Хэви ненавидел истериков.
но трахать ему все равно пришлось сучку, а они по дефолту все истеричные.
впрочем, тут у нас речь не про сучку, а про Синситиуполь, чья грязная суть всегда будет третьей стороной в любой истории любви:
Суть переговоров заключалась в том, чтобы два человека, ущемляющие интересы друг друга, сумели поговорить ртом и как-то вырулить из ситуации, где приходилось стрелять друг в друга. Профессионалы, такие же, как и он сам, бывшие военные, бывшие менты, опытные, тертые жизнью мужики, это прекрасно понимали.
тертые ментяры, серые пальтища, оперуполномоченный Парфен Лушпайка - все они здесь.
Но ебаные истерички, дерганые юнцы, беспредельщики и молокососы, которые каким-то образом оказывались неподалеку, всегда нарушали этот прекрасный алгоритм, и переговоры заканчивались поножовщиной, перестрелкой, кровью и смертями.
всегда. Исключений в додоверсе быть не может, поножовщина, кровь, перестрелка, подрыв жилого района и геноцид по любому поводу.
Скорее всего, нож, которым его подрезали, был вымазан каким-то дерьмом, либо, что более вероятно, Хэви сам хватался за рану грязной рукой.
надеюсь, вы готовы к медицине, ведь она так же хороша, как во времена Имса с тараканьим крылом на спине:
через несколько дней довольно глубокая рана на ладони воспалилась. Хэви залил воспаленный рубец перекисью водорода, смазал тетрациклиновой мазью и забинтовал, а на рассвете проснулся от острой, дергающей боли в руке. Когда он развернул пропитанный мазью желтый бинт, в нос ему ударил сладковатый, тошнотворный запах гноя и заражения.
Вообще-то, раны на нем довольно быстро затягивались, но тут что-то пошло не так – длинный глубокий порез через всю ладонь, прямо по линии жизни уходящий к пальцам, воспалился так, что его края, разбухшие и багровые, сочащиеся белесой гадостью, вывернулись почти наизнанку, словно лепестки перезревшего цветка.
я даже не знаю, какую из двух мышей выебать первой - перезревший цветок или линию жизни, которая идет через ладонь к пальцам (ноуп, через ладонь к пальцам идут линия любви и линия ума, а линия жизни отделяет от ладони большой палец).
сомец болеет и стродает:
От ранки расходились, словно лучи, тоненькие алые линии заражения, которые напугали Хэви до чертиков.
возможно, ты подцепил зомби-вирус. Не волнуйся. Как был озлобленным тупым тормозным куском мяса, так и останешься.
Хэви гадает, что теперь делать, и раскидывает посхалочки про канон:
Хэви знал парня, который мог собрать взрывчатку из консервы кошачьего корма, бутылки апельсинового сока и старого тапочка своей мамочки. Еще он знал парня, которой мог пристрелить какого-нибудь шустрого ублюдка с расстояния трех километров. А еще он знал парня, который мог собрать из говна и палок ядерный реактор посреди чертовой пустыни, и, кстати, здорово играл на гитаре. Правда, все эти знакомства сейчас были без надобности, зато эти парни могли знать нужного человека.
боюсь, они обманули бедного Хэви - протез мозга ему никто не сделает. А ведь только он бы ему и помог.
кстати, то, как выглядят упоминания канона вообще и канонической команды в частности - это отдельный сорт черного, как моя душа, гуталина, размазанного по белым штиблетам фика.
Спустя два звонка у Хэви были контакты врача, работающего в Москве. Особенного врача
ну да, знаете, доктора мафии, который не сообщит легавым о том, кто что сделал. Вот только одна маленькая проблема: у Хэви на руке рана от ножа, с сепсисом, развившимся в результате того, что он подтерся поврежденной рукой и занес туда некоторое дерьмо. Не огнестрел. Не отравление химическим оружием. Что мешает ему пойти в любой травмпункт и сказать, что порезался, когда картоху чистил? Не хотел палиться в районном - пошел бы в другой, если бы там врачи изговнились и отказались оказывать помощь даже однократно - так взятки никто не отменял.
но нет. Это все недостаточно круто для сомца. Ему нужен Особенный Врач.
по указанному адресу оказалась шикарная современная клиника в самом центре, на площади Революции
сомневаюсь я, что именно на Площади Революции есть куда воткнуть шикарную клинику, ну да ладно.
он толкнул дверь и кивнул хорошенькой девочке на ресепшне.
Она бодро подскочила и заученно улыбнулась ему, но Хэви как-то всей кожей ощутил ее страх и неприязнь. Он наверняка был не первый пациент без записи, несуществующий пациент, которому, тем не менее, требовалось лечение. А эта прилизанная чистенькая девочка в фиолетовом платье прекрасно понимала, откуда берутся такие пациенты и почему им не нужна огласка.
золотая птица доводит Хэви до кабинета:
Хэви без особого интереса посмотрел на табличку на двери, но когда он сообразил, что видит, дверь открылась.
одного взгляда на табличку ему хватает, чтобы Все Понять. Сомцовое чутье.
Хэви зашел в небольшой кабинет, освещенный рассеянным уютным желтым светом. Дверь за ним мягко закрылась.
- Людвиг – это фамилия! - обвиняюще сказал Хэви. – Это не имя!
а если его зовут Людвиг Людвиг? В вашем мире цирроз мозга - явно норма, у его бати тоже мог быть.
кстати, мы никогда не узнаем, как зовут Медика.
Тот самый немецкий доктор, которого Хэви подцепил на проспекте Мира, а потом всласть трахал почти сутки. Утром доктор оделся, небрежно поцеловал Хэви в угол рта и свалил, не разрешив отвезти себя домой, и телефона тоже не оставил, обозначив, что для него это одноразовое забавное приключение и не более.
И вот он – в белом халате, подтянутый, сосредоточенный, волосок к волоску, всё так и кричит о профессионализме.
как и следовало ожидать: суч-фаталь исполнила номер "мы пойдем с тобой на кухню, я отдамся у плиты", после чего вернулась в свою красивую, чистую жизнь, а сердцу сомца с тех пор не было покоя.
- Привет, Хэви, - холодно сказал Док, сузив глаза. – Как ты меня нашел?
- Никак, - ответил Хэви. – Я даже не искал. Я… вот.
Он показал перевязанную руку, бинт уже начал пропитываться кровью и гноем. Доктор хмыкнул, поманил его к себе, мельком посмотрел и взял ножницы устрашающего вида.
нет, он не собирается закалывать Хэви, чтобы прервать его страдания, а жаль. Он хочет разрезать бинт, Хэви ему не позволяет и по-пацански разматывает, и все это, провижу, никак ни на чем не скажется.
- Моя медсестра уже ушла, - сообщил Док. – Так что я сделаю все сам и выпишу тебе лекарства, а по оплате разбирайся с тем, кто тебя сюда отправил, такие случаи идут мимо кассы и без чеков, сам понимаешь.
отдай деньги Криденсу, Криденс передаст охраннику, тот положит в тумбочку. Бизнес, еба.
ну, ладно, вернемся лучше к медицине:
- Я промою рану, отрежу отмершие ткани и зашью, - сообщил он. – Если не будешь дергаться – закончим быстрее.
- А можешь мне вколоть что-нибудь, чтобы не так больно было? – попросил Хэви.
медицинские приблуды заставляют Хэви нервничать, но обещание наркоза слегка успокаивает.
- Сядь, - приказал Док, включив операционную лампу.
Хэви сел на указанное место, Док тут же ткнул ему в предплечье шприцем-пистолетом. Хэви ахнул от неожиданности, но лекарство подействовало почти моментально, он вообще перестал ощущать раненную руку.
Медик его штопает, напевая за работой, Хэви безуспешно играет в "Угадай мелодию":
Хэви несколько минут прислушивался, но так и не сумел вспомнить, откуда знает эту мелодию.
- Что это ты поешь? – спросил он, косясь в лоток с окровавленными тампонами.
- Это из старого фильма, - сказал Док. – Наверное, его у вас не показывали - про нациста и девушку из концлагеря…
- А, это «Ночной портье»
забавно, что в фике Водолея персонаж вспоминает о фильме, посвященном стокгольмскому синдрому и попытке фетишизировать боль, чтобы вписать ее в норму жизни.
хотя нет, не забавно.
– Хочу и пою. Я не нацист и никогда им не был.
верю. Сучек в нацисты не берут, это вам любой Картман подтвердит. Вот если бы ты сказал "Я не инкубатор" - тут было бы сложнее.
Он даже немного подремал, пока Док возился с его раной. Потом Док аккуратно наклеил поверх шва лейкопластырь.
ну, хоть не скотч.
правда, таким ранам лучше оставаться под бинтом, чем под пластырем, и вообще, пластыря на рану поперек всей ладони - причем ладони крупного мужика, да еще и рану с обрезанными краями, уйдет чуть меньше, чем дохуя.
после этого всего Медик объявляет, что его рабочий день окончен.
- Док, а ты не… не хочешь поужинать вместе? – неловко спросил Хэви. - Если у тебя нет других планов.
Доктор повернулся к нему и окинул его внимательным взглядом.
- Не хочу, - сказал он.
- О. Ладно. Ага, – сказал Хэви, смутившись. – Ну… рад был видеть тебя в добром здравии… да.
саечка за испуг, сомец!
- Мы взрослые занятые люди, - вдруг сказал Док. – Я думаю, мы можем обойтись без чепухи… вроде совместных ужинов и первых свиданий.
у вас уже было первое свидание, в принципе. В парке гуляли и все такое. Хотя, справедливости ради, предупреждения "Медик не тупой" в шапке не было. Может, в этом плот-твист: Медик - тупой, Хэви - еще тупее.
– Куда поедем?
- В Измайлово, - сказал Док, накинув на плечи легкое светлое пальто.
сомцам положено длинное темное и тревожное пальто, а сучкам - легкое и светлое.
- Знаешь, где кремль? – спросил Док.
- Лубочный такой, с блошиными рядами? – спросил Хэви. – Знаю, конечно, я там книги на развале беру иногда.
- Что такое развал? – спросил Док с любопытством. – Это что-то… с машинами связано?
что такое "лубочный", причем, он знает. Хэви объясняет, что развал - это блошиный рынок, герои впихиваются в машину и едут.
Док жил в многоэтажной гостинице у самого Измайловского кремля. Из окон его однокомнатного номера открывался захватывающий вид на центр, и на пестрый разноцветный Кремль, подсвеченный прожекторами, и на парк, и на озеро, и на бесконечную ебучую стройку, захватившую весь город.
Додо, не знаю, читаешь ли ты эти строки, но на всякий случай поясню: вопреки расхожему выражению, Москва - это не деревня и даже не поселок городского типа. Стройка ее не то, что захватила - она тут и не прекращается. Недостаточно так просто взять, построить один дом в десять лет и ждать, пока подрастут внуки дяди Васи и бабы Мани, чтобы заселились все квартиры.
как ты умудряешься настолько проебать описания города, в котором живешь несколько лет?
Медик снимает номер на пару с Рамси, видимо.
- Спасибо, - кисло ответил Хэви. – Тогда я лучше кофеек.
- Кофемашина в чайной комнате дальше по этажу
с этими словами Медик упиздовывает подмываться (между прочим, в каноне он не очень чистоплотный человек, и это очевидно хотя бы по презентационному ролику, где он копается в кишках голыми руками). Хэви осматривается:
На спинке кресла висела серая футболка, с вешалки у приоткрытого зеркального шкафа-купе свисали отглаженные галстуки – синий, красный, серый и песочный. На столе, перед закрытым тоненьким ноутбуком, стояли три грязные чашки с остатками кофе. Хэви забрал их, нашел чайную комнату, перемыл чашки и сделал себе крепкий сладкий чай.
в номере его уже ждут:
Хэви остановился на пороге, потом молча прикрыл дверь и привалился к ней спиной. Док тоже молчал и смотрел очень холодным, напряженным взглядом. Хэви пялился на него и не мог отвести взгляда. Он помнил, что Док стройный, сухощавый и привлекательный, но в таком виде Хэви еще никто никогда не встречал, он такое только в порнушке видел, так что растерял все слова.
При этом, несмотря на шок, он прекрасно понимал, что Док достаточно взрослый и самодостаточный, чтобы париться чужими вкусами.
никогда еще пропущенная "не" не была настолько в тему.
Он не потерпит ни насмешки, ни унижения, в два счета вышвырнет Хэви прочь и забудет про него через пять минут, если что-то пойдет не так. Но Хэви и не думал насмехаться – симпатичный длинноногий подтянутый мужик в черных чулках
да поняли мы: стройный, подтянутый, поджарый и сухощавый, пузеры нихт. Не надо повторять эту мантру, на описание она не тянет.
в дополнение к чулкам Медик надевает еще и туфли:
Док влез в туфли и выпрямился. У Хэви чуть слюни не потекли от вида его точеных ног, соблазнительно оттопыренной задницы и изящных щиколоток.
- Бля-я, - протянул он. – Герр Доктор, ты огонь!
Доктор довольно улыбнулся и прошел туда-сюда, открыто красуясь.
а потом едва заметно повел бедрами, имитируя то, что знакомо каждому мужику, видимо.
Хэви садится на кровать, Медик садится на Хэви и начинает кокетничать:
Док пытался сжимать колени и отпихивал его ладонь, но так… не очень активно.
Хэви уложил Доктора на спину и настойчиво развел ему ноги, не переставая трогать и поглаживать. Доктор, блаженно жмурясь, стащил очки и отложил их в сторону. Хэви прикоснулся губами к его щиколотке, легонько куснул и чуть было не получил каблуком в лоб.
- Я боюсь щекотки, - пояснил Доктор. – Не надо, битте.
на все "битте" сомец, конечно, ложит хрен:
Хэви прижался лицом к его бедру, туда, где была граница между шелковым чулком и худощавой ногой
Медик - худая, очень худая сучка, стройная, подтянутая, поджарая, мы уже поняли. Но стоит ему надеть костюм Валькиры, выточенный заговоренным коварными анонами дремелем - так он сразу раздуется, как жаба-пизда, развесит во все стороны рыхлое пузцо и мяконькие складчатые бочка.
Док глядел на него возбужденными, блестящими глазами и ерзал на спине. Хэви провел губами по коже, такой тонкой и нежной в этом местечке
это следующее предложение, так что головы никто не поднимал.
вопрос к знатокам: как по-вашему, это у Медика глаза на бедре, что Хэви их видит, уткнувшись туда рожей, или это у самого Хэви глаза на стебельках и он видит лицо Медика, утыкаясь рожей в бедро?
Наконец, он перевернул Доктора на живот и затащил под себя, крепко сжав за щиколотки.
чудеса акробатики.
Ему совсем не хотелось, чтобы Док стонал от боли, а тот снова стал узеньким и неподатливым, и непонятно было вообще, как ему присунуть, чтобы не порвать.
теперь вы знаете, зачем Криденс во втором крипищите все время таскал в себе вибраторы и анальные шарики: если сучку слишком долго не ебут, у нее начинает зарастать анус.
Хэви пропихнул два пальца и развел их, потом натянул резинку и приставил член.
Док сладко вздохнул. Его лопатки торчали так беззащитно и остро
серьезно? Похоже, кто-то даже страницу в википедии со скринами персонажа не смотрел. Лопатки у него торчат, а тяжести, видимо, он святым духом переносит. Или у него проблемы с мышцами спины, атрофия какая-нибудь? Или лопатки как у птеродактиля?
Хэви принялся целовать его затылок и плечи, поглаживая худое бедро в чулке, потихоньку вталкиваясь, растягивая узкую задницу под свой хер. Док тяжело дышал в подушку, но не пытался его остановить.
Когда они перестали трясти кровать и стонать в унисон, Док прижался к нему, а потом, подумав, и вовсе перекатился сверху, устроившись всем телом. Хэви, совершенно расслабленный и всем довольный, лениво поглаживал его влажную от пота поясницу.
после ебли сучку пробивает на лирику:
- И все равно удивительно, что мы снова встретились, - сказал он. – Я был уверен, что больше никогда тебя не увижу… но я рад, что ты меня нашел.
- Знаешь, я однажды наблюдал такую «Санта-Барбару», что уже ничему не удивлюсь, - ответил Хэви. – Я убедился, что в жизни может случиться всё.
Хэви поясняет, что такое "Санта-Барбара" и запиливает прохладную стори:
- В общем, когда-то я служил в… волшебном городе Аграбе, - начал он. – У нас в отряде был один мой кореш, парень-австралиец, невозмутимый такой мужик со стальными яйцами. Из тех, кому похер кого трахать, он бы, наверное, и крокодила мог выебать, если бы поймал.
а потом бы комод из него сделал.
– А еще был мужик из французской разведки, тоже мой кореш, разведчик… ну шпион, типа. Вообще, я со всеми ладил, но эти двое друг друга терпеть не могли, они так собачились все время…
Медик пытается мудроженствовать:
- Погоди, я угадаю! - перебил Доктор. – Они долго ругались, а потом упали на землю и начали трахаться?
но, как и положено тупой сучке, он goddamit проебался:
– Был у нас мальчишка-разведчик, быстрый такой, очень ловкий, и пиздел, не затыкаясь. Я сначала про него ничего не знал, из Америки пацанчик и ладно… а потом узнал, что он на самом деле сын нашего шпиона, поэтому и в отряд к нам попал….
- У француза сын-американец? – удивился Доктор.
тебе только что вставлял под хвост русский мужик, но при этом ты сомневаешься, что француз мог заделать сына американке.
ты не очень умный, да? Да, ты совсем, блядь, не умный.
- Не знаю уж, как там это вышло, то ли наш скаут хотел папу позлить, то ли просто ебанько по натуре, но он спутался с моим австралийским корешем, соблазнил его, или они как-то договорились, я не в курсе, - Хэви улыбнулся. - Все знали, конечно… да они и не скрывались, в полевом лагере трудно скрыть неуставные отношения… в общем, сошлись молчун и болтун, лед и пламя... Бог весть, как они друг друга понимали, австралийский английский это нечто!
Он замолчал, погрузившись в воспоминания о жаре, порохе и ебаном песке, который был буквально везде.
пасхалочка на второй эпизод "Зведных войн" и легендарный монолог Анакина Скайуокера. Думаю, будем считать это знаком, что у кайлаксеров пока есть шанс.
– В общем, когда папка пацана узнал об этом романе… ты не представляешь, что они с нашим снайпером там устроили, никаких, блядь, иракцев не надо, они и сами половину лагеря разнесли… как только бензобаки не взорвали? Потом месяц на гауптвахте сидели.
- А мальчишка что? – спросил Док.
- А ничего, - пожал плечами Хэви. – Наблюдал с безопасного расстояния, даже не почесался разнимать. Все-таки, он был не совсем тупой
хоть кто-то в этом мире был не совсем тупой. Или просто ссыкло.
– Все закончилось хорошо, пацанчик прихватил снайпера и свалил с ним любоваться Барьерным Рифом, а его отец чуть не рехнулся от злости, но мальчик-то совершеннолетний, сам распоряжается своей задницей.
Док усмехнулся.
- Познавательно, - сказал он, снова зевая.

правда, непонятно, чего ради эта кулстори была запилена: она повествует о том, как некий юнец из вредности кому-то дал, а потом с этим кем-то уехал в закат. Санта-Барбара, конечно, не вопрос, налицо. Но каким образом можно сопоставить ее с вашей случайной встречей? Вы же в отличие от Скаута нихуя не сделали для возникновения ситуации, в которую попали.
Медик ширяет Хэви обезболивающим еще раз, тот спрашивает его, мол, почему живешь в гостинице, а не снимаешь квартиру. Медик говорит, что ему нравится уборка в номерах и вообще место красивое - что становится поводом для подводки к новой порции кинков:
- А знаешь, что еще красиво? – с улыбкой спросил он.
Док закатил глаза.
- Какой пошлый подкат, - фыркнул он. – Я ждал от тебя большего.
Хэви, оскорбившись, перевернул его на живот и пару раз несильно шлепнул по заднице.
Док охнул, заизвивался, пытаясь уползти, но Хэви понравилось его шлепать, и понравились звуки, которые Док издавал – возмущенное пыхтение, стоны…
сопение, вяканье.
- Ты варвар! – заявил он, тыча пальцем в Хэви.
- Эээ… извини? - осторожно предложил Хэви.
- С варварскими манерами! – продолжил Док еще напыщенней.
да, вы угадали, наш великовозрастный Багоас опять придуривается.
- Мне нравятся варварские манеры, - неожиданно подытожил Док, вернулся обратно и улегся к Хэви на колени, подставив задницу под руку.
- Тебе нравится порка? – спросил Хэви, у которого от сердца отлегло. – Любишь, когда тебя шлепают?
- Йа, - ответил Док.
давайте не будем мучить мышей и говорить, что порка и спанкинг - не совсем одно и то же. Тут зато Додо полиглотство проявила, лапушка.
От возбуждения у него даже челюсть свело – Док был такой взрослый, самоуверенный, симпатичный немчура, и все-таки льнул и с готовностью подставлялся. Дока хотелось ублажить так, чтобы он никогда не забыл Россию-матушку.
После второго раза, медленного, томного и на удивление душевного, Док заснул, будто выключился.
томного, как рубенсовские девы на руках Хуимса, надеюсь?
Хэви выходит поголопопить на балкон, любуется Кремлем и решает остаться на ночь.
Он устроился на другой стороне кровати и отвоевал у спящего Дока половину одеяла. Впрочем, через минуту и сам Док подкатился к нему, уткнулся, как слепой котенок
поосторожнее там с котятами. У Ортура так целых два выводка родилось. Я понимаю, что тут у нас риал лайф-АУ, но это Медик, от него всего можно ждать.
Додо запоздало вспоминает, что забыла вставить в главу жаркую энцу, поэтому оная приходит к Хэви в виде вьетнамского флэшбэка:
Хэви самодовольно усмехнулся, вспомнив, как Доктор всхлипывал и вилял розовой горящей задницей, пытаясь спастись от шлепков. А потом, когда Хэви сжалился над ним, Док прогибался и комкал покрывало, и стонал так сладко, так гортанно, не скрывая, насколько ему хорошо, когда его пялят. Здорово было… и с туфлями, и с чулками… вообще здорово, что Док такой раскованный и с фантазией.
с мыслью о том, что надо такую раскованную сучку, которой известны целых две ебельных позы, сводить на свидание, Хэви засыпает и глава кончается.