Крапивин

Анон · 2015-04-12 11:56:53

Давайте перетрем за Крапивина :chearleader:

Как подсели? Как соскочили? Что вызывало любовь и ненависть? Изменилось ли с годами впечатление от прочитанного? Хотели вступить в Эспаду или бороться с мировой несправедливостью? Были "Крапивинским мальчиком/девочкой" или антиподом? ВПК бойлавер или как?

Анон недавно прочитал последнюю на данный момент вышедшую книгу "Переулок капитана Лухманова" и ностальгически расстроился. Мог же когда-то ВП, а сейчас вместо проглатывания строчек одно чтение по диагонали. Плоско, блекло, расплывчато и ни о чем.

▼Чтения⬍

Крапивин-бинго

Анон · 2020-10-30 20:09:22

Ну, переводчик все-таки умеет обращаться со словами.

Анон · 2020-10-30 20:13:26

Анон пишет:

Ну, переводчик все-таки умеет обращаться со словами.

Писатель тоже. Должен уметь.

Анон · 2020-10-30 20:57:26

И физик. Умение выступать на научных семинарах и конференциях — одна из составляющих успешности учёного.
Крапивин-то владел словом, дело не в том, а в сюсюканье, кинки на лопатки-коленочки, повторяемости сюжетов и характеров. И неизменного дроча на швитые кораблики.

Анон · 2020-10-30 21:07:16

Анон пишет:

Крапивин-то владел словом, дело не в том, а в сюсюканье, кинки на лопатки-коленочки, повторяемости сюжетов и характеров. И неизменного дроча на швитые кораблики.

И принижение всего остального, в том числе и настоящих моряков.
Конечно, даже живя в самом центре огромного материка, можно упороться по морю и кораблям, но у Крапивина упорос очень неприятный. Он не пошел во флот, там тяжело, даже в торговом. Играть с детишками в кораблики, сидя за дохуллион километров от любого побережья, гораздо легче. Противно, что при этом он еще приосанивается перед всеми остальными.
Кстати, Виктору Конецкому служба во флоте не помешала стать отличным писателем. Правда, депутаты и бизнесмены его коньяком у камина не угощали, это да.

Анон · 2020-10-30 22:17:40

Анон пишет:

В одной советской книжке годов семидесятых у героев даже были мобильники! То есть, переносные телефоны, по которым можно было связаться с другими по всей Земле. Сами герои улетали с планеты за тысячи световых лет, это был путь в один конец, они толькой собирались что-то там колонизировать. Причём, лететь они будут в стазисе, а те, кто не спит для несения вахты, развлекается просмотром программ, записанных на специальные кубики, передаюшие образы и чувства. Ну, то есть, вы пониманте примерный технический уровень. И вот гг на прощание делает грандиозный подарок всем землянам. Он изобрел дополнение к мобильнику! Небольшой (всего лишь с сигаретную пачку) прибор, который позволяет вбить в его память десять телефонных номеров, чтобы не пришлось их запоминать, а то раньше все набирали многозначные номера, которые выучили наизусть

"Я вернусь через тысячу лет", по-моему.

Анон · 2020-10-30 22:23:02

Анон пишет:

Так у автора в реальности 1988 год, какие мессенджеры?

Телеграф!

Анон · 2020-10-30 22:33:39

Анон пишет:

Это при том, что Крапивин писатель, а Стругацкие — физик и японист

:think: И поэтому они не писатели, что ли? Тогда и Чехов не писатель, а только врач.

Анон · 2020-10-30 22:34:30

Анон пишет:

"Я вернусь через тысячу лет", по-моему.

Оно, ага.

Анон · 2020-10-30 23:46:28

Анон пишет:

поэтому они не писатели, что ли? Тогда и Чехов не писатель, а только врач

Напротив, люди, обладая одной реальной профессией, пишут лучше писателя, который только писатель.

Анон · 2020-10-31 02:26:29

Анон пишет:

Аноны, а как понимать фразу Янки (или Гельки) "Ученые не знают, что такое электричество?

Я это понимал как обычные детские рассуждения. Почему бы детям не считать, что электричество - это какая-то особая магия, неподвластная пониманию науки?

Анон · 2020-10-31 06:50:46

В остальном они тупость не демонстрировали.

Анон · 2020-10-31 10:33:26

«Сказки о рыбаках и рыбках», продолжение отсюда.

Глава, в которой автор выпасает в дебрях своей ботвы буйных тараканов из головы… ©

▼Глава «Злое колдовство Иеронима Босха»⬍

Название главы недвусмысленно напоминает нам о том, что протагонист по профессии и призванию является художником. И нас ждут некоторые его околохудожественные рефлексии, но обо всём по порядку.

После только что случившегося научно-практического диспута с мордобойством и пулеотводным магуйством Волынов пытается как-то осмыслить произошедшее. Ну, в общем-то, ведь правда, когда воспитатель детского летнего лагеря вот так запросто хватается за огнестрел (кстати, откуда он у него?) и сразу применяет его на поражение — это трудно назвать нормальным явлением.

Кстати, об огнестреле…

Револьвер оказался незнакомой фирмы «Бергман», калибр девять миллиметров. Ствол короткий, а барабан большой, «пузатый». Таскать такую пушку за поясом не очень-то удобно, зато рукоятка точно по ладони.
Запершись, Валентин рассмотрел трофей как следует. В барабане семь гнёзд, в каждом — тупоносый патрон, и лишь в одном гнезде пустая гильза с кислым пороховым запахом.

Ну ладно. Волынов пытается сообразить, откуда бы мог взяться огнестрел у воспитателя, понимает, что надо бы о случившемся сообщить куда надо. И пробует сообщить, но безуспешно — из-за грозы телефонной связи нет. Если в лагерь прокинута воздушная линия, то тут ничего удивительного.

Сделав всё, что пока можно было сделать в данной ситуации, Волынов ударяется в философствования.

Почему Илюшка так покорно, сам, шёл к Мухобою?
Откуда вообще в людях это ощущение неизбежности, эта изначальная готовность подчиниться чужой безжалостной воле?

Сии размышления протагонисту не чужды, он ещё в детстве немало занимался ими как раз на художественной почве:

Валентин думал про такое много раз. Впервые — ещё в детстве… В ту пору бывало, что, оставшись дома один, он с замиранием вытаскивал из шкафа тяжёлый альбом с картинами Иеронима Босха. Этот голландец, живший полтысячи лет назад, рисовал ярко, подробно, на одном полотне он ухитрялся уместить множество сюжетов. Маленький Валька уже тогда был влюблён в мультипликацию, делал на бумажных лентах собственные «мультяшки», и ему казалось, что картины Босха — тоже рисованные фильмы, только замершие.

Дальше идёт смачное и детальное, на две страницы, описание болезненного восхищения, которое мальчик испытывал при разглядывании картинок. «Страх, который сильнее сознания», «к тебе тянутся нечеловечьи руки, а ты не можешь убежать», «чудовищная, из ночных ужасов составленная машина» — вот это всё такое. Ну и то, с чего раздумья начались:

И самое жуткое было в том, что люди покорно (чуть ли не охотно!) подчинялись этому кошмару. В их лицах и телах не было ни сопротивления, ни протеста. Они послушно совали головы в пасти и клювы чудовищ, ложились под гигантские зазубренные ножи, покорно страдали в каких-то прозрачных пузырях, давали протыкать себя мечами и стрелами и не упирались, когда самодовольные зверюги и демоны водили их за руку вокруг адски воющей исполинской красной волынки. В общем, люди мучились так же деловито, как хозяева преисподней их мучили. Словно они осознали свою необходимую роль подшипников и шестерёнок в механизме массовых страданий…

Нездоровый интерес, явно влияющий на детскую психику, был замечен, и альбом убрали куда подальше. Но, как говорится, не Босхом единым…

Босх в голове у Вальки тогда был смешан с книгой про Уленшпигеля, где тоже много страхов и страданий. Особенно в истории с рыбником-оборотнем, который хватал свои жертвы громадной механической челюстью. Снилось иногда, что рыбник — бледный, длиннорукий, со зловеще-ласковой улыбкой — возникает в углу ночной комнаты и бесцветными глазами неумолимо находит его, Вальку, замершего под одеялом. Рук у рыбника не две, а три. В двух он держит рычаги челюсти (звяк-щёлк, звяк-щёлк), а третьей, с длинными белыми пальцами, манит Вальку к себе. И он… вместо того, чтобы заорать, позвать тётку, бросить в злодея настольной лампой или выхватить из-под подушки рогатку, которую подарил Сашка, сдвигает одеяло и молча встаёт. Босой, полуголый,

В общем, вы поняли, из каких сублимаций рождаются крапивинские… то есть, тьфу, волыновские мальчики. А ещё эти сублимации постепенно дошли до откровенной крамолы:

А ещё он думал, что до недавнего времени вся страна была как «Ад» Иеронима Босха, где чудовища пожирали, перемалывали и сжигали беспомощных людей. Но у этой беспомощности было множество причин, дело не во врождённой покорности. Она вколачивалась пулями и страхом…

Угу. Через шесть лет после кончины Верного Продолжателя (напомню, пролог был восемь лет назад, за два года до кончины оного) смелый художник нашёл в себе смелость задним числом решить, что Всё Было Неправильно. Ну прямо как автор.

Но здесь интересно другое. Если принять, что Восточная Федерация из книги — это Кристальное отражение СССР примерно 1991 года (когда книга писалась), то шесть лет назад попадает примерно на 1985 год. А ведь как раз в марте того года у руля СССР встал М.Горбачёв, при котором как раз стало модным хаять прошлое. Неужели под «Верным Продолжателем» Крапивин вывел К.Черненко?! Так-то подходит — Черненко и впрямь был последним, кто продолжал держать курс, взятый ещё в семидесятые…

Впрочем, это домыслы. Вернёмся к тексту. Здесь автор заодно сообщает нам немного подробностей о биографии Волынова и его детстве:

Мать умерла, когда было ему четыре года, отец сплавил его на воспитание тётке, а сам «исчез с горизонта». Тётка была суха, деловита, лишний раз не приласкает, но зато и пальцем не трогала. Впрочем, он и повода почти никогда не давал. Спокойный был ребёнок, примерный ученик художественной школы.

И протагонист возвращается к своим начальным мыслям:

Ну почему эти четверо боязливо топтались под мешочным флагом и не смели возмутиться? Что сделал бы им Мухобой, если бы они подняли крик, рассказали бы о его издевательствах?
А Илюшка! Сам пришёл, дал привязать, закатал рукава… Смелый, весёлый Илюшка Митников, а не какой-нибудь там затюканный Сопливик…

И тут внезапно стук в дверь. Та-да-ам!

Через порог шагнул Сопливик. С него текло.
— Вот те на! — сказал Валентин. И подумал: «Лёгок на помине».
Сопливик проговорил, вздрагивая:
— Вы там трубу оставили. Я принёс… Вот…

Здесь нам, наконец, поясняется про эту подзорную трубу подробнее. Фамильная реликвия, антиквариат.

— Это же реликвия! Ей больше ста лет! Она от прадеда моего, адмирала Волынова, осталась! Я с этой вещью с детства не расставался!..

В этот раз тоже не расстался, притащил с собой в лагерь зачем-то. Тут её благополучно спёрли, но после увещеваний лагерной администрации втихаря подкинули обратно (правда, со свинченным гравированным кольцом объектива, но хоть так). В эту трубу Волынов наблюдал начало воспитательного процесса, а как рванулся его прекращать, так выронил и в праведном пылу не обратил внимания. Вот, значит, Сопливик нашёл, подобрал и принёс…

Ну и далее личность Сопливика раскрывается всеми своими гранями во всей своей красе… или наоборот.

Понятно и без особых пояснений, что он из детдомовских. Причём именно это обстоятельство позволяет ему походя назвать ответ на загадку, над которой как раз ломает голову Волынов:

— Вот даже Митников. Тоже… как барашек на мясокомбинате. (…)
— Митников-то не Мухобоя боится…
— А кого?
— Характеристики. Каждому ведь в конце смены характеристику пишут.
— Ну и… на кой она ему? В десять-то лет! В туалет с ней только…
— Не-е… Вы не знаете. Он ведь тоже интернатский, мы из одной группы…
— Ну и что?
— А недавно его это… в семью взяли. Молодые тётенька и дяденька, усыновить хотят. После лагеря… А он боится, что если они прочитают плохую характеристику, то передумают.

Вот так, без всяких Босхов и Уленшпигелей. И нечего было приплетать стадо тараканов из авторской головы. Но вернёмся к Сопливику.

Внешний вид его, оказывается, проистекает из того, что на помывочные мероприятия он не ходит и одежда его, соответственно, стирке не подвергается. Он, оказывается, и спит-то не в спальне как положено, а в некоем «гнезде»: «Ящик такой фанерный, из-под пианино. На пустыре. Я туда натащил травы и мешков. Чтобы не холодно…»

Офигевший Волынов, натурально, интересуется причиной и получает в ответ нечто очень близкое к тому, что буквально получасом ранее ему говорил Мухобой:

— А почему в спальне-то не ночуешь?!
— Да ну их… То прогоняют, а то… липнут…
— Как… липнут?
— Ну… не знаете, что ли? Лезут в постель, как к девчонке… Ласьен и его дружки…
— Гадство какое!
Ласьен (видимо, от слова «лосьон») был смазливый длинный подросток с тонкой улыбочкой и хорошими манерами. Рядом с ним всегда крутились два-три дружка-адъютанта. Марина искренне считала их положительными личностями и активистами.
— Они часто так… к тем, кто поменьше, — еле слышно объяснил Сопливик.

Таки похоже, что педагогический диспут с Мухобоем Волынов слил вчистую, несмотря на все свои мордобойства и магуйства. Словами на слова ничего ответить не смог, а через полчаса словами же и получил от третьей стороны…

Тут ему словами тоже сказать нечего, и жаждущий, как мы помним, «справедливости для всех» (и чтоб ни один обиженный не ушёл… ой, это из другой оперы) переходит к делу. Раздевает мальчика догола и тщательно моет под душем.

Он [Сопливик] заулыбался. И, не стесняясь уже, затанцевал под тёплым, совсем не похожим на уличный ливень дождём. Вскинул над собой руки. Глаза его блестели сквозь искрящуюся сетку струй. А по телу бежали мутные ручейки.

Сцена, мягко говоря, очень странная. Десятилетний мальчик, давно привыкший уворачиваться от сексуального абьюза (речь идёт как минимум о месяцах, он это уже делает как дышит), вдруг танцует голышом перед взрослым дяденькой. Блестя глазами. Видимо, автор хотел показать, что этому конкретному дяденьке мальчик сразу доверился безгранично… но получилось как-то не очень. Ни хрена́ не получилось, откровенно говоря.

Досмотрев танец до конца (и никак не раньше) дяденька инструктирует мальчика «Мыло на полочке, мочалка на крючке, отскребайся. А я стиркой займусь». Вот что хотите говорите, но нормальный взрослый человек в возрасте около пятидесяти лет с этой фразы начинать должен был! Дескать, тут тебе не баня, никто не пристанет, мойся сколько влезет, одежду выложишь за дверь, я её пока в стирку суну. А никак не раздевать лично и уж во всяком случае, не любоваться потом голыми танцами в феерии водных струй!

Между тем, обещанная стирка тоже не обходится без интересных моментов.

Прачечный комбайн был рядом с душевой. Отличная машина, сплошная автоматика. Система включилась, когда Валентин поднял крышку бака. На экранчике зажглось: «Не забудьте вынуть всё из карманов загружаемой в ёмкость одежды». Сервис!
В нагрудном кармане липкой и тяжелой рубашонки лежал значок со смеющимся солнышком и словами: «Пусть всегда буду я!» Без булавки. На трикотажных, похожих на тряпицу, которой мыли пол, шортиках тоже оказался карман. В нем нашёлся пластмассовый жетон для игровых автоматов. Такие жетоны выдавались за хорошие поступки и образцовое поведение. Значит, Сопливик или выпросил его, или нашёл, или, скорее всего, стащил… Потом под ноготь Валентину попалась твёрдая крошка. Похоже, что кусочек карандашного грифеля. Валентин поднес палец к свету. Под ногтем сидел малюсенький медный стерженёк с резьбой.
Винтик! От кольца?
Валентин взял трубу. Там, где недавно было кольцо с узором, на не потускневшей ещё меди чернели два отверстия…

Таки да, винтик подходит. Оттуда винтик, тот самый.

«Ладно, потом разберёмся», — сказал себе Валентин. И пошвырял в машину одежду Сопливика. Агрегат плотоядно заурчал.

Через некоторое время дяденька извлекает мальчика из ванной, шлёпает по незагорелому месту (об этом прямо и именно такими словами говорится в авторском тексте — очевидно, обойтись без этого было ну никак нельзя), самолично вытирает и делает заявление, от которого охреневает даже безгранично доверившийся Сопливик:

— Сейчас попьём чаю, и я оттащу тебя в спальню.

Нет, ну, конечно же, Волынов имел в виду лагерную спальню. Но Сопливик, как мы знаем, спит в своём «гнезде» и ни в какую спальню не хочет. Поэтому…

— Вот что, голубчик! Ни в какое гнездо ты не пойдёшь! Будешь ночевать у меня. Там, где сидишь. А я — вот здесь… — Валентин дёрнул от стены запасную койку.
Сопливик не заспорил. Только заметил нерешительно:
— Может, лучше вы здесь, а я на откидушке? Она узкая, а я маленький.
— Нет, поспи хоть раз по-человечески…

Далее следует чаепитие и отход ко сну. А утром из Волынова продолжают сыпаться оговорочки по Фрейду:

Когда Валентин проснулся, Сопливик, уже одетый, сидел на кровати и… крутил в пальцах револьвер.
— Осторожно… — негромко выговорил Валентин. — Сиди тихо, не нажми там… (…) Как ты его откопал…
— Я под подушку руку сунул нечаянно…
— Не следует совать руки куда не надо. Даже нечаянно…

…а то на ладонях волосы могут вырасти, дадада…

Потом Волынов вспоминает про найденный вчера винтик от трубы и пытается ситуацию разрулить. Для разнообразия, он хоть это делает грамотно и правильно.

— Слушай, завтракать ещё рано. Сделай сейчас для меня одно дело, а?
— Ладно! — Сопливик спустил с кровати ноги.
— Там, где ты нашёл трубу, должно валяться медное кольцо с узором. Наверно, оно свинтилось с трубы. Поищи в траве, пожалуйста…

Типа, если это ты кольцо свинтил, то вот тебе возможность сохранить лицо и спокойно вернуть его.

Сопливик подрывается искать, причём искренняя бесхитростность его реакции заставляет Волынова усомниться в личности похитителя.

Так оно и оказывается:

Прошло ещё минут пятнадцать, и Сопливик явился. Встрёпанный, с прилипшими к мокрым ногам травинкам и без кольца.
— Нету нигде, всю траву обшарил… А вас тут какой-то дяденька спрашивает.
Дяденька оказался высоким, лысоватым и бледноглазым незнакомцем в очень аккуратном сером костюме. У Валентина неприятно засосало под сердцем.

И сюда дотянулась рука кровавой гэбни! Протагонист понимает, что его ждёт не особенно приятный разговор, и спроваживает Сопливика. Вспоминая наконец его настоящее имя:

— Ты беги завтракать без меня, — сказал Валентин и вспомнил вдруг: — Женька… Если что, заходи потом.

Анон · 2020-10-31 10:37:29

Анон пишет:

Аноны, а как понимать фразу Янки (или Гельки) "Ученые не знают, что такое электричество?

Как-то так:

В четырнадцать лет я попытался понять, отчего горит электрическая лампочка. Мне объяснили: – Разность потенциалов. – Поток электронов. – Столкновения их с молекулярной решеткой. – Выделение тепловой энергии. – Волновое излучение. Ну хорошо: а почему при этом выделяется энергия? да, все это так (вероятно), но следующая степень углубления в вопрос: а почему? почему разность потенциалов? где ответ на последнее "почему"? Нет ответа на последнее "почему"; а вот такой закон природы.

Анон · 2020-10-31 10:57:16

Анон пишет:

«Сказки о рыбаках и рыбках», продолжение отсюда.
Глава, в которой автор выпасает в дебрях своей ботвы буйных тараканов из головы… ©
▼Глава «Злое колдовство Иеронима Босха»⬍
Название главы недвусмысленно напоминает нам о том, что протагонист по профессии и призванию является художником. И нас ждут некоторые его околохудожественные рефлексии, но обо всём по порядку.
После только что случившегося научно-практического диспута с мордобойством и пулеотводным магуйством Волынов пытается как-то осмыслить произошедшее. Ну, в общем-то, ведь правда, когда воспитатель детского летнего лагеря вот так запросто хватается за огнестрел (кстати, откуда он у него?) и сразу применяет его на поражение — это трудно назвать нормальным явлением.
Кстати, об огнестреле…
Револьвер оказался незнакомой фирмы «Бергман», калибр девять миллиметров. Ствол короткий, а барабан большой, «пузатый». Таскать такую пушку за поясом не очень-то удобно, зато рукоятка точно по ладони.
Запершись, Валентин рассмотрел трофей как следует. В барабане семь гнёзд, в каждом — тупоносый патрон, и лишь в одном гнезде пустая гильза с кислым пороховым запахом.
Ну ладно. Волынов пытается сообразить, откуда бы мог взяться огнестрел у воспитателя, понимает, что надо бы о случившемся сообщить куда надо. И пробует сообщить, но безуспешно — из-за грозы телефонной связи нет. Если в лагерь прокинута воздушная линия, то тут ничего удивительного.
Сделав всё, что пока можно было сделать в данной ситуации, Волынов ударяется в философствования.
Почему Илюшка так покорно, сам, шёл к Мухобою?
Откуда вообще в людях это ощущение неизбежности, эта изначальная готовность подчиниться чужой безжалостной воле?
Сии размышления протагонисту не чужды, он ещё в детстве немало занимался ими как раз на художественной почве:
Валентин думал про такое много раз. Впервые — ещё в детстве… В ту пору бывало, что, оставшись дома один, он с замиранием вытаскивал из шкафа тяжёлый альбом с картинами Иеронима Босха. Этот голландец, живший полтысячи лет назад, рисовал ярко, подробно, на одном полотне он ухитрялся уместить множество сюжетов. Маленький Валька уже тогда был влюблён в мультипликацию, делал на бумажных лентах собственные «мультяшки», и ему казалось, что картины Босха — тоже рисованные фильмы, только замершие.
Дальше идёт смачное и детальное, на две страницы, описание болезненного восхищения, которое мальчик испытывал при разглядывании картинок. «Страх, который сильнее сознания», «к тебе тянутся нечеловечьи руки, а ты не можешь убежать», «чудовищная, из ночных ужасов составленная машина» — вот это всё такое. Ну и то, с чего раздумья начались:
И самое жуткое было в том, что люди покорно (чуть ли не охотно!) подчинялись этому кошмару. В их лицах и телах не было ни сопротивления, ни протеста. Они послушно совали головы в пасти и клювы чудовищ, ложились под гигантские зазубренные ножи, покорно страдали в каких-то прозрачных пузырях, давали протыкать себя мечами и стрелами и не упирались, когда самодовольные зверюги и демоны водили их за руку вокруг адски воющей исполинской красной волынки. В общем, люди мучились так же деловито, как хозяева преисподней их мучили. Словно они осознали свою необходимую роль подшипников и шестерёнок в механизме массовых страданий…
Нездоровый интерес, явно влияющий на детскую психику, был замечен, и альбом убрали куда подальше. Но, как говорится, не Босхом единым…
Босх в голове у Вальки тогда был смешан с книгой про Уленшпигеля, где тоже много страхов и страданий. Особенно в истории с рыбником-оборотнем, который хватал свои жертвы громадной механической челюстью. Снилось иногда, что рыбник — бледный, длиннорукий, со зловеще-ласковой улыбкой — возникает в углу ночной комнаты и бесцветными глазами неумолимо находит его, Вальку, замершего под одеялом. Рук у рыбника не две, а три. В двух он держит рычаги челюсти (звяк-щёлк, звяк-щёлк), а третьей, с длинными белыми пальцами, манит Вальку к себе. И он… вместо того, чтобы заорать, позвать тётку, бросить в злодея настольной лампой или выхватить из-под подушки рогатку, которую подарил Сашка, сдвигает одеяло и молча встаёт. Босой, полуголый,
В общем, вы поняли, из каких сублимаций рождаются крапивинские… то есть, тьфу, волыновские мальчики. А ещё эти сублимации постепенно дошли до откровенной крамолы:
А ещё он думал, что до недавнего времени вся страна была как «Ад» Иеронима Босха, где чудовища пожирали, перемалывали и сжигали беспомощных людей. Но у этой беспомощности было множество причин, дело не во врождённой покорности. Она вколачивалась пулями и страхом…
Угу. Через шесть лет после кончины Верного Продолжателя (напомню, пролог был восемь лет назад, за два года до кончины оного) смелый художник нашёл в себе смелость задним числом решить, что Всё Было Неправильно. Ну прямо как автор.
Но здесь интересно другое. Если принять, что Восточная Федерация из книги — это Кристальное отражение СССР примерно 1991 года (когда книга писалась), то шесть лет назад попадает примерно на 1985 год. А ведь как раз в марте того года у руля СССР встал М.Горбачёв, при котором как раз стало модным хаять прошлое. Неужели под «Верным Продолжателем» Крапивин вывел К.Черненко?! Так-то подходит — Черненко и впрямь был последним, кто продолжал держать курс, взятый ещё в семидесятые…
Впрочем, это домыслы. Вернёмся к тексту. Здесь автор заодно сообщает нам немного подробностей о биографии Волынова и его детстве:
Мать умерла, когда было ему четыре года, отец сплавил его на воспитание тётке, а сам «исчез с горизонта». Тётка была суха, деловита, лишний раз не приласкает, но зато и пальцем не трогала. Впрочем, он и повода почти никогда не давал. Спокойный был ребёнок, примерный ученик художественной школы.
И протагонист возвращается к своим начальным мыслям:
Ну почему эти четверо боязливо топтались под мешочным флагом и не смели возмутиться? Что сделал бы им Мухобой, если бы они подняли крик, рассказали бы о его издевательствах?
А Илюшка! Сам пришёл, дал привязать, закатал рукава… Смелый, весёлый Илюшка Митников, а не какой-нибудь там затюканный Сопливик…
И тут внезапно стук в дверь. Та-да-ам!
Через порог шагнул Сопливик. С него текло.
— Вот те на! — сказал Валентин. И подумал: «Лёгок на помине».
Сопливик проговорил, вздрагивая:
— Вы там трубу оставили. Я принёс… Вот…
Здесь нам, наконец, поясняется про эту подзорную трубу подробнее. Фамильная реликвия, антиквариат.
— Это же реликвия! Ей больше ста лет! Она от прадеда моего, адмирала Волынова, осталась! Я с этой вещью с детства не расставался!..
В этот раз тоже не расстался, притащил с собой в лагерь зачем-то. Тут её благополучно спёрли, но после увещеваний лагерной администрации втихаря подкинули обратно (правда, со свинченным гравированным кольцом объектива, но хоть так). В эту трубу Волынов наблюдал начало воспитательного процесса, а как рванулся его прекращать, так выронил и в праведном пылу не обратил внимания. Вот, значит, Сопливик нашёл, подобрал и принёс…
Ну и далее личность Сопливика раскрывается всеми своими гранями во всей своей красе… или наоборот.
Понятно и без особых пояснений, что он из детдомовских. Причём именно это обстоятельство позволяет ему походя назвать ответ на загадку, над которой как раз ломает голову Волынов:
— Вот даже Митников. Тоже… как барашек на мясокомбинате. (…)
— Митников-то не Мухобоя боится…
— А кого?
— Характеристики. Каждому ведь в конце смены характеристику пишут.
— Ну и… на кой она ему? В десять-то лет! В туалет с ней только…
— Не-е… Вы не знаете. Он ведь тоже интернатский, мы из одной группы…
— Ну и что?
— А недавно его это… в семью взяли. Молодые тётенька и дяденька, усыновить хотят. После лагеря… А он боится, что если они прочитают плохую характеристику, то передумают.
Вот так, без всяких Босхов и Уленшпигелей. И нечего было приплетать стадо тараканов из авторской головы. Но вернёмся к Сопливику.
Внешний вид его, оказывается, проистекает из того, что на помывочные мероприятия он не ходит и одежда его, соответственно, стирке не подвергается. Он, оказывается, и спит-то не в спальне как положено, а в некоем «гнезде»: «Ящик такой фанерный, из-под пианино. На пустыре. Я туда натащил травы и мешков. Чтобы не холодно…»
Офигевший Волынов, натурально, интересуется причиной и получает в ответ нечто очень близкое к тому, что буквально получасом ранее ему говорил Мухобой:
— А почему в спальне-то не ночуешь?!
— Да ну их… То прогоняют, а то… липнут…
— Как… липнут?
— Ну… не знаете, что ли? Лезут в постель, как к девчонке… Ласьен и его дружки…
— Гадство какое!
Ласьен (видимо, от слова «лосьон») был смазливый длинный подросток с тонкой улыбочкой и хорошими манерами. Рядом с ним всегда крутились два-три дружка-адъютанта. Марина искренне считала их положительными личностями и активистами.
— Они часто так… к тем, кто поменьше, — еле слышно объяснил Сопливик.
Таки похоже, что педагогический диспут с Мухобоем Волынов слил вчистую, несмотря на все свои мордобойства и магуйства. Словами на слова ничего ответить не смог, а через полчаса словами же и получил от третьей стороны…
Тут ему словами тоже сказать нечего, и жаждущий, как мы помним, «справедливости для всех» (и чтоб ни один обиженный не ушёл… ой, это из другой оперы) переходит к делу. Раздевает мальчика догола и тщательно моет под душем.
Он [Сопливик] заулыбался. И, не стесняясь уже, затанцевал под тёплым, совсем не похожим на уличный ливень дождём. Вскинул над собой руки. Глаза его блестели сквозь искрящуюся сетку струй. А по телу бежали мутные ручейки.
Сцена, мягко говоря, очень странная. Десятилетний мальчик, давно привыкший уворачиваться от сексуального абьюза (речь идёт как минимум о месяцах, он это уже делает как дышит), вдруг танцует голышом перед взрослым дяденькой. Блестя глазами. Видимо, автор хотел показать, что этому конкретному дяденьке мальчик сразу доверился безгранично… но получилось как-то не очень. Ни хрена́ не получилось, откровенно говоря.
Досмотрев танец до конца (и никак не раньше) дяденька инструктирует мальчика «Мыло на полочке, мочалка на крючке, отскребайся. А я стиркой займусь». Вот что хотите говорите, но нормальный взрослый человек в возрасте около пятидесяти лет с этой фразы начинать должен был! Дескать, тут тебе не баня, никто не пристанет, мойся сколько влезет, одежду выложишь за дверь, я её пока в стирку суну. А никак не раздевать лично и уж во всяком случае, не любоваться потом голыми танцами в феерии водных струй!
Между тем, обещанная стирка тоже не обходится без интересных моментов.
Прачечный комбайн был рядом с душевой. Отличная машина, сплошная автоматика. Система включилась, когда Валентин поднял крышку бака. На экранчике зажглось: «Не забудьте вынуть всё из карманов загружаемой в ёмкость одежды». Сервис!
В нагрудном кармане липкой и тяжелой рубашонки лежал значок со смеющимся солнышком и словами: «Пусть всегда буду я!» Без булавки. На трикотажных, похожих на тряпицу, которой мыли пол, шортиках тоже оказался карман. В нем нашёлся пластмассовый жетон для игровых автоматов. Такие жетоны выдавались за хорошие поступки и образцовое поведение. Значит, Сопливик или выпросил его, или нашёл, или, скорее всего, стащил… Потом под ноготь Валентину попалась твёрдая крошка. Похоже, что кусочек карандашного грифеля. Валентин поднес палец к свету. Под ногтем сидел малюсенький медный стерженёк с резьбой.
Винтик! От кольца?
Валентин взял трубу. Там, где недавно было кольцо с узором, на не потускневшей ещё меди чернели два отверстия…
Таки да, винтик подходит. Оттуда винтик, тот самый.
«Ладно, потом разберёмся», — сказал себе Валентин. И пошвырял в машину одежду Сопливика. Агрегат плотоядно заурчал.
Через некоторое время дяденька извлекает мальчика из ванной, шлёпает по незагорелому месту (об этом прямо и именно такими словами говорится в авторском тексте — очевидно, обойтись без этого было ну никак нельзя), самолично вытирает и делает заявление, от которого охреневает даже безгранично доверившийся Сопливик:
— Сейчас попьём чаю, и я оттащу тебя в спальню.
Нет, ну, конечно же, Волынов имел в виду лагерную спальню. Но Сопливик, как мы знаем, спит в своём «гнезде» и ни в какую спальню не хочет. Поэтому…
— Вот что, голубчик! Ни в какое гнездо ты не пойдёшь! Будешь ночевать у меня. Там, где сидишь. А я — вот здесь… — Валентин дёрнул от стены запасную койку.
Сопливик не заспорил. Только заметил нерешительно:
— Может, лучше вы здесь, а я на откидушке? Она узкая, а я маленький.
— Нет, поспи хоть раз по-человечески…
Далее следует чаепитие и отход ко сну. А утром из Волынова продолжают сыпаться оговорочки по Фрейду:
Когда Валентин проснулся, Сопливик, уже одетый, сидел на кровати и… крутил в пальцах револьвер.
— Осторожно… — негромко выговорил Валентин. — Сиди тихо, не нажми там… (…) Как ты его откопал…
— Я под подушку руку сунул нечаянно…
— Не следует совать руки куда не надо. Даже нечаянно…
…а то на ладонях волосы могут вырасти, дадада…
Потом Волынов вспоминает про найденный вчера винтик от трубы и пытается ситуацию разрулить. Для разнообразия, он хоть это делает грамотно и правильно.
— Слушай, завтракать ещё рано. Сделай сейчас для меня одно дело, а?
— Ладно! — Сопливик спустил с кровати ноги.
— Там, где ты нашёл трубу, должно валяться медное кольцо с узором. Наверно, оно свинтилось с трубы. Поищи в траве, пожалуйста…
Типа, если это ты кольцо свинтил, то вот тебе возможность сохранить лицо и спокойно вернуть его.
Сопливик подрывается искать, причём искренняя бесхитростность его реакции заставляет Волынова усомниться в личности похитителя.
Так оно и оказывается:
Прошло ещё минут пятнадцать, и Сопливик явился. Встрёпанный, с прилипшими к мокрым ногам травинкам и без кольца.
— Нету нигде, всю траву обшарил… А вас тут какой-то дяденька спрашивает.
Дяденька оказался высоким, лысоватым и бледноглазым незнакомцем в очень аккуратном сером костюме. У Валентина неприятно засосало под сердцем.
И сюда дотянулась рука кровавой гэбни! Протагонист понимает, что его ждёт не особенно приятный разговор, и спроваживает Сопливика. Вспоминая наконец его настоящее имя:
— Ты беги завтракать без меня, — сказал Валентин и вспомнил вдруг: — Женька… Если что, заходи потом.

Пипец. Это точно детская книжка? Со всеми этими намеками.
Волынов (или всё-таки автор) совсем не понимает Босха

Анон · 2020-10-31 11:08:28

Анон пишет:

Это точно детская книжка?

Это самая недетская книжка из всего цикла. Слишком много там рефлексий и размышлений, которые детям и неинтересны, и непонятны.

Анон · 2020-10-31 11:35:25

Вот кстати Босх и прочие детские переживания ГГ мне даже нравятся, и в подростковом возрасте наверняка бы понравились. Атмосферно, жутко и вполне реалистично передано детское восприятие всякой древней могучей классики.
Но с Сопливиком просто пиздец. Сопливик абсолютно нерелистичен, а ГГ крипов по Фрейду и кажется, что сейчас кошмары Сопливика продолжатся. Кстати, почему, ну почему Сопливик? Чухан бы его звали. И почему ГГ, бля, зовёт его Сопливиком? Это обидное (хоть и нереальное) прозвище, зачем так звать хорошего мальчика?

Анон · 2020-10-31 11:39:35

Анон пишет:

Кстати, почему, ну почему Сопливик? Чухан бы его звали.

Соплёй.

Анон · 2020-10-31 11:41:34

Анон пишет:

Нет ответа на последнее "почему"; а вот такой закон природы.

Ты же понимаешь, что такие цепочки можно выстраивать при ответе на любой вопрос типа "Почему листья зеленые?" или "Почему небо голубое?" пока не придешь к единственно верному окончательному ответу - "по воле божьей".

Анон · 2020-10-31 11:44:10

Анон пишет:

И почему ГГ, бля, зовёт его Сопливиком? Это обидное (хоть и нереальное) прозвище, зачем так звать хорошего мальчика?

Ну, тут надо отдать ему должное, вслух не зовёт, только мысленно про себя. Когда вслух обратиться понадобилось, имя таки вспомнил.

Анон · 2020-10-31 12:03:27

Анон пишет:

Крапивин-то владел словом, дело не в том, а в сюсюканье, кинки на лопатки-коленочки, повторяемости сюжетов и характеров. И неизменного дроча на швитые кораблики.

Анон, а где в "Ковре-самолете" дроч на кораблики? В "Детях синего фламинго"? В "Синем городе на Садовой"? В "Той стороне, где ветер" и в "Голубятне" с корабликами тоже негусто.

Анон · 2020-10-31 12:10:59

Анон пишет:

Вот кстати Босх и прочие детские переживания ГГ мне даже нравятся, и в подростковом возрасте наверняка бы понравились. Атмосферно, жутко и вполне реалистично передано детское восприятие всякой древней могучей классики.

Анонче, совершенно с тобой согласен, как подросток, фанатевший в юном возрасте от Стивена Кинга. Так что считаю трэш тут вполне уместным.

Анон · 2020-10-31 12:21:07

Анон пишет:

Вот что хотите говорите, но нормальный взрослый человек в возрасте около пятидесяти лет с этой фразы начинать должен был! Дескать, тут тебе не баня, никто не пристанет, мойся сколько влезет, одежду выложишь за дверь, я её пока в стирку суну. А никак не раздевать лично и уж во всяком случае, не любоваться потом голыми танцами в феерии водных струй!

Когда учительница мыла Журку, это было обоснованно: Журку выпороли, ему было больно двигаться. Когда Кинтель Ришку - тоже: девочка совсем мелкая, причем сперва она мылась самостоятельно, только в конце ей мыло попало в глаза. А здесь-то зачем?

Анон пишет:

шлёпает по незагорелому месту

Очень мило, что Сопливик загорал на пляже (раз не загорела только задница). Правда, я поняла, что он по углам шкерился, но, значит, и на пляже поваляться мог вдали ото всех. Что странновато - а если бы утонул, вожатым отвечать за человеко-единицу.

Анон · 2020-10-31 12:24:40

Анон пишет:

Анон, а где в "Ковре-самолете" дроч на кораблики? В "Детях синего фламинго"? В "Синем городе на Садовой"?

Я забыл продолжить мысль, что в ранних книгах корабликов был в меру и не везде.

Анон пишет:

В "Той стороне, где ветер"

А одна из основных сюжетных линий с постройкой фрегата?

Анон пишет:

в "Голубятне" с корабликами тоже негусто.

Яр некоторое время служит в порту, и это один из важных моментов. То есть даже в этом произведении автор не смог не ввернуть судовую романтику.
"Синий город", пожалуй, редкое исключение среди книг после 1990 года.

Анон · 2020-10-31 12:31:31

Анон пишет:

шлёпает по незагорелому месту

Зачем шлёпать по голой заднице ребёнка, только что жаловавшегося на сексуальные домогательства?
Человек с мало-мальской эмпатией и хоть каким-то мозгом не стал бы так делать.

Анон · 2020-10-31 12:37:33

Анон пишет:

Зачем шлёпать по голой заднице ребёнка

Чтобы подбодрить, что ребенок еще ого-го! Сам ты неэмпатичный. :evil:

Холиварофорум

Объявление

#1 2015-04-12 11:56:53

Крапивин

#31976 2020-10-30 20:09:22

Re: Крапивин

#31977 2020-10-30 20:13:26

Re: Крапивин

#31978 2020-10-30 20:57:26

Re: Крапивин

#31979 2020-10-30 21:07:16

Re: Крапивин

#31980 2020-10-30 22:17:40

Re: Крапивин

#31981 2020-10-30 22:23:02

Re: Крапивин

#31982 2020-10-30 22:33:39

Re: Крапивин

#31983 2020-10-30 22:34:30

Re: Крапивин

#31984 2020-10-30 23:46:28

Re: Крапивин

#31985 2020-10-31 02:26:29

Re: Крапивин

#31986 2020-10-31 06:50:46

Re: Крапивин

#31987 2020-10-31 10:33:26

Re: Крапивин

#31988 2020-10-31 10:37:29

Re: Крапивин

#31989 2020-10-31 10:57:16

Re: Крапивин

#31990 2020-10-31 11:08:28

Re: Крапивин

#31991 2020-10-31 11:35:25

Re: Крапивин

#31992 2020-10-31 11:39:35

Re: Крапивин

#31993 2020-10-31 11:41:34

Re: Крапивин

#31994 2020-10-31 11:44:10

Re: Крапивин

#31995 2020-10-31 12:03:27

Re: Крапивин

#31996 2020-10-31 12:10:59

Re: Крапивин

#31997 2020-10-31 12:21:07

Re: Крапивин

#31998 2020-10-31 12:24:40

Re: Крапивин

#31999 2020-10-31 12:31:31

Re: Крапивин

#32000 2020-10-31 12:37:33

Re: Крапивин

Подвал форума