Всего семь глав и сто тридцать страниц отделяют нас от конца книги, между тем я всё ещё могу уместить произошедшие события в одно предложение. Если выкинуть все ненужные подробности, оно будет коротким. Очень коротким. Вот не дай боже Арден пятнадцать глав толкла воду в ступе, чтобы в последней четверти книги быстро-быстро галопом проскакать по кульминации и развязке.
Да, я знаю, что так и будет. Я готова деньги на это ставить.
Герои продолжают трястись в повозке где-то на пути к каиданской столице.
после нашего с Дареном побега с Островов Смотрители ушли, забрав Мальту, Теренса и одного из молодых рыбаков. Но меньше чем через неделю вдруг вернулись обратно и нагрянули прямо в кузницу.
Оказалось, что причиной послужило наше с Дареном столкновение с каиданцами при повороте на Астару. Тогда Смотрители стали свидетелями нашего прыжка в Теневой залив и своими глазами увидели, как мой друг применил Дар Илоса. Именно таких беглецов тщательнее всего ищет Каидан для того, чтобы использовать их способности в своих целях либо отправить на плаху. Но первый вариант интересует Клетуса Квинтилия в разы больше, поэтому Смотрители подняли перепись населения Островов и нашли подходящего кахари. Илосийцев, а тем более с детьми смешанных кровей, на Островах практически нет, поэтому Шерин Отеро отыскали быстро. Не найдя Дарена в Городе, Смотрители решили взять под стражу Шерин и Алана. Во-первых, в качестве наказания за сокрытие ребёнка с Даром, а во-вторых, чтобы использовать их как приманку или средство давления на моего друга.
Итак, поехали разбираться. Допустим, такая внешность, как у Дарена, действительно может быть исключительно у полукровки, но никак не у чистокровного илосийца. Допустим, население островов Островов настолько мало, что подходящих по приметам людей там одна штука, и это Дарен. Допустим, никому даже в голову не пришла мысль, что Дарен свой дар унаследовал через поколение, и нужно искать не родителя-илосийца, а дедушку или бабушку (дети, рождённые на островах Островах от смешанных браков, по идее, должны заключать браки между собой, следовательно, там должны быть люди с 1/4 илосийской крови, 1/8 и так далее). Допустим, у илосийцев на островах Островах редко бывают дети смешанных кровей (хотя чуть ли не единственная причина, блядь, по которой люди туда валят — это межэтнический брак). Слишком много "допустим", вам не кажется?
Едем дальше. Как Смотрители собирались использовать родителей в качестве приманки? У них нет твиттера, где можно запостить фоточку и тегнуть Дарена. Они надеялись, что он просто пройдёт мимо в тот момент, когда его родителей будут курощать? Или собирались послать гонца с письмом? Не зная, где Дарен находится?? Но КАК УДОБНО, что сначала Дарен и Ойро попались Смотрителям, потом никуда не затерялись по дороге, потом, сбежав, случайно набрели на каиданский лагерь, да ещё и сразу наткнулись на Алана и Шерин. КАК. СУКА. УДОБНО. Я уж не говорю о том, что какой-то рандомный подросток с не самым сильным даром настолько нужен королю, что тот тратит время и силы на поиск, арест и сопровождение его родителей в Каидан, через добрую половину континента Континента. Учитывая, что от живого Дарена куда больше проблем, чем пользы.
Не знаю, каким чудом, но мне пока что удаётся оставаться бесполезной в глазах каиданцев, вероятно, благодаря тому, что Смотрители всё ещё не замечают мой Дар.
У них есть люди со способностью обнаруживать чужие дары, алло, как слышно, приём? Такой человек, хотя бы один, просто обязан быть среди огромной толпы каиданцев, везущих еще более огромную толпу илосийских заключённых. И он должен проверять ВСЕХ. И дар Ойро должен обраруживаться магическим сканерам, потому что это просто читерство и заплатка, закрывающая тот момент, который Арден просто не смогла продумать.
Вытираю о штанину вспотевшие ладони от мысли, что каиданцы могли бы попытаться найти Роя и Лайлу, хотя через перепись это было бы невозможно. Внешне я не похожа на кахари, особенно на ребёнка каиданца и теялийки.
Приехать на острова Острова, опросить жителей и вычислить Ойро? Она ж всё время там с Дареном тусовалась. Не, это слишком сложно.
Когда я спрашиваю, почему солдаты убили Шерин, Алан сжимает кулаки и выпрямляется. Он не плачет, но часто моргает, пытаясь избавиться от навернувшихся слёз.
– Они планировали доставить нас живыми до Церы, но потом отряд Смотрителей, забравший нас с Островов, передал меня и Шерин в распоряжение другим стражам. Те, скорее всего, не знали о том, что нас нужно доставить невредимыми. Даже среди каиданцев сейчас творится полный бардак. Никогда ещё они не смели тащить пленных через весь Континент, открыто демонстрируя агрессию в сторону другой страны. Не знаю, чем думает Клетус, но эта показуха точно сделана специально. А Шерин отказалась подчиняться и убила одного каиданца, который избил илосийского подростка. Ещё немного, и стражник проломил бы мальчику голову. Я думал, жена – хрупкая женщина… – В его глазах читается боль, а в голосе слышна гордость, хоть и напополам с печалью. – Но видели бы вы, с какой лёгкостью она замахнулась тяжёлым мечом, который успела стащить за секунду до этого. Это всё моя вина… Я должен был заставить её бежать вместе с сыном… ещё много лет назад. Должен был отправить их в Илос.
Вы б расплакались, если б знали, как мне похуй на очередную картонку с именем.
спрашиваю, знает ли он что-нибудь о войне. Откуда взялись все эти илосийцы и как плохо обстоят дела? Слышно ли что-либо о Калануа? Дали ли они отпор? Но в ответ на каждый вопрос Алан качает головой.
– Илосийцы – скрытный народ. Они общались лишь с моей женой, и то немного. Я же исариец, чужак для них. Несмотря на то что я тоже заключённый, они не доверяют мне, как и каиданцам, – объясняет он.
Илосийцы скрытные. Все. Абсолютно все. Ни одного болтуна. Чтец начинает думать, что в каждой стране есть по заводу, где штампуют новых жителей. С одинаковыми параметрами и чертами характера, просто контрл с + контрл в.
Нас продолжают держать взаперти весь день. После нашего с Дареном нападения, каиданцам требуется время, чтобы позаботиться о раненых и собрать тела.
На следующий день они пересекают границу с Каиданом, и капитан, от которого сбежали малолетние дебилы и Мальта, идёт рвать и метать. Буквально.
Его солдаты выволакивают меня и Мальту из повозки. Дарена они не трогают, потому что, по их словам, он уже в отвратительном состоянии. Эти их едкие перешёптывания о его самочувствии словно соль на рану. Беспокойство за друга убивает меня.
– Как ты это сделала, ведьма?! – шипит Ролло в лицо старухе, на что та приподнимает одну бровь. – Как ты сняла жгуты?
Капитан начинает ей угрожать, но исарийка лишь хрипло смеётся в ответ. Когда Смотритель понимает, что запугивания не действуют, то хватает меня за локоть и подтаскивает ближе.
– Тебе лучше самой всё рассказать! Или мы спросим девчонку.
Мальта напряжённо смотрит на меня. Я едва заметно мотаю головой, чтобы она продолжала молчать. Исарийка снова переводит взгляд на капитана и скалится в злой усмешке, не говоря ни слова.
Неужели будет мясо?
Тогда каиданцы решают выпороть меня в качестве примера для остальных заключённых, одновременно требуя ответы. Эту задачу поручают Арису, и я буквально физически ощущаю его ненависть, которая обязательно отразится в каждом ударе плетью. Хоть я и понимаю, что всё быстро заживёт, но страх перед болью всё равно захлёстывает с головой.
Вы верите, что это мысли и чувства человека, которому сейчас придётся терпеть сильную боль? Чтец не верит. Это как будто рассказ о событиях многолетней давности, которые уже не вызывают отклика. Лия Арден, любимая моя, ты пишешь от первого лица, читатель буквально в голове у твоей героини, это значит, что через её мысли можно показать много, очень много эмоций и переживаний, используя для этого весь арсенал великого и могучего.
"Каиданцы решают выпороть меня... бубубу... я ощущаю его ненависть... бубубу... страх захлёстывает..." Как же это сухо. Как же это плохо. Лия Арден, моргни два раза, если тебя держали в заложниках и заставляли это писать.
Я пытаюсь приготовиться и быть сильной. Призываю свою злость, стараюсь терпеть побои ради Дарена, ради своей семьи, которую я обязательно найду. Но всё равно дёргаюсь вперёд всем телом, когда хлыст в первый раз опускается мне на спину. К счастью, охранники не подвергают меня позору, заставив снять одежду, и ткань хоть немного защищает кожу.
Ну... Ну вот что это? Что я должна чувствовать? Сострадание к Ойро? Так самой Ойро похуй. Это ж надо ухитриться написать пов от первого лица так, чтобы в нём не было ни намёка на эмоции, ни единого, мать его, намёка. Просто пересказ в стиле "я встала, оделась, умылась, поела, посрала и пошла". Я даже не могу назвать это моимпервым фанфиком, потому что моипервыефанфики пишутся с таким энтузиазмом и вдохновением, что аж пальцы за мыслью не поспевают, а это... Вы и сами видите, аноны.
Мне удаётся сдержать крик лишь на первых трёх ударах. На четвёртый из горла невольно вырывается тихий стон, а на десятом я чувствую, как рвётся ткань рубашки и кровь начинает течь по спине. Боль обжигает огнём, она пульсирует, охватывая всю спину, но в ответ на каждый заданный вопрос я молчу или издаю мучительный вопль.
Я получаю двадцать пять ударов плетью. После экзекуции тяжело дышать, тело горит от приступа лихорадки, а лицо покрывается каплями пота. Отстранённо вспоминаю своё ранение в плечо у Теневого залива. Это было месяц назад? Тогда я на собственную открытую рану без приступа тошноты не могла смотреть, а что теперь? Насколько же моя жизнь изменилась за столь короткий срок.
А ведь для того, чтобы напечатать эту книжку огромным тиражом, срубили деревья...
Ойро кидают в повозку к Дарену, чтобы Мальта не смогла её вылечить. Знаете, бывает, читаешь плохую книжку с мерзким героем, которого автор выставляет положительным, и радуешься, когда этот мудак страдает. Я вот не радуюсь. Ойро как героиня даже отрицательных эмоций у меня не вызывает, настолько она картонная. Ей не бывает ни больно, ни страшно, никак ей вообще не бывает. Нет, Лия Арден, для этого недостаточно просто написать "мне больно".
Каиданцы оказались правы. Он плох. Даже хуже, чем я думала. Кахари свернулся на груде одеял, многие из которых грязные. В воздухе стоит кислый запах, а значит, парня много раз рвало.
Прочие неприятные запахи и их источники, конечно же, не упоминаются. Это всякие там Мартины и Аберкромби пишут мерзкие подробности, играющие на атмосферу. Лия Арден себе такого позволить не может, иначе Дарен перестанет быть секси в глазах... Чтец хотел сказать "читательниц", но нет, Дарен секси только в глазах Ойро и тех немногочисленных фетишистов, которых привлекают полиграфические материалы.
Ойро лечит побитого Дарена своей кровью. Зацените, ктсати:
"Друг" и "приятель" — это, да, синонимы, но ровно в том же смысле, что "прохладный" и "ледяной". Немного разная степень выраженности, это, кстати, в начальной школе проходят. Начальную-то школу авторша должна была посещать.
Я просыпаюсь от тихого разговора и прикосновений. Кто-то дотрагивается до моей спины сквозь пропитанную кровью одежду. Вспомнив порку, я неосознанно дёргаюсь, стараясь отодвинуться от чужих рук, словно они могут принести новую боль.
– Что они с тобой сделали?
Рельсы-рельсы шпалы-шпалы, конечно же! Просто перестарались немного. Дарен, ты долбоёб или да?
Ойро засыпает и просыпается снова. Рядом с ней Дарен, Алан и Мальта.
– Как ты сюда попала? – Язык шевелится с трудом, горло сухое, в глаза как будто песка насыпали.
– Она одним взглядом способна заставить жутких воинов Каидана надуть в штаны, – раздаётся знакомый голос, и я приподнимаюсь, чтобы рассмотреть слабую улыбку Дарена.
Почему, кстати, каиданцы верят Мальте, что она Та Самая Мальта? Они носят с собой её фотку, или что? Или все на континенте Континенте знают, как выглядит легендарная бабка Мальта? Все, кроме малолетних дебилов, пока Мальта сама им не рассказала, кто она такая. Как... удобно...
– Я не отставала от капитана, пока он не приказал посадить нас всех вместе. А ещё я капнула тебе в глаз настойку и положила склянку обратно, так как солдаты пару раз пытались привести тебя в чувство.
Чтец бы полистал назад и сопоставил бы количество дней в пути с количеством упоминаний использования настойки, но чтецу лень. Допустим, Ойро капала настойку всё это время, просто это не описывалось. Допустим.
Ойро страдает, Дарен страдает, чтецу похуй.
– Мальта мне всё рассказала. Что ты сделала для меня… и для отца. И что сделали с тобой, – сердце сжимается, когда я вижу виноватый взгляд друга, раскаяние сквозит в каждом его слове и в том, как он мнёт край своей изношенной рубашки. Несчастный парень едва может смотреть мне в глаза. – Это всё из-за меня! Если бы я не сорвался… – Я отрицательно мотаю головой, но он продолжает, не обращая на это внимания: – Если бы я оставил тебя в укрытии, то с тобой всё было бы хорошо. Если бы я не родился таким… мама бы…
Теперь я замечаю, что мой весёлый беззаботный друг умер в ту секунду, когда тело его матери упало от удара топора. Теперь я смотрю в лицо молодому мужчине, который, к счастью, не сломался, но потерял что-то важное слишком рано, и это оставило отпечаток на внешности. Если раньше Дарен казался мягким и открытым, то теперь ореховые глаза смотрят исподлобья, брови нахмурены, а челюсти напряжены. Передо мной – мужчина, который желает отомстить, но никогда не оправится от своей потери, потому что нет Дара, способного поворачивать время вспять.
Ойро вспоминает свою маму, которая спасла её, пожертвовав собой. Количество трагически погибших матерей на страницу текста начинает выходить за допустимые пределы.
Скучали по описаниям, аноны?
Как и сказала Мальта, мы прибываем в Церу на рассвете. Тюремная повозка трясётся и раскачивается, а значит, земляная дорога сменилась на брусчатку, колёса скрежещут по мощёным улицам, а кони фыркают, натужно двигаясь в гору. До нас доносятся звуки просыпающегося города и запах свежей выпечки, отчего я сразу вспоминаю о Лайле. Звонкий смех детей раздаётся настолько неожиданно, что я вздрагиваю. Спустя ещё час повозка наконец замирает, а задняя дверца открывается, впуская золотистые лучи солнца. В этот раз нас никто не вытаскивает насильно. Каиданец кивком головы приказывает выходить. Странный контраст с прежним обращением, словно в столице нет места насилию. Неужели они не хотят жестокостью осквернять лестницы, по которым ходил их Первый, а улицы – руганью и стонами заключённых?
Несмотря на ненависть к каиданцам, я едва сдерживаю вздох восхищения, разглядывая пейзаж. Оказывается, мы не просто въехали в Церу, но ещё и прибыли к самому её сердцу – дворцу. Мы прокатились по мощёным улицам столицы, поднялись в гору и остановились напротив главных, пока ещё запертых, ворот замка.
Я смотрю на Церу – огромный город, раскинувшийся в низине. С трёх сторон его полумесяцем окружают высокие горы, вершины которых покрывает снег. Я ещё никогда не видела таких величественных пиков. Слева из-за каменной гряды поднимается утреннее солнце, освещая серые дома, черепичные крыши и улицы, покрытые остатками недавно выпавшего снега. Лучи отражаются от белого покрова в горах и слепят глаза. Здесь света не меньше, чем в пустыне, но он холодный, а воздух совсем прозрачный.
Ойро вспоминает, что её приёмный отец любит зиму, и грустит, потому что всё как-то ебано, а хочется, чтобы ебано не было.
– Где остальные повозки? – спрашиваю я Луку, который маячит в нескольких шагах от меня.
Молодой каиданец никак не может решить, проигнорировать вопрос или ответить: глаза нервно бегают, смотрят то на других солдат, то на меня. И когда я уже отворачиваюсь, решая, что он не ответит, Лука тихо бормочет:
– Других пленников отправили в Нурим, обычную тюрьму. Вы особенные заключённые. Вас ждёт королевская темница.
Вы не забыли Луку? Это же тот самый... ну этот... Короче, это каиданский солдат, упомянутый в одной из прошлых глав. Лия Арден решила, что напоминать о том, кто это, не нужно. Это ведь такой запоминающийся яркий персонаж, да? Ну написала бы хотя бы что-то типа: "Я увидела среди солдат знакомое лицо. Это был Лука, один из подчинённых капитана Как-Его-Там, от которого мы сбежали".
Лука толкает меня в спину, заставляя идти вслед за остальными в открытые ворота. Во внутреннем дворе взгляду предстаёт длинная каменная лестница, которая ведёт к главному входу во дворец. Я вскидываю голову, рассматривая огромное здание из светлого, почти белого камня, по архитектуре отдалённо напоминающее крепость.
Какую крепость? Петропавловскую? Брестскую? Бастилию?
Основной корпус состоит из пяти этажей, но в некоторых местах сделаны пристройки в виде высоких круглых башен или, наоборот, – небольшие флигели в три этажа. Фасад выглядит почти строгим, сочетая в себе простые и резкие формы. Украшениями служат лишь несколько красивых просторных балконов, редкие скульптуры и позолота.
Смогли визуализировать отдалённо напоминающее крепость здание? Вот и я не смогла.
Мы быстро преодолеваем лестницу. Стоит нам пройти в открывшиеся двери дворца, как мы попадаем в длинный коридор с головокружительно высокими потолками. Нас сразу окружает шум и гам снующих туда-сюда служанок. Охранники либо стоят на страже вдоль стен, либо таскают тяжёлую мебель.
Охранники должны охранять. Таскать мебель должны грузчики. Каиданский король не может себе позволить нанять грузчиков, чтобы не отвлекать охрану от её прямой обязанности?
Я едва успеваю уклониться от очередной прислуги, которая несёт огромную вазу и ничего не видит перед собой. Если их и удивляет наше присутствие, то мы не можем этого заметить. В отличие от воинов, слуги здесь носят белые гладкие маски, полностью закрывающие лица.
Круто, а нахуя? Носить маски логичнее было бы аристократии.
Я в состоянии уловить лишь любопытный блеск глаз в прорезях. Отсутствуют даже щели для ртов. Значит личины приходится снимать, чтобы поесть или попить. У меня возникает неприятное предчувствие после того, как удаётся разглядеть: у слуг волосы разного оттенка, но в основном тёмные, тогда как у каиданцев они почти всегда светлые, под стать коже и глазам.
Охуенная идея набирать работать во дворец иностранцев (рабов, как я понимаю). И ещё пусть в масках все ходят.
– Эгеланн, кахари и кузнеца помойте, переоденьте и накормите! Вечером мы представим их Его Величеству, а он решит, что с ними делать.
– Есть, сэр! А что с девчонкой, сэр?
Я напрягаюсь, ожидая решения.
– Хм… её отведите на кухню. Другие служанки с ней разберутся.
– Есть, сэр!
– Даже не думай устраивать сцены! – шипит он мне в лицо так тихо, что слышу его слова только я. – Тебе несказанно повезло, что мы дотащили тебя сюда, а не бросили твоё тело отдельно от головы где-нибудь в лесах Исара. Не смей позорить дворец, по которому ходил сам Каид, своим варварским поведением и будь благодарна работе служанки. Это несказанная щедрость, которой ты не заслуживаешь после всех тех проблем, что ты и твой дружок нам доставили.
Ну как бы да, Ойро, убившую пару-тройку каиданских солдат, отправляют не на виселицу и даже не в тюрьму, а на работу в замке. Великолепный план, Уолтер.
Сейчас здесь находятся три женщины, и, к счастью, без масок, что позволяет понять, кто же передо мной. Самая старшая – исарийка, а две её помощницы – теялийки. Лейтенант Калиас задерживается, чтобы рассказать главной служанке, что я новенькая и теперь буду работать на кухне.
— Меня зовут Энис. Я главная по кухне, – представляется исарийка средних лет, рассматривая меня с ног до головы. Её пшеничного оттенка волосы заплетены в тугую косу. – Это Хана и Мэй. Они мои главные помощницы. Если будут вопросы, спрашивай либо меня, либо их.
Она указывает на теялиек, и я удивляюсь недоброжелательному виду Мэй, которая презрительно косится на меня, морща нос. Хотя её можно понять, я действительно выгляжу не лучшим образом.
– Как тебя зовут? – спрашивает Энис спокойным голосом.
Она не выказывает каких-либо негативных эмоций по отношению ко мне, и пока я не знаю, что о ней думать.
– Ойро.
– Хорошо, Ойро. Девочки отведут тебя помыться, покажут комнаты, накормят и выдадут форму, – главная повариха собирается выйти, но задерживается рядом со мной. – Я понимаю, что ты чувствуешь, но мы все прошли через подобное. Поэтому постарайся вести себя хорошо, ведь мы твоя новая семья.
Это просто вин. Штат дворцовой прислуги, набранный из насильно привезённых иностранцев. Работа во дворце, пусть даже и на кухне, вообще-то, должна считаться среди простого народа престижной, и отбор на неё должен быть. Ладно, пусть даже не строгий, но хоть какой-то. Это не какая-нибудь работа в поле или на стройке, и это не потомки рабов, не знавшие другой жизни, это бывшие свободные люди. Среди которых могут найтись желающие отомстить. И сделать это во дворце, где все слуги в масках, должно быть не так уж сложно. Возможно, я сейчас ебу мышей, но на таких деталях и строится верибельность происходящего, и в этой книге она не нулевая, а отрицательная.
Теялийки показывают мне купальни для служанок и уходят. Я проглатываю тихий стон удовольствия, опускаясь в тёплую воду. Отскребаю своё измученное тело от недельной грязи и крови дольше, чем стоило, из-за чего моя кожа местами краснеет и начинает гореть от жёсткой мочалки, но на душе становится чуточку легче, словно вместе с потом и пылью я смываю с себя и часть напряжения.
Девушки заранее оставили для меня чистую одежду, но меня интересует, что они сделали со старой. Вероятно, сожгли. Я знаю, что вещи уже изношены, все в крови и никуда не годятся, но всё равно чувствую раздражение. Ведь это была одежда илосийцев, и у меня ушло немало времени на её поиски на рынке Города.
Ойро купила шмотки в городке на границе с Илосом, в них шла по пустыне и с тех пор не переодевалась. Но почему-то в Каидане она оказалась в том, что купила в Городе. И когда она переоделась в новые шмотки перед пустыней, она радовалась, что вот, это илосийские шмотки. Смысл ей было этому радоваться, если илосийские шмотки на тот момент у неё уже были?
К счастью, я додумалась вытащить настойку и спрятать, прежде чем они забрали мои вещи.
Спрятала где? Принимаются только ответы в рифму.
Ойро надевает форму служанки и бякается об корсет и слишком глубокий вырез на груди. Служанки кормят Ойро и спрашивают, чем же она такая особенная, что её отправили на кухню. Не знаю, а чем выделились Энис, Хана и Мэй? Они же "все прошли через подобное".
– Это правда, что тебе покровительствует ведьма Эгеланн? – в отличие от первой служанки в голосе Ханы звучит интерес.
Нет, ей покровительствует авторша, наделившая её сьюшностью и сюжетной бронёй.
– Может, и так, – сдержанно отвечаю я.
– Чушь! Наверняка переспала с каким-нибудь капитаном, а может, и не с одним, чтобы тебя взяли в служанки. Так просто илосийцев сюда не берут! – презрительно фыркает Мэй.
Очередное заебавшее клише, боже ж ты мой.
Каша едва не застревает у меня в горле от её дерзкого предположения. Я чувствую, как от злости и смущения вспыхивает лицо. Я ещё ни с кем ни разу в жизни не спала
Не переживай, Ойро, по закону жанра тебя подложат под Дарена ещё до конца первой части. Или Дарена под тебя, неважно, химии всё равно не было и не будет.
– О-о… каиданцы им не доверяют и никогда не берут в дворцовые слуги. Когда-то их сразу казнили, но теперь всех отправляют подальше, на самую жуткую работу. На рудники или шахты. Если же человек – носитель Дара Илоса… – она воровато осматривает кухню, проверяя, что никого нет, наклоняется ко мне через стол и переходит на шёпот, – то таких король использует в своих целях. Но одарённые попадаются живыми очень редко, предпочитая умереть, чем помогать Каидану.
Почему Ойро, илосийку и преступницу, не оправили туда? Так сложно было вместо сцен нарезания каиданских солдат в капусту добавить один маленький эпизод, который бы это обосновал?
Служанки рассказывают Ойро о порядках во дворце (маску не снимай, на господ глаз не поднимай, суету не наводи) и говорят, что Ойро явно оставили во дворце не просто так.
– И ещё кое-что… – внезапно исарийка подходит ко мне сзади и касается моих распущенных волос. Я напрягаюсь, не зная, чего ожидать, но она просто начинает заплетать их в толстую косу. – Мы все носим одинаковую причёску. У солдат здесь жёсткая дисциплина, но на изнасилование часто закрывают глаза.
Окей, объясните мне, как связаны косы и изнасилования. Потому что предложение построено так, как будто связаны.
Поэтому если тебя кто-то схватит в тёмном коридоре, отбивайся и убегай, но только молча. Хоть что-то хорошее в этих проклятых масках есть. Если не откроешь своё лицо, они потом не сумеют найти тебя и что-либо доказать, даже если ты покалечишь стражника.
Так может не надо заставлять слуг носить маски? А?? У всего каиданского народа суммарный айкью равен десяти???
Хоть кожа у тебя темнее, чем у теялийцев, но из-за маски увидеть этого никто не сможет.
А в вырезе на груди, наверное, у всех кожа одинакового цвета, как на ладонях.
– Точно, – хихикает Хана. – Мэй как-то раз одному солдату нос разбила, а потом ещё и в пах ногой дала. Несколько служанок нашли его плачущим на полу в коридоре.
– Ой, хватит, Хана! – несмотря на недовольный тон, я замечаю, как старшая из сестёр улыбается. Теперь она мне нравится чуть больше.
После прочтения этой главы у меня такое чувство, что мне дали в пах. И отбили мои фантомные яйца. Простите, аноны, мне реально больно это читать. Редактору тоже, похоже, было больно, вот он и не читал. И Лия Арден не перечитывала. И нам бы было лучше никогда этого не видеть.
В ту же копилку, что и лунная походка, которой удалялась медсестра в одной из прошлых глав. Интересно, Крейн сама хоть представляет, как выглядит то, о чем она говорит? Ее персонажам разве что красных клоунских носов не хватает. Честно говоря, в легком ахуе от того, что вся эта дурка происходит в якобы умирающем мире, из которого еще и не все могут спастись (как сейчас думают). Такое чувство, что автор бил щупальцами по клавиатуре, вообще не вдумываясь в смысл того, что пишет, а может быть, и сам не знал, какая охуительная идея настигнет посреди следующей главы. А в итоге и драма не драматичная, и юмор не смешной, и вообще ни одной хорошей, уместной шутки за столько глав.