Глава 11
Аня, разумеется, на праздник не хочет, костюма у неё нет, и она решила вообще не идти, а остаться в сиде. Дара запрещает:
— Да потому, что когда все уходят из Келпи, в сиде остаются только одни фоморы. Ты что, хочешь Самхэйн праздновать с фоморами и Кромм-Круахом? Не советую, ох не советую, Юлианна! Разве Финегас вам не рассказывал, что в древности фоморы в Самхэйн собирали с людей особую дань?
— Может, и говорил, я не помню. Он такие ужасы рассказывал на последнем уроке, что я старалась не слушать.
Да, мы уже заметили, что любую альтернативу христианскому мировоззрению Аня воспринимает методом "if I ignore it, maybe it will go away".
— Это ты зря: Финегас всегда дело говорит, его надо слушать. Так вот, фоморы собирали с людей дань зерном, скотом и детьми.
— Они что, забирали детей в рабство?
— Да нет, зачем фоморам рабы? Детей они просто съедали.
— Ой!
— Вот тебе и «ой». Если ты останешься в сиде, фоморы — они ведь дурные, как все великаны, подумают, что люди возобновили древний обычай и оставили тебя им на съедение. В Ирландии все знают, что в Хэллоуин ни в лес, ни на озеро, ни к сиду и близко подходить нельзя, тем более в одиночку.
Про дань не в курсе, поэтому за матчасть не говорю - плохо её знаю. Но увещевания Дары возымели эффект, Аня соглашается. А ещё вспоминает, что сама же приглашала Андрея встретиться. Остался костюм, Дара прорезает дырки в простыне:
— Костюм готов! — объявила она. Затем она накинула на себя испорченную простыню и принялась вертеться перед зеркалом шкафа. — Демонстрируется новая модель — скромный будничный наряд привидения из сида Келпи! А сейчас будничный наряд мы превратим в праздничный!
Дара скинула простыню, взяла черный фломастер и вокруг глазных отверстий намалевала ресницы, а пониже нарисовала улыбающийся рот, полный огромных квадратных зубов.
— Ну-ка накинь!
Аннушка надела простыню и погляделась в зеркало. Зрелище было жутковатое и нелепое, особенно в сочетании с мохнатыми сапожками.
— Класс! Вот в этом ты и пойдешь сегодня на Хэллоуин!
Жутковатое? Скорее уж смешное.
Процессия из Келпи выходит в город, и это снова один из тех моментов, когда автор не гонит мораль, а пишет интересные образы:
Процессию из Келпи горожане встречали восторженными криками. Впереди верхом на Келпи ехала леди Бадб, наряженная королевой фей. Она была в светлых развевающихся одеждах, искрящихся драгоценными камнями и живыми светлячками, а за спиной у нее трепетали огромные стрекозиные крылья. Ослепительную красавицу на белоснежной лошадке зрители встречали аплодисментами. Но с не меньшим восторгом приветствовали они красного дракона Диамата и всех преподавательниц Келпи, ехавших на его длинной гребенчатой спине. Надо сказать, Диамат был по-своему великолепен в своем безобразии; он сознавал это и гордо выступал на шести когтистых лапах. Единственное, что портило впечатление, были подрезанные крылья дракона, болтавшиеся на ходу, как незакрытые дверцы автомобиля. На переднем горбу, сразу за длинной выгнутой шеей дракона, сидела профессор Морриган, похожая на черную ворону. На голове у нее была широкополая черная шляпа, поля которой спереди были сколоты большой булавкой наподобие клюва. Платье на профессорше было из черного гофрированного атласа; длинные, расширенные книзу рукава крыльями спускались на драконьи бока, а сзади с горба дракона ниспадал широкий складчатый подол, напоминающий вороний хвост. За профессоршей рядком сидели прочие преподавательницы в пышных старинных нарядах; по ветру весело вились вуали остроконечных шляп, звенело золото и медь украшений (серебра жители сида не носили). За драконом с посохом в руке важно шествовал Финегас, одетый в свой обычный зеленый плащ с капюшоном. Его кудри, усы и борода впечатляюще развевались на ветру. А дальше парами шли келпинки, одетые ведьмами и колдуньями, русалками и феями, вампирами и вурдалаками, мертвецами и зомби, чертями и демонами — кто во что сумел загримироваться и вырядиться. Вампиры несли бутылки с томатным соком, на которых было написано «Кровь» и тянули из них сок через соломинки; зомби кидали в толпу куриные косточки и «разложившиеся пальцы» из выпачканных чернилами сосисок.
Аня с Дарой идут последними из-за Ани, которая путается в простыне.
— Дара, можно я не буду больше привидением и скину этот саван?
— Нельзя! Ты что, не видишь, какой ты имеешь успех?
— Не вижу! Я даже дорогу под ногами не вижу!
Дара так неудачно вырезала дырки, что Аннушке никак не удавалось смотреть одновременно двумя глазами: если одна дырка была на глазу, то в другую высовывались либо нос, либо ухо.
Ну так-то ориентироваться можно и одним... Плохая из тебя косплеерша, Аня!
Горожанам всё очень нравится, и о том, что волшебные существа настоящие, тоже никто не подозревает, все кидают им конфеты и монетки.
— Я теперь жалею, что сама не додумалась одеться привидением, — ворчала Дара. — После праздника я заберу у тебя этот саван, ладно?
— Зачем он тебе?
— На будущий год я сама его надену, а тебе мы придумаем что-нибудь другое. Я тоже хочу, чтобы надо мной все потешались!
— Возьми прямо сейчас!
— Да нет, сейчас нельзя, ведь тогда ты останешься без костюма. Вот если бы поменяться нарядами… А что — это идея! Где бы нам переодеться?
— Где тут переоденешься? — вздохнула Аннушка. — Знаешь, Дара, ты иди вперед, а я немного отдохну — я ужасно устала спотыкаться. Я тебя потом догоню.
— Ты за кого меня принимаешь? — возмутилась Дара. — Чтобы я бросила подругу в беде?
— Ну спасибо тебе, — кисло сказала Аннушка. На самом деле она хотела отстать от Дары, чтобы скинуть дурацкий саван и бежать к ратуше, где была назначена встреча с Андрюшей.
Какая хорошая, а главное - честная подружка. И ведь даже не натягивается обоснуй в духе "на войне как на войне", ибо как раз-таки Дара к Ане с первого же дня отнеслась нормально.
Потом Ане приходит в голову идея поискать в ратуше туалет и там переодеться. Отдаёт Даре свою простыню, спроваживает её в духе "ты иди, я потом догоню", её наряд игнорит (очень хорошая подружка) и просто остаётся ждать в ратуше (очень хорошая подружка х2).
Как раз в это время бабушка с Юлькой и отец Василий с Андрюшей прибыли в городок. Они оставили машину отца Василия на стоянке и теперь медленно пробирались в центр города, по пути внимательно осматривая зрителей на тротуарах и ряженых в процессии.
— Вы посмотрите только, какие лица у этих бедняжек — они же выглядят как натуральные маленькие ведьмы и чертенята! — воскликнула бабушка. — Нет, нашу Аннушку тут искать нечего, моя внучка не станет изображать нечистую силу.
Правильная Аннушка хорошая, остальные плохие - ну это классика.
Мимо них, клянча у прохожих монетки, проходили ряженые школьники. Пришлось отойти подальше к стенам домов, чтобы отвязаться от наглых маленьких попрошаек.
А то, что это игра, что-нибудь говорит? Хотя о чём это я, конечно же, нет.
— Интересно, почему дети, если их вовремя не остеречь, так тянутся к страшному и ужасному? — в раздумье спросила Анастасия Николаевна.
— Потому что ужасное притягивает и восхищает слабые души, — сказал отец Василий. — Многие детские психологи здесь, на Западе, утверждают, что страшные фильмы и книжки-ужастики закаляют детские души. Но мой опыт говорит, что тяга к ужасному детей калечит, раскачивает их психику, делает их ущербными. Среди этих детей наверняка есть одержимые бесами.
— Пожалуй, тут я с вами соглашусь, отец Василий. Хотя я, слава Богу, всю жизнь имела дело со здоровыми ребятишками, — задумчиво сказала бабушка. — Озорников и шалунов в моих классах попадалось сколько угодно, повидала я и хулиганов, а вот настоящих одержимых встречать, слава Богу, не приходилось.
Страшилки про гроб на колёсиках, чёрную руку и вызов Пиковой дамы, а также тонну крипипаст и городских легенд, полагаю, можно не упоминать. А как они оценивают раскачанность психики? У них выборка из пациентов психотерапевтов, непациентов-фанатов ужасов и контрольная? ЭЭГ проводили, тесты?
— Скажите, пожалуйста, а школа Келпи тоже участвует в этом шествии? — спросил отец Василий стоявшую рядом с ними добродушную и толстую горожанку средних лет.
— Школа Келпи? Никогда о такой не слыхала, — ответила та.
Перед ними все время вертелась бойкая старушка в джинсиках и пуховой курточке; в руках у старушки была «мыльница» — простенький такой фотоаппарат, и она им без конца щелкала, снимая всех ряженых подряд. Она услышала разговор отца Василия с горожанкой, перестала щелкать фотоаппаратиком, внимательно снизу вверх поглядела на отца Василия и вдруг спросила резко:
— А вам-то зачем понадобилась школа Келпи? Вы же священник, верно?
— Верно.
— Ну и нечего вам тут выспрашивать, не вашего ума это дело! Вы бы еще с лошадкой Келпи захотели познакомиться…
— А что это за лошадка такая, можно узнать?
— Вам — нельзя! Додумался, долгополый, явиться на Хэллоуин, не сняв креста, — злобно проворчала старушка и ушмыгнула в толпу.
— А вы лошадку Келпи разве не видели? — спросила отца Василия полная соседка.
— Что это за лошадка? — спросил он, заинтересовавшись.
— Келпи — это колдовская лошадка, которая превращается в чудовище и губит людей: она их заманивает, а потом затаскивает в воду, топит и пожирает, — объяснила она отцу Василию. — Это у нас местная легенда такая, ее к нам занесли шотландские переселенцы. В процессии каждый год обязательно участвует белая лошадка, она изображает легендарную Келпи. Так вы ее, значит, не видели? Много потеряли! Она шла впереди дракона, с королевой фей на спине. Такая прелесть!
— Где, где вы ее видели? — встрепенулся отец Василий. — Я обязательно должен ее увидеть!
— Ой, они уже давно прошли! На Келпи ехала Бадб, королева фей. Может, это и есть школа Келпи, о которой вы спрашивали? Они уже ушли далеко вперед, и теперь вы сможете их увидеть только возле костров. А там, учтите, соберется большая толпа: сегодня в наш городок со всей Ирландии люди съехались поглядеть на наш Хэллоуин. Говорят, даже туристы из других стран прибыли…
Мне уже нравится эта старушка с фотоаппаратом. В ней характер есть.
Юля предлагает пойти за процессией, баба Настя запрещает - мол, потеряешься, лучше все вместе будем ждать у ратуши.
— Зачем ждать, бабушка? Я быстренько сбегаю туда, где эта Келпи. А если не найду там Аннушку, то скоренько вернусь к ратуше и буду ждать ее вместе с вами. Я не потеряюсь, не беспокойся, бабушка! — И Юлька нырнула в самую гущу народа. Протискиваясь, прошмыгивая, просачиваясь и пропихиваясь, она вьюном проскользнула сквозь толпу и вскоре действительно увидела белую лошадку, на которой восседала, свесив ноги на одну сторону, прекрасная женщина в наряде феи. За лошадкой полз громадный дракон, на горбу которого восседала старуха в черном платье, а за нею сидели в ряд красавицы в разноцветных старинных костюмах. За драконом шел, постукивая посохом, высокий старик в зеленом плаще и с веткой рябины за лентой остроконечной шляпы: он явно изображал какого-то колдуна; за ним парами шли девочки в хэллоуинских нарядах, почти все в масках или с жутко размалеванными лицами. Юлька поискала глазами и не нашла никого похожего на Аннушку. Но в первую очередь ей надо было убедиться, что это действительно школа Келпи. Юлька смело шагнула с тротуара на мостовую и подбежала к колдуну.
— Хэлло! Как поживаете?
— А, умненькая мышка-малышка! Рад тебя видеть. Почему не заходишь в библиотеку? Ты мне еще не все русские падежи рассказала, между прочим.
Юля попала в нужное место, в общем.
— А можно я вас возьму за руку? Меня сегодня все почему-то толкают.
— Конечно, можно. А ты почему без костюма, мышка?
— Не успела придумать.
— Жаль. А ну-ка надень мою шляпу — будешь изображать моего ученика.
— Смотрите, Юлианна опять к Финегасу подлизывается! — услышала Юлька позади вредный девчоночий голос. Не оборачиваясь, она через плечо погрозила кулаком.
— Ого, как эта русская осмелела!
Юлька приостановилась и трижды шаркнула ногой, как это делают задней лапой собаки, зарывая что-то в землю.
Сзади завизжали оскорбленно и восторженно — такого жеста келпинки еще не знали.
— А у вас в России празднуют Хэллоуин, мышка? — спросил Финегас.
— В некоторых школах празднуют, а чтобы вот так, прямо на улицах — в Петербурге я такого не видела. Но скоро, наверно, будут.
— Почему ты так думаешь?
— А у нас все с Запада слизывают. Будто своих бесов не хватает!
— А хватает в Гардарику бесов?
— Где?
— В Гардарике, в России то бишь.
— Хватает! Даже много лишних, — махнула рукой Юлька.
— Интересная страна Гардарика, — задумчиво проговорил Финегас. — Когда-то это была нормальная языческая страна, полная бесов и магов, а потом — почти тысяча лет христианства, вместо бесов и демонов — сплошь святые и Ангелы. Затем почти весь прошлый век в ней снова хозяйничали бесы. И куда же она теперь повернет, эта странная Россия?
Христианство - мировая религия, считали мы? Но во всех душеспасительных книгах оно почему-то эксклюзивно для России. Именно в ней сплошь святые и ангелы, и вообще она последний оплот христианства и надежда мира.
Финегас рассказывает, что процессия идёт жечь костры на праздничном холме, и там будут гости со всей Ирландии:
— Туристы?
— Нет, ведьмы и колдуны. Каждому магу хочется подзарядиться на дармовщинку.
— А что, у них своего Хэллоуина нет, что они сюда едут?
— Такого костра, какой будет у нас сегодня, уже много лет не было во всей Ирландии.
Люди готовят костёр, Юля пытается найти Аню, но её нигде нет - она уже с бабушкой.
— Бабушка, милая бабушка! Если бы ты знала, как там страшно, в Келпи!
— Догадываюсь, детка. Потому и прилетела к тебе, родная. И как ты только все это пережила, бедненькая ты моя? Молилась все время, наверно?
— Ах, бабушка, я там совсем не могла молиться! И они заставили меня снять крестик! Это ведь был не крестильный крестик, правда?
— Нет, нет, золотко. Твой крестильный крестик у меня припрятан. Но без креста ходить никак нельзя. Вот мы Юленьку дождемся, потом поедем отсюда к отцу Василию, и он, конечно, какой-нибудь крестик для тебя отыщет. Найдется у вас крестик, отец Василий?
— Конечно. А пока, Аннушка, надень-ка на шею вот эти четки. Они особые — с Афона, из масличных косточек.
— Спасибо, батюшка!
Аннушка поцеловала крестик, которым заканчивались четки, надела их на шею и спрятала под воротник свитера.
Две враждебные ветви магии, с несовместимыми заклинаниями и артефактами; обученный одной никак не может использовать другую, и ему в ней неуютно. А чтобы вернуть человека, подвергнутого враждебной магии, в душевное равновесие, ему нужно вручить особо мощный артефакт из своей. В смысле "это не магия"?!
— А что это у тебя за узелок, Аннушка?
— Это костюм моей подруги по комнате. Я должна ей его вернуть.
— Только по почте, посылкой! — строго сказала бабушка. — Дай-ка его мне, я пока спрячу его в мою сумку.
— Ты думаешь, бабушка, я побегу его отдавать? Да ни за что на свете! Я теперь в сторону Келпи и шага не сделаю.
Очень хорошая подружка, дааа.
Ну а на холме тем временем церемония.
На холме и вокруг него теснились нечистые духи, ряженые и настоящие. Они образовали вокруг главного костра плотный круг. Юлька стояла впереди рядом с Финегасом.
Вот в круг въехала на белой лошадке красивая дама с жезлом в руке. С другой стороны к костру приблизился дракон. Финегас откинул полы зеленой мантии, выпрямился и стал как будто выше ростом.
— Отойди-ка в сторонку, мышка: теперь я приступаю к своим обязанностям. Сейчас ты увидишь друида Финегаса в деле! — сказал он Юльке и сделал шаг к костру.
Дама подняла жезл и что-то звонко прокричала на непонятном языке. Дракон, со спины которого уже сошли все всадницы, кроме страшной черной старухи, присел на задних и средних лапах и поднял голову на длинной шее. Он гордо оглядел зрителей огромными, как автомобильные фары, желтыми глазами, а потом — по команде дамы с жезлом — резко сунулся головой к черному костру: из его пасти вырвалась длинная струя огня — и костер запылал! Зрители приветствовали его аплодисментами и радостными криками.
Вперед вышли две келпинки в черных балахонах с нарисованными на них белыми скелетами. Они вдвоем торжественно несли небольшой медный сундучок.
Как думаете, что в сундуке? Нам неоднократно напоминали, что этот Самайн будет особенным...
ТАМ ЖЕРТВА!
Финегас-друид вышел вперед к пылающему костру и поднял свой посох. Вокруг костра все смолкло, слышалось только гудение пламени да треск хвороста. Друид высоким старческим голосом затянул песню, из которой Юлька, конечно, не поняла ни слова. Потом он обвел посохом стоящих вокруг костра преподавательниц и учениц-келпинок, и те начали подпевать ему громкими пронзительными голосами.
Юлька поглядела на лица женщин, девушек и девочек и поразилась происшедшей с ними перемене. То ли блики костра их исказили, то ли песня друида так на них подействовала, но на всех лицах сквозь красоту вдруг проступило жадное ожидание, злобное предвкушение чего-то мерзкого, и стало совершенно не отличить, где маски нечистой силы, а где не прикрытые масками лица и морды.
«Скелеты» поднесли Финегасу сундучок, друид откинул его крышку и вытащил за уши крупного упитанного кролика с желтенькой ленточкой на шее. Он поднял его над головой, продолжая петь свою дикую песню.
— Бильбо! — раздался в толпе отчаянный крик, и сквозь первый ряд ведьм к друиду стало прорываться маленькое привидение в развевающемся саване и мохнатых сапогах.
Дару не пускают и связывают её же простынкой, а Финегас совершает жертвоприношение:
— О великий Самхаин! — вскричал он. — Бог молчания и смерти! Мы приносим тебе в жертву любимое и любящее существо!
— Мы приносим жертву! Мы приносим жертву! Мы приносим жертву! — трижды прокричали ведьмы.
— Нет! Не-е-е-т! — кричало бедное маленькое привидение.
Друид поднял и с размаху швырнул кролика в бушующее пламя костра. Раздался истошный визг привидения и дружный радостный вопль ведьм.
Но ритуал срывает Юля, так вовремя оказавшаяся рядом. Драма!
Но кролик до костра не долетел. Юлька в своем лицее недаром занималась спортом: она прыжком взвилась в воздух, перехватила летящего кролика, словно это был баскетбольный мяч, и покатилась с ним по земле. Прежде чем она успела подняться, спасенный кролик вырвался у нее из рук, сиганул между ногами зрителей и умчался в темноту. За кроликом бросилась лошадка Келпи, скинув на затоптанную осеннюю траву королеву фей.
— Беги, кролик, беги! — крикнула Юлька вдогонку летящему стрелой зверьку. Шум и крик поднялся оглушительный, все бестолково махали руками и бегали вокруг костра. Юлька попыталась скрыться в толпе, но не тут-то было: ее перехватил сам друид, закутал в свой плащ и швырнул на спину Диамату. Там ее подхватила поперек живота черная ведьма, и Юлька забилась в жестких, похожих на птичьи лапы, руках.
— Отпустите меня сейчас же! — закричала она. — Вы не имеете права!
— А ну, тихо! — каркнула профессор Морриган, сжав когтистые руки, и Юлька обмякла в ее руках.
— В Келпи! — скомандовала профессорша дракону. Диамат круто развернулся и поковылял вниз с холма на толстых неуклюжих лапах, кивая огромной башкой. Разочарованный и рассерженный друид шагал за ним, свирепо вонзая в землю свой посох. Растрепанные ведьмы на ходу вскакивали на спину Диамата, а следом за драконом побежали все участники келпинской процессии.
Ну а Аня хочет домой и в церковь:
— Озябла, Аннушка? — спросила бабушка. — Потерпи еще немного: вот Юленьку дождемся, сядем в машину и сразу поедем к отцу Василию. А завтра, даст Бог, полетим домой.
— К папе, — вздохнула Аннушка.
— К папе, если он уже вернулся из Японии. А если нет, то я заберу вас с Юлей в Псков, и там вместе будем ждать его возвращения.
— Как хорошо! Я так соскучилась по Пскову, по тебе, по нормальной жизни, по церкви! Ой, бабушка, смотри, келпинки возвращаются! Бабушка, спрячь меня скорей, пожалуйста!
Баба Настя прячет Аню к себе под пальто, какие-то странные у меня идеи от этой картины:
Бабушка распахнула свое пальто и укрыла им Аннушку: она чувствовала, как крепко внучка обняла ее, прижалась к ней, как она дрожит и все глубже забивается к ней под мышку — вот-вот голову в рукав изнутри засунет! Бабушка вздохнула и плотнее стянула на спине Аннушки полы своего пальто.
Ну и с эмоциональными реакциями автор прям как-то нагнетает. Аня так боится, будто это её сжечь на костре собирались или съесть, а ведь колдуны, если так посмотреть, в этой книжке довольно-таки беззубые. Ни тебе Авады Кедавры, ни отрезания хвостов кошкам, как в ДпВ, даже Келпи в кадре ни разу никого не съела в открытую, хотя и известно, что может. Конечно, предъявить им жестокое обращение с животными всё ещё можно, но за всю книжку они ничего действительно страшного не сотворили.
Тем временем Морриган выговаривает Юле:
— Ты понимаешь, Юлианна, что ты натворила? Ты сорвала жертвоприношение самому Самхаину! Даром это тебе не пройдет, не надейся. И с чего это ты вздумала дурить?
— Это ваш друид дурит — живых кроликов сжигать!
— Бильбо не твой кролик, а Дарин!
Юля берёт это на заметку и вертится в попытках углядеть внизу Аню. Аня снизу смотрит через петлю пальто (она всё ещё прячется, да) и рассказывает:
— Вот эта хорошенькая белая лошадка на самом деле ужасное чудовище, которое пожирает кроликов и людей. На ней едет наша директриса леди Бадб. А вот идет дракон, его зовут Диамат, сын Тиамат. Он живой и дышит огнем.
— Господи, страсть какая! — сказала бабушка и перекрестилась.
— А видите вон того высокого старика в зеленом? Это Финегас, старый друид, ему две тысячи лет.
— Пресвятая Богородица, спаси и помилуй! — крестился отец Василий. — Ну и бесы обитают в вашей школе!
Что видим мы: интересные представители прошлого и необычные существа, чудом дожившие до наших дней
Что видят православные: БЕСЫ БЕСЫ БЕСЫ
Аня замечает Юлю на драконе, но бабушка запрещает ей привлекать к себе внимание. Разумно, в принципе - в школе-то ещё не знают о том, что тут действуют близнецы. Делу помогает Андрей:
— Я позову ее! — крикнул Андрюша и рванулся к процессии.
— Юля! Ваша сестра уже с нами. Бегите, а то будет поздно! — крикнул он по-русски, поравнявшись с драконом.
Увидев мальчишку, сунувшегося под лапы дракона, друид то ли захотел спасти неосторожного подростка доступным ему способом, то ли просто решил сорвать на нем свою злость:он протянул в его сторону свой посох, на конце посоха зажегся яркий бенгальский огонь — и мальчика отбросило к ступеням ратуши. На них он и свалился, закрыв лицо обеими руками.
Юлька рванулась было к нему, но Морриган удержала ее за руку.
— Хочешь свалиться с дракона и попасть под лапы? Не спеши, дорогая, всему свое время.
И тут Юлька увидела, как к Андрюше подбежала… Аннушка! Ей хотелось закричать, спрыгнуть, бежать к сестренке, но она сдержалась, понимая, что может повредить Аннушке, если сейчас привлечет к ней внимание. Дракон прошествовал мимо, но она еще успела увидеть, как Андрюша сел, протирая глаза, и как отец Василий бросился к нему, поднял и прижал к себе.
Сделать что-то, чтобы освободить Юлю, они пока не могут, поэтому стоят и смотрят на возвращающуюся процессию. Фейри тащат добычу: гномы - хлам, а боуги...
Замыкали процессию боуги: эти волокли яркие фирменные пластиковые сумки с честно закупленными в супермаркете товарами: коробками стирального порошка, бутылками с моющими средствами, мешками для пылесосов, новенькими швабрами, щетками, совочками и пушистыми метелками для сметания паутины. Словом, фэйри сида Келпи в городе времени не теряли!
...а боуги здесь - милые и полезные создания, не находите?
Тем временем Аня рвётся спасать сестру:
— Бабушка и батюшка! Я должна вернуться в Келпи, — вдруг заявила Аннушка, освобождаясь из бабушкиного пальто. — Без меня Юленька там пропадет. Дай мне мой узелок, бабушка, я пойду догонять сестру.
— Не пущу, и не думай! — воскликнула бабушка, хватая ее за руку.
— Ты должна меня отпустить, бабушка. А я постараюсь запомнить дорогу, чтобы потом убежать вместе с Юлей.
— Уже темно, а луны еще нет: как ты запомнишь дорогу в такой темноте?
— Конечно, дорогу она не запомнит, — сказал уже оправившийся от магического удара Андрюша. — Но зато я знаю, как мы сами сможем узнать дорогу в Келпи, если отпустим Аннушку. — Этот мальчик недаром любил читать сказки; план у него был простой и в то же время сказочный. — Аннушка, дай-ка мне папины четки!
Аннушка удивилась, но сняла с шеи и протянула ему четки. Андрюша вынул из кармана перочинный ножик и перерезал крепкую шелковую нить, на которую были нанизаны желтые косточки маслин.
— Зачем ты испортил такие красивые четки, Андрюша? — огорчилась Аннушка.
— Послушай меня, Аннушка! Когда перейдешь мост вместе со всеми ведьмами, начинай ронять зернышки четок по одному.
— Ой! Как Мальчик-с-пальчик, да?
— Вот именно. Только не роняй слишком часто, чтобы хватило на дорогу до самого конца. А завтра утром мы по ним найдем школу Келпи и выручим вас обеих.
А птицы эти косточки не склюют? Так или иначе, отец Василий соглашается, что это единственный способ вызволить обеих, и баба Настя сдаётся под напором. Аня (с непременным благословением, конечно) убегает догонять.
— Но завтра мы, как только узнаем дорогу в Келпи, сразу же обратимся в полицию, — сказала бабушка, провожая глазами Аннушку; та уже пробиралась сквозь толпу гномов, боугов и лепрехунов, которые со своими узлами и сумками напоминали военных беженцев.
— Как скажете, Анастасия Николаевна. В полицию так в полицию. Но сначала мы обратимся к Господу и попросим Его вызволить наших девочек, — сказал отец Василий. Он-то был уверен, что ведьмы знают, как обезопасить себя от полиции и закона, а потому считал, что на них годится только Божья управа и никакая другая.
При этом от "божьей управы" они успешно защищались ещё с самого начала - ангелы в сид войти не могут, молитвы там моментально забываются. Но у нас же православная книжка...
Они отыскали машину отца Василия и поехали на дачу. В маленьком домике было довольно холодно, но отец Василий не стал возиться с отоплением, а лишь включил электрический чайник. Отец с сыном поужинали, а бабушка опять выпила только три глотка святой воды. После этого все трое сразу же встали на молитву. В полночь отец Василий отправил Андрюшу спать «за послушание» — иначе тот никак не соглашался, а сам продолжал читать молитвы. Читая, он попутно удивлялся выносливости Анастасии Николаевны. «Вот они, наши русские бабушки!» — с гордостью думал он, не подозревая, что бабушка держится уже из последних сил.
Да, она явно решила сдаться своему раку побыстрее. Хочет, чтобы ещё и почки отказали, для гарантии, так сказать.
Аня успешно добирается в сид, но Юли не видно, поэтому она решает обыскать школу, когда все лягут спать, а пока идёт в Норку. Там Дара:
— Юлианна! — воскликнула Дара и бросилась обнимать подружку. — Спасибо тебе за Бильбо! Если бы не ты, они бы его живьем изжарили!
Аннушка ничего не поняла.
— А где Бильбо? — спросила она, стягивая с себя ведьминский наряд.
— Убежал! И Келпи не сумела его догнать, представляешь? Она так рассвирепела, что землю грызла от злости. Но как же ты лихо выхватила его из огня!
Аннушка опять не знала, что на это ответить, и перевела разговор на другое.
— А я в городе чуть не заблудилась, — виновато сказала она. — Ты не сердись, что я не догнала тебя.
— Да ладно тебе! Важно, что ты успела спасти бедняжку Бильбо. Понимаешь, они решили его принести в жертву Самхаину, потому что Бильбо — любимое животное, друг человека. Я теперь на всю оставшуюся жизнь ненавижу их всех — и Финегаса, и Бадбиху-злыдню, и Морриганиху-ворону! Я уйду из Келпи, вот что я тебе скажу, Юлианна! Прямо так и скажу!
Какая-то... резкая перемена в персонаже. 
И ведь Дара уже не первокурсница, она и в План посвящена, и вполне приняла все "особенности" жизни в Келпи. Кролика она любила, но такой сентиментальности от неё всё равно как-то не ожидаешь. Автор, ты не сломала персонажа случайно?
Дара грустит и даже теряет аппетит, а потом ложится спать. Аня надевает свой костюм привидения и идёт искать Юлю, осматривает все классы, потом заходит в библиотеку. Там пасторальная картина:
За столиком в углу, под уютным светом зеленой лампы, сидели и мирно ужинали Финегас и Юлька. Перед ними лежал на длинном блюде большой рыбий скелет с хвостом, но уже без головы: рыбья голова лежала на тарелке перед Финегасом, и он с ювелирной тщательностью выковыривал из нее косточки и смачно их обсасывал.
— О, еще одна гостья! Снимай свой саван и проходи к столу, мышка. Это прощальный ужин Юлианны — завтра она отправится кататься на Келпи. Лосося мы уже съели, но у нас есть еще пирожные и фрукты.
— Меня прислали за Юлианной. Ее требуют, — измененным мрачным голосом проговорила Аннушка. — Следуй за мной, сестра Юлианна! — с этими словами она повернулась и вышла за дверь, оставив ее открытой.
— К сожалению, господин Финегас, я должна идти, — услышала она Юлькин голос. — Я знаю, кто меня вызывает, и не могу отказаться. Спасибо вам, что простили мне кролика.
— Ну что ты, мышка! О чем речь! Конечно, жаль, что сегодняшнее жертвоприношение не удалось, но завтрашнее будет не хуже. Разве можно сравнить какого-то жалкого кролика с живой, такой умной и здоровенькой девочкой! Я ценю, что свой последний вечер ты подарила старому друиду Финегасу. И поверь, я уважаю твое мужество и гордое пренебрежение к быстротекущей человеческой жизни. Спокойной ночи, моя дорогая! Пусть последний твой сон будет сладок!
— Спокойной ночи, господин Финегас, и спасибо вам за чудесный вечер. Было так интересно с вами разговаривать, особенно о Большом Плане. До конца жизни не забуду того, что вы мне рассказали!
— До конца жизни? Ну, для этого особая память не требуется, — усмехнулся Финегас. — Прощай, мышка-малышка!
— До свиданья, друид!
Аннушка глядела на них одним глазом, вторая дырка опять сползла на ухо, но ей показалось, что по морщинистым щекам библиотекаря скатились две слезы.
Финегаса всё ещё жалко. Он вышел у Вознесенской весьма обаятельным персонажем, когда она не загоняет его принудительно в злодейские рамки.
Аня приводит Юлю в Норку, снимает простыню и её взмахом случайно роняет посуду по стола. Дара проснулась:
— Привет! Ух, как я сегодня измучилась, Юлианна! У меня от переживаний даже в глазах двоится: гляжу на тебя и вижу две Юлианны. Спокойной ночи, дорогая! Пусть тебе приснится благодарный Бильбо! — И ее голова снова исчезла за складками полога.
Хорошая подружка Аня, а главное, честная (N+1)
— Ты хочешь есть? — шепотом спросила Аннушка Юльку.
— Не особенно. Я рыбы наелась. Друид сказал, что варил ее по моему рецепту — это, наверно, ты ему дала рецепт?
— Ага! Ну ты хоть что-нибудь съешь — у нас сегодня праздничный ужин. — Аннушка сняла колпак с Дариного подноса.
— Ух ты! Неплохо кормят в школе Келпи!
— Вот и кушай на здоровье.
Юлька поужинала еще раз, а потом сестры тихонько прошли в душ, и там под шум воды наконец-то спокойно и обстоятельно обо всем поговорили. Юлька была в своем репертуаре: она не только спасла кролика Бильбо, но еще и узнала за один вечер о Келпи больше, чем Аннушка за два месяца. Финегас пустился перед ней в откровенности и рассказал, что сид Келпи играет особую роль в борьбе за выполнение Большого Плана: именно в сиде Келпи начинают готовить девочек для продвижения культа магии среди школьников стран «третьего мира». Почему-то к странам «третьего мира» маги отнесли и Россию.
— Мы должны немедленно бежать отсюда, — сказала Аннушка, когда Юлька закончила рассказ.
— А нельзя денечка два тут покрутиться? — спросила Юлька. — Знаешь, я бы хотела все тут разузнать и как следует разглядеть, чтобы было потом что рассказать нашим крестовским друзьям.
— Не выдумывай! Ты разве не поняла, почему Финегас с тобой так откровенничал?
— Нет, а в чем дело-то?
— Да в том, что тебя, то есть меня, решили в наказание за сорванное жертвоприношение отдать Келпи.
— Келпи — это та беленькая лошадка, на которой ехала леди Бадб?
— Ну да. Только лошадка эта, между прочим, жутко плотоядная — жрет животных и даже людей.
— Так вот почему она кинулась за бедным кроликом! Но он, кажется, все-таки убежал. Или нет?
— Убежал, убежал, не волнуйся! Вот и нам с тобой бежать надо.
— А поспать перед побегом никак не получится? — жалобно протянула Юлька. Глаза у нее были совсем сонные.
— Ладно, давай чуть-чугь поспим, а потом проснемся и сразу отправимся в побег.
Но перед сном надо помолиться, причём на этот раз Аня повторяет за Юлей - её-то соком забвения не поили.
— Вот уж никогда не думала, что наступит время, когда ты, сестрица, будешь за мной молитвы повторять! — хихикнула Юлька и начала шепотом: — Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…
Аннушка перекрестилась и начала повторять за сестрой слова молитв. Сначала ей было трудно: язык не ворочался, губы сводило, а горло почему-то пересохло. Но она трудилась, старалась изо всех сил, и в конце концов молитвенные слова стали вспоминаться сами.
Ангелы-стэнды просыпаются, намечается экшен!
Ангелы Иоанн и Юлиус сидели все на том же холме и внимательно смотрели на сид Келпи. Как только первые искорки молитвы взлетели над холмом, они вскочили на ноги.
— А вот теперь пора! — сказал Иоанн и, распахнув крылья, ринулся прямо на стеклянную пирамиду. Юлиус стрелой помчался за ним. На этот раз они легко прошли воздушное заграждение, проще говоря, они его даже не ощутили, и приземлились прямо у пирамиды.
Сразу же на пути у них оказался распрямившийся во весь рост демон Кромм Круах, а за ним стеной встали стеклянные великаны-фоморы. Все они были калеки, у каждого обязательно чего-нибудь не хватало — у кого глаза, у кого уха, а у кого руки, но вид тем не менее у всех был решительный и свирепый.
— Стойте, сияющие! — прорычал Наклонившийся с Холма. — Здесь сид Келпи, древняя обитель темных сил, и сюда нет хода Ангелам!
Фоморы выхватили стеклянные мечи, похожие на громадные ледяные сосульки.
— Вы не можете нас задержать, наши подопечные нас зовут!
— Ха-ха! Келпинки — подопечные Ангелов Света?
— Ну ты, пень говорящий! Ты прислушайся, стряхни мох с ушей-то! — насмешливо посоветовал Ангел Иоанн.
— Тише вы там! — приказал Кромм Круах фоморам, мерно и угрожаюше звякавшим мечами. Великаны замерли, продолжая держать оружие наизготовку.
Кромм Круах прислушался, а прислушавшись, искривился не только лицом, но и всем своим телом-стволом. Потом он кисло скомандовал:
— Пропустите их! Какие-то две девчонки сошли с ума и зовут своих Ангелов Хранителей. Откуда вы у них взялись, интересно? Ну ничего, завтра Бадб с ними разберется. Ступайте к своим подопечным, приспешники Света, если не боитесь!
— А чего нам бояться? Мы при своем деле и в своем праве, — рассудительно ответствовал Ангел Иоанн. — Дверь-то в стекляшку сами откроете или нам своими мечами поработать?
— Отворите им! — приказал Кромм Круах и отвернулся, покряхтывая от еле одерживаемого бешенства.
Фоморы откинули одну из сторон пирамиды, и перед Ангелами открылся ход в черную пустоту холма. Вытянув вперед руки с сияющими мечами, они один за другим нырнули вниз, разгоняя тьму перед собой лучами света.
И вот опять у Вознесенской ангелы ведут себя как гопники, а демоны, хоть и недовольны, но на рожон не лезут и исполняют обязательства перед небесным законом. Кромм Круах, правда, проявляет преступную халатность - решает, что и так сойдёт, докладывать о присутствии ангелов необязательно, их скоро остальные разорвут. Ангелочки находят своих подопечных. Здравствуй, старая добрая слащавость, давно не виделись!
— Аннушка, детка моя! — проговорил Хранитель Иоанн, целуя торчащую из-под одеяла макушку. — Наконец-то мы снова вместе!
Ангел Юлиус просто погладил вторую русую макушку и ничего не сказал.
— Они только что уснули, бедные наши девочки… Ну что, будем их сразу будить и выводить отсюда? — спросил Иоанн.
— Да ты что, Иоаннушка! Они ж весь день обе на ногах, они устали, бедные!
— Ладно, дадим им чуть-чуть поспать. Тем более что скоро полночь, у старших ведьм вот-вот самый их праздничек и начнется. Они теперь только с первыми петухами угомонятся и улягутся. Вот тогда мы наших отроковиц и подымем.
— Так и сделаем, брат. Интересно, а это что за рыжик такой спит над ними?
— Это, брат, не рыжик, а хоббит Дара.
— Кто-о?
— Хоббит.
— Это что, тоже какой-нибудь фэйри запечный?
— Хоббит — это персонаж из детской книжки, к бесам отношения не имеющий. Хоббиты — они добродушные и верные, храбрые и скромные, только вот поесть очень любят. Аннушкина соседка Дара в этих хоббитов играется.
Ммм, то есть, Гарри Поттер - это страшный ужасный колдун, склоняющий детей к оккультизму, покемоны - жуткие бесы, а хоббиты - персонажи из детской книжки. Тут играем, тут не играем, а тут рыбу заворачивали?
Ангелы тоже шиппят:
— Так она что, не совсем пропащая?
— Господь знает!
— А пахнет от этой Дары как-то путано: благодарностью и местью, злостью и добросердечием…
— А больше всего от нее веет искренним горем. Погляди, брат, у нее следы слез на щеках не просохли. А знаешь, Аннушку нашу она любит по-настоящему, даже кровь за нее проливала.
— Да ну? — удивился Юлиус.
— Точно. Один раз две капли, а потом еще раз, уже пять капель.
Ангел Ваня рассказывает ангелу Юлику про приключения Ани (он следил, ага), ведьмы улетели на шабаш "кажется, в Германию", фэйри празднуют
И никто из них даже заподозрить не мог, что в самом центре сида образовался крохотный островок Света, в котором под охраной двух Ангелов Хранителей спокойно спали три девочки — две Юлианны и Дара.
На этой благолепной ноте глава заканчивается. Следующая будет последняя и длинная.
Мне так жалко этот сеттинг и персонажей, которых Вознесенская обсирает просто ни за что. Блин, даже домовикам и брауни достались ушаты говна, хотя в фольклоре они милахи. 
И даже Аню мне жалко, зачем авторша сделала ее такой душной маленькой фарисейкой?