Напомню, что в предыдущей части Шошанна начала менструировать и попала в полицейский участок, поскольку ее обвинили в воровстве тампонов из магазина. Красть она собиралась, так получилось (с), Кайл и Картман забрали ее из участка и повезли домой. В начале главы тонко намекалось на некий конфликт между Шушпаном и нашими ебанатами.
Продолжим.
-… А большое ведерко мороженого? – спросила Сюзи, устроившись на заднем сидении.
- С шоколадной крошкой, - поддакнул Картман и посмотрел на Кайла. – Я везу ее домой. И заодно, я бы что-нибудь пожрал.
- Я тоже, - сознался Кайл. – Да, поехали домой. Какой-то ужасный и бессмысленный день.
- Прости, - виновато ответила Сюзи. – Я не хотела. Правда, я не знаю, что со мной творится.
Кайл отмахнулся.
- Я не в обиде, малышка, - сказал он, хотя на самом деле, после утреннего скандала у него в душе остался осадочек.
Итак, в дружном семействе червепидоров назрел раскол. Что же произошло, спросите вы. Оказывается, Сюзи внезапно была охвачена
Она и раньше ненавидела рано просыпаться, ненавидела арахисовое масло. Не любила, когда Картман, поддразнивая, называл ее «Крошка Шо». Но это все как-то было… в приделах нормальности. А последние дни Шошанна просто искрила от кипящей внутри злости. Она могла огрызнуться на любое слово, бесилась и моментально закипала, а потом, всего через десять минут, могла разреветься над фотографией котика или какого-нибудь милого животного.
В общем, два идиота не только не в курсе, что у девочек бывают менструации, но и концепция подросткового переходного возраста их нервным узлам незнакома. Возможно, причина в том, что червепидоры просто размножаются делением и появляются сразу в виде взрослых особей?
Карочи, Шошанна как положено стереотипному подростку в стереотипном произведении скандалит, злобно зыркает, не хочет идти в школу и пытается всячески курощать родителей.
- Чего ты бесишься, Крошка Шо? – лениво спросил Картман, размешивая ложкой хлопья, плавающие в молоке.
…
Сюзи сверкнула на него черными глазами, но встретила его взгляд – тяжелый и спокойный, и как-то сдулась. Молча схватила тост, намазанный арахисовым маслом, и принялась жевать, тоскливо уставившись в окно.
Хотя возможно проблема не в переходном возрасте, а в том, что любящие родители всячески бесят ребенка? Хорошо, я понимаю, что подъебывать ребенка нелюбимым прозвищем – это, наверное, по-танкистовски и демонстрирует крепость семьи. Но зачем ее пичкать арахисовым маслом, которая она ненавидит? Особенно когда Картман ест хлопья. Или это ведическо-патриархальная семья, в которой все хлопья сжирает глава семьи, а омежкам остается жевать тост с арахисовым маслом?
Может, завтрак и прошел бы нормально, если бы Кайл, встревоженный непривычной напряженной тишиной за столом, не спросил:
- Сюзи, а у тебя точно все в порядке?
Сюзанна медленно посмотрела на него. Потом ее верхняя губа задралась точь-в-точь, как у бешеной собаки.
И тут анон почему-то вспомнил Джаконду из темы зоошизы…
В общем, не выдерживает душа поэта и Шошанна временно берет на себя роль подгорелого чтеца и высказывает парочке все, что о ней думает.
- Кайл, - проговорила она, аж дрожа от злобы. – Отвяжись от меня! Займи свой рот привычным делом - вон у Картмана хрен уже просохнуть успел!
Устами младенца, как говорится, устами младенца…
- Шошанна, - холодно сказал Картман, у которого сжалось сердце от потерянного вида Кайла. – Немедленно извинись!
- Пошел ты! – тявкнула она, глядя на него задиристо и почти безумно.
- Если мне придется повторять – тебе это не понравится, - предупредил Картман.
- А что ты мне сделаешь, папочка? – издевательски спросила она. - Отшлепаешь?! Да ты меня и пальцем не тронешь!
Картман на секунду тоже растерялся. Давным-давно он нашелся, что ответить Кайлу на похожие слова. Но то был Кайл, его строптивый еврейчик со склонностью к мазохизму.
А что делать с потерявшей берега пиздюшкой, которая совершенно охуела от безнаказанности?
Внезапно мы видим пробуждение почти нормального человека где-то в дерьмовых глубинах Картмана. Он все еще мудила, который называет маленькую девочку пиздюшкой и считает, что избить партнера во время ссоры – это охуенный быдыэсэм, но хотя бы он осознает, что его модель поведения с Кайлом здесь не сработает. Давайте все вместе запомним этот трогательный момент. Отложим, так сказать, на будущее.
Картман молча схватил свою миску с хлопьями и нахлобучил ее Шошанне на голову.
Шошанна оригинального решения проблемы не одобряет, швыряет в Картмана миской и убегает наверх. Кайл пиздострадает…
- Не переживай, еврейчик, - огорченно сказал Картман. – Она не всерьез.
- Угу, - ответил Кайл. – Я в порядке.
…пиздострадает…
- Детка, - сказал он нежно. – Ну сам вспомни, сколько раз ты приказывал мне уебывать, и говорил, что ты меня не любишь совсем. Где бы мы сейчас оба были, если бы я это близко к сердцу принимал?
- Не знаю, - всхлипнул Кайл и прижался горячим лбом к его щеке.
Подозреваю, что в куда лучшем. 
Допиздострадав он просит Картмана с Шошанной поговорить, разузнать, что происходит и отвезти ее в школу. Видимо Кайл из тех талантливых людей, которые в Масс Эффекте главой группы прикрытия назначили Мордина, а в технический отряд определили Гранта.
И что Картмана особо взбесило, так то, что мелкая пиздюшка на него, Картмана, не посмела рот открыть, чувствовала, что он ей неслабо ответит. А Кайл был добрый и от того беззащитный, Кайл ей все прощал. Она инстинктом хищника, наверное, ощутила, что на него можно надавить, что ему можно ткнуть в самую писечку мякотку, пнуть в незащищенное место.
И в глубине души Картман злился и на себя самого, пожалуй, даже сильнее, чем на Сюзи. Она, в самом деле, была его дочкой, его копировала, а он никогда не был добрым. Даже к Кайлу. Особенно к нему.
И вот опять, мы видим проблески разумной мысли в нервных узлах нашего беспозвоночного друга. Борись, Картман, борись с червепидором, захватившим твое тело, мы верим в тебя, ты сможешь!
- Кажется, я как-то говорил, что мою семью никому нельзя обижать, - тяжеловесно проговорил Эрик. - Что за тебя и за Кайла я любому горло вырву? Так вот, крошка, в семье тем более нельзя никого обижать ни словом, ни делом. Семья - это единственное, что у тебя есть, и похерить это гораздо проще, чем тебе кажется!
Шошанну так и подбросило. Она вскочила с кровати и попыталась выбежать из комнаты.
Картман видел, что ей стало страшно. Страх – это неплохо, страхом можно вылечить чрезмерную детскую охуелость и избалованность. Картман схватил ее за шкирку, вздернул на высоту своего роста, и зажал ладонью рот. Кайлу, с его мягкосердечием, не стоило слышать это выяснение отношений двух садистов, большого и маленького.
Или не сможешь, упс. Увы, господа, только что угасли последние искры разума Эрика Картмана, ставшего трагической жертвой беспощадного додовируса.
Интересный вопрос исследования для кафедры альтернативной анатомии – как можно поднять человека за шкирку и одновременно эффективно зажать ему рот? Сначала чтец думал, что Картман прижал ее к себе спиной и накрыл ладонью рот, но дальше по тексту выясняется, что Шошанна висит к нему лицом.
У меня только одна гипотеза: Картман – Слендермэн в гриме, зажавший ей рот тентаклерукой. Гипотезу подтверждают предыдущие исследования, свидетельствующие о гигантском росте. 
Отдельно меня радует, как выбирая между переживаниями взрослого мужика, который не смог нормально воспитать ребенка, и перепуганной, расстроенной до слез одиннадцатилетней девочки, Картман думает, как бы не огорчить свою мягкосердечную сучечку. Бесподобно.
- Старших не перебивают! – рыкнул Картман. – А я еще не закончил. Либо будешь смирно сидеть и слушать, либо я кляп принесу. Ты знаешь, что у Кайла есть, ты хреново маскируешь, что по ящикам лазишь.
Ее черные глаза расширились. Она попыталась помотать головой, но потом сникла.
- А я ведь тебе много раз говорил, что главное - не попадаться, - отвлекся Картман, но тут же вернулся к теме их задушевной беседы. – Итак, Крошка Шо, видимо, все-таки пришло время и тебе преподать урок. В этом ты пошла в папочку Кайла - вам обоим все надо хорошо вдалбывать!
Держаться нету больше сил. Держаться нету больше сил. С ужасом понимаю, что прав был анон, который предложил альтернативный конец где Шошанна траванула Картмана, чтобы он не начал насиловать ее рядышком с Кайлом.
Дальше не нужны никакие комментарии, оно прекрасно само по себе. Подгорелый чтец отошел блевать, наслаждайтесь гифками.
Он сел на край кровати, бесцеремонно перегнул девчонку через свое колено и шлепнул. Не в полную силу, конечно, и совершенно не так, как Кайла, цели-то были совсем другие, но Шошанна пронзительно запищала и попыталась вывернуться. Картман снова шлепнул, посильнее, чтобы лучше дошло.
- Семья - это единственное, что свято и ценно, - сказал Картман серьезно. - Там все защищают друг друга, и никому нельзя друг друга оскорблять и обижать. Бить друг друга с любовью и воспитательной целью - можно, но в случае крайней необходимости, и уж точно не тебе.
Он вдруг подумал, что это и ему самому урок, наверное. За все те разы, когда он прокатывался по Кайлу тяжелыми гусеницами своего сарказма и физического превосходства. Когда беззаботно откусывал куски его эмоционального здоровья и спокойствия, и как-то даже не думал, что Кайлу может быть действительно больно, что его нужно пожалеть или хотя бы пощадить.
Аспадин такой аспадин.
- Ты обидела Кайла, - сказал он, перестав шлепать. - И ты должна извиниться… и вообще, тебе не стоит обсуждать нашу с ним сексуальную жизнь, независимо от того, как много ты услышала, подсмотрела и додумала. Ясно тебе? Уважение, блядь! Я уважаю твою личную жизнь, ты уважаешь нашу личную жизнь.
Шошанна шмыгнула носом и что-то невнятно проскулила.
- Какие выводы ты сделала? – строго спросил он.
- Надо напрягать задницу, тогда не так больно будет, - буркнула Шошанна.
Картман не вытерпел и шлепнул еще раз. Шошанна взвизгнула.
- Я все поняла! – торопливо сказала она. – Я извинюсь! Честно, я все поняла и сейчас извинюсь!
- Сейчас уже не получится, - ответил Эрик, ссадив ее на кровать. – Кайл уже умотал, вечером попросишь прощения. Так что переодевайся живее, я завезу тебя в школу.
Простите, слова кончились.
Этот кусок текста – как идеально ограненный кусок дерьма высшей пробы, он великолепен в совершенстве своей омерзительности.
И то, как Картман признается себе, что Шошанна ведет себя в точности как он и что в первую очередь он сердит на себя самого, но не смотря на это ни на секунду не задумывается над тем, бить ли ее.
И то, как она в слезах и напугана настолько, что пытается выбежать из комнаты, но ни у Картмана, ни у автора не видно ни малейшей рефлексии по этому поводу, наоборот, страх это отличный метод против "охуелости".
И то, как шлепая ее он рассказывает про ценности семьи, в которой никого нельзя обижать и оскорблять, если только это не Картман, который еще и врезать может.
И то, как он угрожает принести кляп для сексуальных игрищ. И то, как сравнивает Кайла и Шошанну. И то, как "бдсмщик" Картман, оказывается, ни разу не задумывался о том, что Кайлу "действительно больно" и его надо "пожалеть". Я думаю, дальнейшие вопросы о БДСМе, идее safe, sane, consensual, стоп-словах и прочем отпадают.
Все великолепно. Картман, тебе есть что сказать на это?
- Детка, - негромко прознал Картман. – А с тобой-то все в порядке?
Кайл беспомощно посмотрел на него и попытался улыбнуться, но Картмана никогда не обманывали его неискренние улыбки.
Картман перестал жевать, отодвинулся и похлопал себя по колену.
- Иди сюда и расскажи папочке все, - предложил Картман. – Я могу тебе чем-то помочь, мой сладкий?
Я напомню, что вся глава происходит в течение одного дня, то есть Dick Grayson, age 12 Шошанна, которой, напомню, одиннадцать лет, утром проснулась в душевном раздрае, поцапалась с семьей, потом ее за это впервые отшлепал приемный отец, отвез заплаканную в школу. Днем у нее внезапно начались месячные, она пошла в магазин, чтобы купить тампоны, ее обвинили в воровстве и забрали в участок. И после этого она сидела там в протекших штанах и с болью в животе, боясь объясниться с семьей и полицией.
Но помощь, обсуждение и поддержка нужна естественно Кайлу, которого терзает невероятно важный вопрос:
– Я буду тебя привлекать, когда состарюсь?
Картман несколько секунд смотрел ему в глаза, пытаясь понять – шутит Кайл или на полном серьезе.
- Будешь, - сказал он наконец. – Я вообще не замечаю в тебе изменений, еврейчик. Для меня ты всегда прекрасен, как майская роза поутру.
И Кайл такой "Я думал, ты любишь меня за внешность" а Картман в ответ такой "Я люблю несмотря на внешность, лол":
- Между нами говоря, ты весьма на любителя, - ответил Картман, усмехнувшись, но тут же снова посерьезнел. – Я тебя люблю, потому что ты мой, совершенно и полностью мой еврейчик, весь, с потрохами.
Все по канонам.
Нет, и все же чтеца дико крипует, как удачно Водолей может описать типичного семейного тирана. В этой фразе прямо все, и вроде как шутливое обесценивание Кайла, и мимоходом оговорка, что на самом деле Картман любит не столько Кайла, сколько свою власть над ним. Но при этом это типа ван тру лав и хэппи энд.
Водолей, серьезно, бросай свой сладкий овуляшечный слэшик и начинай писать социальные хорроры про СНГ. Твой Мариуполь!АУ трэш и дерзкий гопостиль отлично впишется.
Возвращаясь к нашим кишечнополостным, Кайл еще немного кокетничает на тему своей старости и морщин, пытаясь получить комплемент, и на сцену вновь выходит Шошанна.
- Так это что, - спросила она осторожно. – Мне две недели нельзя ничего трогать и придется безвылазно сидеть дома?
- Зачем? – осведомился Картман. – Ты в затворницы подалась?
- Но… - она помолчала. – Я читала, что так нужно делать… я же еврейка, у нас там… миква и все такое.
- А мы что, заделались ортодоксами? – удивился Кайл. – С каких-то пор? Я даже не помню, когда последний раз заглядывал в синагогу.
В принципе из этого можно было бы сделать интересный сюжетный ход: Шошанна в своем подростковом антагонизме находит источник духовной пищи в ортодоксальном иудаизме, чтобы противопоставить себя антисемиту Картману и пиздуховному "не труЪ иудею" Кайлу. Было бы анти-клише: родители слишком продвинутые и современные, поэтому единственный способ, которым ребенок может себя им противопоставить – это уйти в радикальный традиционализм.
Но увы, это лишь ненавязчивое хрюканье хобота из-за кулис, которое никуда не ведет. Точнее ведет в блевотный диалог двух червей.
- У нас вот папочка за исповедника, - сказал Кайл, ухмыльнувшись.
- Некоторые еврейчики грешат так много и часто, что я не успеваю отпускать им грехи, хоть и работаю в две смены, - кивнул Картман.
Хобот, хобот ты могуч… В иудаизме нет "исповеди" в христианском понимании, раввин - это не исповедник, это учитель и советник, он может подсказать, как правильно поступить, но он не отпускает грехи перед богом.
Очередных тошнотных еврейчиков даже комментировать не буду.
В общем, после этого духоподъемного диалога Шошанна извиняется перед Кайлом за утреннее поведение, мотивируя это так:
– Я поступила плохо! В семье нельзя обижать и оскорблять друг друга… можно только бить со взаимной любовью в воспитательных целях. Поэтому я прошу прощения.
Кайл искоса посмотрел на Картмана, но тот сделал вид, что целиком поглощен своей чашкой.
- Я принимаю твои извинения, - серьезно сказал Кайл. – Здорово, что ты извинилась, Сюзи. Я рад.
А тому, что Картман, возможно, выбил из тебя это извинение я рад вдвойне. Ня кавай семейные ценности. ^_________^
- Кому же это можно всех бить в воспитательных целях? – негромко спросил Кайл, когда Сюзи, перенервничавшая после долгого и напряженного дня, убежала спать.
- Тому, кто отпускает грехи, - невозмутимо ответил Картман, собирая посуду. – И кажется, пока еще никто не жаловался.
- Я надеюсь, ты Сюзи не трогал? – холодно спросил Кайл. – Картман, не дай Боже я узнаю, что ты на нее руку поднял!
Странно, что не "Б-же", с Водолея бы сталось.
Картман вскинул бровь.
- Даже если и подниму – это только мое и ее дело, - ответил он в таком же тоне. – Из тебя, мой дорогой, воспитатель так себе, тебя самого воспитывать приходится.
Знатоки, внимание вопрос! Что сделает Кайл, который холодно угрожает Картману астральной бритвой:
А) поговорит с Шошанной, чтобы узнать, не бил ли ее Картман
Б) объяснит Картману, что он занимает жесткую позицию по этому вопросу и потребует изменить свое поведение
В) обратиться в опеку или в комитет по правам несовершеннолетних
Г) потрахается и все забудет
Кайл подошел к нему и несильно хлопнул по щеке.
- Эрик! – сказал он и открыл рот, чтобы отчитать Картмана, но тот не стал слушать, а практически швырнул посуду в раковину, схватил Кайла под задницу, усадил на кухонный стол и рванул полы белой, несвежей рубашки. Оборванные пуговицы укатились во все стороны. Кайл ахнул и непроизвольно выгнулся.
Все аноны, ответившие "вариант Г", вы победили. В качестве награды вы получаете описание брачных игр двух амеб с синдромом Дауна в естественной среде обитания.
Все аноны, выбравшие "А", "Б", "В" – я завидую вам. Я ЗАВИДУЮ ВАМ.
- Эрик! – выдохнул Кайл между поцелуями, уже совершенно другим тоном. – Э-э-эрик!
- Моя детка, - промурлыкал Картман. – Мой сладкий еврейчик с тонкой душевной организацией.
Кайл тихонько рассмеялся и обнял Картмана за шею, потерся щекой о его небритую щеку и легонько куснул за подбородок.
Картман бережно поднял его на руки и понес в спальню, ухитрившись локтем выключить свет и закрыть дверь.
На этом все, для заключения у меня не осталось слов. В следующей главе еще больше секса, еще больше драмы, еще больше воспитания, на этот раз с расизмом. До новых встреч в треде, пойду заказывать очередной стул взамен обуглившегося.
Блин, аноны! Ау, Барнаул Алтайский край, по гриденсу вашему уже наклепали 100500 фичков, половина из них посвящена тому, как кто-то из них кого-то доминирует, недалеко от Додо уйдя. Половина народу течет от альфача сомца Грейвса. А что дальше будет, аж страшно - пейрингу всего неделя от роду. Додо не будет единственной, кто напишет абьюз под соусом любви, у кого будет мизогиния и чморение положительных героев под соусом "ятаквижу", зато над фиком Додо мы хотя бы проведем читения и получим профит в виде смеха. Фандом Додо не испортит, он сам себя попортит, он уже в процессе.