У Василисы был только один шанс. Нанести удар быстро и не выдать себя. С нечистью нельзя иначе. Либо ты их, либо они тебя.
Колосья пшеницы забеспокоились, пропуская меж стеблей тусклый зелёный отсвет. Неподалёку от места, где пряталась Василиса. Зелёный огонёк мигнул и поплыл точно в сторону чародейки. Вслед за ним, будто по команде, начали зажигаться другие огоньки. Всё больше и больше. Вот уже их тревожное сияние охватило всё поле. Василиса приготовилась. На кончиках пальцев заплясали искры, но она сжала кулаки, и искры потухли. Не выдавать себя.
Вы, наверное, думаете, что Василиса уже где-то в Гвардии служит на благо родины и борется с опасной нечистью? Нет, она всего лишь поймала бесенят-анчуток, вдруг начавших разорять поля, пригрозила им расправой и прогнала.
Вы, наверное, думаете, что она сделала это, уже будучи Вороном? Просто, мол, работа такая, не вся нечисть опасная, а Василиса новенькая, вот и дали гонять бесенят? Нет. В Гвардию она только собирается где-то в будущем, неясно даже близком или далёком.
Василиса здесь ещё ученица Беремира. Нет, это не флешбек, не воспоминание, не сон, с этого начинается история. Да, аннотация похерила почти все крючки и нагнетающие фразы, которые будут в этой главе. В аннотации Василиса уже едет в Гвардию, там сюжет уже запущен, а в первой главе мы делаем шаг назад и просто ждём, пока Беремир умрёт, чтобы запустил нам сюжет.
Кто её составлял? Кто её утверждал?
В общем, Василиса находится на ночной охоте, и сразу виден один из главных недостатков стиля автора в этой книге: у неё очень слабые описания.
О том, что охота ночная, не говорит ничего. Время суток в этой сцене будет упомянуто только после отбивки, в следующей сцене.
Возможно, об этом стоило догадаться по упоминанию огоньков, которые зажигались и освещали поле, но смотрите, что выходит. Есть описание анчутки:
Парализованный анчутка лежал на земле рядом с растерзанной мышью. Жирненький, с два кулака. Зелёная шерсть была заляпана кровью и грязью, маленькие чёрные глазки смотрели злобно, острые ушки прижались к лысой серой голове, а огромный зубастый рот перекосило в оскале.
Допустим, это действительно была ночь. Но если ночь, почему тогда так хорошо видно? У Василисы ведьминское ночное зрение? Или она подсветила себе огнём, чтобы лучше увидеть анчутку? Мы пока не знаем, как в этом сеттинге работает магия. Могла ли Василиса вообще разжечь огонь? Это могла бы быть неплохая возможность показать её способности, а не абстрактно упомянуть искры. Даже если она не может зажечь большой факел, это тоже очертило бы круг её возможностей.
Или, может, это сумерки, поэтому ещё видно? Но какие: вечерние — "ночная охота" только началась, или предрассветные — и Василиса всю ночь просидела в поле, выжидая и высматривая?
Мы только знакомимся с героиней, и из этих абзацев можно было бы вытянуть интересные детали о ней. Например, Василиса нетерпеливая или наоборот за годы обучения научилась выжидать? Это уже мелькнуло в самом начале: искры, судя по всему, появились, когда она обрадовалась, что сейчас как поймает вредителей, а погасила она их именно усилием. Почему бы не продолжить дальше эту тему?
То есть с одним только упоминанием временного промежутка можно было и описать способности, и добавить штрихи к характеру, и просто создать атмосферу, в конце концов.
Пойманный бесёнок заявляет, что полевика, охранявшего поле, разорвал они, анчутки, и угрожает Василисе. Василиса грозит в ответ, пугает его, он убегает, проблема вроде как решена.
Через отбивку наступает утро, Василиса лежит в стоге сена и любуется облаками.
Утро выдалось ясное, на редкость прохладное, но обещающее привести за собой жаркий солнечный день. Пташки приветствовали солнце дивными переливами тоненьких голосков. В траве шуршали мыши, вдалеке мычали коровы и глухо лаяли псы пастухов.
Проблемы с описаниями продолжаются. У нас есть описание утра, но нет окружения. Где она? На сеновале? Посреди поля? На краю поля, вдали от каких-нибудь косарей, чтобы они не мешали ей своими разговорами? Наоборот поближе к ним, потому что Василисе нравится общество людей?
Мы узнаем, что это был сеновал, только через несколько страниц, когда Василиса придёт домой и расскажет об этом наставнику.
Василиса размышляет о странном поведении анчуток, покинувших леса и вдруг начавших разорять поля. Тут же мы впервые видим упоминание Беремира.
«Возможно, получится найти ответ в одной из книг Беремира, – подумала Василиса, зевнув. – Но сначала вздремну».
Ого, кто же он такой? Что же она узнает из книг? Интрига!
На самом деле нет, мы же из аннотации уже знаем, что 1) Беремир её учитель; 2) его жестоко убьют; 2) нечисть сходит с ума.
А, и на книги, и на странное поведение анчуток Василисе будет всё равно, она об этом вспомнит только один раз, но Беремир её перебьёт, и это больше не всплывёт ни в разговоре, ни в её мыслях. Никакую книгу она тоже не возьмёт.
Внезапно! Василису чуть не прокалывает вилами статист Миколка, и мы узнаём, что главная героиня вспыльчивая и дерзкая, но вообще отходчивая.
С диким утробным воплем Василиса выпала из стога. Страх тут же сменился злостью и желанием покарать несостоявшегося убийцу.
– Ты куда вилкой своей тычешь, душегуб?!
– А ты чегой-то по стогам спозаранку ховаешься?
– Тебя жду! Чтобы в жабу превратить, а то в пруду запевалы не хватает.
– Не надо меня в жабу, – в итоге серьёзно изрёк он.
– Ладно, уговорил, не буду, – отмахнулась Василиса.
Эта сцена нужна была для того, чтобы обозначить характер Василисы и чтобы показать умение автора стилизовать речь. Что интересно, далее по тексту мы увидим, что из всех жителей деревни только у одного Миколки есть характерный говор. Ну, то есть, стилизация была бесполезной.
Ещё Миколка впервые упоминает вечерние гуляния:
– Васька! – крикнул Миколка вдогонку. – Сегодня ж гуляния начинаются у девок. Ты придёшь?
Только почему "у девок", если у гуляний, как мы узнаем дальше, есть конкретный повод и гулять будет вся деревня? Ну или, по крайней мере, всё молодое и холостое её население, а не одни девки.
За Василисой приходит пёс Вой, который молчаливо её осуждает, на что она отвечает:
– Ну да, я опять сбежала! В конце концов, имею я право на личную жизнь?
Тут становится понятно, что это было не задание Беремира, а решение самой Василисы отправиться ловить анчуток, дальше будет упомянуто, что Василисе на анчуток нажаловался Миколка. Это важная деталь, потому что Василиса не получает за эту помощь плату (по крайней мере, этого нет в кадре и нигде не упоминается ни в речи, ни в мыслях), то есть она помогает, в принципе, не из корысти. Ну, пускай, ради личной цели — стать сильной чародейкой и попасть в Гвардию, но от этого всем только лучше, пользуется любой возможностью для тренировок, да? Кроме того, иногда Беремир отправляет её помогать жителям деревни, так что выходит, что Василиса должна знать едва ли не всех односельчан?
Но нет, она не знает. Все её соседи и односельчане, кроме трёх человек, превращаются в безликих "мужчин и женщин".
Тут же при желании можно доебаться до слова "конвой" (дважды):
На окраине поля появился большой сивый пёс, издалека походивший на упитанного волка. Василиса вздохнула – конвой прибыл.
Под конвоем пса чародейка дошла до потемневшего от времени домика на самой окраине деревни.
У меня это желание есть.
Мы немного узнаём о Василисе и географии мира
Деревенька Лютоборы, расположенная в Тригорской долине, что на самом краю Дарнецкого княжества, уже давно проснулась. <...>
Василиса ещё не забыла, как семь лет назад впервые приехала в долину. Тринадцатилетняя девчонка, сбежавшая из дома в поисках лучшей жизни. Она долго плутала по окрестным лесам, пока не встретила добродушную тригорскую знахарку. Та вызвалась проводить чародейку до деревни <...>
Мы доходим до дома — маленького и покосившегося — и знакомимся с Беремиром и котом-домовым Тиргом, которому Василиса тут же подпаливает шерсть. Почему? Да просто из вредности. Беремиру в целом всё равно, он только немного её журит, но это ни к чему не приводит. Выглядит это нелепо и комично.
Запах палёной шерсти подсказывал, что хвост коту уберечь не удалось.
– Василиса-Василиса, – укоризненно покачал головой Беремир, плохо скрывая улыбку. – Достойные чародейки не гоняют домовых и уж тем более не портят стены в домах своих учителей.
Василиса опустила глаза и начала шаркать ножкой, всем своим видом показывая, как ей ужасно, ну просто смертельно стыдно. Впрочем, заметно переигрывая. Наставник тяжело вздохнул. А Василиса исподлобья покосилась на него: вроде бы не сердится. Наверное, опять думал о том, какая нерадивая ему досталась ученица.
Тут, возможно, я выебу мышь, но… "Опять думал" - Василиса умеет читать мысли? Из-за построения фразы "опять" подразумевает, что он регулярно так думает (а не говорит!), просто в этот раз она предполагает, а не знает точно.
Ну, либо Беремир не раз говорил об этом вслух, и тогда тут мы сталкиваемся с одним из первых звоночков их нездоровых отношений.
Беремир спрашивает, где Василиса была, и попутно её стыдит.
– Ну, вот что мне с тобой делать? Нормальные девицы в её возрасте по ночам на сеновал целоваться бегают, а она то несчастных бесов гоняет, то по лесу шастает вурдалаков выслеживает, то бедных русалок из пруда на дубы перетаскивает. Семь лет уже прошло, а ума не прибавилось.
Василиса печально вздохнула: что ж поделаешь – не прибавилось…
Это, впрочем, правда, и события в конце главы это докажут.
И тут происходит foreshadowing!
Наставник обратил на ученицу долгий тяжёлый взгляд внезапно потускневших глаз. Василисе стало не по себе. Так порой смотрел старый Вой, а домовой вздыхал и без особых сожалений говорил, что недолго псу осталось. Но не успела Василиса толком испугаться этого взгляда, как Беремир улыбнулся, поднялся с кресла и подошёл к книжному шкафу.
Автор неплохо нагнетает. Жаль только, что мы и так знаем, что Беремир умрёт, и читать становится скорее скучно, чем интересно. Ну, разве что мы можем предположить, что он чувствует свою смерть.
Василиса настороженно следила за наставником, ожидая обычного наказания, которое следовало за подобными ночными прогулками.
– Наказание, – пробормотал Беремир. Взял с полки книгу, начал медленно перелистывать страницы. – Пожалуй, в наказание мы сегодня займёмся бегом и фехтованием…
Василиса молчала. Не так всё плохо. Во всяком случае, интереснее приготовления зелий или помощи местным, которым обычно требовалось выгнать крыс и тараканов или вылечить похмелье.
А почему, собственно, Беремир её наказывает за ночные прогулки? Какое у этого обоснование? У него есть какое-то правило, у них какая-то договорённость? Беремир приучает Василису к дисциплине, учит следовать распорядку дня? двадцатилетнюю девушку, ага
Или если бы Василиса на сеновале целовалась, он бы не наказывал?
Почему бег и фехтование — наказание, когда это должна быть Василисина рутина для подготовки к службе в Гвардии? Почему ловля анчуток в помощь Миколке, выслеживание вурдалаков и перетаскивание русалок — это инициатива Василисы, а помощь местным — это наказание? Анчутки, блин, размером с котёнка, с крысу, они просто разговаривать умеют, в отличие от крыс. Точно ли в сеттинге, где магия вполне обыденна, анчутки и крысы не должны стоять где-то на одном уровне?
То есть я понимаю, что у нас типа выстраивается линия, что Василиса вся такая героическая и мечтает помогать людям, но ей нужны великие дела, а не чьё-то похмелье. Только вот в конце главы, когда у неё появится шанс проявить себя, она об этом даже не вспомнит.
– А потом, – Беремир сделал интригующую паузу, – ты отправишься на гуляния в честь начала Осенних Уз.
– Не-ет, – протянула Василиса. – Что мне там делать?
– Будешь помогать Милене и следить за порядком на площади.
Это мог бы быть хороший повод подсветить, например, что на людей Василисе плевать и она хочет только героически посиять. Или что Василиса тяжело сходится с людьми. Или что деревенские жители — не её общество и ей с ними скучно, и праздники у них тупые. Или она просто не любит праздники. Или стесняется, что все будут флиртовать, а она, как всегда, останется в стороне. Или… Да куча вариантов, как можно углубить её характер, намекнуть на какую-то предысторию, травму, комплекс, интересы! Но автор ими не пользуется.
Поэтому (забегая вперёд) отношение к празднику и гуляниям у Василисы выглядит странно, учитывая, что праздник напрямую связан с историей Гвардии, куда так хочет попасть Василиса.
После отбивки у нас сцена тренировки на двуручных деревянных мечах. Мы узнаём немного лора: в Гвардии работают в паре, чародей + воин.
Мечник из чародейки был, прямо скажем, так себе.
Тут просто у меня доёб, что можно было бы написать и "мечница", вполне употребимое слово, учитывая, что в тексте употребляются "чародейка" и "богатырша".
Уставшая Василиса ленится и не хочет продолжать бой. Беремир неожиданно злится, Василиса удивляется.
За все годы учёбы он никогда не повышал на неё голос. Отпускал саркастичные шуточки, превращал в жабу, козу и хомяка, называл неучью и бездарем, но ни разу не кричал.
Высокие отношения 
Василиса отправляется отдыхать, мы узнаём ещё немного информации об отношениях в этом доме.
Вечно недовольный домовой мог достать кого угодно.
Наставник не спешил ставить домового на место, отчего-то спуская ему с лап любые шалости и дерзости.
Да Беремир просто "ставил домового на место" руками Василисы.
Василиса живёт на чердаке, но в принципе довольна, потому что она очень хочет в Гвардию.
Она согласилась бы жить хоть с Воем в конуре за право обучаться у одного из сильнейших боевых чародеев во всём Вольском Царстве.
А у Беремира есть собственный кабинет. Так и написано.
На самом деле это был просто чердак, который Беремир ей выделил за неимением лучшего в их маленькой избушке, где было всего две комнаты: просторная горница с печью и кабинет Беремира – с кроватью и письменным столом.
Чтец начинает всерьёз задумываться, что где-то неподалёку притаились французы, с которыми у Вольского царства происходит активный лингвистический обмен.
Мы узнаём чуть больше о Беремире и немного об истории мира. И на этом моменте я вспоминаю, что именно мне нравится в стиле автора
Беремир много лет служил в Гвардии и входил в четвёрку лучших гвардейцев. Их называли Всадниками. Сильнейшие чародеи, убившие столько нечисти и спасшие столько человеческих жизней, что не сосчитать. Их имена знал каждый в Вольском Царстве: Беремир, Белава, Аргорад и Мира. О них слагали песни и легенды.
Всадники возглавили Гвардию, когда им не было и двадцати. Беремир встал во главе Воронов – охотников на нечисть. Мира возглавила Соколов – элиту Гвардии, которая боролась с чернокнижниками. Белава руководила целителями – Журавлями. А Аргорад встал у руля всей Гвардии.
Как же это неуклюже, господи, как будто какие-то пометки в черновике или сжатое изложение. И, главное, это же совершенно безэмоционально.
Василиса двадцать лет прожила в Вольском Царстве и для неё Всадники — реально существующие люди, знаменитости, живые легенды, селебрити, а не текст в файле с матчастью. Главная героиня, фокальный персонаж! Почему бы не написать об этом так, как думала бы она?
Дальше нам расскажут, что Василиса "мечтала стать Вороном сколько себя помнила", но почему бы не начать рассказывать это отсюда? Может, она особенно любила какую-нибудь историю о Беремире? Может, написать, что в детстве они с соседскими детьми играли, представляя себя Всадниками или гвардейцами, и Василиса всегда была Вороном и играла за Беремира? Или у неё не было друзей и она играла сама с собой?
Нет, зачем. Их называли Всадниками. Из звали Беремир, Белава, Аргорад и Мира. О них слагали песни и легенды.
В небольшом флешбеке Василиса вспоминает, как нянька Дуня рассказывала ей сказку про Ворона-чародея и ворона-птицу. Речь Дуни записана этаким псевдосказочным языком, так обычно делают всякие стилизации под древние внутримировые легенды, священные тексты и т.д.
И так они сроднились и сблизились в этом путешествии, что уже не представляли жизни друг без друга. И вот схлестнулся гвардеец в битве с чудищем. И бились они три дня и три ночи, пока оба не изнемогли от усталости. На исходе третьей ночи отрубил гвардеец голову чудищу своим острым мечом, но и сам пострадал от его острых зубов и упал замертво.
Опечалился тогда ворон и вопреки наказу Морены полетел в её царство к источнику живой воды. И принёс он капли её на своих крыльях, и напоил ими мёртвого друга. И ожил гвардеец, и обнял любимую птицу, которая теперь служила только ему. И с тех пор никто из них не был одинок.
Но тут в чём соль… Это не древняя легенда и не сказка, в самом тексте употребляется просто слово "история", а речь персонажей за пределами этого флешбека не отличается витиеватостью и всякими красивостями. Нужна ли вообще такая стилизация в обычной разговорной речи?
А потом ей выпал шанс стать одной из таких бесстрашных чародеев: Беремир взял её в ученицы. Ради этого она сбежала из дома
Конвой, кабинет, шанс… Где-то в дремучем лесу действительно притаились французы.
И вот тут, может, доёбка, но выпал шанс или ради этого она сбежала из дома? "Выпал шанс" это, я не знаю, во время путешествия в их доме остановился Беремир, углядел в Василисе способности и предложил обучить, а там уже дело за ней: воспользоваться шансом или нет. Тут шанс не выпал, тут Василиса упорно вырывала этот "шанс" у судьбы, начиная с побега из дома и заканчивая всем остальным:
Ради этого она сбежала из дома, пересекла половину Вольского Царства и несколько дней обивала порог дома Беремира, ночевала на крыльце и даже подожгла сарай в попытке продемонстрировать свои умения. Сперва Беремир был непреклонен и гнал её прочь, но Василиса не сдавалась, и однажды он сжалился и всё же впустил Василису в дом. Чародейка до сих пор помнила, какая страшная гроза разыгралась в ту ночь.
Дальше нам рассказывают ещё немного про Беремира и обучение Василисы.
Характер, говорит нам героиня, у наставника был лёгкий. Чтец же считает, что избушке Беремира не хватало огромного красного флага - но, увы, в этом сеттинге у нас есть заимствования из французского, но нет Петра, который бы сплавал в Голландию и привёз слово "флаг". Поэтому отметить абьюзера красным флагом не получится.
Характер у наставника был лёгкий: он любил пошутить и посмеяться. Особенно его радовало, когда Василиса оказывалась в выгребной яме или чернела от копоти после очередного неудачного заклинания.
Ну, в смысле, Беремир над ней насмехается, превращает её в животных, называет бездарем и неучью, радуется, когда Василиса падает в выгребную яму или пачкается, следит за ней через пса, высмеивает её интерес к чародейству, хотя сам чародей. Ставлю сотку, что он сразу увидел в Василисе свою новую жертву, а несколько дней мучил, чтобы проверить границы и страшную грозу сам наслал, типа так уж и быть, я добрый, заходи А до Василисы у него был Тирг, магически привязанный к дому.
Василиса поспала.
Выйти из избы, минуя общую комнату, было нельзя, а Василиса не хотела попадаться Беремиру на глаза, поэтому вылезла в окно, под которым очень удобно росла крепкая зелёная лоза.
Почему не хотела? Он же сам её послал поспать, чтоб она потом вечером пошла на гуляния.
Мы также узнаём, что эту огромную лозу Василиса вырастила случайно и Беремиру тогда не удалось откатить её магию, но больше такого у неё не получалось. И тут очередной образец прекрасного стиля.
Василиса вышла на дорогу, ведущую к площади, и продолжила размышлять о переменчивости своих магических возможностей.
И дальше действительно продолжаются её размышления! Стоило ли вообще прерывать повествование ради уточнения о дороге, ведущей к площади (а как ещё она доберётся туда?), и переменчивости способностей? Пусть удивилась бы некосвенно-прямой речью, или вообще эту фразу убрать, всё равно дальше будет описание странностей.
Нам рассказывают, что у чародеев есть запас магической силы, а когда он истощается, чародей добывает силу из своей физической энергии. И обычно у чародеев запасы разные по объёму и у каждого этот объём постоянный. А у Василисы непостоянный.
Но прежде чем мы пойдём дальше, чтец хочет уточнить, что обманул вас и, конечно, местные французы из дремучего леса подкинули в деревню Лютоборы слово "резерв" вместо "запаса" ("энергию" подкинули местные греки через местных немцев)
Обычно чародей пользуется резервом магической силы, который позволяет колдовать без вреда для себя. Если резерв опустошается, чародей расходует физическую энергию.
Ещё одно очень атмосферное и динамичное описание:
Высокие костры рыжим пляшущим светом разгоняли темноту. Воздух пропах мёдом, дымом и жареным мясом. Музыканты на деревянной, наспех сколоченной сцене мучали гусли, трещотки и барабаны. Жители деревни уже вовсю веселились: плясали, пели песни и плели венки для будущих невест. Дети играли в салки, молоденькие девушки водили хороводы, юноши пили медовуху и украдкой поглядывали на девиц.
На площади мы встречаем, видимо, ту самую знахарку Майю, которая помогла героине добраться до деревни семь лет назад. Она описывает нам Василису
– Но ты же девушка молодая, красивая, хоть и с норовом. Глянь на себя – невеста! Коса русая, до самого пояса. А румянец на щеках? Сказка! Высокая, статная, кареглазая. И худобой лишней не страдаешь…
Василиса размышляет, что не только Майя говорит, что она в девках засиделась, а вообще все в деревне, но ей всё равно, у неё другая цель: управлять поездом научиться магии.
Появляется Милена — староста деревни и даёт нам кусочек лора (с обоснуем, почему она рассказывает всем известную информацию).
– Сегодня особенный день! – заговорила она. – Последний день лета. Начало Осенних Уз. И день торжества всего человечества. Слушайте все! Стар и млад! Это история нашей победы. Мы повторяем её, чтобы не забывать. История, благодаря которой мы можем сегодня пить мёд и гулять ночь напролёт. Без страха!
– Пятьдесят лет назад чернокнижники развязали войну.
Только аватар, властелин всех четырёх стихий…
Великую Войну. Они хотели власти, задумали свергнуть царя-батюшку и учинить свои порядки на наших землях. Долго готовили они тот заговор. Долго прятались в пещерах и норах, взывая к Чернобогу, собирались в стаи, будто крысы, изучая древнее, тёмное колдовство. И вот пробил страшный час. Обрели они силу могучую и отворили врата Нави!
Ладно, возможно, чтец поторопился, когда говорил, что за пределами флешбека с Дуней все разговаривали нормально.
Пока Милена говорит, барабанщики в особенно напряжённые моменты бьют в барабаны для спецэффектов, но чтец не может отделаться от ассоциаций с номером из КВН про сибирских сказителей, когда Бурковский и Башкатов надели рубахи, в речи использовали инверсию и иногда добавляли слов старинных для эффекту комическаго.
И, блин, всего пятьдесят лет прошло! А точно нужна эта стилизация под сказки и былины?
И если да, точно ли она нужна в речи обычных женщин? В речи няни (молодой двадцатилетней девушки) и старосты деревни? Они не сказительницы, не гусляры, гусляры вон рядом сидят! Почему они не исполняют былину? Почему вместо полного эмоционального погружения с музыкой народ слушает речь деревенской старосты, которую она повторяет из года в год, и пугается барабанов?
Староста рассказала, что во время войны чернокнижники то ли специально, то ли случайно выпустили из Нави местных демонов — Тени, которые в предзакатные сумерки обретали мощь и захватывали тела людей, но потом вдруг появился чародей Белогор и с помощью Очищающего Света победил Тени. А через год основал Гвардию.
Василиса считает, что в этой истории много пробелов. И это снова описано прекрасным и плавным языком недоработанного черновика:
Василисе история казалась неполной. Не хватало в ней ответов. А вот вопросов было хоть отбавляй: «Что это был за свет?», «Как и где Белогор его раздобыл?», «Как вообще узнал о нём?» – всё это осталось тайной, которую легендарный чародей унёс с собой в могилу.
Староста сказала, что эту историю они повторяют, чтобы не забывать, то есть можно предположить, что Василиса её уже слышала на таких вот праздниках. Или не на праздниках, если она туда не ходит, а от Беремира хотя бы? Чуть раньше упоминалось, что он рассказывал ей истории о своём прошлом. Если он старик, то наверняка же его детство прошло в войну, или ему родители рассказывали о своей жизни и страданиях тех лет, или, или, или… Почему Василиса задумывается об этих вопросах, как будто впервые слышит о Белогоре?
Добавить одно слово: "Василисе история всегда казалась неполной" — и сразу по-другому звучит.
Василиса, не знающая лора собственного мира, который она так сильно хочет защищать, удачно задаёт один из вопросов вслух. Она бормочет достаточно громко и внятно, чтобы в веселящейся шумной толпе её смогла расслышать Майя.
– Интересно, как всё-таки Белогор сумел избавиться от Теней? – пробормотала Василиса.
– Может, если бы Белогор не исчез, то рассказал бы нам, – пожала плечами стоящая рядом Майя.
– Исчез? – удивилась Василиса. – Он же умер!
ШОК! И Василиса, конечно, за двадцать лет жизни и после семи лет обучения у одного из самых-пресамых крутых чародеев не знала, какие ходят слухи. Она может не общаться близко с деревенскими, но неужели действительно никаких слухов не знает? Тут либо её необщительно подвечивать, либо это останется топорной подачей лора.
– Говорят, что Белогор ушёл в Тёмные Леса с двенадцатью учениками. И не вернулся. – Майя заговорщически прищурилась. – Царь отправил за ними дружину – ничего, как в воду канули. Гиблое место. Не зря люди до сих пор сторонятся Тёмных Лесов. Дальше Белого Камня заходить никто не решается.
Кто говорит? Откуда об этом узнала Майя? Почему Майя знает, куда можно ходить, а Василиса, которая хочет стать Вороном и всё для этого делает, не знает?
Майя также говорит нам, что чародеи доживают до двухсот с лишним лет, но с возрастом глупеют. Они вспоминают, как Беремир травил байки про двухсотпятидесятилетнего чародея из Верховного Совета, тронувшегося умом. Его звали Кривой Рэм. Ну, ладно. Есть же у нас гречанки Василиса и Майя, почему бы и итальянцу Ромулу Рэму не быть?
Майя уверена, что Белогор если и умер, то не в лесу.
– Ты сама сказала, что Тёмные Леса – опасное место, – возразила Василиса. – Там обитают существа пострашнее нашей милой и родной нежити.
Ну то есть Василиса всё-таки знает, какие существа там обитают? А зачем Майя ей это повторяла чуть раньше?
Майя считает, что у Белогора была какая-то цель в Лесу и вообще он не такой простой и не такой уж добрый. Василиса задумывается, но пока не разделяет эту точку зрения, потому что про Белогора весь мир слагает песни и легенды и вообще
Белогор был национальным героем, на него равнялись все чародеи и чародейки.
Ну вы знаете, те самые песни ой ты гой еси национальный герой наш чародей Белогор!
С другой стороны, может, в местной Франции уже случилась революция и там вовсю идёт процесс формирования наций, вот и слово уже в язык вошло.
На площадь выбежал Миколка:
– Пожар! Горим!
Василиса обернулась на крик. Нет! Ей, должно быть, показалось…
– Пожар!!! – ещё громче закричал Миколка, привлекая всеобщее внимание. – Скорее!!! Дом Беремира горит!
Люди засуетились, закричали женщины, а Василису будто молнией ударило. Вскрикнув, она кинулась обратно к дому, расталкивая всех на своём пути.
Эмоционально, страшно. Нет! Мне, должно быть, показалось…
У Василисы, конечно, замечательная реакция на пожар: "не, наверное, показалось". В деревне! Рядом с лесом!!! Я понимаю, что Василиса испугалась и в первое мгновение мозг отреагировал недоверием, да, это обосновано. Но зачем там восклицание, которое резко обрывает эту мысль? "Нет, ей, должно быть, показалось…" — и уже читается по-другому. Ну почему писательница-редактор этого не чувствует? Почему этого не чувствуют её редакторы?
Вот, сравните, когда Василиса видит, что горит её дом, восклицание уже в тему:
Она не пробежала ещё и половины пути, когда увидела, что на деревьях впереди пляшут рыжие блики, заставляя тени хаотично метаться и искривляться, словно в приступе истерического хохота.
Нет! Ноги ещё быстрее понесли Василису к избушке.
Дом был объят жадным красным пламенем. Горел. Её дом горел.
Боже! А что же там с Беремиром?! А, подождите, он умер ещё в аннотации, можно не переживать. Василиса и не переживает, собственно.
Дом был объят жадным красным пламенем. Горел. Её дом горел. А за ним один за другим вспыхивали другие. Люди бросались к своим жилищам с вёдрами наперевес, и пламя, словно изголодавшийся зверь, глотало селян живьём, едва они успевали приблизиться. Мужчины и женщины кричали, роняли вёдра и падали замертво, а пламя вздымалось всё выше и разгоралось всё ярче. Воздух наполнился жаром и едким запахом горящей плоти. Пламя выло и металось, будто живое. Нет, оно и было живое.
Вот людей чтецу на мгновение стало жалко, но тут в чём дело…
Это ещё одно статичное описание, как будто на картину смотрим. И хотя сцена должна быть динамичная, динамика совсем не чувствуется. Василиса здесь как будто остановилась и наблюдает, и это тоже можно было бы обыграть: у неё нет никакого боевого опыта, она не знает ситуаций опаснее охоты на анчуток, ей страшно, она замерла от ужаса, она понимает, что должна помочь людям, своим соседям, но от страха не может пошевелиться…
Но нет. Василиса просто отстранённо отмечает, что какие-то "мужчины и женщины" (!) сгорают заживо. Но это же её соседи! Она же их знает семь лет, она им помогала, занималась их проблемами, неужели она не чувствует ужаса, глядя, как они умирают?
Да, там дальше у неё и живот скрутит, и колени подогнутся от ужаса, но это должно быть в этом абзаце. Банально "Василиса с ужасом смотрела, как мужчины и женщины кричали и падали".
Вылез редакторский проёб:
Василиса застыла, глядя на это безумие.
«Колдовской огонь».
Живот скрутило, а колени подогнулись от ужаса. Его не остановить, не потушить. Никому не спастись, никому не выбраться. Оно будет бушевать, убивать и жечь дотла, пока не утолит свой страшный голод, пока не поглотит всё, до чего сумеет дотянуться.
Из горящего дома выбежала девочка, совсем малышка. Но не успела отойти от крыльца и на пару шагов, как пламя сделало её своей пищей.
"Сделало своей пищей", да, очень литературно, очень художественно.
Безымянная мама девочки бросается спасать дочь, Василиса пытается её остановить. На остальных мужчин и женщин ей, видимо, всё равно, потому что она даже не пытается им помочь и как-то их предупредить, что это колдовской огонь, который не потушить водой и вообще не лезьте, оно вас сожрёт. Ну а хули, сами не видят, что ли?
Василиса вообще не спешит помогать, пока её не попросят:
Голыми руками она попыталась потушить тело дочери, но тут же завопила от боли. Женщина вскочила на ноги и бросилась к Василисе.
– Спаси!
Василиса спешно сомкнула дрожащие ладони, сплетая заклинание, но огонь в ответ на чары только плюнул рваными ошмётками ей в лицо и окутал женщину целиком. Она больше не кричала.
Плюнул рваными ошмётками...
Люди тщетно пытаются потушить свои дома, Василису всё ещё не волнует, что это опасно для их жизни, она всё ещё не собирается говорить односельчанам, что огонь нельзя потушить водой.
Наконец, достаточно насмотревшись на смерти, Василиса задумывается: а где же Беремир? Почему он не спасает деревню?
«Где же Беремир? Почему он не спасает деревню? – Василиса оцепенело посмотрела на пламя, объявшее её дом, в надежде, что вот-вот из него выйдет Беремир. Выйдет, потушит огонь и всех спасёт. Он же сильнейший чародей Вольского Царства. – Неужели он?..»
И это мог бы быть хороший абзац. Василиса оцепенела от ужаса, она не может ничего сделать и ждёт помощи Беремира — наставника, которого она уважает, силу которого знает и признаёт, вообще сильнейшего чародея. И Василисе страшно даже подумать, что он сам погиб в этом пламени, поэтому она обрывает мысль.
Это мог бы быть хороший абзац - если бы он стоял раньше. Пожар начался с дома Беремира, Василиса видела, как пламя с него перекидывается на соседние дома. Почему она забеспокоилась только сейчас? Почему только сейчас предположила, что с Беремиром что-то случилось, когда уже прямо у неё на глазах погибло неизвестное количество статистов?
У Василисы перехватило дыхание, грудь сдавило. Она вскочила на ноги и бросилась к дому. Наспех сплела сферический щит и вошла в горящую избу.
Вокруг людей щиты сплетать не надо было? Вокруг домов, чтобы не дать пламени перекинуться?
Василиса семь лет училась магии и в итоге не умеет ничего, кроме поджигания хвоста домовому, а щит её очень быстро ослабевает.
А ведь это ещё одна сцена, в которой можно было бы раскрыть характер героини! Дай ей проявить себя, пусть попытается сдержать огонь, который невозможно сдержать, пусть мы увидим в кадре, как истощаются запасы магии, пусть её щит ослабеет не просто так — а потому что энергия у неё кончилась и это слишком тяжёлое испытание для неё. Пусть она потом испытывает чувство вины, что не смогла помочь людям. Пусть увидит, как много ей ещё надо достичь, что она не так хороша, как думала. Пусть это её уязвит: только анчуток гонять и может, а что-то стоящее сделать — нет!
Но нет. Василиса просто забежала в горящую избу и надышалась дымом.
Беремир оказывается мёртв (удивительно!), кто-то вспорол ему горло.
Василиса спасает Тирга.
Кашляя, Василиса огляделась по сторонам в поисках выхода – но уже ничего не видела. Сделав несколько отчаянных шагов наугад, она упала, заходясь кашлем.
Она и так уже зашлась кашлем, зачем это в двух соседних предложениях? Отличная редактура.
Василиса теряет сознание, конец главы.
Дальше общие необъективные впечатления чтеца.
Кондрацкая не умеет в атмосферу. Описания вроде есть, но они сухие и не выстраивают мир вокруг героини. Это фэнтези "со славянским колоритом", но колорит этот вышел корявым, пресным и скучным. Вот женщина в сарафане. Василиса надела рубашку и подпоясалась. Ещё женщина в сарафане. Венки, хороводы, медовуха. У Василисы коса. Тут нужно упомянуть богатырей, а тут трещотки у музыкантов, а тут печку. И вот это "нужно упомянуть" очень чувствуется. Это описание картонных декораций, вставленные потому, что совсем без описаний нельзя.
Очень любят как втф-момент поминать катану и неславянские имена, но при желании можно обосновать всё: и итальянскую гвардию с французскими конвоями, кабинетами и резервами, и катаны, и эго, и парализованных, и главную героиню с греческим именем в мире, где (вроде как) нет Византии, Греции и культурного обмена с ними. Не знаю, может, они ещё появятся? В любом случае проблема тут не столько в словах, сколько в их использовании и в подаче информации.
У Кондрацкой заимствованные слова, которые не ассоциируются с эпохой дохристианской Руси, Киевской Руси или Московского царства, идут вперемешку со стилизацией под былины и сказки. Это мешает погрузиться в историю и принять на веру, что да, катана может оказаться у местных славян, потому что местная Япония тут гораздо ближе, чем в нашем мире. И дело не в том, что читатели такие тупые и не поняли замысел, а в том, что у читателей в голове только начинает выстраиваться картинка из ассоциаций со славянщиной, как тут же в повествование врывается гвардия с катаной наперевес и давай использовать свои резервы, одновременно рассказывая сказки лепые про чудо чудное да диво дивное.
Задел на арку персонажа видится, но сцены можно было использовать эффективнее.
Редактура плохая.
Из плюсов - ну, лор подаётся не так топорно, как мог бы. Но и не так плавно, как мог бы.
▼Бонус⬍
Что интересно, в следующей главе окажется, что из избы Василису вынес Миколка, а Беремир в письме, написанном для неё заранее, назвал её своей самой талантливой ученицей.
Но:
– Вот, – знахарка протянула объемный том. – Мы, когда дом потушили, вернее… когда он сам потух… Огонь-то колдовской оказался, его водой не потушить. Книга там была – не тронул её огонь.
– Майя, я видела, как горят дома…
– Вся улица сгорела. – В глазах Майи стояли слёзы. – Двадцать человек полегло. Даже детки…
Но, естественно, Василиса не чувствует своей вины за то, что не остановила людей, бросившихся спасать дома, и вообще никак им не то что не помогла, а даже не попыталась помочь, ей просто очень грустненько смотреть на пепелища. И, конечно, ни Майя, ни другие односельчане на Василису совсем не злятся за то, что чародейка - самая умелая ученица самого сильного чародея - ничего не сделала. Им-то какая разница, могла она огонь остановить или нет, они ж не колдуны и тонкостей могут не понимать.
