Щелчок можно было игнорировать. Даже вспышку можно. Но когда Сережа, шагнув назад, споткнулся, схватился за холодильник, и вся эта махина — вместе с микроволновкой, стоявшей наверху — начала падать на рыжую голову, игнорировать было уже нельзя.
Одной рукой Олег удержал холодильник, второй поймал Сережу. Микроволновка под мрачным взглядом сама осталась на месте.
— Аккуратнее.
— Прости… Из-за таблеток координация ни к черту…
Он опустил глаза, прячась за растрепанными длинными прядями. Прижал телефон к груди, будто тетрадь с рисунками в детстве. Будто боялся, что отберут.
У Олега по старой памяти зачесались кулаки, но на этой территории не было врага, которому можно набить морду и решить проблему. Враг дислоцировался у Сережи в голове.
— Координация у тебя ни к черту, потому что ты не ешь ничерта!.. — Он осекся, добавил мягче: — Ладно. Лучше скажи, зачем ты меня снимаешь?
— Facial recognition.
— Что?
— Система распознавания лиц. У тебя на телефоне тоже есть.
— А. Ну да. — Олег осторожно коснулся его локтя, и Сережа поднял взгляд. — Помню, нам с ребятами пришлось фоткать точку, на которой трупы взрывом разнесло. Там эта система распознавала лица даже в кусках…
Сережа развернулся и молча вышел из кухни.
Отличная работа, Олег.
Поддержал. Успокоил.
Похоже, ты совсем разучился разговаривать по-человечески. Хотя до болезни Сережа не вздрагивал от каждого слова. Он никогда ничего не боялся, ни крови, ни шпаны, ни бездомных собак, ни пламени…
Олег почесал бороду и взглянул в окно. Солнце село совсем. Моросил мелкий дождь, ветер принес розовый кленовый лист и прилепил к стеклу, будто чью-то пятерню.
Нездоровые какие-то ассоциации.
Олег знал, что не слишком походит на мозгоправа. А большинство его знакомых проблемы с головой лечили пулей в лоб, совет у них тоже не спросишь. Но и оставлять Сережу под присмотром чокнутого Рубинштейна было нельзя…
С разбитым носом этот ублюдок не выглядел таким самоуверенным.
Олег ощутил, как губы растягиваются в мстительной ухмылке. Жаль, времени поговорить с остальными «врачами» не хватило.
Дождь забарабанил сильнее, смыл кленовый лист. Ветер трепал деревья, будто хотел вырвать с корнем, тяжёлые темные облака давили на кроны. Не самая жизнерадостная картина. Но и найти их с Сережей в этой глуши никто не сможет.
Олег вернулся к плите, выключил огонь. Стейк с гарниром был готов, в воздухе витал аромат пряностей, и рот наполнялся слюной. Хорошо прожаренный кусок говядины — тоже лекарство. Осталось только убедить пациента. Сережа, кажется, решил голодовкой ослабить себя совсем, чтобы Птице не хотелось забирать изможденное тело.
Книжку по психиатрии Олег скачал ещё в самолёте. Там же начал читать и даже нашел у себя несколько диагнозов. Но особо делу книжка не помогала: суть сводилась к тому, что с болезнью должен работать профессионал. А бывший пациент Рубинштейна о врачах и слышать не хотел.
Лампы в зале не горели и монитор ноутбука высвечивал осунувшееся лицо Сережи до мертвенной белизны. На столе валялась пачка чипсов и бутылка Колы. Не открытые. Из динамиков звучала музыка, что-то из классики, знакомый мотив, но вспомнить название Олег не мог.
— Есть будешь?
Он включил свет. Сережа вздрогнул, заозирался, подслеповато щурясь.
— А, — выдохнул он. — Это ты.
«Кто же ещё?» хотел спросить Олег, но вовремя прикусил язык. Подошёл и присел рядом, заглядывая в экран.
Сережа придвинулся ближе, так, что их бедра соприкоснулись.
— Делаю распознавание лиц не только на телефоне, но на компьютере. — Он быстро стучал по клавишам. За любимым делом он становился увереннее, даже не горбился почти. — Ещё я написал программу, чтобы отличать наши голоса. Скажи что-нибудь.
— Что-нибудь.
Музыка замолкла, на экране мигнул значок диктофона.
— Птица не умнее меня. Не может быть умнее. Скажи что-то ещё и слова подлиннее.
— Ну э… — протянул Олег. — Каждый день у меня все больше доказательств моего существования. Не всякий философ таким похвастается..?
Сережа кивнул и продолжил печатать. Спокойно и сосредоточенно. И это было куда лучше, чем анабиоз, в который он раньше впадал. В первые дни он почти не разговаривал, отмокал часами в ванной, выходил оттуда красный, как рак, будто пытался мочалкой содрать с себя прошлое вместе с кожей. Потом он застывал напротив полки с ножами, глядя на лезвия с пугающей решимостью, словно собирался сделать глупость. Олег держался с ним рядом, как приклеенный. И защелку в ванной оторвал.
Но, кажется, постепенно Серёжу отпускало.
С противным писком на мониторе выскочило напоминание, все программы автоматически свернулись, только плеер продолжил крутить знакомую мелодия. Сережа достал таблетки, высыпал две в ладонь, проглотил и показал язык.
— Я, вообще-то, тебе верю, — не сдержал смешка Олег.
— Я тебе тоже. А себе не очень. И вообще… Я могу причинить тебе вред и даже не заметить.
— Причинить вред? Мне?
Олег усмехнулся. Поставил локоть на стол, сказал:
— Давай. Попробуй опустить.
Сережа взглянул на него с сомнением, но спорить не стал. Сначала надавил на ладонь Олега одной рукой, потом, когда не получилось, двумя. Потом навалился всем весом, но не сдвинул с места.
На самом деле Олегу пришлось серьезно напрячь мышцы, но Сережа, который от старания раскраснелся и запыхался, того стоил.
— Хорошо, — выдохнул он. Сдул прядь, упавшую на лоб, и снова уткнулся в комп. — Ты сильнее. Но это неважно.
— А я знаю, что важно, — вернулся к теме Олег. — Говяжий стейк.
— Нет, не хочу. Потом.
— Он очень убедительно докажет мою реальность. Серьезно. Ты же не умеешь готовить.
— Я думал, что много чего не умею. Сжигать людей заживо, например.
Ладно.
Возможно, жареное мясо было не лучшей идеей. Но и с рыбой вчера не прокатило. Неужели, подумал Олег, содрогнувшись от ужаса, придется на веганскую кухню переходить?..
Веселая легкая мелодия в колонках пошла на новый круг. Скрипка, за ней флейта. Да как же она называется?!
Олег молчал. Обсуждать прошлое не хотелось — Сережа и так, кажется, из него не выныривал. Он боялся потерять контроль, боялся расслабиться, все время был на стреме. Долго так даже здоровая психика не выдержит.
Олег осторожно опустил ладонь на худое плечо. Сережа прижался к пальцам щекой, его кожа была обжигающе горячей, на лбу выступила испарина. Рыжие пряди коснулись запястья легкой щекоткой, и по спине Олега пронеслись мурашки.
— У тебя температуры нет?
Сережа поднял глаза. Печальные, но знакомые, темно-голубые, без чужого стального блеска. Ответить он не успел — за окном мелькнула тень, и Олег вскочил. Не задумываясь, вытащил пистолет.
— Что? — прошептал Сережа.
— Ничего. Все нормально, — Олег с опозданием улыбнулся, даже подмигнул. — Просто зверь какой-то. Сиди тут.
Улыбка вышла натужной, а слова неубедительными — Сережа отложил ноутбук и весь подобрался. Черт. Олег уже и забыл, как это: думать, как ты выглядишь в глазах другого человека, не пугаешь ли его неосторожным словом. Или жестом.
Среди мертвых пустынных песков не было времени на что-то человеческое.
Олег приоткрыл двери, и вышел на улицу. Дождь перестал, но ледяной мокрый ветер прошибал до костей. Поежившись, Олег всмотрелся в сумрак. Н него пялились два сияющих желтых глаза, тощий длинный хвост ходил из стороны в сторону. Лиса застыла в нескольких шагах — Олег шикнул на нее, бросил камень, но тварь не испугалась, только изогнула спину, как для атаки. Шерсть у нее встала дыбом, пасть раскрылась в оскале. Больная, походу…
Что-то коснулось затылка, и рука Олега дернулась. В последний момент он остановил движение, наткнулся на бледное лицо Сережи, в которое только что едва не впечатал кулак.
Блядь.
— Никогда так не делай! Не подкрадывайся!
— Ладно… — Он, как ни в чем ни бывало, накинул на Олега куртку. — Прости. Не хотел, чтобы ты простудился.
— Я чуть тебя не ударил!
— Ты? Меня?
В интонации было столько недоумения, что Олег сжал зубы. Сережа боялся каждого шороха, боялся снов, теней, самого себя. Но не Олега.
Он мысленно сосчитал до трех. Какие там диагнозы ему ставила книжка?.. Он сейчас ведёт себя как дикий зверь. Нужно что-то решать с бессознательными реакциями, а то когда-нибудь и правда. Спаситель разобьёт своему спасенному нос.
— Что с ней? — Сережа смотрел на лису. — Голодная? Может, отдадим ей стейк?
— Это же вырезка! Я его для тебя делал, а не для какой-то драной лесной псины!
Псина оскорбилась. Длинный хвост задвигался быстрее. Она повела ушами, зарычала, а потом прыгнула.
В этот раз Олег не остановил руку. В ночной тишине выстрел был оглушительным, и все птицы, заорав, вспорхнули с веток. Хорошо, что до ближайшей деревни несколько километров…
Лиса упала, и Олег пнул ее ногой. Дохлая. Пуля попала в глотку через раскрытую пасть, на острых клыках пузырилась пена. Он хотел сделать ещё контрольный в голову — по привычке — но решил, что для Сережи на сегодня впечатлений достаточно.
— Иди в дом. Она бешеная, надо сжечь.
— Руками не трогай.
— Знаю, в дом иди.
— Нет. — Сережа повыше поднял ворот пальто. — Не хочу быть один.
Олег оттащил труп, полил бензином и щёлкнул зажигалкой — лохматая тварь вспыхнула мгновенно, пламя осветило кусты и деревья, вокруг задёргались тени. Где-то завыл волк. В воздух поднялся запах палёной шерсти, чуть позже к нему примешался аромат подгоревшего шашлыка. Довольно приятный, если не думать об источнике.
— Помнишь, мы жёлуди за школой жарили? — сказал Олег, бросив в пламя перчатки.
Сережа притих. Засунул руки в карманы, уткнулся в ворот и молчал. Нужно было проверить, все ли нормально, поэтому Олег несильно толкнул его в бок.
— У тебя аппетит не разыгрался?
В ответ Сережа громко втянул воздух. Схватился за живот и упал на колени. Потом его вырвало.
Все же кто-то здесь был очень хуевый мозгоправ.
Когда спазмы закончились, Олег подхватил Сережу на руки и быстро затащил в дом. Помог снять мокрую холодную одежду, посадил в ванну, настроил воду. Бледное лицо стало зеленоватым. Тело бил озноб. Он безропотно позволял ворочать себя как куклу, и, кажется, вообще не соображал, где находится. Только цеплялся за руку Олега. Пришлось осторожно, по одному, разжимать скрученные пальцы.
— Все нормально, — повторял Олег. — Все хорошо.
— Телефон, — просипел Сережа.
— Что?
— Дай телефон.
Сделав фотографию и убедившись, что на ней два лица, он выдохнул, откинулся на бортик ванны и закрыл глаза. К коже начал медленно возвращаться нормальный цвет.
Никакого больше жареного мяса, понял Олег. Веганская так веганская, хрен с ней. Он тоже какое-то время на траве может пожить, вон, верблюды вообще только колючки жрут и нормально, мощные выносливые звери.
— Рассказать тебе, как в меня однажды верблюд плюнул? Как раз начиналась буря…
— Меня тоже надо было пристрелить.
— Что ты несёшь?!
Сережа опустился в воду по шею. Отросшие пряди расползлись вокруг лица рыжими змейками. Его губы дрожали, между бровей пролегла болезненная складка.
Олег уже видел такое выражение. У парней, с которыми работал. Правда, они подламывались молча, тихо, начинали бухать или трахать все, что движется, вести себя по-идиотски, а потом, в конце-концов, ловили пулю.
На войне расклеиться значило умереть. Хотя рядом не грохотали взрывы, Олег чувствовал, что сейчас он тоже на войне.
— Не бойся, — выдал Серёжа, будто мысли прочел. — Я ничего не сделаю. Я бы давно сделал, если бы мог. Но я трус. Мне страшно.
— Серёж…
— Ещё я лицемер. Я сжег пять человек! Я этого хотел, Птица часть меня, а теперь мне жалко какую-то лису…
— Лиса как минимум ни в чем не виновата.
Из груди Серёжи вырвался нервный смешок.
— Думаешь, те люди были виноваты?
В воздух поднялся пар и стало жарко. Олег закрутил краны. Опустил ладонь, проверяя воду. Он знал, что она теплая, но кончиками пальцев коснулся бедра Сережи и не стал убирать руку.
Прикосновения у него явно получались лучше слов, хотя говорить тоже пришлось:
— Безгрешных не бывает.
— Даже дети?
— Помнишь того пацана, из параллельного класса, который кошек на кишках вешал?
Сережа согнул ногу, и ладонь Олега легла на твердое колено.
— Софистика. Ты просто меня оправдываешь.
— Я не хочу, чтобы ты себя жрал. Если раскаяние тебе помогает, то раскаивайся. Если нет, то оставь прошлое в прошлом и думай о будущем.
Сережа промолчал. Сел выше, обхватил Олега за шею, притянул к себе и прижался ртом ко рту. Его сердце колотилось так быстро, что губами Олег мог ощутить заполошный пульс. По телу пронеслась горячая волна, ударила в голову, и захотелось схватить Сережу, стиснуть в объятиях до боли… Олег сдержал порыв. И не сделал ничего.
— Прости… — Сережа отпрянул. — Я… я замерз, принеси халат…
Голос у него хрипел. Он опустил голову, из-под длинных влажных прядей торчали только алые уши и кончик носа.
Олег подвис на несколько секунд, потом кивнул. В голове было пусто, будто после контузии. Он вышел из ванной, прикрыл дверь, чувствуя, как вставший член почти прижимается к животу. От одного поцелуя, как у подростка.
На кухне он залпом выпил стакан воды. Рот против воли расползался в дурной улыбке, но Олег сдержал смех. Забавно. Он ведь был уверен, что к тридцати годам уже хорошо себя знает и его никак не застать врасплох, а сейчас повел себя, как идиот.
Сережа ждал в зале. Закутался в полотенце и нахохлился, как настоящий птенец, влажные волосы торчали в стороны. Пробормотал «спасибо», схватил халат и нацепил, путаясь в рукавах.
— Может… — Олег прочистил горло. — Лекарство заново надо выпить?
— Да. Точно. — Сережа послушно взял две таблетки, проглотил. Язык показывать не стал. — Спасибо, что напомнил.
Он забрался с ногами на диван и уткнулся в ноутбук, будто в спасательный круг.
Вновь стало тихо. Скрипка пиликала на фоне, флейта ей вторила, и Олега вдруг осенило:
— Вивальди. «Весна». Да?
Сережа отвлекся от экрана, заправил за ухо прядь.
— Ты помнишь?
— Вспомнил. Ты и в детстве часто ее слушал и мне включал, хотя я…
— Ты все ещё относишься ко мне как к ребенку, поэтому так, да?
Олег споткнулся на полуслове. Его морозили пристальным мрачным взглядом.
— Поэтому ты мне помогаешь, — выдал Сережа. — Носишься со мной.
— Что? Нет. Нет!
Нужные слова опять не шли на язык. Олег осекся.
После школы Сережа не нуждался в помощи. Он работал сутки напролет, был звездой универа и шел вверх семимильными шагами. Преподаватели на него молились, а вокруг, словно по волшебству, появлялись люди, которые разделяли его идеи и умели их продавать. Что Олег мог ему предложить?
— Значит, у тебя кто-то есть, — сказал Сережа.
— Нет!
— Я не удивлен. Просто ты никогда не говорил, и я решил… это любовник или любовница?
Олег почувствовал, что вот-вот зарычит. Какой смысл в вопросах, если не слушать ответы?
— Никого нет.
— Любовник. — Сережа кивнул, обхватил себя за плечи. — Если бы тебя тянуло к женщинам, я бы точно заме…
— Нет у меня никого и не было никогда!
Олег не хотел кричать. Нельзя было на Сережу кричать. Но так вышло. Вся эта ситуация была дурацкой. Весь этот разговор.
Сережа поднял растерянные глаза и уставился в упор.
— Вообще?
— Вообще.
— А… почему?
По кочану.
Олег обхватил ладонями его лицо, убрал длинные пряди — у Сережи были красивые крупные черты, очень мужественные — и кончиками пальцев погладил скулы. Коснулся губами губ. Сережа горячо выдохнул ему в рот, подался навстречу, отвечая. Целовался он так, что кровь сразу отлила от головы, бросилась в пах. Олег закрыл глаза. Открыл, уже лёжа на разложенном диване, с расстегнутым ремнем, с вставшим членом и с рукой Сережи в трусах. Его ладонь двигалась сильно и быстро, будто он знал, как Олегу нравится, будто тысячу раз так делал. От возбуждения соображать не получалось совсем. Сережа целовал его в шею, кусал, больно впиваясь зубами, и удовольствие прошибало разрядами тока. Олег понял, что абсолютно не контролирует ситуацию.
— Подожди, — вдруг прошептал Сережа.
Потянулся к ноутбуку, ткнул в пробел и уставился в экран.
— Скажи, что ты меня хочешь.
— Шутишь?
Олег не узнал свой голос. Из глотки вырывался сип, будто у гадюки.
— Скажи, — велел Сережа.
— Я тебя хочу.
Мигнул значок микрофона, программа пикнула, распознав голос Олега Волкова. Сережа вернулся к нему, улыбаясь — лучезарно, ещё ни разу после болезни так не улыбался — и сполз ниже. Взял член в рот. Глубоко, до горла. Сделал несколько быстрых движений, сглотнул, пробормотал что-то — вибрация долбанула Олегу в голову, он вцепился в обивку дивана, сжал челюсти, но через зубы все равно вырвался стон.
Сережа отпрянул и закашлялся. Губы у него были алые, блестящие от слюны.
— Все нормально, — сказал он, вытерев рот. — Но в следующий раз предупреждай.
Халат упал, обнажив плечи, усыпанные веснушками. По груди расползались неровные пятна румянца, и Олег коснулся их кончиками пальцев. Сережа лег с ним рядом, поцеловал в сосок, провел ладонью от солнечного сплетения вниз, до члена. Потом потянулся к халату и достал из кармана смазку с презервативом. Когда он их туда положил?..
— Мне не шестнадцать, — напомнил Олег.
— Я тебя пока растяну.
— Что сделаешь?
— Тебе понравится.
Олег сглотнул. Сережа смотрел на него сверху вниз, сияющим жадным взглядом, и кусал губы. Красные. Ебнутся можно было от этих губ. А еще гладил внутреннюю сторону бедра Олега, нежно, медленно, будто спрашивал. В выражении его лица не было ничего чужого, ничего пугающего, и Олег выдохнул, расслабляясь. В конце концов, если чего-то не умеешь — молчи, запоминай и учись. Эта привычка никогда не подводила. Вряд ли здесь секс отличался от войны.
Разве что молчать он не смог.
Второй оргазм долбанул так, что Олега подбросило, а под закрытыми веками заплясали цветные точки. Сережа опустился на его плечо, уткнулся носом в шею. Он тоже дышал быстро и рвано. Жарко. И кожа прилипала к коже.
Олег смотрел на рыжую макушку. Страшно хотелось курить. А его любовник явно знал, что делал... Конечно, вокруг создателя «Вместе» всегда были толпы… Ревность кольнула, но Олег мысленно дал себе по морде. Хорошо, что Сережа находил людей, которые могли быть с ним рядом. И плохо, что никто из них не остался рядом в самый нужный момент.
Ты, кстати, тоже не остался.
— Ужасно, — выдал Сережа.
Олега как ушатом холодной воды окатило. Он не знал, что ответить. Да, наверно, он и правда лежал как бревно, и кончил первый раз за минуту, но…
— Это просто какой-то кошмар, — повторил Сережа, будто по яйцам пнул.
Сел, обхватил руками колени, и уставился перед собой.
— Надо было убрать бутылку.
— Какую… бутылку?
Он кивнул на стол и заговорил шепотом:
— Как только я понял, что ты настоящий, Птица исчез. Он всегда был слабее тебя. Но сейчас мне показалось, что я могу потерять контроль. И ты ничего не сделаешь, вся твоя сила будет бесполезна, ты был таким расслабленным, таким раскрытым, ты бы просто не успел закрыться, а тут еще бутылка эта...
Олег провел ладонями по лицу, стирая холодный пот. Пиздец. Просто пиздец.
Его однажды прикладом по затылку приложили так, что чуть не парализовало, и даже это был не такой пиздец.
— Она же пластмассовая, — выдохнул Олег.
— Но в другой раз может быть не пластмассовая. Что, если я причиню тебе боль?
Сережа снова лег рядом, забросил на него ногу и прижался всем телом.
— Свяжи меня с тем спецом, про которого говорил. Хочу посмотреть, что за он.
Олег запустил ладонь в рыжие пряди, коснулся губами виска. Он понял, что к спецу они пойдут вместе.
а потом мне открыли глаза
спасибо, очешуительно!