Когда Богомол и Журавль стакнулись, в «Гунмэне» закатили пир, Шень никогда еще не видел, чтобы собиралось столько народа. Пьянка продолжалась несколько дней, вокруг ресторана спали вповалку, порой уносили трупы, но в целом царила атмосфера дурного, пьяного веселья.
Шень вспомнил эту пирушку, когда увидел, сколько народа собралось на вытоптанной лужайке вокруг ресторана.
Потому что пирушка и развалы ресторана после драки с кучей трупов и кровищи очень похожи.
Я решил сменить тактику.
Вот моя новая тактика, потому что даже Малькольм Такер больше не спасает.
Тел уже не было, судя по затоптанным кровавым следам, их уже давно унесли. Правда, за домом горел подозрительно большой костер из которого торчало что-то, похожее на человеческие конечности, Шень не стал присматриваться.
Ну, конечно, где еще гореть куче разлагающихся, воняющих, плохо горящих тел, как не в огромной куче за ебучим домом.
По, с воспаленными, красными глазами, помятый и почему-то в синяках, в грязном белом фартуке и закатанной до локтей фуфайке, расхаживал между работающими людьми и успевал за всем присматривать.
Я мог бы предположить, что он в синяках, потому что в его ресторане все пиздились, но поскольку я знаю спойлер, предполагать я этого не буду. Впрочем, Шень спойлер не знает, так что "почему-то" в синяках после мочиловки По быть не может.
- Сходи в «Пиньяо», - мрачно сказал По. – Так и быть, отпускаю на денек.
Шень усмехнулся.
- Нет? Хочешь циновки отмывать от крови и дерьма? – прямо спросил По.
Шень отрицательно замотал головой.
- Так я и думал, - кивнул По. – А другой работы для тебя у меня сегодня не найдется.
- Придумай что-нибудь, - попросил Шень. – Я… я два дня не ел.
Он смутился и покраснел от злости и болезненно ущемленной гордости.
Лучше бы ты, дегенератик, научился наконец свои финансы рассчитывать. Удивительно тупой чувак.
После того… инцидента, он перестал видеть в По законченного жадного мудака, увидел в нем человека, и По, наверное, что-то в нем разглядел, потому что перестал вести себя как самодовольное мудло. Друзьями они не стали, и иногда По как-то реально странно поглядывал, но теперь Шень, по крайней мере, мог признаться в том, что голоден, а По не стал зубоскалить и не отмахнулся от его проблемы.
Да он и раньше не отмахивался, а предлагал тебе остатки еды с кухни на пожрать. Но тебе, видимо, все, что не уговаривают его величество благосклонно принять, подачки.
– Пожалуй, я знаю, где ты пригодишься. Отправляйся-ка к Гадюке, скажешь ей, что я прислал тебя.
- Зачем? – удивился Шень.
- Проведешь переговоры, помиришь кланы, - пояснил По. – Ты чужак, никто… как раз тот, кто нужен в этом деле.
- Ты шутишь? – возмутился Шень.
- Ничуть, - серьезно ответил По.
Да? А по-моему, он именно что шутит. Какой, блядь, чужак, Даш? Ок, я понимаю, взять чувака, не связанного с обоими группировками — вот только это должен быть чувак, который а) хоть чутка в курсе происходящей ситуации; б) не истеричный выпендрежный мудозвон, который чуть что кидается на других орать и ущемляться от своей задетой гордости. По либо хочет от сучечки наконец избавиться, либо ему мозги отбило.
В общем, наш дебил прется к Гадюке.
- Зачем ты здесь? – спросила она хрипло, должно быть, выла и кричала ночью, оплакивая свою девчонку и своих погибших, не могла же она быть совсем уж бесчувственной.
- Меня прислал По, - честно ответил Шень.
- Зачем? – равнодушно спросила Гадюка, уставившись в огонь.
- Он надеется предотвратить войну, - сказал Шень.
- Война неизбежна, - сказала Гадюка.
- Ладно, так ему и передам, - покладисто кивнул Шень.
Мастер переговоров. Прирожденный дипломат. Лучший усмиритель бандюганов, блядь.
- И это все? – спросила Гадюка, скривив губы в невеселой усмешке. – Все, что ты хотел сказать?
- Так мне наплевать, - совершенно искренне ответил Шень. – Я чужак… мне и дела нет, за что вы режете друг друга. Мир станет чище, когда вы все закончитесь.
А что ты, дебила кусок, будешь делать, когда они все закончатся? 
И блядь, насколько надо быть тупым, чтобы говорить такое в лицо дохуя опасной главе бандитской группировки? Сука, я не могу.
- Сядь, - приказала она, похлопав рядом.
Итак, сучке не разбивают ебало только благодаря силе додопроизвола. Окей.
Вместо этого сучка ловко пронзает, что Гадюка и Тигрица просто разошлись и как следует НЕ ПОГОВОРИЛИ, и им надо поболтать об их ОТНОШЕНИЯХ, и тогда все наладится.
Знаете, что? Я пошел за бухлом.
...
Ладно, у меня есть вискарь, все не может быть так плохо с вискарем.
- Меня прислал По, - повторил Шень. – Он хочет мира.
- Меня это не интересует, - Тигрица пренебрежительно отмахнулась.
- А Гадюку интересует, - сладко проговорил Шень. - Она хочет поговорить.
Желтые глаза Тигрицы так и вспыхнули, она остановилась и неприятно оскалилась.
- Это она тебя подослала? – спросила Тигрица и непринужденно вытащила нож из рукава.
- Меня прислал По, - терпеливо сказал Шень.
- Зря ты сюда сунулся, - прошипела Тигрица. – Я отошлю ему твою тупую белобрысую башку!
Я бля даже не знаю, кто тут больший король — не умеющий общаться Шень или Тигрица, из которой сделали припадочную истеричку с агрессивным расстройством (хотя в каноне она как раз, насколько я понимаю, была умной, сдержанной и очень себя контролирующей).
- Она погорюет месяц, а потом заведет себе новую питомицу, - сказал он.
- Я убью и ее! – прошипела Тигрица, сверкнув глазами.
- Не сомневаюсь, - согласился Шень. – Только в Даунтауне полным полно созревших малолеток, которые с радостью запрыгнут в ее постель… а твоя… останется пустой и холодной.
Мудроженствования от Шеня: чек.
- Если ты меня убьешь – По на тебя сильно обидится, - ляпнул Шень. – Ты и так перед ним виновата.
Тигрица раздраженно выругалась, отступила и убрала нож.
- Возвращайся к По и к той, что тебя послала, - сказала Тигрица. – Передай, что я приду через час. Я приду поговорить.
По: месть повара.
Чеблядь, убить толпу народа в ресторане По Тигрице нихуя не помешало, а одна маленькая сучка Шень, канеш, проблема века.
Шень не успел отойти и на пару метров, как она снова окликнула его.
- Ты будешь присутствовать, - сказала она. – Ты ничей, ты подходишь.
Ага, особенно отлично он подходит в деле разевания рта, чтобы спиздануть какую-нибудь глупость, нахуй сломающую все дипломатические попытки договориться.
- Через час они явятся сюда выяснять отношения, - мрачно сказал Шень и присел на ступеньку.
- Хорошо, - спокойно ответил По и затянулся.
- Меня чуть не зарезали, - сказал Шень.
По взглянул на него и промолчал.
- И они хотят, чтобы я присутствовал, - пожаловался Шень. – А моего мнения никто даже не спросил… они обе ненормальные.
- Абсолютно, - подтвердил По.
- Тебе наплевать, да? – возмутился Шень.
- Я просто к ним привык, а в тебя верю, - ответил По, едва заметно улыбаясь. – Ты справишься… ты ведь хочешь жить?
Мне кажется, По реально очень заебал Шень. По какой еще причине он может так радостно посылать на верную смерть не умеющего держать язык за зубами обмудка, я не знаю.
Пинг поставил перед ним тарелку с поджаренными, на удивление откормленными мышами, и щедро полил сверху сладким соусом.
Да какие мыши, бля, Даш, как ты себе это представляешь, а?.. Они их аккуратно ведрами ловят, что ли? Мышек можно жрать с голодухи, если ты один/с семьей и тебе реально больше есть нечего, либо если их где-то разводят для этих целей, а не промышленно подавать в ресторанах! Да, в Фоллауте жрали крыс и игуан. Вот только там это были жирнющие твари, которые везде бегали и нападали на людей.
Он поймал на себе взгляд Волка, и настороженно посмотрел в ответ, не зная, чего ожидать. Вчера он был не в себе и зачем-то приласкал парня, должно быть, помутился рассудком после пережитой бойни. Вдруг этот мохнатый недотепа возомнил себе что-то? Решил, к примеру, что теперь Шень его сучка или что-то подобное?
ПАСХАЛОЧКА
Шень идет искать По и находит его, всего в синяках, в спальне.
- Где ты это взял?! – рявкнул Шень, ворвавшись в ванную и подсунув под нос По две сережки – окровавленные собачьи клыки с подвесками.
По чуть не выронил полотенце от неожиданности.
- А? – испуганно спросил он, потом увидел, что Шень тычет ему в лицо и поморщился. - Ну да.
- Я знаю кое-кого, кто носил такие серьги, - процедил Шень. – Откуда это у тебя?
- Этот кое-кто приперся утром в «Гунмэнь», - спокойно проговорил По. – Очень интересовался, прирезали тебя в пылу бойни или нет. Я узнал его… ты его хорошо описывал.
- Где он? – спросил Шень, дрожа от ненависти. – Где этот мудила?!
По отстранил его, подошел к окну и кивнул, Шень выглянул поверх его плеча и увидел почти погасшее пепелище.
- В общей куче догорает, - невозмутимо сказал По.
Итак, сучка отмщена.
- Ты его убил? – прошептал он, сжав серьги в кулаке.
- Да, - ответил По. – Собственными руками.
Шень всхлипнул и тут же зажал рот ладонью. Он почувствовал, как подступили горячие слезы радости и облегчения, и запрокинул голову, но предательские слезы потекли по щекам, собирались на кончике подбородка и капали на пол.
- Ты чего рыдаешь? – напряженно спросил По. – Только не говори, что у вас с этим громилой была великая извращенная любовь, а я все испортил?
По, конечно, демонстрирует полнейшую эмоциональную тупость, но хочу заметить, что он единственный сомец в фичке, который реально пытается интересоваться мнением сучки, пусть и в уебищной манере. Запомните это на будущее, аноны.
Шень вскочил и почти бросился к По на шею, крепко обнял его, пытаясь обхватить необъятное, ласково взъерошил черные волосы на затылке, прижался щекой к щеке. По замер, боясь пошевелиться.
- Ну ты еще целоваться полезь, - проворчал он. – Что за слюнявые нежности?
Шень убрал руки и отступил, опомнившись.
- Да, прости, - сказал он. – Извини, это я так…
По посмотрел на него как-то странно, почти мучительно, открыл рот – и закрыл его, ничего не сказав.
По, По. А ведь на тебя была вся надежда. По сравнению с тем, что ждет сучку в будущем, ты, блядь, идеальный вариант. Надо было подкатывать, и, может, я бы меньше пил.
Приходят наши две поссорившиеся социопатки. Да, кстати, вы можете спросить: чтец, что-то ты потерял хватку, что-то у тебя все какое-то рваное и описаний того, что происходит, больше, чем цитат, что случилось? Случилось то, что Додо неинтересно описывать все, что не касается ебли и отношенек. Эта сраная глава — ебаное лоскутное одеяло, где одни сцены сменяются другими безо всякого перехода.
Шень молчал и присматривался к ним, пытаясь сдержать горькую усмешку: этика, деловой этикет, дипломатия, все, чему его учили много лет, вот для чего это пригодилось.
ЭТИКА, БЛЯДЬ? ДЕЛОВОЙ ЭТИКЕТ, БЛЯДЬ? ДИПЛОМАТИЯ, БЛЯДЬ? ТО ЕСТЬ ТЫ ЕЩЕ И УЧИЛСЯ ЭТОМУ, УЕБАН ТЫ ПОЗОРНЫЙ? КАКИМ ЖЕ ЧМОМ ТЫ БЫЛ ДО ЭТОГО???
- Ну? – нетерпеливо спросила Тигрица. – Я напрасно трачу свое время!
- Я приношу свои извинения за вчерашнее происшествие, - чопорно проговорила Гадюка, даже не пытаясь касаться искренней.
- Засунь их себе в жопу! – фыркнула Тигрица.
- Да, я вижу, что напрасно пришла, - кивнула себе Гадюка и поднялась. – Так и думала.
- Так, стоп, - сказал Шень и тоже вскочил на ноги. – Давайте… давайте поговорим открыто?
- Чаю? – предложил Шень, лихорадочно пытаясь придумать, как завязать разговор.
- Водки, - буркнула Тигрица.
- Я бы выпила кофе, - сказала Гадюка.
Шень растерянно покрутил головой и не нашел поблизости ни чашек, ни чайника.
- Э-э, - протянул он. – Наверное… кажется, придется нам обойтись.
Дипломат, блядь, нахуй.
- Она была тебе дорога? – негромко спросила она.
- Естественно, - процедила Гадюка.
- Как я когда-то? – спросила Тигрица, склонив голову набок.
Гадюка поджала губы и отвела взгляд.
«Куда-то не туда двигается беседа», - подумал Шень.
ДА НЕУЖЕЛИ.
- Ты предала меня! – горячилась Тигрица. – Ударила в спину! Я тебе доверяла!
- Ничего подобного! – возмутилась Гадюка. – Ты подавляла меня! Я хотела свободы, ты душила меня своей заботой.
- Да подавись своей свободой! – крикнула Тигрица. – Я любила тебя! А ты…
- Я тоже любила тебя! – рассердилась Гадюка. – Но я не ручная зверюшка, я могу справиться без тебя. А ты никогда не верила в меня!
- Верила, - упрямо сказала Тигрица.
- Не верила, - резко отмахнулась Гадюка. – Ты считала, что я беспомощная безмозглая кукла, с которой приятно развлекаться.
- Нет.
Охуенно поговорили. Зато сразу видно, кто сомец: кому более всех похую на то, что говорит его собеседник, тот и сомец.
- Может, стоить оставить прошлое в прошлом? – осторожно спросил Шень. – Все совершают ошибки…
- Заткнись! – прикрикнула на него Тигрица и снова уставилась на Гадюку горящими злобой и отчаянием желтыми глазами.
- Возможно, он прав, - задумчиво сказала Гадюка. – Какой смысл припоминать старые обиды, если можно начать все сначала?
Тигрица даже перестала дышать. Она подвинулась ближе, почти уперлась коленями в колени, обтянутые зеленым платьем и робко прикоснулась к руке Гадюки.
- Сначала? – осторожно переспросила она.
Гадюка едва заметно улыбнулась и кивнула.
ПУФ, БЛЯДЬ.
БЕЗ ОБОСНУЯ. БЕЗ ЛОГИКИ. БЕЗ СМЫСЛА. ПРОСТО ТИПА ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ. ВОТ ПЕРЕДО МНОЙ СИДИТ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ МЕНЯ ПОДАВЛЯЛ И КОТОРЫЙ СРАТЬ ХОТЕЛ НА МОИ ЖЕЛАНИЯ И НЕ ЖЕЛАЕТ ЭТОГО ПРИЗНАВАТЬ, ПОЧЕМУ БЫ НЕ НАЧАТЬ ВСЕ СНАЧАЛА, ЕСЛИ ТАК СКАЗАЛ КАКОЙ-ТО ДЕГЕНЕРАТИВНЫЙ УЕБАН.
Простите за неровный почерк.
Я уже использовал картинку с суицидом?
Вот черт.
Он успел выпить чашку кофе на крыльце, наблюдая за тем, как на небе собираются тяжелые серые дождевые тучи, когда услышал, что в зале началось движение. Шень поднялся на ноги. Мимо него прошла Тигрица в окружении своих людей: сияющая, самодовольная, с торжествующей улыбочкой.
Чет недолго они трахались.
Тигрица и Гадюка платят самому хуевому семейному психотерапевту в мире за решение их семейных проблем, но он не знает, где хранить столько денег.
- Можешь хранить у меня, - ответил По, сообразив, в чем проблема. – Не стоить носить при себе столько сразу.
- А ты типа честный и благородный? – усмехнулся Шень.
- Зачем мне твои мятые талончики, - фыркнул тот. – Я за один вечер получаю в десять раз больше.
Блядь, По, иди нахуй. Попробуй чуточку больше своим сотрудникам платить, может, их меньше насиловать будут, уебан.
Волк поджидал его у заднего входа, мялся и перекладывал рюкзак с плеча на плечо. Шень кивнул ему и пошел, не оборачиваясь, в соседний темный переулок. Волк зашагал за ним, и едва не споткнулся, когда Шень резко обернулся и уперся ладонями ему в грудь.
- Я не понимаю… - начал было Волк.
Шень обхватил его ладонями за выбритый затылок, ощутив пальцами множество мелких, выпуклых шрамиков.
«Что я делаю? – подумал Шень. – Что я такое творю? Зачем он мне?».
*голосом Дроздова* А здесь вы можете увидеть, как сучка вульгариус пытается сопротивляться вековому инстинкту и сохранить остатки независимости и свободы, но с природой невозможно спорить!
Супер-бета. Точка после кавычки со знаком вопроса. Охуеть, блядь.
Волк замычал от удовольствия, повернул Шеня и прижал к стене, подсунув под затылок мозолистую ладонь. Его поцелуи стали агрессивнее, Шень задохнулся, ощутив себя долгожданной добычей.
Обычно люди, которых изнасиловали, буквально через пару недель мечтают почувствовать себя долгожданной добычей.
Он сосал разные хуи ради собственной выгоды, и большие, и маленькие, и вонючие, и кривые, всякие. Но этот член был лучше всех – красивый, ровный, с необрезанной головкой, тяжелый и приятный в ладони.
Потому что член твоего сомца всегда самый лучший! 
Шень провел носом, впитывая запах. Волк пах свежим потом, мускусом, здоровым молодым парнем.
А еще наверняка немытым телом и плохой гигиеной.
Волк над его головой тяжело дышал, от него почти осязаемо разило жаром, потом он наклонился и поднял Шеня, поставил на ноги и поцеловал в губы, словно не замечая, что лицо Шеня залито спермой. Волк почти трепетно целовал его, слизывая с Шеня терпкие капли.
Додо все еще пытается в хоть сколько-нибудь равноправные отношения. Это ненадолго.
- Из моей спальни открывается прекрасный вид, - сообщил По, сияя в сумраке злой ухмылкой. – Это было удивительное зрелище! Наш высокомерный лорд Шень на коленях перед посудомойщиком…
Шень покраснел от злости и стыда.
- И что? – спросил он задиристо. – Тебе-то что?
По пожал плечами.
- Не вздумай сманивать парня, - сказал он. – Я им доволен, он хорошо работает…
- Ну так плати ему больше, если он такой ценный, - огрызнулся Шень. – Что ты ко мне пристал?! Завидно, да?
По схватил его за руку и больно дернул, прижимая к себе.
- Шень, не нарывайся, - зло сказал он. – Не забывай свое место.
Шень радуется. По ревнует, но не показывает.
- Можешь остаться на ночь, - сказал у него за спиной По. – Дождь надолго.
- Переночевать в твоей постели, разумеется? – спросил Шень, не оглядываясь.
- Типа того, - согласился По. – Думаю, я не хуже нашего Волка…
Шень, не оборачиваясь, показал средний палец, быстро подтянул штанины и зашлепал по грязи, оскальзываясь и ежась от холода.
- Какого хрена? – крикнул По ему в спину. – Чем я хуже?
- Ничем, - ответил Шень. – Просто с ним для удовольствия, а с тобой – потому, что надо.
- Ты в него что, втрескался? – возмутился По, остановившись на границе сухой ступеньки.
- Прикинь, - ответил Шень и свернул за угол.
По волосам текла вода, заливаясь за шиворот, на подбородке собирались крупные капли, ресницы слиплись от воды, промокшие штаны прилипли к ногам, но Шень отчего-то был почти счастлив.
Думаю, это все от того, что он тупой. У меня даже сил уже это комментировать нет.
