Крапивин

Анон · 2015-04-12 11:56:53

Давайте перетрем за Крапивина :chearleader:

Как подсели? Как соскочили? Что вызывало любовь и ненависть? Изменилось ли с годами впечатление от прочитанного? Хотели вступить в Эспаду или бороться с мировой несправедливостью? Были "Крапивинским мальчиком/девочкой" или антиподом? ВПК бойлавер или как?

Анон недавно прочитал последнюю на данный момент вышедшую книгу "Переулок капитана Лухманова" и ностальгически расстроился. Мог же когда-то ВП, а сейчас вместо проглатывания строчек одно чтение по диагонали. Плоско, блекло, расплывчато и ни о чем.

▼Чтения⬍

Крапивин-бинго

Анон · 2017-06-15 07:09:08

Анон пишет:

Витька с трудом вспоминает, что такое "поэтический образ"

Не с трудом вспоминает, а парирует все с той же иронией, междометием "как его" смягчает пафос ответа. (не "это Поэтический Образ!!!111", а "это... как его... поэтический образ")

Анон пишет:

Вторая хронологическая странность - время критики Скицына: после инцидента с петухом, то есть предположительно дня через три после первого приезда Витьки. Скицын, конечно, ничем не обязан сразу критиковать стихи - но если он их не критиковал сразу, то почему, если они успели подружиться? А ведь Витька к моменту разбора уже считает, что кто-кто, а "Мишенька" обязан понять его тонкую ироничную душу. А если не критиковал, поскольку был занят, то как они успели сдружиться за такое короткое время? Или Скицын отмалчивался, а потом Витька из него таки достал реакцию?

В тексте русскими буквами написано, когда сочинены стихи – «На третий день он изложил свое мировосприятие в стихах…», когда была первая встреча с Кригером «Но на четвертый день…». Сказано, что разговор со Скицыным был уже после первой встречи с Кригером, вероятно, все в тот же четвертый день. Так что все просто: прочитал - к нему пришел Витька – сразу и покритиковал.

Анон пишет:

Оп! Ну, во-первых, текст надо вычитывать. Да, автор честно попытался сказать, что сначала были стихи, потом столкновение с Кригером, а потом разбор полётов со Скицыным,
Но построение текста этому пониманию мешает

Конечно. Только линейное гармоничное построение, с указанием дня и часа! И с немедленным объяснением "кто куда зачем почему".
И вообще, если школоте что-то мешает понимать Достоевского, то виноват халтурщик Федор Михайлович. Как далеко ему до понятной «джеймс роулинговны донцовой».

Анон пишет:

поставив себя в позицию "начальства, которое нутром чуют".

Ничего, что "чует чей внук" - это шутливое предположение Скицына, а Витька в позицию начальства себя ставить и не думал. Чтец так видит!!!111

Анон пишет:

виден дроч автора на симпатичных аспирантов, слегка сумасбродных ребят, романтику и хрупкое детство, и его лютейший сквик относительно женщин.

Чтец так видит!!!111.

Анон пишет:

его лютейший сквик относительно женщин. Вот если бы мальчики могли размножаться партеногенезом...

Конечно, у всех героев Крапивина матери и отношения с ними точно такие же, как у Витьки. Ну, вы поняли, так видит.

Анон пишет:

не ясноглазик и не темноглазик.

а очередной жопоглазик-читец.
Дальше, полагаю, будет как всегда: жопочтение, натягивание сов, псевдовсезнайство и непременные охуительные воспоминания о «асибе».
Предсказуемо: тараканы в голове глисты в заднем проходе мешают воспринимать написанное буквами, зато так чешется сообщить «а вот я!», «а вот у меня!».

Анон · 2017-06-15 09:31:26

Анон пишет:

Дальше, полагаю, будет как всегда: жопочтение, натягивание сов, псевдовсезнайство и непременные охуительные воспоминания о «асибе».
Предсказуемо: тараканы в голове глисты в заднем проходе мешают воспринимать написанное буквами, зато так чешется сообщить «а вот я!», «а вот у меня!».

Тебя что, снова выпустили из сумасшедшего дома? бана? Ой, как жаль.

Анон · 2017-06-15 10:03:31

В тексте русскими буквами написано, когда сочинены стихи – «На третий день он изложил свое мировосприятие в стихах…», когда была первая встреча с Кригером «Но на четвертый день…». Сказано, что разговор со Скицыным был уже после первой встречи с Кригером, вероятно, все в тот же четвертый день. Так что все просто: прочитал - к нему пришел Витька – сразу и покритиковал.

А, я и правда пропустил. Вопрос снимается, спасибо, анон! Я ещё и Веронике Куггель статус повысил сперва чтением выше: решил, что она тоже аспирант, а она всего лишь лаборант. А ещё по ходу чтения понял, что я был несправедлив со своим "вечно оно у него такое чистенькое", - даже только по этой книге, не говоря уже о соседних. Ну так зачем и читаю: вспомнить. Не исключено, что когда доберусь к концу, реакция по целому изменится.

Конечно. Только линейное гармоничное построение, с указанием дня и часа! И с немедленным объяснением "кто куда зачем почему".

(снимая шляпу злобного чтеца)
Не, не только. Вообще в целом Крапивин с этим обходится довольно грамотно - он эти штуки любит и старается, чтобы всё было аккуратно. Воду из своих ранних текстов он отжимает будь здоров, всем бы так уметь: деталями не перегружает, излишне не разжевывает, а дырок оставляет (на свои объёмы) мало. Более того, часть вопросов он оставляет открытыми специально и закрывает только в соседних книжках, чтобы было на чём создать ощущение единого цикла, а не просто отдельных законченных повестей - и это у него получается мастерски.

Придираюсь я затем, чтобы попытаться понять: что из этого сделано намеренно, а что - авторский проёб, который сыграл на руку. Дело в том, что этот эффект достигается как раз оставлением пустот, мест, куда читатель должен заглядывать собственным воображением, и закрываться в лучшем случае такими вот "бонусами" как шутливая перепалка учёных о статье выше. Кстати, вот что у него действительно офигенно - он фактически не оставляет "проходных" диалогов, обязательно ввернёт фразу-другую, которая работает на сюжет. И чтец уверен, что хороший кусок пустот оставлен тоже намеренно.

Я для себя пытаюсь разобраться: где Крапивин специально оставляет воздух, простор для размышлений, а где он просто протупил, но вышло на руку. Поэтому - да, именно что придираюсь, и где не смогу придраться, там буду смотреть подробнее, почему так вышло.

Ничего, что "чует чей внук" - это шутливое предположение Скицына, а Витька в позицию начальства себя ставить и не думал.

А вот тут как раз ничего. Потому что это не только про Скицына и даже не про авторскую речь в следующем абзаце, которая относится строго к Даренскому. Это не в одном тексте и не единичный случай: если неправильный человек, то пользоваться природой плохо (вечные пассажи про "довели мы, люди, Планету/Кристалл/ещё что-то") - но если человек правильный, то пользоваться ей можно по своему усмотрению, и ничего никому за это не будет, потому что герой же хороший. "Мирозданию к трещинам не привыкать", вспоминая Командора из этой же книги. В чём-то чтец с этим цинизмом согласен: с учётом всех фантастических допущений, мирозданию у Крапивина действительно не привыкать. Но я пока что не помню у Крапивина ни одного момента, где юный герой бы навлёк на себя или других беду, а не лёгкое недовольство старших, несмотря на постоянное "ай-я-яй, доиграешься". Если помнишь ты - кинь пример.

Конечно, у всех героев Крапивина матери и отношения с ними точно такие же, как у Витьки. Ну, вы поняли, так видит.

Нет, не у всех, но я тут прошёлся немного по отсылкам из КП, и за этот раунд перечитывания мне пока что не попадалось ни одной женщины, кто вышел бы за рамки женских классических "ведьма (фон Зеехавен, Ржавые ведьмы) - шлюха стерва (Кларисса) - мать (сколько-то преимущественно безымянных женщин)". Если у тебя есть пример под рукой, я был бы признателен, если б скинул.

(надевая шляпу) На этом моя неразделенная любовь к столбам зовёт меня обратно!

Анон-столбоёб

Анон · 2017-06-15 12:43:03

КП, глава третья!

▼Крапивин и девочки. Унесите девочек!⬍

Пророчество Мохова-старшего исполнилось. Правда, не в те дни, а зимой, когда группа «Кристалл-2» отважилась на первый опытный прокол пространства. До максимальной концентрации энергополя оставалось полминуты, все уже были в укрытии, по бетону экспериментальной площадки мела сухая поземка, вот тут-то и возник нежданно-негаданно «господин Кригер». Прямо между метровыми блестящими пластинами контактов УСП – установки совмещенных полей.
– Убрать идиота! – завопил в бункере руководитель группы Румянцев. – Кыш, скотина!.. – Динамики разнесли над «Сферой» этот вопль. Но в тот же миг шарахнуло разрядом, над площадкой возник и растаял обрывок летнего пейзажа с березками, а красавец Кригер бесследно растворился в небытии.
По мнению большинства (так и записали в протоколе), любопытного «петела» разнесло на атомы. Но скорбевший Скицын утверждал, что силою многомерных полей отважный Кригер перенесен в иные пространства и сейчас обитает в надзвездных мирах. Это не спасло его, Скицына, от нагоняя со стороны Румянцева («Смотреть надо было за своим горлопаном!»), Румянцев же схватил выговор от директора, а сам профессор Даренский имел объяснение с Центром, ибо всеми было однозначно признано, что эксперимент провалился. Нового теперь ждать и ждать, потому что у Центра энергии не допросишься, а свои накопители «дырявы, как ржавые чайники».
Скицын в память о Кригере вырубил из листовой латуни метровую фигуру петуха и прибил ее высоко на кирпичной стене вспомогательной подстанции.

А вот тут, кстати, и придраться не к чему. Нормальное такое бытовое долбоёбство, за которое по цепочке огребли все - от Скицына до директора, причём самым серьёзным последствием становится то, что когда будет возможность продолжить работу, непонятно. И совершенно проходная фраза про лето и берёзки - снова-таки, ненавязчиво создающая у читателя ощущение связности. Даже правота Скицына вне связи с остальным тектом смотрится не слишком топорно: нормальное такое отрицание. Мне разве что жалко, что я не помню у Крапивина случаев, где такая надежда оказалась бы пустой - хотя бы для контраста.

Памятник Кригеру становится сценой, где Витька открывает в себе вторую свою способность: лечение молнией.

Витька о всех зимних событиях узнал лишь следующим летом, когда вновь осчастливил деда своим появлением. Гибель Кригера Витьку искренне огорчила. Несколько минут он задумчиво стоял у стены с блестящим петушиным силуэтом. В щель между кирпичами воткнул ветку цветущего шиповника.
Да и потом не раз, проходя мимо подстанции, Витька замедлял шаг и смотрел на латунного Кригера со смесью удивления и печали.
…Но что его привело «к петуху» в тот пасмурный день, Витька так никогда и не понял. Случай? Предчувствие какое-то, интуиция? Тревога?
Тревога вообще-то была растворена в воздухе. Вместе с электричеством. С утра было душно, и над зелеными горами собирались обещавшие грозу тучи. Сизый налет от них даже ложился на белые купола обсерваторских башен. Витька малость побаивался грозы, особенно если она заставала его на открытом месте. Но сейчас он стоял на площадке перед стеной с петухом и словно чего-то ждал. Вдали, над поросшими дубняком склонами, глухо грохнуло. Стало совсем сумрачно. Только латунь Кригера светилась, будто отражала невидимый фонарь. Странно это было. Ой, что-то здесь не то…
Витька поддернул свои пятнистые шорты, которые сшила ему из плащ-палаточной ткани Вероника Куггель, потрогал под коленкой «кригерову точку» (осталась навсегда и опять побаливала), почесал ногу о ногу. Этими будничными движениями он хотел прогнать непонятную нервную слабость. И все смотрел на металлического петуха.
Самый длинный зубец петушиного гребня был отогнут от кирпича и светился особенно ярко. Вдруг на нем вспыхнул огонек, похожий на пламя свечки. Вырос, превратился в желто-лиловый мохнатый шарик. Размером с крупный абрикос. Кажется, он быстро-быстро вертелся.
«Шаровая молния, – ахнул про себя Витька. – А заземления нет…»
В таких случаях лучше не шевелиться. И Витька не двигался. И не отрывал глаз от бледно светящегося шарика. А тот… приподнялся над зубцом и медленно двинулся к Витьке. По линии его взгляда – как по струне.
Витька драпать не стал. Не смог. И даже не зажмурился. Только слабо поднял перед собой левую руку с полусогнутыми пальцами. Так в нехорошем сне защищаются от всяких страхов. Шарик повисел над рукой, отбросил несколько искорок и… медленно сел к Витьке на сгиб указательного пальца.

Вообще говоря, я думаю, что за такие моменты Крапивина и любят. У него действительно неплохо получается бытовая мистика, вот это предчувствие странного, он весьма точно и последовательно передаёт вот это ощущение "как во сне", когда даже герою непонятно, зачем он здесь, что его ведёт. Что умеет, того не отнять.

И ложка дёгтя: лаборантам больше делать нефиг в этой вашей Сфере как шить одежду внуку директора. Ну блин, Крапивин. Понятно, что ты хочешь показать, что матери на ребёнка похуй, ему даже одежду шьют местные. Но сколько можно.

А дальше у нас как раз про нового человека, властелина природы.

И – странное дело: ощутив ласковое, как тополиный пух, касание, Витька перестал бояться. Во-первых, он почуял нутром, что это не обычная шаровая молния, а нечто иное. Сгусток неведомых каких-то полей, энергий и сил (здесь, на Генеральном меридиане, может быть всякое). Во-вторых, ему стало ясно, что шарик понимает и чувствует его, Витьку. И не хочет ему плохого. Наоборот, он даже готов слушаться мальчишку, как доверчивая птаха. И он правда послушался, когда Витька попросил его пересесть с пальца на оттопыренный локоть… А на суставе, где раньше чернела засохшая болячка, осталось пятнышко чистой, здоровой кожи. Розовой, незагорелой.
«Дела-а», – осторожно обрадовался Витька. И глазами попросил шарик пройтись от локтя до запястья. И шарик прошелся, смазывая царапины, ссадины и коросточки. Было ничуть не горячо, только слегка щекотало кожу и торчком вставали незаметные волоски.
– Ну ты даешь, – сказал Витька шарику, будто приятелю. Подставил под него ладонь. Изогнулся, вывернул ногу, перенес шарик под коленку, где след Кригерова клюва набухал опять красным бугорком. Шарик в несколько секунд залечил надоевшую болячку, убрал ее начисто. А заодно – и похожую на арбузное семечко родинку.
Родинку Витька пожалел – своя все-таки, привычная. Но потеря была невелика, а открытие – замечательное. Не хуже, чем путь в Реттерберг.
– Ты теперь всегда будешь жить у меня? – шепотом спросил Витька.
«Не-а…» – словно сказал шарик. Вытянулся в светлую полоску и пропал.
Витька опечалился. Побрел задумчиво прочь. Но потом его будто подтолкнуло. Он вытянул вверх палец, напряг в себе какие-то неведомые электрические жилки. И шарик-молния, возникнув из воздуха, сел ему на ноготь. Это был уже другой шарик – поярче и покрупнее, но такой же дружеский и послушный.
Через несколько дней Витька умел вызывать маленькие шаровые молнии (или не молнии?) когда вздумается. Легче всего это выходило перед грозой, но если постараться – получалось при любой погоде. Бывало, лежит он где-нибудь на лужайке, закинув ногу на ногу, а на оттопыренном большом пальце ступни вертится и стреляет искорками электрическое яблоко…
Один раз Витька похвалился своими новыми способностями перед Скицыным. Но когда Михаил поманил шарик себе на ладонь, тот желтой стрелой метнулся в сторону и с грохотом разнес аппарат внутренней связи. Запахло изоляцией и озоном.
– Ну тебя на фиг, – сказал Скицын. – Ты, Витторио, допрыгаешься… По крайней мере, помалкивай об этом. У других все равно не получится, это только твое.
И Витька помалкивал. Но еще одному человеку он решил доверить свою тайну. Люсе…

Не верить Витькиным ощущениям мы основания не имеем. Степень разумности шарика при этом остаётся открытой - то ли он проявление самого Витьки, то ли и правда что-то внешнее. Собственно, это не имеет принципиального значения ни для автора, ни для развития повествования. Имеет то, что шарик, разумный или нет, совершенно послушен Витьке - и никому больше, и что Витька будет пользоваться им по своему усмотрению. Правильный человек - венец природы, и природа с радостью подчиняется ему.

В том, что касается природы, правильный человек у Крапивина неспособен навредить не со зла. Неспособен случайно, играя, исчерпать до дна то, чем пользуется (хотя в целом автор о вопросе задумывается - см. "Белый шарик матроса Вильсона", но там подробнее когда/если туда дойду). Крапивин любит бесконечность, любит неуничтожимое, любит вечное - потому что именно оно позволяет его юным героям не бояться при использовании новообретенных способностей. Есть у Крапивина вот этот барьер: всё будет хорошо. Потому что не может быть плохо. Потому что плохо бывает от неправильных людей, а у правильных есть чутьё. У Крапивина намерение всегда повлияет на действие: не может хорошо закончиться то, что делается не с теми намерениями, и не могут плохо закончиться действия, "правильные" по духу. В самом худшем случае выйдет светлая печаль.

Из прикольного: Кригер клюнул и оставил незаживающую год болячку. И молния, вылечившая болячку, пришла от символа Кригера же. Про "духа местности" я, конечно, больше прикалываюсь, но вот такие моменты идут очень на руку такой игре. Кригер действительно выступает волшебным помощником: он учит мелкого Витьку пользоваться своей силой.

Но дальше у нас снова Крапивин и женщины!

Люсины плечи – худые и беззащитно-незагорелые – всегда были исцарапаны колючками и ветками. Если снимать царапины шариком, то можно как бы случайно коснуться ладонью плеча и тоненькой ключицы, над которой проклюнулась голубая дрожащая жилка. При тайной мысли об этом Витька переставал дышать от ласкового замирания.
Люся была дочка здешнего лесничего. Их дом стоял в двух километрах от южной кромки кратера, где лежала гигантская чаша РМП. В прошлом году Витька с Люсей не встречался и даже не знал про нее, а в начале этого лета увиделись они в лесу. Ну, сперва, конечно, смущенно косились друг на друга, потом разговорились. А через пару дней сделались друзьями.
Хотя «друзья» – здесь неточное слово. При Люсе Витька становился кротким и радостно-послушным, а она при нем – сдержанно-строгой и рассудительной. Каждое утро Витька являлся к ее крыльцу, как на службу, готовый выполнить любой приказ. И только если слышал «извини, Витя, я сегодня занята», со вздохом возвращался в обсерваторию.
Однажды Скицын с досадой и даже некоторой ревностью сказал профессору д’Эспозито:
– Что он нашел в этой пятнистой швабре?
Люся и правда была не красавица. Костлявое бледное существо одиннадцати лет. Жидкие растрепанные хвостики бесцветных волос, перехваченные резиновыми колечками от аптечных пузырьков. А лицо… Такие лица принято сравнивать с перепелиными яйцами. Избитое сравнение, но лучшего не придумаешь. Продолговато-овальное, с равномерной россыпью коричневых веснушек.
А среди этой россыпи – бледно-зеленые неулыбчивые глаза. Они-то, видно, и завораживали Витьку.
Но Карло д’Эспозито видел причину в другом. Он сказал Скицыну серьезно и со знанием дела:
– Микель, тут не столько первая влюбленность в девочку, сколько рыцарский дух Витторио. Его душе необходима Прекрасная Дама…
Михаил хмыкнул.
– А кроме того… – задумчиво сказал д’Эспозито.
– Что?
– Мне кажется… мальчику не хватает мамы, хотя она у него и есть… А в каждой девочке дремлет материнское начало. Вспомните, как она вчера пробирала его за неряшливость и вытаскивала из волос у него репьи…
– А он таял, – вздохнул Скицын.

В каждой девочке дремлет материнское начало, Крапивин. Прекрасная Дама, Крапивин. А не пошёл ли бы ты нахер, Крапивин. И то, что это слова персонажа, в данном случае не имеет особого значения: они прекрасно поддерживаются функционалом Люси на протяжении книги.

Вот как у Крапивина получается вполне себе тонкое, аккуратное введение в атмосферу, точно так же - мелкими штришками, подробностями, несуразностями - он делает так, чтобы про женщин в книге было неприятно читать. В детстве чтец не понимал, почему обычно пропускал разговоры с Люсей и Итта-Даг, а теперь может отследить. И постарается не забегать слишком далеко вперёд.

Мы знаем о Люсе, что она - дочь лесничего. Беглое перечитывание мне не напомнило, сыграет ли это хоть где-то кроме того, что она неправа при походе в Итта-Даг, но, кажется, нет. В любом случае, тому, что она успела научиться, живя хорошую часть времени в лесу, не уделяется столько внимания, как совершенно другому моменту - тарам-пам-пам - её внешности.

Мы знаем о Люсе, что она не красавица (зачем, бог мой? Ей одиннадцать лет на старте! Разве кого-то интересует, насколько красив или некрасив Витька?). И хорошо, с одной стороны, что так - больше женских персонажей, хороших и разных. С другой - Крапивин дальше устраивает нам почти что Сьюзен из Нарнии, то есть любовь к женственным штучкам как то, что делает её на старте как бы не до конца своей (к чести Крапивина, в отличие от Льюиса он это частично преодолевает). Свою некрасивость одиннадцатилетняя девочка осознаёт и очень старается скрасить. И именно на это направлено подавляющее большинство её действий в книге, хотя и не все. От попыток Люси исправить свой внешний вид бедному пацану аж не по себе, куда делась подруга, плак-плак. Ну и конечно: беззащитные плечики, бледность и хрупкость - но одновременно и материнство, и практичность, и бесконечная, бездонная забота. Женщины такие женщины.

Взгляните на следующий кусок: первое применение необычных способностей Витьки, которое реально интересует Люсю - косметическое.

…Конечно, Люся сперва перепугалась, увидев шаровую молнию. Витька терпеливо уговаривал. Для убедительности храбро рассадил о ствол дуба костяшки пальцев и тут же залечил.
– Но это же свежие ссадины, – нерешительно сопротивлялась Люся. – А у меня все засохшие, старые.
– И старые берет! – Витька брякнулся в траву, задрал ногу. – Видишь, раньше прошлогодняя болячка была, а теперь где… Даже родинку слизнуло.
– Да? – вдруг оживилась Люся. – Значит, тогда и… веснушки может? – У нее покраснели уши и даже плечи сделались розовыми.
Витька сел (шарик вертелся у него над коленкой). Помигал. Насупился. И впервые заспорил с Люсей:
– Не-е… Не надо.
– Но ты же сам говоришь – не опасно.
– Да не в этом дело…
– Думаешь, не получится?
– Да пойми же ты, – тихо и отчаянно сказал Витька. – Если убрать веснушки, что останется! У тебя в них вся красота!
Он тут же перепугался: кажется, сказал не то. Но Люся… она не рассердилась. Потупилась, дернула себя за хвостик волос.
– Ох уж, красота…
– Ну, честное же слово! – обрадованно поклялся Витька.
– Ладно… – Она шевельнула плечом с тонким крылышком безрукавого платьица. – Убирай царапины…
Потом Люся уехала к родственникам в город Теплый Порт. На остаток лета. И Витька – один на поляне у старого дуба – откровенно и долго плакал: себя-то чего стыдиться. Так, с полосками на щеках, и вернулся в обсерваторию. Михаил сказал прямо:
– Не убивайся. Следующим летом увидитесь опять.
– Это же вечность, – вздохнул Витька. – И вообще… через год будет уже не то…

Девчонке совершенно незазорно думать о красоте. Как незазорно и учёным иметь человеческие слабости и предвзятость. Но так получается, что Крапивин строит на этом образы - и взрослых, и детей. И вот это действительно жаль.

Но, кстати, только на этом моменте чтец осознал, что Михаил Скицын и Михаил Мохов - тёзки. И, между прочим, прикольно: во-первых, Скицына с Моховым не перепутаешь. А во-вторых, получается, что "Виктор Михайлович" отсылает нас к обоим отцовским фигурам для Витьки. Изящно.

Но продолжим же про Люсю:

Летом следующего года Люся уезжала куда-то с матерью, а потом отдыхала в крымском лагере. С Витькой они увиделись только в начале августа.
Витька оказался прав – было уже не то.
Люся не была теперь маленькой, костлявой и растрепанной. Волосы стали гуще, и пышные хвостики их перехватывались не резинками, а зажимами в виде божьих коровок. Такие же божьи коровки висели на мочках ушей – клипсы. Видимо, Люся понимала, что эти пятнистые жучки идут ее веснушчатому лицу. Впрочем, веснушки были не очень заметны на крымском загаре.
– Наконец-то загорела по-человечески, – усмехнулся Витька, когда они встретились на южной кромке РМП. – И вообще…
– Что? – спросила Люся и потупилась.
Она выросла за год, обогнала Витьку на полголовы. Казалось бы, еще больше должна поглядывать на него свысока. Но и Витька был сейчас не такой, как раньше. Ростом, правда, остался почти прежний, а в душе… Во-первых, уже не одиннадцать с половиной, а почти тринадцать лет. Разница! Во-вторых, он хлебнул всяких событий в Реттерберге, владел теперь двумя языками Западной Федерации, знал жутковатую тайну прямого перехода, бывал у Башни, а в июне Рэм Погорский дал им с Цезарем тяжелые значки – медных петушков. Их отливали из нетускнеющей меди в стране, которой владел верховный князь Юр-Танка…
Ничего такого не знала Люся. На значок, что оттягивал Витькину рубашку, глянула мельком, не спросила, откуда такой. Ее больше занимали свои бусы и брошки. И одевалась она теперь не в потрепанные платьица или комбинезоны, а так, будто с утра на праздник собирается…
В прошлом году, когда купались в озере, Люся была совсем как пацаненок, плавала в одних мальчишечьих трусиках, а в этом году Витька увидел на ней поперек груди полоску с двумя плоскими матерчатыми кружками. И опять снисходительно хмыкнул. Однако Люся не обижалась на его снисходительность, а то и на командирский тон. Ей, кажется, нравилось, что роли поменялись. Это порой удивляло Витьку. Он сам понять не мог: лучше стало или хуже?
Впрочем, как бы там ни было, а все равно дружба сохранилась, а это уже хорошо.
И утром того дня, когда они собрались в Итта-даг, настроение у Витьки было вполне лучезарное.

Чтоб тебя, Крапивин. Ну да, опыт оставляет печать, смысл в норме. Но КАК ты всё это подаёшь! То, что девчонка выросла, описывается через призму снисходительности, причём такой, что я затруднюясь определиться, чья она. Отчасти - безусловно Витькина, который очень гордится своими тайнами. Что не делает его хорошим человеком, но вполне в струю как персонажу. Но...

Но. У нас есть некрасивая, но заботливая девочка, которая делает что-то, чтобы исправить свои субъективные недостатки. У нас есть мужской взгляд мальчика, который её оценивает и говорит, что в ней красиво, а что нет. Её не интересуют его побрякушки - больше интересуют свои, и это подаётся как недостаток. Витьке и в голову не приходит спросить, откуда у неё божьи коровки, правда? И так понятно, что красоту наводит а вдруг там был волшебный рой божьих коровок, а?! К усилиям её он относится снисходительно, как к несерьёзной фигне, когда вот он! Настоящий герой и приключенец! И вообще у него грудь не растёт.

Крапивин, вот почему у тебя нет девочек, которые снисходительно относятся к таким милым особенностям мальчишеской физиологии как внезапный стояк в пубертате? Или к поллюциям?

Ну и вишенкой на тортике, авторское решение: Люсе это нравится, по крайней мере на взгляд Витьки - а поскольку автор потом не делает на этом потому акцента, не показывает нам её реакции отдельно от него, то у нас нет смысла Витьке не верить, вряд ли это тонкая писательская игра. Второе, почему "кажется" в фразе "кажется, нравилось" следует опустить - потому, что за кадром у нас весь дискурс о женщинах, красоте и косметике. Люся не протестует, потому что реакция Витьки воспринимается как правильная. Она работает, чтобы заслужить правильную реакцию на правильную женщину, получить то самое снисхождение и рыцарство, и вполне довольна своим успехом. Потому что, безусловно, снисходительное фыркание и командирский тон - то, о чём мечтают все девочки.

Не любишь ты своих девочек, автор.

Резюме короткое: мистика и детали - что умеет, того не отнять. Но как же, блин, неприятно у него выходит, когда автор направляет это умение работать с художественными деталями умение на эм и жо.

Анон · 2017-06-15 17:34:37

Столбоеб, мне нравится твой разбор. И близок именно подход разбирать в целом хорошее и годное произведение. :friends: Скучаю по чтецам "Бронзового мальчика, Журавлёнка и Наследников, тоже из старенького всё.

Анон · 2017-06-15 20:13:25

Спасибо, анон! :friends:
Слушай, а мне приснилось, что кто-то разбирал "Оранжевый портрет в крапинку"? В ссылках выше нет, но я что-то такое помню.

Анон · 2017-06-15 20:32:47

Анон пишет:

Предсказуемо: тараканы в голове глисты в заднем проходе мешают воспринимать написанное буквами, зато так чешется сообщить «а вот я!», «а вот у меня!».

На хрена читать чтеца, если тебя от этого так корежит?

Анон · 2017-06-15 20:36:24

Анон пишет:

за этот раунд перечитывания мне пока что не попадалось ни одной женщины, кто вышел бы за рамки женских классических "ведьма (фон Зеехавен, Ржавые ведьмы) - шлюха стерва (Кларисса) - мать (сколько-то преимущественно безымянных женщин)". Если у тебя есть пример под рукой, я был бы признателен, если б скинул.

Да. Если бы кто-нибудь упомянул героиню со сколько-нибудь значимой (для нее) профессией... А то мир Крапивина - это мир мужчин. Летчики, фехтовальщики, моряки, археологи... А при них мелко подтусовываются женщины. Хорошо еще, если не толстые, как несчастная Кугель. В раннем Крапивне изредка встречались положительные училки, потом исчезли совсем.

Анон · 2017-06-15 20:43:23

Анон пишет:

Спасибо, анон!
Слушай, а мне приснилось, что кто-то разбирал "Оранжевый портрет в крапинку"? В ссылках выше нет, но я что-то такое помню.

Читений не было, но упоминалось не раз, наверное, тебе это и запомнилось. Я тоже что-то там комментил по "Портрету".

Кстати, офф: ты в каком возрасте впервые зачёл сабжа, и что именно? Я "Колыбельную для брата" в 7 и "Шлем витязя" в 10. Оба очень понравились тогда. Но "Шлем" удивил лёгкостью и общим легкомысленным духом после надрывной "Колыбельной"

Анон · 2017-06-15 20:54:40

Анон пишет:

Если бы кто-нибудь упомянул героиню со сколько-нибудь значимой (для нее) профессией...

Юлька-библиотекарь - "Оранжевый портрет с крапинками". Там же мать Фаддейки, классическая карьеристка с маникюром, забившая на ребёнка. Но явно любит свою работу.
Мать и сестра Михаила Гаймуратова )"Острова и капитаны") - химики.
Нитка-швея - "Лужайки, где плящут скворечники".
Женя Мезенцева - "Семь фунтов брамсельного ветра" скорее всего свяжет свою работу с кораблями.

А так-то и всё. Есть несколько хороших учительниц и воспитательниц, обычно положительные героини ВПК работают машинистками, художниками, врачами, секретарями, но все они второстепенные, проходные персонажи.

Анон · 2017-06-15 21:12:26

Из перечисленных только Юля - главгероиня. Но ее библиотекарство... Это что - дело ее жизни? Приходилось после школы год работать библиотекарем - неплохой способ возненавидеть книги. Химики мельтешат на заднем плане. Где такие одержимые своим делом женщины, как отец Витьки? Но чтоб при этом на сына не забивали. Ну есть же в жизни такие. Но не в мире Крапивина.

Анон · 2017-06-15 21:13:31

Анон пишет:

Предсказуемо: тараканы в голове глисты в заднем проходе мешают воспринимать написанное буквами, зато так чешется сообщить «а вот я!», «а вот у меня!».

Привет, копроглазик!

Анон · 2017-06-15 22:33:10

Кстати, офф: ты в каком возрасте впервые зачёл сабжа, и что именно? Я "Колыбельную для брата" в 7 и "Шлем витязя" в 10. Оба очень понравились тогда. Но "Шлем" удивил лёгкостью и общим легкомысленным духом после надрывной "Колыбельной"

Точно не скажу, но было мне лет семь-восемь, наверное, и вероятнее всего это была "Та сторона, где ветер". И Великий Кристалл. У нас было много Крапивина, а читал я всё, что мне вздумается.

Про женщин: итого семь человек. Восемь, если считать мадам Валентину - которая, пожалуй, ближайший аналог Мохова-старшего среди женщин. Валентина - честный бакалавр-естественник (а в те времена это была вполне серьёзная степень), из преподов ушедших по вопросам принципиальным (сломав линейку о лысину другого препода), зарабатывает на жизнь вкусняшками, а львиную долю времени занята научными опытами и периодически играючи устраивает переполох среди коллег по естественным наукам.

Но против цифр не попрёшь: восемь человек. На несколько десятков книг. Жуть берёт, конечно...

У Юли две профессии, между которыми она затрудняется выбрать: геолог и библиотекарь. Библиотекарь ей на момент "Портрета" нравится больше, поскольку она начинает понимать, что ей интереснее не геология как наука, а именно путешествия, но считает, что из них карьеру не сделаешь...

Эх, Юлька, рано ты родилась, быть бы тебе трэвел-блоггером.

Анон · 2017-06-15 22:57:51

Юля оставила у меня впечатление будущей домохозяйки, штопающей носки и варящей борщи мужу-моряку, сама по себе она совершенно неинтересна.

Анон · 2017-06-15 23:01:47

У меня к Юле претензий нет, а вот к её парню - тысяча и одна.

Анон · 2017-06-15 23:49:19

Анон пишет:

А так-то и всё. Есть несколько хороших учительниц и воспитательниц, обычно положительные героини ВПК работают машинистками, художниками, врачами, секретарями, но все они второстепенные, проходные персонажи.

Настя и Анюта из ТСПК имеют вполне морские профессии.

Анон пишет:

Из перечисленных только Юля - главгероиня. Но ее библиотекарство... Это что - дело ее жизни?

В эпоху, когда не было интернета - вполне.

Анон пишет:

Да. Если бы кто-нибудь упомянул героиню со сколько-нибудь значимой (для нее) профессией..

Мать Генки из "Той стороны". Она из-за своей профессии никуда переезжать не хотела.

Анон · 2017-06-15 23:49:35

Крапивин, вот почему у тебя нет девочек, которые снисходительно относятся к таким милым особенностям мальчишеской физиологии как внезапный стояк в пубертате? Или к поллюциям?

Ты чо, у КМ такого не бывает. Половина неприязни к "девчачьим штучкам" идет оттого, что КМ навечно застревает в предпубертате, а бабы смеют расти.

Анон · 2017-06-16 00:05:13

В том, что касается природы, правильный человек у Крапивина неспособен навредить не со зла. Неспособен случайно, играя, исчерпать до дна то, чем пользуется (хотя в целом автор о вопросе задумывается - см. "Белый шарик матроса Вильсона", но там подробнее когда/если туда дойду). Крапивин любит бесконечность, любит неуничтожимое, любит вечное - потому что именно оно позволяет его юным героям не бояться при использовании новообретенных способностей. Есть у Крапивина вот этот барьер: всё будет хорошо. Потому что не может быть плохо. Потому что плохо бывает от неправильных людей, а у правильных есть чутьё. У Крапивина намерение всегда повлияет на действие: не может хорошо закончиться то, что делается не с теми намерениями, и не могут плохо закончиться действия, "правильные" по духу. В самом худшем случае выйдет светлая печаль.

Хорошее наблюдение.

Анон пишет:

При тайной мысли об этом Витька переставал дышать от ласкового замирания.

Аааааа

Мы знаем о Люсе, что она - дочь лесничего. Беглое перечитывание мне не напомнило, сыграет ли это хоть где-то кроме того, что она неправа при походе в Итта-Даг, но, кажется, нет. В любом случае, тому, что она успела научиться, живя хорошую часть времени в лесу, не уделяется столько внимания, как совершенно другому моменту - тарам-пам-пам - её внешности.

Анон пишет:

Свою некрасивость одиннадцатилетняя девочка осознаёт и очень старается скрасить. И именно на это направлено подавляющее большинство её действий в книге

Грустно, коли так.

Анон пишет:

(зачем, бог мой? Ей одиннадцать лет на старте! Разве кого-то интересует, насколько красив или некрасив Витька?)

А вот тут возражу: Витька, может, и не интересует, а вообще внешности мальчиков Крапивин уделяет немало внимания, в треде не раз цитировали, как кто-нибудь любуется мальчиком. И мальчик этот будет если не красив, то, по крайней мере, с одухотворённым лицом.

Анон · 2017-06-16 00:14:19

Да, Юля интересный персонаж. И её метания от геологии к библиотекарству - очень реальная штука. Есть в близком круге подобный человек, ушедший из геологии по тем же причинам в... другую область, но тоже наука.

Анон · 2017-06-16 00:25:05

Мать Генки из "Той стороны". Она из-за своей профессии никуда переезжать не хотела.

Так, то есть плюс ещё три, одиннадцать. Я вспомнил ещё Вику из "Ночи большого прилива" - она актриса. Двенадцать.

Грустно, коли так

.

Во-первых, спасибо на добром слове. Во-вторых - грустно - не то слово, анон. Юлю хоть как человека видят, а у Люси, кажется, своего действия ни одного на всю книгу. Может, я где-то что-то пропустил, но бррр.

А вот тут возражу: Витька, может, и не интересует, а вообще внешности мальчиков Крапивин уделяет немало внимания, в треде не раз цитировали, как кто-нибудь любуется мальчиком. И мальчик этот будет если не красив, то, по крайней мере, с одухотворённым лицом.

Я подумал, и ты, пожалуй, прав. Вспомнить хоть Янку и Юрку из "Голубятни". С пацаньей внешностью, правда, тоже есть специфика - Крапивин одновременно тащится от их юных тел, одетых в формы, и делает эти же тела поводом для презрения и/или зависти со стороны сверстников, хотя бы первичного. Там сложно как-то, надо будет посмотреть подробнее, как доберусь.

Анон · 2017-06-16 06:21:18

Ииии у меня всё ещё ДОХЕРА работы, поэтому продолжаем воспевать полуголые столбы с блестящими косами!

КП, глава 4!

▼Укусила пчёлка...⬍

Начинается глава совершенно ненапряжным ворлдбилдингом. Даже цитировать нет смысла: как по чтецу, то не так хорошо как выше, но придраться не к чему. Единственное, что забавлет, - Витька Мохов одногодник с радаром. Ну и важный момент: "Сфера", конечно, типа обсерватория, но на самом деле - скорее закрытое учреждение, занимающееся всякой аномальщиной.

Второе забавное:

Отплевываясь, Витька выбрался к высокому бетонному парапету, который опоясывал весь РМП. Подтянулся, лег животом на край, потом встал на этой кольцевой стене, сложенной из блоков метровой ширины. Вздохнул и засмеялся от простора и света. Рядом переливчато свистела какая-то птица, а вся великанская чаша антенны была наполнена стрекотом кузнечиков. И запахом скошенной травы. Густой клевер и ромашки среди титановых колец и радиусов косили вручную полуголые практиканты зоотехнической службы заповедника. Солнце вспыхивало на лезвиях кос.

Я не знаю, почему, но полуголые практиканты, косящие траву на радаре, меня веселят.

А теперь красивое:

Верхний конец радиального желоба вделан был в парапет на одном уровне с бетоном (рядом – эмалевая табличка с числом 59). Первые несколько метров титановая отшлифованная полутруба уходила вниз почти отвесно. Витька потоптался, вздохнул, как всегда, перед «стартом». Впрочем, это – лишь две секунды. А на третьей он подпрыгнул, выкинул вперед ноги и ухнул в желоб.

Глазами Витьки мы отчётливо видим, что Витька не попутал радиусы, как в конце главы предположит Скицын. Но это всё аккуратно и ненапряжно прячется в остальном описании. А пока - Витька собирается покататься... И дальше идёт один из самых крутых, с моей точки зрения, моментов за всю книгу.

Жуть падения ударила по сердцу. Почти как в тяжкие секунды прямого перехода. Свистел воздух, свистел по одежде металл. Но почти сразу Витьку прижала к титановому лотку центробежная сила. Несло его все еще очень быстро, но он уж не летел, а ехал. Наклон желоба уменьшался. Стараясь не чиркнуть о металл икрами и голыми локтями, Витька принял сидячее положение.
Витькины старенькие пятнистые шорты уже порядком обветшали, и недавно Вероника Куггель украсила их сзади большой кожаной заплатой. Это было очень удобно для велосипеда и для таких вот «поездок». (Скицын ехидничал, что еще и для того момента, когда у деда «окончательно и полностью лопнет всякое терпение».)
Желоб звенел, воздух шумел, а навстречу Витьке… мчалась тележка-робот! Двухметровая черепаха с длинными, похожими на растопыренные крылья локаторами. То есть мчался сам Витька, а набитая нейросхемами черепаха мирно ползла, цепляя шестеренками зубчики на краях титанового лотка. Но не все ли равно!
Откуда она здесь, на радиусе № 59! Святые Хранители…
Откинувшись назад, можно пролететь под плоским днищем. Но за тележкой всегда тянется контактный щуп – толстенный конец кабеля с метелкой из медной проволоки! Доигрался, мальчик! Сейчас тебя этот хвост в свинцовой оплетке разделает надвое, как селедку

Чтец хорошо помнит, как в детстве повёлся на спокойную атмосферу, и жук для него был полной неожиданностью. И до сих пор: читаешь и вместе с Витькой ловишь охуительный переход от "всё только что было хорошо - ой, кажется, пришёл мне пиздец". Делается это буквально в пределе абзаца-двух: вот Витька думает о делах в Сфере... И, кстати, о делах: бедная Вероника снова в качестве швеи, хотя и тут деталька с заплатой имеет второй смысл - напомнить о прошедшем годе. Бытовые рассуждения Скицына усыпляют бдительность...

И тут контактный кабель. Витька выкручивается чудом, но вполне правдоподобно: во-первых, у него с электричеством свои отношения, а во-вторых, ребёнок, пытающийся не сдохнуть, может проявить чудеса ловкости.

Все эти мысли – в один крошечный миг. А потом – как он успел?! – удар правой ногой по скользящему металлу, тело швырнуло влево, темное брюхо робота задело волосы, кабель свистнул рядом. Медной метелкой огрело по ступне, сорвало кроссовку. Витьку опять вынесло в середину желоба, перевернуло на живот. Так он и ехал – неловко растопырившись, обжигая о гладкий титан коленки и перепуганно глядя на удалявшуюся тележку. Ехал все тише и наконец уперся в край центральной площадки ногами – левой кроссовкой и правой босой ступней.
Витька полежал, глядя вверх, вдоль желоба. Тележка была уже высоко и казалась маленькой. Полосатой своей черно-желтой раскраской и полупрозрачными крылышками она издалека напоминала пчелу. Их так и называли – «пчелы»… «У, с-скотина, – мысленно сказал ей Витька. – Чуть мокрое место не оставила…» Он передернулся, представив, как это могло быть. Чудом ведь извернулся. Видимо, сказалось умение водить уланский диск, там вовсю вертишься, тренировочка…
К носу медленно подъехал сорванный кабелем башмак. Он был цел, только поцарапан. Витька сел, взялся за ступню. Кожа сбоку разодрана, будто когтистой лапой. Ладно, сейчас не до лечения. Он стал натягивать кроссовку. Царапины не болели, но сильно болела пятка. В перепутанные от страха и досады мысли вдруг влезла не к месту (или к месту?) детская песенка – из тех, что не одобряют взрослые. На мотив замедленной лезгинки: «Укусила пчелка собачку за больное место… гм… за пятку. Вот какая вышла подначка, надо будет ставить заплатку…»
Он усмехнулся: «Пчелка…» Глянул опять на тележку через плечо. «Откуда ты взялась на этом желобе?»
Вот что самое непонятное и даже… страшное: откуда?
Задача тележек-роботов была улавливать пространственные связи и конфигурации, которые мгновенно и без системы возникали в точках совмещения многомерных полей. У каждой «пчелы» – свой закрепленный на схеме путь. Ходили они только по четным радиусам, да и то не по всем. А тут…
Ну ладно, перенесли зачем-то. Но ведь любой человек в «Сфере» знает, что Витька пользуется пятьдесят девятым, когда надо пересечь РМП по прямой. Конечно, это запрещено «категорически, раз и навсегда, а то больше ноги твоей не будет в обсерватории», но он же все равно катается, и всем это известно. И должны же были сказать: «Витька, не вздумай больше сигать по пятьдесят девятому, ставим „пчелу“, расшибешь башку…»
А кто поставил? Почему именно на пятьдесят девятый? Как нарочно…
Нарочно?
Обдало холодком – как в тесных улочках у Цитадели, когда рядом свистят и проносятся уланские патрули, а ты сидишь в заросшей белоцветом каменной щели, и рядом у щеки дышит Цезарь, а под рубашкой катаются колючие шарики страха. Потому что опасность – всерьез…
«Хотя Цезаренок-то ничего не боится, кроме прямого перехода… Господи, а я чего боюсь? Здесь-то! Какие-то шляпы намудрили, с тележкой, вот и все… Но кто?»

Описание запоздалой паники, а потом и гнева, хорошо и по сей день. Отметить можно две вещи: первая - что взрослые пользуются категорическими запретами, но не исполняют их. А ещё ждут, что пацан им поверит. При этом Витька совершенно реалистично восстанавливает их логику: если вся лаборатория знает, что это его радиус, - предупредили бы.

Вторая - вот это "нарочно". Это, кажется, один из немногих раз, где Крапивин проворачивает подмену: он нагнетает тревогу о злом умысле в то время как - спойлер - его там нет. И, если память меня не подводит, он и дальше на этом сыграет немного.

Но давайте посмотрим, как отреагирует Витька, когда проходит первый страх:

Теперь он крепко разозлился. И как всегда, страх от злости пропал. Витька вскочил, забрался на центральную площадку. Прихрамывая, пошел по гулким титановым листам. Сверху этот блестящий, диаметром в двадцать метров круг кажется небольшой тарелкой. И Витька знал, что он в своей темно-синей рубашке – как одинокая муха на этой тарелке. Все равно кто-нибудь заметит и наябедничает деду. Но сейчас Витьке было наплевать.
По желобу номер два подошла к площадке тележка. Толкнулась о край буфером-контактом, приготовилась ехать обратно. Витька прыгнул ей на выпуклую черно-желтую спину, в тень алюминиевого крыла. Лег животом, уперся ногами в страховочную скобу. Откинул крышку аппарата контрольной связи. С размаху вдавил девятую кнопку.
– «Кристалл-2», дежурная бригада, – отозвался динамик девичьим голосом.
– Скицына позови! – рявкнул Витька в черную воронку микрофона.
– Ты, Витенька, поздоровался бы сначала…
– Скицына давай! Мне по делу, срочно!
– Совсем ты, Витька, охамел, – обиделся голос, но крикнул в сторону: – Их величество Витторио Первый требуют Михаила Петровича! Категорически!

Вот пропустили вы, Аркадий Ильич, лаборанта: он даже в ваших пчёлах может копаться. Хотя он и хамло. Мог бы сразу спросить дежурную, что с пчелой, вообще говоря. Хотя тоже понятно, что родной голос услышать хочется, так что и фиг с ним. Ну и - посмотрим же на наших положительных взрослых!

– Чего тебе? – сказал Михаил через две секунды. – Пожар?
– Какие дураки посадили «пчелу» на пятьдесят девятый радиус? – со звоном сказал Витька.
Скицын сразу же понял:
– Ты живой?
– А ты видел перепуганных покойников?
– Целый?
– По счастливой случайности…
– Холера тебя носит! Смотреть надо, когда сигаешь вниз башкой!
– На пятьдесят девятом смотреть? Там сроду ничего не было!
– А сейчас откуда?
– Это я тебя спрашиваю… – сказал Витька. Его опять накрыло запоздалым страхом. Тележка между тем бодро ехала вверх. Скицын проговорил:
– Ничего я не знаю… Зачем переносить «пчелу»? Да и все бы про это слышали. Разве такое сделаешь незаметно? Полторы тонны…
«А в самом деле… – подумал Витька. – А может, ночью? Бесшумным грузовым дирижаблем? Но зачем?»
– Слушай, ты, наверно, перепутал радиусы! Вечно носишься не глядя…
– Сам ты… – устало сказал Витька.
– Ты сейчас где?
– Где надо…
– Дуй домой, будем разбираться.
– Ну уж фиг! – Витька приободрился. Он словно перелил свою тревогу Скицыну и освободился от неприятного груза. – Дома я буду только вечером, потому что иду с Люсей в Итта-даг.
– Куда-куда? Опять в ту преисподнюю?
Витька захлопнул крышку и мстительно хмыкнул, представив, какой тарарам сейчас поднимется в «Сфере». И какую нахлобучку получат «новаторы», пересадившие «пчелу». Если… Если только… Да ну, чушь какая лезет в голову! Разозлившись на себя, он трахнул кулаком по спине ровно гудящей «пчелы». Потом подумал, что и самому ему не миновать вечером крупной нахлобучки. Это была мысль о привычном, и она успокоила Витьку.
Тележка ползла вверх уже очень круто, Витька теперь не лежал, а стоял на скобе, держась за крышку. А когда оставалось до края метров десять, он сильно толкнулся ногами, махнул через край желоба и упал в чащу орешника. Потом, цепляясь за ветки, выбрался наверх. Морщась от боли в пятке, залез на парапет. И сразу увидел, как от лесной опушки идет сквозь заросли иван-чая Люся.
Сразу все отодвинулось назад – «пчела», спор со Скицыным, глупый страх. Было утро, солнце, дорога. Витька прыгнул, пошел навстречу.

Реакция Скицына вполне логичная: "Жив? Цел? Тележку не переносили, ты попутал радиусы? Нет? Давай сюда, разбираться". Другое дело, что разбирательство нам так и не покажут - а, если память чтецу не врёт, по косвенным признакам потом будет понятно, что в "Сфере" никто так и не понял, что случилось. Чтец точно не помнит, когда именно выясняется правда для Витьки, - если вскоре, то и ладно. А если в конце книги, то зря Крапивин это. Сотрудники "Сферы" у него и так выходят разгильдяями из-за Витькиного фокала, но как мы уже видели, второстепенные детали он умеет вплетать в нарратив. Пока что, сколь я помню, просто не счёл нужным.

Теперь что касается версии Скицына. Вот тут нам и пригождается цитата выше: читатель точно знает, что Витьке не померещилось. Скицын бы врать не стал и доводы приводит резонные. То есть творится неясная какая-то фигня. Что делает наш герой, устроив сцену в духе "ну так он тебе не вернёт! Пусть теперь ему не спится!"? Валит к чертям собачьим, причём именно через пространственную аномалию, причём с девочкой, в которую типа влюблён. То, что случай может быть не единичный, - его не волнует.

Точнее, возможно что и волнует. Мысль об опасности у него есть: выше он вспоминает Реттерберг, а здесь явно не даёт себе додумать до конца какую-то мысль. В принципе, реакцию можно списать на панику. Интересно, что мысль о привычных пиздюлях Витьку успокаивает - ну да проглотим ехидство о мазохизме, после такого успокоит всё, что хоть сколько-то привычно.

Но тут появляется Люся, и наш герой теряет волю.

Резюме: хорошая глава, до сих пор держится очень прилично. Бедная Вероника. А фанфик по полуголым практикантам с косами очень нужен!

Анон · 2017-06-16 08:12:49

Анон пишет:

На хрена читать чтеца,

Я у каждого "нового чтеца" книги читаю разбор всего одной главы. На случай, если там будет что-то новое и интересное.
Убеждаюсь, что по факту очередное чтение жопой, натягивание и передергивание, потому дальнейшие "разборы" этой книги не читаю.

Анон · 2017-06-16 08:39:18

Анон пишет:

Я для себя пытаюсь разобраться: где Крапивин специально оставляет воздух, простор для размышлений, а где он просто протупил, но вышло на руку. Поэтому - да, именно что придираюсь.

Попытка «разобраться»: халтурщик «просто протупил» – «а, я и правду пропустил».
Именно.

Анон пишет:

А вот тут как раз ничего. Потому что

Это очень примитивный трюк – сначала спороть хрень, а потом перевести разговор в другое русло.
Еще раз: твои слова:

Витька вполне себе "властвует" над этой природой, поставив себя в позицию "начальства, которое нутром чуют".

По факту: на Витьку налетел «хулиган», Витька дал твердый, но цивилизованный отпор, «хулиган» лезть остерегается. Стал усмиренный хулиган подчиненным Витьки? – нет.
Можно сказать, что «в позицию начальства» ставит себя поддонок Кошак, требующий курева у Банчика. Но положительный Витька над Кригером - в тексте, не в твоих «попытках» - не властвует.

Анон пишет:

то не в одном тексте и не единичный случай: если неправильный человек, то пользоваться природой плохо (вечные пассажи про "довели мы, люди, Планету/Кристалл/ещё что-то") - но если человек правильный, то пользоваться ей можно по своему усмотрению, и ничего никому за это не будет, потому что герой же хороший. "Мирозданию к трещинам не привыкать", вспоминая Командора из этой же книги.

1.Про вообще «пользоваться природой плохо» - вранье, этого бреда у Крапивина нет. Плохо уничтожать/загрязнять и прочие очевидности. Хороший герой потому и хороший, что глобальный вред природе не наносит. А строить дома из древесины, ловить рыбу, ловить ветер в паруса и пр - пользоваться природой - нормально.
2. «Довели планету» в контексте крапивинской прозы это не только (столько) про экологию, сколько про количество зла по отношению и к людям. И «трещины мироздания» – от множимого зла.

Анон пишет:

Но я пока что не помню у Крапивина ни одного момента, где юный герой бы навлёк на себя или других беду

В трети книг, чаще на себя.
От глобального: Шурка (Лето кончится не скоро) выстрелом в злодея едва не уничтожил Землю, до бытового: Кинтель послал открытку, которая уложила бедную Надежду Яковлевну на месяц в больницу, а в финале сжег фамильный дом, клен и сам попал в больницу.

Анон пишет:

Нет, не у всех, но я тут прошёлся немного по отсылкам из КП, и за этот раунд перечитывания мне пока что не попадалось ни одной женщины, кто вышел бы за рамки женских классических "ведьма (фон Зеехавен, Ржавые ведьмы) - шлюха стерва (Кларисса) - мать (сколько-то преимущественно безымянных женщин)".

Второй раз одно и то же? Память золотой рыбки?
Твой бред:

виден ... его лютейший сквик относительно женщин. Вот если бы мальчики могли размножаться партеногенезом...

В том же цикле, до "Крика петуха" идет "Застава на Якорном поле" с "безымянной" матерью Ежики Иветтой. После "Крика Петуха" идет "Белый шарик матроса Вильсона" с "безымянной" матерью Стасика Галиной.
"Видны" и сквик, и желание партеногенеза.

Анон · 2017-06-16 10:34:54

Анон пишет:

Крапивин, вот почему у тебя нет девочек, которые снисходительно относятся к таким милым особенностям мальчишеской физиологии как внезапный стояк в пубертате? Или к поллюциям?
Ты чо, у КМ такого не бывает. Половина неприязни к "девчачьим штучкам" идет оттого, что КМ навечно застревает в предпубертате, а бабы смеют расти.

А вроде в "Синем городе" были "стыдные сны".

Анон · 2017-06-16 12:02:40

Кататься, как на горке, на научном объекте, и после устраивать разгон взрослым, что чуть не сдох?! Его сительство "Витторио" все должны инофорфмировать, где какие ставятся опыты и где какие ездят механизмы? Вот прямо с утра специально для него вывешивается схема или утраивается летучка с пристутствием всего научного персонала, чтобы этоо недоумок был в курсе? Гнать. Сперва его, чтобы и на километр к Сфере не подходил. Потом деда за семейственность и протекционизм. Мля! Анон рос среди научных лабораторий (заповедник) и даже нашей ребячьей анархической вольнице (дети тамошних ученых) с 3-4 лет было четко ясно, что можно, а где нельзя. Где граница, так сказать. Что лезть на метеостанцию, к примеру, нельзя, ее для нас НЕТ, даже если там всякие приборчики заманчиво поблескивают! Если только мама или папа возьмет с собой под воим присмотром. Крапивинские мальчики, которым все сходит с рук, задрали по самое немогу!!!

Холиварофорум

#1 2015-04-12 11:56:53

Крапивин

#21001 2017-06-15 07:09:08

Re: Крапивин

#21002 2017-06-15 09:31:26

Re: Крапивин

#21003 2017-06-15 10:03:31

Re: Крапивин

#21004 2017-06-15 12:43:03

Re: Крапивин

#21005 2017-06-15 17:34:37

Re: Крапивин

#21006 2017-06-15 20:13:25

Re: Крапивин

#21007 2017-06-15 20:32:47

Re: Крапивин

#21008 2017-06-15 20:36:24

Re: Крапивин

#21009 2017-06-15 20:43:23

Re: Крапивин

#21010 2017-06-15 20:54:40

Re: Крапивин

#21011 2017-06-15 21:12:26

Re: Крапивин

#21012 2017-06-15 21:13:31

Re: Крапивин

#21013 2017-06-15 22:33:10

Re: Крапивин

#21014 2017-06-15 22:57:51

Re: Крапивин

#21015 2017-06-15 23:01:47

Re: Крапивин

#21016 2017-06-15 23:49:19

Re: Крапивин

#21017 2017-06-15 23:49:35

Re: Крапивин

#21018 2017-06-16 00:05:13

Re: Крапивин

#21019 2017-06-16 00:14:19

Re: Крапивин

#21020 2017-06-16 00:25:05

Re: Крапивин

#21021 2017-06-16 06:21:18

Re: Крапивин

#21022 2017-06-16 08:12:49

Re: Крапивин

#21023 2017-06-16 08:39:18

Re: Крапивин

#21024 2017-06-16 10:34:54

Re: Крапивин

#21025 2017-06-16 12:02:40

Re: Крапивин

Подвал форума