И мы сразу же вляпываемся в фокал Сида. И с первого же предложения все не так:
он любил смотреть на выражение глаз, текущие капли пота, на все эти предоргазменные корчи и гримасы.
Сид, походу, у твоего сомца корчи вовсе не предоргазменные, но учитывая, что единственный врач в Додоуполе - это Руди, никто об этом так и не узнает. Чтец тщится представить, как выглядит вышеописанная гримаса. Наверное, как-то так:
Прости, Арни.
У Диего было выразительное лицо: оно то становилось властным, хищно заострялось, то было ленивым и расслабленным, а перед оргазмом, когда Диего начинал сбиваться с ритма и дрожать, у него появлялось обычно несвойственное ему, беззащитное и открытое выражение.
Достаточно беззащитно, ящитаю.
Пунктуация прекрасна, высокий штиль прекрасен, а чтец чет блеванул.
- Я даже по твоей блудливой спине вижу, как ты кайфуешь, - самодовольно промурлыкал он. – Какая ты все-таки сученька, м-м!
Сид блаженно вскрикнул от жестокого, резкого толчка. Его руки дрожали, пальцы бессильно комкали подушку.
- Попищи для меня, Сидни? – попросил Диего, провел кончиком языка по краешку ушной раковины, невесомо пригрозил острыми зубами.
Сученька, блядь.. Попищать Сид все равно не успел, так как у его сомца начались галлюны.
Вдруг Диего замер и зажал Сиду рот ладонью.
- М-м? – спросил Сид, удивленный и раздосадованный неожиданной паузой.
- Ш-ш, - встревоженно сказал Диего, прислушиваясь. – Нет, показалось.
Не показалось, Ди. Эти отвратительные чавкающе-хрюкающие звуки - это Говнолей, скорчившийся в предоргазменной гримасе. Не обращай внимания.
Диего еще несколько раз толкнулся в него, потом обмяк, но перераспределил вес на локти. Сид жадно вдохнул воздуха, перед глазами плавали красные и черные круги.
От асфиксии дохнут нейроны. Знаете, это, кажется, каким-то образом связано с осучиванием героев фикла. Додоведы, я полагаю, это вполне обоснованная теория о том, почему все сучки обречены стать тупыми.
Диего лежал сверху, обнимая его, часто дышал, упираясь лбом Сиду в висок. Сид знал, что Диего не слезет, пока у него полностью не упадет. Раньше такого не было, раньше Диего скатывался и все, но последнее время он лежал до последнего, прямо как… прямо как вязка какая-то.
ОЙ, КАКАЯ КЛЕВАЯ ПАСХАЛОЧКА
Потом голубки слышат пищание и проедполагают, что это щенок, пытаются спихнуть друг на друга обязанность пойти посмотреть, что за нах, но щенок замолкает и они наконец-то идут смотреть оба. На пороге лежит - ктобывыдумали - человеческий младенец, уже синий, и "не пищит". А теперь у меня вопрос - Додо никогда в жизни не слышала плачущего младенца? Они же орут, как адов горн. Хотя, погодите, Додо же глухая, вопросов нет.
Так или иначе, блядский цирк продолжается.
- Бля! – с ужасом выдохнул Диего, невольно попятившись.
Сид наклонился, но Диего схватил его за шиворот и оттащил в сторону.
- Не трогай! – приказал Диего. – Мало ли что это!
- Ты ебанулся? – рассердился Сид. – Это ребенок... и он умрет, если его здесь оставить!
Он вырвался, схватил подкидыша, замотал его в почти ледяную простынку и торопливо понес на кухню, где было теплее всего.
- Блядь, блядь, - причитал Диего, кружа вокруг него. - Этого только не хватало!
- Не путайся под ногами, - резко сказал Сид. – Позвони Элли. И Доктору. Я понятия не имею, что с ним делать, но он вот-вот…
Ребенок был холодный. Сид выпутал его из стылой простыни и замотал в первое, что попалось под руку – в теплое полотенце. Принялся дуть в лицо и аккуратно растирать пухлые синие ручки.
А Диего ксенофоб.
....Знаете, при всей моей нелюбви к детям я не могу не сочувствовать найденышу. Он оказался новорожденным, что сразу же обеспечило бы ему мучительную смерть в окружении этих долбоебов, но это Додолеевёрс, так что дитя выживет на потеху мгновенно овульнувшемуся Сидни. Они позвонили не в полицию и скорую, чтобы ребенка положили в реанимацию, они позвонили Элли и Руди.
И тут малыш, услышав их голоса, открыл глаза – узкие и темно-голубые. Сид от неожиданности отпрянул, но потом опомнился и продолжил растирать младенца. Тот открыл беззубый ротик и
...попытался отъесть Сидни палец, потому что нормальный ребенок уже бы умер нахер. Но нет, ребенок жив и, предупреждая вопросы, с ним НИКТО НИЧЕГО ТАК И НЕ СДЕЛАЕТ, БЛЯТЬ.
Диего вызвал всех, кого мог, и тут начинается пиздец.
- Нет! – твердо сказал Диего. – Это чужой ребенок, он невесть как сюда попал, и нам он совершенно не нужен.
- Мне – нужен, - упрямо ответил Сид.
- Да ты с ума сошел? – спросил Диего. – Это какой-то подкидыш, кто знает, что с ним может быть…
- Я тебе скажу, что с ним может быть! – зло ответил Сид. – Он умрет, если о нем не будут заботиться. Он и так едва не погиб.
А у тебя, типа, не помрет, идиот ты безрукий? Знаете, если бы в фикле Додолея работал естественный отбор, то сомцы и сучки были бы тупиковой ветвью развития, я гарантирую это.
Диего продолжает истерику, а мне сразу же вспоминается пост про рельсы, на которые говнящемуся папе-танкисту предлагалось положить личинку будущего Днищелея.
– Он нам нужен.
- Мне – нет, - жестко сказал Диего. – Мне в хер не уперся новорожденный младенец. Я им и минуты лишней заниматься не буду. И ты не будешь. Отдашь его Доктору – он пристроит его к людям, которым…
Потому что сучка слишком тупенькая, чтобы принимать самостоятельные решения Рассуждает, как о котенке каком-то, белять. Знаете, я понимаю, никто из них не имеет опыта в выращивании и воспитании детей, тем более, новорожденных, позиция Диего вполне понятна... была бы, если бы это писала не Додо.
В общем, дебилы срутся: Ди не хочет, чтобы ребенок задерживался в их доме, а Сид хочет оставить ляльку во что бы то ни стало и в итоге говорит, что съедет. Диего охуевает от того, что сучка вдруг взбрыкнула и все выходит на новый круг ебанины.
- Да ты с ума съехал?! – заорал Диего, всплеснув руками. – Ты этого детеныша первый раз в жизни видишь! Ты готов все, что между нами было, вот так перечеркнуть ради… блядь, да он же даже не человек еще, так… человекоподобное существо!
Знаете, если честно, у меня тоже хуевое отношение к детям, фобия на беременных женщин и все дела, но Диего даже в моих глазах пробил днище своим парадом эгоцентричного опарыша. И СУКА БЛЯТЬ, У ВАС РЕБЕНОК С ОБМОРОЖЕНИЕМ, ВЫЗОВИТЕ РЕАНИМАЦИЮ, ВСРАТЫЕ ВЫ ДАУНЫ!1
Если в понимании Додо образ отца выглядит именно так, мне ее даже жалко, несмотря на внешность (допустим, но не очень).
- Ладно, - сказал он. – Я уверен, что Доктор тебе мозги вправит. Он то же самое тебе скажет, будь уверен.
- Оставишь малыша себе? – спросил Руди, закончив первичный осмотр и вернув завернутого в полотенце младенца Сиду.
Сид закивал.
- Я помогу собрать документы, - сказал Руди. - Чем смогу – помогу.
Хобот Додо все-таки нарыл о процедуре усыновления, но это никого не радует. Ребенка Сид окрестил Рошаном. Ахаха, блять, какая хуютка, Петросян удавится. Я б даже хомяка не стал называть в честь монстры из Доты, но это Володей.
- Рошан?! – рявкнул Диего. – Отлично, ты ему и имя придумал уже?! Наверное, уже и колледж ему присмотрел?
- А ты чего бесишься? – удивился Руди.
- А чему мне радоваться? – холодно осведомился Диего. – Под дверь подбрасывают какого-то новорожденного сосунка, и Сид в него тут же вцепился всеми лапами.
- Ну и не возись, - сказал Сид. – Я тебя не заставляю. Это мой ребенок, а не твой.
- Ой-ой, - скривился Диего. – Ну да, конечно... можно подумать, ты не прибежишь помощи просить!
Сид аж побелел от обиды. Руди хмыкнул, потом взял Диего за рукав и потащил за собой.
- Пойдем-ка, поговорим, - сказал он. – Сидни, ты продолжай греть этого своего… Рошана. Мы на минутку.
И даже у Руди к младенцу такое отношение, будто Сид чумную крысу подобрал, хотя он врач и должен бы относиться к чужой жизни менее небрежно. НО ОН ТОЖЕ НЕ УЕБАЛ ЭТИХ ИДИОТОВ И НЕ ВЫЗВАЛ СКОРУЮ, БЛЯТЬ, К ОБМОРОЖЕННОМУ РЕБЕНКУ. У меня создается впечатление, что Додо если бы и завела детей (не дай бог), то отношение к собственным личинкам у нее было бы такое же. Тем временем чтец в этой хуйне видит не столько мудака-Диего, сколько торчащее из всех щелей "жалкая тупая сученька готова променять СОМЦА на ЭТО".
В общем *раздраженно потер переносицу* Руди утаскивает Диего на разговор и начинает его УКОРЯТЬ, но тот непреклонен.
- Как у тебя все просто! – восхитился Руди. – Скажи, а младенца этого ты будешь вырывать у Сида из рук? Я-то не рискну.
- Ну зачем же вырывать? – отмахнулся Диего. – Я уверен, что его отпустит, и если ты попросишь, он отдаст тебе этого ебанного ребенка, и...
- М-м, - протянул Руди. – Сид ведь уже имя придумал. Не отдаст.
- Ты никогда не замечал, что у Сида очень сильный родительский инстинкт? – вдруг спросил Руди. – Ты не обращал внимания?
- Нет, - огрызнулся Диего.
- И очень плохо, - спокойно сказал Руди. – Сид любит и очень хочет детей. Если бы не ты… но ты ведь эгоист, Диего. Тебе наплевать за все, что выходит за зону твоего комфорта.
- А я тут причем? – рассердился Диего. – Мы не обо мне говорим!
Руди невозмутимо глядел на него алыми, умными глазами.
- Я не буду отбирать у Сида этого младенца, - сказал он. – И никто не будет. Смирись с этим.
Да блять, такое впечатление, что Сид - какая-то самка гориллы и вы просто очкуете хоть что-то с этим сделать, или хотя бы позвонить в больницу. Как насчет статьи за оставление в опасности? Бедный Роршах... то есть, Рошан.
В общем, пока одни дебилы разговаривали, в кухне образовался кластер других дебилов. И никто, конечно же, не беспокоится об обморожении младенца. Да, я знаю, я заебал уже, НО СУКА КАК ЭТО ТУПО - описывать посиневшие конечности и не подумать, что они означают. Додо думает хоботом. В общем, раз ребенку не оказали помощь и он все еще подает признаки жизни, я предполагаю, что он таки умер и стал зомби. Зомборебенка накормили молоком, укачали и сделали кучу других бессмысленных в этой ситуации действий. Далее непойми откуда взявшийся Треш, которого никто не звал, спрашивает у Сида, что они будут делать с детенышем.
- Да, Сид, - ядовито спросил Диего. – Что ж мы будем с ним делать? У нас, если ты не забыл, работа есть, на которой лично я упахиваюсь от отключки…
- Можно я у тебя поживу? – спросил Сид у Крэша, игнорируя Диего.
- Нет, - обалдело ответил тот. – То есть – да, конечно, но… в смысле? А почему? Ты же здесь живешь.
Диего заметил, что все на него смотрят – и Элли, и Руди, и Крэш, и Луис, вот уж тихоня, а взгляд внимательный. Только Сид смотрел в окно.
АСУЖДАЮЩЕЕ АСУЖДЕНИЕ. Ебаный стыд.
Тут Диего начинает возмущаться и говорить, что не выгонит Сида с ребенком на руках и не даст ему уйти. Но ребенок-то тогда тоже останется, или ты его прибьешь, пока Сид не видит, дегенерат?
- Он будет плакать по ночам, - сказал Сид, все так же глядя в окно, словно снегопада никогда не видел. – У него зубы начнут резаться… его кормить надо, и менять пеленки, и… и все остальное. Я к такой ответственности готов, а ты – нет.
- И что же? – спросил Диего. – Нет, погоди… ты что, всерьез считаешь, что я настолько мудак…
Он задышал тяжело, растер грудь, где внезапно закололо. Сид скорбно посмотрел на него, поджал губы.
- Блядь, Сид, - выдохнул Диего. – Мы столько лет вместе и все к хуям? Ты меня чудовищем каким-то считаешь? Да я же…
Его лицо болезненно искривилось, но через пару секунд Диего взял себя в руки.
Неужели у Ди сейчас встанут мозги на место, он извинится за всю ебанину, которую наговорил, и попытается разрешить вопрос цивилизованно?
- Знаешь, - сказал он Крэшу, избегая взгляда Сида. – Это я у тебя поживу пока, а Сидни останется здесь.
Показалось.
А Треша никто вообще не спрашивает. Ни когда ебаться зовут, ни когда нисхуя переезжают к нему. Видимо, Треш там местный Питер Петтигрю, которого можно использовать, когда надо, и он слова поперек не скажет.
- Мне может кто-нибудь сказать, о чем такой кипиш? – поинтересовался Эдди, расстегивающий куртку на пороге. – И зачем вам понадобилась кро… о-о! Нихера ж себе!
Он подошел к Сиду и принялся рассматривать ребенка.
- Луис, - позвал Эдди. – Вот погляди! Вот так выглядит индеец, и вообще на меня не похож.
Короче, Дниего небрежно отсыпает Сидни деньжат, потому что сучка всегда на иждивении и нихуя сама не может, и уходит, забрав Треша с собой. Все остальные асуждают, а Эдди спрашивает, какого хера, Луис ему доступно объясняет. А теперь - смертельный номер. ВЫ ГОТОВЫ, ДЕТИ?!
- Бля, ну и дел они натворили, - сказал он, покачав головой. – И Диего жалко…
- Диего – самовлюбленный эгоист, - твердо сказала Элли. – За что его жалеть?
- Ну его, считай, так запросто променяли на первого попавшегося малявку, - сказал Эдди. – Еще и из дома выставили.
Ваш чтец - ванга. И ушел курить, пока его не стошнило.
Он поймал взгляд Сида.
- Нет, ну прости, конечно, - сказал Эдди. – Но ты тоже не прав. Диего тебя любит, а ты так лихо его на обочину отбросил.
- Никуда я его не отбросил, - устало сказал Сид. – И никуда я его не гнал. Но Рошана я не отдам и не откажусь от него.
- Что такое Рошан? – недоуменно спросил Эдди.
Сид кивнул на спящего малыша.
- Это – Рошан? – уточнил Эдди. – А почему?
- Потому что я так решил, - рассердился Сид. – Можешь вслед за Диего бежать, раз он тебе так дорог! Вали нахер!
У Эдди дернулась щека. Он молча вышел, потом вернулся с двумя большими пакетами и сложенной, запакованной детской кроваткой. Все это он оставил у двери, потом взял Луиса и почти в охапке вынес его прочь. Взревел мотор.
Потому что у сучки нет права решать, где ей быть. Куда сомец скажет, туда она и пойдет
Вообще, в этом диалоге показана просто умопомрачительная тупость Эдди. Но я не удивлен, в каноне они тоже тупые, в чем прямым текстом признаются сами.
Сид ожидаемо измотан морально и срывается на Руди, но потом берет себя в руки и просит прощения. А дохтур говорит ему то, чем должна характеризоваться вся глава:
- Слишком долго подавлял родительские инстинкты, - задумчиво сказал Руди. – Вот и вылезло. Но с Диего ты, конечно, зря разругался…
ЭТО ТЫ, СУЧКА, ВИНОВАТА, ЧТО ТВОЙ СОМЕЦ МУДАЧИТ И СТРОДАЕТ. Наф сэд.
Тем временем ребенок-зомби снова хочет есть, Элли, как примерная мудроженщина, показывает глупенькой сучке, как кормить лялю. На этом глава заканчивается. Как и содержимое желудка у чтеца.