Начинается все с того, что Чейни падает с кровати.
Дверь грохнула. Чейни не успел ничего сообразить, как его сдернули с кровати и отшвырнули в сторону – он упал боком, едва не сломав руку, а сверху навалилось тяжелое тело.
Я не силен в боевых искусствах, поэтому у меня есть вопрос: а его точно надо было закрывать, если у вас нет ни огнестрельного, ни, похоже, метательного оружия? Может, наоборот, эффективнее было броситься навстречу нападавшему, а не ждать, пока вас заколют?
Испуганный спросонья Чейни наконец-то зашевелился и от души саданул локтем по чьим-то ребрам.
Мы поняли, что боевых навыков у Чейни нет.
Но невозможно же не выставить сучку в максимально невыгодном свете:
у Рестора тут же сработали боевые рефлексы, поэтому он первым делом скинул Чейни с кровати и прикрыл своим телом, и локтем Чейни зарядил именно своему благоверному, да еще так сочно, что ребра хрустнули.
Мало того, что сам не отреагировал нормально, еще и защитника своего ударил.
Весь сыр-бор случился из-за того, что к ним прибежал Мирон.
- Ты что, ополоумел? – зло спросил Рестор, сунув нож обратно под матрас.
И я надеюсь, что обратился он все-таки к Мирону, а то мало ли.
Мирон прибежал из-за того, что у него заболел Слава. Я не совсем понимаю, как можно сильно заболеть мгновенно без всяких признаков, тем более, что, как выяснится впоследствии, Слава простудился. Но, допустим, Мирон проснулся посреди ночи, а у Славы жар.
Далее нам рассказывают, что Чейни был без одежды и объясняют, почему.
Он не очень любил спать голышом, но надо же было такому случиться, что именно этой ночью Рестор захотел любви.
Это не первая и даже не вторая сцена в таком духе. Можно было бы подумать, что это какой-то кинк, но скорее всего, Даше просто пришло в голову, как именно показать, какие у нее наглые и раскрепощенные сучки, и она немедленно накатала сразу несколько разных сцен про одно и то же с разными персонажами, а то не дай бог читатели не заметят, как здорово она придумала. Да и текста набила заодно.
Чейни хамит Мирону.
- Денис, прекращай, - поморщился Рестор, увидев, какое лицо сделалось у Миро.
Ну, Ресторатор хотя бы что-то делает в поддержку их иерархии в отличие от Охры.
Что характерно, Рестор что-то сказал Чейни не потому, что «сучка не должна самцу хамить» или «сучка не должна хамить главному в клане» и не потому, что «он за Мирона горой», а потому, что у Мирона стало какое-то там выражение лица. А если бы не стало и Мирон проглотил бы - то все, пусть делает, что хочет?
Но проблемы Мирона - ни статусные, ни со Славой - Рестора очевидно не волнуют, он даже засыпает раньше, чем Мирон успевает уйти.
Чейни брезгливо выдернул руку и отпихнул Миро без всякой почтительности – он не выносил, когда к нему прикасался кто-то, кроме Саши.
Пиривет канону и трактовкам.
Мирон ведет Чейни к Славе, страшно волнуется и в ответ на вполне ожидаемые вопросы «что с ним», «как проявилось», «когда началось» и двух слов связать не может. Так страдает, так переживает, бедняга. Я, если честно, вижу в этом еще один авторский баг - вдруг матчасти не хватит размазать по двум сценам, на одну бы наскрести.
- Сам увидишь, - коротко ответил Миро. – Я не знаю, что с ним… не знаю, что с ним делать.
Чейни подхватил свою сумку-неотложку и невольно ускорил шаг, встревожившись не на шутку. Не хватало только какой-нибудь эпидемии.
У меня есть вопросы:
1. Мирон, зачем тебе медицинская энциклопедия? Если ты уже прочитал про ебельку, а дальше неинтересно, отдай другим, может, найдут что-то полезное.
2. О какой эпидемии может идти речь? Если мы о воздушно-капельном механизме передачи, то к Славе почти никого не пускают, вон перед тобой Мирон - главный переносчик тогда. А если речь о том, что инфекция может распространиться через, скажем, посуду, одежду, туалет, то как тут поможет ускорить шаг? Поторопиться можно было бы из-за состояния Славы, но куда уж тебе такая степень сочувствия.
3. Как и откуда Чейни подхватил сумку-неотложку, если, судя по этому же предложению, они в это время уже где-то шли? Или они все это время стояли и препирались? Ну охуенно.
Кстати, я поддерживаю мысль о том, что Даша ебашит пустые строки как бог на душу положит. Я в этих разрывах тоже логики не вижу.
- Ясно, - кивнул Чейни. – Простудился твой ненаглядный Гнойный.
То есть из всех болезней, которые сопровождаются повышением температуры, у вас есть только простуда? При этом она происходит с людьми реже, чем все эти опасные болезни от недостатка ебли? Или мы столкнулись с обострением способностей человека-рентгена?
Я думаю вот что. В этом мире у людей поголовно прекрасный иммунитет и/или пониженная патогенность возбудителей заболеваний (и это тоже уже обсуждали в теме), поэтому в основном проблемы возникают в результате травм или при родах, а всякие там простуды случаются только с очень ослабленными организмами. С этим в принципе сочетается идея родов через нестерильную жопу - никакие инфекции плоду повредить не могут, особенно если он находится в матке с выходом в клоаку, а не прямо к стенке кишечника прилеплен.
- Дай нож, - сказал он. – Я срежу швы.
- Зачем? – тут же подозрительно спросил Миро.
- Затем, что кашлять с зашитым ртом он не сможет, - терпеливо ответил Чейни, ощупывая припухшие лимфоузлы на шее Гнойного. – Он тебе живой нужен или как?
- Да, - ответил Миро. – Все настолько плохо?
Ну то есть мы поняли, простуженных людей Мирон в глаза не видел, и то, что кашлять можно не только при смерти, он не в курсе.
К слову, на месте Чейни я бы ощупывал лимфоузлы до того, как поставить диагноз, а не после.
Разрезать удается только два шва.
Бета-хуета снова в здании:
[Гнойный] посмотрел на Миро с обреченной смиренностью
Еще один образец прекрасного выбора лексики:
- Слава, пидор, сдохнуть решил?
Гондон не презерватив, пидор не гей.
Чейни просит для Славы воду.
Миро кивнул и вышел. Вернулся он через несколько минут с полным чайником теплой воды, Чейни даже удивился, хоть и догадался промолчать. Получается, Миро со всех ног помчался на нижний ярус, на кухню, раздобыл чайник и прибежал обратно.
И мы понимаем, что Мирон у нас самостоятельный товарищ, никаких прислуживающих сучек и охраны под дверями он не держит.
Мирон и Чейни пытаются напоить Славу, ничего у них не выходит.
- Может, трубочку? – спросил Миро.
- Он без сознания, - ответил Чейни. – Захлебнется. Надо его как-то по-другому напоить. Ему обязательно нужно это выпить.
Миро кивнул и забрал у него стакан, отхлебнул немного, потом склонился, приник губами к обветренному, изуродованному рту Гнойного и принялся его поить, как птаху.
Мне кажется, или вероятность захлебнуться тут никак не снижается?
Как насчет того, чтобы попытаться привести Славу в сознание? Как насчет того, чтобы позвать Охру, чтобы он доразрезал швы, если уж у вас самих руки из жопы, и челюсти разжать?
Чейни осознал, что сидит с отвисшей челюстью.
Чейни закрыл рот и попытался придать своему лицу невозмутимость.
То есть отвисшая челюсть - это у нас не фигура речи.
Гнойный хрипло постанывал между глотками, должно быть, ему было больно глотать.
Так он у вас там без сознания или как?
- Вот, оберни вокруг горла, - сказал Чейни, когда кружка опустела, и Миро утер губы ладонью.
- Кому обернуть? – растерялся Миро.
- А у кого жар? – логично спросил Чейни. – Кого мы лечим?
Все, что вам нужно знать об умственных способностях червепидоров.
Миро недовольно взглянул на него, проворчал под нос что-то о выебонах, но послушно и старательно обернул марлю вокруг распухшего горла Гнойного.
И о противоречивой натуре Мирона.
Миро осторожно уложил его на кровать и накрыл собственным теплым пледом.
Они еще и всякие сорта одеял-покрывал и пледов различают.
снова вспотел крупными мутными каплями
Я слабо представляю это визуально, мне всегда казалось, что пот, даже очень насыщенный, выглядит прозрачным. Ну разве что они там моются раз в полгода.
Но даже если пот бывает мутным - это в свете гнилушек Чейни различил?
Миро захлопал ресницами.
Еще пириветов всем.
- Просто, чтобы ты понимал, выскрести – не проблема, - хмуро сказал Чейни. – Медики выскребают до двенадцатой недели… а вот заражение крови – это проблема, это не лечат. Так что…
- Так что перестань нести херню! – рассердился Миро.
Да, Чейни, перестань, будь так добр.
Особенно про аборты, про сепсис я понял так, что он будет грозить именно Славе как очень ослабленному организму в свете местной ситуации с инфекциями.
Чейни проводит Мирону ликбез по контрацепции и вангует Славе высокую фертильность.
- Интуиция, опыт, - проговорил он.
Да-да, Денис.
Я бы сказал, что он плодовит, как черепаха
Это было нетривиально. Очевидно, у вас там три книги сохранилось: властелин колец, медицинская энциклопедия и что-нибудь про античность.
В общем, Мирон сомневается, а Чейни говорит, что у Славы могут быть дети, а потом они с Мироном внезапно меняются ролями: Чейни говорит, что Славе могли что-нибудь отбить, а Мирон возражает - когда это было-то. Видать, в его голову начали закрадываться разные опасные мысли. Все пожимают плечами.
Чейни ловит флэшбеки.
Иногда достаточно одного удара, чтобы перечеркнуть будущее… удара, который лишит тебя потомства…
О бесплодии самцов и всяких там несовместимостях Чейни тоже не слышал.
Чейни предлагает погреть Славу чьим-нибудь живым телом.
Миро подумал.
- А я сгожусь? – спросил он негромко и нерешительно.
Даша, я понимаю, наверное в твоей голове это выглядит очень трогательно - так сильно сомец беспокоится из-за сучки. Оказался вне зоны комфорта, пришлось что-то про медицину узнать, хотя всем известно, это только бабы о своем здоровье заботятся, им же рожать, а нормальные мужики максимум поспят - и как огурцы. Но на самом деле выглядит по большей части жалко. Даша, прекрати перегибать Мирона во все стороны, пока совсем не расшатался.
Чейни проявляет зачатки человечности:
Судьба у Гнойного, да и у Фаллена была не самая легкая, негоже смеяться - никто не знает, где и как закончит он сам.
И тут же:
- И если трахать надумаешь, хотя бы дождись, пока жар спадет, - съехидничал Чейни.
Миро посмотрел на него со злобным прищуром.
- По-твоему, я вообще урод? – спросил он мрачно.
- Ну да, - ответил Чейни, пожав плечами. – Это не секрет.
Сцена хороша прямо со всех сторон. И Мирон «ах, нет, я не такой», но вообще-то да, примерно такой.
И Чейни. У него и так вполне себе привилегированное положение. Он практически незаменим, потому что он - один из немногих, кто хоть что-то смыслит в медицине внутри клана. Теперь у него появился мощный рычаг давления в виде больного Славы, которому еще прилично восстанавливаться придется. Как он использует это - правильно, чтобы выебываться и дерзкочиковать.
Чуть позже Чейни задумается о том, как использовать новую информацию. И информация для него - прежде всего то, какие у кого будут наследники, а то, как у него складывается текущая система взаимоотношений - это ему похуй.
Чейни рассуждает о системе наследования в клане и страдает.
Чейни пуст. Несмотря на травы, несмотря на всякие средства, несмотря на массажи и припарки – пуст и бесполезен. Никакого результата.
Даш, я должен сообщить тебе, сейчас обычно слово «припарки» используется с иронией или просто в негативном смысле - или в составе выражения «как мертвому припарки». Можешь использовать слово «компресс», дарю.
И да, в народной медицине действительно есть средства лечения бесплодия в виде компрессов и тампонов с вареным луком и петрушкой. Пожалуй, я не хотел об этом знать.
Он спустился на кухню, где круглосуточно поддерживали огонь
Зачем поддерживали? У вас есть одежда и книги старого мира, все нормально с механическими штуками, уж как добывать огонь вы должны были догадаться.
только на некоторых перекрестках встречались дозорные, который пропускали Чейни без единого возражения
Я так и не понял, то ли у вас можно ходить по коридорам, то ли нельзя, то ли все ходят как и куда попало. Зачем об этом лишний раз напоминать? Или это огрызок из того куска, в котором Даша еще думала, что почему-то нельзя?
На кухню Чейни ходил за чаем для Славы. Когда вернулся, застал сцену, в которой Слава обнаружил себя в постели Мирона и запаниковал, решив, что его все-таки решили выебать. Потом Мирон его все-таки успокоил.
Гнойный затих и уполз в глубины постели, под шкуры, покрывала и подушки.
Заметьте, кстати, что наши герои периодически - и даже регулярно - демонстрируют признаки мутаций. Я жду десятую главу, в ней будет самое интересное.
Чейни возвращается к себе, рассуждает о неброской мужской красоте Рестора, вспоминает знойного загорелого красавца Порчи (а ведь ему как выходцу из наземного клана загорелые люди могут нравиться больше бледных; впрочем, не думаю, что Даша держала в голове именно это, пока набивала текст) и строит коварные планы, как бы втюхать Рестору вторую сучку, чтобы родила ему наследника. О том, что такая сучка может стать значимой политической фигурой, а сам Чейни - оказаться в немилости, а на чужого ребенка влияния не иметь, ему в голову не приходит. Да, с одной стороны, его типа медицинские знания, хорошее отношение Рестора обеспечивают ему определенный вес, с другой, он это вообще никак на моей памяти не отрефлексировал, а лечить он может и при другом сомце. Ну и кто их знает, червепидоры же такие тупые, что от единственного своего врача могут отказаться по желанию левой пятки - этот вариант я бы тоже не стал исключать.
На этом первое действие заканчивается.
Во втором действии к ним снова приходит Мирон.
На этот раз он стучится, хотя казалось бы, ситуация гораздо опаснее предыдущей.
- Слава не дышит, - тихо, потерянно сказал Миро. – Я заснул… а он не дышит.
Рестор тут же сел, услышав в голосе Миро что-то отдаленно похожее на слезы
Нет, мне все равно тебя не жалко.
Чейни надавил ему на плечо, шершавое от старых шрамов
Бугристое, ты хотела сказать?
Короче, Чейни и Мирон снова идут к Славе.
Миро шагал беззвучно, но дышал громко и хрипло.
Что, заразился? 
Чейни успевает внимательно рассмотреть Славу, сесть, потрогать его, и тут:
- Что ты ему дал? – глухо спросил Миро. – Что ты с ним сделал?
Ты только что сообразил? Вот все время, пока шел к Рестору, пока возвращался к Славе, пока Чейни тупил над ним, ничего в голову не приходило?
- Я дал ему антибиотик, - проговорил Чейни. – Жаропонижающее. Стандартный набор. Я… я не знаю. Может, у него сердце не выдержало?
А ты, медик-хуедик, с чего взял, что он умер? ДО того как даже пульс пощупал? И давай оправдываться.
Попытался нащупать пульс. Миро наблюдал за ним немигающим взглядом.
Чейни стащил покрывало ниже, надорвал пропотевшую рубаху и попытался уловить хоть какое-то сердцебиение.
- Я не понимаю, - пробормотал он. – Должно было помочь… надо сделать вскрытие и посмотреть…
- Я тебя самого вскрою, - пообещал Миро. – Живьем.
Ну за что ты такой тупой. Есть и другие способы проверить, жив ли человек. А еще, если человек не дышит и пульса нет, можно провести интересную процедуру с непрямым массажем сердца и дыханием рот в рот 
Или от других сучек ты не течешь, так что и хуй с ним? Ну Мирону бы объяснил, он бы с радостью.
Кроме того. Что ты нахуй поймешь при вскрытии, тупой ты мудак, если не знаешь, как диагностировать смерть и в каких дозах давать антибиотики?
- Ты довел его до истощения! – сказал он, потому, что терять было нечего. – Себя вскрой, ебаный в рот! Чем я ему помогу, если у него сердечная мышца износилась?!
В общем, вместо того, чтобы делать хоть что-то полезное, эти два еблана собачатся и дерутся, так что Слава вынужден приходить в себя самостоятельно.
- Какого хрена? – потрясенно спросил Миро. – Ты же видел, что он не дышал?
- Дышал, - сухо ответил Чейни, копаясь в сумке. – Только очень медленно.
То есть теперь ты так считаешь, окей.
Он достал несколько поцарапанных пластиковых пакетиков, в которых хранил самые дорогие порошки.
- Так, - сказал Миро. – Сначала, блядь, ты мне скажешь, что это такое и зачем.
Мы тоже, мы тоже хотим знать, но, похоже, этот секрет уйдет в могилу вместе с Чейни.
Дальше нам снова предлагают пожалеть сомца и показывают, какой он добрый и благородный.
- Извини, - тихо сказал Миро, не отрывая взгляда от спящего Гнойного.
Он посмотрел на Чейни порозовевшими воспаленными глазами.
- Я тебе должен, - сказал он серьезно и весомо.
Вот интересно, за что, по-твоему, ты ему должен? За то, что он Славу лечил (так отлично, что не понял, то ли тот умер, то ли нет)? Или за то, что в процессе его самого чуть не пришиб - а если бы не кинулся, то в общем-то можно было и не благодарить?
Чейни благосклонно принимает тот факт, что Мирон ему что-то должен. Сам о чем-нибудь попросить он не догадался.
Я надеюсь, это обещание как-нибудь выстрелит потом. Даже можно сложить два и два и прикинуть, где и как, но Даша, думай сама, пожалуйста.
Чейни возвращается к себе, Рестор обнаруживает на нем синяки и подрывается навалять Мирону. Защищать партнера от всяких там уебков - это неплохо, побить такого червя-пидора, как Мирон, - вообще отлично, но как их клан до сих пор не развалился - ума не приложу.
То, что за Чейни не только другим бить морду надо, но и самому как-то поаккуратнее, в голове Ресторатора укладывается не очень хорошо. Он то
больно взял двумя пальцами за подбородок, заставив показать шею.
то
едва не сбросил его в сторону, но в последний момент остановился, сообразив, что Чейни больно ушибется о земляной пол
то
стащил Чейни с загривка, словно котенка, встряхнул так, что у Чейни щелкнули зубы
Про габариты я промолчу. Общеизвестно, что сучки усыхают и мельчают. В свете этого факта интересно, что станет со Славой к окончанию фикалии - помимо того, что он научился падать с шезлонга.
Это все про Чейни:
Чейни не хотел внутриклановой войны. Есть много способов поквитаться за обиду и при этом остаться чистеньким.
Чейни усмехнулся. Он-то прекрасно понимал, как можно утолить мстительность, насладиться страданиями врага, его болью, его плачем…
Я уж не знаю, как это соотносится с каноном, но подозреваю, что примерно никак, просто у Даши есть с десяток ролей тупых мерзких уебанов, которые кому-то надо отыгрывать.
На этом второе действие подходит к концу.
Не прошло и получаса, как в дверь деликатно поскреблись.
Это Охра, и он у нас няша.
- Ванечка совсем грустный, - сказал Охра, вышагивая рядом. – Не разговаривает со мной…
- Ты меня ради этого разбудил? – рассердился Чейни.
- Ну посмотри, пожалуйста, - попросил Охра.
Чейни даже смотреть не надо было, он и так знал, что с Фалленом, насмотрелся уже на подобные симптомы. Такое случалось, когда брали в плен тех, кого изначально не воспитывали как сучек – их психика гнулась до определенного момента, а дальше наступало тоскливое осознание неизбежности.
И это, конечно же, происходит внезапно.
Охра страдает и ноет, Чейни отправляет его погулять, а сам проводит сеанс мудроженствования, настолько мерзкий, что двух мнений о нем быть не… да блядь.
- Поражаюсь я твоей тупости, - покачал головой Чейни. – Чего ты добиваешься? Думаешь, если оттолкнешь Охру, тебе станет легче жить? Да нихрена подобного! Подарят какому-нибудь троюродному деду, будешь ублажать другой хуй.
Ну то есть Фаллен лежит и смотрит в стену, исключительно чтобы досадить Охре, конечно. А еще у него куча поводов думать, что его отправят к троюродному деду после того, как он родит Охре ребенка. И кидаться ублажать Охру, пока чего не вышло, ему нужно вотпрямщас, а то Охра кудахтал над ним, кудахтал, а завтра срочно передумает.
Зачем Чейни наставляет Фаллена (эффективно причем!), если так опасается конкуренции со стороны его наследников (он уже и коварные планы строил, как будет уговаривать Славу делать аборты), - загадка.
- А почему ты думаешь, что их жизнь чем-то отличается от нашей? – спросил он, кивнув на майку Охры. – С бойни на бойню… какая разница?
- Тебе не понять, - с горечью ответил Фаллен. – Ты просто прирожденная сучка, Чейни. Для тебя все заебись, а я…
- Головка от хуя, - перебил Чейни. – Я был рожден свободным. Я просто умный, а ты – не очень.
Тут я заржал. Это просто эффект Даннинга-Крюгера, Денис.
Чейни все мудроженствует…
Фаллен смотрел на него отчаянными глазами. У него тряслись губы. Чейни немного испугался – не хватало только выкидыша.
Ты отличный врач, Дениска, то Славу так полечил, что он чуть не умер, то Фаллену такую психотерапию устроил, что у него чуть выкидыш не случился. Не умер и не случился - но ты-то всерьез этого опасаешься 
И зачем пугался? Надо было радоваться! И миссию свою исполнил, и от конкурентов избавился, не доебешься.
Чейни пожал плечами.
- Чего ты хочешь? – спросил он.
- Чтоб вы все сдохли! - тут же ответил Фаллен
Ты не поверишь, я тоже этого хочу. И даже, кажется, не один.
ответил Фаллен и впервые улыбнулся, кровожадно и зубастенько
Даша, сгинь, не торчи.
Чейни советует Фаллену показать, что Охра важен для него.
– Ну… попроси у него что-нибудь, он обрадуется. Позволь ему проявить заботу.
Фаллен понимает это по-своему.
- Вано, ты обо мне не заботишься нифига! – тут же заявил Фаллен так агрессивно, что Охра даже попятился. – Я хочу кота и ебаться, а тебя никогда нет, когда ты нужен!
Это у нас автор шутит, а Чейни ржет над убогими и сетует, что именно они лучше всех размножаются. К Дашиной писанине у меня в общем-то тот же вопрос.
Все, Фаллен чудесным образом излечился, и на этом заканчивается глава, в которой Чейни пять раз промолчал и семь раз пожал плечами.
