Вы не вошли.
Давайте перетрем за Крапивина
Как подсели? Как соскочили? Что вызывало любовь и ненависть? Изменилось ли с годами впечатление от прочитанного? Хотели вступить в Эспаду или бороться с мировой несправедливостью? Были "Крапивинским мальчиком/девочкой" или антиподом? ВПК бойлавер или как?
Анон недавно прочитал последнюю на данный момент вышедшую книгу "Переулок капитана Лухманова" и ностальгически расстроился. Мог же когда-то ВП, а сейчас вместо проглатывания строчек одно чтение по диагонали. Плоско, блекло, расплывчато и ни о чем.
Иногда его незагорелое место выскакивало из воды и будто светилось."
Так вот где у них фонарики!
ак вот где у них фонарики!
Фонарик видишь? - Нет. - На, смотри!
будто светилось
Командор, это не "будто светилось", а лунный свет, ну что ты как маленький, везде ищешь волшебство.
Так вот где у них фонарики!
Пацталом
везде ищешь волшебство. 71753833
Ну это в глазах скучных анонов-хейтеров и обывателей жопа мальчика светится отраженным светом, а в мире ВПК жопа мальчика светится сама по себе другим мальчикам на радость.
Так вот где у них фонарики!
Я из треда Додо, у нас там в фикле по Инсепшону персонажи друг другу в пердак по очереди светили. Видать однажды фонарик засосало.
в мире ВПК жопа мальчика светится сама по себе другим мальчикам на радость.
и это страшно, чувак. реально страшно =(( я бы не хотел в такой мир.
фикле по Инсепшону персонажи друг другу в пердак по очереди светили
зачем?!
– Мик, ты говорил: ни теток, ни девчонок. А луна, она ведь тоже… женского рода. И подглядывает…
Фак, ведь там есть еще вода, волна или хотя бы рябь, и две резинки от трусов - пацанят прост-таки обложили женщины и подсматривают!
Анон пишет:фикле по Инсепшону персонажи друг другу в пердак по очереди светили
зачем?!
Проверить повреждения после ночи любви с сомцом и выяснить, кого он насиловал по любви, а кого для развлечения.
и две резинки от трусов
обложили бедняжек, нигде спасения нет . А "ночь" и "жопа" тоже женского рода, ховайтесь в жито.
жопа мальчика светится сама по себе другим мальчикам на радость.
И дедушкам.
А какое у него полное имя? Винсент?
Почти угадала!
Ясным утром в последний понедельник мая Винцент Аркадьевич Греев узнал, что он окончательно спятил.
Эта новость прилетела к нему в приоткрытую дверь кабинета. Из прихожей. Там дочь Клавдия сердито шваркала шваброй-лентяйкой по линолеуму
— Ну, Зинуля, твой дед спятил бесповоротно. Вместо того, чтобы купить чего-нибудь такого для дома, всю пенсию высадил на дурацкую самоварную трубу. И вторые сутки тешится с ней у окна, как дошкольное дитя.
Седой, высокий и грузный — во всю широту и высоту двери — Винцент Аркадьевич возник на пороге.
— Ты что это за слова говоришь про родного отца, кукла недокрашенная! Вот возьму за косу да как вздую по хвостовой части!
Клавдия не дрогнула. Во-первых, у нее давно не было косы. Во-вторых, “вздувал” свою дочь Винцент Аркадьевич лишь раз в жизни, когда ей было семь лет. За то, что Клавочка Греева вместе с друзьями-первоклассниками каталась на плоту в залитом дождями заброшенном котловане и запросто могла потонуть, если бы чахлый плот разъехался по бревнышкам. Но и тогда отцовские шлепки носили чисто символический характер. Исправлению Клавочки они не способствовали.
Впрочем, сейчас Клавдия все же сбавила тон.
— А чего... Ну в самом деле, лучше бы новый костюм купил. Или подарил бы внучке чего-нибудь из одежды, ребенок ходит оборванцем...
“Ребенок” вовсе не ходил оборванцем. Наоборот, было у него столько заграничного тряпья, что желающий мог бы изучать по этикеткам географию мира. Клавдия при случае замечала с удовольствием: “Не хуже, чем другие дети...”
Но вчера Зинуля устроила родителям сцену со слезливыми воплями — требовала какие-то “лосины с латунным блеском”.
Зинулин папа тут же сбежал в гараж. Винцент Аркадьевич заперся в кабинете. Но и там он слышал, как внучка наседала на свою маму... Что за дети! Винцент Аркадьевич даже не знал толком, что такое лосины. В эпоху наполеоновских войн так назывались белые офицерские штаны в обтяжку, которые шили из лосиной кожи. Неужели сейчас бедных лосей сживают со света ради капризов таких вот девиц? Едва ли. Да и причем тут латунный блеск?
Зинуля ревела, что лишь такие лосины подходят к “тому самому таиландскому свитеру с желтыми павлинами”. И что они есть уже у Наташки и Люси, и что без таких лосин девочкам появляться на улице просто невозможно.
В общем, рев был на всю квартиру. Но Клавдия тогда не проявила к Зинуле сочувствия и наорала на нее: “Скоро не на что будет кусок хлеба купить, а ты лезешь со своей дурью!”
Зато сейчас Клавдия сумела превратить дочку в свою союзницу. Против деда, который мог бы трижды обрядить внучку с ног до головы, если бы в субботу не притащил из комиссионного магазина “эту никому не нужную бандуру”.
А "ночь" и "жопа" тоже женского рода, ховайтесь в жито.
Две жопы подглядывают друг за дружкой!!
Командор, это не "будто светилось", а лунный свет, ну что ты как маленький, везде ищешь волшебство.
Это не волшебство, это фигбук как он есть. Фикбучные девы, когда пытаются выродить нечто романтичное, тоже обожают нагонять мути типа-таинственности: "Васино тугое колечко мышц будто пульсировало, а в аметистовых глазах мерцало какое-то странное выражение, и от этого внутри Пети что-то сжалось, а естество словно окаменело"
Я из треда Додо,
Офф, извините,я скоренько.
Анон, а что за тред Додо? Где искать? Поиска нет жи.
И ещё про Клавдию:
Своим сослуживцам Винцент Аркадьевич подарил по экземпляру. Клавдии, Андрею и Зинуле — тоже: теперь уже было невозможно скрывать свои писательские дела.
Андрею книжка очень даже понравилась. Зинуля тогда читать еще не умела, однако пришла в восторг от того, что дед ее — писатель. Но потом заметно охладела. Видимо, под влиянием своей мамочки. А та, когда узнала, что за книжку Винцент Аркадьевич получил меньше, чем за самое мелкое свое изобретение, пожала плечами:
— Вроде бы серьезный человек, а чем занимаешься. Ты еще поэмы писать начни...
Винцент Аркадьевич устыдился и сердито разъяснил, что книжка была “разминкой ума и временной забавой, не более”.
— Просто решил доказать себе и другим, что могу и такое. А теперь — хватит...
Но Клавдия проницательно заметила:
— Насчет “хватит” это еще как получится. Сочинительство — оно такая зараза, хуже вируса. У нас в салоне была Генриетта Васёнкина, всё стихи писала да посылала в разные журналы... Один раз до того досочинялась, что про всё позабыла и клиенту выстригла полголовы. И теперь — не мастер и не поэт...
Клавдия работала в салоне модных мужских причесок. Прически — это настоящее искусство. Это вам не книжки писать и не красками по бумажкам мазать...
Блядь, да что у него за проблемы с парикмахерами и маникюром? Презренная Парикмахерша.
что у него за проблемы с парикмахерами
А у него не в одной книге дроч на нестриженных мальчиков и трагедь во все поля, когда мальчика к школе стригут и он становится "менее красивым", он даже с каким-то плохим директором школы склочничал, когда его любимого мальчика хотели постричь.
Больше про любящего деда:
За дверью поскреблись. В дверь стукнули.
— Что надо? — Винцент Аркадьевич сморщился. Только стало все получаться и нате вам!
Поскреблись опять. Тьфу ты... Он встал, открыл.
— Деда, можно я у тебя немножко посижу?
— С чего такая честь?
— Ну... так просто... — Зинуля со сдержанным кокетством переступала на пороге. Она была в свитере с желтыми павлинами. А ноги обтянуты чем-то шелковым, тускло-желтым с искорками. Значит, все-таки вытребовала у мамаши что хотела.
— Не воображай, пожалуйста, что я буду восхищаться твоим “латунным блеском”. Я работаю.
— Ну и работай. А я посижу тихонько.
Что тут поделаешь? Все же родная внучка...
Она забралась в старое велюровое кресло, чихнула от поднявшейся из обивки пыли и притихла. Ну и ладно...
А восхититься родной внучкой ему паруса не позволяют?
Ну, подвернулись словечки! Как же тут не вспомнить ненаглядную Зинулю! И она словно отозвалась:
— Деда...
— Что скажешь?
— А можно... я немножко посмотрю в твою трубу?
— Надо же! Мне казалось, что тебя и твою маму сей предмет ничуть не интересует.
— Интересует... меня...
— Ну, садись, смотри... Подожди, я сделаю пониже...
Винцент Аркадьевич укоротил “ноги” подставки, чтобы окуляр длинной подзорной трубы оказался на уровне Зинулиного лица (та уже устроилась на табурете).
— Только не дергай трубу, поворачивай плавно.
— Я осторожненько...
Винцент Аркадьевич опять сел к столу. Пожалуй, истории с паровозиком надо посвятить отдельную небольшую главу. Так и напишем: цифра два, “Медный паровозик”...
— Зинаида, что ты так пыхтишь и возишься! Не даешь сосредоточиться.
— Сиденье твердое...
— Нежности какие!
— Это у тебя нежности. Я тихонько пыхтю, а ты сразу злишься. Я не виновата, что у тебя не пишется.
— У меня все прекрасно пишется!
— Ты роман сочиняешь, да?
— Что за глупости! Не роман, а ме-му-ары. То есть воспоминания. И не сочиняю, а пишу про то, что было.
— Вот потому и не получается.
— Почему “потому”? Ну-ка объясни, если ты такая умная.
— Потому что не интересно. Мама говорит, что воспоминания бывают интересные, если человек путешественник или артист. А когда он всю жизнь в одном городе, в одном институте... Ну, ты чего! Это мама говорит, а не я.
Винцент Аркадьевич посопел, успокоился и веско разъяснил:
— Она хотя и твоя мама, но в то же время моя дочь. И это дает мне право сказать, что она круглая дура.
— Неправда!
— Во-первых я не всю жизнь в одном городе провел, бывало всякое. Иногда такое, что лучше бы и не надо... А во-вторых, самое интересное в жизни не путешествия и приключения, а люди. А всяких людей я встречал столько, что на сто книг хватило бы...
— Они были знаменитые?
— Они были... всякие. Кто тебе сказал, что интересны только знаменитости? Мама?
— Ничуть не мама... Сама подумала... Ой, смотри, коты дерутся на крыше!
дроч на нестриженных мальчиков и трагедь во все поля, когда мальчика к школе стригут и он становится "менее красивым"
Кстати, страх перед парикмахерами - это такое общесоветское. Общеобязательная стрижка, телесные границы, вот это все. Был такой стих Михалкова, что ли:
Рядом девочку стригут,
Два ручья из глаз бегут.
Плачет глупая девчонка,
Слезы виснут на носу -
Парикмахер под гребенку
Режет рыжую косу.Если стричься решено,
Плакать глупо и смешно!
Винцент Аркадьевич привычно вздохнул. Конечно, хорошо, что есть внучка Зиночка (родная и любимая, несмотря на все вредности). Но жаль, что Клавдия не догадалась родить заодно и мальчишку. Могла бы постараться. Вон у Максима Гавриловича Ступки невестка принесла из роддома аж целую тройню! И все пацаны...
Ишь какая, эта Клавдия! Могла бы и постараться, в самом деле!
Но Клавдия проницательно заметила:
— Насчет “хватит” это еще как получится. Сочинительство — оно такая зараза, хуже вируса. У нас в салоне была Генриетта Васёнкина, всё стихи писала да посылала в разные журналы... Один раз до того досочинялась, что про всё позабыла и клиенту выстригла полголовы. И теперь — не мастер и не поэт...
Клавдия работала в салоне модных мужских причесок. Прически — это настоящее искусство. Это вам не книжки писать и не красками по бумажкам мазать...
О, битва двух якодзун! Бездуховная мещанка Клавдия и возомнившая о себе бабапоэтесса Генриэтта! На чьей же стороне окажутся симпатии читателя? Казалось, победа за Клавдией; на фоне безумной Генриэтты даже Клавдия смотрелась окнорм. Но вот последние строчки настолько серьезный фейл, что... Даже и не знаю.