Грузовой корабль, на котором они летали на миссии, не помещался в ангар фабрики. Он стоял во дворе, прикрытый маскировочной сеткой: её они всей командой вязали первые четыре дня после прибытия на Карати.
Та сетка, которую они привезли с собой с базы, оказалась оранжевой, а не зелёной, как листья местных растений. Они некоторое время поругались на снабжение, а потом лейтенант Лабал взяла спидер, съездила в ближайший город и привезла оттуда рыболовную сеть, отрезы зелёной ткани и совершенно чудовищный набор постельного белья с изображением тропического леса. Всё было разрезано на ленты и пошло в дело. Энакин, которому из-за климата Карати пришлось перед отъездом сменить протезы, работал вместе со всеми, хотя в первый день ленты постоянно выпадали у него из рук.
Оби-Ван поднял глаза. Сетка над ним напоминала причудливое, вечно движущееся кружево. Ветер колыхал ленты, переплетал их. На всё вокруг ложились пятнистые, как шкурка туки, зеленоватые тени. Он прошёл через двор, сжимая в руках два контейнера, его шаги гулко отдавались от бетонных стен фабрики. Корабль стоял в центре, крепкий, немного потрепанный, с фиолетовыми полосами на серых боках и эмблемой какой-то заштатной грузовой фирмы.
Энакин сидел под днищем корабля, около передней опоры, что-то ремонтируя. В густой тени ярким пятном выделялась его белая рубашка. Оби-Ван не помнил, чтобы у них были проблемы с опорами.
Он пошёл к Энакину так, чтобы его шаги были отчётливо слышны.
— Что тебе надо? — спросил Энакин. Его спина напряглась.
— Ты совсем растерял хорошие манеры, — заметил Оби-Ван. — Не хочешь повернуться ко мне лицом?
— Не хочу. Я тебя сюда не приглашал, и у меня есть работа.
Энакин протянул руку, и спаннер прыгнул ему в ладонь.
Оби-Ван сделал шаг и встал так, чтобы видеть лицо Энакина хотя бы в профиль. После яркого солнца во дворе казалось, что здесь, под брюхом корабля, очень темно.
— Может, посветить тебе фонариком? — предложил Оби-Ван.
— Ты для этого пришёл?
— Я хотел предложить пообедать вместе перед вылетом.
Энакин покачал головой.
— У меня нет времени идти в столовую, Оби-Ван.
— Именно поэтому я принёс еду с собой.
Энакин поднял голову и окинул Оби-Вана внимательным взглядом. Тот покачал в руках два контейнера с едой.
— Хорошо, — сказал Энакин. — Я скоро закончу.
Он поднял голову и и придирчиво осмотрел верх опоры, а потом полез спаннером в переплетение проводов. Оби-Вану оставалось только ждать.
Ему вспомнилось недавнее замечание Ши Лейна, их штатного врача:
«Он только тебе позволяет стоять у него над душой, а всех остальных гонит. Это потому что вы оба... — он неопределённо повёл рукой. — ну, со способностями?»
«Владеем Силой, — терпеливо поправил его Оби-Ван, стараясь не раздражаться от того, что о них все говорят так, будто они страдают постыдным заболеванием. — Нет, дело не в этом, но в чём — я не знаю».
Энакина и раньше-то нелегко было понимать, теперь — тем более.
Вскоре Энакин закончил и выпрямился.
— Пойдём, — сказал он. — Надеюсь, ты не собираешься меня отравить.
— Прямо перед вылетом? Я не могу так подвести Альянс.
Они выбрались из-под брюха корабля и оказались на солнце. Энакин поморщился и закрыл лицо рукой. Во во второй руке он держал ящик с инструментами, среди которых лежал тюбик солнцезащитного крема.
Прежде Энакин хвастался тем, что не обгорает даже под самым ярким солнцем, и загар ложится на него безупречно ровно. Теперь он переносил солнце не лучше, чем Оби-Ван в первые месяцы жизни на Татуине. Оби-Ван застал его однажды в медпункте, когда Ши Лейн смазывал его красное лицо лечебным гелем с бактой, приговаривая: «А чего вы ждали? Что у вас кожа в порядке будет после двадцати лет без солнца? Пользуйтесь солнцезащитным кремом и радуйтесь, что не покрываетесь волдырями через пару минут на открытом воздухе».
Умом Оби-Ван прекрасно понимал, зачем Палпатин привёл своего ученика в такое состояния, что он не мог и получала обойтись без медицинской помощи — но не представлял, как можно додуматься до такого скотства.
Они зашли внутрь корабля, транспортника под названием «Толстый ранкор» — в своё время Энакин раскритиковал название и предложил сменить его.
«На что? Назвать его «Звёздной феей?» — спросил Оби-Ван. Энакин демонстративно отвернулся от него.
Название так и не поменяли, вместо этого Энакин перекрасил корабль из мутно-зелёного в серый и фиолетовый.
За то время, что они провели на Карати, камбуз «Толстого ранкора» приобрёл обжитый вид. Кто-то обклеил стикерами холодильник, повесил на стену плакат с местной звездой, высокой синекожей твилечкой, играющей роли коварных соблазнительниц.
Энакин побрызгал протезы чистящим средством и вытер полотенцем. Не всё машинное масло сошло сразу, пришлось оттирать.
— Очень неудобно, что они светлые, — рассеянно произнёс Энакин. — Все пятна видны.
На вид материал его протезов больше всего походил на кость и напоминал Оби-Вану о Гривусе.
— Возможно, как раз для этого и существуют перчатки.
— Не поучай меня так, будто мне десять лет.
— Я поучаю тебя как взрослого человека.
Энакин поднял на него глаза.
— И зачем ты это делаешь?
— Мне кажется, в моём возрасте уже простительно всех поучать просто так, без всяких на то причин.
Энакин окинул его выразительным взглядом. Они выглядели почти ровесниками.
— Садись есть, — сказал Оби-Ван.
Он и сам не знал, зачем снова и снова сближается с Энакином. Его, кажется, вело то чувство, которое заставляет расковыривать поджившую ранку.
Оби-Ван мог прийти пару часов спустя вместе с остальными, чтобы загрузить корабль, но вместо этого открыл холодильник, взял оттуда два куска рыбы вместо одного и приготовил обед так, чтобы он подходил и для Энакина — а потом упаковал обе порции в контейнеры и понёс к кораблю.
Он совершенно точно мог этого не делать. Ему не стоило этого делать.
Когда Люк попросил его присмотреть за Энакином, Оби-Ван ответил: «Твой отец — взрослый мужчина, он вполне может сам за собой присмотреть».
Энакин достал из шкафчика две металлические кружки, налил в них воду и поставил на стол: одну перед Оби-Ваном, другую перед собой. Они открыли крышки контейнеров. От еды поднимался пар. Энакин осторожно поднял на вилке кусочек рыбы, обмакнул в фиолетовый соус и сунул в рот.
Оби-Ван как будто попал в один из тех снов, которые мучили его на Татуине. По утру он не мог вспомнить ни сюжета, ни деталей, только то, что Энакин был рядом с ним: заваривал ему чай, ел с ним за одним столом, отпускал едкие шутки, смеялся, сражался с ним плечом к плечу, поднимал за него кружку в баре. Поутру Оби-Ван просыпался в своей постели на Татуине, вокруг него была одна только бесконечная пустыня, совершенно бесшумная ночью — и такое же бесконечно одиночество.
— Вкусно, — сказал Энакин. — Это ты там готовил?
— Да.
Когда они только приехали, Энакин установил на их дроида-охранника программу от местных кулинарных дроидов, но Оби-Ван не доверял таким модификациям и предпочитал готовить сам или привозить консервы из города.
Энакин снова склонился над едой, заправил волосы за уши, чтобы они не лезли в рот.
Он сейчас мало чем отличался от всех остальных мужчин в их отряде: все они носили свободные рубашки и штаны, потому что в другой одежде на Карати было просто не выжить, все по моде Альянса не стриглись коротко. Кто бы узнал в Энакине Дарта Вейдера? Кто бы представил себе бывшего главнокомандующего Империи в виде самого обычного русоволосого мужчины в мятых рабочих штанах?
Оби-Ван видел рисунки — в основном карикатуры и забавные комиксы, — на которых Вейдера рисовали без маски. Художники представляли его пожилым мужчиной, похожим на родного брата одновременно графа Дуку и Таркина, бледным, с запавшими щеками, длинным носом, гладко зачёсанными назад седыми волосами и тонкими, презрительно поджатыми губами. От художника к художнику детали отличались, но в целом образ устоялся — и уже успел вылиться в курьёзное недопонимание: трое механиков, которых Альянс недавно отправил на Карати, сутки думали, что их разыграли, сказав, что Энакин — это Дарт Вейдер. Они напрасно ждали, что вот-вот откуда-нибудь появится настоящий Дарт Вейдер, зловещий и мрачный, весь с ног до головы одетый в чёрное и с развевающимся за спиной плащом.
«В чёрном? Да ещё и в плаще? В такую погоду?» — переспросил тогда Оби-Ван.
«Ну, он же... не совсем человек... — неуверенно ответил ему один из врачей. — У него... способности».
«Поверь мне, от теплового удара эти способности не помогут».
Если бы помогали, Оби-Вану жилось бы намного проще.
— Тайфа сегодня написала мне, что надо будет увезти семерых раненых, — произнёс Энакин, расправившись с рыбой. Его слова вернули Оби-Вана к реальности.
— Так много? У них что-то случилось?
— Не знаю. Я не спрашивал. Надо будет поставить дополнительные койки в грузовом отсеке.
Обычно они вывозили не больше трёх-четырёх раненых.
— Может, операция пошла не по плану, — Оби-Ван вздохнул.
Семь раненых. Если это не гражданские, а повстанцы из группы Тайфы, то Ши Лейну надо будет уговорить раненых отправиться на медицинский фрегат Альянса — эти заразы всё норовили «немного подлататься» и сразу вернуться в строй, — а Оби-Вану как формальному командиру ячейки запросить новых специалистов из центра по указаниям Тайфы.
— Тебе тут не скучно, Оби-Ван? — спросил вдруг Энакин. Тон у него был такой... как в прошлом.
— Не скучно. Прекрасная спокойная миссия.
— Да ну? — Энакин вздёрнул бровь. — Ты любишь риск не меньше меня.
«Не испытывай моё терпение, Энакин», — хотелось сказать Оби-Вану. Вместо этого он ответил спокойным размеренным тоном:
— Дело тут не в том, люблю я риск или не люблю. Мы делаем что должны.
— И должны мы летать туда и обратно, как будто нанялись заниматься перевозками, — Энакин закатил глаза. — А Асока мне говорила, что нашла хорошую миссию...
— Если хочешь, я могу попросить её найти для тебя что-нибудь порискованнее. Например, уничтожить имперские гарнизоны на Татуине. Как ты на это смотришь? Соскучился по песку и жаре?
— Не соскучился, — мрачно ответил Энакин.
Остаток обеда они провели в тишине. Энакин больше не пытался заговорить, а Оби-Ван чувствовал себя немного виноватым из-за того, что прямо перед вылетом взялся портить Энакину настроение.
Чем дольше они находились рядом, тем сложнее Оби-Вану было держать нейтралитет.
Ему хотелось сблизиться с Энакином.
Ему очень не хотелось снова сближаться с Энакином.
Не то чтобы Оби-Ван не мог его простить — он опасался, что простит и снова привяжется. Энакин смог выбраться из путов Тёмной Стороны, но надолго ли? Сможет ли Энакин не поддаться отчаянию и чувству вины? Сможет ли он постоянно делать правильный выбор даже тогда, когда все вокруг будут смотреть на него с ужасом и отвращением и при каждом удобном случае припоминать, сколько на его счету военных преступлений? Люк и Асока поддержат его, но хватит ли Энакину этой поддержки? Не приведут ли его в ярость злые слова, брошенные Леей? Не опустит ли он руки? Не позволит ли он Тёмной Стороне снова поглотить себя?
Асока и Люк говорили, что он обязательно справится, что он навсегда отказался от Тёмной Стороны. Оби-Ван думал, что они оба слишком рады возвращению Энакина, чтобы трезво оценивать его.
Впрочем, пока что Энакин неплохо справлялся. Ни разу никого не придушил, не сорвал миссию и старался не ссориться с сослуживцами. Но сможет ли он продолжить в том же духе вне тепличных условий, которые ему создали для миссии на Карати?
Оби-Вану ни слова не сказали о том, что эта миссия будет особенной, но он и сам всё прекрасно видел. Тех, кто отправился с ними на Карати, тщательно отобрала разведка Альянса. Они не имели личных счетов с Дартом Вейдером и всегда выступали за то, что перебежчиков из Империи надо принимать в ряды Альянса. Очень своеобразные люди. Очень идейные. И даже им было сложно смириться с тем, что им придётся работать с бывшим главнокомандующим Империи. Оби-Ван не раз слышал эти шепотки в комнате отдыха.
«Нет, я так не могу, он свободно разгуливает вокруг, как будто ничего и не было, ему даже можно брать увольнительные, как нам, и никто за ним не следит».
«Ему на всё плевать, ни капли раскаяния».
«Очень сложно поверить, что такой, как он, может исправиться».
Оби-Вану хотелось то кинуться защищать Энакина, то присоединиться к этим шепоткам и мрачно предсказать, что рано или поздно Энакин сорвётся. Вместо этого Оби-Ван старался напоминать сослуживцам о том, о чём они и сами знали.
Дарт Вейдер убил императора Палпатина и по собственной воле сдался Альянсу. В Империи его негласно объявили предателем и послали ИСБ на поиски. Да, информация, которой владеет бывший главнокомандующий Империи, достаточно ценна, чтобы обеспечить ему амнистию.
Постепенно сомневающиеся уговаривали себя, что всё в порядке, и надо продолжать работать с Дартом Вейдером. Он потрясающий пилот и может починить любой прибор, он определённо намного полезнее любого имперского чиновника, который умеет только лизать начальству задницу, воровать и с презрением смотреть на простых людей.
На некоторое время уговоры помогали.
Вскоре после того, как Энакин и Оби-Ван пообедали, у корабля собрался весь отряд, чтобы помочь с загрузкой. Летели как всегда пятеро человек: Энакин как бессменный пилот, Оби-Ван как руководитель группы, врач и ещё двое человек, которым выпадала смена с вылетом. И дроид-охранник. На всякий случай.
На «Толстом ранкоре» не было пассажирских кают, поэтому для эвакуации людей им пришлось переоборудовать часть грузового отсека. Там устанавливали койки для раненых и скамейки для здоровых. Если беженцев было слишком много, их сажали прямо на пол, расстелив матрасы. Пока что с Сурры бежали только противники Империи: те, на кого заводили дела; те, к кому домой приходили из ИСБ.
Когда начнётся полноценная война, с наземными сражениями, бомбардировками и сотнями кораблей в небе, беженцы хлынут потоком. Оби-Ван знал, что это случится достаточно скоро, в течение полугода, потому что правительство Карати уже начало втайне создавать инфраструктуру для приёма беженцев, которая в документах значилась как «дома отдыха» и «общежития». Верфь Ингры, единственная крупная верфь на планете, расконсервировала большие корабли для космических перелётов. Из-за того, что Карати и Сурра находились очень далеко от торговых путей, их и в лучшие времена было совсем немного, штук двадцать или двадцать пять. После оккупации на ходу остались только два корабля, и про те говорили, что обслуживать их слишком дорого, и хорошо бы избавиться от них вместе с теми, что стояли, законсервированными, в орбитальных доках.
«Энакин очень обрадуется», — первым делом подумал Оби-Ван, когда знакомый из местной Службы Безопасности рассказал ему о том, чем сейчас занимается верфь Ингры. Потом ему пришло в голову, что может быть Энакин и не обрадуется. Может быть, ему больше не интересовали корабли. Оби-Ван не знал. Энакин держался отстранённо, почти ни с кем не общался, не обсуждал свои увлечения. И постоянно закрывался в Силе от Оби-Вана.
«Надо рассказать ему и посмотреть на реакцию», — подумал Оби-Ван, глядя, как Энакин толкает к грузовому отсеку контейнер со следящими устройствами.
Когда они закончили с погрузкой, Оби-Ван отправился к кабине пилота. Энакин уже был на месте, он успел переодеться и привести волосы в порядок. Вид у него был собранный и решительный. Оби-Вану вспомнилось, как Асока в первые месяцы постоянно выспрашивала его, как там Энакин. Нормально ест? Нормально спит? Следит за здоровьем и гигиеной? Не впадает ли он в апатию? Нет ли у него приступов раздражительности?
«Асока, если ты продолжишь в том же духе, у меня начнутся приступы раздражительности», — предупредил её Оби-Ван, но всё равно терпеливо отвечал, что с Энакином всё в порядке. Он знал, что Асока ищет: следы тяжёлых переживаний, о которых Энакин никому не скажет.
«Это не моё дело, — говорил себе Оби-Ван. — Мне Энакина уже на всю жизнь хватит».
Уговоры не слишком помогали, он всё равно присматривался к Энакину. Особенно во время вылетов, когда им приходилось подолгу сидеть в соседних креслах, и Энакин немного расслаблялся.
Оби-Ван занял место второго пилота и пристегнулся. Краем глаза он посматривал, как Энакин готовится взлетать.
— Все готовы? — спросил Энакин в микрофон.
Ему ответил искажённый помехами голос Ши Лейна:
— Готовы.
Энакин потянул на себя штурвал, и корабль плавно оторвался от земли. Экран перед Энакином расчертили маршруты местных кораблей, он включил транспондер, как полагалось по законам Карати, и ввёл пункт назначения: орбитальные доки. Оттуда начинался их путь к Сурре. Энакин повёл корабль по маршруту, предложенному Системой Перевозок Карати.
Немного скосив глаза, Оби-Ван мог ясно видеть его профиль и правую сторону лица. Ожог, который прежде занимал половину щеки, уменьшился до размеров монеты. Кожа на его месте была очень тонкой и бледной, с просвечивающей сеткой кровеносных сосудов. Через месяц-другой это пятно исчезнет, слившись со здоровой кожей.
Оби-Ван скользнул взглядом ниже, по шрамам на шее, вороту рубашки, вышитому сине-зелёными листьями, до пояса, на котором висел световой меч. Энакин закинул ногу на ногу, и Оби-Ван заметил, как сквозь ткань штанов едва заметно просвечивает кожа. Он смог отвести взгляд только через несколько секунд, когда Энакин сказал:
— Готовь автопилот.
Впереди уже виднелись подёрнутые дымкой силуэты орбитальных доков.
— Снизь скорость, — велел Оби-Ван, просмотрев маршрут. Они должны оказаться у доков в строго определённое время, чтобы начать оттуда свой настоящий маршрут.
Воздушный мост до базы повстанцев на Сурре был полностью заслугой Энакина. Это он рассчитал траекторию, которая позволяла не попадаться на глаза орбитальному патрулю Империи. Это он полтора часа вёл корабль через горную гряду, затянутую такими плотными тучами, что казалось, будто ты плывёшь в молоке, а не летишь. Это ему удавалось забирать раненых из разных городков Сурры, ни разу не попав на радары Империи.
И в то же время эта миссия выглядела настоящим испытанием для Энакина: никакой импровизации, никаких сражений, всё чётко и по часам. Даже когда они вместо базы Тайфы летели куда-нибудь в другое место, действовать приходилось очень осторожно. Энакин медленно вёл корабль над самой землёй по маршруту, заранее разведанному Тайфой, и главной его задачей было не попасться на глаза Империи и не усадить случайно «Толстого ранкора» брюхом на какую-нибудь скалу. Именно поэтому эта миссия так нравилась Оби-Вану. Она не подразумевала столкновений лоб в лоб, насилия и убийств, которые преследуют любого, кто ввязался в войну.
Оби-Вану не хотелось в неё ввязываться, вот только выбора у него не было.
У них, чувствительных к Силе, этого выбора не осталось в тот момент, как Палпатин отдал приказ 66. Точнее, так: они могли или прятаться, или сражаться.
Оби-Ван с Асокой в своё время даже поспорили на эту тему.
«У меня был выбор, — сказала она. — И я выбрала сражаться. Выбор, знаешь ли, всегда чем-то органичен, это не значит, что его совсем нет».
«Я просто говорю, что если людоед спрашивает тебя, как ты предпочитаешь быть приготовленным: на пару или в духовке с овощами — это едва ли можно назвать выбором», — ответил Оби-Ван.
«Людоед меня не съест, я же не человек», — Асока горько усмехнулась.
«И всё же, если бы никто на тебя не охотился, ты бы пошла воевать?»
Она покачала головой.
«Не пошла бы, конечно. Как будто ты сам не знаешь».
Она бы стала помогать другим, потому что, как и все они, выросла с уверенностью, что Силу нужно использовать именно для этого. Те, кто уходил из ордена, обычно становились дипломатами, учёными, врачами, спасателями, волонтёрами благотворительных организаций. С возникновением Империи эти пути для них закрылись. Им приходилось прятаться в самых дремучих закутках галактики, куда не дотягивалась рука Империи. Или присоединяться к повстанцам. И убивать.
Сейчас Оби-Ван пошёл именно по этому пути.
Он сражался, потому что справлялся с этим лучше, чем многие другие. Для его талантов всегда находилось применение. Три месяца назад он водил тяжёлый бомбардировщик в сражении на Цитре-5, потому что без труда мог пролететь там, где других бы сбили. До этого он в составе диверсионной группы проникал на военные объекты Империи, а во время сражения при Эндоре командовал частью флота Альянса. От его рук за последний год умерло очень много людей, он не смог бы посчитать, даже если бы постарался.
— Ну всё, включай автопилот, — голос Энакина вырвал его из воспоминаний. Он отключил транспондер и вышел из Системы Перевозок Карати, цветные линии маршрутов на экране перед ним погасли.
«Толстый ранкор» уже висел у доков, Оби-Ван скосил глаза, ожидая увидеть хоть что-то: непривычное движение вокруг станции, больше ремонтных кораблей. Естественно, всё было как прежде. Расконсервация проходила в режиме полной секретности.
Оби-Ван включил автопилот, и они отправились по заранее просчитанному маршруту, который неизменно проводил их мимо патрульных кораблей Империи на орбите Сурры.
Энакин надел наушники и, закрыв глаза, откинулся в кресле. Оби-Ван украдкой глянул, чтобы посмотреть это слушает Энакин. Это была серия повестей «Среди звёзд», на которую Оби-Ван и сам не раз натыкался в местном голонете. Она рассказывала о девочке-подростке, которая всегда мечтала путешествовать по Галактике, и однажды смогла пробраться в грузовой отсек корабля, который летел за пределы местной звёздной системы. Оби-Ван, зная, как мало на Карати кораблей из других звёздных систем и как хорошо охраняются порты, только закатил глаза, прочитав аннотацию.
— Ты не против, если я тоже послушаю? — спросил он Энакина, повысив голос.
Тот, не открывая глаз, пустил трансляцию в наушники Оби-Вана.
«— Это мы знаем, что нас всего пятеро человек, — сказала Майра. — А они не знают! Мы можем сделать вид, будто у нас тут целый отряд кровожадных наёмников, вооружённых до зубов.
— Ты предлагаешь блефовать? — в голосе капитана Каэри позвучало сомнение.
— Ну... скорее напрямую обмануть?... Лидс ведь сможет подделать запись во время звонка? Кто-нибудь из нас изобразит главаря наёмников».
Оби-Ван улыбнулся. Голос девушки, читавшей за Майру, очень напоминал ему голос юной Асоки.
К тому времени, как они приблизились к Сурре, повесть закончилась. Майра и её друзья спасли дочку владельца верфей, девушка подарила Майре поцелуй, а её отец выдал спасителям награду, которая, как они рассчитывали, позволяла им ещё несколько месяцев путешествовать, не думая о деньгах.
История была ужасно похожа на те, что Энакин любил, когда сам был подростком: космические приключения, благородные контрабандисты, безумные рискованные планы, которые воплощаются именно так, как задумано — ну или герои умудряются любой провал обернуть себе на пользу.
Энакин снял наушники и взялся за штурвал. Они уже вошли в атмосферу Сурры, под ними раскинулась серая неприветливая поверхность планеты, прорезанная горными цепями. Кое-где у подножья гор виднелись плешивые равнины, неровно заросшие кустарником и травой — только они и были пригодны для жизни.
Сурра и в лучшие времена была не слишком приятна для жизни, но после того, как её оккупировала Империя, всё стало ещё хуже. Деньги уходили на Корусант, шахты разрабатывались без всякой заботы о природе, заводы загрязняли горные реки. Если прежде люди тут жили намного богаче, чем на соседней Карати, то теперь городки Сурры представляли собой жалкое зрелище. Дома, некогда покрашенные в яркие цвета, облезли и потускнели. Оранжереи, в которых жили растения с Карати, забросили — на то, чтобы обслуживать их, не хватало средств. Спидеры на улицах старые, много раз ремонтированные, из магазинов — только лавки с самым необходимым. Почти такая же нищета, как на Татуине. И посреди этой нищеты — роскошные виллы имперских чиновников под стеклянными куполами, внутри которых густо растёт тропическая растительность с Карати.
В своё время люди с Карати отправлялись на Сурру, чтобы заработать денег, и презрительно говорили, что их прежний дом не имеет никаких «перспектив» именно потому, что там нет богатых месторождений, исключительных производств, и торговать со всей остальной галактикой ему попросту нечем. По иронии, именно это и спасло Карати от оккупации — Империя решила, что слишком затратно захватывать планету с населением в два миллиарда разумных существ, с которой ничего не толком не вывезешь.
Когда они спустились ближе к поверхности планеты, «Толстый ранкор» погрузился в густые, как молоко, тучи над Леттским хребтом. Все радары тут же начали выдавать белый шум, в иллюминаторах иногда можно было рассмотреть смутно темнеющие склоны гор, когда «Толстый ранкор» подлетал к ним достаточно близко. Никакого присутствия Империи тут не было, и Тайфа устроила свою базу на горном плато сразу за границей туч. Широкое низкое здание было расписано под цвет и фактуру скал, так что увидеть его можно было только тогда, когда подлетаешь очень близко.
«Толстый ранкор» опустился на узкую каменную площадку перед базой, и над ним развернулась серая маскировочная сеть. Энакин выключил все системы корабля, встал, накинул поверх рубашки кожаную куртку, надел перчатки. В горах было прохладно, несмотря на то, что на Сурре сейчас стояло жаркое лето. Оби-Ван тоже надел куртку.
Когда они вышли на улицу, отряд Тайфы уже вытаскивал контейнеры из грузового отсека. Тут и там лежали клочья облаков, в рассеянном свете без теней всё вокруг казалось блёклым и плоским. Оби-Ван успел заметить спину Ши Лейна в дверном проёме базы: тот пошёл за ранеными. Дверь за ним закрылась — и тут же стала незаметной на фоне скалы.
— Эй, ты ведь Энакин? — раздался глухой мужской голос.
Энакин и Оби-Ван одновременно обернулись. Слева от них, тяжело опираясь на трость, стоял высокий лысый мужчина. На нём были рабочие штаны, испачканные машинным маслом, и рубашка с закатанными рукавами.
— Это Крейт, — коротко представила его Тайфа. Может быть, это было его настоящее имя, а может быть прозвище или псевдоним — во время заданий спрашивать об этом никто на спрашивал.
— Я Энакин, — ответил тот. — Что тебе нужно?
— Мне сказали, что ты хорошо разбираешься в технике. Пойдём, поможешь починить нам проектор.
Энакин недовольно поморщился, но спрыгнул с трапа и пошёл вслед за Крейтом. Дверь перед ними открылась на мгновение и тут же закрылась их спинами.
— Не очень-то он вежливый, — заметил Оби-Ван.
— Есть такое. Надеюсь, они разберутся с проектором, он уже второй день барахлит.
«Но почему ваши техники с этим не справились?» — с подозрением подумал Оби-Ван. В его голове тут же зароились тревожные мысли: «Этот Крейт узнал, кто такой Энакин? Хочет заманить его вглубь базы и прикончить? Энакин успеет послать сигнал, если что? У него ведь есть комм с собой? Да, точно есть».
Оби-Ван прислушался к Силе. Всё было спокойно. Он усилием воли отогнал тревожные мысли, но комм положил поближе.
— Что-то не так? — спросила Тайфа.
— Нет, всё в порядке.
Из дверей выкатились носилки, и Оби-Ван поспешил сосредоточиться на раненых.
— Нужна помощь? — спросил он Ши Лейна. Тот коротко покачал головой.
— Уже всё сделали, состояние стабильное.
На носилках лежали четверо мужчин и три женщины, остриженные под машинку, с ввалившимся глазами и нездоровым серым оттенком кожи. У одного из мужчин щеку пересекала длинная рана, зашитая металлическими скобами, остальные выглядели попросту избитыми. У всех к рукам тянулись катетеры от капельниц, у одной из женщин было перевязано запястье. Её состояние казалось особенно тяжёлым: дышала она тяжело и прерывисто, губы побелели, по всему лицу выступили капельки пота. К счастью, на борту «Толстого ранкора» был аппарат жизнеобеспечения.
— Что с ними случилось? — спросил Оби-Ван Тайфу.
— Пытали на допросе, — та поморщилась. — Мы помогли им сбежать. В следующий раз попробуем вытащить ещё кого-нибудь. В Линети сейчас полный ад, там прикончили главу городской администрации. Поймать убийцу они не могут, поэтому... ну как обычно.
Оби-Ван уже знал это «ну как обычно»: обыски у «неблагонадёжных», аресты, допросы, пытки.
— А что, это убийство — не ваших рук дело?
Тайфа пожала плечами.
— Увы, кто-то другой постарался. Я попробую выяснить, кто именно, и предложить выехать.
Впрочем, оба они знали, что тот человек не согласится. Скорее всего он принадлежал к одной из радикальных ячеек местных повстанцев, которые не хотели сотрудничать с Альянсом, считая его сборищем беззубых чистоплюев. За полгода работы на Сурре Тайфа смогла договориться с ними только о том, чтобы вывозить на Карати тех членов ячеек, кто не может больше сражаться. В прошлый раз Энакину пришлось лететь за ними в шахтёрское поселение на севере. Раненые были в таком тяжёлом состоянии, что их едва удалось довести до военного госпиталя Карати.
Когда раненых разместили в грузовом отсеке, Ши Лейн отправился за беженцами. Вскоре они цепочкой потянулись к «Толстому ранкору». Оби-Ван смотрел на них, прислушиваясь к Силе. Несколько месяцев назад она указала ему на имперского шпиона.
— Вы из Альянса? — спросила у него измученная женщина с рюкзаком за плечами. Оби-Ван кивнул в ответ.
Беженцы представляли собой очень пёструю компанию. Некоторые выглядели обеспеченными — может быть, мелкие чиновники, на которых Империя завела сфабрикованные дела за недостаточную лояльность, — другие одеты в обноски и побриты так, что сразу понятно: совсем недавно из тюрьмы. Где-то месяц назад Тайфа жаловалась, что у неё конфликт с местными повстанцами, стоит ли вывозить бывших чиновников, когда Империя начинает их преследовать. Местные считали, что не стоит, пусть их сожрёт система, от которой они пытались урвать кусочек, Тайфа считала, что вывозить стоит, они потом могут помочь и дать показания на своих бывших начальников. В конце концов Тайфе удалось их убедить, тем более что пока проблем с вывозом беженцев не было, и им не приходилось выбирать, кому отдать место в корабле. Если бы приходилось, Оби-Ван и сам не стал бы вывозить чиновников и политиков.
Вскоре вернулся Энакин, коротко сказал, что проектор работает, и они собрались улетать.
— И что случилось с этим проектором, что они сами не могли его починить? — с подозрением спросил Оби-Ван, садясь в кресло второго пилота.
— У них не то чтобы блестящие техники, — Энакин пожал плечами. — А поломка была сложной. Тебя интересуют технические детали?
— Не особо.
Энакин включил двигатели, они медленно оторвались от земли и почти сразу погрузились в тучу. Оби-Ван закрыл глаза, в Силе ощущая, как корабль скользит у склонов гор.
— Почему ты так напрягся, когда Крейт увёл меня чинить голопроектор? — спросил Энакин. — Думал, я тайком начну душить повстанцев по старой привычке?
— Думал, что повстанцы придушат тебя.
Энакин повернулся к нему.
— Серьёзно?
— Эй, следи за дорогой!
— Тут всё равно ничего не видно. Зачем им меня убивать?
— Они могли узнать, что ты бывший главнокомандующий Империи, и попытаться устроить самосуд. Ты же знаешь, многим не нравится, что ты получил амнистию.
Энакин пожал плечами. Не похоже было, чтобы аргумент Оби-Вана его хоть немного впечатлил.
— Ну, это их проблемы. Оби-Ван, меня не смог убить ты, не смог убить Палпатин, горстка повстанцев тем более не сможет.
— Но оба эти раза... очень прискорбно отразились на твоём здоровье.
Энакин передёрнул плечами.
— Да, этого повторять бы не хотелось.
— Вот именно.
— Но переживал ты зря. Если бы они собрались меня убить, я бы почувствовал опасность. И ты бы наверняка почувствовал.
— Я не слежу за тобой.
— Ты бы почувствовал, — уверенно повторил Энакин.
Они замолчали, пока Энакин проходил особенно сложный участок пути, где требовалось влететь в седловину между пиками, а потом забрать резко вверх. После этого корабль наконец поднял над тучами. Над ними раскинулось яркое голубое небо, и кабину залило солнцем. Энакин зажмурился, прикрыл глаза ладонью. Когда он тряхнул головой, его волосы под солнечными лучами вспыхнули золотом.
Оби-Ван включил автопилот.
Когда корабль вышел в открытый космос, Энакин снова надел наушники и открыл папку с приключениями Майры.
— Тебе действительно так нравятся эти повести? — спросил Оби-Ван просто для того, чтобы поддержать беседу.
— Конечно, нравятся. Думаешь, я слушаю их для того, чтобы мучить себя?
— Ты построил себе дом на Мустафаре.
— Таков путь ситхов. К счастью, я больше не ситх.
Энакин на некоторое время замолк, пока искал следующую повесть. Файлы в папке у него были свалены в беспорядке. Как обычно.
— Ты помнишь Лайда Тарра? — продолжил он, проматывая файлы на экране.
Оби-Ван, конечно, помнил. Лайд Тарр писал приключенческие романы, которыми Энакин зачитывался, когда был подростком. У него даже была серия приключенческих книг про джедаев, ужасно нереалистичная, но увлекательная.
— Помню. А что с ним случилось? Посадили?
— Хуже. Он стал писать ужасные книги, где главный герой поступает в имперскую военную академию и понимает, что служить Империи — его судьба.
— Звучит... отвратительно.
Оби-Ван не раз натыкался на пропагандистские романы Империи. Простой и чистый сердцем штурмовик спасает принцессу от коварных вуки. Бравые офицеры Империи сражаются с «сепаратистскими недобитками» во Внешнем кольце. Юноша растёт с родителями, которые скучают по временам Республики, но потом понимает, что на самом деле Империя намного лучше, а его родители — глупцы (в особо гадких книжонках он ещё и стучит на них ИСБ). Читать всё это было совершенно невозможно.
— И что же, ты читал эту гадость, потому что... таков путь ситхов? — спросил он Энакина.
— Нет. Даже ситхам не стоит так себя мучить.
— Приятно знать, что ты всё же соблюдал некую умеренность в страданиях.
Энакин покачал головой и включил книгу. Знал бы кто, что Дарт Вейдер любит на досуге почитывать приключенческие романы для подростков!
Оби-Ван подогнул под себя ноги и погрузился в медитацию.
Из медитации его вырвал голос Лаан Си, одной из двух девушек, которым выпало в этот раз лететь на Сурру. Она выглядела встрёпанной и бледной.
— Мастер Кеноби, — обеспокоенно начала она, — одна из раненых умирает.
Оби-Ван поднялся. Он знал, что когда-нибудь это случится. Чудо, что до сих пор никто не умер, хотя они не раз вывозили людей в чудовищном состоянии. Да, у них была аппаратура и хороший доктор, но всё же «Толстый ранкор» — не медицинский фрегат, а самый обычный транспортник.
Оби-Ван направился следом за Лаан Си в грузовой отсек. За своей спиной он услышал шаги: Энакин присоединился к ним.
— Что с ней?
— Не знаю, доктор Лейн сразу послал меня к вам, как ей стало хуже, — не оборачиваясь, ответила Лаан Си.
Дверь грузового отсека распахнулась перед ними, и Оби-Ван поспешил в угол, где они расположили свой импровизированный медицинский отсек. Ши Лейн стоял над той самой женщиной с перевязанной рукой, чьё состояние показалось Оби-Вану особенно тяжёлым. Во рту у неё была трубка от аппарата ИВЛ, к обнаженной груди подключены датчики. Лицо её побледнело ещё больше, губы приобрели землистый оттенок, на висках выступили капельки пота. Опустив глаза, Оби-Ван заметил пятна крови на простыне, которая прикрывала нижнюю часть тела.
Ши Лейн тяжело вздохнул и поднял глаза.
— Что с ней? — спросил Оби-Ван.
Ши Лейн кивнул.
— Открылось внутреннее кровотечение.
Оби-Ван положил руку женщине на живот и сразу всё почувствовал. Жизнь её уже висела на волоске, тело не справлялось.
Энакин нахмурился.
— Мы должны доставить её на Карати как можно быстрее. Я сейчас же...
— Нет! — хором ответили ему Ши Лейн и Оби-Ван.
— Я уйду от погони, ты же сам знаешь, — ответил он, обращаясь только к Оби-Вану. — Тут стандартные патрульные корабли, они заметно медленнее «Толстого ранкора».
— Ты скомпрометируешь наш маршрут.
— Плевать, построю новый.
Оби-Ван положил руку на плечо Энакина и просмотрел ему в глаза.
— Ты и сам прекрасно понимаешь, что подвергаешь риску всю операцию. Они могут нас выследить...
— И что ты предлагаешь? Оставить её умирать?
Энакин скинул руку Оби-Вана с плечами и упрямо сжал губы.
Оби-Ван знал, что делать. Его удивляло, что Энакин делает вид, будто не знает.
— Корабль может повести кто-нибудь другой, а мы будем поддерживать в ней жизнь Силой, пока не доберёмся до больницы.
Глаза Энакина сузились.
— Она в очень плохом состоянии, ты и сам это чувствуешь.
— Именно поэтому я предлагаю взяться за дело вдвоём.
Будь Оби-Ван опытным целителем, он бы справился. Владей эта женщина Силой, он бы тоже справился. Увы, Оби-Вана учили только тому, как поддерживать в человеке жизнь, пока не придёт настоящий врач.
— Так, вы ещё и лечить своей магией умеете? — спросил Ши Лейн.
— Я не умею, — тут же ответил Энакин.
— Умеем, но очень плохо, — поправил его Оби-Ван.
— Не говори глупостей, Оби-Ван, я не умею.
— Мы оба проходили базовый курс целительства.
— Это было почти тридцать лет назад, и я с тех пор...
Энакин закрыл глаза.
Оби-Ван не стал дожидаться, пока Энакин что-нибудь решит, сам взял его ладонь и положил на живот женщины. Энакин убрал руку.
— Я не смогу, — уже тверже сказал он.
— И что ты предлагаешь? Оставить её умирать? — с усмешкой спросил Оби-Ван. Его Сила уже потекла в тело женщины, поддерживая в нём жизнь.
— Я уже говорил, что предлагаю! — резко ответил Энакин.
— Нет уж! — громко произнёс Ши Лейн. Только сейчас Оби-Ван заметил, как тот побледнел, из-за чего его смуглая кожа приобрела сероватый оттенок. — Может ты уже перестанешь выёбываться и вспомнишь, чему тебя там учили?!
— Я не помню!
— Так вспомни, склероза у тебя нет! Я тебя сам осматривал!
— Ты... — Энакин зло посмотрел на Ши Лейна.
— Ну давай ещё врача убей посреди полёта! Привезёте два трупа.
— Успокойся, — сказал Оби-Ван. — Ты сейчас тоже не помогаешь.
Ши Лейн замолчал, кулаки его сжимались и разжимались, но он больше ничего не сказал.
«Хорошо, что ему не пришло в голову оставить последнее слово за собой», — отстранённо подумал Оби-Ван.
Он осмотрелся по сторонам. Лаан Си и Ая Трент стояли у стены, белые, как мел. Лаан Си сжимала руку на рукояти бластера.
— Лаан, Ая, — сказал Энакин, — займите наше с Оби-Ваном место. Как выйдете на орбиту Карати, сразу свяжитесь с военным госпиталем, пусть шлют корабль нам навстречу.
Обе девушки тут же скрылись в коридоре.
— Ох, у тебя всё-таки нет склероза? — спросил Оби-Ван.
— Знаешь, ты меня бесишь, — мрачно ответил Энакин. Он обошёл койку и оказался напротив Оби-Вана.
— И ты даже не можешь придушить меня, потому что тебе дали амнистию только за преступления, совершённые во время твой службы Империи.
Поверх живой ладони Оби-Вана легла механическая ладонь Энакина. Она была тёплой, температуры тела. Он закрыл глаза, сосредотачиваясь, и оттого, что они были так близко, Оби-Ван почувствовал: Энакин боится, что у него ничего не получится. Он боится, что его Сила только навредит женщине.
— Сосредоточься, — мягко сказал Оби-Ван, перехватывая вторую руку Энакина. Материал протеза был на ощупь немного шершавым, Энакин осторожно сжал его ладонь.
— Откройся мне, — попросил Оби-Ван.
Энакин немного опустил ментальные щиты, и впервые с тех пор, как он вернулся с Тёмной Стороны, Оби-Ван по-настоящему почувствовал его присутствие в Силе. Оно больше не походило ни на ослепляющее солнце, ни на чёрную дыру, скорее на неровно горящее пламя костра.
— Тебе надо больше медитировать, — не удержался Оби-Ван.
— Вот поэтому я тебя и не пускал.
— Извини, это было неуместно. Попробуй направить энергию ко мне.
Энакин закрыл глаза. Вскоре его дыхание стало спокойным и размеренным, и Оби-Ван позволил себе снова дотронуться до Энакина в Силе. Между ними протянулась тонкая ниточка связи, и как много лет назад, когда Энакин только учился медитации, Оби-Ван начал дышать с ним в унисон, помогая найти баланс. Вскоре энергия струйкой потекла через руку Оби-Вана в тело женщины, лежавшей на медицинской койке, потом поток стал сильнее, и из женщины — имени которой Оби-Ван так и не узнал, — перестала вытекать жизнь.
— Так, состояние стабилизировалось, — вскоре произнёс Ши Лейн. — Уж не знаю, как вам это удалось.
«Ты молодец», — мысль скользнула от Оби-Вана к Энакину по ментальной связи.
Подняв глаза, он увидев, как Энакин улыбается одними уголками губ.
