Оглавление оформлено в самом уебищном из стилей, вызывающем у читеца тонны НЕНАВИСТИ - вместо названия у каждой главы спойлерное перечисление событий, которые в ней произойдут. Очень мало авторов, которые умеют это обыграть. Дася, это не ты, у тебя просто изложение, после которого я могу уже главу не читать, и так понятно, что в ней будет.
Я так долго убегал, но теперь у меня есть кого защищать. Это ты. (с)
— Я твой друг, но я раб лампы.
— Так друг или раб? (с)
— Меня зовут ВксртХлтлжвлплкц, — не без удовольствия сообщил демон.
— Слушай, а где ты был, когда гласные раздавали? За дверью стоял? — спросила нянюшка Ягг. (с)
Если бы я был наивен, я бы предположил, что эпиграфы как-то связаны с тем, что будет происходить в фичке. Впрочем, побуду-ка я наивным. Проанализирую соотношение эпиграфов и фичка после того, как прочитаю все, вдруг и правда связано.
Шумел камыш, деревья гнулись. Ночка была реально темная и жуткая: от луны остался крошечный, тоньше волоска, серпик, звезды горели так тускло, что почти не давали света, ветер вскоре утих, не перебирал листву, и даже лесные звери замолкли, затаились в своих норах.
Бывали такие недобрые ночи, когда лес не был рад ни людям, ни феям, ни ведьмам, никому, так что стоило поскорее уносить ноги.
Фичок открывает описание ненастной ночи и недоброго леса, причем особое внимание уделяется тому, что в него лучше не лезть ни людям, ни ведьмам, ни феям. У меня сразу возникает множество вопросов. Например, почему в лес нельзя феям, многие разновидности которых ЖИВУТ В ЛЕСУ. Дальше в тексте будут упоминаться пикси, которые как бэ подвид фей, и они вполне спокойно живут в лесу. Но в этот день не должны. Но живут.
Пиривет, сказала мне особая логика мира Додо.
Я готовлюсь к тому, что вопросов без ответов будет еще много.
Степа это прекрасно понимал… но еще он понимал, что запасы хвоща и солодки подошли к концу, а иван-чая и манжетки осталась щепотка на донышке. А еще Степа, к сожалению своему, понимал, что золотишко давно закончилось, и серебро тоже, а остатками медных монеток ему не оплатить ни прекрасную кожаную куртку, которую он присмотрел на витрине Лада, ни подстричься у королевского цирюльника… даже хлеба не купить! Короче, полная задница, так что корзинку в руки – и в лес.
Потом, когда будут готовы настои и припарки, целебные отвары, душистая мазь и прочие декокты, он откроет все двери и будет принимать больных, страждущих и отчаявшихся, несущих в клювике заветные монетки.
Итак, в фичок входит наш герой. Спойлер - он ведьма. Меня весьма занимает мысль, почему не колдун, ведун, чародей, маг или ведьмак? Дася, ведьма мужского пола - ведьмак, несмотря на то, что пан Сапковский внес в культуру несколько другое значение.
Возможно, это намек на то, что он сучка.
Причем не очень разумная. Абзацем ранее нам заявили, что ночь для того, чтобы лезть в лес непригодна. Казалось бы, подожди одну ночь и иди на следующую - даже при жесткой финансовой ситуации можно подождать, а не рисковать шеей. Эта ночь не особенная (некоторые травки можно собирать только одну ночь в месяц, говорю вам я, но не Дася, так что это не особые травки), так что из-за проеба одного дня ничего не будет. Кстати, я не ебу, почему Степа делает свои дела ночью, а не днем. Опять же, не объяснено, почему деньги кончились ВНЕЗАПНО. У нормальных людей есть заначка на черный день.
И, если уж я начал крутить любовь с мышами, очень мило, что в один ряд выстроено: нечего жрать, хочу курточку и постричься. У королевского цирюльника. Почему какой-то ведьмак ведьма стрижется у КОРОЛЕВСКОГО цирюльника? Он придворный? Тогда почему у него так туго с золотишком?
…Я ведь говорил, что я зануден?
Кстати, гугл сказал мне, что хвощ произрастает в тропических и субтропических лесах, солодка - долинах и поймах степных и полупустынных рек, на песчано-ракушечных валах в приморской зоне, в степях и полупустынях, на лугах, в зарослях кустарников, вдоль дорог и оросительных каналов, иван-чай - на сухих песчанистых местах в светлых лесах, часто на вырубках и опушках (и еще много где), а манжетка - по лесам, лугам, лесным опушкам, по краям дорог, на пашнях, в разреженных сосновых и смешанных лесах.
У Степы там точно волшебный лес.
Степа размышляет над тем, как не любит людей (у него есть причины, люди жгут других людей на кострах - по крайней мере так заявлено в тексте) и как любит черные курточки, но курточки можно получить только от людей. Внезапно, не только. Можно сделать самому. Можно вообще жить на полном самообеспечении. Да, с кожаными вещами нужно ебаться, но это возможно. Если ты убежденный мизантроп-ведьмак (блин, ну не могу я его ведьмой называть) - тебе сам бог велел поселиться на опушке на полном самообеспечении, магия подсобит там, где проебешься как человек. Не такой уж и редкий случай в фентезятине.
Степа тяжело вздохнул, поправил большую черную шляпу и опустился на колени. Он сразу нашел корневища аира, аккуратно отломал несколько влажных мясистых побегов и убрал в корзинку, где уже подсыхали папоротник и молодые листочки подорожника.
Вопли превратились в совсем уж отчаянный вой, который оборвался на высокой ноте. Степа скривился, словно у него заболели все зубы разом, перебежал по камням, выступающим из воды, на другой берег, и едва не полетел кубарем, запнувшись за что-то темное и живое.
Он выругался самым грязным образом, присел на корточки и пощелкал пальцами, высекая искорки. Искры собрались в неяркий голубой огонек, который сорвался с ладони и полетел к воде, завис над дрожащим комочком. Степа прищурился – он решил было, что это раненое животное, волчонок, или может, медвежонок, но когда комочек развернулся, и на Степу посмотрели круглые блестящие глазки, он понял, что это человеческий детеныш.
Маленький совсем, лет пять, не больше, в рваной грязной рубашечке и босой. Степа поскучнел. Людишки - словно тараканы, плюнуть невозможно, чтобы не наткнуться на человека, большого или маленького. Даже на опушке дикого реликтового леса. Тьфу!
Почему он понял, что это человек, по глазам? Именно по глазам, а не по лицу, фигуре. Да, у людей есть белки, а у животных - нет, но все равно, обычно обращаешь внимание на лицо.
Степа встал, подобрал корзинку и зашагал прочь, обозлившись на себя и на мальчишку, но остановился через два шага. Дикий непролазный лес, не хухры-мухры. Лес, защищенный дикой, древней магией. Люди сюда носа не суют, боятся его, хоть и пытаются бороться топорами и огнем. Человеческий ребенок. Маленький. На опушке, в самой глубине. Какого хрена, спрашивается?
Простите за большие цитаты, но читеца с них крипануло. Ребенок посреди ночи в лесу. Опытный обитатель крипитредов во мне орет БЕГИ, СТЕПА, ЭТО НЁХ.
Но Степа к нёхам привычный (он вообще думает, что над ним пикси стебанулись), он присматривается к ребеночку повнимательней и обнаруживает, что это не человек - это оборотень. Если на человеческого ребенка он готов был насрать и бросить его в лесу, то на волчонка он начинает пыриться. Не очень логичное действо, ведь в голове у него крутится, что взрослые оборотни могут вот-вот налететь и «засунуть шляпу в…». Впрочем, он быстро понимает, что оборотни не налетят - их убили в пожаре в деревне.
У Степы пробуждается совесть и он думает, что не бросил бы и человека.
Степа помолчал, рассеянно поглаживая плетеную ручку корзинки. В глубине души он понимал, что даже человеческого детеныша не оставил бы на верную погибель в ночном лесу, но бросать маленького оборотня… лес одинаково безжалостен ко всем слабым. Это только в мультиках, которые Степа смотрел в Ладе на большом экране, в лесу обнаруживались добрые существа, которые с песнями и плясками брали потеряшек под свою опеку. А в реальности сожрут волчонка, или под воду утащат, или попадется в паучьи сети, или гигантские сороконожки напихают в него яиц, жуткая и болезненная смерть, Степа несколько раз видел со стороны…
Он тяжело вздохнул, осознав, что раз уж вмешался, раз уж влез, то теперь придется ему что-то решать с мальчиком.
Предложения построены так криво, что сначала я подумал - лес безжалостней к волчатам, чем к человеческим детенышам. Глубоко задумался, перечитал. Понял, что на самом деле имелось ввиду - Степе приятнее спасать оборотня.
Так же есть ценная деталь - тут есть телевизоры. До сих пор я был уверен, что мы в средневековье. Ну ок, в этом мире есть золото, костры из людей, реликтовые леса, король, цирюльники и телевизоры. Я не против, если бы это как-то обыгрывалось, но, чувствую, мне не обыграют.
- Тебя как зовут? – спросил он.
Волчонок зашевелился, поднялся на ноги и посмотрел на Степу очень настороженно. Робко двинул хвостом, перемазанным илом. Степа остался сидеть, чтобы их лица были на одном уровне.
- Локи, - тихо сказал тот и шмыгнул носом.
Степа кивнул. У Волков пользовались популярностью подобные прозвища – Локи, Беовульф, Фенрир, Роланд, Акела… сильные имена, с историей.
- А настоящее имя? – спросил Степа.
Волчонок уставился на Степу очень настороженно.
- Мама говорит, что нельзя никому говорить настоящее имя, - проговорил он серьезно и даже строго.
«И где твоя мама сейчас?», - чуть было не ляпнул Степа, но вовремя прикусил язык.
- Ладно, - сказал он. – Ладно.
К теме имени мы вернемся немного позже, а пока... Как связано довольно разумное наставление матери ребенку и то, что ее убили люди? Люди убили ее не потому, что она была осторожна. Скорее, потому, что она была НЕДОСТАТОЧНО осторожна (раз уж это мир ублюдей, где, при обширном наличии магии, всех иных все равно ждет костер).
Вишенкой на торте легкий запашок червепидорства от Степы, который чуть не стебанул только что осиротевшего пятилетнего ребенка. Но он заявлен как мизантроп, прощаю.
Кстати, с «Локи, Беовульф, Фенрир, Роланд, Акела» можно играть в «выбери лишнее».
Ребенок плачет, Степа ведет себя как человек и обнимает его. А потом пытается стереть ребенку память. Я только не могу понять, что он собрался стирать. Случившееся? Вот волчонку здорово будет забыть, что его родители умерли, и очнуться в лесу с незнакомым дядькой.
Текст построен довольно криво, но у меня сложилось впечатление, что у Степы ничего не вышло (вообще магия не стработала, что многое говорит о умениях Степы), ребенок вырвался и удрал. Степа разрывается между желанием найти ребенка и внутренним мудачеством. Как ни странно, желание спасти ребенка побеждает. Не люблю непоследовательных мизантропов. Если ты мудак - то брось чертова ребенка, иди домой и пусть во сне тебе приснится курточка!
Я понимаю, что подразумевался противоречивый персонаж, но вся эта беготня по лесу за ребенком, о котором не можешь думать без раздражения и даже какого-то ожесточения, весьма странна. Степу довольно сильно кидает от попыток сочувствовать до «чтоб ты сдох, пиздюк блохастый».
А у пиздюка тем временем проблемы. Его поймала кикимора.
Мальчишка извивался в цепкой хватке кикиморы, обросшей тиной и водорослями, и так верещал, что кикимора морщилась, но при этом неуклонно тащила волчонка под воду, в свое гнилое болотце, скрывающееся в яру. Степа поскользнулся на мокром склоне и сам едва не покатился кубарем в болото. Кикимора остановилась, крепко держа одной рукой волчонка за волосы, а другой придушила за шею так, что тот обмяк и перестал бороться, и оскалила кривые желтые зубы. Степа знал, что они острее лезвий.
Отдельно оду пою перегнувшемуся пространству в додоверсе. Итак, у нас: а)совсем недалеко деревня (слышно, как падает горящий дом и крики людей), б) волшебный лес, в котором одновременно растут хвощ, солодка, иван-чай и манжетка, в) и буквально в трех шагах от злобной деревни - болото с похотливой кикиморой, г)в пределах пешего хода город с курточками королевским цирюльником, т.е. не слишком маленький. То есть эти довольно локации очень близко друг к другу. Любопытно.
- Зачем тебе мальчишка? – спросила она. – Неужто ведьмы начали есть детей?
- Нет, - признал Степа.
- А кикиморы-то не прочь, - она гадко облизнулась, язык у нее был длинный, зеленый, покрытый бородавками.
Волчонок висел в ее хватке, словно тряпичная игрушка.
- Слушай, бабка, давай договоримся? – устало проговорил Степа. – Я с тобой враждовать не хочу, но этот волчонок мой.
Кикимора подумала. Потом оглянулась, прикинув расстояние до своего болотца, и видимо, пришла к выводу, что допрыгнуть не успеет. Степа напрягся, готовый в любую секунду подпалить этой уродине задницу.
Немного матчасти. Ведьмы и, особенно, ведьмаки, считаются у нечисти «главными на районе». Он может защищать людей от нечисти, а может выступать на ее стороне, но почти всегда нечисть его слушается. Но Степа - хуевый ведьмак. У нечисти он не авторитете.
Поэтому следует традиционная для низкопробной фэнтезятины сцена торговли. Бабка-кикимора не хочет притирок и мазей, бабка хочет Степиного тела и похотливо капает слюной. Степа говорит, что он не может. Если бы я не знал, что он гей, я бы решил, что он намекает на импотенцию. Но кикимора пронзает в этом заявлении пидорство и тут же решает, что Степа будет щупать пятилетнего мальчика. Потому что все геи - педофилы. Примечательно, что Степа не говорит что-то вроде «Ты ебнулась, мать? Не все тут такие озабоченные», а мямлит «Ты-то его вообще сожрать собиралась!»
То есть реально выглядит так, будто он собирается этого мальчика потрахивать - но кикимора, кикимора-то сожрать собирается, а это хуже!
Я бы предпочел быть сожранным.
Кикимора продолжает развлекаться рассуждениями о ЦП, а Степа терпит. Неясно почему.
(я второй раз пронзаю в нем сучку)
В конце концов кикимора выторговывает поцелуй. Всячески подчеркивается, какая она мерзкая. Сцена должна быть комичной, но я вот что думаю. Если бы дело было не в додоверсе, кикиморе нахуй бы не нужны были поцелуи - она бы просто задурила этим «красавчик» и прочим смазколейством наивному ведьмаку голову, подобралась поближе и вскрыла ему горло. А потом съела бы и его, и мальчика. Потому что нельзя верить нечисти.
- Жаль, что себя самого нельзя заколдовать, - хмуро сказал Степа, собирая рассыпанные травы и перекладывая их в корзинку.
Волчонок виновато опустил голову. Он все время цепко держал Степу за рукав: и когда они выбирались из болота, и когда Степу тошнило под ивой, и когда Степа пытался промыть рот в ручье. Не отходил ни на шаг.
- Я бы себе самому «забывайку» наколдовал, да не получится, - вздохнул Степа. – Всю жизнь теперь помнить буду… надо было тебя там оставить!
- Извините, - пробормотал волчонок.
- Ты чего убежал-то? – спросил Степа.
Волчонок пожал плечами.
- Мама говорит, что ведьмы бывают злые, - тихо сказал он. – А вы меня заколдовать хотели.
- Слушай, малыш, - не выдержал Степа. – Ты уж не обижайся, но с мамой твоей случилась большая беда, а так как я добросердечный болван, который вмешался в твою судьбу, придется теперь мне за тебя отвечать. А тебе придется меня слушаться! И если тебе что-то не нравится, то болото – вон там, уверен, что тетушка Кикимора страшно тебе обрадуется…
Он снова сплюнул. Два раза рот промывал, а все равно на языке держался стойкий привкус затхлости и тины.
В предыдущей сцене очень подчеркивалось, какая кикимора мерзкая, и теперь поцелуй выставляется неибаццо каким героизмом. Вот, малой, прославляй Степу, видел, видел, как он пожертвовал собой ради тебя? А что у тебя только что умерли родители и тебя чуть не сожрали - это фигня. Дядины эстетические чувства оскорбили, сорвали с его губ целый один поцелуй, теперь он имеет право орать на тебя и злиться, что ты убежал, когда он хотел тебя заколдовать.
Причем ребенок повел себя вполне нормально - откуда ему было знать, что Степа хочет ему легче сделать? Может, ведьма его щас усыпит и сожрет!
Кстати, у волчонка стальные яйца. В пять лет с аноном от всех этих событий сучилась бы эпичная истерика. А он держится, даже пытается что-то объяснять.
Или, что вероятнее, у ребенка тяжелый шок и поэтому он так спокоен.
Волчонок понурился, ссутулил худенькие плечи и опустил голову. Степа прикусил язык.
- Извини, - проговорил он после долгой паузы. – Ты просто маленький, а я переволновался… я тебе помочь хотел, я не злая ведьма.
Волчонок поднял на него взгляд.
- Добрая? – спросил он.
- Волшебная, скажем так, - уклончиво ответил Степа. – Волшебная ведьма… понятно?
Волчонок на секунду нахмурился, словно пытался разобраться, а есть ли на белом свете неволшебные ведьмы, потом кивнул.
- Я тебя не могу здесь оставить, так что придется тебе пойти со мной, - сказал Степа. – Может, найдутся твои родственники какие-нибудь, или я тебя смогу отдать кому-нибудь на воспитание, но пока поживешь у меня. И без фокусов, никаких побегов… и в живот не бодаться!
Волчонок снова кивнул. Степа убрал в корзинку собранные травы и выпрямился.
Мне нравится, с каким трудом он извиняется за свою истерику. Как будто услугу оказывает. Чувак, если ты мудак…а, я уже говорил. Потому что сейчас ты не противоречивый. Ты психопатичный.
А еще вызывает некоторые подозрения, что «добрым» Степа не называет даже ради маленького испуганного ребенка. Да, детям лучше не врать. Но в данной ситуации - нехуй запутывать шокированного ребенка.
А дети в додоверсе до сих пор та инициатива, которая наказуема - то есть если ты случайно заимел дело с ребенком, то все, он твой. Степа явно сам не верит, что сможет кому-то сплавить детеныша.
- Я скажу тебе мое настоящее имя, и жду от тебя взаимной любезности, - сообщил он.
Мальчишка недоуменно заморгал. Степа досадливо выдохнул.
На несколько секунд ему стало страшно – понятно, что куда-нибудь он волчонка сплавит, но все равно какое-то время придется с ним мириться, а Степа в воспитании детей почти не смыслил. Он неоднократно лечил больных детей, но этот волчонок выглядел уставшим, напуганным и измученным, но здоровым. Как с ним общаться? А вдруг он непослушный? Чем его кормить-то, самому на еду не хватает, оборотни, кажется, уважают только мясо… вдруг он к человечине привычный?
Впрочем, раздобыть денег, на самом-то деле, не такая проблема – можно наколдовать пару золотых и купить еды, Степа старался этим не злоупотреблять, но теперь он стал как бы кормящей матерью, так что наплевать на сантименты. Можно взяться за какой-нибудь быстрый и морально нечистоплотный заказ, из тех, которые припасены на крайний случай: навести ужасную порчу, или провести тайный аборт высокопоставленной даме, или ради потехи публики показать несколько фокусов… в общем, выход найдется, но если малыш-оборотень питается людьми, то понятно, почему его семья нашла смерть на вилах разъяренной толпы.
Впрочем, учитывая темноту и ксенофобию местных жителей, вовсе не обязательно их есть, чтобы угодить на костер, они по умолчанию ненавидят всех чужаков, всех пришлых, и всех красивых или хотя бы чуточку успешных.
Ох, как из абзаца предложения Даша проступила, давно не виделись. Без комментариев.
А прокомментирую я то, что Степа готов ради ребенка «наплевать на сантименты». Видите ли, в начале было заявлено, что Степа очень не любит и презирает людей, но очень любит цирюльников, курточки и вкусно поесть. Этот склад характера как раз располагает к тому, чтобы не заморачиваться «сантиментами» и браться за нечистоплотные заказы. Какая разница, если уж ты так презираешь людей? Боишься попасть на костер? Ну так костер никуда не делся из-за того, что ты стал «детным». Будь последователен, сука.
Этим абзацем Даша фактически уничтожила мотивацию Степы переться ночью в лес.
Степа все больше похож на саму дерзкую чику. Которая дерзкая, резкая и крутая только в голове, а на деле слишком боится людей.
Степа потер занывший висок и протянул руку, в которую волчонок тут же вцепился.
- Итак, как тебя зовут? – спросил он.
- Локи, - едва слышно ответил тот. – А вообще-то – Рома.
- Отлично, - кивнул Степа. – У меня тоже много имен.
Волчонок посмотрел на него с проблеском интереса. Степа вдруг заметил, что лес ожил, оттаял, перестал излучать угрозу каждой веткой. Шумел ветерок, весело и неутомимо журчал ручей, шелестели ветви, в чаще ухали совы. Звезды ярко разгорелись, заливая опушку рассеянным светом.
- Некоторые зовут меня Кармой, - сообщил Степа. – А другие знают, как Джетвилланса. Как ты понимаешь, это не настоящие имена.
- А настоящее? – с любопытством спросил волчонок.
- Настоящее… - Степа задумался, остановился и присел, чтобы оказаться вровень с мальчишкой.
- Послушай, я буду разговаривать с тобой серьезно, как со взрослым, договорились?
Волчонок кивнул.
- Ты мне доверился и сказал, как тебя зовут, так что и я тебе отвечу, - проговорил Степа. – Но ты должен понимать, что имя – это большая ценность. Нельзя выдавать его кому попало… особенно, если ты ведьма. Поэтому ты должен хранить мой секрет.
Волчонок кивнул.
- Я понимаю, - серьезно проговорил он. – Мама говорила, что зная имя, можно сделать с человеком что угодно…
- Именно так, - кивнул Степа. – Но раз мы друг другу доверяем, то… вообще-то я Степа.
Волчонок помолчал, потом снова кивнул.
- Вот и ладушки, - сказал Степа и поднялся. – Сейчас я отведу тебя к себе домой и уложу спать. А завтра придумаем, что с тобой дальше делать.
Глава заканчивается, как ни странно, не червепидорским кусочком. Я обещал вернуться к теме имен? Так вот, имя в магических реалиях нередко и правда серьезная штука. Настоящее имя дает власть над его обладателем и все такое. Тем смешнее выглядит то, что Степа ранее высмеивал мать волчонка за то, что она запрещала ему говорить незнакомцем настоящее имя - это вообще-то явно был очень умный совет. Раньше высмеивал, «и где она теперь»?», а сейчас уже «именно так». А ведь, блядь, это прекрасная тема, которая при должном раскрытии хорошенько погладила бы кинки анона (да, тема с передачей власти через имя кинкует анона).
Если бы не все предыдущие косяки, чтец бы счел этот кусочек ритуального доверия довольно милым. Потому что это было бы передачей власти над собой другому человеку и, будь Степа действительно замкнутым ведьмаком, оно много бы значило и было «началом прекрасной дружбы». Но я так подозреваю, это вообще ничего не значит, мы ж в фике Додо.
А теперь доебка до совсем уж мыши - меня пиздец как смущает, что они Степа и Рома. Карма и Локи - это нормально. Но Степа и Рома в реалиях средневековой (мне все же это кажется больше похожим на стредневековье) Европы - пиздец странно. Потому что широкополая ведьмовская шляпа, цирюльник, король, феи и пикси располагают к европеизированным формам этих имен (Степан-Стефан это вопле логичная замена). К тому же Локи (и другие имена, которые мысленно перечислял Степа) отсылает нас к скандинавским именам, рядом с которыми Роман - не пришей к пиздец рукав. А если это славянское фентези - выкиньте отсюда нахуй пикси, короля и фей!
Вот теперь все. С вами был анон-занудище и один из самых занудных фиков Додо.
Сорян, но это и есть объективация.
