Откатим немного к началу: в этой главе Мирон еще не выяснил, кто же у нас такой Слава, Фолен не поебался с Охрой, а Карма не родил щенят. Счастливые деньки седьмой главы! В ней даже конем никто никого не ебет. Но мы все же оставим ее здесь для потомков.
Короче, Ванечка Фаллен гадает безымянной девушке-картонке, Замай притаскивает какую-то книженцию.
Ваня в гостиной занимался клиентом – симпатичной девочкой с третьего курса. Она хотела узнать, сумеет ли выбить себе грант на исследования, а Ваня, пожалуй, хотел бы узнать, есть ли у нее планы на вечер. Он уже прикинул как небрежно-элегантно подкатит, но тут пришел Замай Змеянович, молча взглянул на Ваню и на пискнувшую приветствие студентку, и ушел в лабораторию, где принялся греметь всякими железяками.
Тут собрано небольшое кккомбо:
- студентка может только пищать (она же девочка, не говорить же ей нормально, вы чо)
- герой, как и всегда, чем-то гремит/шуршит/теребонькает непонятным, потому что описать рабочий процесс у Додо ресурса не хватает
- герой только и думает, как поухлестывать за девушкой, потому что сомец должен оставаться у сучки первым и единственным мужиком при нуле сомнений в своей ориентации, потомушта у сучки в мозгах сахарная вата
Едем дальше. Додо успешно проебывает в трех строках систему толкования Таро:
Он помолчал, рассматривая три карты – перевернутую Башню, пронзенную молнией, погибающую в огне, перевернутую Луну, холодную и печальную, на которую выли такие же печальные перевернутые волки. Ваня бы не удивился, выпади третьей картой что-нибудь из мечей, это была бы закономерная точка грядущего пиздеца… но третьей картой были Влюбленные, и вот тут уж Ваня совсем растерялся, несмотря на большой опыт толкования.
Расклад не имел смысла, противоречил сам себе, обещал страшные кары и грядущее блаженство одновременно.
Даша, блядь. Ты б хоть почитала что-то про Таро, прежде чем нести такую чушь. Анон, который балуется раскладами время от времени, разгадал эту хуету с первой ноты: как бы Додо описывает достаточно стандартный расклад, на три карты. Обычно первая - прошлое, вторая - настоящее, третья - будущее, примитив примитивный; гуглится на раз, да и стоит зайти на любой сайт онлайн-гаданий, как оно кидается на тебя. Таким образом: в прошлом разрыв, в настоящем нервишки, в будущем любовь и страсти, это анон пишет, не сверяясь с никакими справочниками, ибо не проф. толкователь.
Внимание, вопрос: Даша, почему ты не думаешь головой, прежде чем использовать всемирно известные архетипы, значение которых определено давно и не тобой?
Студенточка вопросительно смотрела на Ваню красивыми золотистыми глазками
Потому что она, видать, тоже драконица? Или что? К чему вот это здесь было?
Алсо: она учится в МАГИЧЕСКОМ университете и не знает примитивнейших значений карт Таро? Додо, ну вот рилли?
Ваня выдернул дрожащими руками из колоды еще три карты, перевернул их. Долго молчал.
- Ты издеваешься, да?! – спросил он у колоды, у всё тех же Башни, Луны и Влюбленных. – Это шуточка такая?
Он взял колоду, – пальцы тряслись, - и перевернул ее рубашкой вниз. Вся колода, вся полностью, старшие и младшие арканы, превратились в копии всего трех карт.
На Ваню смотрели Башни, все до единой перевернутые, смотрела Луна, опрокинутая, с опрокинутыми волками, и Влюбленные, счастливые, держась за ручки.
Момент с картами, которые все превращаются в одну, откровенно и нагло спизжен из "Джонатана Стренджа и мистера Норрелла". Как, собственно, и ВСЕ моменты, связанные с волшебным миром в фикле Даши, спизжены помаленьку: например, в этом фикле она попиздила Университет из Пратчетта, драконолюдей, уверена, тоже откуда-то, шоггот - ну, и так ясно. Даш, а свое у нас чего? Ебелька?
Дальше Ваня идет к Замаю, который как раз замешивает голема в котле. Замешивает из песка, кошачьей шерсти, осколков зеркала, своего дневника и своей же крови, если кому-то интересно. Кстати, порвав себе бок, он
кривовато заклеивая рану большим пластырем
Видимо, запускает руку в додоверс нашего времени. Сука, откуда пластырь в мире магии, и, главное, почему он пластырем ее заляпывает?
- Рванет? – опасливо спросил Ваня, отступив на шажок.
- А хер его знает, - честно ответил Замай и заглянул в фолиант, стоящий на пюпитре. – Вроде не должно.
Квинтэссенция умственного уровня додосомца.
Дальше Додо пробивает дно, описывая голема в принципе через жопу. Как и все, что делает.
В белесой жидкости, которая почему-то сильно пахла дымом и молоком, слабо возилось какое-то уродливое создание, похожее одновременно и на ящерку, и на человеческого детеныша, и на бог весть что, обтянутое бледной кожей.
У создания была большая голова, как у всех эмбрионов, и длинный чешуйчатый хвост вместо задних ног. Ваня сначала подумал, что глаз у этого существа нет, но потом оно дрогнуло и подняло веки – глаза оказались ненормально огромные, прозрачно-голубые, с узкими зрачками.
- Оно даун, что ли? – просипел Ваня, у которого перехватило горло.
- Это ты даун, - привычно ругнулся Замай. – Это химера.
Химера и голем - абсолютно разные существа, блядь
Проматываем и оказываемся в будущем, где Слава уже настоящий мальчик, а Ваню уже выебал демон во все места.
На широком парапете всегда кучковались студентки, порой перекрикивая звон воды, над лужайкой то и дело летали во все стороны бумажные самолетики с посланиями.
Раньше Ваня сюда не ходил, здесь особой движухи не было, разве что можно было безнаказанно пялиться на стройные ножки в чулочках
Магический университет. Но студентки все в юбках. Потому что бабы всегда ходят в коротких юбочках в тупых студенческих комедиях аля "Универ" и в Додоверсе. Опять же, не разговаривать же с этими дурами? Движухи не было. Ой, сука.
Ваня боится спать один, Замай сначала пускает его в свою постель, а потом выпинывает. Ну а хуле.
Замай Змеянович все-таки позволил Ване устроиться в приемной, на новеньком диванчике, прекрасно понимая, что в собственной глухой комнатушке, с крошечным окошком под потолком, Ваня сойдет с ума от ужаса и долго не протянет.
Напомнило сиятельного Грейвза, который впустил Криденса в свою жизнь и позволил спать на раскладном кресле. Вообще, отличительная черта додолейских сомцов - если они делают человеку какую-то малейшую хуету, то приосаниваются так, будто Бентли купили, не иначе. Глядите, Замай снизошел до человека, который до того, оказывается, жил в комнате фактически без окон, хотя и являлся его ассистентом и шпионом. Вот же рубаха-парень, человечище.
Ваня зажигал все лампы, все свечи, какие только нашел, но почти до утра лежал без сна, под глухой рокот генератора и шипение фитилей.
Я все понимаю, можно не иметь жизненного опыта, но шипение фитилей свечей? Это что такое вообще?
Ваня в какой-то момент не выдержал, принялся умолять Замая Змеяновича сделать что-нибудь, как-нибудь повлиять на брата и его ручное чудовище, но тот отвел глаза и неохотно проговорил, что Охра никому не подчиняется, он лишь условно находится на привязи.
Как же это мило. Самые крутые маги, смотрите, дамы и господа.
по галерее неспешно прогуливается Мирон Змеянович в компании какой-то мелкой светловолосой студентки и Охры.
Профессор Змеянович, судя по его вдохновенному виду, как обычно делился мудростью, студенточка слушала с завороженным лицом
Чем он там делился - человек, который не способен разобраться даже с подчиняющимся ему демоном, не выявивший волшебное существо у себя под носом? Ценными знаниями по постирке носков?
Охра средь бела дня нападает на Фаллена. Конечно же, вокруг люди-ублюди. В мире сучки по-другому не бывает.
- Ванечка, любовь моя! - жизнерадостно воскликнул Охра, схватил Ваню за щиколотку и без церемоний поволок в сторонку.
Ваня цеплялся ногтями за траву, вырывая ее с корнями, лягался, рычал сквозь зубы, извивался, пытаясь освободиться от сильной хватки, но никто даже не почесался прийти ему на помощь, только пялились с любопытством и шушукались.
Наверное, решили, что это игра такая… наверное, если бы Охра начал Ваню жрать прямо посреди лужайки, никто бы и пальцем не пошевелил. Ублюдки!
Окей. Из этой главы мы узнали, что:
- Додо не понимает, что такое пластырь, и почему им не залепишь рваную рану на боку
- Додо не понимает, что такое свеча
- Додо не понимает, как происходит взаимодействие в обществе в принципе
- Ты что творишь? – спросил подоспевший Мирон Змеянович, единственный, у кого хватило совести вмешаться. – Ты куда его тащишь?
Спойлер: нихуя Мирон Ване помогать не будет.
- Хочу поговорить о нас, - честно сказал Охра. - Интим создаю.
Почему голем - Слава, а ведет себя, как дебил - Охра?
- Помнишь, о чем мы с тобой говорили? – прошипел Мирон Змеянович, дернув его за рукав. - Про ухаживания? Про подарки и красивые цветы?
Я отдельно хочу отметить момент из прошлой главы, читанной другим чтецом, продолжающийся тут. Охуенная логика, что если насильник подарит цветочки - это уже не насилие, а ухаживание. У чтеца люто горит жопа.
Мирон мудроженствует. Ох, выебал бы его кто в сраку здоровенной кувалдой.
- Вот что, дружок, дела твои плохи, - проговорил Мирон Змеянович, с жалостью наблюдая за Ваней. – Видишь ли, Охра всерьез заинтересовался тобой. Я даже не думал, что он такой влюбчивый.
Ваня посмотрел исподлобья и закусил язык до крови, чтобы не высказать все, что думает о влюбчивости Охры, и об самонадеянном идиоте, который притащил такую опасную тварь в человеческий мир.
Не стесняйся, Вань, мы все с тобой согласны.
Мирон, который "не думал", доставляет до слез.
- Обычно он людьми не интересуется, - с легким удивлением проговорил Мирон Змеянович. – Не знаю, почему он выбрал тебя.
Он окинул Ваню слегка пренебрежительным взглядом, за что Ваня его снова возненавидел. Мирон Змеянович как будто был разочарован, что его драгоценный монстр выбрал кого-то, типа Вани, а не эффектную блондинку с ногами от ушей.
Потому что сучка всегда плохонькая, и пусть будет счастлива, что выбрали ее, и ебут, лапочку, ебут. Уши Додо как никогда прежде торчат из этого куска, помахивая нам на холодке.
Ваня вспоминает, как устроил погром в покоях Мирона
Рамси, небось, обыскался.
Немного юмора (нет)
- Это тебе, Ванечка! – гордо сказал Охра и положил перед Ваней могильный венок из голубых роз и кипариса, перевитый черно-белыми лентами.
Ваня молча смотрел на венок и отчетливо слышал, как стучат зубы, выбивая дробь, несмотря на жаркий солнечный день. Мирон Змеянович издал какой-то задушенный звук. Охра перестал гордо улыбаться и настороженно посмотрел на них обоих.
- Что? – спросил он. – Ленточки такие красивые…
Он пытливо всматривался в Ванино лицо, пытаясь понять, что снова сделал не так.
Мирон продолжает мудроженствовать. Надо понять и простить. А чего нет-то?
- Он как ребенок, - извиняющимся тоном проговорил Мирон Змеянович. – Взрослый и жестокий ребенок… он не хотел тебя напугать, он просто не понимает, как работает симпатия…
Видите, Охра не виноват, он просто тупенький. Кстати, в комментах хор хомок поет дифирамбы Охре которую главу. Я блядь не знаю, тут поздно пить боржоми, и усыплять поздно тоже.
Короче, Охра настигает Ваню прямо в покоях Замая и ебет во все щели (буквально). До превращения в сучку три... два... один...
Ваня не заметил, как страх отступил и сменился раздражением. Охра изучал его, проверял, где будет приятнее, а потом откровенно принялся дразнить, и потихоньку распалил так, что Ваня всерьез задумался о том, что надо бы кончить. Ваня даже не представлял, что примитивная физиология окажется сильнее паникующего гласа рассудка.
Языки Охры по очереди скользили между ягодиц, нажимали на местечко под мошонкой, ныряли в дырку юркими кончиками. Ваня поймал себя на том, что не просто стонет набитым ртом, а с откровенной жадностью сосет щупальце во рту и давно уже держится за упругие отростки, сунувшиеся под руки.
Охра больше не держал его ноги, Ваня сам разводил их широко, как только мог, и сам вскидывал бедра навстречу скользким языкам.
Все кончили.
Охра, совершенно неотличимый от человека, заглядывал ему в лицо, снимал губами слезинки, бестолково и хаотично трогал татуированными лапками, словно крошка-енот.
Это должно быть здесь
Замай стоял на пороге, в серых трусах до колен, сонный, с припухшим лицом и синими следами на шее.
- Ты звал? – спросил Замай, с трудом разлепив один глаз.
Потому что присутствие демона именитый маг почуять никак не может, и защит на его жилище не стоит.
Конец этой удивительно стремной и бесполезной, как и весь Додоверс, главы.