Такое удовольствие, аноны, проматывать уже прочитанный кусок главы с приятным осознанием того, что с ним ты уже разобрался. Фики НК могут приносить радость!
Итак, мы остановились на том, что Грейвз попал в волшебное зеркало и постепенно стал растворяться в своих отражениях и впадать в деменцию. Но ему на помощь пришёл индейский шаман, а затем погибший любовник. После отменно длинной, длинной, длинной сцены с любовником Грейвз вернулся обратно в зазеркальную комнату. Надеюсь, нас не ждёт ещё один повтор эпизода с его попытками выбраться.
Дальше ПОВ Криденса с внезапно неплохим моментом: ему кажется, что одно отражение отличается от других, Криденс его зовёт, отражение касается ладонью стекла...
Их глаза не встретились, он смотрел мимо — но он неуверенно поднял руку, и тысячи Грейвзов повторили его жест. Криденс прижался к стеклу ладонью, замирая от надежды и страха. Персиваль, помедлив, приложил руку в ответ.
Погодите, кто первый руку поднял? Если Криденс, то почему отражения повторяют за ним этот жест? Я пересмотрел начало главы, они раньше ничего за ним не повторяли!
Ладно, эпизод же был неплохой, да. Попытаемся ещё раз.
Всего одно мгновение Криденс медлил, прежде чем всем сердцем позвать Персиваля к себе. И этого краткого мига хватило, чтобы другой Грейвз, в другом зеркале, бросился на стекло, сломав ровный и стройный ряд одинаковых Грейвзов. Он что-то крикнул, но через стекло Криденс не слышал.
Он отшатнулся. Сотни Грейвзов стояли, неуверенно приложив руку к стеклу, но лишь один, без галстука, с закатанным рукавом, стучал ладонью в стекло.
Уиииии, нужный Грейвз нашёлся, и мы сейчас выберемся из лабиринта приосанившихся.
Правда, не очень ясно, что значит позвать сердцем и как это работает. Ладно бы надо было вслух позвать, и Криденс как раз не успел это сделать, но он же решил уже, что это настоящий...
Ну ок, положим, он ещё сомневался.
А ведь горькая ирония, аноны. Грейвз бьётся об стекло из-за своего бывшего, которого, по ходу, он любит куда сильнее Криденса. Если чувства нарцисса можно, конечно, так назвать.
Криденс бросается к нему, и нам предлагается вздрочнуть на эмоции агрессора:
Персиваль заметил его. Посмотрел в глаза. Лишь однажды Криденсу довелось увидеть у него такое лицо — в тот вечер, когда Персиваль вернулся от Малфоя, злой и страшный, и разбил всю столовую. Нет, тогда это был отголосок того, что Криденс видел сейчас. Тогда Персиваль рассказал, что Гриндевальд убил его друга, Гарри Гудини. А кто умер теперь?!.
Автор, когда ты повторяешь это имя, оно с каждым разом становится всё тупее.
Криденс бьётся в стекло, ничего не выходит, но Чеширский кот подсказывает:

— Назови по имени, — шепнул ему в уши незнакомый ласковый голос, и Криденс выдохнул, так легко, словно губы не в первый раз складывались в это имя:
— Персиваль…
Стекло с хрустом треснуло под рукой, как весенний лёд, раскололось, и в дожде осколков Грейвз вывалился из зеркала — Криденс едва успел подставить руки, чтобы поймать.
Они падают на пол, и с Грейвзом происходит нечто ужасающее: уткнувшись лбом в плечо Криденса, он тяжело дышит, как будто хочет заплакать!
Криденс теряется, пугается, гладит его по спине и думает, что ему теперь делать.
В принципе, его даже можно понять - кто знает, что с человеком стало после зеркала. Но описано всё равно так, будто О УЖАС ГРЕЙВЗ ПЛАЧЕТ ГРОБ КЛАДБИЩЕ САТАНА НЕУЖЕЛИ ЭТО ВОЗМОЖНО.
Криденс видит у Грейвза кровь и спрашивает, ранен ли он. Тот говорит, что Сойка помог.
И знаете который сейчас час? Время фапа и длинных флэшбеков!
— Я не знаю, кто такой Сойка, — сказал Криденс. Будто это сейчас было важно! Сейчас ему было важно только слышать свой голос и слышать голос Грейвза в ответ. Даже если они будут говорить о таких вот странных, нелепых вещах вроде человека по имени Сойка.
— Знаешь, — ответил Грейвз. — Я рассказывал. Это мой брат.
Память Криденса метнулась к тому дню, когда он узнал, что у Персиваля есть брат. Он вспомнил индейскую татуировку, вспомнил, как Персиваль читал ему стихи о любви хриплым от нежности голосом, и смотрел таким обжигающим чёрным взглядом, что Криденс умирал от счастья, умирал и воскресал снова. Они лежали вдвоём в остывающей ванне, Криденс, чтобы получше рассмотреть рисунок, разглаживал прилипшую к плечам белую рубашку, полупрозрачную от воды. Они вместе курили, болтали, они даже смеялись. Криденс тогда в первый раз услышал его смех. У Персиваля были такие растерянные глаза, почти виноватые. Они были так… счастливы.
Были. И будут снова! У них будет ещё много раз и ванна, и смех, и весёлые разговоры, и Криденс совершенно точно ещё раз снимет с Персиваля рубашку и рассмотрит татуировку на его плечах, внимательно перецелует каждый её завиток и каждую линию.
— Нам надо вернуться, — настойчиво сказал Криденс.
И нафига этот кусок был вообще?
Особенно достал чёрный взгляд, синий взгляд и вся эта палитра взглядов. Нет у взгляда цвета, ну шо ж такое-то.
Дальше Криденс, надо отдать ему должное, тревожится об Эйвери и Тесее и уговаривает Грейвза уходить, но тот тупит.
— Как ты сказал?.. — Грейвз удивлённо поднял голову, посмотрел на Криденса, будто ослышался.
— Персиваль, — краснея, повторил Криденс, смело глядя ему в глаза. — Вы не останетесь здесь, Персиваль Грейвз. Вы пойдёте со мной.
Зеркала вокруг вздрогнули, зашелестели, покрылись паутиной трещин.
Наивный чтец решил, что сейчас будет голливудский экшон, раз уж голливудская кульминация была: зеркало начнёт разрушаться, герои будут бежать, всё такое.
Ага, щаз. Экшон ему.
Грейвз порывисто обернулся на них, будто хотел успеть что-то увидеть, но они уже сыпались с нежным хрустальным звоном, и сам коридор рассыпался, будто осколки стекла отклеивались от основы, и за ними проступал… Дурмштранг.
Звёздочки переносят нас к Тесею, который, слыша хруст стекла, кладёт на зеркало паутину, а то вдруг разобьётся.
Обскур-то выберется, а вот Перси…
Но тела проступают просто на полу, "как будто кто-то снял мантию-невидимку", и Тесей радуется, но не очень:
Слава Мерлину!.. Хотя Тесей предпочёл бы, конечно, чтобы те объявились в героических позах с палочками наготове, но так тоже было хорошо. Живые — и ладно.
Впрочем, у него тут старый некрасивый Гриндевальд и ещё массовка, так что придирка не по делу.
Гриня офигевает, Тесей пускает в него Экспеллиармус, но злодея щитует директор Дурмштранга.
Профессор Гербологии оказался удивительно резвым. Хотя в боевой магии он явно был не искушён, но защитой он владел превосходно. И где только опыта нахватался — защищаясь от саблезубых ромашек?..
— Перси! Криденс! — Тесей прикрыл их щитом от случайной атаки, пока те оглядывались, соображая, что делать.
Криденс сообразил первым — рванулся во все стороны дымом обскура, заполнив башню чёрным туманом. Теперь никто никого не видел, а значит, и не атаковал. Вот умный мальчик.
И вот вроде всё в порядке с этим эпизодом и обскурной дымовухой, но до чего странный ПОВ у Тесея. Какие-то смехуёчки, саблезубые ромашки, полная мешанина, и стилистически всё это не только не вяжется с персонажем, это попросту неприятно читать. Предыдущий кусок с Тесеем в этой главе был норм, а этот почему-то писал Водолей.
Ньют и Талиесин устраиваются рядом с Тесеем просто так - доползают и приходят, пригибаясь. А Грейвзу нужен переход через Красное море:
Во тьме возник узкий проход, будто кто-то раздёрнул занавеси — там стоял Грейвз. Выглядел он паршиво до крайности — заляпанный кровью, с глубоким порезом, бледный, какой-то… тусклый. Тесей махнул ему рукой, Грейвз подбежал и сел рядом. Проход за его спиной мгновенно сомкнулся.

Моисей/тьма египетская, слэш, НЦ-18.
Они треплются, забив на то, что враг может стрелять на звук. Тесей докладывает о ситуации, Грейвз сообщает, что Нокс мёртв, Гриндевальд курит бамбук.
Нашлось даже время для очередных смехуёчков:
— Ах, вот куда он пропал… — Талиесин стряхнул с волос мусор и обрывки бумаги, машинально обнял подушку, как плюшевого медвежонка, и горящим взором (по-другому не скажешь) глянул на Грейвза. — Все в сборе. У нас есть план?..
— Есть, — мрачно сказал Грейвз. — Убить эту сволочь.
— Я — за! — радостно воскликнул Талиесин и поднял руку, как школьник. — Наверное, все — «за», — тише добавил он, оглядывая хмурые лица.
Наконец, противник очнулся - возможно, просто не выдержал комикования. Над компашкой сверкают молнии, но Криденс их щитует.
Обскур вздрогнул, тьма как будто стала плотнее.
— Ничего, — прошелестел Криденс, — я не дам вас тронуть.
— Криденс, не надо, — Грейвз встал в полный рост. — Я не буду играть с ним в прятки. Соберись.
Тьма задумчиво посветлела — и вдруг совсем рядом, за пеленой тёмного дыма, послышались крики и злые, отрывистые голоса.
Становится видно, что дурмштранговцев атаковали другие дурмштранговцы, положительные. Есть даже пара волшебниц, автор расщедрился.
Другие студенты, пара ведьм, которых вёл один из учителей — молодой, кажется, едва сменивший школьную форму на профессорскую мантию. Они атаковали неумело, не причиняя большого вреда своим одноклассникам. В первое мгновение Тесей возмутился такой безалаберностью, потом вспомнил — они же все дети…
Дальше идёт очень невнятный экшн. Трудно уследить, что происходит, с кем и зачем. Трудно прежде всего от того, что не хочется следить.
Но армия Гриндевальда быстро перегруппировалась. Трое отбивали атаки с тыла, семеро, грохнув посохами об пол, гудящим магическим лучом, сплетённым из семи потоков, как кнутом, хлестнули по полу. Камни не выдержали, раскололись, от толчка Тесей выронил палочку.
— Врассыпную! — приказал Грейвз.
Криденс звенящим роем кинулся к семёрке студентов, но фон Шперинг был наготове — по команде студенты ударили по обскуру сияющей плетью, разорвав его пополам. Криденс шарахнулся назад и вверх, под потолок. Две части слились в одну, забурлили, потекли по стене вниз. Дёрнулись от нового удара плетью, но упрямо поползли дальше, к посохам.
Перетянув внимание дурмштранговцев на себя, Криденс дал возможность остальным атаковать Гриндевальда.
Причём автор-то пытается быть максимально внятным и описывать всё предельно чётко! И ещё он пишет от лица персонажа, который разбирается в этом и, опять же, чётко мыслит. А получается одновременно унылый канцелярит с объяснениями и съёмка дрожащей ручной камерой.
Короче, Тесей аппарирует Гриндевальду за спину, но "без палочки получается топорно", поэтому Гриня впечатывает его в стену и кидает Бомбарду. Тесея спасает от взрыва Ньют, "бледный, как антарктический богомол. И такой же опасный".
Господи, до чего гениальное сравнение.
Гриндевальд устраивает генеральную уборку:
Гриндевальд взмахнул палочкой, и весь хлам, все осколки, камни, стулья, унитазы и обломки скамеек вынесло в окна, больше прятаться было негде. Талиесин прижался к стене, панически глянул на Грейвза. Грейвз, будто на арене дуэльного клуба, размял запястье и выпрямился.
Сейчас, сейчас Грейвз наподдаст ему! Покажет, наконец, что он может красиво, что он крутой маг, что он Рокэ Алва этого фика!
Вы поверили? А вот наивный чтец поверил.
— Ава!.. — Гриндевальд вдруг вскрикнул, схватился за голову, не закончив проклятия. Ему на загривок откуда-то прыгнул Финли: оседлал шею, схватил за лицо, закрыв ему руками глаза. Гриндевальд ухватил его за ухо, дёрнул так, что Финли тоненько взвизгнул, оторвал от себя и отбросил в сторону.
Грейвз вскинул палочку, но прицелиться не успел. Под крышей грохнула ярчайшая огненная вспышка, даже Криденс шарахнулся от неё. Сияние затопило башню, будто в ней взорвалась звезда, угасло, оставив тишину и круги перед глазами. Дамблдор стоял между всеми противниками, над ним, полыхая искрами, парил феникс.
— Геллерт, — сказал Дамблдор и поднял палочку.
Все борются с Гриндевальдом, даже клерк Талиесин, даже школьники, о которых автор забыл, даже ванна и унитазы, даже бывший Геллерта... все, кроме Грейвза.
На самом деле, мне кажется, здесь Максу не дают покоя лавры Роулинг, а именно битва за Хогвартс. Там тоже была внезапная помощь от домовиков, появление всех персонажей и прочее. Но масштаб настолько другой, что вместо драматической схватки мы имеем комический эффект.
Гриндевальд спасается бегством в зеркале путешествий, и Дамблдор разбивает зеркало - то ли не успел опередить, то ли помогал скрыться (пользуясь случаем, передаю привет шипперам гельбуса в этом треде).
Дамблдор с каким-то растерянным сожалением смотрел ему вслед. То ли жалел, что не успел остановить… То ли тролль его знает, рыжую сволочь.
Чтец аж икнул от такой смены стиля.
Развязка:
Побег Гриндевальда заставил его последователей здорово растеряться. Ровный ряд студентов распался. Кто дрогнул сам, кто в ярости бросил посох. Кто-то пытался сопротивляться, но молодой профессор и его помощники окружили маленькую армию, и те сдались. Сгрудившись вместе, они стояли, мрачно зыркая то на авроров, то на зеркало, где исчез Гриндевальд.
Обскур, болезненно вздрагивая, будто вслепую, стёк на пол шевелящейся чёрной лужей. Кажется, от феникса ему досталось сильнее всех.
Грейвз идёт поговорить с директором, Талиесин идёт к ним, иииии драма!
— Персиваль… Персиваль, как единственный присутствующий здесь представитель инспекционной комиссии я хочу обратить ваше внимание как представителя британской секретной службы…
Фон Шперинг, развернувшись к Грейвзу всем телом, выдернул из воротника что-то блестящее и замахнулся. Тесей крикнул, предупреждая. Талиесин, не думая, оттолкнул Грейвза и подставил плечо под удар. Серебряная игла ужалила его в руку, он улыбнулся: какая малость…
Талиесин мгновенно отупел от действия яда, раз не подумал о том, что иголками просто так никто не разбрасывается.
Тесей швыряет директора в стену, со стены падает кусок зеркала и режет директору горло. Смотрится это пипец лишним нагромождением.
Талиесин тем временем умирает:
— Я что, умираю? — удивился он. — Я думал… умирать — это больно… Но нет… представляешь?.. Совсем нет…
— Нет, держись… мы сейчас что-то придумаем, — шептал Грейвз, гладя его по рукам. — Не дури, слышишь… Не смей…
— Подожди… подожди, — Талиесин схватил его за руку, будто тот собрался куда-то уйти. — Я сейчас… я придумаю что-нибудь… подходящее к случаю. Умираешь ведь раз в жизни, — он засмеялся, в панике глядя на Грейвза, — а я даже не подготовился. Не знаю, что и сказать. Вот глупость…
В небе кто-то пронёсся со свистом, и ещё, и ещё. В разрушенную башню пикировали люди в форме, которых вёл высокий светловолосый человек. Тесей узнал форму бельгийских авроров. Жерар привёл помощь. Тесей бросился к ним, схватил за грудки первого, кто подвернулся:
— Медик! У вас есть медик?.. Тут раненый! Надо что-то сделать!.. Есть поблизости госпиталь?.. Хоть что-то у вас с собой есть?!
Аврор оттолкнул его, подбежал к Эйвери, выдернул из него иглу.
— Тёмная магия, — с сожалением сказал он. — Этого не спасти.
— Что значит — не спасти?! — взвился Тесей.
— Сочувствую, — аврор хлопнул его по плечу, поднялся и отошёл. Тесей не отстал — отловил другого, третьего, требуя немедленно что-то сделать, помочь, совершить чудо.
Эта драма, местами натужная, а местами ничего (сабмиссива даже жалко, и Тесей мечется вон), продолжается ещё пару абзацев, потом подваливает Криденс и вводит коды:
— Ты же будешь меня помнить?.. — шепотом спросил он, с тоской глядя на Грейвза. — Да?..
Он потянулся рукой к его лицу, но рядом вдруг вынырнул Криденс, перехватил, вцепился в его ладонь.
— Нет! Вам нельзя!..
Талиесин вздрогнул, кинул на него виноватый, умоляющий взгляд.
— Не держи на меня зла…
Грейвз схватил Криденса за плечо, чтобы оттолкнуть, но тот не дался.
— Вам нельзя умирать! — хрипло сказал Криденс.
Он злобно сверкнул глазами, чёрный, растрёпаный, прижал ладонь Талиесина к своей груди. Закрыл глаза, открыл их — белыми, обскурьими, страшными. Талиесин слабо вскрикнул, когда тонкие нити обскура впились ему под кожу.
Эх, автор, унеси свой грейвзопудинг, додай Тесей/Талиесин, ну! Тем более что у тебя Эрик Грейвз так охуенно заботится о раненом, сидит рядом и ноет. Тесей вон медика ищет, мимими.
Звёздочки, отделяющие нас от... эээ ничьего фокала, переносят нас к Криденсу.
Описания обскура НК вообще удаются.
Это была тёмная магия, но обскур сам был — темнее некуда.
Криденс позвал одно к другому. Он обвил плечо Эйвери чёрным дымом, сквозь крошечную ранку проник в его тело, нащупал источник — каплю яда, что была на конце иглы. Он видел тем особенным взглядом, как проклятие, почуяв в обскуре добычу, вздрогнуло и присосалось к нему. Будто одно чернильное облако попыталось сожрать другое.
Но Криденс Марти-Стю, поэтому ему ничего от этого яда не будет, в тексте так и сказано:
Вот только обскур был куда сильнее и куда больше, чем какая-то старинная дрянь. Обскур был молодым, злым и голодным. Он хотел убивать, он давно никого не убивал — и Криденс позволил ему, усмехнувшись, убить проклятие.
А ещё у меня на миг возникло подозрение, что за один абзац Криденс превратился в оборотня. Почему у него обскур отдельно от него самого?
Короче, Талиесин выжил, только стал альбиносом:
Закрыв глаза, Талиесин в беспамятстве лежал на коленях у Грейвза, и дышал так тихо, как будто спал. Он стал намного бледнее: ресницы и брови поблёкли, волосы выцвели в белое золото, кожа была молочной, почти фарфоровой
Криденса таки покусал Фенрир Сивый:
Второй рукой обнимал Криденса. Тот сидел рядом, привалившись к его плечу, облизывал губы, едва сдерживая плотоядную усмешку.
Тем временем подходит Жерар, КОТОРЫЙ СПАС ВСЕХ В ЭТОМ ФИКЕ, приносит чемодан, но всем похуй, кроме Талиесина. Грейвзу не похуй, что Жерар его не помнит.
— Мы знакомы, — недоверчиво сказал Грейвз. — Ильверморни. Тысяча девятьсот первый.
— В самом деле? — искренне удивился Жерар. — Простите, у меня ужасная память на лица. Так… я оставлю тут чемодан для мистера Эйвери? Понимаете, совершенно не было времени искать для него безопасное место.
— Оставляйте, — Талиесин нежно раскрыл глаза, зелёные, как юная тополиная дымка. — Благодарю вас, мой друг.
Нежно раскрыл глаза! Я даже не знаю, какой смайлик поставить:
или
Пустая строка, и
Дамбигад, дамбигад
Продолжает журчать
Кто бы сомневался в дамбигааааде
Дамблдор журчал голосом, как заправский гипнотизёр, убеждал в чём-то молодого профессора и главу отряда авроров. Рядом с ним стоял Ньют, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Студенты Гриндевальда, обезоруженные, стояли в магических наручниках под охраной.
Наши герои отдыхают после боя, и немного трогательности, а также мудачизма от Тесея и марионеточной пластики от Ньюта:
Подмигнул Талиесину, мол, молодцом, что не помер. Ньют, кивнув Дамблдору, осторожно приблизился к ним. Тесей дёрнул его за штанину, и тот сложился, неловко подобрав колени. Тесей обхватил его за плечи и поцеловал в рыжую шевелюру. Ньют замер, подняв плечи, но не вырвался.
Даже Финли участвует в финальных обнимашках:
Из трещины, расколовшей пол, выбрался Финли. Одно ухо у него стояло торчком, а одно, порваное, как у дворового кота, грустно смотрело вниз. Он подполз под руку Грейвза, тот обнял его, прижал к своему боку.
Они сидели, переглядываясь друг с другом посреди чужой суеты.
Молчали.
Финалочка, на самом деле, няшная:
Пока Талиесин не сказал, кашлянув:
— По случаю отмены моей героической гибели… Я угощаю.
Грейвз гладил его по волосам, рассеянно улыбаясь вслед отступающему ужасу. Слушал, как вполголоса переговариваются братья Скамандеры. Как Финли что-то шёпотом пересказывает Криденсу, а тот вздыхает, плотнее прижимаясь щекой к плечу.
Он верил.
Из-за него больше никто не умрёт.
Кроме одного... мне недодали Тесей/Талиесин Какого это тюленьего хера из-за тебя никто не умрёт? Ты вляпался во все кучи мира, ничего не сделал, домовой эльф лучший боевик, чем ты! Из-за тебя ТОЛЬКО ЧТО чуть не умер Талиесин, спасая тебе жизнь!
Или ты просто уверен, что у тебя есть парень с чит-кодами, который и мёртвого оживит, и любую проблему решит?
Это у вас называется катарсисом, разрешением психологического конфликта? То, что обстоятельства прогнулись под героя, а он и расслабился?
Что ж ты за мудак, Грейвз.