Слава сдался. Сходил к холодильнику и принес молоко, налил в чистое блюдце, которое держал специально для таких случаев, и выставил за форточку, на жестяную крышу. Кошки тут же потеряли к нему интерес, уткнулись мордочками в блюдце. Слава пару минут наблюдал за ними, не пытаясь погладить – кошки были дикие, бродячие, могли больно укусить за руку, а ему в пизду не сдалось подцепить какое-нибудь бешенство или столбняк, хуй знает, как оно передается от зверя к человеку.
Слава знает, потому что кошатник и потому что белоснежка, которая вокруг себя собирает (и без проблем трогает) всю живность, от бродячей псины до кабанчиков в хозяйстве.
Серверная, где он проводил рабочее время, располагалась в подвале, единственное окошко находилось на уровне земли, поэтому свет сюда почти не попадал, зато открывался живописный вид на чужие ботинки. Славу даже не удивляла эта совершенно уебанская архитектура с зарешеченными окнами, это было так в духе города, отражало славные традиции и все такое.
Какие нахуй славные традиции, если Слава здесь, я так понимаю, работает там же, где в жизни, и в жизни он был сисадмином в ТЦ. Либо это самый тридиционный тц в мире, с традиционной серверной 1917ого года, либо даже и не знаю.
Вернувшись к компьютеру, Слава грустно посмотрел в пустую чашку, где болтался разбухший чайный пакетик. Раз уж встал, надо бы немного прибраться. Слава сгреб со стола в большой черный пакет весь накопившийся мусор – целлофановую упаковку дешевого печенья, присохшие использованные чайные пакетики, пластиковые коробки грибной лазаньи. Свободного места стало больше, правда, серверная все равно не стала чище. Слава закинул в пакет и грязные носки, которые все время забывал отнести домой и постирать, и потому они накапливались в неопрятную кучку, и, кажется, уже сгнили. Проще купить новую упаковку.
Внимание, вопрос: а как ты умудрялся-то здесь носки горой складировать? Дома - я могу понять, а тут? Или и у них спаун?
Кошки напились молока и ушли, Слава забрал блюдце и поставил на подоконник, между чахлым алоэ, который кое-как влачил жалкое существование в полумраке, и папкой, где хранились всякие интересные вырезки. Папка называлась «Журнал регистрации инструктажа на рабочем месте за 2015 год», поэтому Слава знал, что вырезки в полной безопасности. Он подавил желание открыть и почитать – он почти наизусть помнил некоторые статьи. Многих авторов уже не осталось в живых, и уже никто, - кроме Гнойного, конечно, - не смел так критиковать власть, но там все равно хранилось много полезного. Слава заглянул в монитор, убедился, что все идет по плану, и открыл книжку с загнутой вместо закладки страницей.
Я правильно понимаю, что этот долбоеб хранит подрывную антисоветскую литературу на рабочем месте, в серверной, куда может зайти вообще кто угодно, на рабочем месте, где есть коллеги, уборщица, начальство и вообще "заходи, кто хошь, бери, что хошь"?
Олсо: да, в мире, где есть интернеты, компьютеры, принтеры и чувак с полным доступом ко всякому такому добру, подпольная типография в шахтах смотрится еще уморительней.
Темнело, на город опускалась густая южная ночь. Впрочем, она опустилась уже давно, только горожане предпочитали делать вид, что это не так, что все заебись и прекрасно в чудесном городе… гольф, аквадром и керлинг, и что там еще писали в туристических проспектах? Те, кто все-таки замечал и говорил, давно гниют в земле, либо переселились в шахты, чтобы ищейки мэра до них не добрались.
Да, папа, ты уже говорил.
Мэр, злая няшка в розовой рубашке, был в чем-то прав - «Панч» не имел той эффективности, на которую рассчитывали подпольщики, но Оксимирон и его шакалы никогда не забирались в шахты, справедливо полагая, что там им пиздец и настанет.
Вопросов больше не имею. Если с какого-то хера я решил сопереживать героической борьбе сопротивления, с этого момента я бы не смог больше принимать здесь всерьез более ли менее нихуя. Но я не принимал. Ибо не в силах человеческих.
Окси, кажется, искренне верил, что полиция собирает всю газету еще до того, как проснутся горожане, а это было не так.
На самом деле, мэрство здесь, видимо, передается по наследству, и Окси последняя ступень выраждения, либо кресло выдается для ширмы самому тупорылому и безобидному жителю города, пока в тени делаются дела, и Окси выиграл в этом соц.соревновании. Потому что с утреца он с хером на перевес смотрел на город в огнях. А газетку они изволили найти и начать собирать через несколько часов. И все еще гордо собирали, когда в середине дня, уже после обеда, к ним доставили Гнойного. Так что НЕСКЛАДУШЕЧКИ С ПРОСЫПАШКАМИ.
Слава знал, что Гнойного читают, и читают именно те люди, к которым он, в конечном счете, обращался. Ни чиновник, ни благополучный горожанин, ни светская элитка никогда не признает, что в городе что-то не так. Все заебись! Горный воздух, курорт, соборы и боулинг, так чего, нахуй, еще надо? Ну… например, дышать свободно и свободно говорить, и чтобы вооруженные люди в масках не выбивали ночью дверь твоей квартиры, и не тащили тебя, сонного и голого, в казематы, попутно ломая нос и ребра.
Казематы, нихуя себе. Насколько я помню, это был мэрский кабинет.
Слава машинально потрогал переносицу - лейкопластырь он снял пару дней назад, но переносица до сих пор чесалась.
А вы тоже лечите сломанный нос лейкопластырем?
Хорошо, хоть зубы не выбили, было бы пиздец грустно, прямо совсем невесело, но в этом отношении ему везло, хотя сломанные ребра до сих пор ныли в дождливые ночи.
Ну да. Сломал ребра - надел пластырь на нос - и можно сказать, здоров. Не считая дождливых ночей.
Слава чувствовал, как выкристаллизовывается в нем новая статья для «Панча», пока еще совсем зыбкая и туманная. О тех, кого стаскивали с постелей, били прикладами по зубам и навсегда уводили из дома. О тех, с кем Мэр беседовал ласковым голосом, кому говорил «я твой друг, парень, а ты меня огорчаешь». О тех, с кем Мэр даже не беседовал, кем занимался Охра… Лаврентий Палыч Охрия.
Господи, какая же беспомощная херобория.
И да, естественно Даша проебала интернациональность и это Россия. Но с вольными городами. Но Россия. Но был Советский Союз и Берия.
Слава невольно фыркнул и сделал себе мысленную заметку – раскопать про Охру все, что сможет. Мэра знали все, а об Охре мало кто слышал
Да вы ебанулись?
Дайте-ка уточню. Чувак давно и упорно сидит в сопротивлении. Только за этот год его пять раз принимали к мэру под белы рученьки. И тут он третьего дня проснулся такой и: бля, надо бы узнать об Охре! А то ни я, ни оппозиционно настроенные читатели, ни мои коллеги-сопротивленцы же нихуя не знают про чувака, который в городе силовиками командует и собственно осуществляет репрессии, из-за которых мы все так бомбим. Почему-то.
Незаметный и незаменимый Охра, который всегда стоит у мэра за плечом, всегда кутает лицо в черно-белый шарф и молчит.
Представьте, как это уморительно среди белого дня в помещении на официальной встрече.
Я САМА НОЧЬ.
Если копнуть глубже – какие бездны откроются? Слава не мог вспомнить, чтобы кто-то что-то рассказывал о личном помощнике Мэра… а значит, там есть что-то любопытное.
Ну да, а то обычно-то - выходишь ты на лавку, лузгаешь семки, подсаживаются к тебе бабки - и ну рассказывать про того да про этого...
GOOGLE IT STUPID MRAZ. Для начала.
Рабочая смена, как обычно, закончилась глубокой ночью. Слава накинул на плечи куртку и забрал пакет со своим мусором, как культурный мальчик.
А вот и нет, мы только что выяснили, что ты неделями засераешь серверную гниющими носками, позорник.
Автобусы в такое время уже не ходили, поэтому он отправился домой пешком, попутно остановившись у мусорки. Кошки, возможно, те самые, которых он подкармливал, блымнули на него желтыми семафорами глаз и растворились в темноте.
Даша, я смотрю, раскрылась в танце и поверила в себя, суржик так и лезет.
Даш, Даш: смотри. Это тебя не любят звери. Даже те, которых ты кормишь. Славу любят звери. Живи с этим.
В центре и на побережье до сих пор играла музыка, но здесь, на окраинах спальных районов, было тихо.
Что за серверная у тебя на окраине спального района в подвале?
Слава пару раз споткнулся на выщербленном асфальте, выругался и зашагал медленней, поглядывая под ноги. Глаза чуть кололо от усталости, но он все равно знал, что до кровати доберется еще не скоро, хотя спать хотелось чуть ли не до слез.
Даша, это не Слава, это ты. Но у меня есть для тебя пара Славиных лайфхаков. Приходи, поговорим.
Он уходил все дальше и дальше от моря, в самые грязные трущобы, где как раз и концентрировалась настоящая и по-прежнему свободная жизнь. Если спальные районы еще как-то патрулировались, то сюда мэрские полицейские даже не думали совать нос, отсюда живьем не выпускали.
- В таком случае у мэра есть гораздо более серьезные проблемы, чем твоя хуйня.
- Заебись пиздато управлять курортным городом с постоянным потоком туристов, когда в городе стоят районы, откуда "живыми не выпускают".
- В нормальном мире, оппозиция как правило за борьбу с преступностью и ничем пиздатым вот такую хуйню не считает. Собственно, одной из первых претензий к мэру было бы то, что он ничего не делает с этой парашей.
- Слава был бы первым, кто в таком районе опиздюлился бы. Ты, Даша, не была бы, просто потому, что обоссалась бы сильно до захода.
Двенадцатиэтажные высотки сменились обшарпанными панельными пятиэтажками, между которыми густо разрослась зелень – одичавшие яблони, которые каждое лето обдирались местной детворой, дикие абрикосы, которые сжирались весной, еще зелеными, и колючие кусты, где кто-нибудь либо блевал, либо трахал пьяненькую соседку со четвертого этажа, а подростки пили, пока еще скрываясь от родителей.
Внимание, вопрос. То были спальные районы. Это не спальные районы. А ЧТО Ж ЭТО БЛЯДЬ ТАКОЕ-ТО? Потому что по-моему это родной Водный с Войковской.
И да: родители жрут людей и не выпускают живыми чужаков, а детки боятся, что их мамка с папкой - доедающие копа - запалят за пивчанским. Найс.
Слава прошел по аллейке с разбитым асфальтом и свернул к своему дому, машинально задержав дыхание, потому что в подъезде воняло ссаниной и бомжами так, что слезились глаза.
Ой неужели! А разве это не запах Настоящей Жизни? Разве же это не лучшее место в городе?
И почему тут режут левых людей, а бомжи, досаждающие местным жителям, спят и срут у них в подъездах без боязни?
Мусоропровод заварили давным-давно, но на первом этаже все равно сладковато попахивало гнилью и разложением, вроде бы в мусорку как-то ухитрились сбросить какого-то парня. Хотя, может быть, и пиздеж, но никто не горел желанием проверять.
Ну да, все горели желанием нюхать мертвечину десятилетиями. Причем слухи предельно туманные. Не "Дядь Вася с четвертого этажа уебал дочкиного ебаря и засунул в мусор, ебанат", а кто-то когда-то какого-то парня. Это в районе, где:
Слава никого не боялся - это был его район, где он знал, если не каждого, то… ну каждого второго, пожалуй. И его ебало давно примелькалось местным обитателям
Слава переоделся. Ему не хотелось говнякать в канализации неплохую одежду, и к тому же, шакалы Мэра могут вломиться к нему в любую минуту, и очень не хотелось, чтобы тряпки с мазками грязи, - а грязь оставалась в любом случае, в канализации было темно и зверски насрано, - отправили в какую-нибудь хорошо оборудованную лабораторию и какой-нибудь ебанный Шерлок на государственном окладе сделал анализ и указал ту трубу, через которую Слава пробирался в подгород. Хотя вряд ли, конечно, кто-то станет так заморачиваться. И все-таки это была не та область, где Слава мог рисковать – он не только за свою голову отвечал, но и за остальных, кто пользовался этим путем.
До более лайтового варика - типа прогуляться следом за тобой и посмотреть, куда ты залез, - здесь, я так понимаю, никто не допрет, да?
Олсо, страницей ранее:
Оксимирон и его шакалы никогда не забирались в шахты, справедливо полагая, что там им пиздец и настанет.
Так им там пиздец настанет, они аж ссутся от ужаса и сами к вам не лезут, или они найдут трубу, залету, и пизда будет уже вам?
Нет ответа. Хобот должен бить по клаве.
Он достал из пакета футболку с желтым смайликом на всю грудь. Прежний владелец опрокинул на футболку шоколадное молоко, или борщ, или еще что-то такое же, и поэтому казалось, что ухмыляющийся смайлик ранен в голову и забрызган кровью.
Пасхалочка от иисуса. И да, нет ну никакой разницы между пятном от шоколадного молока, от борща и все-таки от блядского кетчупа из Хранителей.
Замай доставал и приносил одноразовые тряпки, возможно, богатеи сдавали их в комиссионки, а оттуда всякими путями одежда попадала в руки подпольщиков.
Я даже и не знаю, право. Как насчет ПОСТИРАТЬ одноразовые тряпки, если речь идет только о том, что на них не дай бог останется компромитирующее говно из канализации? Кипятишь тряпку - и бед не знаешь.
Иногда встречались удивительные вещи, и порой Слава со злой иронией думал, что, возможно, носит в подгороде тряпки самого Мэра. Было бы охуительно смешно.
Конечно смешно. Слава носит XL и они бы нихуя на нем не сходились.
Хотя, конечно нет, Окси мелкий и худенький, Слава не влез бы в его футболку при всем желании. Даже странно, Город держит в своих цепких щупальцах стальной хваткой такое мелкое чмо, тощее чучело с глазами инопланетянина и пухлым девчачьим ртом.
Да нет, Даш, в футболку бы Слава как раз влез, потому что в рэперской тусе футболки на несколько размеров больше как раз в ходу. Проблема в том, что ебаная футболка никак не может быть "удивительной вещью", наводящей на мысли, что ты носишь тряпки мэра.
Слава вышел из квартиры, спустился вниз, к двери подвала, и открыл ее, игнорируя табличку «Не входить». В подвале воняло говном и гнилыми овощами. Слава прошел мимо спящих бомжей и привычно пригнулся под низкими трубами – однажды он так вхуячился лбом, что шишка не проходила неделю. Зато теперь мог гулять по подвалу с закрытыми глазами, он слишком хорошо изучил, где тут что находится.
Вход в подгород начинался за деревянным щитом с вытертой, плохо читаемой надписью «Осторожно, высокое напряжение». Щит казался незыблемо вросшим в землю, но это была видимость, Замай и другие рукастые парни время от времени подклеивали грязь и говнякали щит, чтобы ни у кого не возникло мысли, что его в принципе можно куда-то сдвинуть.
Отодвинув щит, Слава вжал голову в плечи и ступил в узкий и низкий темный проход. Он тщательно задвинул щит за собой и медленно зашагал в темноте, считая шаги.
...вокруг лежали левые бомжи, которые свободно сюда входят и выходят, никого из них ты не знаешь, все это делается у них на глазах, любой из них может быть стукачком. Конспирация от Иисуса.
Когда-то Замай сказал, что в этом районе строили бомбоубежище, а система тоннелей – это остатки той идеи. Это случилось давно, и вроде бы даже кто-то находил бомбоубежище, но оно то ли почти полностью засыпалось землей, то ли еще какая-то хуйня с ним случилась, но толку от него не было, а вот от тоннелей был – и охуительно огромный. Говорили, что есть такие тоннели, которые уходят под океан… наверное на ту сторону, где текут молочные реки и кисельные берега, и добрые мудрые эльфы ждут героев, чтобы предложить им сисястых распутных дев. И только потому те, кто ушли этими путями, не возвращались.
- Мнэ... шахты... слюна... гыгыгыгород под подо... мээээээээээээ... а чо за тоннели? Бомбоубежище! ПИЗДАТЫЙ Я ПИСАТЕЛЬ! о... грибочек...
- Если это бывшее СССР, то у меня есть ПАРА ИДЕЙ, нахуя же там строили бомбоубежище и скорей всего оно было не ОДНО посреди тоннелей.
«И я бы не вернулся, - подумал Слава, машинально отсчитывая шаги в темноте. – Нахуй надо».
Но он почему-то тут же представил худое, скуластое лицо Окси, оттопыренные уши, хмурую складку между бровей и полные губы, сложенные в брезгливую гримасу. Губы, которые было бы приятно ударить кулаком, что бы они лопнули и брызнули кровью, словно спелая ягода – соком.
Это ж блядь не в гнойный нарыв лупить, губы так не лопнут, с фантаном кровищи из-под кулака.
У Окси удивительные глаза - огромные и обрамленные длинными густыми ресницами, но с таким холодным, змеиным взглядом, что невольно ожидаешь, как появится белесое третье веко. Даже странно, что его нет, было бы так аутентично... а может и есть, хуй его знает.
Блядь, ну что я читаю? Что она несет вообще?
Может, есть третьей веко у Окси, может, нет, мнэ, бью листаж, в голове ссанина, а мне тридцать лет, а в Мариуполе не говорят, что ты особенный, а сразу говорят, что ты уо...
Тоннели это канализация. Но вообще есть легенда, что их построили для бомбоубежища. Но это все шахты в горе. Но они ведут в пещеру.
Говорили, что есть такие тоннели, которые уходят под океан… наверное на ту сторону, где текут молочные реки и кисельные берега, и добрые мудрые эльфы ждут героев, чтобы предложить им сисястых распутных дев. И только потому те, кто ушли этими путями, не возвращались.
«И я бы не вернулся, - подумал Слава, машинально отсчитывая шаги в темноте. – Нахуй надо».
Что тебе мешает съебаться прямо сейчас?
В подгороде, к его удивлению, собралось много народа, чуть ли не вдвое больше, чем обычно. Среди законопослушных горожан ходили слухи о гигантской подземной пещере, в которую город однажды провалится, и про обитателей подгорода, которые все до одного наркоманы, конченные пропащие люди. Ну и разумеется, про котлеты из крыс, и про оргии, и про сатанинские обряды посвящения, и так далее, и тому подобное.
На самом деле пещера была, но совсем небольшая, размером с двухэтажный дом: там стояли койки, где спали люди, которым нельзя было показываться в Городе, или те, кому было попросту некуда идти. Оргиями здесь никто не занимался, по крайней мере, Слава лично такого не слышал и не видел, котлетами из крысятины тоже его не угощали, да и обрядом сатанинского посвящения обидно обделили.
У вас там наверху стоит суровое царство хрущевок, куда боится заходить полиция и режут каждого вошедшего. Внимание, вопрос: что мешает этим чувакам жить там, а не в пещере посреди говна?
Он пробирался через толпу, походу кивая знакомым, наконец нашел Замая и оттащил за рукав в сторону, где можно было побеседовать спокойно.
А толпа ждала новый Рвать на битах или просто стояла от нехуй делать? Или любовалась тем, как живописно этим вечером из центрального коллектора валит говно?
Замай выглядел энергичным и оживленным, как и всегда. Слава никогда не видел его уставшим или подавленным: злым – да, расстроенным – случалось, но Замай всегда фонтанировал энтузиазмом.
Это потому, Даша, что ты никогда не слышала Замая.
- Там к тебе люди пришли, чувак, - сказал Замай, окинув его внимательным взглядом. – Хотят поговорить.
Слава кивнул и потер уставшие глаза.
- Наверху сгребли весь «Панч»? – спросил он.
Замай кивнул.
- Но здесь остались экземпляры, - проговорил он. – Их учат наизусть и переписывают от руки.
Слава невольно улыбнулся, ощутив себя польщенным.
- Ладно, - устало проговорил он и снова потер лицо. – Давай побазарим с людьми.
...потому что мы тут все надышались парами ебанины и не можем подрубить принтер на твоей работе. Или в твоей квартире. Или любой другой принтер. И свою типографию - которая вот здесь у нас стоит - тоже второй раз напрячь не можем. Потому что во-первых - у нас лапки, а во-вторых - у нас автор инвалид умственного труда.
Замай потащил его за собой, лавируя в толпе, и очень скоро они очутились в пустынном тоннеле. Сверху капала вода, старый кирпичный свод крошился, по земле расползался мох, выпуская тонкие, едва заметные светящиеся стебельки.
- Жопа чует облаву, - задумчиво проговорил Замай.
Слава нахмурился - Замай всегда прав, если он что-то говорит, так обычно и происходит.
Серьезно, кто-нибудь в состоянии мне объяснить, почему Замай с этим разговором просто не зашел к Славе под яблоньку пятиэтажки? Или на чаек-кофеек? Или не позвал к себе, раз У СЛАВЫ ОПАСНО ЗА НИМ МОГУТ ПРИЙТИ (но пройти следом за ним из его подъезда - не могут)?
- Поторчи месяцок наверху, - сказал Замай. – Не надо, чтобы тебя загребли здесь.
- Он и так знает, что я отсюда, - возразил Слава, зная, что Замай поймет, кто такой «он».
- Хочешь, что бы снова нос сломали? – усмехнулся тот. – Дело твое, но я бы пересидел. Ты нам нужен.
- Без базара, - кивнул Слава, решив послушаться умного совета.
Славу задерживали и Слава засвечен. Это СЛАВА является проблемой для тайного убежища повстанцев, потому что за ним могут прийти и замести остальных, а не тайное убежище повстанцев является проблемой для Славы, которому еще раз сломают нос, потому что менты внезапно набегут на тусовку заяйцев под землей, которую все это время не могли найти, а тут с нихуя возьмут и найдут.
Сука, это тупо. Я даже обсирать это не хочу, я просто представляю себе Додо с одной рукой в трусах и другой рукой в носу, которая лыбится, пускает шептуны, капает слюной на пузеру и мычит, глядя на счетчик лайков.
Он уставился на девчонку, тихо стоящую у стены. Девчонка была закутана в тряпки, словно капуста, одежка на одежке и капюшон на голове. В полумраке было не очень хорошо видно ее лицо, но по силуэту и манере держаться, по чистому, легкому звуку дыхания стало понятно, что она молоденькая, наверное, даже моложе, чем он сам. Слава прищурился, пытаясь в полумраке разглядеть ее лицо, а она, поймав взгляд, шагнула ближе.
Определим воздух по звуку вашего дыхания. При этом все мы тут живем в гнилище и дерьмище под землищей, так что у нас клуб здоровых легких для всех возрастов.
- Ладно, дальше сами, - сказал Замай, хлопнул его по плечу и ушел, а Слава поднялся и кивнул девчонке на стул.
Она села и тупо уставилась вниз, и лишь когда он подошел ближе, и она посмотрела на него, запрокинув голову, он понял, что не так с ее лицом – оно было неподвижно, словно маска… фарфоровая маска, которую однажды вдребезги разбили о пол, потом попытались склеить, но многих кусочков так и не нашли.
- Бля! – невольно выдохнул он, отшатнувшись и взмахнув руками. – Ух, бля! Прости.
Когда-то она была очень красивой, Слава таких красивых девчонок видел только издалека, в мужских журналах, и в проезжающих мимо машинах, спешащих к побережью, к особнякам и клубам. Несмотря на сеть кривых, широких шрамов, изуродовавших это кукольное личико, какие-то остатки, осколки былой красоты все-таки еще остались. Наверное, ей это было горше всего.
Заебись поговорили.
Короче, в этой хуйне повинен мэр, Слава пишет про мэра, девчонка хочет рассказать ему охуительную историю о том, как ее изуродовали. И ТУТ ИЗ КУСТОВ:
Ее звали Алиса. Она считала, что ей повезло.
Однажды девчонки из модельного агентства рассказали ей о простом и легком способе заработать. Мэр, сказали они, похотливое животное, каждую ночь к нему приводят новую девушку, ну это все знают. Но вообще в постели он ничего, ласковый, сказали они, хихикая. А платят просто охуенно, сказали они, а если понравиться ему и угодить как следует, то могут позвать еще раз.
Ей нужны были деньги, и она точно знала, что понравится – она же классная.
Да, это Алиса. Ну просто потому что. Ну какая разница, что Алиса в Горгороде - дочка мэра, у нее совершенно другой характер, бэкграунд и внешность. Мнэ. Бряк. Будет Алисой.
Мэр приехал поздно вечером, когда она, надушенная, блестящая от массажного масла, расфуфыренная и накрашенная уже заскучала. Она пару раз видела его издалека, ну и конечно, часто видела по телеку, но в жизни он оказался другим - ниже ростом и моложе, чем она думала.
Он посмотрел на нее так равнодушно, словно она была табуреткой с изящными ножками, и не более. Потом прошел в ванную, оставляя одежду на полу, и совершенно голый ступил под горячие струи воды.
А мог бы и в пальто душ принимать, я так полагаю.
Мэр ложится спатеньки, Алисе с ночником не спится, она его выключает, и тут у мэра рвет пердак так, что слышно в шахтах канализации бомбоубежища, что под пещерой.
Она повертелась на горячих простынях, потом тихонько соскользнула с кровати и выключила ночник. И тут же Мэр проснулся, вскинулся и больно схватил ее за руку.
- Включи! – хрипло приказал он, голос у него дрожал, словно от ужаса. – Немедленно!
- Но я не могу заснуть при свете, - капризно сказала она.
Он сам раздраженно нажал на кнопку лампы и уставился ей в лицо воспаленными красными глазами. Она попыталась улыбнуться, потому что испугалась - у него был такой вид, такой… словно он мог ее ударить, словно он очень хотел ее ударить. Но не ударил.
Он вскочил с кровати и поволок ее прочь. Она инстинктивно упиралась, но он оказался на удивление сильным, вытащил ее за дверь и буквально швырнул в руки другому парню…
- В маске? – спросил Слава. – В маске или шарфе?
Она кивнула.
- Это Охра, правая рука Мэра, - задумчиво сказал он. – Что было дальше?
Да, Охра ночует у мэра на пороге и бдит за его покоем. Он же включил кофеварочку на разогрев. Потом добежал до мэрии посидеть на ступеньках. Тайна раскрыта.
- Забери эту дуру! – выплюнул Мэр. – Чтоб я ее больше не видел!
- Дальше? – тихо спросил Слава.
Дальше ее, почти голую, в полупрозрачной ночной рубашке, утащили вниз, где сидели шкафообразные мужики. Сначала ее не трогали, только посматривали, потом парень в шарфе ушел, и на нее накинулись. Она не могла вспомнить, сколько раз ее изнасиловали, не помнила, сколько это продолжалось и сколько их было, в какой-то момент у нее в голове все смешалось. Потом выбросили на улицу, где на нее наткнулись какие-то парни, которые не побрезговали, и все повторилось снова. А потом она очнулась в больнице для нищих, едва живая, изуродованная, с изрезанным лицом и зашитой промежностью. А теперь она живет здесь, и идти ей больше некуда.
Так.
Ок.
ДАВАЙТЕ-КА УТОЧНИМ.
1. Нанимаешь в легальном модельном агентстве, в сравнительно небольшом городе, девушку. Девушки общаются между собой, бизнес тесный, клиенты известны.
2. Ее привозят к мэру, тоже все обо всем в курсе, все на виду.
3. Из тьмы морской выходят шкафообразные мужики - то есть, я так понимаю, личная охрана мэра, так же проходящая по документам, легально устроенная на работу, мгновенно с ним связываемая.
4. И НУ НАСИЛОВАТЬ ТЯН, С КОТОРОЙ ПОВЗДОРИЛ МЭР, ТОЛПОЙ, А ПОТОМ ВЫКИДЫВАТЬ ЕЕ НА УЛИЦУ В ЭЛИТНОМ КОТТЕДЖНОМ ПОСЕЛКЕ.
5. А тут - в элитном коттеджном поселке, мимо порога мэра, - проходили другие чуваки, из соседних элитных коттеджей, - И НУ ЕБАТЬ ЕЕ ПРЯМО НА УЛИЦЕ ВМЕСТЕ С ДЕТЬМИ И СОБАКАМИ.
6. А потом она просыпается в больнице - и нет ну никаких шансов, что из этого будет скандал, даже в авторитарной стране, с управляемой прессой, никто ни о чем не узнает, слухи не ползут, бабы не ссутся, прессы и полиции не существует, Алиса живет в канализации и не к кому пойти, кроме Гнойного.
Потрясающе.
- Оксимирон знал, что с тобой сделали? – спросил Слава, заставив себя отключить эмоции, потому что его трясло от бессильной ярости, а толку от этого не было.
- Наверное, нет, - сказала она с горечью. – Ему наплевать. Я думаю, он забыл обо мне через минуту.
«Скорее всего», - подумал Слава, который слишком хорошо знал Окси. Тот, наверняка, и понятия не имеет, не только, что творится в его городе, но и что творится в его собственном доме.
- Ты напишешь? – спросила девчонка настойчиво, и ее взгляд на несколько секунд стал живым, она подергала Славу за рукав, привлекая его внимание. – Ты расскажешь другим?
- Обязательно, - пообещал Слава.
Она вздохнула.
- Хорошо, - медленно проговорила она. – Пусть знают. Тебе – поверят.
На самом деле, вполне хватило бы ее лица и ее реальных травм, чтобы поднять нехуевый шум еще из больницы, а это мир, где есть интернет, свою историю можно записать на камеру от мобильника и выложить в сеть минут за десять, плюс она не стала внезапно нищей и бездомной из-за того, что ее изнасиловали, потому что эти вещи никак друг с другом не связаны, но... да кому не похуй? Это ж Даша и ее манямирок.
- Драсьти, - буркнул Слава. – Какими судьбами?
Он тут же выругал себя за длинный язык – счастливые и довольные люди в подгород не попадают, значит, что-то случилось, какая-то хуйня в ее жизни, и не важно, как она выглядит, и неважно, что он устал и заебался, как собака. Он – Гнойный. Он – голос этих людей, он – рупор несчастного мира отбросов, значит
...ему похуй.
Ну, так бы оно было, будь это Слава из канона.
Потом к нему приходит вдова:
- Напишите о моем муже, - попросила она и подняла на него глаза, удивительно добрые и лучистые. – Он был хорошим человеком, и с ним поступили несправедливо.
В середине своей истории, довольно таки банальной, - Слава слышал уже десяток похожих, - тетушка начала плакать. Носового платка у нее не оказалось, поэтому Слава похлопал по карманам и нашел собственный измятый и окровавленный платок, который таскал с незапамятных времен, но тетушка не стала брезговать, а утерла слезы и высморкалась, после чего как-то неуловимо повеселела.
- Вам, наверное, очень тяжело, - проговорила она с сочувствием, наблюдая, как он допивает третью чашку чая, едва не пошатываясь от утомления.
- Нормально, - ответил Слава, с трудом сдержав зевок.
- Я могла бы сделать вам завтрак, - с надеждой проговорила она. - Хотите?
Слава замер.
- Вы меня в гости приглашаете, что ли? – спросил он, улыбнувшись.
Она кивнула. Слава растерялся.
Тетушка, несмотря на свои беды, была такая… нормальная, что ли. Чистенькая. С сумочкой. Хорошая такая тетушка, которая никому не причинила вреда.
- Котлеты, - сказала она почти умоляюще. – Из индюшатины. И пюре.
Слава, голодный и вымотанный, так явственно представил горячее пюре, на молоке, с маслом, и парочку мясных котлет, что у него чуть не потекли слюнки. Желудок жадно заурчал, тоже завороженный такой перспективой.
- Уговорили, - улыбнулся Слава.
И ПАМ-ПАМ - это женщина оказывается "пиздой", которую "между делом выебал" Слава.
После омлета, котлет, печенья и чая он трахнул тетушку прямо в прихожей. Комод, на который они опирались, предательски потрескивал и покачивался от толчков, но показал себя героем и выдержал все тяготы. Тетушка оказалась удивительно удобной в плане хватания за всякие места – бедра у нее были пышные, под расстегнутым лифчиком колыхалась крупная грудь.
Мы никогда не узнаем, почему эта женщина - пизда, что плохого она сделала и почему Даша решила на нее высраться посреди фикла. Она накормила Славу, переспала с ним после того, как он ее выслушал, дала гостинцев и отправила домой с добром. Не хочу гадать, кому из реального окружения Даши повезло попасть в ее ебнутые самоутвеждалки-фантазии, какие у нее к этой женщине претензии и что с Дашей не так, но пока женщина - самый приятный и вменяемый герой фикла. А еще у нее явно с жизнью получше, чем у Даши когда-нибудь будет. Даже в Дашином фикле.
Слава идет домой, думает, как было бы круто сунуть хуй Окси в рот и засыпает, а я заканчиваю чтения главы. Чот даже я не ожидал такой манямбы. Честно говоря, я бы меньше брезгливого ахуя испытывал, если бы она правда вписала туда меня, Милимину, небах, аллаха или Диско.
Что? Почему? Зачем? Даша, блядь!