Еще один червепидор по имени Брэди Бойл просыпается на рассвете, начиная свой день с эротического кошмара.
И хотя они лежат на спортивной площадке, вокруг толпа народа, но штанов на них нет, и потому Брэди чувствует кожей поясницы влажный и горячий черный хер, который скользит туда-сюда по расщелине между ягодиц.
Во всей толпе ни одного в штанах? Я бы тоже пересрал.
Но самым кошмарным было не то, что ниггер об него дрочит и собирается засандалить по самые яйца на виду у всех, а жуткое, огромное облегчение и нетерпеливое похотливое желание, которое Брэди при этом испытывал. Он вскидывал задницу навстречу черному херу, словно умолял – ну давай уже, ну давай, вставь мне, Шоколадка, засади так, чтобы до горла достало, чтоб все видели, что я под тобой.
Вот пиздец!
На месте червепидора я бы беспокоился не о воображаемом черном хуйце, а о своем собственном. У них там, похоже, у всей тюрьмы такой триппер, что из космоса видать:
Трусы вздыбились и намокли там, где подтекало из хуя.
Брэди вдруг сообразил, что упускает охуенный шанс вздрочнуть - судя по серости за зарешеченным окошком, утро было раннее, до подъема не меньше часа, сокамерник спит, стояк вот-вот продырявит трусы, а руке пока еще не вернулась чувствительность.
Сперва я не понял, причем тут какой-то особенный шанс подрочить, а потом дошло: онемевшая рука! Мастер-онанист 80 уровня.
Дальше Брэди с неохотой признает, что у него кинк на межрасовый секс, а потом с еще большей неохотой признает, что у него кинк на межрасовый гей-секс.
- Я выебу тебя так, что ты неделю ноги не сдвинешь, - обещал ему кто-то чернокожий, туманный, упрямо прорывающийся в фантазии раз за разом, как бы Брэди не пытался его изгнать.
Ладонь на члене держала крепкой мужской хваткой. Яркие голубые глаза, обрамленные длинными, густыми ресницами, глядели на него пристально и сердито. Раздувались ноздри, придавая этому темному смазливому лицу совсем уж гневную, чувственную красоту. Брэди снова ощутил, как наяву, то прикосновение, что ему приснилось – черный здоровенный хрен, твердый и горячий, который трется о его бедро, а потом предвкушающе ложится в ложбину между ягодиц.
- Ты получишь его весь, до конца, - обещает ему Шоколадка.
- Нет, нет, - пытается сопротивляться Брэди, - я не хочу! Я не буду твоей бабой!
Ладонь двигается по члену все быстрее, он почти на грани, вот-вот.
- Тогда я тебя заставлю, - вкрадчивым шепотом говорит Лерой, лаская дыханием его горло и ухо. – Я свяжу тебя и оттрахаю, как свою суку. Ты же хочешь быть моей подстилкой. Хочешь моей черной спермы? Я залью ее в твою задницу и крепко заткну твою дырку, чтоб ни капли не вытекло. Будешь ходить с ней весь день…
Я только что понял, как в эту тюрьму отбирали заключенных. Они должны были иметь склонность к dirty talk.
Но тут в его эротические фантазии врывается ТЮРЕМНЫЙ КОЛОРИТ
И едва он успел вытереть живот и натянуть трусы обратно, чувствуя себя опустошенным и почему-то грустным, как раздался громкий сигнал, включился свет и со скрежетом отъехали в сторону автоматические решетки. Оказывается, утро было не таким и ранним, только небо затянуло тучами, и от этого было пасмурно и темно.
От нехуй делать Брэди решает сунуть свой нос в чужие дела - зачем-то идет подслушивать, как Джаспер сюсюкает с Медведем.
Сначала он слушает, как парочка перетирает серьезные базары за всякие тюремные авторитеты
В камере Джаспера уже не спали, эта парочка была как раз ранними пташками. Брэди остановился всего в паре дюймов от края решетки, прижавшись спиной к стене, чтобы не отбрасывать тени.
- …не хочу я в это влезать, - негромко говорил Медведь. – Я соблюдаю нейтралитет.
- Но ты уже влез, - заметил Джаспер.
У него был ленивый, сонный, очень спокойный голос. Непривычно было слышать его таким расслабленным.
- Думаешь, Профессор станет разбираться – в банде ты или нет?
- Думаю, что Профессору как раз наплевать на твои игры, - заметил Медведь. – Он взрослый дядечка, отмотает срок, выйдет и забудет про тюрягу, как только порог переступит.
- Проверять я не стану, - возразил Джаспер. – Не хочу.
Он помолчал и тихо сказал:
- И не хочу, чтобы ты умер у меня на руках с заточкой в печени.
- Отомстишь, я в тебя верю, - хохотнул Медведь и зашелестел простыней. – Слушай, пойду я.
Брэди подобрался, готовясь быстро сбежать.
Не стоит забывать, что мы читаем фик додо, поэтому даже разговоры о серьезных бизнесах в итоге оказываются какой-то ебалой.
Поэтому додо возвращается к тому, в чем она умелец - к скучным постельным диалогам
- Нет, не уходи! - попросил Джаспер.
Попросил! Джаспер-то, который иначе, как приказами, ни с кем не разговаривал!
- Ну что такое? – спросил Медведь. – Ты что, хочешь еще раз, что ли?
- Медвежонок, - с улыбкой в голосе позвал Джаспер. – Не делай вид, что тебе это не нравится. Вернись в постель.
- Мне – нравится, - сказал Медведь, тоже с улыбкой. – Но будешь кусаться – пизды получишь, я не люблю, когда меня грызут... да и следы остаются. Не все в этой жопе, знаешь ли, тупые и невнимательные. Кто-нибудь заметит…
- Но я люблю тебя кусать, - почти жалобно ответил Джаспер. – Ты вкусный.
- А ты злобный зубастый воробушек, - усмехнулся Медведь.
Брэди едва не хрюкнул вслух, представив себе лицо Джаспера. Как он жалел, что не может увидеть своими глазами!
- Я? – возмущенно спросил Джаспер. – Я воробушек?!
- Ага, - просто ответил Медведь; вообще мужик не боялся ни бога, ни черта, если Джасу такое в лицо смело вываливал. – Когда злишься так вообще. Волосы торчат, шея тонкая… того и гляди в щеку клюнешь.
Джаспер мрачно молчал.
- Вот сейчас, например, - расхохотался Медведь.
Он, судя по шелестящим звукам, сел на кровать и притянул упирающегося Джаспера к себе.
- Ну чё ты злишься? – миролюбиво спросил Медведь. – Я ж тебя все равно не боюсь. Или должен? Тебе как больше нравится?
- Нет, не должен, - медленно проговорил Джаспер. – Это хорошо, что не боишься, Медвежонок. Мне это нравится… то, что ты такой смелый.
- Да я вижу, - фыркнул тот. – Прям нарадоваться не можешь, да? Джа… Джаспер, блядь, не кусайся! Кому сказал?!
От подслушанного Брэди настигают грустинки. Червепидор думает, как бы скрасить свой унылый досуг:
Брэди решил навестить Кисуня, но почти сразу отказался от этой мысли. Трахать Кисуня он почему-то не хотел, - может, потому что тот был просто смуглым, а не шоколадно-черным, - мучить его тоже настроения не было. С утра Кисунь, наверное, нарасхват, очередь со стояками выстроилась. Брэди-то, конечно, место сразу уступят, он же правая рука Джаспера, но все равно… не очень-то приятно спускать даже в такой умелый ротик, когда тебе толпа народа в загривок дышит и ждет, когда ты уже отвалишь.
В качалку идти тоже не хотелось, туда уже набежали любители поиграть мышцой. Брэди, который, в общем-то, тусево любил, понял, что ему некуда податься, чтоб его никто не трогал и никто к нему не лез с дурацкими вопросами и пустыми разговорами.
Даже тапки парами, только он один, - думает червепидогр. - Ни тебе Сосо негра с оттакенным елдаком, ни хорошей микроволновки, ни бабкиных тарелок за двадцатьтыщ штука. Кругом мариуполь тюрьма.
Но червепидор знает, чем сердце успокоится:
Брэди вдруг понял, куда может пойти, чтобы успокоить мятущуюся душу. Он притормозил и огляделся по сторонам – никто не обращал на него внимания, коридоры все еще были малолюдными, полупустыми. Брэди быстро зашагал, стараясь ни с кем не встретиться взглядом, и остановился перед дверью библиотеки.
Далее додо пытается в реализм, но у нее получается только обосрать пожилого персонажа. В данном случае авторское видение даши удивительно гармонично переплетается со взглядами персонажа-червепидора
Как он и думал, тут было совершенно пусто, только старый, морщинистый библиотекарь в толстых роговых очках, похожий на почтенную черепаху, пил кофе и складывал стопочкой книги, которые, видимо, сдали вчера перед отбоем.
- Здрасьте, - сказал Брэди, стараясь выглядеть независимым и похуистичным, словно заглянул по ошибке.
Библиотекарь, - если его когда-то и звали иначе, то уже давно забыли, включая его самого, - поправил очки и поглядел на него недовольно, раздраженный тем, что его дергают с самого утра. Однако потом он рассмотрел, что это Брэди - и расплылся в улыбке, обнажив гнилые, почти стертые зубы. Странно, почему не поставил себе нормальные протезы. Старики всегда с причудами.
- Здравствуй, здравствуй, - прошамкал Библиотекарь.
Брэди обернулся, убедившись, что никто вслед за ним не зашел, шагнул ближе и в полголоса спросил:
- Есть че?
По реплике может показаться, что Брэди зашел за наркотой. Но нет.
Библиотекарь подхватил свою кружку и зашагал вдоль книжных стеллажей, довольно быстро как для такого пожилого человека.
- Братья Гримм, - сказал он. - Сказки народов мира, индейские… ах, нет, забрали почитать. О, а это новенькое!
Сказки. Отмороженный зэк (это тот, который запугал Кисуня и тот, которому били партачелло во второй главе) читает сказочки. Типа, вот такая он тонко чувствующая душа, а не обычный ебанутый садист-отморозок.
Старикан предлагает Брэди облезлую книжку и рекомендует ее, как лучшие в мире сказки.
Не потому, что она выглядела так, словно ею в регби играли, а потому что он пытался заранее угадать – какие новые миры и чудеса она ему откроет. Братаны Гримм вот не подвели - Брэди их две недели читал, чуть ли не наизусть заучил, а потом грезил наяву, ходил, словно сам не свой, а потом еще раз взял и перечитал.
Старик-библиотекарь, который сначала относился к нему подозрительно, посмотрев на это, сменил гнев на милость. Наверное, он сначала думал, что Брэди будет страницы вырывать и книжки в окно швырять. Наверное, он вообще глазам своим не поверил, когда увидел, что Брэди умеет читать. А Брэди, вообще-то, читать умел!
Сначала, правда, было тяжело. Он отвык, разучился со школы, так что приходилось продираться почти по слогам, но потом пошло легко и складно. Истории о принцессах и принцах, и злых королевах, и хитроумных солдатах, и далеких волшебных королевствах его так увлекли, что он втянулся.
Остается только недоумевать, как такой имбецил попал в экспериментальную тюрягу для гениев. Наверно, дело и впрямь в любви к грязным разговорчикам в постели.
- Это самые лучшие сказки на свете, - серьезно сказал Библиотекарь. – Тебе понравится.
Брэди рассеянно улыбнулся, взял книжку и устроился за самым дальним столиком, чтобы его не потревожили. Стол был ему маловат, Брэди упирался коленями в столешницу, ему приходилось скрючиваться в три дуги, раздвинув ноги до неприличия, однако сказки того стоили.
Все это выглядит так, будто в чудо-тюрьме отчего-то открыли детскую библиотеку, и Брэди приходится скукоживаться за детской партой.
Немного рецензии на "Снежную королеву" от додо:
Брэди вскинул голову и затуманенными, невидящими глазами посмотрел перед собой. В его воображении босая светловолосая девочка все еще плыла, устроившись в середине большой лодки, а лодка послушно следовала за красными башмачками, что покачивались на волнах, и все дальше они уплывали от старинного городка, где девочка жила, и где жил мальчик-мудак. И сквозь эту картину, сквозь старый сказочный город с витыми крышами, выщербленной мостовой и чудовищно узкими улочками, проступала чудовищная реальность – Лерой Талиба, собственной персоной, настоящий и живой, который стоял у стола в тюремной библиотеке, и широко, с издевкой, ухмылялся.
Лерой дженкинс насмехается над читающим Брэди так, будто они в шестом классе школы при исправительно-трудовой колонии, и читать книги - это ну ваще отстой. Брэди в режиме "цунцун"
- Неужели ты умеешь читать? – спросил Талиба, сверкая белыми зубами. – Или ты только картинки рассматриваешь? Что это у тебя, порнороманчик?
- Не твое дело! – обозлился Брэди, чувствуя себя ужасно уязвимым из-за того, что главный, ненавистный враг застал его врасплох. – Какого хуя тебе тут надо, черный?
Нов душе он, конечно, "дэредэре"
Лерой был очень красивый. Брэди не знал, чего ему сильнее хочется – исполосовать черномазому морду ножом или сунуть его башкой в бак, что в прачечной. Или вылизать это скуластое лицо с грубыми, чувственными чертами, поцеловать пухлые темно-розовые губы, ощутив вкус молочного шоколада на языке.
но для проявления "дэредэре"еще рано, поэтому снова "цунцун":
- Чё те надо, черножопый? По мне соскучился? Вздрючки захотелось? - разошелся Брэди, жалея, что не может дочитать сказку, которая его так захватила, и, пытаясь шумом и руганью, скрыть свое смущение.
Кулютурный Брэди шокирует мулатку-шоколадку
Брэди встал, осторожно переложил книжку на полку, и когда повернулся, то поймал удивленный и настороженный взгляд Лероя. Тот, в самом деле, немного растерялся, не ожидал, что Брэди окажется таким заботливым к тюремному имуществу.
А потом начинается экшн!
И именно в это красивое, изумленное лицо Брэди и ударил со всех сил.
Лерой пошатнулся, но устоял на ногах, а вот Брэди не удержался, когда Лерой двинул в ответ. Черный был сильный, и кулаки у него были крепкие - Брэди опрокинулся на спину, успев вцепиться в чужую оранжевую униформу, которая, что было совсем уж паскудно, Лерою ужасно шла.
Лерой ахнул, пошатнулся и повалился следом, и они покатились, сшибая стулья и сдвигая столы, пытаясь друг друга удавить, пока не наткнулись на стеллаж, привинченный к полу. Сверху посыпались книжки, какая-то из них больно стукнула Брэди уголком в затылок, а другой плотный томик свалился на Лероя и оставил тому на щеке длинную припухшую царапину.
Что мне больше всего нравится, так это то, что в мире додоверса удары в лицо следов не оставляют, а вот когда книжка на голову падает - так это непременно увечья.
И вновь врывается тюремный колорит!
Старик-библиотекарь кричал на них, пытаясь образумить, потом прибежали надзиратели. Брэди рычал и старался выдавить Лерою глаза, а тот, стиснув обеими ногами бока Брэди так, что аж трещало, сдавливал ладони на веснушчатом горле в надежде проломить кадык.
Потом раздался громкий стук, Лерой обмяк, его хватка ослабла, он свалился на пол и затих. Однако Брэди не успел этому порадоваться, потому что сам получил ботинком в живот и сложился пополам. Его затошнило, перед глазами, от боли и недавнего удушья, плясали красные точки. Брэди чувствовал, что его куда-то тащат волоком, но для лазарета он был недостаточно отделан в мясо, а значит – карцер.
Додо напоминает нам, что все происходит в тюремном ау, где текут реки из молока с кисельными берегами, где надзиратели добры, а карцеры почти уютны:
Брэди за свою жизнь видел действительно говняные карцеры - клетушки из бетона, с железной дверью, где даже сесть некуда. Где темно, сыро, холодно, бегают тараканы да мокрицы, а если не повезет - то и крысы. Где до одурения воняет чужой ссаниной. Да и собственной тоже. Сидишь, потерявшись во времени, и даже не понимаешь – жив ли еще, или уже подох и теперь болтаешься в аду.
Но тут была типа престижная тюрьма для белых умников с образованием и связями, и карцер был не слишком строгий, не изолированный. Одиночка, конечно, и мало места, но даже такому высокому парню, как он, было, где вытянуть ноги.
И черномазый сидел за стеной, в таких же условиях. Для Брэди, который с детства по колониям и тюрягам странствовал, в этом ничего ужасного не было, почти курорт. А черномазому, мальчику из богатой семьи, должно быть совсем хуево – Профессора рядом нет, кофе не разносят, печенек никто не предлагает… или как там у них в блоке умников заведено.
И снова персонажи переругиваются, как шестиклассники. Напоминаю, что Лерой при этом - дохера умный чувак-химик
- Слышь, негрила? – позвал Брэди и поскреб ногтями решетку.
- Пошел нахер, - тут же ответил Лерой.
Потом он издал булькающие звуки, видимо, пытался высморкать кровь из разбитого носа.
- Сучара, - прошипел Лерой, откашливаясь и отфыркиваясь. – Пизда рыжая.
- Сам пизда! – взвился Брэди, неосознанно массируя помятую грудину. – Из-за тебя, черножопого, меня теперь к книжкам не пустят аж до конца срока.
Лерой фыркнул.
- Что ты вообще забыл в библиотеке, мусор? Там книги, они для умных.
Брэди помолчал, хотя его почему-то это больно укололо. Он себя дураком не считал, но свой уровень знал, а вот то, что какой-то негритос считает его дебилом – это было неприятно.
И в самом деле, чего это грязный ниггер смеет думать, что интеллектуально превосходит белого господина, который, между прочим, даже не рвет книжки и не швыряет их в окна?
И тут из текста показался хобот додо, которая совсем не завидует богатым и не мечтает их раскулачить.
Он вдруг снова подумал о том, что они с черным из совершенно разных миров. Но теперь эта мысль вызвала не глухую ярость, как обычно, и не зависть, как бывало раньше, а просто тоскливую печаль.
И еще немного суровой имхи о детских сказках от танкистовны:
Для Брэди каждая сказка, которую он читал, становилась открытием, дверью в чудесный мир, где текли молочные реки, на берегах которых стояли охуительно красивые замки с высокими шпилями, разноцветными флагами и садами-лабиринтами. Где жили прекрасные принцессы, уродливые и злые ведьмы, отважные принцы и справедливые короли. Где все было просто и понятно. Убей чудовище – выеби принцессу, если и перепутаешь, то ничего страшного, чудовище может оказаться заколдованной красавицей, а принцесса… да там почти все принцессы, и почему-то всегда, сука, прекрасные.
Но избавиться от зависти к богатеньким надолго не получилось:
А для Лероя, у которого, наверное, такими книжками все комнаты в доме были завалены, это были просто глупые детские сказки. Для дебилов и умственно отсталых. Он все это почти с рождения знал, и никаких чудес с каждой новой страницей ему не открывалось. У него наверняка были няньки и воспитатели, и частные учителя, и еще хер пойми кто, кто каждый вечер читал ему эти истории, и наверняка там были красивые картинки, и эти книжки были не потрепанными и подклеенными заботливыми руками, а совершенно новенькими, целыми и чистыми.
Брэди на секунду так себя возненавидел – за то, что прохлопал ушами, проявил беспечность и показал черному свою настоящую слабость. За то, что вообще позволил себе испытывать к черному хоть какие-то чувства – ненависть там, злость… интерес. Если бы он собачился с парнем, равным себе, с тем же Кисунем, например, было бы проще, после тюряги их ждала одинаковая жопа жопная. Но когда срок откапает свое, Брэди вернется на засранную улицу, а за черным наверняка прикатит шикарная тачка с шикарной крошкой внутри, и увезут черномазого в тот сияющий, блестящий богатый мир, куда Брэди даже заглянуть не мог, и поэтому больше он Лероя никогда не увидит.
Не стоило и начинать.
Далее нас ожидает еще немного вялой ругани
- Ну так? – спокойно спросил Лерой, когда рыжий охрип и наконец-то заткнулся. – Нам тут сидеть до следующего утра в лучшем случае. Можем поболтать.
- Хуем я тебе по губам поболтаю, - сипло огрызнулся Брэди.
А потом для пущего погружения Додо начинает пересказ:
- О чем сказка-то была? – настойчиво спросил Лерой. – Скажи уже, не томи.
Его как-то напрягало угрюмое молчание из соседней камеры, Брэди ведь вообще рот не мог захлопнуть, а тут полнейшая тишина.
- Про бабу изо льда, - наконец сказал Брэди. – Мерзкую такую фригидную суку, которая чужих пацанов воровала.
Лерой захлопал глазами.
- Чего-чего? – спросил он. – Это что ж за история такая?
- Ну там, в общем, жила парочка, - напряженно сказал Брэди, который, кажется, ждал, что Лерой начнет его злобно высмеивать. – Девчонка и ее парень-мудак. Они типа розы растили и за ручки держались… А у какого-то левого хмыря было зеркало, которое делало людей вообще моральными уродами, а однажды оно разбилось, разлетелось по свету, и кому осколок попадал в глаз или сердце, тот становился редкостным мудилой.
Брэди помолчал.
- Вот типа тебя, - добавил он язвительно.
Лерой даже успокоился. Когда Брэди открывал свое ядовитое хайло – это было нормально и правильно, привычно. А когда он молчал и глядел так серьезно и даже беззащитно, как посмотрел в библиотеке, перед тем, как ударить – вот это было очень странно.
- Парню прям в очко попало сразу два осколка, - продолжил Брэди, заметно увлекшись. - Он и так был говнюк со стажем, а тут вообще превратился в такого обсоска… как мой отчим. Кусок говна, а не человек! Но девчонка его все равно любила… прям, как моя покойная мамаша.
- Погоди, это что, «Снежная королева»? – поразился Лерой. – У нас в библиотеке Андерсен есть? Откуда?!
- Кто? Что?
- Неважно, - сказал Лерой. – И докуда же ты дочитал?
Брэди вздохнул.
- Девчонка, значит, плывет по реке, а парня увезла в свое логово та красивая холодная баба и там наверняка или выебала или сожрала… А я так и не узнаю, чем все закончилось. Мне же точно, блядь, больше и брошюрки «Сторожевая Башня» в руки не дадут!
Лерой усмехнулся. У него почему-то потеплело на сердце. Он парадоксально был рад тому, что у Брэди, аморального, жестокого и бессердечного мудака, оказалась слабость к детским сказкам. Значит, было у него в душе и что-то хорошее, что-то не до конца испорченное каменными джунглями, где Брэди выживал.
- Ну, тогда слушай, - проговорил Лерой, удивляясь сам себе. – Герда плыла на лодке, пока река не вынесла ее в садик одной волшебницы…
- Снежной королевы? – уточнил Брэди, который, судя по громкому сопению слева, прямо прилип к решетке, чтобы не упустить ни слова.
- Нет, - усмехнулся Лерой. – Просто старушки-волшебницы... жила там бабка какая-то, и у нее не было детей…
Лерой, натурально, проникается такой любовью к книжному слову, и рассказывает Брэди сказку дальше.
Он принялся пересказывать, вспоминая сказку на ходу, и все больше поражался – чего ради он старается? Брэди-морковка, Брэди-Мясник был одним из самых чудовищных людей в тюряге.
Уот так уот. Он чудовищный человек, но он любит сказки, значит, не такое уж он и чудовище, - припечатывает нас Константиновна.
И от этого у Лероя немедля случается любовь. Не просто там желание поиметь, а прям любовь. Как Джаспер пронзил в медведе тринадцатилетнюю школьницу, так и Лерой пронзает в Брэди тринадцатилетнюю школьницу тонкую ранимую натуру:
В библиотеке Брэди первым делом бережно убрал книгу, отлично зная, что начнутся хаос и драка, и опасаясь, что книжка сказок, - в ужасном состоянии, затрепанная и зачитанная, - пострадает. И потом он так посмотрел на Лероя, словно стеснялся, словно испугался, а сквозь его маску рыжего засранца и тертого жизнью уличного котяры, которому все нипочем, проступил настоящий человек со своими страхами и сомнениями. И этот человек, которого Лерой видел всего пару секунд, ему чем-то в душу запал. Помимо того факта, разумеется, что последние полгода Лерой просто спал и видел, как натянул бы морковку-Брэди по самые яйца, ткнув веснушчатым наглым хлебалом в подушку.
Дальше Додо дает краткий портрет Брэди, а также описывает, как, по ее мнению, выглядит благодарный слушатель:
Брэди был такая неописуемо раздражающая сволочь – высокий, зеленоглазый, не тощий и не раскачанный, жилистый, курносый, с туннелями в ушах. Совершенно невозможная гнида, язвительная, злобная, с резким смехом. Но, тем не менее, Лерой рассказывал ему сказку, испытывая прямо-таки наслаждение, вспоминая при этом свои студенческие годы, когда он подрабатывал ассистентом преподавателя. Тем более что Брэди оказался прекрасным, отзывчивым слушателем.
Он ахал и вздыхал, изредка восклицал: «Ничоси!», «А эта пизда ей что?», а когда Лерой делал паузу перевести дыхание, Брэди, совсем забывшись, жадно спрашивал: «А дальше что было?!»
- Ну пиздец! – охнул он, когда оказалось, что молодой принц – это не Кай. – Ну нихрена себе, блядь!
Потом в карцер приходит Джаспер и приносит Брэди водички. Да, один зэк вот так вот запросто навещает другого в карцере. Это же такая новаторская тюрьма. Но освобождать отказывается: нишмогла я, говорит, не так велики в этой тюрьме силы додоверса, где ничто не подвластно логике.
Тем временем в карцер приходит Кисунь. Тут второй червепидор приосанивается и пытается выглядеть не таким мерзким:
Лерой решил вернуться обратно в свой угол, но тут дверь снова заскрипела, а на пороге возник мальчишка, которого Босс в последнее время к себе частенько таскал. Молоденький мексиканец, местный петушок с изрезанным лицом и желтыми, неумело осветленными прядями. Лерой его услугами никогда не пользовался, ему как-то брезгливо было, особенно после всех красавчиков, которые в его постель ложились - сами, не за бабло, не из-за страха. Это было бы такое позорное падение на дно, какого Лерой не хотел допускать.
Этот мальчик тоже как-то пытался намекнуть, что готов услужить, но Лерой ему вежливо отказал. Обижать парнишку, и так жизнью обиженного, ему не хотелось, но и трахать его было противно.
Профессор присылает Лерою воду и книжку. Кисунь передает Лерою, что Профессор с кем-то договорился, и Лероя выпустят после завтрака. Выходит, Профессор имеет в тюрьме побольше веса, чем весь такой невероятно доминантный альфа-волчара Джаспер. Альфа-волчара тем временем отбирает книжку у Кисуня.
- Докторскую пишешь? – спросил Джаспер совершенно нормально и серьезно, как один ученый мог бы спросить у другого.
- Пытаюсь, - от неожиданности честно ответил Лерой.
Джаспер кивнул, выпустил Кисуня и рассеянно погладил твердую обложку книги.
А один человек не может просто спросить у другого про докторскую, только ученые говорят про такие серьезные бизнесы, как диссертация?
И где он ее пишет, в книжке?
- Почему органика?
- Моя специальность, - пояснил Лерой. – Я химик-органик.
Хуяник, даша! Ты знаешь, сколько у той органики направлений? Это как если бы филолог сказал, что пишет диссер по современной филологии.
Но Брэди у нас совсем имбецил, поэтому он вовсю транслирует авторское видение дисциплины, а потом отчаянно завидует чужому интеллекту:
Брэди подозрительно глядел на них, переводя взгляд с одного на другого, и пытался понять, о чем речь. При этом он все сильнее мрачнел, чувствуя себя лишним, исключенным из круга общения. Он понятия не имел, что такое докторская диссертация, но подозревал, что это как-то связано с тем, как раньше жили эти умники, и с тем, как охуительно будет жить черномазый, когда откинется. Брэди все это дерьмо, все эти умные слова, которыми они перекидывались, словно мячами, ничего не говорили: фосфор, хуесфор, азот, углерод, фотохимические процессы, абсцессы и пиздоцессы.
Джаспер просит дать почитать диссер. Мне кажется, что это он снова пустил в ход свое искусство пикапера. Но на самом деле все куда печальнее - Даша просто не знает, что такое диссертация в области химии. Наверно, думает, что это что-то вроде сборника анекдотов "физики шутят".
- Дашь почитать? – наконец спросил Джаспер.
Лерой моргнул и опомнился.
- Не думаю, - вежливо сказал он. – Не уверен, что это уместно.
- Брось! - фыркнул Джаспер и широко улыбнулся. – Кто еще, кроме меня, сможет оценить твои наработки? Я единственный в этой заднице, кто вообще поймет, о чем речь. Даже твой драгоценный Профессор… он же чистый гуманитарий, и словечка не просечет.
Лерой кисло улыбнулся, признав его правоту.
- Я подумаю, - ответил он. – Приведу ее в порядок для начала, а пока что там и смотреть не на что.
Дальше Джаспер берет Кисуня и сваливает, и потом идет невероятно блевотворный кусок, где Брэди предстает каким-то совсем уж омерзительным червепидором:
- Ну что там? – через пару минут тишины спросил Брэди, уже не так залуписто, а вполне дружелюбно. – Готов поспорить, что по тюряге ходят стра-а-ашные слухи о том, что Джаспер с этой шалавой делает.
- И что из этого правда? – невольно заинтересовался Лерой.
- А почти все! - Брэди зевнул. – И про групповухи, и про все остальное. Малыш на все соглашается, он Джаспера боится… и меня тоже.
- Мудак ты! - не выдержал Лерой, услышав в его голосе лишь хвастовство и самодовольство. – Нашел чем гордиться, отброс!
- А почему бы нет? – искренне удивился Брэди. – По-крайней мере, у меня регулярный секс. А у тебя, Шоколадка? Ты разве Кисуня не потрахиваешь? Или тебя Профессор натягивает? Он вас всех, наверное, в жопу через раз имеет. Тебя чаще остальных – за смазливую рожу.
- Херня! – возмущенно воскликнул Лерой. – Полная чушь!
- Н-да? – рассмеялся Брэди. – Ну и как тогда все обстоит на самом деле, черномазик? Удиви меня.
- Я ни разу в жизни никого насильно не трахал, - с отвращением сказал Лерой. – Ниже этого просто некуда падать.
Брэди перестал гоготать и осекся.
- И секс я никогда не покупал, в этом ничего крутого нет, это полный отстой, - твердо сказал Лерой. – Лучше я себе в кулак спущу, чем буду вести себя, как животное вроде тебя.
- Слышишь, ты! – взвился Брэди и с бессильной яростью пнул решетку.
Лерой молчал, Брэди ругался, и некоторые обороты были такими цветистыми и замысловатыми, что Лерой даже пожалел, что не занимается лингвистикой. На одном только Брэди Бойле можно докторскую по слэнгу защитить.
"Докторская" представляется даше каким-то волшебным словом, которое непременно должно вознести каких-то недоумков на уровень интеллектуальной элиты. Но почему-то получается так, что докторская тут ассоциируется разве что с колбасой из школьной столовки.
В общем, они продолжают переругиваться. Но Лерой очень добрый, и на дураков внимание не обращает. Так что ничто не мешает ему проложить рассказывать невоспитанной деточке сказку, когда деточка снова требует этого.
- Слышишь, пидорас? – снова позвал он.
- Сам пидорас, - привычно ответил Лерой, с иронией подумав, что у них с Брэди это уже какая-то долбанная традиция. – Чего тебе?
- А расскажи, чем все закончилось в той истории про девчонку и фригидную ледяную бабу, - попросил Брэди. – А потом расскажи, о чем вы с Джаспером пиздели… про твою химию и все такое. Только нормально, чтоб я понял.
- Слышишь! – возмутился Лерой. – Я тебе что, сказочник-рассказочник?
- Тебе жалко или что? – спросил Брэди. – Нам тут все равно еще дохуя времени торчать.
- Ну ладно, - сдался Лерой. – Слушай тогда… на чем я закончил?
- Про лесбушку-разбойницу! – обрадовался Брэди. – Что она такая, типа, Герда, зачем тебе ехать в полярные ебеня, куда глаза глядят, давай жить вместе и друг дружке клювики совать днем и ночью.
Лерой закатил глаза, пытаясь не ухмыляться, и продолжил рассказывать сказку.
Конец главы.
