всё знала и ты молчала! Я ненавижу тебя!»
Фильм, бляха-муха, еще даже не вышел. Даже, блядь, не вышел. До этого Питер играл натурала. В этой ебучей вселенной люди видят промо-фото и из-за них сидят в палатках у дома? Что, блядь, там происходит?! Не меты на тумбе, не перетирание на форумах, а вот это? В СПН, емнип, еще слэшные картинки приносили на подпись, за что потом весь фандом чмырил и бесился… Но это! Это!
Ура! Отмучились! Съемки кончились! Чтец больше не увидит Эрика!
Все радуются и празднуют. Майкл...Ну, Майкл. Идет к берегу моря и смотрит в горизонт. Приезжает на лошадке Джеймс, привозит винишко. Майкл подбухивает и начинается:
— Об этой истории. О Питере. О тебе. Странная форма эксгибиционизма, Джаймс. Рассказать всему миру о том, чего тебе хочется больше всего на свете. Каково тебе было смотреть на нас?.. Это ты должен был быть на его месте.
— Нет, не я, — тихо сказал Джеймс.
— Нет, ты! — яростно сказал Майкл.
Чувства, которые минуту назад, казалось, растворились в горечи и пустоте, вдруг вспыхнули, как огонь на вершине башни. Все разом.
— Ты, — уверенно повторил Майкл, выпрямляясь и разворачиваясь к нему. — Неужели тебе не хотелось побыть на его месте?.. Здесь, — он кивнул на дверь. — Там. Всю дорогу. Хотел бы узнать, каково это?..
— Майкл, не надо, — тихо сказал Джеймс.
Джеймс, ты не провоцируй, он как щас тебя скинет с обрыва…
Ну короч Майкл орет на эту тему, орет, орет. А потом Джеймса целует. Джеймса, разумеется, сразу предает тело, потому что он хорошая сучка и сам нарывался))
Он поцеловал его одновременно грубо и глубоко, не слушая вялых возражений и просьб. Поцеловал и сам застонал от жажды, от желания удержать ускользающий миг, пока Джеймс ещё рядом. Ему было плевать и на будущее, и на прошлое — только настоящее имело смысл. Здесь, сейчас. Он толкнул дверь маяка спиной Джеймса, она распахнулась под их весом, впустила в пыльную тьму, захлопнулась. Закатный свет пробивался сквозь узкие окна, здесь было тихо, только где-то наверху в башне громко ворковали голуби. Под окнами лежали тюки шерсти, прикрытые парусиной. Не отрываясь, придерживая Джеймса за ворот его пиджака, Майкл оттеснил его дальше, к стене, прижал к ней всем телом. Джеймс застонал ему в рот, обхватил руками за шею. Они целовались яростно, как голодные, забывая дышать, захлёбываясь поцелуями.
— Тебя всё так же заводит быть плохим мальчиком, — прошептал Майкл ему в шею, бесстыдно лапая его за задницу, притискивая к себе и чувствуя, как Джеймс откликается, невольно ёрзает, чтобы потереться сильнее. — Твой Винсент знает об этом?..
— Не смей… — со стоном выдохнул Джеймс.
Ну, короч, Джеймс ваще не против. Бедный Винни.
Кстати, Майкл прям активно думает о Винни! Прям даже слишком.
— Такой ровный, цивилизованный, — продолжал нашёптывать Майкл. — Не человек, а гладильная доска. Он умеет — вот так?..
— Прекрати!..
— Он знает, что ты обожаешь, когда тебя держат за волосы?.. Он знает, что рисковал, оставляя тебя со мной?..
— Заткнись!..
Майкл укусил его в шею, Джеймс слабо вскрикнул.
— Ты вернёшься к нему пятнистый, как Бэмби, — прошептал Майкл, вылизывая ему шею. — Гарантирую. Зря он оставил тебя без присмотра. Такого, как ты, нельзя оставлять. Особенно рядом со мной.
— Потому что ты настоящий мудак, — срывающимся шёпотом выдавил Джеймс. — И думаешь только о себе.
— Неправда — я думаю о тебе, малышка.
На “малышке” захотелось блевануть. Но это мне. Джеймс в восторге, более того, сразу смазку приволок.
Джеймс сдавленно, тонко всхлипнул. Майкл мял его задницу, шептал на ухо нежные гнусности — что будет с ним делать, что хочет с ним сделать, сколько раз, куда закинет его ноги и как глубоко Джеймс будет раскаиваться — когда почувствовал что-то под пальцами, в заднем кармане джинсов. Что-то шуршащее. Похожее на пакетик фольги.
Раскаиваться…
Блядь, ну опять сучка должна извиняться, да что за…
— Это смазка, маленькая ты сучка, — нежно сказал Майкл. Залез во второй карман, нащупал и вынул презерватив. — Всё предусмотрел, да?.. А ломался так, будто не за этим приехал.
Господь, почему так блевотно, почему.
Грязные разговорчики не кончаются:
— Если бы ты не ломался — я бы взял у тебя в рот, — жадно прошептал Майкл. — Помнишь, как в первый раз. На вечеринке. Ты был такой сладкий.
Да он не то чтоб ломается, он, считай, сам на тебя прыгнул…
Верстак 2.0
Майкл без церемоний содрал с него джинсы, оставив их у лодыжек, подтолкнул к мягким тюкам шерсти. Джеймс споткнулся, едва не упал. Майкл подпихнул его, заставляя лечь на них грудью, рухнул на колени сзади. Джеймс судорожно дышал, пряча лицо в парусину, что-то бессвязно мычал. Майкл прижался к его голой заднице, торопливо расстегнул бриджи, раскатал по члену презерватив, добавил смазки.
— Держись, моя девочка, будет немного больно, — предупредил он.
— Я тебя ненавижу, — мучительно простонал Джеймс и осёкся, хватая воздух, когда Майкл надавил, придерживая себя рукой.
Поебались быстренько. Джеймс в восторге:
— Ты помнишь, что мне сказать, — сипло сказал Джеймс и кашлянул, прочищая горло.
— Я и не забывал, — сказал Майкл.
Да че там помнить-то, что ты баба, лол?
— Знаешь, — после молчания сказал Джеймс. — Я не думал, что всё будет так. Я готовил себя к другому. Я думал, мне придётся смотреть на то, как ты увиваешься за другими. Бегаешь за всеми подряд. Я выращивал на себе броню, чтобы ничего не чувствовать, не ревновать. Я был уверен, что ты забыл меня. Но когда… там, в «Киприани». Когда ты повернулся. И я увидел, как ты на меня смотришь. Я не был готов к этому. Я смотрел на тебя, пока ты ещё не знал, что я здесь. Как ты разговаривал с людьми, как ты вёл себя. Как ты изменился. Стал красивым, — Джеймс привалился головой к его плечу, погладил по груди. — А потом ты увидел меня — и тебя словно подменили. Ты стал отвратительным. Неприятным, это даже не то слово… не неприятным. Ты был пьяным чудовищем.
Джеймс. Я тебе просто немножко напомню про то, что у тебя есть Винни, ты с ним девять лет, а через три месяца у вас свадьба. Почему ты такой мудак, ну почему. Хоть бы сделал вид, что Винни жалко или перед ним стыдно.
И этого там дофига.
— И моя броня… она треснула, когда я увидел, что с тобой стало. От одного взгляда на меня. Оттого, что ты узнал, что теперь у меня есть Винсент. Я не мог представить, что тебе будет так больно. Я был уверен, что ты всё забыл, я готовился к твоему равнодушию. Я хотел отказаться тогда, потому что я испугался. Твоих чувств. И своей вины.
— Ты-то в чём виноват? — тихо спросил Майкл, ероша губами его волосы.
— В том, что не верил, что всё это время ты меня ждёшь, — сказал Джеймс, рассеянно поглаживая его по груди. — Потом, когда я видел, как ты читаешь сценарий… Когда ты сказал, что ты будешь гордиться, попросил не отдавать никому эту роль… Моя броня начала рассыпаться. Тогда я в первый раз подумал, что страшно ошибся, когда перестал верить в тебя. Я видел, как ты смотришь на меня. Я видел, что в тебе ничего не умерло. Потом, когда видел, как ты работаешь с Питером… деликатно, чутко. Искренне. Я понял, что значили твои слова… что Виктория — это твоя работа. Я думал — ты просто нашёл удобную отговорку, чтобы оправдывать все свои связи. Но теперь я понял… это не так. Твои девушки, с которыми ты появляешься на публике… это и правда часть твоей работы. Прости меня.
Ну и потом Джеймс радостно говорит, что это было на один раз, потому что он, Джеймс, не хочет изменять Винни, а поебся так, чисто попрощаться.
Почему, зачем, почему не быть вместе, раз така любовь? Потому что!
Майкл возвращается на площадку, а ему приходят смс от Зака. О том, что Питера, бедолажку, бросила девушка. Из-за Майкла.
