Вы не вошли.
Открыт раздел праздничных чтений Дня Чтеца 2025!
Если у вас не получается зайти на форум без ВПН, читайте по ссылке, что именно произошло
Давайте перетрем за Крапивина
Как подсели? Как соскочили? Что вызывало любовь и ненависть? Изменилось ли с годами впечатление от прочитанного? Хотели вступить в Эспаду или бороться с мировой несправедливостью? Были "Крапивинским мальчиком/девочкой" или антиподом? ВПК бойлавер или как?
Анон недавно прочитал последнюю на данный момент вышедшую книгу "Переулок капитана Лухманова" и ностальгически расстроился. Мог же когда-то ВП, а сейчас вместо проглатывания строчек одно чтение по диагонали. Плоско, блекло, расплывчато и ни о чем.
А что плохого вообще в грустных книгах? Я рос на всяких. Попадались и грустные. "Белый Бим, черное ухо" сразу вспоминается. Это вообще ужасно печальная история. Он мог встретить хозяина, дождаться, и почти дождался, но не сложилось. Книга грустная, и другие подобные книги тоже попадались. Но не сказал бы, что такое прям нельзя читать детям.
Анон, одно дело грустная история ( и в советское время было полно такие историй, главным образом о детях во время ВОВ и прочих героях погибших в боях в последний день войны и т.д.) и совсем иное - повествование с элементами латентного обсмакованого садизма. Если бы в "Белом Биме" было описание адских мучений собаки ( причем не только физических, но и психических) я бы, тоже, не посоветовал ее своим детям.
Одно дело грустная жизненная история как факт и совсем иное препарирование мучений ( в данном случае детских) со всеми вытекающими.
Я вообще не поняла – они ведь с Резановым практически не общались, двух слов друг другу не сказали.
Да почему, общались они как-то. Просто из-за формата повествования это описывается не напрямую, а только в воспоминаниях Головачева. Надо поискать этот момент наверное, но я вроде помню, что после отъезда Резанова Головачев депрессовал в духе "как не с кем больше общаться было, так ему и со мной норм беседовать и жаловаться на жизнь, а как подвернулась возможность - сразу забыл и уехал".
Он вроде ничего ему не обещал и ничем не обязан.
Это да.
Но, вот мужчины, вы можете себе представить, чтобы вы убили себя из-за того, что другой мужчина не уделил вам внимания и бросил вас?
Ну условия трехлетнего кругосветного путешествия на корабле, да еще в самом начале 19 века - это немножко не то, что сидение в квартире или в офисе. Там, вообще-то, ближе к концу у многих моряков крыша шаталась, и без всяких загадочных чувств к товарищам. Думаю, если бы всё происходило на суше и в более-менее привычных условиях, Головачев бы тоже грустил без риска для жизни.
Пошла на фикбук искать фики, но увы, только с Егором и с Валетом( ну как так!
Ну и где ссылки????
Анон пишет:Из Крапивина можно дать "Тополиную рубашку", "Ковёр-самолёт", "Возвращение клипера "Кречет"".
Дети синего фламинго. Жестковато, но без всякой советчины.
Цикл "Мушкетер и фея" — я помню, что заграничного анона шокировала сцена с магнитофоном, но остальное же все совершенно мило и безобидно, в цикле аж 5 повестей.
Из более позднего — "Серебристое дерево с поющим котом".
Про Журку как раз можно. Сцена с котом тяжелая, но во-первых, все закончилось хорошо, во-вторых, живодеры были и есть, ребенок об этом все равно узнает, а скорее всего уже знает, если он школьного возраста (а более младшим книга будет не интересна).
"Та сторона, где ветер". Дружба, общее дело, мальчик-инвалид, подвиг. Вневременные темы.
Мушкетер и Фея - это где пацаны девчёнку на крик разводили?
Было здесь пару страниц назад. Спасибо, нет.
А та сторона где ветер - может быть даже его лучшее произведение, я сейчас думаю.
Анон пишет:
Может быть про матроса вильсона и про гусей?
Про троих с площади - даЯ матроса Вильсона прочел уже во взрослом возрасте. Напряг психологический пресс который обрушится на юного читателя в виде тоски, смертельных переживаний и прочих эмоциональных топиков. Думаю, что лет в 9 -12 мне бы это сорвало психику. Не надо этого. Вообще не знаю зачем автор вносит такую черную волну переживаний, некрофилического подтекста.
Даже в, казалось бы, безобидной повести про Сандалика - такие острые переживания и смертельные самокопания, что становится страшно. Это я уже помню себя когда читал это лет в 12-13
В матросе Вильсоне тоже кстати пытка описана.
Очень тщательно.
Ты был негодный совковый ребенок, а современные дети от такого травмируются нахуй, и вся их жизнь пойдет по пизде!
Ебааать, им, наверное, даже Колобка читать страшно! :-)
Если бы в "Белом Биме" было описание адских мучений собаки ( причем не только физических, но и психических) я бы, тоже, не посоветовал ее своим детям.
Анон, ты Бима вообще читал? Там реально есть описание адских мучений собаки.
ага, именно он. Еще скажите про "Московскую сагу" - желание примерить на себя лавры "Войны и мира")))))
С нее начался этот спор, и я не уверен
Да не, нормально. Можно прекрасно читать и без знания советской символики. Даже у Кинга в "Оно" говорится, что пять - число силы.
Еще скажите про "Московскую сагу" - желание примерить на себя лавры "Войны и мира")))))
Эк тебя улыбнуло.
Скажу про "Ожог" и "Затоваренную бочкотару".
Ты спрашиваешь про "клятвопреступников"? Это он переосмыслил пионеров и все пионерское движение...Это все в "Люстре".
Анончик, дай цитату, где Крапивин всерьез и сам называл пионеров клятвопреступниками. Он вроде наоборот писал, что детей нельзя к стенке клятвами припирать.
Любой деятель советского искуства - да.
Советский союз пестовал проституток
Любой деятель любого искусства, ты хотел сказать.
А так проституток от искусства пестовали все страны.
Погугли биографию того же Оруэлла))) Узнаешь много нового и интересного.
Отредактировано (2020-07-06 13:51:07)
Да, сюжет отражает 20-е годы в Советской России, но там идеологические маркеры не являются основными или показательными : главным героям не снятся буденовки, а красные конники не мучают по ночам их сознание. Различать надо.
Тем более речь идет о 20х, когда классовое расслоение и неприязнь были естественным процессом той поры - "бывших" ненавидели, т.к. совсем недавно отгремела гражданская война, а несправедливости "прошлого" были реальностью.
Анон, все вышеперечисленные книжки Рыбаков написал в 50-х, если что))) Когда с 20-х прошло 30 лет))) И идеологических маркеров там, хоть жопой ешь.
Мушкетер и Фея - это где пацаны девчёнку на крик разводили?
Было здесь пару страниц назад. Спасибо, нет.
Ещё раз. Там пять повестей. Не давай ребёнку "След крокодила", или остальные тоже чем-то не угодили?
Анон пишет:Ты спрашиваешь про "клятвопреступников"? Это он переосмыслил пионеров и все пионерское движение...Это все в "Люстре".
Анончик, дай цитату, где Крапивин всерьез и сам называл пионеров клятвопреступниками. Он вроде наоборот писал, что детей нельзя к стенке клятвами припирать.
Ссылку я, безусловно дам... Но как-то странно раскукарекался престарелый писака,заявив про "припирание к стенке клятвой" по отношению к пионерскому движению. Прозрел, поди! Он этого раньше, как-то не замечал, а восхвалял, ставил в пример и нешуточно феерил. Порой, сверх меры. Маленький тюменьский лицемер...
Хуевый слив.
Сразу видно, баба срака на лавочке.
Неужели с проволокой?
С железной дверью. И самое сраное в тот момент, когда любящий хозяин практически нашел собакена и шел его забирать. Так что проволока отдыхает.
"
...Тонкий-тонкий лучик солнца прорвался в щелочку двери и упал на Бима. Он приподнял голову. В железной тюрьме их было только двое: он и Лохматка. Превозмогая боль в груди, Бим попробовал изменить положение тела, но с первой попытки не получилось. Однако во второй раз он подвернул под себя все четыре лапы, освободив бок от холодного железа, на котором лежал. Лохматка, тоже продрогшая, пристроилась вплотную к нему и свернулась калачиком. Вдвоем стало чуть теплее.
Две собаки, лежа в железной тюрьме, ждали своей участи.
Бим все время смотрел и смотрел на дверь, на тонюсенький лучик солнца, единственный вестник из светлого. Но вот где-то неподалеку раздался резкий выстрел. Бим встрепенулся. О, как знаком ему этот звук! Он напомнил о хозяине, Иване Иваныче, это — охота, это — лес, это — воля, это — призыв, если собака заблудилась или чрезмерно увлеклась следом птицы или зайца. Где взялись силы у Бима после выстрела, когда он встал и, качаясь, подошел к двери, приложил нос к щелке и втягивал воздух свободы? Но он уже стоял на ногах, казалось, он воскрес. И начал медленно ходить маятником по фургону из угла в угол. Потом снова к двери, снова нюхал через щель и наконец установил по запахам: во дворе что-то тревожное. И вновь ходил, ходил, чиркая когтями по жести, разогреваясь и будто готовясь к чему-то, разминаясь.
Сколько так прошло времени, сказать трудно. Но Бим… Начал царапаться в дверь.
Эта дверь никак не походила на другие, что знавал Бим: она обита жестью, местами уже с острыми рваными пятнами. Но это была дверь, теперь единственная дверь, через которую можно было взывать о помощи и сочувствии.
Наступила ночь. Холодная, морозная.
Лохматка завыла.
А Бим царапался. Он грыз зубами клоки жести и вновь царапался, уже лежа. Звал. Просил.
К утру в фургоне стало тихо: Лохматка не выла, Бим тоже притих, разве что изредка нет-нет да и скребнет лапой по железу. Изнемог ли он до полного бессилия или смирился, потеряв надежду и ожидая своей участи безропотно, — мы не знаем. Пока это оставалось тайной железного фургона.
....Иван Иваныч отпустил такси, в надежде на то, что поведет Бима на поводке, и пошел к фургону. Шел он действительно с огромной надеждой: если Бим здесь, то он сейчас его увидит, приласкает, если же Бима нет, то, значит, он тоже жив, найдется.
— Бим, мой милый Бимка… Мальчик… Дурачок мой, Бимка, — шептал он, идя по двору.
И вот сторож распахнул дверь фургона.
Иван Иваныч отшатнулся и окаменел…
Бим лежал носом к двери. Губы и десны изодраны о рваные края жести.
Ногти передних лап налились кровью…
Он царапался в последнюю дверь долго-долго. Царапался до последнего дыхания. И как мало он просил. Свободы и доверия — больше ничего...."
Анон пишет:Неужели с проволокой?
С железной дверью. И самое сраное в тот момент, когда любящий хозяин практически нашел собакена и шел его забирать. Так что проволока отдыхает.
"
...Тонкий-тонкий лучик солнца прорвался в щелочку двери и упал на Бима. Он приподнял голову. В железной тюрьме их было только двое: он и Лохматка. Превозмогая боль в груди, Бим попробовал изменить положение тела, но с первой попытки не получилось. Однако во второй раз он подвернул под себя все четыре лапы, освободив бок от холодного железа, на котором лежал. Лохматка, тоже продрогшая, пристроилась вплотную к нему и свернулась калачиком. Вдвоем стало чуть теплее.
Две собаки, лежа в железной тюрьме, ждали своей участи.
Бим все время смотрел и смотрел на дверь, на тонюсенький лучик солнца, единственный вестник из светлого. Но вот где-то неподалеку раздался резкий выстрел. Бим встрепенулся. О, как знаком ему этот звук! Он напомнил о хозяине, Иване Иваныче, это — охота, это — лес, это — воля, это — призыв, если собака заблудилась или чрезмерно увлеклась следом птицы или зайца. Где взялись силы у Бима после выстрела, когда он встал и, качаясь, подошел к двери, приложил нос к щелке и втягивал воздух свободы? Но он уже стоял на ногах, казалось, он воскрес. И начал медленно ходить маятником по фургону из угла в угол. Потом снова к двери, снова нюхал через щель и наконец установил по запахам: во дворе что-то тревожное. И вновь ходил, ходил, чиркая когтями по жести, разогреваясь и будто готовясь к чему-то, разминаясь.
Сколько так прошло времени, сказать трудно. Но Бим… Начал царапаться в дверь.
Эта дверь никак не походила на другие, что знавал Бим: она обита жестью, местами уже с острыми рваными пятнами. Но это была дверь, теперь единственная дверь, через которую можно было взывать о помощи и сочувствии.
Наступила ночь. Холодная, морозная.
Лохматка завыла.
А Бим царапался. Он грыз зубами клоки жести и вновь царапался, уже лежа. Звал. Просил.
К утру в фургоне стало тихо: Лохматка не выла, Бим тоже притих, разве что изредка нет-нет да и скребнет лапой по железу. Изнемог ли он до полного бессилия или смирился, потеряв надежду и ожидая своей участи безропотно, — мы не знаем. Пока это оставалось тайной железного фургона.....Иван Иваныч отпустил такси, в надежде на то, что поведет Бима на поводке, и пошел к фургону. Шел он действительно с огромной надеждой: если Бим здесь, то он сейчас его увидит, приласкает, если же Бима нет, то, значит, он тоже жив, найдется.
— Бим, мой милый Бимка… Мальчик… Дурачок мой, Бимка, — шептал он, идя по двору.
И вот сторож распахнул дверь фургона.
Иван Иваныч отшатнулся и окаменел…
Бим лежал носом к двери. Губы и десны изодраны о рваные края жести.
Ногти передних лап налились кровью…
Он царапался в последнюю дверь долго-долго. Царапался до последнего дыхания. И как мало он просил. Свободы и доверия — больше ничего...."
Анон, ну неужели не видно разницы в повествовании. Таких "страданий" в советской литературе описано масса : в начале 80 вышла целая серия "Пионеры -герои" в общей обложке, посвященная каждому пионеру в отдельности. Почти тоже самое, что и в приведенном тобой отрывке, только с примесью героизма и (естественно) перенесено на человека. А фильмы..? "А зори здесь тихие"...а постоянное упоминание о Зое Космодемьянской. У Крапивина - дети не борцы, а жертвы ( не понятно, какого хера его заводила эта тема) способные на мучения, и остающиеся фриками до конца. Да и потом.. не подзаебало его в каждой книге размазывать эти детские страдание в патологической форме, как буд-то в детской жизни нет ничего кроме непонимания, унижения, прессовки и прочего батхерта?..