Душеспасительные чтения

Анон · 2021-01-16 21:15:01

Рыжих и ехидных читаем? Читаем. Властные кубики читаем? Читаем. Попаданцев читаем? Читаем. Пришло время позаботиться о наших душах и устроить душеспасительные чтения. Тему анон предлагает сделать сборной: и пролайферов (Матушку Абортарию уже зачитали, но у нее есть и конкуренты), и мудроженщин, и книги для девочек/мальчиков с разной степенью ебанцы.

В качестве первого объекта - уже предложенную в теме приема заявок на новые чтения Александру Казакову. Феминистка-пролайферша (нет), защитница нравственности, борцунья с бьюти-практиками, ебанувшая на жертве РПП Валерии Леоньевой (серьезно ебанувшаяся, стихи ей посвящает, тащит к месту и не к месту). https://proza.ru/2020/12/02/684

▼Чтения⬍

▼Творчество анонов⬍

Отредактировано (2022-04-18 19:46:30)

Анон · 2024-04-16 12:38:31

Анон пишет:

А вот как жили многие другие

Женераль через героев не раз озвучивал: у нормальных людей всё нормально. Если у тебя не нормально, ты ты плохой, негодный.

Анон пишет:

Кстати, Ленин успел поработать, выражаясь современным языком, государственным адвокатом, так что народ все же видел

Женераль был казачьим генералом. Для него либо служишь на царской службе, либо член семьи такого служаки, либо уже не совсем полноценный человек.

Анон · 2024-04-20 08:18:53

▼П.Н. Краснов, "Понять - простить", часть четвёртая, главы 11-12⬍

Мы продолжаем наблюдать за страданиями семьи Липы под гнётом большевиков.
Многабукаф про голод.

Венедикт Венедиктович в шестом часу вечера вернулся домой. На его звонок дверь ему отворил хмурый квартирант. Значит, из семьи никого не было дома. Липочка с утра, раньше, чем ушел Венедикт Венедиктович, взяла мешок, салазки и с Андрюшей ушла на поиски съестного. Три дня они питались гнилой треской и горячей водой.
Венедикт Венедиктович прошел в столовую и сел на диване. Сумерки были густые. Он едва различал знакомые надоевшие предметы. Обеденный стол... "К чему он? Давно не обедали. Самое слово какое-то странное. И пишется теперь по-новому: "обед"... Точно с новым начертанием оно утратило свое старое значение".
"Богат я никогда не был, — подумал Венедикт Венедиктович, — но сыт был всегда. Великим постом, бывало когда служил я на главном почтамте, пойдет Липа на Круглый рынок и принесет оттуда фунтов пять головизны. И сварит суп. Чего-чего там не плавало! И желтый янтарный поджаберный жир, и полупрозрачные, точно оникс, жесткие и скользкие хрящи. Славно они трещали на зубах, еще коричневая зубчатая, такая мягкая штука там была, и белое, нежное мясо... Пустит Липа туда соленого огурца, луку, картофелю... Мы и не знали тогда, что картофель — драгоценность. У мелочных и зеленных лавок просто корзинами стоял. И никто не воровал. Странно... Грациозно это выходило... Продавали не на фунты. Что его на фунты-то, попадет десять штук, — а мерами. Такими железными цилиндрами, медными обручами обитыми. Придет кухарка с корзиной и две меры возьмет на пятак. И пятаки были такие ловкие, толстые, с рубчатым краем и с орлом с одной стороны, и надписью с другой: "Пять копеек", и внизу — тире. И куда все это позадевалось? Не могли же совсем пропасть? Медные... Прочные...

И, конечно, ностальгия.

Это от голода. Прежде слова такого не знали. Голодали иногда крестьяне на Волге. Неурожай бывал. Так тогда и Красный Крест, и земство, и кто-кто туда ни ехал. Столовые открывали. Одни голодали, другие были сыты и от сытости своей слали.

А вы тоже слали, Венедикт Венедиктович? Впрочем, над этим персонажем я гиенить не хочу, он - один из немногих людей в книге, который вызывает хоть какую-то симпатию. Спрошу лучше: а вы посылали, Пётр Николаевич? А то ведь по статистике каждый второй год в дореволюционной России был голодным.

А теперь — все... А чтобы тогда чиновники почтовые голодали?

Ну да, это же другое дело...

Войдешь в портерную... биток в сметане или котлета пожарская и пиво, желтое, янтарное, а наверху пена губы щекочет! Очаровательно это... черт возьми, выходило. "Бавария" или "Калинкина" завода... А то "Трехгорное"... А по Волге и в Туркестане все больше "Жигулевское" пили.

Пили. И до сих пор пьют.
У Венедикта начинаются глюки от голода, потом ещё. Наконец он валится на диван еле живой. В дверь звонит Липа. Она вернулась с добычей.

— Повезло, Дика! Муфту продала. Купила муки, морковного чая и репы. Сейчас будем готовить обед.

Венедикт отговаривается, что сил совсем нет, и Липа заверяет, что управится одна.

Венедикт Венедиктович не ответил. Он лежал опять ничком на диване. Ему было мучительно стыдно.
"Я-то... хотел... котлету... один... а она, усталая... Полумертвая... все о нас. Святая... святая..."

Глава следующая, повышенной душности.

Маша пришла в полдень. У Липочки вся семья пила на кухне кофе. Маша была разодета в шубку из шиншилля и такую же серого меха кокетливую шапочку.

Дочка пришла с подарками.

Маша принесла с собою лампу "примус" и жестянку керосина

Липа понимает, откуда дровишки - от комиссара-сожителя.

— Так ведь это... его?..
— Его... Только я ушла от него и больше не вернусь!..
— Как же, Маша? — с испугом сказала Липочка.
— После, мама, расскажу. Скучно... В какой вы вони живете! Как не задохнетесь!

Младшая сестра возмущается.

— Тебе хорошо критиковать, — сказала Лена, дувшая на блюдечко с рыжим, пахнущим грязной тряпкой кофе, — ты свое счастье нашла, а каково нам?
— Молчи, Лена. Ты дура!
— От такой слышу, — огрызнулась хорошенькая Лена.
— Маша, Лена, оставьте, — взмолилась Липочка.
— Да что, мама, она себе позволяет? Расфуфырилась, разоделась и думает невесть что. Ее шубку на Сухаревке продать — деревню прокормить можно. Буржуйка.
— Будет, Лена.
— На, Ленка, дура, бери! — сказала, вставая с табурета, Маша и сняла кофточку. — На, и шляпу бери... Ходи... Нравься, поражай толпу. Сто косых она стоила. Бери! Твое счастье. Где твоя кофтуля?

Кроме того у Маши есть разговор к семье.

— Мама, кончайте пить кофе. Мне надо пойти поговорить с вами.
— Что за контрреволюционные секреты? — сказал Андрей.
— Идиот, — кинула Маша.
— А ты комиссарская шкура.
— Идемте же, мама! — топнув ногой, нетерпеливо воскликнула Маша. — Я не могу оставаться в этой вони и с этим хулиганом.
— А ты, стерва, не ругайся, а то я в Чеку донесу, что у тебя секреты.

Маша и Липа собираются, Андрей пытается им помешать.

— Мама! Зачем ты идешь с этой контрреволюционеркой? — крикнул Андрей и хотел перегородить матери дорогу.
Маша оттолкнула его, пропустила мать вперед и вышла за ней.

Маша с Лbпой идут куда-то по Москве.

Прошли мимо Чичкина, где под вывеской были два пустых отверстия с выбитыми стеклами, прошли мимо Скачкова, когда-то торговавшего вкусной сливочной, шоколадной и крем-брюле помадкой и русскими яствами, а теперь зиявшего открытыми Дверьми и пахнувшего мерзкой вонью, вышли к Арбатским воротам. Маша свернула по Пречистенскому бульвару.
— Куда же мы? — спросила Липочка.
— Пойдем к храму Христа Спасителя.

Возле храма Липу с Машей нагоняют два красноармейца, Липа слышит их разговор.

— Глянь, товарищ, скольки золота на куполах, — сказал один.
— Достать трудно. Это леса нужно ставить. Листы отдирать. Одной работы сколько!
— А зачиво не отодрать? Оно без пользы. А народ прокормить можно. Внешторг живо разбазарил бы. Глянь, а нам пайку прибавка. А то главное, что так... Зря... Безо всякой пользы.

Мда, не хватило у Краснова фантазии, представить истинную судьбу храма. И взрыв, и последующее восстановление.
Маша кается перед матерью и таки сообщает главное.

Мне, мама, комиссар сказал, что дядя Федя изменил советской власти и ушел к белым. Тетю Наташу за это замучили, и она умерла в пытках.
— Господи! — прошептала Липочка. — Наташа!.. Царство ей Небесное!.. Святая великомученица...

Маша продолжает свой рассказ.

Пошла к вам. Не хотела тебя, мамочка, беспокоить, пошла по парадной лестнице. Думала, постучусь. Жильцы меня знают. Я тихонько прошмыгну и лягу к Еленке... Только постучала, сейчас и открыли. Не спали жильцы. Пьянство у них шло. Мызгин, знаешь, безносый, открыл мне и прямо в объятия. Я кричать побоялась. Все они пьяные, как звери. Думаю, закричу, всех убьют. И тебя, и папу. Отбиваюсь от него. Другие напали тоже. Повалили на пол... Ну и Мызгин... Я, мама, понимаю, что это значит. На другой день к доктору. Как будто ничего... А вчера и сказалось.

Маша какое-то время бродила неприкаянная, но потом сообщила своему сожителю.

Я все от комиссара скрывалась, говорила, другим больна, а больше нельзя стало скрываться. Комиссар рассердился. Ты думаешь, на Мызгина?.. Нет... Он их боится.

Что за бред сивой кобылы? Комиссару было бы достаточно пальцами щёлкнуть, и всех насильников прикопали бы прямо во дворе. Либо Маша брешет, либо Краснов.

Спасибо, доктор пожалел меня... Даром лечит... Утешал... Говорил, теперь пол России такие, как вы.

Это Краснов хочет обгадить большевистскую Россию? Вот только нос от сифилиса проваливается далеко не сразу. Так что насильник Мызгин наверняка заболел ещё при царе Николае.

Хотела в церковь идти, Богу покаяться. Да как Богу-то такое скажешь?

Алло, Марья Батьковна! Вы - жертва чужой похоти и насилия! Блудницу Марию Магдалину простили, а вас неужто не простили бы? Откуда этот виктимблейминг? От родителей? Учителей царской гимназии? От попов?

Я и думала: жить, жить, танцевать, есть, пить, смеяться, по театрам ходить... А тут все это мимо.

Ни разу не мимо. Вон, Ара из первой части тоже больная, но ничего взяла себя в руки и решила дожить жизнь хотя бы с удовольствием.
Маша ищет поддержки у матери...

Больная я. Навек поганая... Паршивая, как Ленин. Мама, что же ты скажешь? Ну, скажи же что-нибудь.

...но какая может быть поддержка, если мы говорим о Липе?

Липочка крепко прижала к себе Машу, грела своим дыханьем ее заледенелые щеки. Что она могла сказать? Вся Россия такая несчастная, сифилитиком изнасилованная, голодная, холодная, оборванная в смертельной тоске простирается, ищет Бога и не находит Его. Всеми отвергнутая, всеми оттолкнутая, в самом смрадном, свальном грехе погрязшая, позабывшая долг, совесть и честь, валяется она, никому не нужная. Что уж Маша! А Наташа? А Ипполит? А сын Венедикт? А сын Федор? Ужас один, кошмар непрерывный, и никаким толчком не проснешься, никак не избудешь, не сбросишь страшное сновидение. Кому же жаловаться? Кому сказать, что сифилитик и сумасшедший правит Россией и все разрушил? Пусто кругом. Только у Бога правда. А Бог ушел. Или и вовсе никогда не было Бога! Ни понять, ни простить невозможно этого, и нечего ей сказать милой Маше, такой жалкой, такой несчастной.

Бога может и нет, но вы-то сами есть, прямо здесь и сейчас! Взрослая женщина, местами даже думающая. От вас не так много надо - просто объяснить по человечески, не приплетая Бога, что жизнь не кончена, хоть нужно будет лечиться и с мужчинами теперь придётся завязать. Но жизнь ещё можно прожить, возможно даже найти какое-то счастье, если не в семье, то в работе, науке, искусстве, где угодно! Тем более Маша же сказала, что пол-России в сифилисе - было бы кому ругать! От вас не так много надо - просто здесь и сейчас скажите дочери, которая целый год помогала вам не пропасть с голоду, что вы её примете любой, и никогда не оттолкнёте! Но нет, решения и поступки - это не про Липу.

Молчала Липочка. Только крепче прижимала тонкое, трясущееся мелкой дрожью тело своей дочери и гладила ее маленькие руки, затянутые в кофейного цвета перчатки.

Маша чувствует, что поддержки не будет, и идёт вразнос.

— Тоска, мама. Тоска необъятная у меня на сердце. И не снести мне ее. Покарал меня Бог. Значит, есть Он где-то. И просить прощенья не хочу. Знаю, и Он не поймет, не простит нашей страшной жизни!

Мда... Как же так вышло, что никто не рассказал Маше в своё время, что Бог-то как раз умеет и прощать, и понимать? Как же так вышло, что вместо истинной веры и религии в семьях царил тёте-сраковник?
Да в конце концов, Олимпиада Михайловна, расскажите дочери про благоразумного разбойника, которому было позволено войти в Царствие Небесное.

Застывшие, окоченелые, шли домой вечером. Мимо смрадной вони Скачкова, мимо разоренного Чичкина, по безумной Москве.
Не было слов оправдания. Не было слов утешения.
Обе молчали.

Ну что ж, на нет и суда нет, а чтец пошёл проветривать квартиру.

Отредактировано (2024-04-20 08:19:43)

Анон · 2024-04-20 09:41:02

О, типичная эмигрантская страшилка про "вся советская Россия болеет сифилисом", причём очень ржачно, что причина в том, что при Советах начали наконец (частично принудительно) лечить сифилитиков, которых нереальное число развелось в царское время.

Анон · 2024-04-20 12:02:32

Анон пишет:

никто не воровал.

Бушогашеньки просто

Анон · 2024-04-21 05:45:53

▼Скрытый текст⬍

Анон пишет:

Венедикт Венедиктович прошел в столовую и сел на диване. Сумерки были густые. Он едва различал знакомые надоевшие предметы. Обеденный стол... "К чему он? Давно не обедали. Самое слово какое-то странное. И пишется теперь по-новому: "обед"... Точно с новым начертанием оно утратило свое старое значение".
"Богат я никогда не был, — подумал Венедикт Венедиктович, — но сыт был всегда. Великим постом, бывало когда служил я на главном почтамте, пойдет Липа на Круглый рынок и принесет оттуда фунтов пять головизны. И сварит суп. Чего-чего там не плавало! И желтый янтарный поджаберный жир, и полупрозрачные, точно оникс, жесткие и скользкие хрящи. Славно они трещали на зубах, еще коричневая зубчатая, такая мягкая штука там была, и белое, нежное мясо... Пустит Липа туда соленого огурца, луку, картофелю... Мы и не знали тогда, что картофель — драгоценность. У мелочных и зеленных лавок просто корзинами стоял. И никто не воровал. Странно... Грациозно это выходило... Продавали не на фунты. Что его на фунты-то, попадет десять штук, — а мерами. Такими железными цилиндрами, медными обручами обитыми. Придет кухарка с корзиной и две меры возьмет на пятак. И пятаки были такие ловкие, толстые, с рубчатым краем и с орлом с одной стороны, и надписью с другой: "Пять копеек", и внизу — тире. И куда все это позадевалось? Не могли же совсем пропасть? Медные... Прочные...

И тут анон словил вайб бывшего сотрудника, который вот так же вспоминал СССР. Тоже всё было заебись, а потом ВНЕЗАПНО всё стало плохо из-за врагов.

Анон · 2024-04-21 14:53:15

▼П.Н. Краснов, "Понять - простить", главы 13-14⬍

Данная глава состоит в основном из котоламповых историй.
Бессилие Липы приводит к последствиям столь же скорым, сколь и печальным.

Ночью в отхожем месте на сахарной веревке, сложенной вдвое, повесилась Маша. Висела маленькая, жалкая, на вытянутой посиневшей шейке, подогнув стройные ножки в шелковых чулках со стрелкой и в мокрых, не просохших еще башмаках.

Хоронят Машу по христианскому обряду.

Отпевали ее в кладбищенской церкви, куда отвез ее на ручных санках Венедикт Венедиктович, без гроба, завернутую в старый Лизин семейный пуховой платок. Липочка хотела похоронить ее рядом с могилой сына Федора, но кладбищенский комитет отвел ей могилу в конце кладбища, где была близка вода. Торопливо читал молитвы священник с сухим, бесстрастным, точно мертвым лицом.

Могильщики матерятся, остальные Липины дети не осознают момента.

Андрей стоял и тупо смотрел на завернутую с головой фигуру, страшную, неподвижную, и не мог понять, что это была его сестра. Лена стояла в шубке и шляпке из шиншилля, и рядом с ней Машин комиссар шептал ей что-то, от чего разгорались покрасневшие на морозе щеки и блестели ее, похожие на глаза сестры, серые глаза.

Ночью Липа мается бессонницей и размышляет.

"Наша несчастная земля полна чудес, явленных Господом... Бог спасет русскую землю... У Бога ее сын Венедикт, у Бога и Федор, у Бога кроткая Наташа и жалкая Маша, у Бога Ипполит и святая мамочка. И она, мамочка, все расскажет Богу и всех их, непримиримых, примирит".

Интересный перечень! Когда хоронили Федю-младшего, Липочка была уверена, что он в рай не попадёт. Среди попавших к Богу упомянут революционер Ипполит, но не богоискатель Том (или Липа просто не в курсе про него?). А за "жалкую Машу" Олимпиаде Михайловне отдельный минус в карму.
Выясняется и причина осторожного оптимизма Липы.

И это будет так, потому что были чудеса. О чудесах этих говорила вся Москва.
Старый кладбищенский сторож рассказывал Липочке: разоряли в Воронеже-городе раку преподобного Митрофания, святителя Воронежского и защитника города от злых. Ночью святотатственное дело свое делали, потому что днем боялись народа. В церкви стоял большой наряд латышей при офицере, суетились комиссары, возились слесаря и плотники.

Как только большевики касаются мощей святого, появляется он сам.

Невидимый хор пропел ликующими голосами:
— Благословен грядый во имя Господне. И откликнулись с высоты ангельские лики:
— Исполла эти деспота!...

Комиссар приказывает открыть огонь, но пули ранят самих красноармейцев. Тех развозят по больницам и пытаются замолчать инцидент.

— Да правду-то, матушка, — говорил старый сторож, — разве ее утаишь? Молчком да тишком, перелесками темными, оврагами глубокими, по деревням и селам православным бежит эта правда. На всякий роток не накинешь платок. Не замолчишь Божью правду. Неприкосновенны, непоруганны остались мощи святителя Митрофания.

Угу, а Земля должна налететь на небесную ось. Впрочем, чего ждать от тёмного старика? Но это цветочки, ягодки вот.

Еще вспомнила она, как один старый профессор, друг ее отца, приехавший в Москву из Киева, рассказывал пропомещика Черниговской губернии Лесоводова. Жил тот помещик с женой и родственницей, старой девой, в небольшом домике подле усадьбы. Отношения с крестьянами были хорошие, и крестьяне не мешали ему работать на усадебной земле. Когда узнали на селе, примыкавшем к усадьбе, что коммунисты будут грабить церкви, священник с дьячком перетащили в усадьбу все, что могли, принесли антиминс и в гостиной устроили часовню. Священник поселился с Лесоводовым и по утрам служил в этой новой церкви обедни.

Большевики решают с этим покончить и прийти в усадьбу ночью. Находят проводника из местных. Ладно, допустим ни одной карты уезда в хозяйстве не нашлось. Ночью подходят к усадьбе, однако видят, что она освещена и полна народу. Но это ещё не всё.

И видят: идет старик, низкий, приземистый, а крепкий, в тулупе и в валенках.
— И чоловика такого у них не було, — прошептал проводник. — Тай одежа на ёму не тутошня.
И напал на них необъяснимый страх.
— Идемте, товарищи, завтра придем. Завтра всех порешим.

Верим, чоужтам.
Утром проводник заболевает, посылает жену за попом, тот обещает помолиться за него и велит исповедаться после выздоровления. Через три дня мужик выздоравливает, идёт в усадьбу и при виде икон падает в обморок.

Когда привели его в сознание — указал он на большой образ св. Серафима Саровского, висевший у дверей, так как не могли его пронести в залу, слишком велик он был, и сказал:
— Оце тий самый ночний сторож, що тоди ходив та довбичом колотив.
Оставили в покое Лесоводовых и их церковь.

Большевики, которые уже знали дорогу к усадьбе, тоже испугались? Ага, ага. И об этом рассказывает профессор, явно бывший либерал (раз дружил с Михаилом Кусковым-старшим). Старость не радость, и иногда она приходит одна.
Третья история - уже не православная, а католическая.

Еще, когда Липочка стояла в очереди за воблой, одна полька рассказывала ей.
Из Бельгии приехала в Рим большая делегация студентов-католиков представиться папе. При приеме в Ватикане присутствовал поляк из Варшавы — пан Бжозовский.
Вдруг открылись двери святейших покоев, и из них вышел папа Пий X, умерший во время Великой войны и почитавшийся католиками святым.
Студенты в страшном смятении склонили головы. Видение благословило их и сказало ясным, отчетливым голосом: "Estote boni animo. Nolite turbare. Fidem habete. Anno milesimo nongentesimo vicesimo quinto cristianitas triumphabit in toto mundo. Estote instantes, laborate et orate et sperate... Jesus Cristus vos non relinquet" (" Не беспокойтесь ... Не тревожьтесь... Веруйте... В 1925 году христианство восторжествует во всем мире... Будьте тверды, работайте. Молитесь и надейтесь. Христос не оставит вас" (лат.))
Видение прошло через весь зал и скрылось в противоположных дверях.
Разве не чудо, что сама Липочка по-латыни помнит слова папы. Когда учила она латынь? Давно... На курсах, и учила кое-как. И полька слова папы сказала по-латыни.
Почему?.. Да потому, что чудо. Святые слова! Так все и будет!

1925 год - это через год после публикации "ПП". Однако Пётр Николаевич был великим оптимистом!
Липочка хочет молиться, но не может. Иконы, по требованию соседей, сняли (и спрятали под половицами), а слова молитв забылись.

Глава следующая, в которой мы прощаемся и с младшей дочерью Липочки.
Через неделю после похорон Маши её младшая сестра Лена проводит ночь вне дома и появляется лишь утром, в серёжках, которые раньше носила Маша. Липа догадывается, в чём дело и пытается уточнить.

— Что, мама? — сухо отзывается Лена и колючим, жестким взглядом смотрит на Липочку.
Не видно души христианской в серых больших глазах Лены, в красных, точно заплаканных, веках. Ненависть горит в них. Ко всему миру ненависть. И к матери тоже.

После ухода Лены Липа начинает ходить в церковь и молиться. Вот только...

Не знала, о чем молиться. Не смела просить Бога, чтобы все воскресли, — и милая, святая мамочка, и Наташа, и Федя, и Дика, и несчастная Маша. Знала, что этого не будет. Вспоминала, как обижала Наташу, как настаивала, чтобы Федор Михайлович пошел служить в Красную армию. В жар бросало Липочку от этих воспоминаний. "Я виновата во всем, — думала она. — Я! Я не боролась, не противилась, плыла по течению... Да где уж мне бороться! Господи! Я же ведь слабая! Я же немощная. Я же убогая! Пришли они. Прикрикнули, наорали... К стенке! В расход!.. В тюрьму! Господи! Что же я — то могу?

Липа понимает, что молитва заходит куда-то не туда, но не может остановиться.

Господи! И опять я грешу... Все ропщу. Господи! Не могу не роптать на Тебя! Возмутился дух мой против Тебя. Что же Ты делаешь, Господи?

Липа пытается вернуться к молитвам, но опять сбивается на жалобы и обвинения.

Слава в вышних Богу, и на земле мир, и в человецех благоволение. Так ведь, когда на земле ни мира, ни в человецех благоволения нет, — нету, Господи, и Тебе славы в вышних! Прости меня, Господи! Богохульствую я, да уж больно придавил Ты меня несчастиями. И нет мне силы больше терпеть..."

И всё таки находит точку отсчёта. Какую? Зная Краснова уже несложно понять.

И шептала она:
— Верни Государя на престол Московский.

Правда потом всё же доходит и до личного.

Воскреси моих детей... Ну хоть Лену верни от разврата... Ну, хоть хлебушка мне подай, Христа ради! Как милостыньку нищенке... Господи! Господи! Силы нет! Веру теряю... Ну, хоть смерть мне пошли!

После молитв она возвращается домой и ей даже не о чем поговорить с мужем.

Анон · 2024-04-21 17:32:44

Женераль иногда звучит так, будто густо обстёбывает своих героев. А потом вдруг начинает на них дрочить.

Анон · 2024-04-21 18:00:55

Анон пишет:

Женераль иногда звучит так, будто густо обстёбывает своих героев. А потом вдруг начинает на них дрочить.

Я думаю, как раз Липу он старается по максимуму обгадить. За то, что вышла замуж за не-дворянина Лисенко и "омещанилась". За то, что склонила Фёдора Батьковича к службе в РККА. За то, что она поддерживала революцию 1905-го. За то, что она желала женского образования и прочих свобод. Поэтому именно для неё он приберёг самую незавидную судьбу.
"Мещанка" Липа прямо противопоставляется "святой" Наталье.

Анон · 2024-04-21 18:50:48

Липу на кол посадят, что ли?

А женераль не обстебывает, женераль прямиком из эмигрантских газет того времени транслирует.

Хочется верить, что под конец жизни до него действительно что-то дошло...

Анон · 2024-04-21 18:53:47

Анон пишет:

А женераль не обстебывает, женераль прямиком из эмигрантских газет того времени транслирует.

Но ведь Игрунька, женералев мартисью, местами прям карикатурный.

Анон · 2024-04-21 18:58:27

Анон пишет:

Анон пишет:
А женераль не обстебывает, женераль прямиком из эмигрантских газет того времени транслирует.
Но ведь Игрунька, женералев мартисью, местами прям карикатурный.

Это для нас он Марти-Стю, а тогда, небось, барышни рыдали и шликали на того Игруньку.
Все же, сто лет прошло

Анон · 2024-04-21 19:15:55

Анон пишет:

Липу на кол посадят, что ли?

Спойлер: нет.

Анон пишет:

А женераль не обстебывает, женераль прямиком из эмигрантских газет того времени транслирует.

Откуда инфа?

Анон пишет:

Хочется верить, что под конец жизни до него действительно что-то дошло...

Мне тоже. Википедия утверждает, что существует стенограмма последнего слова Краснова перед казнью.

▼текст⬍

Два месяца назад, 7 ноября 1946 года, я был выведен на прогулку. Это было вечером. Я впервые увидел небо Москвы, небо моей родины, я увидел освещённые улицы, массу автомобилей, свет прожекторов, с улиц доносился шум…
Это мой русский народ праздновал свой праздник. В эти часы я пережил очень много, и прежде всего я вспомнил про всё то, что я сделал против русского народа. Я понял совершенно отчётливо одно — что русский народ, ведомый железной, стальной волей его вождя, имеет такие достижения, о которых едва ли кто мог мечтать… Тут только я понял, что мне нет и не будет места в этом общем празднике… Я осуждён русским народом… Но я бесконечно люблю Россию…
Мне нет возврата. Я осуждён за измену России, за то, что я вместе с её врагами бесконечно много разрушал созидательную работу моего народа… За мои дела никакое наказание не страшно, оно заслуженно… Я уже старик, мне недолго осталось жить, и я хорошо понимаю, что не могу жить среди русского народа: прожить скрытно нельзя, а показываться народу я не имею никакого права… Я высказал всё, что сделал за тридцать лет борьбы против Советов… Я вложил в эту борьбу и мои знания, и мою энергию, все мои лучшие годы и отлично понимаю, что мне нет места среди людей, и я не нахожу себе оправдания.

Однако в подлинности данного текста многие исследователи сомневаются. И если они правы, то всё совсем грустно. Если даже крах фашизма, победа СССР во Второй Мировой и возможность хоть чуть-чуть, сквозь тюремную решётку, но увидеть Россию через четверть века после бегства - если всё это хотя бы отчасти не вправило мозги Краснову, то мне просто обидно, как можно настолько всё просохатить и ничего не понять - при самых лучших стартовых условиях.
Анон-Чтец-Номер-Два

Отредактировано (2024-04-21 19:16:31)

Анон · 2024-04-21 19:31:10

Анон пишет:

Откуда инфа?

Так из этих чудо-газет. Они в сети доступны.
https://tipolog.livejournal.com/36590.html
Например

Анон · 2024-04-23 17:55:55

Заглотил одним куском женералечтения и аж мутит слегка. Вот реально, тоже постоянно вспоминался анекдот "А меня, внучек, расстреляли", единственный кусок текста, который показался хоть сколько-то живым и неплохо написанным — мучения беженцев на эстонской границе, растерянные люди в лесу, умирающий от тифа гимназистик и его отец. Все остальное, — почти анекдотический лубок, женералю отчаянно не хватает таланта описывать страшные и драматические сцены так, чтобы пробирало, не вытаскивая из рукава очередного накокаиненного жыдокитайца и Рассеюшку, которую мы потеряли (тем более он прям отчетливо путается в показаниях, то ли все были светлы ликом и духом, невинны, православны и хрустящи булкой, то ли, наоборот, все просрали задолго до революции, и веру, и дворянскую гордость, и девичью честь). Ну и все персонажи либо откровенно мерзкие приспособленцы-перевертыши, которые разными предлогами оправдывают свою трусость и малодушие, либо безвольные, плывущие по течению амебы, которые слабы и не переживут первую же зиму. В общем, такой мощный сеанс саморазоблачения, что аж диво даешься; ну реально же нет ни одного по-настоящему благородного и верящего в свое дело трушного белого офицера-дворянина, хотя такой типаж даже в советском кино попадался.

Отредактировано (2024-04-23 17:56:03)

Анон · 2024-04-28 11:37:58

▼П.Н. Краснов, "Понять - простить", часть четвёртая, главы 15-16⬍

Мужа Липы арестовывают.

Липочка помчалась в тюрьму. Сутки таскалась по канцеляриям и по комиссарам, вымаливая и добиваясь свидания с мужем.

Комиссары, естественно, ведут себя мерзко.

Грубый Ляхин издевался над ней, его помощник Каринкевич ядовито допрашивал ее, но свидание допустили.

Издевательство выглядит так.

— Да вы, товарищ, — сказал ей Ляхин, — напрасно беспокоитесь. Лисенко взят по недоразумению. Нам видна птица по полету. Он ни эсер, ни сановник. Кто-нибудь оболгал его. Чека разберет и выпустит. А здесь посидеть, право, не худо. Тут у нас министры сидели, и генералы, флигель-адъютанты здесь были. Возьмите, Макаров, министр, у нас сидел, генерал Татищев, министр Кутлер, Самарин, обер-прокурор, общественные деятели... Что ваш муж!.. Почтовый чиновник и прислан без обвинения. Не волнуйтесь, товарищ.

По крайней мере, ничего другого Краснов показать не сподобился.
Муж Липы бодрится, но тоже ничего объяснить не может.

— Вот нелепица-то вышла. И не понимаю, как. Взяли все наше отделение. Допросили. Всех выпустили, а меня оставили. Я спрашиваю: в чем же меня обвиняют? Мне ответили: после узнаете. Вот и жду. Тут, говорят, месяцами ждут. Ничего. Грациозно это все вышло.

Липа носит передачи и внутренне мается.

Получаемый паек делила сначала пополам и половину отдавала Андрею, а оставшуюся половину снова резала на три части, две заворачивала для Дики и одну треть съедала. И была эта треть как кусочек хлеба, что дают после причастия.

И тут религия, угу.

Кожа да кости остались от Липочки. Но о себе она не думала. В ней вдруг проснулась страшная сила самопожертвования. По утрам она рылась в старых тряпках, отбирала, что продать, а потом шла на Сухаревку и там толкалась среди торговцев и торговок, спорила, бранилась, продавая тряпье и тут же покупая что-нибудь для Дики.

Запомним это.
Итак, Липа в очередной раз приходит в тюрьму к мужу.

В карауле усатый старый красноармеец в рваной шинели долго вертел записку и крутил головой. Потом ушел, вернулся и сказал коротко:
— Нет такого.
— Как нет? — сказала Липочка. — Я была на прошлой неделе.
— Пожалуйте в канцелярию.

Что ж, Липа отправляется туда.

— Чем могу служить, товарищ? — любезно спросил молодой человек.

Липа объясняет своё дело, чекист показывает ей бумагу.

Это было "Дознание по делу товарища Архипа Лисенко". Внизу длинного показания, написанного чужим, незнакомым почерком, было напечатано: "заключение следователя" и каракулями написано: "белай расхот".
Липочка в недоумении посмотрела на кожаную куртку.
— Простите, — сказала она, — я не понимаю.
— Это значит, что вашего мужа приговорили к расстрелу.
— Моего мужа зовут Венедиктом, а не Архипом, — дрожа всем телом, сказала Липочка

.
Чекист пытается разобраться.

— Журинский, — крикнула кожаная куртка в соседнюю комнату, — к Панкратову кого отправили вчера?
— Венедикта Лисенко из "Почтеля".
Кожаная куртка посмотрела на бумагу, изобразила на лице своем крайнее недоумение и сказала самым любезным тоном:
— Простите, товарищ, тут вышло недоразумение. Венедикта Лисенко из "Почтеля" расстреляли вместо пленного деникинского офицера Архипа Лисенко. Довольно досадное, знаете, недоразумение.

Верибельно. Время горячее, народ малограмотный, злобы много, разбираться некогда.
Ну что ж, помянем одного из немногих более-менее положительных персонажей романа.

Глава следующая, в которой мы прощаемся и с Липой.
Липа устраивает скандал - видимо пригодился опыт, приобретённый на рынках.

— Вы говорите, — отчетливо и громко сказала она, --недоразумение. Как же это так можно по недоразумению убить человека? Да вы знаете, кого вы убили? Вы убили того, кто во всю свою жизнь никому не сделал зла. Кто сам вышел из народа и всю жизнь работал для народа. Всю жизнь разбирал письма, рассылал их по трактам, всю жизнь думал, как бы какое мужицкое, неграмотное письмо не пропало, дошло бы по адресу. Он никогда никакой политикой не занимался. Он служил всегда делу, не спрашивая о рабочих часах, не думая о плате. Вы его убили! Его сын убит эсерами во время усмирения июльского восстания... Он сыном своим пожертвовал для вас, а вы его убили.

Чекист пытается отговориться ошибкой, но Липа стоит на своём.

— Нет, такая ошибка никогда не возможна, — с трясущейся головой сказала Липочка. — Вы не воскресите и не вернете мне его! При царском правительстве такой ошибки быть не могло. Тогда казнили, а не убивали.

Чекист предупреждает.

— Я попрошу вас, товарищ, без сравнений, — воскликнула кожаная куртка.

Но Липу уже не остановить..

— А я вам скажу, — звонко, повысив голос, продолжала Липочка, — что незачем вам было браться за власть, когда вы ничего сделать не умеете. Вы ненавидимы и презираемы всеми. Вы палачи и убийцы русского народа, и ваш Ленин — архимерзавец и подлец...
— Как вы смеете! — забормотал молодой человек. — Да вы знаете, что за это вам будет! Вы оскорбляете народную власть!
— Оскорбление величества! Ха-ха! Слово и дело! Ну казните и меня, несчастную, голодную и затравленную женщину. Вам с такими только и бороться!
— Уб-бир-райтесь вон! Пока сами целы! Вон! Сию же минуту вон...
— Что уж, где уж нам уж проповедовать. Я говорю правду! Мерзавцы вы все, и со своим Лениным поганым, мерзавцы!

Красноармеец вытаскивает Липу в коридор и пытается увести.

За ними выбежала кожаная куртка. Она была вне себя от ярости.
— Товарищи! — завопила она, и несколько красноармейцев особого отряда подошли, волоча по каменным плитам коридора винтовки. — Выгоните эту безумную женщину за ворота! Чтобы и духу ее здесь не было. Она оскорбляла рабоче-крестьянскую власть. Она вас оскорбляла!

Липу хватают какие-то красноармейцы и куда-то ведут.

— Ишь ты, контрреволюция какая выискалась! — шипел ей в уши рослый белобрысый солдат с белым опухшим лицом и маленькими косыми, желтыми глазами в белесых противных ресницах. У него во рту не было зубов, как у старика, и он шепелявил. — В чем душа держится, а туды же, бунты заводить. Прокламации пущать.
Его сосед, маленький, плотный, с круглым веснушчатым лицом, с полными щеками, бритый, круглолицый, схватив ружье наперевес, подталкивал Липочку прикладом под поясницу, и от этих ударов было больно, противно и гнусно, и Липочка, вздрагивая при каждом ударе, все более теряла сознание.

Женщины-заключённые поддерживают Липу.

Какая-то женщина-арестантка в коридоре диким голосом кричала:
— Товарищи! Опять женщину бьют! Опять насилие в тюрьме! Товарищи, протестуйте! Не дайте совершиться беззаконию!..
Яркий солнечный свет, игравший на белом снегу двора миллионом искорок, ослепил Липочку. Она увидала ясное небо, хотела вздохнуть полной грудью, набрать воздуху, схватилась руками за грудь и без чувств свалилась на снег.
В коридоре тюрьмы, не унимаясь, кричали женщины:
— Мучители!.. Кровопийцы!.. Скоро ли перестанете вы пить нашу кровь! Житья от вас, проклятых, нет. Мы задыхаемся!.. Кровопийцы!..
— Товарищи! Нас берут силой.

Однако находится, кому их утихомирить.
Покрывая женские голоса, ревел чей-то начальнический бас:

— Я вам покажу! Я с тебя, стеррь-вы, сшибу спесь. В карцый упрячу! Лишаю прогулки на неделю!

Красноармейцы решают, что делать с Липой...

— Что с ей делать? — сказал маленький круглолицый. — В больницу, что ли, нясти?
— Зачиво в больницу! Нет таких больницов, чтобы контрреволюционеров таскать, — сказал высокий с белыми ресницами.

...И собираются её "стукануть".

Круглолицый легким размахом винтовки нацелил углом приклада в висок Липочки и ударил ее по виску. Раздался короткий глухой стук. Липочка дернулась, хватилась руками за голову и застонала.
— Что зря мучаешь! — сказал высокий с белыми ресницами. — Бей как следовает!
Круглолицый опять так же легонько ударил, таким ударом, как бьют в крокет молотком по шару. И звук вышел похожим на удар по деревянному шару.
Липочка вскрикнула и села на снегу.
— А и живуча, сука! — сказал белобрысый.
— Бей, скотина, как следовает. Жива будет. Смотри, в ответ через нее попадешь!
--Я думал, так толеки... побаловацца да и пустить, — сказал смущенно круглолицый.
— Бей, скотина! — крикнул сзади чей-то громкий голос.
Круглолицый словчился, изогнулся и тяпнул прикладом по переносице. Липочка качнулась. Лицо ее залилось кровью, она упала ничком на снег, дернулась несколько раз ногами и затихла.

Затем надзиратель распоряжается прибраться, а один из красноармейцев резюмирует.

— Пусть видют и понимают, — злобно сказал белобрысый, — это им не царизм, а рабоче-крестьянская власть.

Всё, больше Россия на страницах произведения уже не появится.

Анон · 2024-04-28 13:35:11

Анон пишет:

Мужа Липы арестовывают.

За што же?

Анон · 2024-04-28 13:41:29

Анон пишет:

За ними выбежала кожаная куртка. Она была вне себя от ярости.
— Товарищи! — завопила она,

Хоррор подвезли :casper:

Анон · 2024-04-28 13:43:00

Анон пишет:

Хоррор подвезли

Так вот у кого Булгаков костюм с резолюциями сплагиатил!

Анон · 2024-04-28 13:53:11

Анон пишет:

За што же?

Искали вредителей наугад, решили проверить ведомство связи, хватанули бывших чиновников, ничего не нашли, но вспомнили, что Лисенко - родственник комдива-перебежчика Кускова. Так вижу.
Анон-чтец-номер-два
А если серьёзно - похоже Краснов и сам выдумать ничего не смог. Просто ему нужно было убрать чету Лисенко из повествования, причём так, чтобы это выглядело бесславно и нелепо.

Анон · 2024-04-28 14:12:45

Женералечтец! Спасибо.

Анон · Вчера 16:44:45

Аноны, долго не заходил, а тут припал и проглотил разом и Поебдителей, и Краснова. Спасибо вам, чтецы, земной поклон, паки сытные чтения! Не оскудела ещё холиварочка.

Холиварофорум

Объявление

#1 2021-01-16 21:15:01

Душеспасительные чтения

#19426 2024-04-16 12:38:31

Re: Душеспасительные чтения

#19427 2024-04-20 08:18:53

Re: Душеспасительные чтения

#19428 2024-04-20 09:41:02

Re: Душеспасительные чтения

#19429 2024-04-20 12:02:32

Re: Душеспасительные чтения

#19430 2024-04-21 05:45:53

Re: Душеспасительные чтения

#19431 2024-04-21 14:53:15

Re: Душеспасительные чтения

#19432 2024-04-21 17:32:44

Re: Душеспасительные чтения

#19433 2024-04-21 18:00:55

Re: Душеспасительные чтения

#19434 2024-04-21 18:50:48

Re: Душеспасительные чтения

#19435 2024-04-21 18:53:47

Re: Душеспасительные чтения

#19436 2024-04-21 18:58:27

Re: Душеспасительные чтения

#19437 2024-04-21 19:15:55

Re: Душеспасительные чтения

#19438 2024-04-21 19:31:10

Re: Душеспасительные чтения

#19439 2024-04-23 17:55:55

Re: Душеспасительные чтения

#19440 2024-04-28 11:37:58

Re: Душеспасительные чтения

#19441 2024-04-28 13:35:11

Re: Душеспасительные чтения

#19442 2024-04-28 13:41:29

Re: Душеспасительные чтения

#19443 2024-04-28 13:43:00

Re: Душеспасительные чтения

#19444 2024-04-28 13:53:11

Re: Душеспасительные чтения

#19445 2024-04-28 14:12:45

Re: Душеспасительные чтения

#19446 Вчера 16:44:45

Re: Душеспасительные чтения

Подвал форума