Майкл идет на премьеру спектакля, в котором играет мать Джеймса. Красивый и в костюме, как мы помним.
Джеймс снова его не узнал.
(...)
Джеймс обежал глазами толпу, скользнул взглядом по Майклу, повернулся к отцу. Не узнал. Майкл смотрел на него, не отрываясь. Ну давай, ну глянь ещё раз. Это ж я тут стою. Ну и что, что не похож на себя. А ты присмотрись. Что-нибудь ёкнет же. Ты ж знал, что наряжусь.
И смешно было, и обидно капельку. Неужели такое чучело в жизни, что за костюмом лица не видать?..
Майкл вытащил руки из карманов и начал подниматься. Ступеней и было-то всего десять, но показалось, что их сто. Джеймс узнал его на пятой, распахнул глаза.
Для начала нам, разумеется, напоминают, что Майкл - ебанись какой уродец. Это обязательная программа. Но меня интересует другое - как можно не узнать? В костюме его Джеймс уже видел, стрижку-цвет волос он не менял и он не девушка, которую можно изменить кучей косметики. А тут не разглядеть соулмейта с десяти шагов… ну такое. Я не верю.
А наша девочка-то в юбке. В юбке. Джеймс. Ну вы догадываетесь, какая у Майкла реакция.
Он глянул на Джеймса.
Узкие чёрные ботинки, высокие белые гольфы с кисточками, а выше — голые коленки под краем синего килта.
Коленки.
Под синим, блять, килтом с тонкими белыми, вашу мать, полосками.
Кровь отлила от лица, Майкл едва покачнулся. Сволочь. Какая ж ты сволочь. Хоть бы предупредил. Хоть бы…
Бедолага и так думает только членом, а уж тут… Все, связь с мозгом потеряна. Почему сволочь - потому что это слово НК кинкает, как мы помним. Другого обоснуя не подвезут.
— Что-то случилось?.. — тот тревожно нахмурился. — Ты ужасно бледный.
— Правда?.. — шёпотом спросил Майкл, в упор глядя на Джеймса.
Надо было, блять, хоть цветов купить — было бы чем прикрыться. Вот чё теперь делать?.. Ходить народ смешить?..
Джеймс понял. Вспыхнул, отодвинулся. Зыркнул насупленно, сдвинув брови. Это он ещё тут обижаться будет, грёбаная шотландская морда.
Ты еще в обморок упади, сексоголик несчастный. И почему ты его обзываешь? Он не виноват, что у тебя всегда стоит.
Руки чесались кому-нибудь врезать. Член стоял так, что, казалось, швы на брюках сейчас разойдутся. Сара, блять, не могла выбрать посвободнее, хоть не так заметно было бы. Джеймс, сука, мог заранее сказать, что придёт без штанов.
С рожей-то Майкл мог совладать. Кое-как, но мог. Мог заставить себя не пялиться на коленки... не пялиться!.. пялиться на чёрную бабочку под горлом! Мог?.. Мог! А вот спрятать торчащий член было некуда. Майкл держал лицо прямо и делал вид, что ничего не происходит. Отец Джеймса смотрел на него, слегка приподняв бровь.
Да, блять, обхохочешься.
А может, лучше бы и обморок. Ну и бесится Майкл стандартно, потому что бесится Майкл на все. Сара плохая, Джеймс плохой, мир зло, все ужасные, потому что у Майкла вечный недоеб, с которым он не знает, что делать.
Джеймс смотрел в сторону, сердито поджав губы. Поправил волосы — на белом манжете блеснул синий камешек. Да чтоб ты провалился.
Уже и запонки его заводят.
А теперь хотите ли вы узнать, нравился ли Майклу театр? Мы ведь знаем, что он будущий актер, что он должен любить актерство - пусть юстится, пусть тайно, но нам нужно видеть, что это он хотел стать актером, а не Джеймс хотел, чтоб Майкл им стал. Нам же нужны мысли и мечты Майкла, а тут такой удачный момент!
И мысли есть.
Ему раньше не доводилось бывать в настоящем театре. Пару раз в школу приглашали какую-то местную труппу, те показывали «Питера Пэна» и «Мэри Поппинс». Но это не считалось. И впечатления у Майкла остались неприятные. Во-первых, всё было не так, как в книжке. Зачем ставить спектакль по книжке и менять слова? Почему нельзя сразу взять, как написано? А во-вторых, Майкл сидел на первом ряду и прекрасно видел густо раскрашенные лица актеров. Питера Пэна вообще играла девчонка. В общем, всё было неправильно, так что с тех пор Майкл театр не любил.
А дальше срач на тему дрочки. Я серьезно. Это надо вносить целиком, настолько оно странно и тупо:
— Майкл!.. — Джеймс развернулся на каблуках. Шёпот у него был тихий, но гневный.
— Почему ты мне не сказал, что шотландец!.. — шёпотом возмутился Майкл.
— Конечно, я шотландец! — у Джеймса глаза сверкали, как ксеноновые фары дальнего света. — Моя фамилия Сазерленд!.. Кем я ещё могу быть — китайцем?!.
— Ты мне не сказал, что ты... шотландский шотландец!..
— Килт — наша национальная одежда!.. — шёпотом отчеканил тот.
— Предупреждать надо, блять!.. — шёпотом отозвался Майкл. — Я бы заранее подрочил!..
— Не смей на неё фетишировать!..
— Ты бы себя видел!..
— Я же не дрочу на флаг Ирландии!
— А я бы тебе не запрещал!
Они замолкли, глядя друг на друга с одинаковой яростью.
— Держи себя в руках, — тихо потребовал Джеймс.
— Коленки спрячь!
— Майкл!.. — Джеймс покраснел до кончиков ушей. — Я серьёзно!.. Даже не думай!..
— Поздно, уже подумал! Можно я теперь пойду вздрочну или мне с тобой рядом со стояком сидеть?..
— Придурок, — бросил тот и кивнул на дальний конец коридора. — Туалет там.
Короче, Майкл дрочит, возвращается в зал и беседует с Колином. Тот спрашивает, как парни познакомились, они говорят в общем-то правду про Сару, но делают вид, что “изредка пьют вместе кофе”. Майкл же тем временем делает две вещи: смотрит на людей и тупит.
Зато были видны вырезы платьев с богатым выбором сисек: большие, маленькие, приплюснутые, приподнятые, светлые, смуглые, чёрные — и практически на каждых лежала какая-нибудь блестючка.
— Сверкают, прям как настоящие брюлики, — шепнул Майкл, наклонившись к Джеймсу.
Тот стрельнул в него глазами.
— Они и есть настоящие.
Майкл даже забыл про коленки.
— Это ж дохрена бабла, — прошептал он. — Здесь охраны должно быть невпроворот!
— Только из-за украшений? Это было бы дурным тоном.
Джеймс смотрел насупленно, но явно оттаивал.
— И не страшно им, что по голове дадут и снимут?.. — спросил Майкл.
— Кто?.. Зрители с соседнего ряда?..
С этим было не поспорить. Но в голове не укладывалось, что люди способны реально носить бриллианты, а не держать их в сейфе. Ему даже начало казаться, что кольца Сары тоже могли быть настоящими. И что ссадину на бедре ему однажды оставила не стекляшка, а вполне себе алмаз.
Блядь. Серьезно, Майкл? Ты в дорогом театре, где сидят миллионеры, твой парень сын миллионера, Сара из его тусовки, у Сары, блядь, хаммер, у них бабла хватит, чтоб купить брюлики, ну ебана! Он все больше напоминает мне УО. Ой, а неужели у девочки-миллионерши может быть кольцо с бриллиантом? Не может быыыыть!
- У тебя тоже есть типа такие?
Джеймс поддернул рукав и показал темно-синий камень, окруженный сверкающими точками, оправленный в белый металл. Не стоило и надеяться, что это всего лишь серебро.
Майкл, ты б попробовал сам догадаться…
А знаете, для чего это все было?
А классика. Майкл - тупой, страшный, нищий никудышный недочеловек, которого похоронят в мешке, потому что даже на ящик не наберут денег, а помрет он от голода… нувыпоняли.
Гордая радость от близости к другой жизни растаяла, как горстка грязного льда, оставив липкую тошноту.
Дурак. Знал же, что пацан при деньгах. Дом-то его видел?.. Машину?.. Приятелей?.. А сколько поездка в Бирмингем стоила — наверняка из карманных денег оплатил и не заметил. Раньше как-то казалось, что Джеймс абстрактно богатый. Богатый, но всё равно какой-то свой.
А вот Джеймс с брюликами вместо пуговиц — это мальчик по другую сторону пропасти. И никакие триста фунтов её не заполнят.
Майкл чувствовал себя идиотом. Хотелось встать и уйти, потому что — блять, чё ты тут делаешь? Чё ты понимаешь в театре, в костюмах, во всей этой жизни?.. Куда ты полез, бестолочь?.. Кому ты тут нужен, ты тока рот открой — и всем сразу всё ясно. По-книжному говорить всё равно не выучишься. Сиди у себя в гараже и не рыпайся.
Видимо, если каждую главу не напоминать по десять раз, что Майкл урод и нищеброд, у Будапеште начнется гражданская война. Или Машка доплачивает НК за каждое упоминание. Я не знаю. Но если кто-то забыл, что Майкл - дно по всем фронтам, то вот, вам напоминили.
Спектакль кончается. Колин спрашивает у Майкла, как ему, Майкл отвечает в духе “ну епта, ну чо, ну каво, ну туда, ну тожа, ну можа”. Джеймс пинает его, бедолажка, но Майкл не унимается. Колин, впрочем, хоть и удивлен, но то ли из вежливости, то ли потому что он в фике НК, ответом доволен.
Идут за кулисы к матери Джеймса.
- Мама, это Майкл, - говорит Джеймс.
- Ты с ним спишь? - говорит мама Джеймса.
Неа, не шучу. Цитирую. Так оно и было. Мир вертится только вокруг ебли, планета кружится ради потрахушек, все думают только о письках.
Кстати! Возможно, прочитав мысли Майкла о театре, вы подумали “Ага! Но ведь не обязательно быть театральным актером! Может быть, он хочет не на сцену, а в кино!”
Хуюшки, говорю вам я и НК.
Театру было больше ста лет. Он помнил две мировые войны, тут, наверное, сотни актёров побывали. В кино всё не так. Никакой этой незыблемости. Мотаешься по всему миру: сегодня здесь, завтра там. Тесный трейлер, взятый кинокомпанией в аренду. Никаких гримёрок со звёздами на двери. Камера, мотор — и так раз двести, если дубль не получается. Возвращаешься усталый, как собака, падаешь без ног на узкую кровать и ждёшь следующий день — скорее бы снова: камера, мотор…
Ни в каком виде не привлекает Майкла актерство. Ни театр, ни кино. Такое бывает, что поделать, не всем подходит эта профессия. Не стану его осуждать. Хочет мальчик в каскадеры, ну, имеет право.
Но у Джеймса другие планы:
— Майкл, мне Джеймс рассказывал — ты тоже хочешь стать актёром?..
— Ну, актёром — это Джаймс загнул, — смутился тот. — Так, в титрах засветиться.
Вот не вижу, не вижу я, где он хочет, хоть убейте. Вот что НЕ хочет - да, вон, вон его пов об этом. А где о желании? Ах, Джаааймс сказал. Ну раз он сказал… Ему виднее…
Короч, они трепятся ни о чем с мамой Джеймса, пока вся семейка Сазерлендов не уезжает на вечеринку, на которую Майкла, конечно, не позвали. И он топает к метро.
Следующая глава начинается как раз с того, о чем нам втирает чета - никаких полных погружений в другого человека, попробовать все, независимость…
Дни листались один за другим, все мысли были заполнены Джеймсом. Даже когда его не было рядом, Майкл не переставал трепаться с ним у себя в голове, прокручивать заново встречи, как отрывок любимого фильма.
Упс, простите, простите, я вас наебала)
Майкл немного ноет. Как бы у них все збс и любовь, но вот встречаются они в кафешках, на которых у Майкла бабла нет, поэтому Майкл сидит голодный и делает вид, что сыт. Драма. Нищеброд Майкл! Нам нельзя забывать, какой он нищий неудачник((((
И еще проблема. Майкл хочет выебать Джеймса в юбке. Аж зубы скрипят, как хочет. Спать не может, жрать не может - хочет. Настолько, что покупает юбку и на очередную встречу тащит ее Джеймсу. Только вот подарить не успевает.
Тут внезапно идет адекватность. Серьезно, внезапно. Это едва ли не единственный момент в фике. Я даже не знаю, что и думать. В общем, Джеймс говорит Майклу, что ему не очень зашло, как Майкл пялился на него в юбке. Ибо в брюках так не заводит, а вот юбочка…
— Ты смотрел на меня так, будто я в костюме медсестры из секс-шопа, — сказал Джеймс. — Мне было очень неприятно, Майкл. Я не сразу это понял, но потом, когда всё обдумал... Я никогда себя так не чувствовал. Я надел килт не для твоего развлечения. Мне даже в голову не приходило, что ты можешь так его воспринять. Теперь я не могу перестать думать о том, что, может быть, другие тоже смотрят на меня и фантазируют, как бы его задрать. Ты можешь себе представить, что я чувствую?..
Смотрите, даже с аргументами!
— А ты представь себе другую ситуацию, — предложил Джеймс. — Например, что ты... скажем, сломал ногу и лежишь в больнице. Ждёшь, когда я приду к тебе после занятий, чтобы мы поболтали, может, поиграли бы в карты или в какую-нибудь настольную игру. Ты ждёшь, что мы приятно проведём вечер вместе. Но когда я прихожу, я с порога заявляю тебе: почему ты не предупредил меня, что будешь в гипсе!.. И бегу дрочить на твои бинты. Не потому, что я по тебе соскучился — а потому, что они меня возбудили. Не ты. Они. Понимаешь?.. И только потом подхожу к тебе и спрашиваю, как у тебя дела. Ты бы не возражал?..
Майклу стало не по себе. Он опустил глаза на стол, сжал губы.
— Ты понимаешь меня?.. — спросил Джеймс.
— Извини...
Джеймс громко выдохнул, распрямился.
— И знаешь ещё, что, - быстро сказал он. — Чтобы не возвращаться к этому разговору... Я не буду надевать никаких женских шмоток.
— Я уже понял, — глухо сказал Майкл.
— Даже не предлагай.
— Угу.
Кто ты, автор? Куда ты дел НК? Почему Джеймс ведет себя не как сучка?оО
— Я тебе не девочка, — твёрдо сказал Джеймс. — Я всё понимаю, Майкл. Ты пытаешься разобраться... кто ты. Тебе проще, если ты представляешь меня женственным. Тебе так привычнее, — Джеймс залился румянцем, но глаз не отвёл. — Я сам знаю, что не выгляжу... брутально, как ты. И я ещё не свыкся... со всем, что у нас происходит. Со своими фантазиями... С тем, как ты меня называешь.
Вау. Серьезно, вау. Этого больше не повторится, аноны, ловите момент!
Одно мне тут покоя не дает. Вроде и говорит Джеймс правильно, и аргументы приводит, и адекватно все. Но есть но. Большое такое. Ему, блядь, нравилось! Ему нравилось, что его зовут девочкой!
Вот из главы с еблей на верстаке:
Майкл вдохнул, выдохнул, скрипнул зубами. Объяснил:
- Люди всякое любят. Кто романтику. Сердечки, там, свечечки, вот всё это говно. Кто связывание. Кто в жопу лошадиный хвост вставляет. Мне нравится резким быть. Командовать. А ты любишь быть сучкой. Но ты оделся, умылся - и всё, нормальный пацан. Понял меня?
Джеймс порывисто обнял его за шею, спрятал лицо.
- Мне очень понравилось... - торопливо зашептал он. - Так сильно, что страшно...
Почему теперь-то резкое переобувание в воздухе? Реткон и гипножаба, блядь! Вот понимайте, как хотите.
В общем, парни договариваются, что больше тему девочек не трогают, Джеймс приносит Майклу салатик. Они гуляют, Майкл идет домой, а там Кристофер, кажись, начал о гейщине догадываться. Ой-ой-ой.