Судя по всему, это постапокалипсис где-то в примерно нашем мире и не совсем в наше время.
Честно говоря, я не очень люблю такие сеттинги. Выглядит это все обычно неприятно и есть шанс, что придется в сотый раз наблюдать за драмой вокруг какой-нибудь ржавой открывашки (ну или что у них там уцелело после катастрофы).
Некто Флаэрти приехал торговать. Пока неясно, были ли у него успешные сделки в этот раз, потому что фик начинается с того, что какой-то школьник пытается купить у него керосин.
— Собачьи?.. — риторически спросил Флаэрти, даже не пошевелившись. — Так, пацан, забирай это дерьмо и вали.
— Хорошие, — упрямо сказал тот. — Мясные, с овощами и злаками. За пять литров дам пять банок.
— Неа, — равнодушно сказал Флаэрти.
— Семь банок.
— Я не меняюсь на собачьи консервы, парень.
Но на обычные консервы он меняться вроде был готов. Школьник предлагает один к одному? А рационально ли вообще меня керосин на количество еды, которого на пару дней хватит, сколько вообще у него там того керосина?
Керосин нужен не просто так - в торговую точку, которая представляет из себя непонятно-по-тексту что, прикатил автобус. Автобус ездит по расписанию и в качестве оплаты за проезд берет топливо. Что странно, если подумать, но да ладно.
— У меня есть патроны, — сказал парень. — Полторы коробки.
— Нет, — сказал Флаэрти. — Дробь я себе сам лью.
Интересно, где и как.
Кроме консервов и патронов, у школьника не было вещей на продажу, и суровый ГГ его сурово посылает, но тут вмешивается приятель школьника:
Флаэрти с облегчением подумал, что тот сейчас перестанет изводить его попытками торговаться, но тут по его душу припёрся второй.
— Есть ещё я, — сказал он высоким детским голосом и с вызовом глянул на Флаэрти.
— И на кой ты мне? — спросил тот, раздражённо гоняя по рту сигарету. Курить хотелось зверски, но не рядом же с керосином.
— Я девочка, — сказал тот.
— Мур, пошли, — первый пацан схватил второго за руку и потянул за собой. — Найдём, кто ещё продаст.
— Только быстро, — сказал (или сказала?..) Мур, немигающим взглядом прожигая Флаэрти. — Автобус уйдёт через полчаса.
— Так, млять, валите отсюда оба, — разозлился Флаэрти.
— Нам нужен керосин, чтобы уехать, — твёрдо сказал Мур вдруг охрипшим голосом. Пацан всё-таки или девчонка? По лицу было не понять. — В Квебек. У нас там друзья.
— Мур, оставь этого урода, — приказал первый.
Девочка, это не поднимет твои акции, мы в фике НК
Флаэрти становится как-то обидно. Заодно он вспоминает, что один раз он уже решил помочь какому-то школьнику, и в результате его грабанули. Немного фактов из мира:
Все глаза и конечности у него сидели на своих местах, собственные, а не вживлённые
Керосин, который достался ему по чистой случайности, залежами в гулких синих бочках
заныканных во вшитый карман драгоценных ампул с пенициллином, которые можно было бы толкнуть за ящик консервов
То есть, в этом мире можно вживлять конечности и глаза, керосин ему перепал абсолютно случайно и теперь он его продает, а на ящик консервов можно купить себе несколько ампул с пенициллином. Что у вас там за еда такая? Мне из моих общих представлений кажется, что еду (не консервы прям, но какую-нибудь еду) все-таки проще достать, чем пенициллин в ампулах.
Флаэрти их все-таки жалко, и собачьи консервы он покупает, естественно, хмурясь, ругаясь и ворча.
В следующей сцене Флаэрти колесит куда-то (домой?), а мы выслушиваем рассказ о ярмарках, на которые он ездит. Я надеюсь, он все-таки не корм для животных там выменивает обычно.
Флаэрти всегда был осторожен. Не торговал в одном и том же месте дважды подряд, точно засекал время, сколько придётся добираться от торговой точки до баржи. Его пытались выследить, конечно, и не раз — но он всегда выезжал, чтобы к закату успеть укрыться. А тех, кто его преследовал, ждал неприятный сюрприз.
То есть, база у него на браже, оттуда он возит награбленное на рынок, и его защита - осторожность и, самое главное, пунктуальность, потому что в темноте из пустыни вылезают какие-то дикие твари и жрут всех подряд. У меня есть вопрос. Они только в этом месте водятся или просто все не в курсе, кто обитает в пустынях?
Со свистом и скрежетом, взрывая фонтаны песка, из-под земли прыгали твари. Некрупные, в локоть длиной — но их были сотни. Они взмывали высоко в воздух, треща прозрачными стрекозиными крыльями. Градом сыпались на ржавый остов баржи, вросшей в пустыню. Грохотали по верхней палубе, грызли жвалами проржавевший металл, долбились в щели вентиляции, прорезанные в стенах.
Твари были, как сраная египетская саранча — жрали всё живое, даже падаль, любую органику. Ночью спали в песке, в норах, прячась от жгучего солнца. А на закате, когда воздух становился холодным — выстреливали вверх, как кузнечики, и сыпались на баржу.
В общем, так он и живет и будет жить еще какое-то время - то ли пока баржа цела и может защитить от этот огромной саранчи, то ли до тех пор, пока кто-нибудь не узнает, что он там живет и не придется перепрятываться. Я не очень понял.
Настроение у Флаэрти было совсем не праздничным: день не задался. Кроме консервов, свинцовых обрезков для дроби, пачки самодельных сигарет и связки вяленых ног саранчи, он ничего не выменял.
Ну это-то было понятно с первых строчек. Я бы, наоборот, удивился, если бы он вдруг начал рассказывать, что после школьников с керосином к нему очередь выстроилась, и он арбалет достал, обезболивающее, годовой запас сала, два крокодиловых комода из одного крокодила...
В этот момент ломается машина. Штампы, штампы любим мы.
В бачке охладителя лениво пузырилась розовая, сладко пахнущая масса — кладка личинок железных мух. Эта мерзость пухла на антикоррозийных средствах, как дерьмо на дрожжах. Машину теперь можно было только бросить: вылупившись, личинки начнут жрать металл, превращая пикап в труху. Тащить такое к барже — попрощаться с ней не через полгода, а куда раньше.
Значит, время пребывания на барже все-таки ограничено сроком годности баржи, которую жрет саранча? Или нет, или автор не это хочет сказать.
Флаэрти забирает еду и сигареты, кидает на дороге свое дорогое топливо и бежит домой.
До баржи оставалось ещё километров десять, а до заката — полтора часа. Ровно, не торопясь, экономя дыхание и поглядывая на солнце. Должен успеть.
Как это ты собираешься успеть, если ты специально рассчитал так, что приезжаешь почти впритык до темноты? С какой скоростью обычно ездит твоя тачка?
Тем не менее, Флаэрти не сдается и бежит, бежит по пустыне к своей барже.
Жизни здесь не было. Ни змей, ни ящериц, ни пауков — никого. Саранча сожрала здесь всё, остался только мёртвый горячий песок, который лез в волосы и скрипел на зубах.
Тень бежала впереди него, чёткая и длинная. Солнце жарило ему затылок, пот щекотными струйками заливался за воротник рубахи. Ещё немного. Он уже видел впереди торчащую из песков рубку своей баржи. Ещё немного, ещё четверть часа — и он будет в безопасности за стальными переборками. Он бежал, не обращая внимания на усталость.
Баржа близко - но и закат не за горами, так сказать. Перед тем, как повылезать на ночную охоту, саранча начинает дико петь (это было в описании, которое я скипнул).
Солнце коснулось дюн за его спиной, и пески запели. Как сраный филармонический оркестр из дерьмовых скрипачей, они скрежетали и посвистывали, сначала едва уловимо, потом всё громче и громче, как будто кто-то выкручивал громкость на усилителе. Флаэрти прибавил ходу. Он уже различал железную дверь рубки, казалось, он видел на ней каждую заклёпку и каждую чешуйку присохшей краски. Ещё немного. Песок начал дрожать. Словно в такт с его бегом, будто Флаэрти был гигантом — потрясателем земли, и земля вздрагивала от каждого удара пяткой. Он не оглядывался на солнце, чтобы не потерять ни одной драгоценной секунды. Дверь была уже совсем близко. Совсем. Близко.
Он ударился в неё, тяжело дыша, в тот момент, когда пески замолкли.
Также там было написано, что когда наступает тишина, есть примерно минута до того, как саранча повылезает отовсюду, и всему живому наступит пизда. Минуты может их хватить, чтобы открыть дверь, но есть одна проблема. За дверью уже кто-то есть.
— Кто?.. — спросил глухой голос из-за двери.
— Открывай млядь, мудила!.. — Флаэрти забарабанил в дверь, не тратя времени на риторические вопросы, кто бы мог спрашивать его из-за двери его собственной баржи.
— Я вооружён, — предупредил голос.
— Похеру мне хоть ты динамитом обвешан, открывай, млядь!.. — заорал Флаэрти.
С треском развернув длиннющие прозрачные крылья, из-под песка взмыла первая тварь. За ней, как кузнечики, поскакали десятки, сотни других. Воздух наполнился гулом. Собираясь в громадный рой, твари толклись над местом своего гнездования, треск становился всё громче.
— Открывай!.. — крикнул Флаэрти. Дверь, распахнувшись, оттолкнула его, врезав тяжёлым острым краем прямо в лицо.
Флаэрти сходу пнул человека за ней в живот, ударил руками в плечи, отталкивая с пути, и захлопнул дверь за собой. Крутанул вентиль, запирая вход стальными засовами.
— Ты что?.. — сипло спросил человек.
В темноте, прорезанной тусклым закатным светом из смотровых щелей, было видно, как он держится за живот руками.
— Ты кто нахрен такой! — заорал Флаэрти.
Вы как бы уже поняли, что Флаэрти считает себя слишком хорошим парнем для этого жесткого мира и все время пинает себя за мягкотелость и планирует стать пожестче.
Флаэрти перекинул дробовик на локоть, направил его в живот парню.
Он не был убийцей. Немного вором, немного мошенником, немного ублюдком — был, убийцей — нет. Но этому, в его барже, знать такое было не обязательно.
— Кто ты нахрен такой, — повторил Флаэрти.
Зря. Зря, надо было стрелять сразу, а жалеть потом. Это же его сокровище, его кормилица. Его керосиновая коровушка. А он тут один, и только удача помогала ему до сих пор держать это место в тайне.
Это Эйра, и он пришел один из города Монреаль. О том, что в пустыне живет саранча, он явно не знает.
Он был высоким — заметно выше, чем Флаэрти. В шинели военного образца со срезанными погонами, камуфляжных штанах и высоких ботинках с толстой подошвой, которые делали его ещё выше. Лицо полностью закрывали очки-консервы и цветастый платок, повязанный поверх рта. Только между очками и капюшоном тёмного худи виднелась светлая полоска кожи.
Он вдруг спохватился, что слишком быстро ему поверил — этот Эйра мог быть кем угодно. Он мог быть подослан сюда хоть шерифами КанадоАмерики, которые сами друг друга порвут за такой склад горючки, хоть любой из береговых банд.
— Ну, скажи, — решил Флаэрти, — какая главная улица в Монреале?
— В каком смысле?..
— В смысле докажи, что ты оттуда.
— Бульвар Метрополитен, — после паузы сказал Эйра. — Там несколько больших улиц. Эта самая уцелевшая.
— Угу, — сказал Флаэрти, которому этот ответ ровным счётом ничего не говорил. — А ты на какой жил?
— Улица Сен-Жак, — увереннее ответил тот. — Ты там был?
— Как ты нашёл это место? — спросил Флаэрти. — Следил? Кто тебя отправил — Гасан? Братья Терри?
— Никто, — быстро ответил тот. — Просто нашёл. Случайно.
— Я сейчас случайно шмальну тебе в печень и оставлю тут, — предупредил Флаэрти. — Давай ещё раз, только подумай как следует.
— Я сбежал, — после короткой паузы ответил Эйра. — Сбежал из города. Хотел добраться до архипелага Ньюфаундленда.
У Эйры был вездеход, но свой вездеход он оставил снаружи, и вездеход, понятное дело, сожрали. Новые друзья идут себе по барже и ведут диалог, который прерывает Флаэрти, услышав что-то подозрительное.
— Ты здесь живёшь?.. — спросил Эйра. Его как будто не беспокоило, что ему в спину смотрит дуло дробовика.
— Не заставляй меня жалеть, что я не пристрелил тебя ещё там, — сказал Флаэрти.
— Я спас тебе жизнь, — сказал Эйра, подняв голову, и посмотрел на него очками-консервами. — Мог бы сказать спасибо.
— Да ну?.. Когда ты успел?
— Если бы я не открыл дверь, тебя бы сожрали. Ты орал так, будто в штаны наложил.
— Ты сейчас будешь орать так, будто тебе прострелили к хренам башку.
— С простреленной башкой не…
— Заткнись, — резко бросил Флаэрти, почуяв изменение в гулком стрёкоте.
— Я даже не знаю, как тебя…
— Заткнись! — резче бросил он. — Тихо!..
Ну что опять. Насекомые прогрызли баржу, и сейчас им двоим придется сражаться, а на утро валить?
— Они грызут её из норы, — прошептал Флаэрти. — Из своей подземной сраной норы!..
— Кто — они? — шепотом спросил Эйра.
— Шевелись, — приказал Флаэрти.
Напоминаю на всякий случай: в пустыне торчала баржа, частично засыпанная песком. Флаэрти там поселился и потихоньку возил продавать керосин, которого в барже было много, и разное другое барахло. Вдруг ни с того ни с сего саранча, которая и так каждую ночь грызет баржу, начала грызть баржу еще и ту часть баржи, которую засыпало песком. Чем это плохо, так сразу непонятно, честно говоря. Флаэрти на это не рассчитывал и не поставил всякие решетки? В любом случае, пока никакого экшона нет, а просто Флаэрти показывает свой дом этому так сказать невольному гостю.
. Под потолком замигало несколько лампочек, разгораясь по мере того, как генератор набирал мощность, зашуршали лопасти вентиляции. Когда-то она служила для вывода паров нефти из грузовых отсеков, а сейчас просто делала воздух менее спёртым.
Огромный отсек, двадцать метров в длину, три метра вверх, делили на части примитивные перегородки: деревянные стеллажи из неструганых досок, куски штакетника, подвешенный на тросах под потолком целый ковёр. Грязный, но целый. Гордостью Флаэрти была створка мятых железных ворот, разрезанная на три части и сшитая заново кусками цепи. Художественной ценности во всём этом не было никакой, но зато он избавился от сраного эха и кое-как разделил жилище на зоны: где спать, где жрать, где хранить вещи.
Он жил, правду сказать, с комфортом.
У него был стол из досок, стянутых толстой проволокой и положенных на две пустые бочки. Настоящий набор грубо сколоченных стульев. У него была даже кухня, которую он перетащил из бывшего жилого отсека: тумба с раковиной и рукомойником, тумба с электрической плиткой, ящик с посудой, чайник и стеллажи, забитые консервами. От безделья Флаэрти иногда расставлял их в художественном порядке. Ему нравилось думать о себе, что он не такой утырок, как остальные, и кое-что понимает. У него даже было три книги — и он их читал. У него был даже настоящий матрас — толстый, поролоновый, обёрнутый стёганым ватным одеялом.
Он жил, как король.
Ну вот я не понимаю, какой кайф в этом сеттинге. У чувака есть домик на дереве, куда он натащил всякого хлама и сконструировал себе из этого быт - а описывать это все приходится серьезно, так, как будто это огромное достижение (потому что это огромное достижение в его вселенной). А мне как читателю в целом просто смешно от всякого "у него даже матрас был".
Меж тем милые беседы продолжаются:
Так, выкладывай, как ты нашёл это место. Будешь врать — прострелю башку.
— Случайно, — отозвался Эйра, и в его голосе послышалась усталость. — Я просто ехал. Увидел, что-то торчит. Решил посмотреть, вдруг найду воду или еду. Мне нужно только переночевать, — спокойно он. — Я уеду утром.
— Уедет он, — фыркнул Флаэрти.
Отпускать парня было бы дикой глупостью. Он же растреплет про баржу. Надо было убить его ещё тогда, наверху. Сейчас его всё ещё можно убить, но жалко было портить кровью жилище.
— Ты не скажешь, как тебя зовут? — спросил Эйра.
— Зачем тебе?
— Просто, — он как-то странно пожал плечами, будто попал в неловкую ситуацию. Постучал носком ботинка по створке ворот, послушал, как она отозвалась. — Слушай, меня никто не подсылал, — заговорил он. — Я уеду утром. Мне всё равно, кто ты, почему прячешься или что прячешь. Мне нужно на Ньюфаундленд. Это правда.
— Что ты там забыл?
— У меня там… родня, — сказал он с заминкой.
— Какая ещё родня?
— Сестра.
— И что за спешка? Умирает она, что ли?
— Да, — Эйра поднял голову и уставился на него непроницаемыми очками и платком в цветастых огурцах. Под ним было видно, как у него шевелится подбородок, когда он говорит. — Она умирает. Хочу успеть повидаться.
— Знаешь, сколько я таких жалостливых историй слышал за свою жизнь, — раздражённо сказал Флаэрти. — Сто раз. Но мне одного раза хватило, чтобы усечь, что жалость, млять, убивает. Какое мне дело до тебя и твоей сраной сестры?
— Ты спросил — я ответил, — отозвался Эйра.
Все это подозрительно напоминает начало додоверса. Скажем так, вступление к додоверсу, в тот момент, когда все еще относительно нормально. Надеюсь, сейчас на нас со всех сторон не повылетают всякие порванные штаны и удары в бочины 
Однако теперь, когда вездиход дожирают снаружи, Эйре не на чем ехать к сестре. К слову, про саранчу, как оказалось, действительно мало кто знает:
— Я не знал, — сказал он. — Я слышал, что в пустыне опасно, но про такое никто не говорил.
— Никто не говорил, потому что тех, кто видел — сожрали, а кто всё-таки видел — видел издалека. Стой тут.
Воображение, что ты делаешь, прекрати. Я не могу, я с того момента, когда в кадр вошел второй герой, не могу развидеть здесь додофик. Он как мираж в пустыне стоит у меня перед глазами и заслоняет реальный фик. Это уж очень похоже: какой-то безумный сеттинг с причудами, два героя встречаются посреди нигде, один тычет двустволкой и изрекает житейский мудрости, другой слишком цивилизованный и обречен в этом жестоком мире.
Ладно, ладно, все, я зажмурюсь, протру глаза и постараюсь все-таки сосредоточиться.
Зато у Фаэрти полно машин, он в пустыне находит запчасти и собирает из них авто. Пустыня вообще рай для мародера, если там постоянно кто-то ездит, а ошибка выжившего не дает распространиться информации о том, что после заката всему живому крышка.
Так вот, у Фаэрти полно машин, которые здесь не особо ценятся - однажды он поменял машину на книжку и остался доволен сделкой
он удачно выменял Додж на книгу про сопляка, которому по случайному везению достался морской корабль по имени «Пилигрим».
И Эйра просит ему помочь. Взамен обещает дать снайперку:
— Отвези меня на Ньюфаундленд, — внезапно предложил Эйра. — Я заплачу.
— Чем? — с интересом спросил Флаэрти, ощупывая взглядом его фигуру. — У тебя пулемёт в штанах?.. Я бы взял.
Эйра отогнул полу шинели. К ней был пристёгнут ремнями длинный плоский футляр с армейской маркировкой.
— Ого, — сказал Флаэрти.
Внутри лежала почти новая, ухоженная снайперская винтовка ХМ2035.
Флаэрти думает, что раз у Эйры есть такая винтовка, то он опасный наверное парень и просит показать лицо. Под платком Эйра симпатяга:
Эйра отступил на шаг с каким-то странным вздохом, потянул платок вниз, обнажая кожу. Она оказалась чистой — ни шрамов, ни ожогов. На широкой квадратной челюсти темнела короткая щетина, становясь реже только вокруг крупных, словно лазером вычерченных губ. Губы сложились в усмешку, Эйра подцепил очки и сдвинул их на лоб. Глаза оказались тёмные, с длинными ресницами, молодые. Ему вообще на вид было лет двадцать пять, не больше.
Он стоял, смотрел с мрачным вызовом: любуйся, мол. Флаэрти округлил губы, чтобы присвистнуть, но загляделся и забыл, что хотел. Эйра оказался вдруг так хорош, что Флаэрти рядом с ним сам себе показался старым и потасканным. И сразу стало понятно, почему Эйра прятал лицо. Такое лицо. В условиях дефицита женщин любая мало-мальски симпатичная рожа сулила её обладателю большие проблемы… или здорово облегчала жизнь, если обладатель симпатичной рожи желал пользоваться выгодами своего положения.
Флаэрти за винтовку согласен подвозить Эйру, но речь пока пойдет не об этом, а о том, что от красоты он слегка тупеет и сбивается с мысли, а Эйра это замечает и ощущает неловкость.
— Так, давай… давай завтра обсудим. На свежую голову, — сказал Флаэрти, понимая, что сейчас он точно ничего не будет решать. Ему хотелось пялиться на Эйру, как подростку на сиськи первой подружки. Он отвернулся к стеллажу с консервами, чтобы отвлечься, наугад взял две банки, поставил на стол.
Эйре все еще неловко, а Флаэрти все еще под впечатлением от лица. Ну да, это другой мужик. Ну да, про гг из текста скорее складывается ощущение, что он гетеро. Ну и что. Вон в макфасси Фасси то с одной девушкой, то с другой, то с третьей, а потом встречает МакЭвоя и весь фик с ним крутит романы. В этих фиках непредсказуемое сексуальное поведение.
Значит, я переночую, — сказал он, то ли спрашивая, то ли констатируя.
— Можешь вернуться наверх, если хочешь, — предложил Флаэрти с нервным смешком.
— Не хочу, — тот глянул на него из-под ресниц, настороженно, будто ждал чего-то.
Флаэрти уже сам хотел предложить ему завязать обратно платок, потому что с такой мордой… с таким лицом опасно было ходить. И неприлично. Лицо было… красивым, — вспомнил он странное слово. Красивым. Запоминающимся. Блестящие глаза, тёмные, идеально раскрытые, смотреть в них было всё равно что держаться за провод под напряжением — от каждого взгляда внутри что-то простреливало поперёк грудины, тяжёлым комом сваливалось в живот.
— Ну оставайся, — сказал Флаэрти, чувствуя себя каким-то внезапно отупевшим, будто ему вкололи качественный транк.
— Просто так?.. — недоверчиво спросил Эйра.
— Если отсосёшь, мы в расчёте, — сказал Флаэрти.
Флаэрти шутит. Но возможно, его шутка была бы смешнее, если бы собеседник понял, что это шутка - а так он слегка бомбит и кидается расстегивать Флаэрти ремень.
у Эйры из-под ресниц сверкнул злой огонь. Он качнулся на каблуках, сжал губы и скинул шинель. Шагнул вперёд, взял Флаэрти за ремень. Лицо у него было красным. Смотреть на него вблизи оказалось ещё хуже. Стали видны длинные густые ресницы, загнутые на кончиках, прямой нос с сиротливой родинкой на спинке, бледные веснушки под глазами, рассыпанные, как крупа.
Эйра взялся за пряжку и рывком потянул её на себя. Злость исчезла, как по щелчку, его лицо стало спокойным, каким-то отстранённым и деловым.
— Э, э, тихо, — Флаэрти взял его за плечи, удержал, отодвинул от себя. — Я пошутил.
Ну так себе шутка. Во-первых, не смешно, во-вторых, мы только что выяснили, что этот парень достаточно смазливый для того, чтобы в этой вселенной до него домогались. В-третьих, тебе сегодня секс предлагали за десяток литров керосина, а тут как бы жизнь на кону.
— Ты бы что… ты бы серьёзно… — начал Флаэрти, против воли представляя себе, что бы этот рот мог с ним сделать… Картины в мозгу мелькали яркие, бесстыжие и горячие.
— Тоже плата, — сказал Эйра, изучающим взглядом сканируя лицо Флаэрти. — Не хуже других, а ты не первый, кто предлагает.
— Я пошутил! — раздражённо сказал Флаэрти и отстранил от себя парня. — Короче, я тебя отвезу. Ночёвка в счёт оплаты, — он кивнул на раскрытый футляр винтовки. — Жрать хочешь?
— Хочу, — прямо сказал Эйра, не отводя взгляд. — Как тебя зовут?
— Флаэрти, — буркнул тот.
В общем, Флаэрти был весь вогнан в краску, снайперка на дороге не валяется, а насекомые их сегодня все-таки не сожрут, я так понимаю. Сколько там еще этого фика, я хочу домой(
Они едят, и я так понимаю что сейчас будут диалоги, но сначала немного рассказов о мире и герое:
Флаэрти достались макароны в томатном соусе. Он любил макароны, но даже любимая еда не радовала. Его распирало от вопросов, но он чётко решил: это не его дело. Довезёт до архипелага — и вернётся. Там, говорят, хорошо. Там, говорят, даже радиостанция есть. Вот поглядит, как люди живут — и обратно, пока баржа способна его кормить, а он способен через цепочку обменов копить себе на безбедную жизнь, собирая в железный чемоданчик шприцы, ампулы с пенициллином, хинин, морфин, аспирин и так далее. Может, он накопит столько, что откроет аптеку в приличном месте. А может, даже хватит, чтобы завести себе женщину. Купить у родителей подросшую девчонку, если на него ни одна свободная не позарится. А может, и позарится. Что — он мужик не старый, не урод, член стоит. Что ещё нужно?
Флаэрти почему-то время от времени впадает в режим деревенского дурачка-простачка, и я не очень понимаю, почему. В смысле, это не особо вяжется с остальными деталями его образа. А может, это я жопочтец.
Алсо, у них там работорговля?! Работорговля там у них, и он рассматривает вариант купить себе рабыню и держать ее в рабстве (ну он же подросшую собирается покупать, как бы не факт, что она сама захочет с ним остаться).
Немного сеттинга:
Его (Флаэрти) единственное воспоминание из другой, прошлой жизни, было про лампочки. Они качались на каких-то колючих зелёных ветках. Красные, синие, жёлтые… Маленькая гирлянда. В своей памяти он слышал невнятные голоса и весёлый шелест бумаги. Почему именно весёлый — он не помнил. Но, может, потому он и любил читать книгу, шуршать страницами, перелистывая одну за другой.
Помню только, как сейсмический шок начался. Всё ходуном ходило. Небоскрёбы попадали, — он изобразил ладонью, — друг на дружку. Как домино. А потом, сказали, море ушло. Море ушло — цунами пришло. Потом начались торнадо. Принесли песок…— А потом твари полезли, — сказал Флаэрти. — Я слышал, астероид занёс на Землю какой-то вирус. Раньше не было ни железных мух, ни саранчи. Тараканы знаешь, какими были?.. С ноготь.
— С ноготь?.. — недоверчиво спросил Эзра.
— Я не видел, — признался Флаэрти. — У меня только кошка была. Софьей звали.
— Что с ней стало?..
— То же, что и со всеми, — сухо ответил Флаэрти. — Тебе-то что? Ты кошек в жизни не видел.
— Нарисованных видел, — возразил Эйра.
— Вот кроме нарисованных, никаких больше и не будет.
Флаэрти повернулся к нему спиной, сердито закрыл глаза. Он не любил вспоминать, что было до астероида.
А я не люблю сопереживать героям, у которых апокалипсис случился, потому что для меня это не актуальное переживание. (и ни для кого не актуальное, я так подозреваю)
С утреца Эйра выходит на улицу, а Флаэрти находит в кармане его шинели карточку и понимает, что Эйра дезертир.
«Вооружённые силы Североамериканской Конфедерации и Республики Аляска», было набрано мелким шрифтом. «Капитан Эйра Харланд, подразделение ИШТАР. Снайпер».
Из армии конфедератов без причины не драпают. Там хоть и строго, но там — цивилизация. Там — города в глубине континента, там фермы, колодцы, там всё, что хочешь. По какой причине Эйра пустился в бега, Флаэрти думать не стал. Может, его за жопу слишком усердно хватали. Может, решил вольной жизнью на архипелаге зажить. Всем плевать.
Флаэрти выходит к Эйре на крышу, смотрит в бинокль и видит некоторое дерьмо
Что это за новая срань? Что там могло светиться?.. До города слишком далеко, а солнце вставало с другой стороны.
Он вглядывался, моргая от напряжения, пока над барханом не выплыла длинная цепь огней. Ровный и чёткий ряд медленно двигался в его сторону…
— Твою сраную мать!..
Флаэрти цапнул Эйру за локоть, разворачивая к себе, сунул ему бинокль:
— Это ещё что за дерьмо? Ты сказал, ты один!..
Тот поднёс бинокль к глазам, перестал улыбаться.
— Это за мной.
— За тобой? — переспросил Флаэрти, холодея от ярости. — За тобой, мать твою?.. За одним человеком армию не посылают! Что ты у них украл?
Эйра посмотрел прямо ему в лицо, пожевал губы.
— Расскажу по дороге. Ты сказал, у тебя есть машина?..
— Надо было пристрелить тебя вчера, пока время было, — бросил Флаэрти. — Может, ещё и не поздно.
— Поздно, — серьёзно сказал Эйра. — Я кое-что знаю. Они убьют тебя, просто чтобы не рисковать, что я рассказал тебе.
Дальнобойным лазерным ружьем Эйра простреливает бензобак чего-то там, что делает производит большой бум и отвлекает военных, и они с Флаэрти начинают убегать.
— Доставай свою машинку, — приказал Флаэрти. — Далеко бьёт?
— Три километра, если патронами, — сказал Эйра. — Патронов мало.
— А на подальше ничего нет? Километров на десять?
— Есть лазер. Заряд на один выстрел.
— Вот и проверим, какой ты снайпер, — сказал Флаэрти. — Видел пикап? Там канистры. И бензобак. Они сейчас доползут до него, сунутся проверять, не твой ли. Вот и шмальнёшь.
— Всех не накроет, — спокойно сказал Эйра.
— Накроет тех, кто поближе, остальных зацепит осколками. Выиграем время, пока они суетятся.
Эйра больше не возражал. Он положил футляр на пол, раскрыл. То, что он правда снайпер, было уже очевидно: он собирал винтовку быстро и точно, привычным движением устанавливая на место ствол, ударно-спусковой механизм, прицел, лазерный надствольник и упор. Растянувшись на крыше рубки, он прильнул к оптике. Флаэрти следил в бинокль, как джипы взяли пикап полукругом. Несколько человек выпрыгнули из машин. Он затаил дыхание. Краем глаза глянул на Эйру.
Тот лежал, вытянувшись во весь рост, кажется, даже не дышал. Прямой, длинный, слившийся с винтовкой в одно существо. Палец мягко лежал на спусковом крючке. Вторая рука ласково обхватывала винтовку снизу, будто держала за брюхо воронёного железного зверя.
Флаэрти проглотил слюну и уткнулся в бинокль.
После этого Флаэрти живенько откапывает саранчу и для бодрости поливает ее керосином
Он спрыгнул с крыши прямо в песок, бросился в рубку, загрохотал вниз по лестнице. Кормовой отсек открывался только изнутри, он влетел в него, ударил по кнопке шлюза. Механизмы заскрежетали, опуская наружу трап, песок хлынул внутрь. Вместе с песком внутрь посыпались толстые белые личинки. Саранча докопалась из своих гнёзд до бортов баржи. Сразу под шлюзом был тёмный провал, в котором копошились, устраиваясь на ночь, сонные твари. Они налезали друг на друга, вздрагивая прозрачными крыльями, вяло шевелили жвалами.
Эйра, в шинели, с футляром в руках, спрыгнул с лестницы, споткнулся, будто врезался в стену. При одном взгляде на тварей лицо у него побелело.
— Они сонные, давай живо, — Флаэрти толкнул его в бок, сунул ему свой дробовик в руки, кивнул на машину. — За руль.
Тот будто очнулся, кинулся к джипу, прыгнул на водительское сиденье.
— А ты? — крикнул он, оглянувшись назад.
— Выезжай! Я сейчас!
Керосин полился тварям прямо на головы, они встрепенулись, задвигались, закрутили бошками.
— Чтоб вам подавиться, — прошипел Флаэрти, вытряхивая на них вторую канистру, щедро расплёскивая на шелестящую крылатую массу.
Твари ожили, начали трогать друг друга жвалами. Керосин для них пах, наверное, как амброзия. Через секунду гнездо превратилось в бойню. Они рвали друг друга на части, скрежетали, визжали, вырывали друг у друга лапы и крылья.
Одна саранча атакует Флаэрти, и Эйра эффектно его спасает и эффектно поджигает нафиг всю саранчу.
Флаэрти дёрнул по трапу на выход, но что-то тяжёлое ударило его в спину и сшибло с ног. Он извернулся, перекатившись на спину. На трапе сидела тварь с обломанным крылом, вертела головой, оглушённая столкновением. фасеточные глаза у неё блестели, залитые керосином. Флаэрти подскочил, как ужаленный, но тварь прыгнула на него, повалив на трап, вцепилась жвалами в шею, сдавила, будто клещами. От боли потемнело в глазах, пережатое горло не пропускало ни вдоха. Флаэрти схватился руками за морду, отталкивая от себя — и тварь вдруг будто взорвалась, а руки обожгло красным. Он лежал, ошеломлённо глотая воздух, глядя, как по ладоням стекает густая кровь. Потом над ним появилось лицо Эйры. Он держал в руках дробовик.
— Пошли, — скомандовал он.
— Какого… — изумлённо прохрипел Флаэрти.
— Не благодари, — короткой сказал Эйра. — Вставай, надо двигаться. В машине перебинтуешься. Порох у тебя — дерьмо.
Флаэрти уцепился за него окровавленными руками, пачкая форменную шинель, поднялся на ноги. Эйра толкнул его в сторону джипа. Вытащил из кармана зажигалку, щёлкнул — и швырнул в провал. Полыхнуло. Твари, визжа, хлынули из-под земли, но крылья и ноги оплавлялись у них быстрее, чем они успевали выбраться. Пламя под землёй с гудением пожирало их.
Ну и теперь наконец хэппи-энд и странный НКшный юмор.
— Так что ты у них украл? — спросил Флаэрти.
Баржа полыхала на горизонте, там гулко рвались пустые керосиновые бочки. Столб пламени поднимался над песками, как сказочный огненный джинн.
— Карту, — сказал Эйра.
Он сидел за рулём, спокойный, сосредоточенный, и петлял между песчаными холмами. Флаэрти держал на коленях кое-как перебинтованные руки. Когда они доберутся до города, можно будет достать из ладоней мелкую дробь, которой Эйра шмальнул в бошку твари. Флаэрти был не в обиде, хотя больно было — как млядская срань.
— Что за карту? Давай, расскажи, за что меня хотели убить. Хочу знать, дорого ли стоит моя шкура.
— Дорого, — сказал Эйра. — Конфедерация нашла под землёй запасы пресной воды. Когда от сейсмического шока сдвинулся шельф, образовались полости. Туда ушли Великие озёра, Мисиссипи, Гудзон, Потомак. Они держат это в секрете, чтобы торговать водой. А воды хватит на всех. Когда я узнал об этом, я решил рассказать всем, как их обманывают. Я видел карту, где вода лежит близко к поверхности. Там можно строить новые города.
— Значит, никакой умирающей сестры на архипелаге, — протянул Флаэрти.
— Нет. Мне нужна только радиостанция.
— Думаешь, когда ты про это расскажешь, всем станет лучше?.. — с сомнением спросил Флаэрти.
— Я думаю, все имеют право об этом знать, — сказал Эйра. — Ты не согласен?
Флаэрти пожал плечами.
— Не знаю. Может, ты прав.
Он откинул голову на сиденье, прикрыл глаза.
— Кстати, — сказал он. — Спасибо, что спас мне жизнь.
— Спасибо, что не заставил отсасывать, — спокойно отозвался Эйра. — Иначе я оставил бы тебя там.
— Гордый какой, — сказал Флаэрти, чувствуя одновременно обиду и восхищение. — Тебе значит, член в рот не клади, да?..
Эйра повёл бровью и улыбнулся уголком рта, не отрывая глаз от дороги.
Что вообще значит это? "Палец в рот не клади" - это вроде как бойкий, а не гордый. Остроумно он отбил его благодарность за спасенную жизнь (потому что Флаэрти его жизнь тоже спас), так, что ли?
Какая-то у НК странная любовь к поговоркам, пословицам и афоризмам со словом "член" в них. "Хуй" еще иногда бывает.
На этой ноте мы заканчиваем, проды не будет, как нам сообщают в комментариях, потому что автор занят написанием второй части макфасси. Потом, может, прода будет, но пока нет. Если кто заинтригован деревенским дурачком или снайпером - извиняйте. Я лично заинтригован снайпером, это мой любимый класс в тим форстресс и к снайперам у меня теплые чувства всегда.
