— Криденс упрямый, — сказал он себе вслух. — Он не отступится. Он будет искать. А я терпеливый… Я подожду. Мне некуда торопиться.
Криденс упрямый. Он никогда не оставит попыток найти его. Рано или поздно, сколько бы ни прошло дней, недель… месяцев или лет, каким бы хитроумным способом Гриндевальд ни заточил его в этой уютной тюрьме, Криденс отыщет своего мистера Грейвза. А Грейвз будет ждать.
Ему оставалось только верить, что так всё и будет. И он верил. Он ждал.
Да, он не будет делать вообще ничего. Вот так.
Серьезно, Грейвз посмотрел вокруг, изучил обстановку, пошвырялся заклинаниями, понял, что ему ничего здесь не светит, сел и стал сидеть. Патронуса позвал для компании. Грейвза держат в каком-то дофига зачарованном месте, которое выглядит, как обычная комната, но на самом деле ей не является. Попадают туда маги, судя по всему, через зеркало, а вот выйти через это зеркало сам Грейвз не может.
Наверное, Гриндевальд каким-то образом научился заползать в отражения и других туда протаскивать, я хз.
Алсо, в который раз я в этом фике уже слышу, что главное - ждать и верить? Тут все это только и делают последние глав десять.
От уныния Грейвза спасает Гриндевальд. Как мы помним, за последнее время Грейвз многое преодолел, превозмог, проработал и позволил себе, поэтому он уже не боится, что Гриндевальд ранит его чувства. Сильно забегая вперед, скажу, что зря. Есть у Гриндевальда один козырь, но до козыря еще целая глава. Пока придется терпеть остроумные перепалки этих двоих
— Согласись, в этот раз я к тебе милосерден. Никаких пут, никакой сырости — расположил тебя с полным комфортом. Ты тут не скучаешь?.. — с фальшивой заботой спросил Гриндевальд.
Грейвз постучал себя пальцем по виску.
— У меня с собой хорошая библиотека. Спасибо, что спросил, но мне есть чем заняться.
— Так ты занят? Я невовремя?.. — тот поднял белые брови, разыгрывая невинное беспокойство. — Прости, если отвлекаю. Зайти в другой раз? Скажем, лет через сто?..
Грейвз, повторяю, превозмог и даже завел себе пета 100500-го уровня, который за него всех ушатает.
Там, где раньше всегда был страх, заполнявший холодную пустоту в груди, теперь было тепло.
Впервые за долгие годы он был не один. Кое-кто нуждался в нём так сильно, что был готов смести любые препятствия между собой и Грейвзом. И этот кое-кто был обскуром. Возможно, сильнейшим магическим существом в мире, не считая драконов. Этот кое-кто едва не убил самого Грейвза, когда поверил, что теряет его.
Я бы на месте Грейвза не радовался таким доказательствам любви, но Грейвз, видимо, полумер не понимает. У него ведь есть друзья. Им во вселенной фика все восхищаются. Все его постоянно спасают, даже Ньют навязывался в их противогриндевальдную операцию, пока его самого не похитили. Я напомню, что изначально Грейвз планировал все делать один, а теперь он просто сидит на диване и ждет.
Грейвз считает, что это в целом справедливо, потому что все навыки Криденса - его заслуга.
Грейвз чувствовал почти родительскую гордость, понимая, что это именно он развернул Криденса во всю его мощь, это он дал ему опору, он дал ему правила, он дал Криденсу… Криденса. Его труд не был напрасным. Каждый шаг, каждый выбор, который он делал, каждый разговор, каждое усилие над собой, каждая капля понимания, которую он выжимал из себя, каждая улыбка, когда уже не было сил улыбаться, каждое ласковое слово, каждая минута держания себя в руках, каждый тяжёлый вздох, каждый нежный поцелуй, каждая искра огня, полыхавшего между ними — всё это, собравшись вместе, в одно размазанное на месяцы нечеловеческое усилие, вернулось к Грейвзу отчётливым, ясным пониманием.
Криденс придёт.
И когда он придёт, никому не покажется мало.
Вдохновленный собственной крутостью, Грейвз решает рассказать Гриндевальду, какой он дурак и как он ничего не понимает в том, чем занимается.
— Представь себе, — подхватил тот. Взмахом ладони подозвал к себе кресло от камина, уселся по ту сторону преграды. — Пока ты прохлаждался, я менял мир.
— Это как же? — с искренним интересом спросил Грейвз. — Диванную обивку поменял или стены покрасил?
Гриндевальд засмеялся. Он очевидно наслаждался их пикировкой. Он, очевидно, полагал, что знает, куда ужалить. Он думал, что знает о Грейвзе всё — ведь он выпотрошил его, как цыплёнка, изучил все его страхи, знал все секреты. И это действительно было так, но кое-чего Геллерт о нём всё же не знал. Он не знал, что Грейвз состоял не только из грязных секретов и страхов.
— Перси, дорогой мой, зачем же так явно демонстрировать своё мещанство, — снисходительно улыбнулся Гриндевальд. — Я понимаю, что тебе из твоей уютненькой норки было не видно, что происходит в мире, но отвлекись хотя бы ненадолго от интерьерных проблем, оглянись… Я так скучал по нашим разговорам о политике континентов, — он с сожалением вздохнул. — Не разочаровывай меня.
— Хочешь поговорить о политике? — спокойно поинтересовался Грейвз.
— Ну хоть капельку, — тот издевательски сощурился. — Разверни свой талант, вытряхни из него пауков. Ты же когда-то был таким интересным собеседником!..
Грейвз в красном углу! Гриндевальд в правом! Случайные связи VS Альбус Дамблдор! Легальная политика VS политический терроризм!
— Почти как Альбус?.. — невинно поинтересовался Грейвз. — Извини, или он для тебя тоже был — Перси?..
Гриндевальд заметно вздрогнул, у него на лице промелькнул страх. Всего на миг, но Грейвзу было достаточно, чтобы заметить, как сжались зубы и прервалось дыхание. Он смотрел на Гриндевальда, будто тот сидел перед ним в комнате для допросов — внимательно, пристально, не упуская ни одной детали. Тот быстро справился с собой, надменно усмехнулся.
— Ревнуешь?.. Не надо, Перси. Ты для меня уникален. Второго такого осла трудно найти.
— Ну, так как там… политика?.. — невозмутимо поинтересовался Грейвз.
Ну, или как-то так. Почему, кстати, Альбус должен был быть Перси, если к нему никто по этому имени никогда не обращался.
Он чувствовал молодую, весёлую злость. Столько лет он пытался менять мир, убеждал, льстил, уговаривал консервативных трехсотлетних чародеев Конгресса, что мир не стоит на месте, и нужно двигаться вслед за ним — но все так панически боялись перемен, были так запуганы внезапными и бессмысленными атаками Гриндевальда, что любые реформы приходилось проталкивать нежно и аккуратно, как хер в задницу излишне нервному мальчику. Одной рукой держишь, чтоб не вертелся, второй направляешь, третьей развлекаешь его, пощипывая за соски, чтоб не косился себе за спину, четвёртой поддрачиваешь ему, чтоб расслабился и впустил, и всё это — не затыкаясь ни на минуту, потому что стоит тебе закрыть рот, как он мгновенно забудет все ласковые уговоры, завизжит и кинется удирать.
...
Это я сейчас завизжу и кинусь удирать.
Грейвз наконец получил возможность говорить открыто.
Ну рассказывайте мне теперь, что раньше он ее не имел и поговорить было не с кем.
Грейвз многословно говорит Гриндевальду то, что НК обычно пишет в комментариях.
— Я помню, ты всегда говорил, что желаешь магам свободы… Ты занимаешься этим уже… сколько?.. Почти десять лет?.. Прости за нескромный вопрос, но… где результаты, Геллерт?.. — проникновенно спросил он, глядя ему в глаза. — Ты носишься по миру, как курица с отрубленной головой: туда побежал, сюда побежал, там враги, здесь враги… А где свобода-то?.. Как-то её не прибавляется.
— Пусть я не вижу. Пусть я слепой. Но покажи мне хоть одного зрячего. Хоть одного мага, который скажет: вот, вот стоит Геллерт Гриндевальд, человек, который изменил всю мою жизнь! Я был несчастен, а он открыл двери моей темницы, и теперь я счастлив!
— Ты десять лет твердишь о том, что магам нужна свобода. А что ты сделал, чтобы дать её нам? Ты убиваешь не-магов, — он начал загибать пальцы, — взрываешь их дома, магазины, устраиваешь шумиху в их городах, ставишь магический мир на грань новой войны с не-магами… А потом приходят авроры, ликвидаторы, обливиаторы и подчищают за тобой это дерьмо. И весь твой террор улетает в трубу, — Грейвз взмахнул рукой. — Ты что, пытаешься спровоцировать их создать новую инквизицию? Чтобы они снова разожгли костры и начали охоту на ведьм?
Геллерта это, видимо, задевает за живое, и он уходит в загадочную многозначительность.
— Ты думаешь, ты уел меня? Нет, ты просто расписался в том, что неспособен понять, чем я занимаюсь! — резко бросил Гриндевальд. — Чего ещё от тебя ждать!
— Именно такие, как ты, — выплюнул Гриндевальд, — кто любит сидеть, сунув голову в песок — тупые чиновники, дерьмовые авроры — никогда не поймут моей работы. Вы пытаетесь уничтожить всё, что я делаю, но вы не сможете остановить то, что я начал.
А потом наступает на грабли киношных кинозлодеев и начинает выкладывать свой зловещий план.
— Я хочу разрушить Статут, ты, идиот! Магия — суть этого мира!
— Мы созданы, чтобы управлять этим миром! Мы можем постичь его тайны, мы можем управлять временем, жизнью и смертью! Мы обладаем великой силой! Почему мы должны прятаться? Почему мы должны их бояться? Зачем нам дана магия, если не для того, чтобы властвовать здесь по праву? По праву сильного! Это порядок вещей, созданный изначально! Но такие, как ты, никогда этого не поймут! Вы скорее согласитесь сдохнуть в безвестности, чем встать с колен!
— Хочешь знать, чем я занимался? — яростно спросил Гриндевальд. — Я изучал магию. Настоящую, древнюю магию, не ту, что преподают в ваших школах. Хогвартс, Дурмштранг, Ильверморни — неважно! Всё это ничего не стоит. Нет никакой особенной магии в том, чтобы заставить вилки и ложки танцевать канкан. Нет никакого смысла в том, чтобы превращать мышь в тарелку и наоборот. То, чему учат в школах — это осколки, выжимки настоящего, подлинного искусства.
— Школы не учат магии, — с отвращением сказал он. — Школы делают из магов безмозглых ослов, которые боятся прикоснуться к по-настоящему грозным силам. И это везде. Сосредоточие этой тупости — твоя любимая Конфедерация, которая диктует каждому магическому правительству, как получше оболванить учеников. Современные маги толком не умеют пользоваться той силой, что им дана. Они просто привыкли облегчать себе жизнь, помахивая волшебной палочкой.
— Я нашёл несколько артефактов. Одна волшебница создала их тысячу лет назад. Они были так прекрасны и так удивительны, что магглы до сих пор рассказывают о них сказки. Но эти вещи назвали опасными… и спрятали их. Я сумел найти крохи, разрозненные записи… У меня ушло, — с досадой сказал он, — пять лет, чтобы собрать вместе хотя бы часть и понять, как с ними работать. Пять лет, чтобы понять, как они связаны, что они делают, как их открыть! — он повысил голос. — Волшебница, которая создала их… ей было шестнадцать лет! Шестнадцать! — почти крикнул он. — Вот какой была магия!
Итого: Геллерт научился лучше колдовать и нашел артефакты. Надеюсь, в поисках тайных знаний он не читал те книги, которые читал Волди из ЧВГ, иначе нам предстоит пройти через описания очередного анального ритуала.
Как бы там ни было, говорить с Грейвзом - все равно, что говорить с глухим. Всесильная мощь утраченного искусства древней магии его не слишком интересует. Он собирается в ответ нудно объяснять Гриндевальду, что он ничего не понимает, мир меняют не так, бу-бу-бу-бу.
— Ты с твоим террором — политическое посмешище, Геллерт, — сказал Грейвз. — Ты говоришь — свобода… Свобода от кого? От не-магов? Ты пытаешься их запугать, а они понятия не имеют о твоём существовании. Благодаря аврорам они списывают все твои атаки на катаклизмы, пожары, взрывы газа и несчастные случаи. Ты убил десятки не-магов, а они тебя даже не помнят.
— Геллерт, маги не хотят менять порядок вещей, — не меняя ласкового тона, сказал Грейвз. — Ты стараешься зря. Авроры охотятся за тобой не потому, что им так велели тупые и злые начальники. Ты преступник, а не герой, потому что мир отторгает тебя. Маги не хотят этих изменений, они не готовы к ним. Они их боятся. И чем громче ты будешь устраивать свои фейерверки — тем сильнее тебя будут бояться.
— Может, этого я и добиваюсь?.. — с улыбкой спросил Гриндевальд.
Грейвз откинулся на спинку кресла, посмотрел на него холодно и жёстко, отбросив вкрадчивость.
— Чего бы ты ни добивался — добился ты только одного. Ты отбросил отмену Статута на десятки лет. Сейчас любой, кто заикается хотя бы о поправках, хотя бы о послаблении, автоматически объявляется твоим пособником и выкидывается из политики. Какой бы разумной ни была твоя основная идея, никто к ней больше не будет прислушиваться. И никто не пойдёт на реформы Статута, потому что идеи о «свободе магов» теперь тесно связаны с твоим именем. Ты испоганил их, — твёрдо закончил Грейвз.
Короче, мальчик вырвался и убежал, Грейвз не смог ему присунуть, а все Гриндевальд.
— Конфедерация против реформ, потому что ты так запугал их своими выходками, — уверенно сказал Грейвз, — что даже самые либеральные маги будут молчать, лишь бы их имена не связали с твоими идеями. Ты сделал из себя пугало, Геллерт. Никто в своём уме не скажет: «Давайте обсудим ослабление Статута, давайте начнём работать с не-магами» — потому что ты, Геллерт, своими бессмысленными атаками уничтожил любую возможность дискуссии на эту тему. У тебя было десять лет, — жёстко сказал Грейвз. — За эти годы можно было бы горы свернуть! И если бы ты был поумнее, ты бы сейчас не передо мной распинался, а убеждал бы представителей Конфедерации на очередном созыве.
Вот читаю я все это, и мне кажется, что НК просто решил поразворачиваться на тему "терроризм эта плоха он вредит тем идеям которые призван продвигать". Стоило ли ради этого делать вид, что что-то понимаешь в Геллерте Гридневальде, Грейвзе и всем этом магическом мире? Может, стоило остановиться на комодах?
— Я могу объявиться на любом созыве Конфедерации в любой момент, — высокомерно сказал Гриндевальд. — Но зачем мне это делать, если все мои слова будут впустую? Они даже не попытаются меня выслушать. Они вообще ничего не хотят слышать! — Гриндевальд ударил ладонью по подлокотнику. — Они бы хотели залить глаза и уши воском, чтобы не видеть, что происходит. Статут расползается и жирнеет, как опухоль! В твоей стране, — он обвиняюще ткнул в Грейвза пальцем, — уже запрещено держать дома волшебных зверей! Ни в одной школе толком не учат магии! Дурмштранг был последним оплотом, который хранил старые традиции — но вы, ваше сообщество, ваша Конфедерация — вы изнасиловали его магию, кастрировали её, запретили её изучать! Я бы не удивился, если бы вы начали жечь книги!
В общем, Гриндевальд истерит и психует, а Грейвз бубнит о своем, как поехавший профессор.
Настоящая проблема не в том, что не-маги боятся нас. Проблема в том, что у них до сих пор живы династии охотников на ведьм, и они хранят настоящие руководства, настоящие артефакты, настоящее оружие против нас. Передают из поколения в поколение, от отца к сыну, от матери к дочери. А мы — мы ничего не делаем, чтобы избавиться от них.
Дальше фик начинает делать вид, что Грейвз - молодец и самый умный, а хоть что-нибудь сделать ему мешают тупые коллеги.
— Ты знаешь, сколько раз, — с отчаянной досадой начал Грейвз, почти благодарный Гриндевальду за то, что наконец можно высказаться, не таясь, — сколько раз я убеждал Конгресс разобраться с Бэрбоунами?.. Я говорил — они опасны. Я говорил — за ними нужно приглядывать. Я говорил — пошлите к ним пару обливиаторов, прочистите мозги этой сумасшедшей… Знаешь, что мне каждый раз отвечали?
— «Нет!»
— Да! — обвиняюще воскликнул Грейвз. — Мы не можем! Нам нельзя вмешиваться в дела не-магов! Пусть она распространяет свой бред и дальше, пусть клеймит колдовство — какое нам дело?
Он сдержанно выдохнул, чувствуя закипающую в крови ярость — старую, многолетней выдержки.
— «Какое нам дело», — язвительно повторил он. — Откуда у Бэрбоун эти идеи о том, что кругом одни колдуны? Оттуда, что, вашу мать, это чистая правда!
Короче, он плотно приседает на уши Гриндевальду, чтобы пожаловаться на свою работу. Никто не разбирается в том, как живут не-волшебники, все творят какую-ту фигню, а Грейвз иди и разбирайся, обливиэйть там всех.
— Такие, как Бэрбоун и ей подобные, — сказал Грейвз, — следят за каждым странным случаем. В большинстве своём их головы забиты религиозной чушью, которую они сами сочиняют, но иногда они видят правду. А маги зачастую не считают нужным как следует прятаться. Зачем беспокоиться, если у Конгресса есть штат обливиаторов и ликвидаторов? Они всё поправят! Один Скамандер чего стоит! — с чувством сказал Грейвз. — Попадись он мне в руки со своим дырявым чемоданом… Я не знаю, что бы я с ним сделал. Выслал бы в Англию не-маговской почтой. В конверте.
Все, я запутался. Он абзац назад утверждал, что проблема не в магглах, а в волшебниках. Поэтому стаут можно отменять. Но волшебники ебланы и провоцируют агрессию. По этому, по идее, стаут бы не надо было бы отменять? Что он вообще хочет сказать? Что надо сконцентрироваться на том, чтобы волшебники научились вести себя адекватно, и так не будет проблем с магглами, и законы можно будет смягчить? Но Гриндевальду плевать на магглов, в гробу он их видал. Он вообще, по-моему, разделяет только идеи о том, что маги должны править (маги - т.е. лично Геллерт, например), а все остальное, что он говорит - скорее манипулятивно.
— У нас столько внутренних проблем, — тоскливо сказал Грейвз, — что нам с ними бы разобраться. Куда нам ещё воевать.
Да-да, терроризм - это плоха.
— Вот поэтому, — азартно сказал Гриндевальд, — и нужны такие, как я. Магам нужно встряхнуться, счистить с себя шелуху. Увидеть главное. Ты говоришь о проблемах, которые порождены самим наличием Статута…
— Демагогия, Геллерт, — отмахнулся Грейвз. — Да, я согласен, положение вещей нужно менять. Но то, что ты делаешь — это бессмысленная, неэффективная чушь!
— Положение вещей нужно ломать, — возразил Гриндевальд. — Я делаю то, на что ни у кого из вас не хватает смелости.
— Но зачем же делать это так тупо, Геллерт? — умоляюще спросил Грейвз. — Ты не сможешь отменить Статут, просто устраивая пожары то там, то сям, и убивая не-магов. Твой террор привёл тебя только к тому, что ни один здравомыслящий политик не поддержит твои идеи. А без поддержки ты не развернёшь эту махину.
Он ведь и тюрьму для не-магов построил, и в Америке потащился к не-магам. 
Гриндевальд во многих случаях действует силой, не то чтобы он ждет абсолютной поддержки именно для своих идей. У него же вообще немного другие интересы, он властолюбив, собирал вон дары для себя лично, у него просто не может быть таких целей, как ему тут приписывают. Лозунг "ради общего блага" - это, как бы, лицемерие.
— Ты так уверен, что у меня нет поддержки? — издевательски улыбнулся тот. — У меня везде есть свои люди. В самых разных кругах.
Грейвз терпеливо вздохнул.
— Конечно, у тебя есть слепые фанатики, которых ты очаровал своей харизмой, — в его голосе не было слышно насмешки, и это само по себе было насмешкой. — Но я говорю не о них. Я говорю о тех, кто обладает реальной властью. И если ты думаешь, что они поддерживают тебя ради твоих высоких идеалов…
Грейвз сделал паузу, посмотрел на Гриндевальда взглядом, полным снисходительного сочувствия.
— Ты так наивен, Геллерт. Пойми, что уже давно тебя никто не воспринимает всерьёз. Ты ненадёжен, агрессивен, непредсказуем, эмоционально нестабилен. С тобой опасно иметь дело, — Грейвз развёл руками. — Зато тебя очень удобно использовать.
Итого: Гриндевальд пешка в политических играх по-настоящему крутых парней вроде Грейвза, которые секут в политике, потому что учили древнегреческий, а не шатались по всяким там впадинам и не ставили всяких там темномагических экспериментов на учениках Дурмстранга.
Блин, Грейвз. Он с этими магами чего только не вытворял на протяжении всей жизни. Было бы странно с его стороны ожидать всеобщей любви. Маги его боятся. Он, конечно, не такой инфернальный, как Волди, но это как бы все равно темная сторона силы. Это не очень логично, но злодеи с темной стороны силы по отношению к условным своим ведут себя тоже как злодеи, это закон жанра и он много где исполняется.
Немного превозмоганий Грейвза, чтобы вас затошнило
— Твоя фантазия безгранична, как и всегда, — Гриндевальд усмехнулся. — Даже странно, что сейчас в ней нет Криденса.
Грейвзу стало смешно. Гриндевальд попытался уязвить его в старое место, не подозревая, что там больше нет кровоточащей раны.
Какая мерзость.
— Оглянись, Геллерт, — с улыбкой сказал Грейвз. — Кто твои сторонники?.. Как их зовут?.. Все знают тебя, ты на виду, на слуху, ты — пугало. А они — в стороне от твоих дел, чистенькие, незапятнанные, все в белом. Ты пачкаешь руки, убиваешь, похищаешь, пытаешь… А тебя просто используют, чтобы хапнуть побольше власти, побольше денег. Чтобы устранить конкурентов… Как Нокс, например, — вспомнил Грейвз. — Я же знаю его много лет. Это прагматичный, расчётливый эгоист. Ему нет дела до высоких материй. У него есть одна мечта — начать сбывать не-магам волшебные сувенирчики. Золотая жила! А я вечно ставил ему палки в колёса, потому что только не-магов с волшебными палочками мне не хватало. А тут подвернулся ты и сделал за него всю работу…
Грейвз закуривает и продолжает свой пафосный монолог
— Знаешь, чего я боюсь, Геллерт? — задумчиво спросил он, крутя сигарету. — Есть у не-магов такое изобретение, называется пулемёт. Бьёт вот такими патронами, — он продемонстрировал Гриндевальду сигарету, зажав её двумя пальцами, — два-три дюйма длиной. Десять выстрелов в секунду. Десять! — резко повторил он, отбросив спокойный тон. — Представь, как десять кусков металла в полпальца длиной каждую секунду летят в твою сторону. Они летят так быстро, что ты их даже не видишь. А теперь представь, что тот, кто жмёт на гашетку, — Грейвз неопределённо махнул рукой в сторону, — находится от тебя в нескольких километрах. У тебя нет ни одного шанса увидеть, как тебя ловят в прицел. Пуля настигнет тебя за две, три секунды… и не одна пуля, а десять, двадцать. Ты не успеешь закрыться щитом, ты не успеешь аппарировать — ты ничего не успеешь сделать, Геллерт, — убеждённо повторил он. — Ты даже не успеешь понять, что случилось.
И что будет, когда их наука разовьётся до такой степени, что магия больше не будет нас прятать?.. Что будет, когда они сами обнаружат нас какими-нибудь… радиоволнами?
Да ты определись уже, боятся магглов или нет и рождены вы были повелевать или нет? У вас вон целый Хогвартс есть, где нихуя не работают маггловские изобретения. Потом, отличие изобретений от магии как раз в том, что чтобы ими пользоваться, талант не нужен. А если какой-нибудь пистолет - такое совершенное оружие, что никакая авада не сравнится, то ни что не мешает и магу из него стрелять.
— Представь себе, что ты не один тут такой умный, — Гриндевальд презрительно скривил губы. — Именно поэтому я делаю то, что делаю. Магглы опасны, и становятся опаснее с каждым днём. Наше преимущество перед ними тает, как дым. Именно поэтому я изучаю древнюю магию, тёмную магию — однажды окажется, что нам больше не на что положиться.
— Именно поэтому, Геллерт, важно сначала ослабить, а потом отменить Статут, наладить контакт с не-магами, начать с ними сотрудничать. Но пока ты резвишься, об этом не может быть и речи. Ты украл у нас десятки лет свободы, — обвиняющим тоном сказал Грейвз.
Итого: Грейвз ставит на всяческую интеграцию, Геллерт - на всякую темномагическую хрень. Фишка каноничного Гриндевальда не в том, что он боится магглов и их оружия, а в том, что он так манипулирует толпой. Если, конечно, он вообще что-то такое говорил, в чем я сомневаюсь. Гриндевальд не тянет на мистера Уизли, чтобы ходить и всем показывать радиоприемник.
— Болтовня и бюрократия! — перебил Гриндевальд. — Ты предлагаешь не действовать, а рассуждать. Бесконечно говорить, говорить и говорить: можно сделать то, можно сделать это… Но никто никогда ничего не делает!
— Я лично, — резко ответил Грейвз, — сделал для защиты свободы американских магов всё, что было в моих силах!
— Если бы из-за тебя мне не приходилось осторожничать, чтобы мои предложения не связали с твоими идеями, поправки к Закону Раппапорт уже обсуждались бы в Конгрессе. Но я и без этого сделал достаточно. В каждой крупной не-маговской газете у меня есть свой человек. Газеты сейчас создают общественное мнение, не-маги верят всему, что в них пишут. Мои люди ведут аккуратную пропаганду, сейчас они сосредоточены на Рождестве. Это молодой праздник, но не-маги его любят. Мы наняли художников и журналистов, мы через десятые руки свели вместе Санта-Клауса и Кока-Колу, мы начали печатать рождественские истории для детей, мы создали новые традиции… И ты знаешь, что происходит?.. Не-маги начинают верить, что чудеса в Рождество — это нормально! — сказал Грейвз. — Не просто дети, а взрослые люди. В последние годы Отдел обливиации в конце декабря почти в полном составе прохлаждался без работы, потому что никто не пугался, случайно увидев магию. Без работы по обливиации, конечно, — усмехнулся Грейвз, — потому что я поручал им шляться по улицам и устраивать маленькие, крошечные, добрые чудеса. И это работало! — с внезапной злостью сказал он. — Пока ты мне всё не испортил!
Яебу. Все магическое сообщество тупит и тормозит, один Грейвз ведет пропаганду, делает чудеса и тайно начинает интеграцию. И это работает! Еблан, ты начальник отдела маг. безопасности. Не маггловед. Чем ты вообще занят? Кто тебе разрешил? Кока-колу он изобрел.
В общем, Грейвз говорит, что есть такая партия и это лично он, и он бы даже позвал Гриндевальда к себе в партийную ячейку, но теперь уже поздно, потому что у нас не одобряют такие методы борьбы с царизмом.
Я серьёзно, Геллерт. Если бы десять лет назад ты пришёл ко мне и сказал: «Давай изменим мир, давай будем работать вместе» — я бы выслушал тебя и предложил бы тебе помощь. Если бы ты не был зациклен на своих пиротехнических увлечениях, а действительно хотел изменить мир, уже сейчас отмена Статута обсуждалась бы в цивилизованном обществе — политиками, промышленниками, учёными. Эти разговоры велись бы на светских приёмах, в Конгрессе, на кухнях. Мы бы нашли способ открываться не-магам постепенно, шаг за шагом. Люди хотят верить в чудеса, посмотри только на их религии. Они жаждут чудес. Мы бы дали им то, что они хотят.
— А как же охотники на ведьм, которых ты так боишься? Куда их? — насмешливо спросил Гриндевальд.
— Тем, кто будет упорствовать — стереть память, — ответил Грейвз. — Завербовать своих людей в маггловских правительствах по всему миру, начать лоббировать нужные нам законы. Да, это не быстро, — он кивнул. — И не так эффектно, как взорванный магазин. Но эти методы — работают. А твои — нет.
К тому же он украл Грейвза и прихлопнул его друга. Теперь назад дороги нет.
— Геллерт, я один из самых либеральных и прогрессивных магов, — проникновенно сказал Грейвз. — Я один из тех, кто согласен с тем, что отмена Статута необходима. Скажи мне, как моё похищение поможет тебе добиться своей цели?.. Ты рассуждаешь о свободе, но делаешь прямо противоположное — убиваешь магов, запугиваешь их, захватываешь в плен. Свобода отсюда не начинается.
А Гриндевальд-то и не в курсе, он думает, люди любят, когда их похищают и запугивают.
Грейвз вообще ведет себя так, как будто Гриндевальд пришел к нему на семинар и хочет узнать, как стать успешным человеком.
Знаешь, почему я был так успешен в моей работе? Потому что я не считал себя правым всегда и во всём. Я держал рядом людей, которые могли сказать мне — «Перси, ты делаешь хуйню». Я — человек, я не могу один решать за весь мир, — убеждённо сказал он. — Всегда есть другое мнение, третье мнение. Моя задача — прислушаться к ним. Даже если потом я всё равно сделаю по-своему — я должен знать, что у меня есть оппозиция.
У меня уже есть ощущение, что у Грейвза небольшие проблемы с головой, потому что он очень неумолимо излагает свои советы, как пластинкка. Почему Гриндевальд еще не выпрыгнул обратно в зеркало - загадка.
— Конечно, тебе нужен такой, как я. Тебе нужен тот, кто направит твою энергию в нужное русло, не позволит тебе разбрасываться, даст тебе чёткий план, даст тебе цель. Свобода для всех магов — это не цель, Геллерт, это утопическая иллюзия идеалиста. А вот отмена Статута — это цель. Заключение союза с правительствами не-магов — это цель. Устранение угрозы от династий охотников на ведьм, регулировка общественного мнения, развитие магических наук, открытие университетов, государственные гранты для талантливых магов, отмена рабства эльфов, отмена сегрегации, защита прав магических существ других рас, налаживание торговых отношений с не-магами — вот цели, которые приведут магов к свободе
Пока ты бегал и кошмарил Европу, я работал, как проклятый
Как краб на галерах?
я менял законодательство, я торчал в Конгрессе на каждом грёбаном Совете, я по каждому вопросу вставал, как хуй на похоронах, и твердил: нам нужны поправки сюда, нам нужны поправки туда, нам нужны новые законопроекты, нам нужно развивать то, нам нужно развивать это… Я таскался на все вечеринки, как блядский коммивояжёр с чемоданом серебряных ложек, и продавал эти идеи — уговаривал, убеждал, доказывал выгоду… Подкупал, если было надо.
Мне серьезно кажется, что у него легкое расстройство по типу мании величия. О чем его не спроси - он этим занимался, и при том один и лучше всех в мире.
И при этом он вообще не слушает и говорит о своем. Вот он отказывается присоединяться к Гриндевальду, потому что Гриндевальд убил его друга, а Гридевальд ведь даже его не просил. Гриндевальд из этого фика в прошлый раз ему угрожал изнасилованием и привязывал к стулу.
— Знаешь, Геллерт, — Грейвз вздохнул, скрестил руки на груди, — ты опоздал. Если бы ты пришёл ко мне десять лет назад — я бы задумался. Правда. Если бы сейчас я простил тебе похищение, четыре месяца унижения, если бы я мог забыть о том, что ты неуправляемый идиот, я бы даже тогда не примкнул бы к тебе по одной-единственной причине.
— Ты убил моего друга. Гарри Гудини.
Дальше Грейвз как бы пытается прочитать страхи Гриндевальда и одержать над ним победу. Для этого он включает то ли режим гадалки, то ли просто пытается придумать что поунизительней.
— Ты просыпаешься утром, и тебе кажется, что сегодня ты не сможешь подняться, — негромко сказал Грейвз, будто разговаривал с самим собой. — Одеяло такое тяжёлое, будто сделано из свинца. Давит на грудь, ты не можешь дышать… ты лежишь, заставляя себя пошевелиться. Заставляешь, приказываешь себе, уговариваешь себя… Потом наконец встаёшь. На ходу протирая глаза, шаркаешь умываться, как дряхлый старик, которого не держат ноги. Ты чувствуешь, что тебе четыреста лет. Ты включаешь воду…
Тебе четыреста лет, ты бородат, у тебя на стене весит ковер, ты одинок, у тебя проблемы на работе, ты ни для чего не годишься
— Ты включаешь воду и брызгаешь себе в лицо, наклонившись над раковиной, — медленно продолжал Грейвз. — Потом разгибаешь спину, и сквозь пальцы смотришь на своё лицо в зеркале… И видишь чужие глаза. Чужие брови. Чужое лицо, — тихо сказал он.
— Ты так долго был мной… что забыл, кто ты. Ты вдруг понимаешь… что не помнишь своего имени. Это страшно, — тихо проговорил он, глядя Гриндевальду в глаза. В разноцветные глаза на бледном застывшем лице. — Это глупо, нелепо и страшно — ты не помнишь, кто ты такой. Но вдруг ты видишь на раковине какую-то мелочь… Запонку, забытую с вечера. Платок с монограммой. Шкатулку с бритвой… — Грейвз подался вперёд, болезненно хмурясь. — Ты смотришь на монограмму, разбираешь две буквы — и с облегчением выдыхаешь… Ты знаешь имя.
— Тебя зовут Персиваль Грейвз. Ты — это я. Геллерта Гриндевальда больше нет. Он исчез, — Грейвз взмахнул рукой, — его никогда не было. Его никто даже не помнит. Никто не знает, кто такой Геллерт Гриндевальд. Никто не видел его лица.
Ну и дальше в том же духе, хватит с меня. Проснуться и понять, что ты - Персиваль Грейвз из этого фика, судя по всему, действительно ужасно, и на Гриндевальде это срабатывает, он бесится и превращает невовремя подвернувшего сторонника в золото.
Он тихо засмеялся, наблюдая, как человек перед ним облизывает сухие губы и пытается что-то сказать, но не может.
— Я предупреждаю тебя, Геллерт, что если ты не выполнишь условия нашей сделки — ты пожалеешь, — абсолютно спокойно сказал Нокс. — И репутация величайшего тёмного волшебника тебе не поможет. Ты знаешь, что на кону — очень большие деньги, за мной стоят очень серьёзные люди. Они хотят получить результат в ближайшее время, и их не волнует, как ты этого добьёшься. Мы решили, — Нокс потёр ногти о рукав, внимательно посмотрел на них, — что новое пожертвование не поступит, пока мадам Пиквери остаётся у власти.
То есть, в этом фике какие-то люди нанимают Гриндевальда, чтобы он убрал президента. Он тут такой старомодный черный маг, который пришел в современный мир творить злое зло, а злое зло в чистом виде никому не интересно,и он выполняет частные заказы, чтобы заниматься любимой работой хоть так.
Ладно, не так, просто терроризм - это плоха.
И да, он превращает этого парня в золото.
Гриндевальд взмахнул палочкой. Нокс закрылся щитом, но яркая вспышка разбила его с нежным звоном, врезалась в грудь, растеклась переливающимся золотым пятном.
Золотое пятно залило фигуру Нокса, поглотило лицо, редкие волосы, полные пальцы, брюки, ботинки, шнурки… Он остался стоять, схваченный в резком движении, со страхом и изумлением на лице. Золотой с головы до ног.
— Чёртов ублюдок, — прошипел Гриндевальд, и в его голосе досада полностью перекрыла злость. — Это ты виноват! — бросил он Грейвзу.
— Благодарю за последний взнос на благородное дело, — скривившись, сказал Гриндевальд.
По мановению его палочки статуя рассыпалась золотым песком.
Помните, я говорил про козырь? Настало его время!
— Ты такой правильный, — с отвращением сказал Гриндевальд, и Грейвз поднял голову, посмотрел на него с недоумением. — Тебя послушать, так ты просто ангел с золотыми крыльями. А хочешь узнать… Перси, — с нажимом сказал он, — почему на самом деле умер твой друг? Хочешь узнать, как так случилось, что я оказался на твоём месте, а ты и пальцем не мог пошевелить, чтобы его спасти?
Я напомню: Гриндевальд обернулся молодым парнем и в таком виде встретил Грейвза в маггловском казино. Как это все так совпало, нам не объяснили, но в итоге Гриндевальд вырубил Грейвза и посадил в подвал, а воспоминания об этом случае стер. Теперь он передает воспоминания Грейвзу, и Грейвз начинает страдать. Минуту назад он был на коне, а теперь краснеет, бледнеет и обзывает себя глупым Грейвзом, разом забыв про кока-колу и идиотскую политическую деятельность Гриндевальда.
Не было никакой дуэли. Гриндевальд просто узнал его маленький грязный секрет. Он узнал, что Грейвз ищет связи с не-магами. Снимает привлекательных мальчиков в подходящих местах. Он поймал его, приняв чужую личину, и Грейвз повёлся. На юность. На губы. Беспечно позволил задурить себе голову. Какой позор…
Он думал, что осторожен, что всё предусмотрел — и просчитался. Он сам пошёл в расставленную ловушку, опьянённый смазливой мордашкой. Он сам, только он, и никто больше, был виноват в том, что Гриндевальд так легко занял его место. Он был виноват в том, что погибло столько людей, он сам погубил Гарри… Какая чудовищная беспечность.
Но это еще не все! Не злите Гридневальда, он приберег, черт возьми, козырей!
Грейвз попятился от него.
— Когда я выйду отсюда… — хрипло начал он, но Гриндевальд перебил:
— Когда ты выйдешь?.. — его лицо исказилось от ярости. — А с чего ты взял, что ты можешь отсюда выйти? С чего ты взял, что ты всё ещё жив? — с ненавистью спросил он, подходя ближе к раме. — Может, ты теперь чёртов портрет, Персиваль Грейвз?..
— Нет, — Грейвз покачал головой, цепляясь за отчаянную надежду. — Нет, ты не убил бы меня. Я нужен тебе, чтобы Криденс…
— Криденс, — тот усмехнулся, провёл языком по зубам. — Не волнуйся, Перси. Чтобы приказывать Криденсу, ты мне не нужен.
Мы будем надеется, но к сожалению Грейвз должен быть скорее жив, чем мертв. Должны же его как-то спасать остальные.
С другой стороны, Криденс тут такая эпическая вафля, что он и мертвых воскрешать может. Но я скорее ставлю на, что Грейвх где-то в отражении, чтобы это ни значило. Знаменитая древняя магия отражений. Пять лет изучал. Артефакты нашел. Страшное какое-нибудь должно быть колдунство.
аж ты ж сука блядь
Ну да, только раньше Вождю этим было не лень заниматься.
