Глава 6. Маленький принц
Ванятка с Пашкой собираются следить за домом, связанным с пропажей Фединого брата. Но по дороге к нему видят Настю с некоей рыжей девушкой, которую Настя представляет друзьям.
– Это наш Лорик.
– Лорик? – удивился Ваня. – Такой девушке больше подходит имя Лариса, – добавил они пристально посмотрел на Настину знакомую, отчего та смутилась.
– Ну, кому Лариса, а кому, как привычнее, – махнула рукой Настя.
Кое-кто тут давеча «Пашка» не мог выговорить, а поди ж ты.
Настя была совершенно не похожа на свою спутницу. На ней была черная юбка до колени кофточка из тех фасонов, что подойдут к любому поводу. Лора же была одета дорого и стильно. Все было продумано: цвет сумочки в цвет туфель, легкий макияж, платье наподобие тех, что выставляют в витринах бутиков.
Гы, автор, уж несколько лет как сумочка с туфлями не должны сочетаться. И очень интересно какие такие платья выставляют в витринах? Лично чтец видел самые разные, даже такие, как на Насте.
«Красивая, огненная, глаза с поволокой», – заметил про себя Ваня.
Что-то во внешности новой знакомой взволновало его, как если бы они уже где-то встречались.
Блудница то вавилонская, Ванечка! Беги, тебе грешновато!
На Лору тоже произвели впечатление широкие плечи Настиного «писателя», русые волосы до плеч, простое, но привлекательное лицо. Он был на голову выше ее, и в нем чувствовался настоящий мужской стержень, которого так не хватает современным молодым людям.
Стержня очень не хватает автору.
«Светлый, мужественный, добрый» – подумала Лора.
И жестоко ошиблась.
Пашка пытается взять Настю под руку, но Ванятка на страже.
– Ты не очень-то засматривайся на эту девушку, потому что она твоя совершенная противоположность.
Девушка при этом молчит, видимо, своего мнения нет.
– А что, Ваня, – отметила Настя, усаживаясь, – твой Пашка очень даже милый.
Ваня промолчал, но при этом как-то очень загадочно улыбнулся.
«Какая улыбка, – подумала Лора. – Голливуд просто отдыхает!»
Ваня загадочно улыбнулся во все 32? Обычно загадочную улыбку с Джокондой сравнивают.
Пашка просит девушек что-нибудь рассказать, Настя сваливает ответственность на Лору, а та решает поведать всем об истории тенниса.
– Как интересно, – улыбнулся Ваня. – А ты откуда это знаешь?
– А я там была. Ну, я в спецшколе училась, и родители посылали меня в Англию совершенствовать язык.
– Ты совсем современная девочка. А вот я в английском не очень.
Вас когда-нибудь ровесник называл «современной девочкой»?
Короче Лора обещает подтянуть Ванятку в английском, а потом рассказывает про призраков Хэмптон-корта.
– А еще могу рассказать вам о Джоконде! – воскликнула разрумянившаяся Лора.
– О Джоконде, так о Джоконде, – согласился Пашка, – хоть моя Настя совсем на нее не похожа.
Второй раз видятся, уже моя-твоя.
– Зато ты, когда серьезный, очень даже на нее похож, – пошутила Лора.
– Неужели? – искренне удивился Пашка. – А я-то голову ломаю, почему это мне так противно быть серьезным!
Джоконда типа противная?
– Существует кошачья гипотеза, объясняющая тайну ее загадочной улыбки, – ответила Лора. – Леонардо да Винчи в процессе работы над феноменом огненных глаз, пригласил одну даму, хозяйку живописного кота, поучаствовать в эксперименте. В глазах кота, сидящего на коленях дамы, по замыслу художника, должен был отразиться огонь свечи.
– Я ужас как н-не люблю эксперименты, – по-кошачьи промурлыкал Пашка.– Коту флорентийки Моны Лизы они тоже были не по душе, – улыбнулась Лора. – Растянувшись на руках хозяйки, он закрыл глаза и сладко заснул. Когда же Леонардо зажег свечу и попросил свою модель разбудить кота щипком, пушистый любимец вскочил, перевернул мольберт, вылетел в окно и бесследно исчез.
– На его месте я сделал бы то же самое, – обиженно произнес Пашка и потерся щекой о Настино плечо.– Зато улыбка флорентийки, тоскующей о своей пропаже, прославила Да Винчи на все века, – подытожила Настя и оттолкнула плечом голову чересчур осмелевшего ухажера.
Гугл чтеца не находит такой теории и по поиску выдает только эту самую книгу.
– Знаете, – продолжил Ваня, – я читал, что эта картина способна доводить впечатлительных людей до обморочных состояний. Первым таким человеком из публики стал писатель Стендаль. И великий Леонардо, кстати, почему-то не захотел расстаться с заказной работой и оставшиеся шесть лет жизни часами смотрел на свою «Джоконду», дрожащей рукой внося поправки.
Автор в словах Ванечки опять потихоньку ворует чужие идеи. На этот раз из статьи про мистику в живописи. Статья написана для людей впечатлительных и имеет мало отношения с реальностью. По поводу Джоконды Стендаль только удивился, что у нее бровей нет, в обморок не падал (люди вообще черствые пошли, чтец ни одного обморочного в музеях не видел). Но синдром Стендаля существует, а назван он так после впечатлений Стендаля от церкви Святого Креста во Флоренции. А да Винчи вообще сложные отношения с картинами имел и вечно что-то дорабатывал.
– Почему дрожащей? – удивилась Лора.
– Потому что все эти шесть лет его преследовала меланхолия, слабость и изнеможение...
О, да. Искусство, оно такое. Кроме икон, понятное дело.
Лора радуется идее, что картина вампирила художника.
– Вампиры и всякого рода мистика – любимая тема нашего Лорика!
– А что в этом плохого? – В голосе Лоры появились нотки раздражения.
– Ну, это сейчас очень модно, – задумчиво произнес Ваня, – хоть и не полезно.
Звоночек, который наверняка не будет замечен Лорой.
– От такого типа продукции, – Ваня сделал небольшую паузу, – я бы не применил в данном случае слово «искусство» и «литература», случаются страхи и тревожные расстройства.
Звоночек становится набатом.
Мне об этом, кстати, один психотерапевт рассказывал. Он сказал: «Современное общество серьезно больно. Психически нездоровые люди создают произведения, калечащие психику миллионов людей, и, в первую очередь, молодых».
Опустим явную бредовость, но вы заметили, что у Ванятки нет собственных мыслей? То у него писания с библией, то фильмы пользительные, то еще какие-то авторитеты.
– Ты считаешь меня больной? – Заданный вопрос прозвучал довольно дерзко.
– Да как я могу, Ларисочка? – Ваня поспешил загладить неправильное впечатление от своих слов. – Я же не врач!
Почему дерзко? Это еще мягенько так. Молодая еще, глупая, не знает, что лыжи смазывать пора.
Это психотерапевт мне рассказывал о своей пациентке, которая спала ночью со светом, потому что боялась, как бы какой-нибудь из любимых героев не схватил её за ноги, как только они высунутся из-под одеяла.
Отлично. Некий психотерапевт сливает Ванятки инфу о пациентках.
– Содержание современных книг и фильмов, – продолжал Ваня, – зачастую, таит в себе глубокий внутренний конфликт. Возьмем, к примеру, «Сумеречную сагу». Читатель или зритель умом понимает, что любовь между человеком и вампиром противоестественна, но романтика его увлекает.
Читатель понимает, что все это художественный вымысел. А вампир там, чудовище с цветочком или Печорин уже без разницы для конфликта.
Романтизированный образ зла не пугает. Более того, он нравится! Тогда на подсознательном уровне срабатывают механизмы защиты: «Не может этого быть! Любовь это добро! Любовь это свет! Любовь это тепло!» Но у зараженного сознания свои доводы: «Зло – оборотная сторона добра, и вампир тоже может полюбить!»
Вообще разделение на добро и зло дети перерастают достаточно рано, но это не путь Ванечки.
Медики среди вас есть? Сейчас вам будет больно.
От таких мыслей начинаются сбои на эндокринном уровне, а негативные мысли, страхи и блоки на тонком плане – то же самое, что вирусы, бактерии и микробы на физическом. Читая, скажем так, неправильные книжки, можно подхватить духовную болезнь, а впоследствии и физическую – ведь, мысль имеет свойство материализовываться.
Мы помним безвременно ушедшую Машеньку, заболевшую от чтения Нарнии.
Пашка пытается протестовать, но у Ванятки опять есть знакомый авторитет.
– Не веришь? – Ваня вытащил из внутреннего кармана блокнот. – Я тебе сейчас зачитаю, как это объяснил мой знакомый психотерапевт. – Ваня перевернул несколько страниц и, найдя нужную цитату, стал читать: – «Болезнь, физическое страдание человека, есть состояние, при котором негативная энергия превысила критическую черту, и организм как целое вышел из равновесия».
Есть в этом что-то маньячное, носить с собой блокнотик с цитатами психотерапевта.
– Так, хватит. Терпеть не могу нравоучения! – Пашка резко встал из-за стола. – Идемте лучше погуляем вдоль набережной.
– Более того, – сказал Ваня, вставая из-за стола, – игры со злом, как правило, заканчиваются его победой. Достаточно вспомнить нашу праматерь: Ева только заговорила со змеем-искусителем и тут же пала сама и мужа за собой потащила.
Все зло от баб.
Настя не отстает от Ванятки.
Мне диакон знакомый рассказывал. Он пытался вытащить одну эльфийку...
– Откуда вытащить? – не понял Пашка.
– Из субкультуры толкиенистов.
– Зачем?
И правда, зачем? Жила себе эльфийка, а ее по доброте душевной вытащить решили. Откуда вообще взялся этот решительный диакон?
– Но ничего у него не получилось! Эльфийка влюбилась в байкера, которому нужна была только, как яркая «наездница».
Все возможно под луной, но чтецу кажется, что байкеры и эльфы обитают в разных сферах и пересекаются редко.
Тогда знакомая готка посоветовала ей укусить возлюбленного за шею, чтобы разбудить его чувства.
Впрочем, судя по всему, автор считает, что все субкультуры тусят в одном подвале.
В результате байкер «отъехал» окончательно, а эльфийка, неожиданно подсевшая на вкус крови, ушла к сатанистам.
Куда он отъехал? Она его загрызла? Мощна девка. Могла, кстати, к темным эльфам во славу Ллос уйти, но автор про них не знает.
– А то, – ответил Ваня, – что данный пример наглядно показывает: зло порабощает: была эльфийкой, а стала сатанисткой.
Опрос населения: много ли среди известных вам представителей субкультур стали сатанистами? Юность чтеца была бурной, но сатаниста он знавал только одного, и тот был сатанистом изначально, а внешне представлял собой няшную маменькину булочку.
– Так, хватит, – сказал Пашка и взял Настю под руку. – На этом наш лекторий закрывается, и мы просто гуляем по набережной. Вы – в эту сторону, а мы – в ту. Всем все понятно?
Иногда в Пашке просыпается глас разума.
Парочки расходятся. Фокус на Ване и Лоре, какое-то время они идут молча.
– И все-таки, – первым прервал молчание Ваня, – хочу предупредить тебя, что девушке с таким цветом волос лучше не увлекаться мистикой, а тем более мистиками.
Беги, Лора, беги!
– Потому что адепты сатанистских культов используют рыжеволосых девушек для совершения черных ритуалов. Поэтому тебе лучше держаться подальше от всякой мистики.
Доказательств этому утверждению, понятное дело, никаких.
Лора пробует сменить тему и постоять у воды.
– Когда смотришь на воду, душа становится чище, тебе не кажется? – тихо спросил Ваня.
– Кажется! Я только не знала, как это выразить словами.
Очевидно, что девушка должна быть глупенькой, без умного мужчины даже выразиться не может правильно.
Они кидают камушки в воду и считают круги. У Вани, ясен хрен, кругов больше, но он великодушно позволяет Лоре жульничать.
Лора настаивала на том, что Ваня недосчитывает ее круги и прибавляла к своим достижениям столько кругов, сколько позволял ей благородный рекордсмен.
Потом легкий флирт про звезды.
– Подростком я мог часами смотреть на звездное небо, – задумчиво ответил Ваня, но Маленький принц так и не появился.
– Я тоже читала эту книгу, но как-то не очень поняла, о чем она.
Да по-другому и быть не могло, Ванечке ж надо приосаниться и объяснять.
– Это потому, что ты читала эту книгу взрослой.
– Нет, мне было лет четырнадцать.
– А взрослость не зависит от возраста. Это состояние души. «Взрослые не умеют видеть то, чего не видно глазами», – лучше Экзюпери не скажешь.
– Ты имеешь в виду слона, накрытого шляпой?
– Не только. – Ваня немного помолчал, а потом добавил: – Мы с мамой часто играли в игру по «Маленькому принцу».
Чтец запутался. Так надо быть взрослым, чтобы читать книгу или ребенком, чтобы видеть то, чего не видит взрослый?
– Посмотреть на мир взрослых детскими глазами. Ну, например, заменить «мне одиноко, у меня нет друга» словами «нарисуй мне барашка».
– А ты можешь нарисовать мне барашка? – неожиданно для себя спросила Лора. Ваня молчал. Лора с нетерпением ждала ответа.
– Я могу тебя приручить, – наконец ответил он, – но «когда даешь себя приручить, потом случается и плакать».
Чтецу бы не понравилось, но ок, пусть будет странный флирт с претензией на интеллектуальность.
– А ты помнишь, – оживился Ваня, – почему люди не имеют друзей?
– Нет, почему?
– Об этом говорил Лис. Чтобы приручить друга, его нужно хорошо узнать. А у людей уже нет времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах а, так как нет таких магазинов, где можно было бы приобрести друзей, люди забыли о том, что такое дружба.
Беда в том, что когда у такого Ромео заканчиваются цитаты, с ним абсолютно не о чем поговорить. Но сначала по ушам ездят красиво.
Лора спрашивает, что по мнению Ванечки значит «друг».
– Я, конечно, не Экзюпери, но мне кажется, что друг это тот, кто не бывает занят, когда тебе нужна помощь.
Как-то односторонне, нет?
Он еще вешает ей лапшу цитатами из Принца, а потом она спрашивает почему он так странно на нее смотрит.
– Просто когда-то, можно сказать в другой жизни, мне очень нравилась девочка, которая, если бы она выросла, наверное, была бы очень похожей на тебя.
– Она тоже была рыжая?
– Нет, у нее были светлые волосы, но в остальном – сходство поразительное.
Во-первых, «Когда делают предложение одной женщине, то не вспоминают про другую!». А во-вторых, силен, углядеть одинаковость в девушках около 10 и 19 лет.
– Поэтому ты часами мог смотреть на звезды?
– Да. Мама объяснила мне, что эта ушедшая половинка меня самого теперь – самая яркая звезда на звездном небосклоне, и что каждый вечер я смогу, глядя на небо, разговаривать с ней. Но самое главное, что я никогда в ней не разочаруюсь, так как всё, что с ней связано, уже принадлежит вечности.
Маман молодец. Вдолбить с детства пареньку, что его половинка уже тогось.
– А что такое вечность? – спросила Лора.
– Я много думал над этим и понял, что по меркам вечности наша жизнь – всего лишь мгновение.
Да ну? Это так ново, так свежо!
Дальше Ванятка профессионально гонит пафосную лапшу про вечность и смерть.
Вот она музыка Вечности. Её слышали древние, предупреждая нас через века: «Memento mori». Но испорченный телефон столетий донёс до нас всего лишь: «Amore, amore, amore» под писклявые взвизгивания смычка подвыпившего скрипача.
Пурга, но видна разница в отношении: где смерть, там пафос и вечность; где любовь, там писк и визги.