Его градус тут особенно зашкаливает.
Кас очень обрадовался встрече с Джи, они вместе едут в Москву на поезде. Джи просит рассказать ему о приключениях Каса в его отсутствие, а потом сообщает, что Кэт и Натали были никто иные как Женщина в Красном и Дева в Белом, земная любовь и Божественная. И что Касу ещё учиться и учиться выбирать между ними. Потом вдруг Джи излагает нечто типа духовно-кармической телегонии.
Хочу выпить за то, чтобы и мне утонченные дамы помогали познавать тайны алхимического искусства, – произнес я.
– За то, чтобы они не накрыли тебя своим шлейфом, – добавил Джи, попивая прозрачное токайское.
– В каком смысле?
– Видишь ли, почти за каждой прекрасной дамой тянется тяжелый кармический шлейф ее кавалеров, которые отнюдь не обязаны стремиться к совершенству. И вот если ты попадаешь в этот огромный круг сообщающихся сосудов, то можешь навсегда потерять всякий интерес к Духу.
Кас не понимает, а Джи сокрушается о его непросветлённости.
Но все равно ты еще дремуч. Твоя душа напоминает непроходимое болото. Мне жаль, что в это болото проваливается даже моя пассионарность. Напрасно я вливаю вино эфирного Посвящения в ветхие мехи.
Вообще он постоянно в общении с Касом мимоходом так говорит об идиотах, истуканах, очерствелых, но очарованный Кас обычно пропускает всё мимо ушей.
Они приезжают в жилище Джи и Феи. Кас говорит, что он не хочет возвращаться в Молдавию. Фея говорит ему, что тогда ему придётся многим пожертвовать и заслужить быть с ними, и найти работу в Москве чтобы быть полезным для Школы. Джи говорит, что шутки кончились, и скоро начнётся настоящее Обучение.
Я могу взять тебя с собой, но там не будет летучих девушек, которых ты бы мог поедать глазами. Наоборот – тебе придется вдохновлять утомившихся эзотериков живее ползти к небу.
– Я на все согласен, – сказал я, – только не бросайте меня. Я обещаю, что при первой же возможности заработаю денег не только на себя, но и для всех.
– Чем больше ученик обещает, тем он меньше делает, – усмехнулась Фея.
Они вместе пошли к какому-то художнику, рисующему кресты. Джи с Феей были с ним любезны, и Кас заревнововал, что к нему так тепло не относятся.
В этом мистике не хватает внутренней силы и устремления к Абсолюту, – определил я. – Напрасно Джи мне его так расхваливал – он не пойдет за нами".
Джи, видя это, пожурил его, но Кас так и не успокоился, и когда пришли другие гости, всё продолжал думать какие они недуховные, в отличие от него.
– Как вы можете отдавать огонь своего сердца этим аморфным душам? – спросил я у Джи. – Это так же безнадежно, как работа по озеленению Луны.
– Я вижу, ты хочешь поедать только вкусные части школьного пирога. Ты любишь брать, но в этот раз тебе придется отдать искру своего сердца. Многие из этих людей долгие годы посвятили изучению книг Штейнера и Гурджиева. Я обещал в этот вечер ответить на все их вопросы. Сможешь ли ты передать им свои мистические переживания?
В этой сцене Кас неприятный заносчивый тип, а Джи кажется добрым. Все собираются в круг, задают вопросы, и Джи начинает работать гуру. В принципе, ничего особенного: душа это герметрический сосуд, наполняемый мистическими драгоценностями, перенаправление потоков энергии, и т.д. Также как будто в пику Касу, он сообщает что нельзя гневаться и растрачивать сексуальную энергию, иначе станешь "биороботом, неспособным к восприятию тонких вещей".
Он подробнее излагает принципы Школы, до этого заметив, что путешествовать вне Школы нельзя, ибо это опустошит душу.
▼Скрытый текст⬍
Согласно древней алхимической традиции, дракона поме – , щают в герметический сосуд и постепенно поднимают градус, до тех пор пока из него не выплавится чистое мужское и чистое женское начало. И только потом можно продолжить алхимическую трансмутацию. Если ты набрался храбрости прыгнуть в кипящую воду Школы – это значит, ты достиг уровня доброго молодца. И пройдя систему атаноров – алхимических трансмутационных печей, – ты можешь стать Принцем крови. Но для этого тебе не раз придется сразиться со своим Уроборосом.
– Красиво звучит, – заметила симпатичная брюнетка, смахнув со лба растрепавшиеся легкие кудри, – но как это происходит в реальной Школе?
– При любом мистическом дворе существует свой кайфмей-стер, – продолжал Джи, отпив еще вина. – Он создает тонкую изысканную атмосферу, ублажает слух красивыми историями о Просветлении. Но есть также и Бенефактор, который обязан провести вас между Сциллой и Харибдой. И в самый непредсказуемый момент трансмутации вы можете внезапно взвиться от боли, как черный фонтан. На самом деле это вас кусает дракон, сопротивляясь алхимической проплавке. И каждый из нас может на чем-нибудь попасться.
Но Кас всё ещё недостаточно проплавился, и продолжает думать о том, какие все приземлённые и не дотягивают до Джи.
То же самое произошло и в мастерской: ожившие от мертвой спячки мистики даже не поняли того, что их души спали беспробудным сном, навеянным гипнозом Майи, и волшебник также остался для них незамеченным.
"Нелепые эзотерики, – подумал я. – Как они слепы в своем неведении!" Было уже одиннадцать вечера, и Джи собрался уходить. Казьмин на прощанье поцеловал Фею более страстно, чем следовало.
– Что он себе позволяет, – шепнул я раздраженно Джи. – Ведь Фея – королева нашего мистического двора, и отношение к ней должно быть возвышенным.
– Это говорит твоя разыгравшаяся ревность, – ответил он. – Ты, со своими сельскими представлениями о культуре, в любой момент можешь оказать мне медвежью услугу. Тебе следует пообтесаться, посетив как можно больше культурных людей. Сегодня ночью ты и можешь приступить к выполнению этой задачи.
В наказание Джи и Фея велят Касу провести ночь вне дома, и ввести на Корабль кого-нибудь нового. Кас идёт в гости к своему знакомому, а там, конечно уже стоят "вино и лёгкая закуска". Друг с женой уходят спать, ведь уже час ночи, а с Касом остаётся некая брюнетка подруга жены. И начинается всё тоже самое: Кас мигом забывает о Пути, глядя на "ножки-ручки" женщины. И, аноны, в этот миг особенно хочется надавать ему по башке. Вроде и интиллигентно пишет, без мата и грубости, но что-то в его объективации есть очень сальное и пошлое. Вообще, в их Школе есть сексизм, хоть и неявный. Женщины типа тоже идут по Пути и являются мистиками, но всё равно стоят как-то не на одной ступени, плюс часто подаются как препятствие в поисках Духа(это самое неприятное). При этом ни разу не прозвучало то, что мужчины могут быть таким препятствием для женщины, что за мужчиной может тоже тянуться "шлейф", и т.д. Не говоря уж об отношении как к секс-объекту со стороны Каса и Гурия.
Только теперь я рассмотрел ее стройные ноги, слегка прикрытые ситцевым халатиком. Я почувствовал непреодолимое желание пригласить ее на Корабль Аргонавтов: она бы вдохновляла нас на победоносное шествие к Абсолюту.
"Если бы не мудрость Джи, то я бы никогда не встретил эту сероглазую девчонку с легкими веснушками на прелестном личике", – промелькнуло в моей голове.
Но девушке не нужен Арго, ведь она живёт в Москве нелегалкой без прописки, и плачет о том, что возможно ей придётся выйти за алкаша чтобы он её приписал. Кас сожалеет, что девушка не стремится к внутреннему развитию и уходить спать на полу. Проснувшись он заявляет, что девушка совсем некрасивая, и вообще виноград зелёный.
Утром Джи учит его мистическому целибату и позитивному мышлению.
Ты все пытаешься пристроить на Корабль, в виде бесценного груза, одну из ночных красавиц. А ведь еще Одиссей велел привязать себя к мачте корабля, когда Аргонавты проплывали мимо острова сладкозвучных сирен.
Научись созерцать красоту женщины издали – тогда ты познаешь небесное вдохновение. Как только ты попытаешься овладеть ею, то тут же превратишься в жалкого раба.
Жалость к себе – это одна из форм пассивного негатива, – продолжал Джи, – это опять потеря энергии Си-12. Любой негатив – это раковая опухоль. Если ты провел через себя негатив, пусть даже очень справедливый, – значит, ты провел через себя инфернальный ток. Я говорил уже, что инфернальный ток заинтересован в отсутствии у нас тонкой энергии. А ты по-прежнему не можешь переносить тот алхимический градус, который необходим для проплавки слабых мест в душе, и постоянно обижаешься на меня. Раковую опухоль обиды и жалости к себе, которая постоянно разъедает наш внутренний круг, надо выбросить из сферы нашего общения.
Потом они едут грузить аппаратуру для ансамбля, и их не приглашают в кабину, а оставляют сидеть в фургоне. Кас злится, но Джи говорит, что нужно смиренно терпеть, в этом и состоит ученичество.
Обычно лично мне Джи кажется обаятельным, и его подход выставлять каждую попойку Деланием, а их неприкаянную жизнь – Путём, прикольный; но в такие моменты весь лоск слетает. Ведь он просто вождь, который говорит хомяку молчать в тряпочку и работать на Школу. Плюс, не надо забывать, что по крайней мере двум женщинам он сломал личную жизнь – Кэти и Натали. Конечно, они сами согласились выйти за уродов, но они были под сильным влиянием Джи, так что и его ответственность тут есть. Плюс Джи, когда ему предложили купить дом, и там сидеть и гурствовать, то он отказался, сказав что ему лучше учить в "живых ситуациях". А, и ещё по сравнению с остальными он действительно не так плохо относится к женщинам, как мы увидим далее.
Как жаль, что ты не понимаешь роскоши жизни на обочине дороги, – произнес задумчиво Джи.
– В вашем обществе мне хорошо и уютно даже внутри ледяного фургона, а без вас самая роскошная квартира становится золотой клеткой, – возгласил я.
– Это потому, что огонь Луча согревает твое сердце, – ответил он. – Рядом со мною, на обочине жизни, тебе гораздо легче сохранять верность орденскому Лучу, чем в какой-нибудь комфортной ситуации истэблишмента, где тебя могут преследовать сотни соблазнов и искушений. Ты ведь даже не представляешь, как легко потерять веру среди роскоши и наслаждений. Так легко кто-то может подложить топор под компас твоей души. И тогда ты вдруг потеряешь интерес к поискам Духа и все твои надежды превратятся в обветшалую труху. К таким испытаниям ты пока еще не готов. А на обочине жизни ты сможешь подготовиться к тому, чтобы стать Кшатрием и оставаться верным этой высокой касте, не испытывая никакой жалости к себе.
Потом Джи изумляет Каса вестью о том, что он, Джи является Танским монахом, встреча с которым даётся раз в тясячу инкарнаций, и что Луч живёт в нём с 62 года. Но сразу спускает его с небес на землю, сообщая что он улетает во Владивосток, а Кас должен остаться переплавляться в Москве под началом некоего Джона Сильвера. Кас грустит, ведь Джи уехал, у него денег 13 копеек, и нет прописки. Позвонив Сильверу, он встречается с ним, одноногим стариком, и тот сразу с порога заявляет что Касу необходимо пройти стихию смерти. Она заключалась в житье в квартире бабки по прозвищу Стеклорез, которая постоянно орала что ей надоели нищие илоты и денег нет. Но как всегда, к вечеру началось заседание эзотерических мэтров.
Без крепкого градуса наш люд никогда не расколется. Будет нести всякую чепуху, которая не относится к духовному Пути, а вот когда выпьет, полностью обнажит свое сердце. Так что без нее, родимой, – никак, – заметил Мещер, разливая водку по граненым стаканам.
– Не видно здесь влияния Неба, – шепотом сказал я.
– Не спеши с выводами, – сурово остановил меня Сильвер.
Этот Мещер приставал ко всем, хватая за грудки и спрашивая, готовы ли они, ничтожества, умереть ради Христа – это и было прохождением аркана смерти. Также Сильвер назвал это "хорошо справляться с Манькой Величкиной" Потом попойка, то есть орденская мистерия, окончательно превратилась в чёрти-что: Мещер угрожал всем ножом, хотел спрыгнуть из окна, заливал своей "жертвенной" кровью стены. Кас хотел было смыться, но Сильвер велел ему пройти аркан Смерти до конца. В Новый Год Мещер продолжил проверять: мужчинам он грозил ножом, проверяя на страх смерти, а женщин заставлял раздеваться, уча их "послушанию", но согласилась только одна молодая девушка.
Это точно наша, – воскликнул восхищенный Валек. – Ты ее сейчас не тронь, я с ней сам разберусь.
– Если ты сейчас же не прекратишь издеваться над женщинами, – заявила вдруг Стеклорез, – то я тебя в один миг вышвырну из своей квартиры, старый пакостник.
– Ну ладно, женщина, мы ведь чуть-чуть пошутили, – пряча недовольство, лицемерно заявил Мещер. – Прошедшие испытание остаются на новогоднюю ночь гулять и веселиться в орденском пространстве, – продолжил он, – остальных прошу удалиться.
Вообще в этой главе градус отвратства реально повышен: по сравнению с компашкой Сильвера Джи реально продвинут. Потом то ли Кас тоже сошёл с ума, то ли что: Мещер сотоварищи разгрызли гранёные стаканы и съели, запивая водкой. Они приказали тоже сделать и Касу, но тот не смог, и в наказание стал есть новогоднюю ёлку.
Я ел елку, ветку за веткой, в ожидании, что два главных разбойника помрут от проглоченных стекол и, раскаявшись, попадут на небо. Но они оказались более чем живучи: стекло не брало их стальные желудки. Они бурно обсуждали дела ордена.
Вдруг я ощутил серую волну потустороннего ветра, которая вязким туманом наполнила мою душу. Я увидел колонны черных рыцарей, движущихся на север в поисках мистического царства Туле.
"Вот это настоящая посвятительная ситуация, хоть она и скрывается за ужасающими проявлениями", – мелькнуло у меня в голове.
На следующее утро пришёл Магистр Ордена, тип по имени Боря Кладбищенский. Кстати, всё это время в соседней комнате находились голодные то ли дети, то ли внуки Стеклорез.
Наконец ты объявился, родимый, – воскликнула Стеклорез, – спустился с небес на нашу грешную землю. Тут без тебя Мещер такого успел наворотить…
Боря молча прошел на кухню, налил себе водки и, глянув испытующе в глаза Мещеру, задумчиво произнес:
– Если ты настоящий мой ученик, то немедленно достань мне писаную красавицу.
– Да где ж я ее в такой поздний час отыщу? – взмолился Мещер.
– Да хоть под землей, а если нет, то твоя жена пойдет в ход.
Жена сняла юбку.
Глаза Мещера налились кровью и, сжав с ненавистью кулаки, он выскочил на балкон.
– Вот так, – назидательно произнес Боря, – теперь будешь знать, как измываться над женщинами… А ты одевайся, – миролюбиво заметил он, повернувшись к жене Мещера. – Это я так, слегка пошутил.
– А жаль, – произнесла она с нервной усмешкой.
— Ты лучше водочки выпей.
Мещер из собственнической злости выбросился из окна, но выжил.
Но тут, наконец-то пришли менты и начали "разбираться" с орденом.
Пока патруль разбирался с подвыпившей компанией, мне удалось тихонько проскользнуть в дверь и незаметно покинуть посвятительное место. Я был счастлив, что отделался так легко и ушел даже с червонцем в кармане.
Думаю, Кас прошёл стихию смерти без особых потерь, если не считать кулона с гранатом, который сорвал с его шеи Мещера, заявив что нужно носить только крест.