Тормунд надеялся, что Вороненок не упорхнул в окно.
Ну, вы поняли, да? Вороненок, окно, упорхнет. А? А? А? 
А если серьезно, если Вороненок «упорхнет» в окно, то у тебя будут большие проблемы, ведь промедол в его крови и открытое окно в твоей квартире, так сказать, взаимосвязаны.
До самого вечера в «Сапфирный Тарт» толпами заглядывали любопытные со всей округи. Тормунд, который вообще-то попиздеть любил, немного утомился от такого наплыва, зато впарил почти все залежавшиеся цветы.
Клиенты это вообще утомительно, Додормунд. Лучше, когда ты стоишь за прилавком пустынного магазина и накрываешь пленкой одни и те же лилии. Однако ж оригинальный способ привлечения покупателей, что же любопытные хотели найти в магазине? Труп? Страстную сцену ебли? Искореженное тело Жонна?
И зачем им цветы, если они раньше за ними не заходили? Возможно, конечно, на могилку Жонну.
- Это вы уволокли к себе того сбитого велосипедистами юношу?
- Ага.
- И его тут нет.
- Да. Дальнейшие расспросы только за покупку букета.
- Дайте мне вон те лилии на фольге в пленке, присыпанные конфетти.
Возможно кто-нибудь из той бесполезной толпы сказал что-то вроде
И толпа решила просто пойти за ним и проверить, потому что насрать им на какого-то там Жонна Сноу, просто хочется посмотреть на шезлонг в цветочном магазине.
По пути домой Тормунд заглянул сначала к Давосу, а потом к Пирожку, так что на ужин были не только две глубокие миски с рыбным супом, но и свежая буханка ржаного хлеба… если Вороненок не сбежал, конечно.
Ухромал же, ну. Ты всего-то уколол его наркотой и пошутил, что изнасилуешь. С чего бы ему сбегать?
Кстати, с этого момента нога Жонна Сноу начнет жить своей жизнью. Просто сами смотрите:
В собственную квартиру Тормунд заглянул с опаской: из кухни доносилось шипение, негромко играла музыка, над плитой горел мягкий свет. Джон Сноу, без штанов, но в заляпанной маслом футболке, собрал влажно поблескивающие волосы обратно в тугой пучок и энергично возил лопаточкой по сковородке, где вспухал и потрескивал желтый омлет с остатками зелени.
Жонн смог снять штаны, залезть в ванну, принять душ, вылезти из ванны, дойти кухни, найти продукты и приготовить омлет, всё стоя.
Джон обернулся и вопросительно выгнул бровь, наверное, боялся, что Тормунд как-то неправильно отреагирует на его самоуправство. Половина лица, покрытая корками и сизоватая от синяка, оставалась неподвижной, только ресницы трепетали, и это было немножко жутковато.
А теперь Жонну парализовало лицо. А от того, что трепещут ресницы и мне не по себе, потому что по ходу у Жонна нервный тик на оба века.
- Починил? – спросил Тормунд, кивнув на открытый ноутбук.
Джон выключил музыку и кивнул.
- Я нашел у тебя отвертки и разобрал крышку, - сказал он негромко. - Даже шлейф не порвался, представляешь? Матрица уцелела.
Э-э-э-э-э, а давайте-ка отмотаем назад.
Джон скривился, взглянув на сумку, достал из нее ноут… вернее, обе его половины, верхнюю и нижнюю, и сочно, от души, выругался.
Каким-то неведомым образом ноутбук в сумке от падения на асфальт разорвало на две части. Теперь оказывается, что шлейф не порвался, а для проверки работоспособности ноутбука Жонн зачем-то разобрал крышку, а не собрал ноутбук обратно. Потому что компьютер работает от матрицы, Жонну не нужны новые крепления взамен распидорашеных и сам факт целой матрицы не означает, что ноутбук работает.
Звучит логично.
Додормунд по-прежнему не знает, что такое компухтер, а матрицу ассоциирует со смищной отсылкой к Нео. Либо Додормунд совсем стар, либо деграднул, либо амиш.
Тормунд зашел в ванную, поплескался холодной водой, чувствуя, как горят щеки – Джон с голыми ногами и собранными волосами так естественно смотрелся на его кухне, что Тормунду даже больно стало от того, что эта идиллия вот-вот закончится.
Он последний раз плеснул в лицо водой, выпрямился и чуть не сшиб Джона с ног, тот подкрался совершенно бесшумно, несмотря на хромоту, стоял позади и наблюдал.
Не-смотря-на-хромоту Жонн спокойно бегает по дому на цыпочках. Хорошо, предположим, что это всё ещё действует промедол.
- Что ты делаешь? – прямо спросил Джон. – Зачем тебе это?
Тормунд долго вытирался полотенцем, но Джон не отстал, загораживал дверь и упрямо поджимал губы.
Конструкция предложения предполагает, что Жонн спрашивает Додормунда зачем он наносит H2O на свое лицо. А по сути – тебе в голову этот вопрос раньше не пришел? Если не несколько недель назад, то хотя бы в тот момент, когда он потащил тебя к себе давить диван и смотреть на рыбок.
- Ну как зачем, - медленно проговорил Тормунд. – Я же полюбил твои кудряшки с первого взгляда, по ночам плачу в подушку, рисую сердечки в своем секретном дневничке, я даже придумал имена нашим детям…
Джон закатил глаза, повернулся и похромал на кухню. Тормунд несколько секунд смотрел ему вслед – и ведь почти правду сказал, главное, подать ее таким тоном, чтобы никто не понял, что это правда.
Ну то есть, ты заметил чувака с кудрявыми волосами и решил, что эта любовь одна и на всю жизнь. Мысленно ты с ним ссорился и хуесосил, а когда тебе выпал шанс поговорить с избранником, то ты начал невнятно мямлить и грубо хватать его за руки. Ну и потом уволок травмированного в свою квартиру, откуда ему никуда не деться. Как написать больной бред, подав его как любофку.
- Как нога? – спросил Тормунд.
- Болит, - коротко отозвался Джон, раскладывая омлет по тарелкам. – Сделаешь еще укол?
Так болит, что ходить бесшумно тебе не составляет никакого труда.
Знаете, новая версия: Джон Сноу наркоман, который узнал про подпольный бизнес. Выследил Тормунда, узнал, что тот был врачом и хуевым, прошел мимо него пару раз, а потом договорился с подельниками о фальшивом дтп, чтобы попасть к Тормунду домой и найти тайники.
- Посмотрим, - ответил Тормунд. – Останешься на ночь?
- У тебя только одна кровать, - похолодевшим тоном проговорил Джон, стиснув лопатку в кулаке.
Поинт ван: Жонн до усрачки испугался намёка, что ему придется спать с Додормундом.
Пойнт ту: убер никто так вызвать и не может.
Поинт три: Жонн бодро бегает на больной ноге только чтобы попыриться на Додормунда в ванной, спокойно стоит на больной ноге и не демонстрирует дискомфорта. Мне кажется, это всё ради промедола.
Жонн обещает Додормунду компенсировать заботу, Додормунд ничего не говорит про еблю только потому что вся эта глава унылая и тягомотная прелюдия к этой самой ебле.
После ужина, прошедшего в удивительно уютной тишине, Джон устроился на диване и доверчиво вытянул ногу, когда Тормунд опустился перед ним и пощелкал пальцами. От прикосновений Джон вздрагивал и напрягался, но скорее из-за страха боли, а не потому, что был против хватания за ноги.
- Ну что? – спросил он, поджимая пальцы. – Что скажешь?
Тормунд несколько минут ощупывал его коленку, - мог бы не ощупывать, он и так видел, что отек спадает, хотя синячище будет кошмарный, но если уж есть коленка для щупанья, то почему бы и не пощупать? – потом аккуратно взялся за край пластыря.
Отек волшебным образом рассасывается за несколько часов. Знаешь, у меня возникли подозрения, что врач из тебя хуевый ещё в начале, а уж теперь подавно.
Вы же помните, что пластырь наклеили по уму. А теперь его надо по уму снять.
- Смотри-ка, что это за окном? – взволнованно спросил Тормунд.
Джон, как дурак какой-то, повернул голову, и в эту секунду Тормунд ловко сорвал старую повязку одним быстрым движением. Джон содрогнулся всем телом и побледнел, потом так же стремительно покраснел, запрокинул голову и громко всхлипнул.
А чего ключами не позвенел или пустышку не дал?
Реакция Жонна больше похожа, что ему жидкие гвозди от ноги оторвали.
Джон посмотрел на него полными слез и злобы глазами. Тормунд и не думал его за это стыдить: сдирать пластырь, особенно, с волосами – это же пиздец, как больно, врагу не пожелаешь.
А вот назвать любимку дураком каким-то за то, то он в окно посмотрел, это мы первые, это мы могём. Ну и срывать пластырь это, конечно, прямо самое страшное что есть. Его же нельзя, ну, размочить.
- Тебе надо заново колено затейпировать, - пояснил Тормунд. – Быстрее заживет.
Это кто же у нас выучил новое клёвое и моднявое слово? Жаль не понял, что оно значит.
Джон грустно посмотрел на алый прямоугольник на ноге и тяжело вздохнул.
- Можешь потом под душем размочить, - утешил его Тормунд. – Само отвалится.
Он вооружился мазью и целлофановым пакетом и несколько минут осторожно массировал и смазывал Джону ногу. Джон ежился и кусал губы.
Знаете, тейпирование целофановым пакетом может стать новым трендом. Примерно рядом с ягодами в порванной заднице и скотчем на ране. Я честно признаюсь, о существовании тейпирования узнал недавно и даже загуглил, но я вам клянусь, там нет ни пакетов, ни пластыря. Зато там есть специальные ленты и носить их надо от 3 до 5 дней.
- Собачка твоя без тебя не помрет? – спросил Тормунд, чтобы отвлечь его.
Джон помотал головой.
- Я сестре позвонил, - сказал он. – Она позаботится о Призраке…
Он помолчал пару секунд и добавил:
- И я сказал, где нахожусь, я твой адрес по геолокации пробил.
А вызвать убер? Жонн, вы не в Москве и даже не в Текстильщиках, убер точно до вас доедет.
В чем профит оставаться в квартире незнакомого мужика, который шутит про насилие и тейпирует тебя целлофаном?
Если он решит расчленить тебя и прикопать на клумбе под окнами, то геолокация тебе ничем не поможет, ведь никто не помешает Додормунду сбежать и спрятаться в своем цветочном магазине. В конце концов, туда и так никто не заходит!
Тормунд задрал голову, Джон воинственно сверкнул на него глазами, но Тормунд только рассмеялся.
- Это же, насилие отменяется? – спросил он, похохатывая. – Жаль-жаль.
На этот раз Джон не выпустил иголки, как злобный еж, а лишь улыбнулся. Привык, наверное, к грубоватому юморку.
Давай, снова пошути про насилие, а то что он как дурак какой-то. Я немного устаю комментировать эти грубоватые шутки, потому что... Они пустые. Это не шутки, когда смешно только одному, это завуалированная агрессия. Это не смешно, не романтично, не задорно.
Додормунд достает медовуху и травку, потому что Жонн заслужил мешать травку и алкоголь с промедолом, а куски текста становятся все более бессмысленными, ведь впереди самая мякотка.
Он на руках перетащил Джона в спальню, где стоял телевизор - Джон раскраснелся, но за плечи держался крепко, боялся за колено, наверное. Забился в угол дивана, поджав здоровую ногу, но не отодвинулся, когда Тормунд плюхнулся рядом и включил записанный матч.
Матч «Драконы-Дорн», что за игра не сказано. Пусть это будет баскетбейсбофутбол. Жонн так боится за свою задрапированную целофанном ногу, что буквально недавно бегал на ней просто чтобы попыриться на Додормунда в ванной.
- Сколько дотракийцев! – удивился Джон, пытаясь вникнуть в игру.
- Это легионеры «Драконов», - пояснил Тормунд. – А маленькие жилистые - это астапорцы, они пиздец какие дорогие, зато быстрые… и эти-то никогда не ноют, если по ногам получают.
Джон затянулся и выдохнул дым.
- Я слышал, что у дотракийцев общие женщины, - неожиданно сказал он. – Правда?
- Не совсем, - уклончиво ответил Тормунд. – Для своих только… но у них и дети общие, бастардов у них нет.
Джон кивнул.
- Ты там был, да? – спросил он, наблюдая за матчем с полнейшим равнодушием. – Видел их?
Был на матче? Видел игроков?
Был на матче? Видел детей?
Был на женщинах, видел бастардов?
О чем Жонн?
Если о войне, то вопрос просто в молоко.
Тормунд ничего не ответил, отобрал у него папироску и затянулся.
Он собирался выдохнуть Джону в лицо, поддразнить его, но Джон подался вперед и приоткрыл губы, вдохнув дым. У Тормунда затряслись руки - Джон был так близко, что Тормунд мог рассмотреть каждую царапинку на лице, каждую ресничку, трещинки на пухлых губах и каждую волосинку в бородке.
- Держи, - сказал Тормунд и почти всучил ему сигарету.
В висках стучала кровь. Джон поджимал голые ноги, плечо у него было теплое и твердое.
«Без глупостей, - подумал Тормунд. – Без глупостей. Без горячки».
Если без белой, то ты уже опоздал. Жонн снова забыл, что у него болит колено, потому что ноги он поджимает, а плечо у него одно, Додормунд ведет себя так, словно он не занимался сексом, по меньшей мере, лет 40.
Он отхлебнул медовуху из полупустой бутылки, - когда только успел высосать половину? - и едва не поперхнулся, когда Джон потянулся к нему, обхватил губами мокрое бутылочное горлышко и сделал пару глотков из рук Тормунда.
Либо Жонн столкнул Додормунда с бутылки и сам присосался, либо Жонн буквально всосал в себя медовуху из опущенной бутылки.
Еще и глазами стрельнул – смотрит ли Тормунд на него, как будто Тормунд мог не смотреть.
Если вдуматься, эта сцена - просто пиздец. То есть Додормунд пьёт, к нему в рот тянутся губы Жонна. Либо Додрмунд опустил руку с бутылкой, а Жонн присосался и всосал медовуху.
На паху вздувался бугор, но Тормунд не видел смысла прикрываться ладонью – Джон Сноу, видать, такого результата добивался, ну так пусть любуется.
Хотя знаете, возможно это нормально, что у Жонна возможна ротовая система муравьеда, вон у Додормунда проблемы похуже: на паху бугры вздуваются.
Джон моргнул и положил ладонь Тормунду на ширинку, его глаза смешно округлились и руку он тут же убрал.
- Это что у тебя такое? – спросил Джон, пытаясь отодвинуться. – Это вообще настоящее?
Это у тебя там военная аптечка или ты просто так рад меня видеть?
Джон долго молчал, но хуй щупал двумя руками, видимо, не мог поверить, что тот действительно настоящий и горячий.
- Я такое только в порно видел, - признался Джон, хлопая глазами. – Как его вообще в живого человека засунуть?
Знаешь, я тебе не верю, Жонн, потому что твоя реакция на член напоминает стереотипную реакцию "боже что же это за штука у тебя в штанах", а ведь у тебя был мужчина и, оничегосебе, у тебя самого есть член.
- Хочешь, продемонстрирую? – вежливо спросил Тормунд.
Джон тут же замотал головой, убрал руки и попытался тихонько сползти с дивана.
- Куда ты собрался, кудряшка? – спросил Тормунд, злодейски улыбаясь.
Не собирался он никого насиловать, Сноу и так сегодня досталось, целых два велосипеда по нему проехали, да еще с велосипедистами в придачу, к пылкой любви Джон явно не был готов… но дразнить его было забавно – Джон верил и искренне пугался.
Искренне пугался. Как дурак какой-то, не ну вы посмотрите на него.
Тормунд поймал его ладонью за затылок, подтянул к себе, зарывшись пальцем в мягкие волосы - Джон, наверное, днем успел вымыться и вычесал из волос мусор. Тормунд нетерпеливо стащил резинку, растрепал кудрявые пряди и, как зачарованный, гладил их, наматывая на пальцы.
Мне всё не дает покоя этот неведомый мусор в волосах у Жонна, но Додормунд сам же видел, что Жонн был с влажными волосами.
- Странный ты мужик, конечно, - сказал Джон, не пытаясь вырваться. – Дикий какой-то.
- Так я ж из северян, - проговорил он, лаская черные волосы. – Из самых северных северян.
- А-а, - протянул Джон, как будто что-то понял.
Давайте сделаем вид как будто мы тоже что-то поняли.
Он облизнул губы и снова схватил Тормунда за хуй, провел по всей длине, попытался обхватить основание, потом потер уздечку, влажную от натекших капель.
По-пы-тал-ся. Роберто Эскивель Кабрера, Джона Фалькон, не узнаю вас в гриме.
- Вот что мне с тобой делать, кудряшка? – задумчиво спросил Тормунд. – Куда бы тебя…
Джон затрепыхал ресницами, не пытаясь вырваться.
- Ладно, - решил Тормунд. – На первый раз обойдемся ручками.
Он посмотрел на Джона, и тот не отвел взгляд.
- Скажи-ка, приличный мальчик, а ты в попу баловался? – с интересом спросил Тормунд.
Он придержал Джона за подбородок, чтобы видеть его лицо – и черные бездонные глаза.
- Ну, - коротко ответил Джон.
- Что «ну»? – возмутился Тормунд. – Хер в тебя можно засунуть или ты по шву лопнешь?!
- Лопну, - признался Джон. – У меня был мужчина… давно очень.
- Поматросил и бросил? – догадался Тормунд.
Джон поморщился.
- В политику ушел, - коротко ответил он. – Но девушка тоже была. Две.
- Правая и левая?! – расхохотался Тормунд.
Ты хочешь с кем-то переспать. Что нужно сделать в первую очередь, когда вы уже почти в постели?
а) Начать делать комплименты
б) Упасть и трахаться
в) От души унизить своего партнера.
Если вы выбрали А, то вы Колин Фарелл, если б, то с Оглафа, а если в, то вы сомец. То есть, ответили правильно.
Рассердившийся Джон попытался отпихнуть его, но Тормунд сгреб его в объятия и поцеловал в розовое от злости ухо.
- Не злись, - с ухмылкой попросил Тормунд. – Давай угадаю, они тебя тоже страпоном пехали?
- Иди ты нахер, - возмутился Джон и снова попытался выскользнуть. – Не твое дело, мудила!
- Вижу-вижу, что пехали, - пропыхтел Тормунд, удерживая гибкого Джона, который теперь уже сопротивлялся всерьез. – По тебе видно, что тебя пехать надо.
Джон коротко выдохнул и двинул локтем в пах, и ведь дотянулся. Тормунд разжал руки и позволил ему свалиться на пол, Джон тут же отполз в сторону и поднялся на ноги.
И коленка снова не болит.
Даже удар у сучки слабоват, раз Додормунду не больно от удара локтем в пах.
- Спать ложись, - сказал Тормунд, не преследуя его. – Достать тебе наволочку свежую?
- Это все? – растерялся Джон.
- А ты как думал? – Тормунд улыбнулся. – Не хочешь – не надо, я в ванной вздрочну и баиньки.
Джон задумался. Он подозрительно смотрел, как Тормунд заправляет член в штаны, потом осмотрел кровать, потом поскреб волосы на затылке, забыв, что гульку ему безжалостно развалили.
- Может, и хочу, - растерянно сказал Джон. – Не знаю.
- Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу, - улыбнулся Тормунд. – Не обижу я тебя, не ссы.
Ух, что это у нас? Сучке хочется и щетина колется!
Никогда такого не было и вот уже 10-ый год опять и опять, и опять, и опять, и опять!
Аналогичны охи и вздохи вокруг члена Додормунда. Нам не говорят напрямую, что он большой, ведь тогда возможно, ВОЗМОЖНО, реакция Жонна была бы адекватна. Но назвать большой член большим ту мач развратно, как можно, поэтому Жонн будет вести себя как первокурсник-девственник.
Джон, подволакивая ножку, как раненый лебедь, вернулся обратно, сел на краешек кровати и сложил руки на коленях.
И ножка снова болит.
- Возьми в рот, - сказал Тормунд, сообразив, что Джон так и будет сидеть и пялиться, и ничего не сделает, хотя футболка у него впереди подозрительно натянулась шалашиком.
Правда подозрительно, пацаны, у нас тут грудолом, все в спасательную шлюпку!
Эти пуританские описания в тексте дерзкой чики смотрятся как хуй во лбу, потому что ничего подозрительного в стояке у Жонна нет. Кроме того, что он где-то на торсе… Додормунд, ты бы это, присмотрелся. Вот как выглядит стояк.
Может не стоит тащить к себе домой таких подозрительных Жоннов?
И что, кстати, Додормунд просит Жонна взять в рот, он же убрал свой член…
- Я не могу, - признался Джон. – Лицо болит.
Он потрогал ссадины и поморщился.
- Тогда ложись, - сжалился Тормунд. – Бревно ты, Джон Сноу, но так уж и быть, покажу тебе класс.
Джон сверкнул на него глазами, помялся и лег.
Да с чего бы ему быть бревном, вы ещё даже не переспали и ни-че-го не сделали. А если вы думаете, что Додормунд виртуозно отсосет Жонну, то, увы.
Тормунд не спеша раздел его, не хотел показывать, что от нетерпения руки трясутся, нынешняя молодежь припадочная, с ними деликатно надо.
Звучит убедительно от того, кого трясет при виде даже нераздетого партнера как хомяка под напряжением.
Выключил свет, оставив лампу у кровати, заметив, что Джону некомфортно - счесало того, конечно, здорово, от плеча до самого колена, небось, пару ярдов проволокло по асфальту, вместе с гребаными велосипедами.
Да как это, блядь, возможно? С такими травмами не то, что трахаться – просто на бок повернуться будет больно, если его метра два волокло по асфальту.
- Что? – спросил Джон.
- Ты красивее большинства шлюх, с которыми я спал, - брякнул Тормунд и захотел откусить себе язык.
- Проехали, - торопливо сказал Тормунд. – Можешь ножки раздвинуть? Давай приласкаю?
Джон послушался, всхлипнул и торопливо переложил подушку из-под головы под больное колено.
Ты уж определился бы что ли. Жонн как плохой актер, все время забывает, что у него должно болеть.
Тормунд осторожно провел пальцами по сжатой дырке, горячей и влажной от пота. Трахать сюда, конечно, не вариант, не влезет… а если и влезет, то кровищи будет, ну нахер.
Утомительное блохородство Додормунда. Обычно люди насухую и не трахаются, даже с учетом неявных намеков, что у Додормунда не хуй в штанах, а целый хуииииииииищееееееее.
Кстати, в предыдущей главе было небольшое ружьишко, даже пистолетик Додорчука. Кому заметил – печеньку.
- Погоди-ка, - сказал Тормунд, вихрем метнулся за гелем для УЗИ, - вот и пригодился, вот и славненько, - и смазал пальцы.
Я прямо вижу как радостно Додо вбила это в текст, это же так находчиво и изобретательно – тюбик геля для УЗИ у военного врача, ух как в тему.
- Хуй тебе еще долго не светит, - сообщил Тормунд. – Тебя растянуть нужно… ну вот прямо сейчас и начнем!
Джон взглянул на него мутным взглядом.
- С чего ты взял, что будет какое-то продолжение, рыжий? – просипел он пересохшими покрасневшими губами.
Если идти по хронологии, то Джон с самого начала сказал, что анальный секс он не хочет. Тормунд согласился. Сказал, что обойдемся руками.
Теперь Тормунд как бы говорит ему – я не буду тебя трахать анально. Потому что похуй что там Жонн просил, это волевое решение сомца!
Тормунд проглотил первое, что попросилось на ум – что Джонни умница-разумница Сноу запрыгнул в постель, стоило пальцами щелкнуть, и что по его смазливой пухлогубой морде любому дураку будет понятно, как сильно Джонни любит хуи, и что поздновато отнекиваться, мол, не такой я, случайно эти пальцы оказались в моей жопе, а хуй стоит от страха и возмущения, а сам я ни-ни…
…которое, разумеется, крутится вокруг анальной гомоебли. Жонн, кстати, в постель даже не запрыгивал, тебе пришлось затащить его домой, запереть, вколоть наркотик, накурить, напоить и то он едва не уполз… Ты хуево щелкаешь пальцами, Додормунд. Очень хуево.
А про себя подумал, что костьми ляжет, но Джон Сноу окажется у него на члене - целиком примет, сам захочет, будет скакать, прямо как будто собрался вместе с Тормундом на самый конец света.
Ну просто понимаете, в мире больше нет ничего важного.
Джон застонал и дернул бедрами, замотал растрепанной головой, пока не уперся потным лбом Тормунду в бедро.
- Ротик открой, - попросил Тормунд.
Джон взглянул жалобно, и все-таки подчинился.
- Сосать не надо, - сжалился Тормунд и поводил хуем по пухлым губам, как мечталось.
Джон облизывался и бессильно жмурился, то и дело высовывал розовый язык, лизал и член, и пальцы. От него разило жаром, пахло свежим молодым потом, на плечах проступили едва заметные веснушки.
- Глотать будешь? – осведомился Тормунд, неторопливо работая пальцами.
Джон что-то промычал, а его колени, - даже больное, - похотливо поползли в разные стороны, видать, глотать он был согласный.
Господи, даже колени пытаются уползти из этой горячей пирожочной сцены.
Как уползающие колени показывают готовность глотать?
Как колени могут похотливо ползти?
Додормунд, твой дейт демонстрирует грудолома и ползающие колени, может ты НЕ будешь его трогать?
Велп, ладно, колени, но где Додормунд работает пальцами? Жонн лежит на спине, с хуем во рту.
Тормунд пропихнул в него третий палец и даже без недовольного мычания понял, что пока хватит – Джон туго обхватывал пальцы, содрогался внутри, и член у него содрогался, и лицо было такое размазанное, мокрое и липкое от хуятины и слез.
Додормунд пихает в него пальцы, находясь в какой позе? У него что, тайное прозвище Длиннорукий Большехуй? То он достает пачку сигарет с верха двери, то пальцы в задницу сует лежащему Жонну, находясь у его головы.
- Глаза закрой, - посоветовал Тормунд.
Джон гортанно застонал и попытался обхватить губами член. Кажется, какую-то царапину он все-таки сорвал, потому что на подбородке остались кровавые следы, но Тормунд не стал его останавливать.
Он и сам-то не мог остановиться, ощущал, как ритмично сжимается вокруг пальцев долгожданная жопа долгожданного Джона Сноу, и кончил, залив стонущему Джону и лицо, и рот, и шею.
Диван, пол, потолок, да, да, проходили.
Несколько минут они молчали: тяжело дышали и по очереди лениво утирались испорченной футболкой Джона. Потом Тормунд сел.
- Водички? – спросил он, окинув взглядом разоренную кровать, потасканного, взъерошенного и затраханного Джона, блестящего от пота и смазки.
Джон кивнул и попытался пригладить спутанные волосы.
Внимательные читатели бы заметили, что Жонн даже не кончил, а в чем выражалась затраханность? Ну, наверное, у него пошло распухли губы ТМ.
Джон взглянул на него скептическим взглядом, обозначив, насколько ему наплевать на игру, с трудом перевернулся на живот и с протяжным удовлетворенным стоном уткнулся лицом в подушку, выставив на обозрение круглую упругую жопу.
На затылке.
Синтаксис-хуинтаксис.
