Небольшая ремарка на тему суккубов и инкубов. Вопрос действительно сложный, но, тем не менее, Даша проебалась тем, что даже на Википедию не зашла.
В романе Умберто Эко «Имя розы» Инкуб упоминается старым монахом Убертином Казальским. Он обвинял молодых послушников в сладострастии и в желании соития с инкубом.
- Я сильно подозреваю, что вы и сами чудовище, герр Хартгейм, и вряд ли вас можно чем-либо смутить.
- Чудовище, - шепотом повторил он. - Что ж, хорошо, мисс О'Нил, постараюсь вам разъяснить, что это значит. Чудовище - это тот, кто наводит на окружающих ужас; шагает по головам; чувствует себя сильней всех, кроме Господа Бога; не знает угрызений совести и имеет весьма слабое понятие о нравственности.
- По-моему, все это очень похоже на вас, - усмехнулась Джастина (с)
Даша, сама того не желая, привела в эпиграфе цитату о себе любимой
Эзру приманил аромат праведности, сильный, густой и соленый… как кровь.
Что за аромат праведности такой? Почему надо абстрактным понятиям постоянно добавлять физический аспект?
К тому же, если уж очень хочется выебнуться, то можно что-то придумать, а Даша банальна, как банальные рифмы. Морковь-любовь-кровь. И праведность у неё пахнет кровью, а не каким-нибудь ладаном или воском, что более соответствует понятию, если уж мы говорим о банальных сравнениях.
Полузаброшенный мужской монастырь в Силезии был непопулярным, отдаленным местечком, - ни толп японских туристов с фотоаппаратами, ни экскурсий на автобусах, ни паломников, ни экспертов от ЮНЕСКО, - такая глухомань, где сам черт ногу сломит. Но праведность нынче встречалась настолько редко, что Эзра не стал крутить носом.
Познания Даши как обычно удручают, не каждый монастырь становится посещаемым кем-то кроме монахов и прихожан. Какого черта там забыл ЮНЕСКО непонятно, но особняком стоит вопрос о том, что сам суккуб-то там делает? Он родился в Мариуполе этой глуши и теперь ждет Сосису какого-нибудь праведника, чтоб увез его оттуда? С каких пор у демонов прописка и невыездная работа?
Эзра уже привык к тому, что праведность, истинная душевная чистота и искренняя светлая вера встречаются только у молодых послушников, почти мальчиков, еще толком не познавших искушений и грязных радостей мира. Чем старше человек, тем пошлее и гаже его душа, тем меньше в нем веры в свет и больше - в золотого тельца.
То есть все эти истории про мужскую гомосексуальность в монастырях, про гормоны у юных монахов, которые они наоборот всеми силами стараются усмирить - это в какой-то параллельной реальности происходит?
То, что не убивает, делает сильнее, злее, циничней, искажает человеческий облик и низводит до уровня бессердечной, бессовестной твари. Лучше бы убивало.
Причём здесь это и "искренняя светлая вера"? как это связано вообще?
Такое ощущение, что для Доши так важно донести свою мыслишку про людей-ублюдей, что она не может вот уже 10 лет остановиться, а всё ваяет и ваяет и ваяет. Есть немалое количество историй о том, как люди даже в самых нечеловеческих условиях оставались людьми и сохраняли моральные устои. А до уровня бессердечной твари снизошла Доша и страстно желает снизвести других.
И я снова повторю, религиозный сеттинг очень клевая тема, которую можно расписывать и расписывать. Сюда можно вписать рассуждение и сравнение различных представителей конфессий, которых, по своей профессии, инкуб-суккуб знать должен в количестве, за тысячелетия-то опыта познания человеческих душ! Но у Даши набросано экспозиции как крошек голубям, максимально мелко и обще, шаблонно и штампованно. Потому что не развесить свои додоуши из героя она не может, а уж прописать что-то кроме людей-ублюдей... Додо Свинья везде грязь найдет.
Уж Эзра-то прекрасно знал, сколько мерзости, сколько грязных мыслишек и порочных желаний скапливается в благообразных седобородых старцах, которых называли чуть ли не святыми. Эзра регулярно навещал Ватикан и ни разу не уходил оттуда голодным.
Потому что исключений нет? Нет, фигня полная, просто у Даши не получается не картон. Можно запросто повспоминать Пап, которые соблюдали аскезу, тот же Иоанн Павел Второй, которого считали чуть не за святого.
И даже если предположить, что всё это показуха, то здесь можно красиво вывернуть о ширме и сути, с точки зрения демона-то! В руках хорошего автора тема бы заиграла. Но это надо немного порыть хоботом и подумать головой, а не брать шаблон "все священники сво..." и кататься лицом по клавиатуре, судорожно добираясь до ебельки. Где Даша, а где работа над текстом.
Праведник, так неожиданно найденный в глуши, вовсе не был молодым восторженным мальчиком, обуянным религиозным экстазом. Увидев его, Эзра даже облизнулся раздвоенным языком: крепкий взрослый мужик лет сорока, седина в коротких волосах, темные глаза, выдающие страстную натуру, трогательные родинки на левой щеке, отчетливый отпечаток прожитых несчастий и душевных метаний на загорелом обветренном лице, заросшем свежей щетиной.
Облизнулся раздвоенным языком. А потом растроенным. А потом одинарным. Просто кривая вставка для описания внешности фокального персонажа, но больше занимает то, что перед нами демон искушения, а не Дася на Слешконе. Он-то повидал достаточно человек, чтобы кто-то, пусть даже с внешностью Фаррелла, вызывал бы облизывания и неадекватную радость от находки.
- Ну прямо долбанное Рождество посреди лета! - пробормотал Эзра себе под нос, присматриваясь.
Редкий случай, когда фраза хорошо бы смотрелась в проработанном тексте.
Ему даже не нужно было считывать этого дядю, он и так, с первого взгляда, мог перечислить его грехи. Красивый мужик с диким темпераментом – у такого за плечами чего только нет: многолетний безбашенный алкоголизм, наркота, а про блуд и говорить нечего. Такие никогда не спят в холодной постели. Интересно, что же наставило эту грешную душу на путь истинный? Что этот красавчик здесь потерял, в этой беспросветной жопе мира?
Великолепное знание человеческой психологии и натуры. Вот просто на пятёрочку. Что бы он сказал о, например, Ришелье?
На заметку анону, который спрашивал про удобочитаемость.
Вот яркий пример как убить к чертям всю атмосферу сеттинга. Нечеловеческая сущность в своем внутреннем монологе называет свою будущую жертву дядей и красавчиком. И это не какая-нибудь клофелинщица или охотник за папиками, а суккуб. То есть, изначально живущая по иным законам сущность, для которой оболочка в принципе не должна быть важна.
Сюда же.
Эзра едва не воспламенился, представив святого отца в сутане с колораткой возле алтаря. Отче наверняка горяч как ад, перед таким не зазорно опуститься на колени и сполна получить отпущение грехов.
Искушенный демон, по сути воплощение похоти... который может принять любой облик, который снова скатывается на настолько убогие параллели между церковными таинствами и сексуальными игрищами, что поверить в его суккубность очень сложно.
Впрочем, и в таком виде, совершенно светском, в старой клетчатой рубашке, небрежно закатанной на локтях, и в линялых потертых джинсах он тоже был очень хорош. Седые волосы серебрились на солнце, окружив голову нимбом.
Больше банальностей богу банальностей!
ОЛСО, ГДЕ У КОЛИНА СЕДЫЕ ВОЛОСЫ, ОКРУЖАЮЩИЕ ГОЛОВУ НИМБОМ
НУ ГДЕЕЕЕ
ДАША БЛЯДЬ НУ ФОТО-ТО ИСКАТЬ НЕ НУЖНО ТЫ НА НИХ В ДЕЖУРКЕ ДРОЧИШЬ
Эзра снова облизнулся, предвкушая отличное развлечение. В общем-то, ему было наплевать, кого искушать, старого или молодого, красивого или уродливого, черного или белого. Да хоть зеленого в крапинку! Чистая человеческая душа - сама по себе неописуемая ценность, неважно, в какую оболочку она облечена. Но все-таки приятно наткнуться на такого симпатичного мужика, особенно, когда ничего такого не планировал.
Наплевать - но всё-таки приятно. Жалко - но не очень.
И снова Додосик себе противоречит, потому как её додемон пару абзацев как растекался сопливой лужей.
А вот сейчас аккуратно, возможны возгорания из-за Дашиной мерзкой натуры.
Эзра быстро перебрал привычные и немного надоевшие образы. Красивая скуластая темноволосая женщина в этом случае была неуместной. Голубоглазого блондина с кудрями Эзра тут же забраковал - святой отец не выглядел любителем невинности, нет, таких тянет к откровенно греховному. Эзра поколебался, примеривая образ зеленоглазого рыжика с веснушками, пестро усыпавшими лицо, но потом, неожиданно даже для себя, решил остаться собой, настоящим. Тем Эзрой, которого он почти забыл, которым почти не пользовался, увлеченно перебирая чужие личины, как кокетка перебирает помады. Эзрой, который был высоким и худым, черноволосым и черноглазым, с острыми скулами и скорбными глазами представителя многострадального народа. Когда-то быть немецким евреем было смертельно опасно, в чем Эзра имел несчастье убедиться, но не теперь. И не здесь.
Сука, лучше бы ты Ньюта описала, Даша, хоть какое-то разнообразие, чем пихать свой уебищный антисемитизм.
Эзра сосредоточился, пытаясь считать святого отца, и едва не подпрыгнул, когда ему на нос приземлилась пчела. Эти блядские жужжащие и кусачие пташки божьи его прекрасно видели. И они были крайне недовольны его присутствием.
И снова Додо феерично проебывается. Пчелы традиционно божьи пташки в православной культуре. Но Дашиному хоботу что православие, что пастафарианство. И нет, это не сойдет за интертекстуальность.
Эзра осторожно смахнул пчелу с носа и прищурился, заинтересованно наблюдая за праведником в джинсах. Тот, видимо, был опытным пасечником, даже сеткой не пользовался, пчелы его знали и не жалили. Он переходил от улья к улью и менял плашки с сотами, при этом насвистывая себе под нос какую-то очень знакомую мелодию.
И снова герои настолько круты, что пренебрегают правилами, а Колин - просто какая-то Юпитер Джонс, а не, блин, обычный священник.
К слову, почему он один при полуразрушенном монастыре? Он его что, просто занял, как дядя Федор занял дом?
- Ну-ка, что тут у нас? – пробормотал Эзра, бесцеремонно вломившись в чужую память.
Как он и думал, в анамнезе у благочестивого святого отца оказался и многолетний алкоголизм, и травка, и куча вещей похлеще. Полный комплект раскаявшегося грешника, в общем.
Видимо под эгидой "похлеще" идут грабежи, убийства и терроризм. Да и описание нечестивого отца Колина, в общем-то не особенно даже и грешноватое. Во все времена мужики ебались друг с другом в условиях закрытой социальной структуры, в этом нет ничего особенного. Преподносить это как ПОЛНЫЙ КОМПЛЕКТ ГРЕХОВ безумно тупо.
Эзра расхохотался, добравшись до самого сокровенного, тщательно скрытого и погребенного, и посмотрел одобрительно, буквально облизав взглядом крепкие загорелые мускулистые руки, густо заросшие черными волосками. Преподобный отец Колин был тем еще нечестивцем, во времена бурной молодости, до рукоположения, он не только трахался направо и налево, не разбирая пола, он еще и предпочитал быть снизу, о чем даже себе не желал сознаваться.
И опять ебучее облизывание взглядом.
И ведь у нас по-прежнему описание не Даси на слешконе, а ебледемона.
Который, ну, десятилетиями ебется. И не потому что ему секс в кайф, к слову.
- Не ложись с мужчиной, как с женщиной, это грех, - промурлыкал Эзра, едва не дрожа от нетерпения. – Как же нам будет весело, мой милый, как же здорово мы развлечемся!
Чтобы это было иронично, нужно говорить это в другой ситуации. Потому как, ну, отец Колин и не ложится.
Он уже предвкушал, как вцепится в этого святошу, как измучает его жаркими, бесстыдными снами, бросит ему в лицо все то, что этот раскаявшийся греховодник пытался забыть и искупить. Все, что скопилось в глубинах подсознания, все, что способно медленно отравить душу и сбить ее с пути истинного, если подать правильно приготовленным.
Может, в лицо-то и бросит, но ведь люди меняются. И ничто не мешает отцу Колину принимать своё прошлое, а не стыдится оного. Ведь он уже всё это прошел, какое, к чертям, отравление души?
- Должно быть, я был хорошим мальчиком… последние лет семьдесят, отец Колин, - пропел Эзра, ухмыляясь до ушей. – А ты станешь моим рождественским подарком!
Отец Колин, словно услышав его голос, обернулся и обвел настороженным взглядом цветущие каштаны. Потом забавно сморщил нос, когда настойчивое солнце попало ему в глаза, и отвернулся, склонился над очередным ульем, на радость Эзре выставив на обозрение симпатичную задницу, обтянутую бледно-голубой джинсой.
Сморщил нос, потому что у него сгорела сетчатка. Блядь, это же просто, от солнца в глаза жмурятся. Начинаю верить, что Дася рептилоид, потому что нельзя быть настолько тупой.
И бледно-голубая джинса, б-же, Мариуполь переехал в Польшу?
Звездочки.
Эзра не то чтобы потерял терпение, нет. Он дошел до каления! Он, черт подери, дошел до белого, сука, каления! Возмутительно! Да как так-то вообще?!
За всю его успешную многолетнюю практику ему ни разу не попадался настолько крепкий орешек. Все раскалывались быстро, все поддавались на его чары почти по щелчку пальцев, скучно и предсказуемо. Эзра планировал в первую же ночь совратить преподобного отца Колина, закрепить успех во вторую ночь, и если останется желание пошалить, задержаться в этой глуши и на третью, исключительно ради удовольствия.
И вот мне как-то не верится, что это демон, а не школьник, который до этого строил отношения только в Симсе путем комбинации поговорить->пофлиртовать->Вуху!
Да и как бы цели демона несколько отличаются от Дасиных. Демонам нужна душа человека. Ни один демон не ебётся только ради самой ебли.
В результате он околачивался в долбанном монастыре вот уже неделю и теперь не мог просто так свалить, поджав хвост, зная, что где-то остался человек, который не поддался его зову. Долбанный святой отец Фаррелл! Долбанное все! Эзра не собирался признавать себя проигравшим. Ну уж нет! Он дожмет этого святошу, чего бы это ему не стоило.
АЖНО НЕДЕЛЮ
ПОТОМУ ЧТО КОЛИН КРЕПКИЙ ОРЕШЕК И ЕМУ НИ РАЗУ ТАКИЕ НЕ ПОПАДАЛИСЬ
Опустим тот факт, что до этого додемон ебланился в этой "глуши" неопределенное количество времени, главное что ему уже неделю никак не дадут.
И, казалось бы, искушенному суккубу это должно быть в кайф, потому что азарт и все дела, но увы.
К слабому утешению Эзры, после недели совращения и насылания греховных снов, отец Колин выглядел откровенно херово. Он почти перестал спать и заметно осунулся, от нервных переживаний ему кусок в горло не лез, в глазах воспалились сосуды, да и ночные бдения у распятия на пользу не пошли. На его щеке то и дело зримо дергалась жилка, а в волосах, кажется, добавилось седины.
Эзра, рассматривая его коленопреклоненную фигуру у стены, под большим распятием, испытывал что-то, похожее на жалость и бессильную злость. Они со святым отцом могли бы прекрасно провести время даже в этой узкой жесткой койке, но вместо этого отец Колин, практический голый, в одних только черных трусах, до рассвета молился, стоя на камне коленями, а Эзра, едва не кипя от злости, наблюдал за ним, устроившись в чужой кровати.
Воистину, снотворного не придумали. И на каком блядь камне Колин стоит в трусах, почему в трусах-то? Он одеться не мог нормально? Чай не первый раз бессонница. И что за чужие кровати образовались в комнате?
Преподобный Фаррелл был очень хорош собой. Эзра глядел на его треугольную спину, усыпанную родинками, на крепкие, мускулистые руки, которые сначала забили татуировками, а потом их не менее мучительно сводили. Больше всего он смотрел, конечно, на упругую, подтянутую задницу. Определенно, святой отец был хорош собой.
Надоевшее повторение, что Фаррелл хорош собой, мы поняли, поняли, Додо, достань руку. Ты и так её почти стерла до слепоты, раз никак не можешь увидеть, что у Фаррелла обычный торс, довольно узкие плечи и бедра, а треугольная спина бывает при ином соотношении.
Еще прекрасней он бы выглядел в постели, вспотевший и раскрасневшийся от страсти, с ногами, закинутыми на плечи Эзры. Но отец Колин упрямо сопротивлялся своему счастью, не поддавался на зов, и почти не спал, чтобы перестать видеть греховные сны.
Эзра уже начал задумываться о том, чтобы просто задушить этого упрямца или выпить с кровью его жизнь, но это было нечестно и даже как-то неуважительно по отношению к такому достойному противнику.
Вот только суккубы не убивают, кровь не пьют и толку им от этого. Не вампиры.
Вообще забавно, конечно, что Даша подаёт еблю демоном как величайшее благо и самоцель для всех сучек, тогда как её персонаж активно этому сопротивляется
В первую ночь Эзра особо не старался, легкие победы избаловали его, поэтому он пошел проторенной тропой. Наслал типичнейший сон, желая грубо и безыскусно сыграть на слабостях.
Отец Колин очутился посреди шумной вечеринки – звенели бокалы, спиртное лилось рекой, на стеклянных столиках аккуратно расписывали белые, сыпучие дорожки. Отец Колин шумно сглатывал и озирался, Эзра почти физически ощущал, как сильно святому отцу хочется выпить.
Понятно как демон оказался в глуши. Его сослали за бездарность.
Мультяшные сглатывания шумные никак не добавляют обстановке соблазнительности.
Виски янтарно плескалось в бокалах, смуглые красавицы разносили бокалы с мартини, где покачивались оливки на шпажках. С громким хлопком вылетали пробки из бутылок шампанского, джин пах можжевельником, кофейный ликер - приторной сладостью. А еще пахло косячками, весельем, легкостью и беззаботностью.
Вода была мокрой, воздух прозрачным. Эти описания мало того, что являются сами по себе тавталогичными, они ничего не добавляют описанию. Это как описывать, что солнце желтое и яркое.
Наконец, когда Эзра решил, что время совращения настало, свет притух, статисты замерли, растворившись в полумраке. Альков осветился мягким розовым светом, заиграла томная неспешная музыка. Полупрозрачная занавеска отъехала в сторону, повинуясь жесту Эзры, и он предстал перед святым отцом во всей красе – почти голый, смугловатый, длинноногий, соблазнительный и в мехах. Эзра нежно поманил к себе, но отец Колин, вместо того, чтобы поддаться греху и упасть к нему в объятия, проснулся, весь потный и взъерошенный, тяжело дыша.
- Господи, помилуй! – почти взвыл он, скатился с кровати и упал на колени перед распятием. – Милостивый Боже, спаси и сохрани!
Так Эзра понял, что легкой эта победа не станет.
Чтобы считать подобное слабостью нужно быть очень тупым или альтернативным. Не каждый натурал-то клюнет на диву в мехах, а тут отошедший в аскезу человек. Которого всесильный додемон смог считать.
Он попробовал действовать тоньше. И вот – бедный сиротка в потертом пиджаке с чужого плеча и куцых штанах просит крова и еды. Эзра увлекся: он украсил пиджак здоровенной латкой, придал своему лицу жалобное, испуганное выражение и подпустил густой снежок, совершенно не смутившись тем, что на дворе лето.
И правда тоньше, ведь любой нормальный человек выебет сиротку.
Впрочем, отца Колина тоже не смутил тот факт, что его маленький храм внезапно превратился в Саграда Фамилию,
Что Дасе храм, что монастырь, что памятник архитектуры...
- Входи же, дитя мое! – обеспокоился отец Колин, заботливо обнимая Эзру за плечи и заводя по ступеням в тепло.
Снег валил сплошной стеной. Лицо святого отца было настолько обеспокоенным и преисполненным соучастия, что Эзра пожалел, что не додумался стоять босиком и в рубище.
Отец Колин усадил его у плиты, - огромный храм снова съежился до размера крошечной кухоньки, - всучил стакан с подогретым вином и накинул на плечи термоодеяло с эмблемой красного креста. Одеяло не было придумкой Эзры, и он немного растерялся. Святой отец оказался не так прост, сумел подчинить себе сон, подогнал его под свои реалии.
ПЛИТА
КУХОННАЯ ПЛИТА
В ХРАМЕ!
Причём газовая, не электрическая. И даже не печка. Вот насколько, насколько Дасе поебать на всё.
На столе из грубо сколоченных досок стоял глиняный кувшинчик с подкисающими сливками, на тарелке подтекали медом соты. Душисто пах свежий хлеб с крестообразной насечкой, выпеченный в монастырской пекарне.
ДЕМОН СПРАШИВАЕТ СВЯЩЕННИКА
КАКОВА ТВОЯ ПРОФЕССИЯ?
МОЖЕТ БЫТЬ ПЕКАРЬ
потому что больше печь хлеб некому, в этом монастыре больше никого.
Не удивлюсь, что это очередной бомж, который заполз в картонную коробку и изображает священника.
На газовой плите кипел большой медный чайник, ужасно старый, с носиком, который сто раз припаивали обратно. В чайнике дребезжали серебряные монетки.
Этот фрагмент, на самом деле, вызывает множество вопросов. Плита, но нет холодильника? На кой хер продукты переводить? А дребезжащие монетки небось воду обеззараживали? А зачем их кипятить вместе с водой?
Интересная мысль о том, что святой отец сильнее додемона, но в условиях Дашиного фикла отцу Фарреллу достаточно обладать средним интеллектом, потому что её суккуб даже воду не разрежет, настолько он тупой.
Эзра поплотнее укутался в одеяло, придал себе особо сиротливый вид, втянул голову в плечи и даже зашмыгал носом, да так удачно, что едва не расчихался с соплями в самом деле.
- Мне нечего дать вам за вашу доброту, отче, - прошелестел Эзра.
Он стек на пол, жарко прижался к ногам опешившего священника, схватил его за руки и принялся покрывать ладони нежными поцелуями.
...а где там у ног руки?...
Несколько секунд отец Колин стоял без движения, только растерянно моргал. Облизнул пересохшие губы и попытался отстраниться.
- Дитя мое… - начал было он, но Эзра перебил его, заглядывая в глаза и вцепившись в бедра, не давая ни отодвинуться, ни остановить себя.
- У меня нет ничего, кроме меня самого, отче, - горячо зашептал Эзра, вжимаясь лицом в чужую ширинку. – Позвольте мне согреть вашу постель в эту стылую ночь! Позвольте мне выразить любовь к ближнему, которой я преисполнен, ибо мое сердце, встретив такую бескорыстную доброту, тает, и я должен поделиться своей любовью, как завещал нам Иисус!
«Если ты поведешься на эту чушь – я в тебе очень разочаруюсь», - холодно подумал Эзра, наблюдая за остолбеневшим святым отцом.
На минуточку, ты этой чушью пытаешься его соблазнить. И ведь этот фрагмент смотрелся бы ок, если бы суккуб был таким уставшим и циничным, устраивал бы своим жертвам шапито-шоу, проверяя на какую только чушь можно поймать людей, но ведь додемон на полном серьезе "действует тоньше".
- Что ты такое говоришь?! - ответил тот, пытаясь отодрать от сутаны цепкие пальцы. – Ты ничем мне не обязан. Успокойся, пожалуйста!
Эзра спрятал лицо у него в коленях, попутно пытаясь добраться губами до члена, скрытого под слоями ткани. Святой отец ерзал, уговаривал, сначала мягко, потом настойчиво, пытаясь отцепить Эзру от себя. Потом не вытерпел и грубо схватил за волосы на затылке, задрал голову к свету и внимательно всмотрелся в лицо.
Слои ткани это она про джинсу?
- Ох, да-а! - простонал Эзра. – Вы хотите сделать мне больно, отче?
Он похотливо облизнул губы, не удержавшись, и хватка на волосах тут же разжалась, отец Колин проснулся и сел на кровати.
Несколько секунд он тупо смотрел в темноту расфокусированным взглядом. Потом невесело рассмеялся. Потом медленно встал и босиком дошел до распятия, опустился перед ним и привычно склонил голову.
- Прости, Господи, - хрипло и почти жалобно сказал он. – Я грешен.
И тут сразу становится понятно, что додемон дилетант, даже актерская игра ему не удается.
После этого отец Колин разыскал в пыльном чулане старую пеньковую плеть с узлами, со следами запекшейся крови. Эзра хохотал до слез, но святой отец все-таки не решился ею себя бить, лишь положил у кровати, тяжело вздохнул и отправился на свое привычное место ночного бдения – к распятию.
Ведь что может быть смешнее, чем смотреть на мужика, который занимается селф-хармингом.
Эзре было скучно слушать его молитвы. Эзру вообще чужие молитвы мало трогали. Его собственная молитва осталась без ответа, его никто не спас, никто не услышал его крики, его плач и мольбу, пока нацистские звери пускали его по кругу в одну очень далекую ночь, полную хрустального звона битого стекла, пока он не перестал дышать.
С чего бы ему слушать чужие молитвы? С чего бы ему жалеть всех этих похотливых скотов, этих мерзких тварей, что варились в собственных извращениях и с рабской готовностью падали к его ногам, лизали его ступни, словно собаки?
Даша, ты идиотка тупая, не умеющая вставлять п а с х а л о ч к и от слова совсем. Это не просто мерзко, это просто квинтессенция твоей ублюдочной натуры. Приплетать настолько кровавое событие к дрочилке! Олсо, даже здесь ебля, вот настолько Дася идиотка, что не способна придумать хоть что-то без секса.
И с какой стати Эзра мутировал в суккуба? Как, Дася?
В предпоследнюю ночь Эзра не только разозлился, но и начал отчаиваться. Ему стало как-то не по себе, почти страшно, когда он понял, что показывает в этих тщательно наведенных мороках все больше и больше себя. Настоящего. Наверное, нужно было отступиться, оставить этого стойкого святошу, но Эзра разучился отступать. Он слишком привык получать то, что хочется, и потому уже не мог свернуть с намеченного пути.
Нет, Даша, это ты в своих фиках показываешь себя. А у суккуба "себя" нет.
А вот как бы эта фраза и фраза, что ему уже стало надоедать вечно проигрывать, противоречат друг другу полностью.
Проселочная дорога в лесу и правда существовала, ее Эзра не выдумал. Только вот находилась она в Пенсильвании, в Штатах. Дорога, коричневая ниточка, петляла через густые хвойные леса, - Эзра там бывал проездом, - и вот туда-то он и закинул Фаррелла.
Святой отец вышел из-за поворота и остановился, увидев сломанную машину и паренька, сидящего на капоте, и выглядел он совсем молодым, лицо еще не успело огрубеть и зачерстветь. Вокруг глаз расходились незагорелые лучики от вечной усмешки, но суровых морщинок, как и жестких складок у рта, еще не было. Должно быть, святой отец еще не стал святым отцом, но пик его мирской славы уже прошел.
Суккуб бывал проездом в Пенсильвании, потому что он?...
Какая мирская слава у Фаррелла в этом сеттинге? Он не заявлен никакой звездой или хоть сколько-нибудь знаменитым.
Он бесхитростно рассказал, что собирался на пикник к друзьями, но уже все равно опоздал, так что у него есть сэндвичи, плед и пара бутылок безалкогольного пива. Потом он рассказал о своей сестре, умнице и красавице, неохотно добавив, что она, правда, ему не родная, а сводная, но все равно – его лучший друг, и он ей доверяет во всем. Потом он снова сунул нос, пока отец Колин, терпеливо выслушивая, копался в тачке, и громко вздохнул.
- Однажды мне предлагали трахнуться на капоте, а я, придурок, отказался, - сообщил он, нервно покусывая дужку. – Но не против попробовать сейчас, знаешь.
И ведь в самом начале фика додемон считал, что Фарреллу нравится снизу, но упорно пытается подложиться под него. Нужны ещё доказательства его тупости?
Отец Колин только фыркнул.
- С чего ты взял, что меня интересуют парни? – спросил он с искренним любопытством. – И уж тем более такие, которым явно меньше восемнадцати.
- Что-о? – возмутился Эзра. – Чувак, мне давно есть двадцать один! Права показать?
- Валяй, - лениво сказал отец Колин и захлопнул капот.
Эзра и в самом деле сунул ему права под нос.
- Они же липовые, - усмехнулся отец Колин. – Год рождения - тысяча девятьсот двадцать второй? Что ты мне паришь, Эзра Мэтью Миллер?
Сказал натуральный англоговорящий товарищ Колин Фаррелл.
- Ну, как знаешь, - улыбнулся Эзра, хотя ему стало неуютно.
Он и сам не знал, зачем показал этому упертому фанатику так много.
Так много - это права? Что, по сути, показал суккуб Колину? Еблана, который считает, что его станет трахать каждый встречный и поперечный? Я б поверил, если б речь шла про Дасю, которая любит ни к месту капать слюнями и вякать что-то про сиськи.
Но не в кого-то, кто выглядит как Миллер и явно обладает бОльшей сексуальной гигиеной, чтобы не прыгать на каждого встречного на дороге.
Дорога была хорошая, так что он передал отцу Колину бутылку безалкогольного пива и настойчиво погладил по бедру.
- Хочешь? – спросил он негромко. – Говорят, что я король минетов, тебе понравится.
- Это кто такое говорит? – прищурился отец Колин.
- Ну… это был анонимный опрос, - выкрутился Эзра. – Анонимные… пользователи услуг.
- Спасибо, конечно, но я не заинтересован в такой форме благодарности, - сухо ответил отец Колин. – Пива будет достаточно.
Эзра широко ухмыльнулся, вытянул руку и погладил чуть напрягшийся член под молнией джинсов.
- Я никому не скажу, - шепнул он. – Это останется нашим маленьким секретом.
Нет, король минетов он.
А здесь ёбнувшийся наглухо сексоголик. Бездарность автора так ярко сияет в герое, что кроме безыскусных домоганий он придумать не в состоянии.
Отец Колин вдруг уставился на него, свел густые темные брови и прищурился.
- А мы раньше не встречались? – спросил он напряженно.
Эзра пожал плечами и сладко улыбнулся.
- Разве что в твоих снах… отче.
Отца Колина так и шарахнуло. Он моментально сбросил с колена ладонь Эзры и распахнул дверь, Эзра едва успел ударить по тормозам - машина завизжала почти как живая.
Возможно, это придирука, но… Чуваки, вы во сне. В обычном сне. Нахрен ты вообще по тормозам ударил, мог бы испарить машину и всё.
Отец Колин вывалился на обочину, вскочил на ноги и мигом умчался, скрывшись за поворотом. И тут же показался с другой стороны. Остановился и обернулся.
- Отче, это ты все зря, - подсмеиваясь, сказал Эзра. – К твоему сведению, человек без сна долго не живет. Проще поддаться и забыть, а грехи потом отмолишь. Боженька он ведь такой… всепрощающий.
Заебавшая фраза про всепрощение она ну совсем не в тему. Доподлинно неизвестно к какой конфессии принадлежит Фаррелл, а не все они занимаются отпущением грехов.
- Ты… ты что вообще такое? – ошеломленно спросил святой отец. – Что тебе от меня нужно?
- Я – твоя эротическая фантазия, - глумливо сказал Эзра. – Я – это твои потаенные желания, я - это сон наяву, чудовище из твоих кошмаров… все, что ты так долго гнал от себя, мистер Колин Фаррелл, святой отец.
Вот тут Водолей права, заявить что додемон чья-то эротическая фантазия это чистой воды глум. Разве что это мечта героини оглафа с кинком на самые нелепые подкаты.
Угроза звучала бы реально, если б Колин в данный момент не спал. А так он максимум накопит недосып.
Он прервался, вытащил из бардачка косячок и зажигалку, прикурил и с наслаждением затянулся.
- Когда ты устанешь, отче, ты начнешь грезить на ходу, - сообщил Эзра, откинув глумливый тон. – И тогда я прорвусь в твою реальность, и там тебе от меня точно не скрыться.
Он подался вперед и нахально выдохнул дым в лицо.
Дерзкий, но уже совсем не резкий. Куда же без п а с х а л о ч е к на Эзру-то?
А вот что сделает демон, заточенный на совращение, если прорвется в реальность? Будет ходить и ныть "ну вааазьмиии миняаааа"?
Потому что его максимум прочитать воспоминания и мысли, а это, как мы видим, ничего не дает. Никаких бонусов. Потому что соблазняет додемон как пьяное отчаявшаееся быдловатое чмо.
Отец Колин отшатнулся и тут же выпал из сна, и оказалось, что он заснул, стоя на коленях перед своим ненаглядным крестом. Эзра, удобно устроившись в кровати и заложив руки за голову, с интересом наблюдал, что святой отец будет делать дальше. Тот отпрянул и опрокинул лампадку, с трудом поднялся на затекшие ноги и заметался, пытаясь потушить горящее масло.
За окнами занимался розовый рассвет, воздух был свежий и стылый, и удивительно гармонично сочетался с запахом масла, ладана и гари.
В этом фике теперь Фаррелл - неуклюжая сучка, которая всё опрокидывает и ломает?
Наконец отец Колин почти без сил рухнул у кровати, а его тоскливый взгляд остановился на плети. Эзра насторожился. Отец Колин вскочил и умчался в чулан, а через пару минут вернулся с бутылкой водки. Эзра расплылся в улыбке, обрадовавшись хоть маленькому, но грехопадению, однако отец Колин не стал пить, а смочил плеть водкой, шумно выдохнул и опустился перед крестом.
- Моя вина! – простонал он, звучно хлеща себя по голой спине в такт словам. – Моя вина, Господи! Моя вина!
Сука, у тебя плеть со следами запекшейся крови, чем там водка поможет?!
Да и зачем ему водка, старую добрую соль с водой отменили что ли?
Когда там у Даши косплей и кого она хочет косплеить? Мне прямо интересно: смог бы я, вросший корнями в дом человек-пузера с сидячей работой и главным хобби в виде фичков, добиться хотя бы приблизительно нужной формы к сроку, следуя только советам анонов из этого треда?
Заранее сирдец и прочего, анончик.
