Крапивин

Анон · 2015-04-12 11:56:53

Давайте перетрем за Крапивина :chearleader:

Как подсели? Как соскочили? Что вызывало любовь и ненависть? Изменилось ли с годами впечатление от прочитанного? Хотели вступить в Эспаду или бороться с мировой несправедливостью? Были "Крапивинским мальчиком/девочкой" или антиподом? ВПК бойлавер или как?

Анон недавно прочитал последнюю на данный момент вышедшую книгу "Переулок капитана Лухманова" и ностальгически расстроился. Мог же когда-то ВП, а сейчас вместо проглатывания строчек одно чтение по диагонали. Плоско, блекло, расплывчато и ни о чем.

▼Чтения⬍

Крапивин-бинго

Анон · 2020-04-05 09:17:57

«Стеклянные тайны Симки Зуйка» (продолжение)

И тут же зачтём ещё одну главу — в порядке моральной поддержки самоизолированных анонов.

▼Часть 3 «Красный мяч», глава «Два Мика»⬍

Рассмотрение этой главы будет коротким по причине, которая станет ясной чуть ниже.

Мик спросил у деда, можно ли ему переночевать у Симки, и без труда получил разрешение.
Они договорились, что ночью будут читать поэму Гумилева. Симке хотелось именно ночью – чтобы все было как в прошлом году, в Ленинграде. И Мику хотелось – потому что он понимал: это важно для Симки.

До ночи, однако, ещё много времени. Большая труба для телескопа (гусары, молчать!) ещё сохнет на ко́злах, делать особо нечего. Герои успевают погулять, искупаться, запрятать ранец с бутылкой обратно в тайник, сходить на обвалившееся место, соответствующее третьему крестику на карте…

Ночью же происходит чтение поэмы, составляющее основное содержание главы. Оно происходит на страницах книги уже во второй раз — но если первый был посвящён больше передаче содержания, то теперь основное внимание уделяется эмоциям читателей. Изложено хорошо и ярко, но цитировать поток эмоций трудно. Ограничимся несколькими наиболее интересными моментами.

Лишь изредка, если Симка умолкал, чтобы перевести дыхание, Мик задавал вопросы:
– А как, по-твоему, выглядел Дух Лесов? Ну, понятно, что на огненном слоне. А сам он какой?
– По-моему, громадный, как туча. Такой он, весь клубится, и в нем перемешаны всякие листья и клочья… А сквозь эту мешанину проступает лицо. Большущее такое, и глаза горят…
– Похоже… – шепнул Мик и шевельнул плечами, будто страшновато сделалось.

Запомним эти периодические «как, по-твоему, выглядел…» — они звучат неспроста и сыграют роль в следующих главах. Тут же:

Потом <Мик> спросил еще:
– А кто такой Буссенар?
– Писатель был, француз. Я его книжку читал, брал в библиотеке. «Капитан Сорви-голова». Про мальчишек, которые чуть постарше нас. Они воевали за свободу буров… Интересная…

Всё правильно. «Капитан Сорви-голова» — одна из самых (если не самая!) известных русскоязычному читателю книг Луи Буссенара (фамилия эта упоминается в поэме, почему Мик и спросил). Написана в 1901, после революции 1917 — опять же одна из самых, если не самая издаваемая в СССР. Причина проста: речь идёт о борьбе против английского империализма, и при этом книга увлекательная. Так-то Буссенара в Советском Союзе поначалу не очень жаловали: можете взять знаменитую книгу Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания», так там один из р-революционных персонажей яростно клеймит буссенаровщину как никчёмное чтиво:

— Ну-ка, отпустите мне какую-нибудь книговинку, — сказал Кандраш, — только поинтереснее. Буссенар Луи, например! Нет? А Пинкертон есть? Тоже нет? Вот так библиотека советская, нечего сказать!
— Мы таких глупых и никчемных книг не держим, — сказала Дина, — а у нас есть вещи гораздо интереснее.

Тоже понятно: авантюрно-развлекательное чтиво, хоть и с познавательными элементами по части географии-зоологии…

И вот ещё интересно:

На середине поэмы Мик вдруг заинтересовался:
– Когда же это всё было? Сперва кажется, что в старину, а потом там про аэроплан, про небоскреб, на который был похож утес обезьян…
– Тетя Нора говорила: в начале века. Значит, лет пятьдесят назад…

Опять всё правильно: как уже говорилось, поэма написана в 1914, Гумилёв сублимировал в ней воспоминания о своих африканских путешествиях начала века, и в сочетании с откровенно сказочными элементами у него получилось довольно необычно.

Но в конце концов поэма оказывается дочитанной, время уже — час ночи, надо спать. Чем герои и занимаются, решив утром показать поэму деду…

Анон · 2020-04-05 16:34:57

Спасибо, чтец!

Анон · 2020-04-05 22:41:52

Чтец, ты крут, спасибо! :heart:

Анон · 2020-04-06 13:33:31

Я что-то пропустил, или в ту волшебную ночь знакомства с Миком Симка так и таскался по городу с тележкой с коробом, которую взял с собой под картошку?

Анон · 2020-04-06 14:12:48

Анон пишет:

Я что-то пропустил, или в ту волшебную ночь знакомства с Миком Симка так и таскался по городу с тележкой с коробом, которую взял с собой под картошку?

Да. Автор эту деталь не забыл и периодически напоминал читателю. Когда ходили купаться, оставляли на дворе, потом забрали и отвезли. Придраться не к чему, я и не придрался.

Анон · 2020-04-09 18:35:09

Аноны, кто-нибудь уже посмотрел любительский фильм по трилогии "В ночь большого прилива"?
Ссылка на фильм
https://vk.com/video-176081518_45623902 … 2b2ba41930
Группа ВК, можно послушать отдельно песни, посмотреть отзыв Крапивина на первую часть фильма.
https://vk.com/club176081518
Фильм хоть и любительский, но полнометражный.

Анон · 2020-04-11 08:50:20

«Стеклянные тайны Симки Зуйка» (продолжение отсюда)

Ну что ж, вот мы и подошли к кульминации. Держитесь за стулья покрепче, а то и пристегните ремни — сегодня нас ждут совершенно феерические и офигительные откровения автора.

▼Часть 3 «Красный мяч», глава «Телескоп»⬍

Это самая большая глава в книге, поэтому чисто технические подробности будем упоминать очень коротко. Цитат (и каких!) тут и без того более чем хватит…

Итак, наступает утро после чтения поэмы. В этот день героям предстоит сделать много чего. По порядку.

Несут тетрадь с поэмой деду. (По пути звучит упоминавшаяся в начале книги песня про моржу́, которую Мик почему-то не знает — теперь будет знать и сам напевать, иногда переделывая под обстоятельства.) Тетрадь вручается деду. Звучит очень примечательный диалог:

– Но это только почитать, а не насовсем… – виновато сказал Симка.
– Разумеется, разумеется…
– Дед, ты смотри никому ни слова… – строго, словно маленького, предупредил Мик.
Станислав Львович глянул на внука сверху вниз.
– Это ты мне говоришь? – От такого тона и взгляда Симка уменьшился бы в два раза.

Пока дед читает, с помощью его-совсем-не-любовницы Алёны доделывается труба телескопа. Герои спохватываются, что её надо зачернить изнутри, красят (с пением про всё ту же моржу), уляпываются по первое число, с помощью дочитавшего деда оттираются скипидаром и идут купаться, дабы смыть с себя вонь.

Обедают. После обеда навещают в больнице Симкину маму, получают от неё подтверждение, что вот-вот выпишут. Торопливо прибираются к её возвращению в доме. Пока ходят за водой для уборки, встречают Фатяню — тот благодарит их и говорит, что его зачислили куда надо.

Возвращаются на двор, где ждёт своего часа большая труба (гусары, молчать!) и с помощью деда доводят телескоп до рабочего состояния: устанавливают в трубу стёкла и монтируют всё это дело в пустую вращающуюся раму от старого зеркала. Тестируют. Работает.

По ходу дела упоминается, что вовремя построили — через два-три дня будет новолуние, и тогда луну уже не понаблюдаешь. Свою собственную астрономию Крапивин соблюдает (как мы помним из предыдущих глав, двумя ночами ранее он говорил, что луна находится на середине фазы старения), вот только к реальной астрономии это не имеет никакого отношения, о чём тоже говорилось…

В процессе всех этих телескопных работ, натурально, разговаривают с дедом о прочитанной поэме. Тот говорит, что раньше «Мика» не читал, и отзывается о ней, в общем-то вполне ожидаемо: да, блестящие стихи, но вещь своеобразная; понятно, впрочем, что в возрасте десяти-одиннадцати лет она вызывает восторг.

Дальше опять следует примечательный фрагмент:

До ночи укрыли телескоп старой клеенкой, прижали ее края кирпичами. Когда кончали работу, вкатил на мотоцикле Треножкин и заглох посреди двора. Наверно, каприз мотора его разозлил. Треножкин вскинул голову на кадыкастой шее.
– Что за фигню вы там громоздите? – При этом он сказал не «фигню», а покрепче.
– Это у вас фигня на колесах! – отозвался Мик (при этом опять же произнес не «фигня», а бестрепетно повторил слово Треножкина). – А у нас то, что надо…
Треножкин матюгнулся и поволок мотоцикл в свой сарай. А Симка и Мик спустились и пошли к деду. Потому что Симка уговорил Мика: пускай тот попросит Станислава Львовича прочитать стихи «Капитаны».

Дед читает «Капитанов» (точнее, первое из четырёх стихотворений цикла), которых, в свою очередь, не слышал Симка. И вот тут начинается самый трэш — автор достаёт огроменную французскую булку и начинает ей смачно хрустеть.

Симка пошевелил плечами, потер щеки, словно убирая с них соленые брызги. Сказал тихо и решительно:
– Я не верю, что он был заговорщиком против красных…
– Вот как? Почему? – Станислав Львович сбоку глянул Симке в лицо. Тот, разглядывая колени с неотскобленными до конца пятнышками печного лака, насупленно объяснил:
– Плохой человек не мог написать такие стихи…
– Логично… А ты считаешь, что все, кто не соглашались с красными, были плохие? А кто с белыми – хорошие?

В шестидесятом году такое сказать, угу. Детям. Но это ещё цветочки! Дальше трэш постепенно превращается в откровенный угар. Дедова проповедь занимает несколько страниц, но её придётся привести здесь целиком, иначе размеры тараканов в авторской голове просто не оценишь.

▼Глубоко вдохните. Готовы? Кликайте!⬍

– На свете многое перепутано, братцы вы мои. В том числе и размалевка эта: белые, красные… Колчак был знаменитым полярным исследователем и талантливым минным специалистом, который ох как насолил в Первую мировую немцам. А теперь он злодей, зверь, враг трудового народа…

Симкины плечи затвердели.

– Моего дедушку колчаковцы чуть не замучили. Они его пытали за то, что помогал красным. Он был начальник станции… (…)

– Бывало такое… Но не исключено, что в ту же пору на соседней станции красные расправлялись с другим начальником. За то, что помогал белым. Я знаю, сам был в красной разведке… Причем оба начальника выполняли свой долг, не давали разрушить пути и пропускали по ним эшелоны… А те, кто с них сдирал шкуры, считали, что воюют за народное счастье. С двух сторон… Ты, Серафим, слышал про лейтенанта Шмидта? Мик-то слышал, я знаю…

– Конечно! Я читал… А в Ленинграде набережная Лейтенанта Шмидта есть, у нее стоят баркентины. Парусники…

– Ну вот… А у Шмидта был сын, Женя. В девятьсот пятом году ему исполнилось чуть больше, чем сейчас вам. Женя и отец вместе были на восставшем крейсере «Очакове», оба бросились в ледяную воду, когда крейсер раскалился от огня, обоих их тогда арестовали. Но Шмидта расстреляли, а сына отпустили. В то время еще не принято было расстреливать малолеток. Если в толпе, на площади, как девятого января, это другое дело. Но осудить на смерть мальчишку за то, что был рядом с отцом, никто бы в ту пору не решился. Это уж потом рука не дрогнула расстрелять мальчугана-царевича со всей семьей… Ну, вот… Казалось бы, Жене Шмидту в семнадцатом году, когда случилась революция, самая дорога была в красные ряды. А он ушел к Врангелю. Был у него офицером, сапером…

– Почему?! – вскинул лицо Симка.

– Вот именно – почему? Видать, показалось ему, что у красных какая-то не такая правда, за которую погиб отец… Кстати, Петра Петровича Шмидта и трех матросов после казни закопали на острове Березань, а когда не стало царя, похоронили заново, с почестями, в Севастополе. И не красные перевезли туда их тела, а по приказу Колчака. Он тогда командовал Черноморским флотом… Запутанные дела, не так ли?.. Ну, это разговор у нас с вами личный, не для посторонних. Ты, Серафим, надеюсь, не будешь ни с кем делиться, о чем тут болтал старик Краевский? Хотя мне на старости лет бояться уже нечего…

– Я никому… – с полным пониманием пообещал Симка. – А про сына Шмидта… это всё вы откуда знаете?

– Да отовсюду понемногу. Как говорится, просачивается информация. И… – Он быстро взглянул на внука. (А тот опять вертел на пальце мяч, словно давал понять: рассказывай, что хочешь, я не против.) – По правде говоря, знаю это еще и от друга своего, Женьки Монахова. Он встречался со своим тезкой, с Женей Шмидтом, когда тоже был у Врангеля… Да, братец мой Серафим, так вот вышло. Оба мы старались выполнять свою клятву, что будем жить для счастья людей. И оказались по разные стороны фронта…

– Как же это? – пробормотал Симка.

– А довольно просто. Женька был в Москве, когда красные схлестнулись с юнкерами, открыли огонь из орудий по Кремлю. Не выдержало Женькино сердце – как это снарядами по русской святыне! И ушел он в студенческую дружину, которая помогала юнкерам… А когда красные взяли верх, удалось ему выбраться из Москвы и уйти на юг. Ну а там как у многих. Был уверен, что дерется за Россию против варваров… А я в это время за ту же Россию махал шашкой против буржуев и угнетателей народа…

– А… вы потом, значит, виделись, да?

– Не виделись… Но я получил от него в двадцать третьем году письмо. Из Франции. Передал один человек. По почте такие письма не посылали… Женька писал про все, что с ним было. Сообщал, что с отступившими войсками оказался в Турции, потом перебрался в Париж, устроился смотрителем в какой-то археологический музей… Я ответил, отдал письмо курьеру. А потом узнал, что этого человека застрелили при переходе границы…

– А вам… ничего не было за это?

– За что?

– За письмо. Его ведь, наверно, нашли у того, кого убили…

– Не знаю… Если и нашли, то, наверно, не разобрали, чье оно. Я писал печатными буквами и шифром, которым мы с Женькой пользовались в ученические годы. К тому же без подписи и обратного адреса… Обошлось… А вот что с Женькой стало дальше, я совсем уже не ведаю… (…)

– А вот если бы вы на Гражданской войне встретили друг друга… Женька… то есть Евгений Монахов с одной стороны, а вы с другой… Вы бы стали стрелять?

Станислав Львович сказал сразу, как про самое простое:

– Конечно же, нет. Мало того, всячески помогли бы друг другу.

– А как же…

– Что, Серафим, «а как же»?

– Но… ведь, наверно, у вас и у него была присяга…

– Конечно. Та, что мы дали друг другу на берегу. Она была главнее всех других присяг.

– Потому что самая первая, да?

– В том числе и потому… А главное то, что закон дружбы в мире сильнее всех других. Если дружба настоящая… Я ведь говорил: он не меняет направление так же, как ось гироскопа. Или маятник Фуко…

Неимоверная, чудовищная дикость. Ещё раз: на дворе шестидесятый год. Знаменитая 58-я контрреволюционная статья УК РСФСР хоть и несколько ограничена в применении, но не отменена. Дед сию минуту наговорил себе на расстрел — одного только признания в тайной шифрованной переписке с заграничным резидентом-белогвардейцем через курьера (то есть все признаки контрреволюционной организации налицо!) для этого более чем достаточно. Причём наговорил он это всё детям младшего школьного возраста, с одним из которых он знако́м менее трёх дней. То есть ещё и детей подставил — стоит одному из них как-то обмолвиться…

Это что, тот самый дед, который несколькими страницами ранее делал страшные глаза на просьбу держать язык за зубами — мол, кому вы это говорите?! И который, что характерно, при этом один раз на болтовне уже прокалывался? Ладно, можно допустить, что теперь «дедушка старый, ему всё равно», но не настолько же! Ладно, Симка племянник Норы Аркадьевны, которой дед считает себя обязанным — но он, не будучи родственником деда, теперь ОБЯЗАН на него донести. Ситуация абсолютно дикая и в контексте сюжета невозможная абсолютно.

Крапивин здесь выглядит как феерический дурак и притворщик. Задвигает что-то про диссидентство, но вот этот маразм выдаёт его с головой: ни малейшего отношения к диссидентству он никогда не имел, только слышал звон, да не знал где он. Радостно носил партбилет в кармане, задвигал в своих тогдашних книжках детям про ленинский пример, пользовался закрытыми для всех секциями библиотек как партийный член всяких редколлегий… а то даже и не пользовался — потом уже мог начитаться и придумать себе диссидентство задним числом, когда модно стало. Ещё раз: человек, по-настоящему знакомый с реалиями тех времён, НИКОГДА не написал бы бредятину типа пересылки машинописной копии запрещённых стихов по почте (с подробными пояснениями в сопровождающем письме!) или белогвардейской проповеди мальчишкам в шестидесятом году!

Всё это косвенно подтверждается тем, что кулстори о двух великих друзьях детства, оказавшихся по разные стороны в Гражданскую войну, как под копирку списана Крапивиным с его же «Бронзового мальчика», вышедшего в 1992. Тогда, сразу после распада СССР, всё это действительно было модно — надрывные вопли «раздайте патроны, поручик Голицын!» неслись из каждой шашлычной, всякие «казаки» и «дворяне» расплодились как грибы после дождя… И тезис про «расстрелять мальчугана-царевича со всей семьей» — это уж точно из девяностых! Примерно тогда же, кстати говоря, пан Крапивин изволили придумать себе птулского папу-священника, ну модно же было. Попытка вытащить всё это на свет ещё раз в 2005 (когда были написаны «Стеклянные тайны») могла бы вызвать жалостливое сочувствие, но попытка пристегнуть всё это к шестидесятым годам… Это уже абсолютно ничего, кроме брезгливого презрения, не вызывает — дедушка, похоже, сам на полном серьёзе уверовал в собственные придумки, шестидесятые от девяностых не отличает, да ещё требует, чтоб другие истово верили…

Обратим внимание на упоминание лейтенента Шмидта, это тоже очень интересно. Если вспомнить того же «Бронзового мальчика», то там Крапивин… э-э… скажем так, погнал волну про позиционирование в пропаганде образа пионера-героя Павлика Морозова. И довольно активно пытался гнать её даже при том, что интерес читателей к теме почти моментально схлынул. Так вот, тема лейтенанта Шмидта — это ещё одна крапивинская волна, которую он погнал во второй половине девяностых, явно начитавшись чего-то про севастопольское восстание 1905 года. И тоже гнал довольно активно, пихая в свои книжки к месту и не к месту (навскидку — «Тайны», «Давно закончилась осада», парочка автобиографических опусов, которые все на одно лицо, посему конкретные названия припомнить затруднительно)… и с тем же результатом…

Ну ладно. На этой патетической ноте про маятник Фуко, гироскопы и прочую духовность™ глава заканчивается, а вместе с ней завершается сюжетный день. Ночью, как нетрудно догадаться, герои будут смотреть в большую трубу… гусары, молчать!

Анон · 2020-04-11 11:18:04

Чтец, спасибо! Ты лучший

Анон · 2020-04-11 14:47:05

Чтец, хорошо ты деда приложил.
Дроч на белогвардейщину и дворянщину — то, что раздражает в его опусах неимоверно.

Анон · 2020-04-11 14:53:13

Чтец, спасибо! :heart:

Анон · 2020-04-11 16:28:30

Анон пишет:

смотреть в большую трубу… гусары, молчать!

А может кто-нибудь объяснить смысл этой шутки?

Анон · 2020-04-11 16:39:43

Анон пишет:

А может кто-нибудь объяснить смысл этой шутки?

Это тут когда-то были чтения редкостно трэшовой книжки "Тридцать три – нос утри". Где описывалось, как старый дед смотрел в большую трубу (подзорную) на что надо и не надо... как бы это сказать... в выражениях на грани пошлости описывалось.

Собственно, впервые вот здесь встречается.

Анон · 2020-04-11 18:43:53

Анон пишет:

Где описывалось, как старый дед смотрел в большую трубу (подзорную) на что надо и не надо... как бы это сказать... в выражениях на грани пошлости описывалось.

Вот зачем он так пишет? Не может человек с таким опытом писательства, с хорошим чувством языка не понимать, как это выглядит. А когда читаешь, как пожилой мужчина в подробностях разглядывает детскую задницу, это именно так и выглядит. Внешность ребенка можно описать детально и ярко без смакования жоп.
И потом еще возмущенно отбрехивается — "я ничего такого не имел в виду, это читатели испорченные". Ну да, все испорченные, даже самые ярые поклонники признают, что с фиксацией на жопно-генитально-туалетной тематике у автора частенько перебор. Я очень люблю Крапивина, и раннего, и многое из позднего (хотя меньше), но мне порой стыдно читать, стыдно за взрослого дяденьку, столь топорно вставляющего свои кинки совершенно не к месту.

Анон · 2020-04-23 13:02:19

Сюда раньше эту статью не приносили? Она вроде бы довольно старая, чуть ли не Лукьяненко написанная.
http://www.inp.nsk.su/~akhmetsh/ts/scitcin.koi

Анон · 2020-04-23 17:31:25

Текст знакомый, так известно, что для Лукьяненко Крапивин не только духовный учитель и любимый писатель, но и оппонент.
Статья по-моему 1998 года или раньше, "Лужайки, где пляшут скворечники", написанные в 1999, не упоминаются, хотя в исследовании темы секса и любви их нельзя обойти.
И только у меня полностью статья не грузится? Обрывается на заголовке главы 7.

Анон · 2020-04-23 18:36:45

Анон пишет:

И только у меня полностью статья не грузится? Обрывается на заголовке главы 7.

Я такой её и нашла. Полной вроде бы нет - хотя, может, я плохо искала

Анон · 2020-04-23 19:08:26

Анон пишет:

Я такой её и нашла. Полной вроде бы нет - хотя, может, я плохо искала

Я тоже искала. Упоминаний много, а самой статьи нет. На флибусте вроде полный архив Лукьяненко, по поиску не ищется, наверное, она в каком-то сборнике, знать бы в каком. Ещё по-моему в самиздатовском альманахе "Та сторона" печатали, можно там поискать.

Анон · 2020-04-23 23:21:32

Анон пишет:

наверное, она в каком-то сборнике, знать бы в каком

В фидошной эхе SU.SF&F.FANDOM за 1995 год.
Окончания в её архивах я не нашёл.

Анон · 2020-04-23 23:25:21

Хо-хо, в той же эхе нашёл ююкнутый отрывок из загадочного фанфика по Крапивину - "Тень хрустального меча" (о котором я только что и узнал), каковой отрывок некоторые принимали за кусок неизданного творчества Самого.

▼Скрытый текст⬍

  ТЕНЬ ХРУСТАЛЬНОГО МЕЧА

     

     6

     

       СТАРАЯ КУЗНЯ

     

     Казалось бы - что радостного мог я вспомнить в  той,  прежней
жизни?  Немного,  так немного... Но все это осталось в прошлом - в
прошлом, куда нет возврата. Кир и Шафир, Илька и Динка, Интернат и
Центр,  тополя и каштаны, - все это осталось далеко-далеко. Я даже
остановился.  Неужели - настолько далеко? Хлюпающее черное болото,
подернутое  игольчатыми льдинками,  заиндевелые жабы с соловьиными
голосами,  ледяная вода до колена и свист  ветра  в  тростниках...
Когда  я  закрывал  глаза,  передо мной возникало слабое видение -
черное небо в проломе потолка, изредка перечеркиваемое трассерами,
да склонившаяся надо мной тяжелая бетонная плита и чудом уцелевший
шкафчик с инструментами. Тогда я тряс головой, и видение исчезало,
уступая  место свинцовой усталости,  черной всхлипывающей грязи да
узкой спине Рэма с  размеренно  двигающимися  лопатками.  От  моей
куртки он отказался - она была ему слишком длинна, так что ее полы
все время окунались в грязь и, мокрые, липли к голым ногам. Мы шли
в тишине - лишь чавкала черная жижа под ногами, да звенели комары.
Комары?.. Как бы ни так! Нет здесь никаких комаров... Я дернул Рэ-
ма за тощее плечо,  и мы повалились на ближайшую кочку.  Во-время,
потому что из тростников вылетели вереницей четверо стражников  на
"вентиляторах", окруженные бурой пеной и брызгами. Блестели черные
комбинезоны,  черные глухие шлемы,  черные обода "вентиляторов"  -
зловещие  пародии  на Карлсона из сказки.  Двое двинулись направо,
очевидно решив проверить развалины сигнальной башни, а двое напра-
вились прямо на нас. Выхода не было - прятаться негде, и стражники
увидят нас,  как только подлетят поближе. Я достал "Ингвар" и про-
верил,  не  забилась  ли  грязь в ствол.  По крайней мере,  не без
боя...  Но Рэм не дал мне выстрелить.  Он поднялся и  пистолетиком
навел на стражников палец.  Не раздалось ни звука - но между маль-
чишечьим пальцем и черными фигурами  на  "вентиляторах"  два  раза
протянулась едва видная мерцающая нить,  и стражники упали,  мгно-
венно канув в черную грязь.  Лишенные седоков "вентиляторы"  почти
сразу  остановились,  зависнув  в метре от земли.  Вернее,  от той
мерзкой лоснящейся каши, которая заменяла здесь землю... Потом они
плавно  опустились  вниз - два черных решета,  под крупной сеткой,
постепенно останавливаясь, вращались кривые, как ятаганы, лопасти.

     - Ну вот, - удовлетворенно сказал Рэм, - теперь мы от них уй-
дем. В два счета будем у старой Кузни.

     - Я не сумею

     - Пфе!  -  пренебрежительно  сказал  Рэм,  слегка пнув черный
обод.  - Сумеешь, тут все просто... Вот смотри, седло само регули-
рует скорость вращения винта. Чем больше вес, тем быстрее крутится
- поэтому высота всегда одна и та же,  хоть я сяду,  хоть ты.  Са-
дишься, берешься за бортик, и маховик сразу подключается к пропел-
леру.  Взлетаешь,  а потом только слегка накреняй корпус  -  чтобы
струю отклонить.  И все.  Перевернуться маховик не даст, а чтобы с
седла не слететь, оно липким сделано.

     - А двигатель какой?

     - А все тот же.  Ось. Час раскручивают от оси Планеты - потом
он шесть часов работает...

     - И откуда ты все это знаешь...

     - От верблюда,  - хмыкнул Рэм, почесывая искусанные прыгучими
болотными жучками руки.  Если быть точным, он сказал "от крылатого
крокодила", но смысл у этого присловья тот же.

     Труднее всего оказалось устроиться в седле - оно и впрямь бы-
ло "липким" - покрытым колючей материей,  похожей на  застежку-ре-
пейник, что была на моем старом тонометре... Рэм тихонько хихикал,
глядя как я,  косо приклеившись к седлу понятным местом, отдираюсь
от "репейника",  и усаживаюсь вновь. А лететь на "вентиляторе" и в
самом деле оказалось легко.  Очень помогало умение  координировать
движения тела - спасибо,  мастер Ли!  Все же стрелять на лету, как
делают стражники, я бы не рискнул.

     Но вот что мешало - это грязь!  Воздушная струя поднимала ог-
ромное  количество брызг,  и в два счета мы с ног до головы оказа-
лись покрыты зловонной слизью.  Нам бы комбинезоны, как у стражни-
ков...  Однако,  волновало это лишь меня - Рэм, похоже, был в вос-
торге - время  от  времени  поворачивался,  улыбался  белоснежными
(хоть и щербатыми) зубами на черном и блестящем от грязи лице.  Но
ничего не говорил, хотя разговаривать можно было бы: "вентиляторы"
в полете гораздо тише любых привычных нам аппаратов,  еще бы - без
мотора-то!  Рэм летел впереди - показывал дорогу.  Летели  быстро,
распугивая  ледяных  жаб и чешуйчатых болотных чук,  вылезших пог-
реться на кочку;  проламываясь сквозь тростники и лихо перемахивая
огромные гнилые стволы,  растопырившие над болотинами корявые чер-
ные ветви.  Когда-то Болота были бескрайними зелеными лесами, про-
тянувшимися через весь континент, от Пролива до Полуострова, а те-
перь вот - болота...  Болота с большой буквы,  бесконечная  топкая
грязь  с  редкими озерцами и еще более редкими сравнительно сухими
островками.  Показать бы это у нас - учитесь, мол, берегите Плане-
ту, не бросайтесь очертя голову на "дармовую" энергию... а то ведь
я уже и у нас читал в "Новостях  науки"  о  проекте  использования
вращения Планеты. А впрочем, кого бы у нас удивили Болота? Ведь не
Полынь-город же, где летают ядовитые бабочки и из отравленной реки
выпрыгивают хищные двухголовые рыбы, и не разрушенный до основания
Ермолов,  власть в котором никак не могут поделить вооруженные  до
зубов бандиты,  называющие себя то "Армией народного возрождения",
то "Войском защиты веры",  то "Командованием национального  единс-
тва"... и где снайперы прячутся в детской больнице, а по снайперам
- и по больным детям - бьет артиллерия...

     Вскоре мы оказались у торчащего из болота пологого холма,  на
вершине  которого  пристроилось покосившееся бревенчатое строение.
Вообще-то на кузню оно не очень походило, скорее - на форт из ста-
рого фильма "Остров сокровищ".  Или, скажем, на трактир "Гарцующий
пони" из книги Толкиена:  ряд узких окошек,  просевшая от ветхости
бурая  крыша,  вокруг - забор из заостренных бревен,  тоже немного
накренившийся наружу.  Тяжелые створки ворот распахнуты настежь  и
перекосились.  Сразу  видно,  что тут никто не жил уже много-много
лет...

     А в первом с краю окне с Т-образным переплетом горел  слабый,
но какой-то очень теплый огонек. "Вентиляторы" мы оставили под на-
весом у крыльца - похоже, раньше тут привязывали лошадей. Взявшись
за ручку двери, Рэм шепотом предупредил:

     - Только не шуми и держись рядом.  Тут место такое... особен-
ное...

     В просторной комнате было тепло и сухо. Как будто не окружали
этот дом бесконечные холодные болота, как будто каждый день забот-
ливые хозяева топили здесь печи.  Нигде нет даже следов  пыли  или
грязи,  обширный дощатый стол кажется свежевымытым и выскобленным,
широкие лавки покрыты какими-то ветхими, но на вид вполне прочными
и сухими шкурами. В углу - странное металлическое сооружение, гро-
моздкое и древнее:  серая чугунная плита,  над которой,  на  целой
системе  противовесов и блоков,  нависает огромный стальной молот.
Действительно - кузня. Ладно, это потом рассмотрим... И тикают ча-
сы. Какие часы?! Я повернулся к Рэму.

      - Что это?

      - Что?

      - А вот... стучит...

      - Это  Маятник.  Я  же говорил - место тут особенное.  Да не
ищи,  не здесь он,  маятник-то. Тут много... необычного, но ничего
опасного не должно быть.

     Действительно. И первой необычностью были размеры комнаты.

     Никак не могла она быть метра на три шире,  чем хижина снару-
жи. Кроме того, рядом с дверью на двор была еще одна - а с н а р у
ж и ее не было. И еще одна дверь ведет вглубь дома. На узком подо-
коннике горела свеча,  а рядом блестело  что-то...  не  что-то,  а
ключ. Старинный, с широкой бородкой и фигурным кольцом - т о т с а
м ы й ключ.

     - Ромка... - прошептал рядом Рэм, хватая меня за локоть ледя-
ными  пальцами.  Если  честно,  мне тоже стало немного не по себе,
хоть я и начал уже немного привыкать к чудесам.  Но чудеса чудеса-
ми,  а  неплохо было бы хотя бы высушить одежду.  Наверняка где-то
здесь есть печка,  найдутся и дрова,  - сухо-то как!  Я решительно
открыл дверь,  которая вела вглубь дома.  И даже качнулся назад от
неожиданности - навстречу мне пахнуло ласковым теплом, горячим се-
ном,  паром. Баня! Почти такая же, как в наших деревнях - только у
нас не бывает бани прямо в доме.  А так - все как положено: разож-
женная  (кем?  когда?) печка со вмурованным котлом,  на деревянной
крышке которого лежит перевернутый ковшик, темная от влаги кадка в
углу,  две лавки,  шайки... Веников только нет. Да и откуда тут, в
болотах,  веники - не из осоки же их делать! Зато эта самая осока,
сухая  и пахнущая не болотом,  а почему-то лугом,  охапкой лежит в
углу напротив кадки. Я даже засмеялся от радости - судьба не дари-
ла мне ничего приятнее с того самого мига,  когда под навалившейся
на меня бетонной плитой открылся вдруг колодец с золотым окошком.

     - Ну-с,  молодой человек, - весело сказал я. - Как вы относи-
тесь к водным процедурам?

     Рэм тихо засмеялся.

     - Положительно! Дядя Сева, так у вас тоже бани есть?

     Я притворно обиделся:

     - У  нас  много  чего  есть.  Ты лучше скажи,  кто нам все...
это... приготовил?

     Рэм помолчал, и серьезно ответил:

     - Я думаю, что это Ромка.

     Не стал я спорить.  Конечно, и ключей - даже т а к и х, может
быть  много,  и Ромка - даже если он чудом вырвался,  никак не мог
нас опередить. Но пусть у мальчика будет надежда.

     А Рэм тем временем аккуратно притворил дверь,  чтобы не выхо-
дило тепло, и стал раздеваться, смешно приплясывая на мокром дере-
вянном полу и стягивая узкие залатанные шортики. Спросил:

     - Дядя Сева, а вы что?

     Я вдруг с удивлением понял,  что почему-то стесняюсь Рэма.  И
чтобы  побороть это странное ощущение,  стал неторопливо стягивать
свитер - покрытый подсохшей коркой грязи,  жесткий  как  рыцарская
кольчуга.

     

     Отмываться нам пришлось долго.  Болотная грязь оказалась нео-
бычайно въедливой,  и кислое серое мыло не могло справиться с ней.
Из  сухой осоки я смастерил несколько мочалок и долго оттирал реб-
ристые бока Рэма - словно стирал на старинной волнистой  доске.  А
Рэм визжал и дергался - оказалось, этот суровый боец здорово боит-
ся щекотки...

     - Не брыкайся, - с напускной суровостью сказал я, подхватывая
мальчишку  под  мышки  и вздергивая его на ноги.  Поставив Рэма на
лавку, я окатил его горячей водой из шайки - Рэм, конечно, востор-
женно завизжал - и вдруг я замер. Под коленкой мальчишки пульсиро-
вала тонкая синяя жилка,  похожая на букву "У" с длинным, до самой
щиколотки,  хвостиком. Я медленно поднял глаза... На тощей мальчи-
шечьей спине,  под лопаткой, алела звездочка шрама. Такой был бы у
Ильки - если бы его рана зажила. Именно сюда попала пуля снайпера,
расстреливавшего всех, кто пытался выйти из больницы.

     Я рывком развернул Рэма лицом к себе. Под ключицей должно бы-
ло быть выходное отверстие...  то есть шрам от него.  Шрам был. Но
не в том месте - э т а пуля прошла мимо сердца.  Я осторожно  кос-
нулся алого бугорка и медленно перевел взгляд на лицо Рэма. Почему
я не замечал этого раньше?  Хотя да... грязь: только теперь я уви-
дел,  что у Рэма волосы не темные,  а золотистые. И что у него ро-
динка за ухом.  И веснушки...  Но глаза были не Илькины голубые. а
светло-карие с солнечными искрами на серебряных белках, как у всех
здесь.  У стражников, правда, глаза не серебристые, а оловянные. А
у Комтура густо-свинцовые, тяжелые, мертвые... Но все-таки это был
почти близнец Ильки.  Да,  Рэм был чуточку старше - но мальчишки в
этом возрасте быстро тянутся вверх, наверно, и Илька был бы сейчас
таким же... если бы не та пуля.

     - Откуда... это у тебя? - спросил я онемевшими вдруг губами.

     Глаза Рэма потемнели.

     - От...  - он явно опять хотел сказать про крылатого крокоди-
ла, но замолчал и стал глядеть в сторону.

     - Илька?  - шепотом спросил я, обмирая от безумной, невозмож-
ной надежды - что мне лишь в кошмарном сне пригрезился тот день, и
негромкий щелчок выстрела, и маленький холмик в дальнем углу боль-
ничного подвала... и сейчас Илька перестанет притворяться, обнимет
меня и все расскажет...

     Рэм вздрогнул.

     - Илька погиб,  - проговорил он.  - Ты сам мне рассказывал. А
это...  это еще со штурма Цитадели.  Гвардейцев сбросили с самоле-
тов, а мы думали, что самолетов больше не осталось. Оказалось, что
Злые Мастера два сохранили. Все стояли на стенах, а гвардейцы уда-
рили сзади.  Я взял гранаты,  побежал,  потом увидел офицера... он
смеялся и стрелял по малышам,  которые подносили  нам  патроны.  В
упор.  Потом  он выстрелил в меня - а я никак не мог чеку вырвать,
она такая тугая - жуть.  Когда они захватили Цитадель и стали уби-
рать... улицы, меня тоже отвезли к Старым Шахтам. Ночью всех долж-
ны были сбросить вниз - так приказал комитет по борьбе с эпидемия-
ми.  Но меня подобрал сторож,  дед Алвас.  Он вообще-то колдун. Он
меня вылечил - после рассказывал,  что я умер уже,  но у него была
рыбка.  Тогда я ничего не знал еще!  Я потом даже сам поймал такую
рыбку - это просто,  только надо чтоб солнце было яркое. А я тогда
не знал про Равновесие.

     - Какое Равновесие?

     - Когда кто-то оживает,  кто-то другой - наоборот. Оказывает-
ся,  рыбки - это на самом деле сердца людей с одной далекой плане-
ты. Чтобы исполнить желание - или чтобы оживить кого-нибудь - надо
рыбку сжать.  Насмерть.  Чтобы косточки хрустнули.  И тогда на той
планете кто-нибудь умрет...  Можно и без рыбки. Но тогда все равно
кто-нибудь должен умереть. Так в Книге написано.

     Я похолодел,  несмотря на  окружавшее  нас  банное  тепло.  Я
вспомнил - на меня падает стена, а Кирилка кричит - "Дядя Сева, не
надо!.." - и бросается ко мне.  Мне показалось,  что я тогда услы-
шал...Надеюсь, это был только треск рушащихся перекрытий. Хочу на-
деяться...

     

     Когда мы отмылись до конца - изведя почти все мыло  и  осоку,
дважды  облившись холодной водой из кадки,  с трудом отстирав свою
одежду,  то закутались в простыни,  которые лежали на одной из ла-
вок.  Они были рваные, но чистые. Рэм ловко соорудил себе из прос-
тыни что-то вроде халата,  и начал возиться у плиты. Он нашел нем-
ного заварки и решил сварить чай.  А я тем временем зажег лампу на
столе - уже незаметно стемнело, и стал осматривать странный молот.

     Конечно, я врач,  а не кузнец. Но с железом дело иметь прихо-
дилось - и когда чинил свой старенький "Приднестровец",  и когда у
нас в больнице в очередной раз отказывал изношенный наркозный  ап-
парат.  Непонятная это была кузня - без горна,  без мехов - просто
чугунная плита,  а над ней молот на блоках.  Поднятый, кстати, под
самый  потолок  - я опасливо поежился,  представив,  с какой силой
ударит эта здоровая, на пару центнеров, чушка в плиту. Не дай Бог,
износится  от  времени этот ржавый рычаг,  что удерживает молот на
весу...

     Что же здесь ковали?

     - Сева,  - упустив вдруг свое неизменное "дядя", спросил Рэм,
- тебе крепкого чая, да?

     У меня защемило сердце. Вот так, бывало, я возился дома с ка-
кой-нибудь самоделкой,  или конспектировал свежий номер "Педиатри-
ческого вестника", а Илька, как обычно постучавшийся вечером ("Дя-
дя Сева,  можно у вас  переночевать?  Мама...  снова...")  готовил
ужин,  потихоньку  отмякая,  отогреваясь,  и в конце-концов весело
восклицая: "Сева, а чай будет крепкий, но без сахара! Ты опять за-
был в магазин зайти!"

     - Дядя Сева! - удивленно и немного испуганно повторил Рэм.

     - Да, крепкий, - прогоняя наваждение сказал я. - Рэмка, а что
в этой кузне делали?

     Рэм подошел ко мне, прижался, постоял минуту, глядя на чугун-
ную плиту. Тихо сказал:

     - Мечи. Здесь работал Великий Мастер Ахара.

     - Он был Добрый или Злой?

     - Он был Великий.

     - Все равно...

     - Добрый, наверное. Он хотел сделать Хрустальный Меч.

     ...Что-то затронули во мне эти слова - Хрустальный Меч. Слов-
но серебристый, как глаза Рэма, перезвон бубенчиков повис в возду-
хе старой кузни.

     - А что это за меч? - осторожно спросил я. - И как здесь мож-
но ковать - без горна...

     - Горн не нужен.  Мастера делали мечи из ледяных жаб. Понима-
ешь, в них сила земли, воды и воздуха. Когда они совсем-совсем за-
мерзают, их можно ковать как металл. Доспехи Комтура из них скова-
ны, и шестеренки Оси тоже.

     - Из жаб?

     - Они ведь уже совсем замерзшие, им не больно. Эти мечи - они
словно стеклянные.  И любое железо разрубают. Только, говорят, они
через год тают... А Мастер Ахара хотел сделать особенный меч, что-
бы он не таял,  и был сильнее обычных мечей.  Он его назвал  Хрус-
тальным Мечом.

     - И сковал?

     - Никто  не знает.  Комтур послал гвардейцев - целый полк,  и
они схватили Ахара.  Потому что в Книге было предсказано:  "Комтур
падет от Тени Хрустального Меча". Никто не понял, как это, но Аха-
ра схватили.  Убить его не могли - он же Великий Мастер.  Но  зато
приковали к Оси - и он теперь должен ее смазывать до конца времен.

     Я еще  долго  стоял,  глядя  на чугунную плиту.  Нет у нас ни
Хрустального Меча,  ни обычного - только мой "Ингвар" и  волшебное
умение Рэма, что то появляется, то пропадает...

     Мы попили чай - Рэм заварил его превосходно, да еще и нашел в
шкафу полотняный мешок с сухариками и глинянную крынку с остатками
меда, и осоловели от сытости. Сил никаких не осталось.

     - Где будем спать?  - деловито спросил Рэм. - Я с лавки точно
свалюсь, я вертлявый...

     Он подошел к столу,  пошатал его и поморщился.  Стол и впрямь
был очень уж валкий. Тогда негодник Рэм подошел к чугунной плите и
стал ее разглядывать.

     - Она теплая, - сообщил он. - И я как раз помещусь.

     Я едва удержался,  чтобы не шлепнуть его по самой беззащитной
части тела.

     - Я тебе помещусь! Хочешь меня до инфаркта довести?

     - А че...

     - "Ниче"! Давай, помогай, вертлявый...

     Вместе мы  быстро  сдвинули лавки и устроили вполне приличную
постель. Я привернул фитилек лампы и улегся.

     Как ни удивительно, заснул я не сразу. Мешали мысли - о доме,
о больнице...

     Трудно им теперь будет,  когда обвалилось левое крыло. Теперь
ни воды,  ни картошки из склада. А как они без меня будут опериро-
вать?  Сергей, конечно, хирург неплохой, но уж больно молод. И нет
в нем чего-то такого...  неуловимого, без которого детский врач не
может стать настоящим доктором.

     Наверное это возраст.  Ладно, справится, выхода-то нет. А мо-
жет армия все-таки прорвется к больнице...

     Когда я уснул,  мне снился дом,  в котором меня ждали.  Дом с
золотыми, с рамой как буква "Т" окошками. Мой дом.

     

                                         

     7

      

      МОЛОТ И ФАКЕЛ

     

     Нет, не хотела судьба дать нам передышку!

     Проснулся я от скрипа двери - привык,  задремав в ординаторс-
кой, вскакивать при появлении Люси, когда привозили еще одного ра-
неного мальчишку...  Наверное,  это меня и спасло - едва я шевель-
нулся,  как в лавку вонзилась тяжелая арбалетная стрела.  Как  раз
между моим плечом и золотистыми прядями Рэма.

     На пороге  стоял гвардейский офицер - тот самый,  что схватил
вчера утром Ромку.

     - Пригрелись, - почти весело сказал он. - Вставайте, пора.

     Многозарядный арбалет в его руках смотрел прямо мне  в  лицо.
Рэм завозился, поднял голову и тоже замер.

     В голове  у  меня  билась лишь одна мысль - как?  Как они нас
нашли? И офицер словно прочитал эту мысль.

     - Седла-то - от Оси работают,  - сообщил он. - Отследить их -
легче легкого.

     Рэм виновато и беспомощно посмотрел на меня.  И такой страх и
беззащитность были в этом взгляде, что и я словно упал в омут бес-
помощности. Но тут офицер ухмыльнулся, и добавил:

     - Ну, вставайте. У вас целая ночь была... хватит.

     И он мерзко осклабился.  Так гнусно - что я п о н я л, что он
имеет в виду.  Меня всего ожгло ненавистью и отвращением.  И я хо-
лодно сказал:

     - Лучше подними руки и оглянись.

     Глаза офицера на секунду утратили оловянный блеск,  стали ис-
пуганными, потом он засмеялся:

     - Детский прием, доктор...

     И в этот миг - есть все же справедливость! - ржавый рычаг, на
котором держался молот, не выдержал и тихонько хрустнул.

     Как он дернулся,  самодовольный гвардеец! Но оружия не бросил
- а повернулся, приседая, и выпалил на звук. Точно выпалил - стре-
ла вонзилась в прорезь ломающегося рычага,  и уже опускающийся мо-
лот задрожал, останавливаясь.

     А я уже смещался через комнату, подхватывая со стола глиняную
крынку,  которую  Рэм на наше счастье поленился убрать вечером.  И
этой крынкой изо всех сил ударил офицера по голове.

     Он даже не охнул.  Упал,  в хрусте осколков,  и кровь на лице
смешалась с желтыми струйками пахучего светлого меда.

     - Сева...  он?.. - Рэм, уже оказавшийся рядом, поднял на меня
глаза.  Я кивнул. Мне ли не знать, когда у человека течет кровь из
ушей. В больнице бы я его спас, а здесь...

     Да и  незачем.  Я  вспомнил,  как  он бил Ромку по тонкой шее
прикладом арбалета - и жалость ушла.

     - Одежду, Рэм! - крикнул я, подхватывая арбалет. Голышом мно-
го не навоюешь. Бросился к двери, распахнул...

     И в  глазах  потемнело  от  черных комбинезонов,  заполнявших
двор.  Была у меня лишь секунда - и я ее использовал.  Дал очередь
всем  магазином,  навскидку - стрелы пропели,  расчерчивая влажный
воздух, и вонзаясь - какие в ограду... а какие и не в нее.

     Когда я захлопнул дверь, она задрожала от ответных выстрелов.
Стальные  клювики  стрел  пробили ветхие доски и слегка высунулись
внутрь.

     Рэм протянул мне одежду, и я, задвинув засов, стал натягивать
джинсы.

     - Много? - шепотом спросил Рэм.

     Я кивнул - не было смысла врать.

     - Ты можешь сейчас... ну, как с теми...

     Рэм покачал головой.

     - Нет... дядя Сева, простите...

     Он чуть не плакал. Я прижал его к себе.

     - Не надо, малыш. Все нормально... Одевайся.

     Но я-то понимал - ненормально. И Рэм тоже.

     - Сева...  - голос его вдруг стал тверже.  - Нам так не уйти.
Надо... помните, я про рыбок рассказывал?

     - У тебя есть рыбка? - я чуть не задохнулся от волнения.

     - Нет. Но я ведь уже ее использовал - я теперь сам как рыбка.
Вы только меня сожмите... чтобы хрустнуло. Вы ведь сильный.

     - Рэм...  - холодея прошептал я.  - Неужели ты думаешь, что я
могу такое сделать?

     - Оба погибнем,  - отчаянно выкрикнул он.  - Вам-то что,  вас
только с Башни в Горящие Рвы сбросят...  а меня...  - он замолчал,
явно не в силах сказать о том страшном,  что его ожидало.  - Лучше
сразу... и хоть вы спасетесь!

     Я покачал головой. Тут-то и случилось страшное.

     Как я  мог быть так наивен,  что не заметил его рывка!  Из-за
шума во дворе, глухих ударов стрел и отрывистых команд? Из-за пре-
дательского страха?

     Рэмка запрыгнул на чугуную плиту, замер на мгновение - тонко-
ногий,  стройный,  такой трогательно-беззащитный рядом с  холодным
железом.

     - Не двигайся!  - закричал я.  Я не понял еще,  что он замер,
потому что загадывает желание.

     - Прощайте, дядя Сева, - одними губами прошептал Рэм, опуска-
ясь на плиту. И рванул из прорези заклинившую механизм стрелу.

     Я закричал. Повторялся тот страшный миг, и оседающее бетонное
перекрытие, и Кир, бросившийся ко мне...

     ...чтобы хрустнуло...

     Звонко ударил молот - и я скорчился на  полу,  закрывая  лицо
руками,  не в силах поднять глаз. Стало тихо - очень тихо. Никаких
криков, никаких выстрелов.

     Рэм меня все- таки спас.

     Как Кирилка...

     За что же мне так...

     Я долго просидел у двери, не в силах ни двигаться, ни думать.
Ничего  не  было в душе кроме холода и пустоты,  и звона падающего
молота.  Гвардейцы могли бы войти и схватить меня, но и гвардейцев
не было.

     А потом робким теплым огоньком затрепетала надежда.

     Звон! Молот зазвенел,  ударяясь о плиту! Значит... Рэм не по-
пал под удар?  Обмер от страха, и лежит сейчас, не в силах пошеве-
литься, глупыш...

     И как не отгонял я от себя эту мысль - страшно будет ошибить-
ся... она оживала вновь.

     Звон молота.

     Рэм жив.

     И как в детстве, когда мама наказывала меня за очередную про-
винность, и я с замирающим сердцем (догадываясь, что попадет, но и
с каким-то мучительным удовольствием грядущего наказания и  искуп-
ления вины) покорно шел к ней,  так и сейчас я поднялся и шагнул к
чугунной плите.

     Молот лежал посредине плиты - и ясно было,  что не мог он  не
зацепить Рэма.

     Вот только и мальчишки там не было. Только чистый серебристый
блеск из-под стали.

     Я коснулся рычага (странно - новенького и  целого),  и  молот
легко сдвинулся в сторону. И я увидел меч.

     Прозрачный, сверкающий, хрустальный.

     Ничего не понимаю. А Рэм?

     Что же случилось?

     Я огляделся.  И заметил - вся кузня изменилась.  Новее стала,
что ли...

     Рэм загадал,  чтобы я спасся.  И я действительно спасся, убе-
жал. В прошлое...

     А где-то т а м,  в будущем,  под обрушившимся молотом... Нет!
Не надо! Не хочу!

     Чтобы побороть слезы я коснулся меча -  рифленой  хрустальной
рукояти.  Она оказалась удивительно теплой.  Неужели это тот самый
меч, выкованный Ахаром на погибель Комтуру?

     Долго бы еще я так простоял - но в этот миг из-за стен донес-
ся донельзя знакомый звук - тихое пение вентиляторов. И здесь они,
гады!

     Я схватил меч и прыгнул к двери.  Не было во мне сейчас  иных
желаний,  кроме как бой - кровавый и беспощадный, с теми, кто пос-
мел убивать детей.

     Дверь раскрылась легко,  словно петли были недавно смазаны. И
я увидел...

     Прислоняясь спиной к частоколу стоял перепачканный,  темново-
лосый мальчишка лет одиннадцати-двенадцати. В руке у него был жар-
ко пылающий смоляной факел.  А вокруг,  с прозрачными мечами в ру-
ках,  гарцевали на седлах четверо гвардейцев.  Похоже,  они хотели
взять мальчишку живым.

     Но стоило им приблизиться, как резкий взмах факела отбрасывал
их назад.  Меч одного из стражников лизнуло алое пламя... и клинок
вдруг исчез, рассыпавшись красными от огня искрами. Стеклянные ме-
чи! Мечи, которые рубят сталь... Но мальчишка держался легко и от-
важно, как Илька тогда, в операционной, когда граната-"ананаска" в
его руке заставила позорно убежать Самата Мамадова и его головоре-
зов...

     - Сдавайся,  факельщик!  -  тонко  и противно крикнул один из
гвардейцев. Мальчишка лишь засмеялся, взмахом факела заставляя его
отступить. Но я видел - факел уже начинает коптить, тухнет...

     И я бросился на помощь.

     Меч словно пел,  танцуя в моих руках.  Мастер Ли, прости меня
за те споры,  когда я,  наивный и упрямый,  спрашивал:  "Зачем мне
умение Меча?" Вот зачем... Для этого боя. Чтобы слуги Черной Книги
Комтура бросились бежать. И чтобы не дать им уйти.

     Когда все кончилось, я вытер меч об одно из седел, и позволил
себе посмотреть на мальчика.  Тот опустил факел - меня он не боял-
ся. Словно узнал. Словно и я его знал...

     Я сделал шаг, другой. И спросил, безнадежно и устало:

     - Илька?

     Он улыбнулся, по-хорошему, но непонимающе.

     - А откуда вы меня знаете?

     Нет, не может такого быть... снова.

     Взлохматив ему рукой волосы (темные...) я осторожно развернул
мальчишку спиной и задрал ему рубашку. Вот...

     Звездочка входного отверстия пули под лопаткой. А на груди...
Шрам под ключицей. Пуля должна была пробить сердце... да она его и
пробила, там, в больнице.

     - Илька! - беспомощно повторил я.

     Он качнул длинными ресницами, виновато улыбнулся.

     - Меня зовут Илиан.  Но если хотите,  то зовите Илькой.  А вы
ученик Ахара, да?

     Я молчал, не зная что и сказать.

     - Они его утром увезли, - строго сказала Илиан-Илька. - Толь-
ко засаду оставили. Почему вы его не защитили? Тоже не успели, как
я?

     - Кто ты?

     Мальчишка как-то сразу весь подтянулся, стал собраннее, стро-
же. Взрослее, что-ли.

     - Командир  третьей  семерки Ордена Вечного Жемчуга Факельной
Дружины. Мы вчера вышли через грань... - он вдруг всхлипнул. - Уже
все  пути  расшатались.  Ваша  планета  из Кристалла вываливается,
из-за того,  что на Оси шестеренки... Мы далеко отсюда вышли. И не
успели, а там еще гвардейцы. Вот... только я дошел...

     Я взял его на руки - легонького,  сразу беспомощно обмякшего,
и пошел к Кузне. Факел свой он так и не выпустил.

     Нам обоим нужно было прийти в себя.

     

     

     

     5

Анон · 2020-04-24 00:30:57

Анон пишет:

Хо-хо, в той же эхе нашёл ююкнутый отрывок из загадочного фанфика по Крапивину - "Тень хрустального меча" (о котором я только что и узнал), каковой отрывок некоторые принимали за кусок неизданного творчества Самого.

А неплохо. Автор прямо крапивин-бинго собирает, можно клеточки вычёркивать. И при этом написано не беспомощно, стилизация довольно удачная.

Анон · 2020-04-24 11:47:55

Уважаемый Чтец! Надеюсь, это сообщение застанет вас в добром здравии. Очень ждем продолжения чтений. Благодарный анон.)))

Анон · 2020-04-24 12:40:47

Анон пишет:

Уважаемый Чтец! Надеюсь, это сообщение застанет вас в добром здравии. Очень ждем продолжения чтений. Благодарный анон.)))

В течение пары дней, начерно уже набросано. Постоянное сидение дома в компании двух мелких детей — это очень развлекательно и не даёт соскучиться, но возможностей для чего другого тоже не очень-то даёт.

А за пожелания спасибо.

Анон · 2020-04-24 13:41:37

Хм... народ, это будет оффтоп - я просто хочу признаться в огромной любви к этому треду. Хочу поблагодарить каждого чтеца, что тратил силы и время на комментирование книг; каждого, кто когда-либо участвовал в обсуждении - и каждого, кто участвовал в челленджах на DarthKrapivin, рисовал арты и писал фанфики (которые я так и не смогла прочесть, но я уверена, что они хороши). Это народное произведение искусства, умное и точное. Оно включает великолепную литературную критику, экскурсы в историю, обсуждения экзистенциальных и бытовых вопросов, яркие дискуссии, где прямо, серьёзно и с замечательным юмором высказываются мнения. И всё это - в атмосфере дружелюбия, я бы даже сказала, гостеприимства.
При этом в треде нет реальной ненависти к Крапивину. Я уверена, что ни один человек, что тут появлялся, никогда не желал ему зла. А может, теперь отчасти и благодарен. Ведь без Крапивина не было этого треда, а рунет был бы без него явно беднее.
Я мало участвовала, два-три раза вставляла реплику, но не более. Но я его прочла полностью, и не один раз. Он со мной уже больше четырех лет. Он вдохновил меня сперва на кусок "Отрывок путешествия Игнотуса Тьеба", а потом - на повесть "Хороший год", которую я тоже сюда приносила. В данный момент я её переписываю, кстати сказать. Теперь она называется "Картина мира".
Всех, кто приходил и кто ещё, надеюсь, придет, ЦЕ-ЛУ-Ю и благодарю за БЕС-ПЕ-РЕ-БОЙ-НО-Е вдохновение! Всем ПА-РУ-СОВ!

Анон · 2020-04-24 15:06:19

И тебе парусов, анон!

Анон · 2020-04-24 15:19:29

Анон пишет:

А неплохо. Автор прямо крапивин-бинго собирает, можно клеточки вычёркивать. И при этом написано не беспомощно, стилизация довольно удачная.

Да, я б почитал, жаль, что текст утрачен.

Холиварофорум

Объявление

#1 2015-04-12 11:56:53

Крапивин

#29951 2020-04-05 09:17:57

Re: Крапивин

#29952 2020-04-05 16:34:57

Re: Крапивин

#29953 2020-04-05 22:41:52

Re: Крапивин

#29954 2020-04-06 13:33:31

Re: Крапивин

#29955 2020-04-06 14:12:48

Re: Крапивин

#29956 2020-04-09 18:35:09

Re: Крапивин

#29957 2020-04-11 08:50:20

Re: Крапивин

#29958 2020-04-11 11:18:04

Re: Крапивин

#29959 2020-04-11 14:47:05

Re: Крапивин

#29960 2020-04-11 14:53:13

Re: Крапивин

#29961 2020-04-11 16:28:30

Re: Крапивин

#29962 2020-04-11 16:39:43

Re: Крапивин

#29963 2020-04-11 18:43:53

Re: Крапивин

#29964 2020-04-23 13:02:19

Re: Крапивин

#29965 2020-04-23 17:31:25

Re: Крапивин

#29966 2020-04-23 18:36:45

Re: Крапивин

#29967 2020-04-23 19:08:26

Re: Крапивин

#29968 2020-04-23 23:21:32

Re: Крапивин

#29969 2020-04-23 23:25:21

Re: Крапивин

#29970 2020-04-24 00:30:57

Re: Крапивин

#29971 2020-04-24 11:47:55

Re: Крапивин

#29972 2020-04-24 12:40:47

Re: Крапивин

#29973 2020-04-24 13:41:37

Re: Крапивин

#29974 2020-04-24 15:06:19

Re: Крапивин

#29975 2020-04-24 15:19:29

Re: Крапивин

Подвал форума