Возвращаемся к нашим Додольфам.
В баре было накурено еще больше обычного. Ральф, увидев сизую пелену дыма под желтым потолком, машинально схватил опрыскиватель и тут же вспомнил, что Стервятник забрал Лэри еще две недели назад. Вернее, он, Ральф, буквально всучил Лэри Стервятнику, пригрозив, что выставит несчастное растение за порог. Ральф пожалел о том, что отдал цветок, уже через минуту после того, как закрыл дверь перед горбатым носом Стервятника.
Хотя, возможно, так будет лучше для Лэри - Ральф поливал его по сто раз на дню, пока не заметил, что цветок загибается. Это Ральфа расстроило, он попробовал сменить воду, завел специальный графин для отстоянной воды, надеялся, что поможет, но Лэри все равно продолжал дохнуть. Ральф ему даже землю рыхлил вилкой, только это тоже не помогло. Бедняга Лэри последние листья растерял. Может, Стервятник сумеет его оживить?
Осмелюсь предположить, что прокуренный бар не лучшее место для растений, ну да пох.
Ральф удивительно много услышал о Большой Птице, когда тот перестал приходить. В этом была какая-то несмешная ирония: когда Ральф с ним спал, он почти ничего не знал о Стервятнике, а когда трахаться перестал и вообще выгнал за порог, весь мир тут же принялся обсуждать Папу Стервятника, как будто Ральфу и без того тошно ни было.
Додо как бы иронизирует сама над собой и как бы нет, мы знаем, что в иронию она не может. Естественно, мы не узнаем, что именно говорили о Стервятнике, потому что Водолей. Да и кого волнует эта сучка, госсспади.
И когда Стервятник явился, впервые за три недели, Ральф ему искренне обрадовался, не знал только, как это показать. Да и к лучшему - Стервятник стоял перед ним, невыносимо высокомерный, злющий и некрасивый, светловолосый готический принц. Снежинки танцевали, опускаясь ему на плечи, ладони в черных перчатках крепко сжимали набалдашник трости. Ральф заглянул в желтые глаза и отшатнулся, почти обожженный надменным пламенем. Потом Стервятник ушел, опираясь на трость и прижимая к груди цветочный горшок. Лэри выглядел жалко, поник, его стебли давно растеряли листья, потемнели, и если Лэри хоть что-то мог ощущать, должно быть радовался до чертиков, что покидает темный, прокуренный бар, где в последнее время было совсем уж тоскливо.
Готический принц, ёмаё, это выражение можно употреблять не в ироническом смысле?
Ну вы поняли, цветуй – символ их любви, и на самом деле они оба страдают друг без друга, но вместе быть не могут, потому что разговоры для лохов.
Сцена, которая балансирует между очень ванильной и более-менее нормальной:
Кто-то из крысят-завсегдатаев забыл потрепанную гитару и до сих пор за ней не пришел. По ночам, когда в «Кофейнике» оставалась парочка совсем невменяемых и ко всему равнодушных посетителей, которым, наверное, больше некуда было идти, Ральф доставал гитару и по памяти наигрывал. Он лет десять не брал гитару в руки и почти разучился, медиаторов не было, но тоску нужно было куда-то выплеснуть. Ральф ощущал, как она плещется в нем, темная густая горечь. Как он, оказывается, привязался к этому носатому, хромому желтоглазому мальчику.
Какую же песню исполнит Ральф, которая так отражает его состояние?
«Я просыпаюсь в холодном поту, - думал Ральф, перебирая струны. – Я просыпаюсь в кошмарном бреду…»
Ну хоть не «Я хочу быть с тобой», потому что ты не мог быть более банальным.
Он прибрался в баре, натянул куртку, погасил свет и вывалился в пургу. Под фонарным столбом, облитый светом, стоял Стервятник. Ральф его две недели не видел после той мимолетной встречи. Стервятник стал совсем тонким, тронь – переломится. Длинное черное пальто хлопало на ветру. Стервятник смотрел в небо, задрав голову. На светлых волосах оседал снег.
По-моему, это всё-таки мистика-хуистика, а не депрессия:
Наверное, у Ральфа что-то случилось со зрением, наверное, надо было уже прекращать смолить, как паровоз, потому что несколько секунд он совершенно отчетливо видел тень, стоящую слева от Стервятника. Высокую серую тень с золотыми глазами и длинными волосами, собранными в хвост. Сквозь тень пролетал снег, не задерживаясь, но Ральф видел его – второго Стервятника, точно такого же, только выцветшего и серого. Ральф моргнул, тень исчезла.
Почему Ральф называет это тенью? Если он не в курсе (кстати, почему в этой аушке у Макса такая кличка?), то ему бы в первую очередь пришло в голову сравнение с призраком или ещё чем? Ну да пох.
Стервятник опустил голову и посмотрел на него странным взглядом, словно только что проснулся.
- Зачем ты меня ждал? – спросил Ральф, решив не тратить время на приветствия.
Потому что «зачем ты меня ждал» звучит гораздо короче чем «пиривет».
Стервятник заморгал, на длинных желтых ресницах таял снег.
- Я хочу быть с тобой, - ответил Стервятник, у него был сиплый, простуженный голос.
А, ну да, вот и «Я хочу быть с тобой». Даша, почему ты не впихнула сюда ещё и «Крылья»? Она тоже про любовь. И ещё там крылья! И белые шрамы! А Стервятник птица! И у него есть крылья! Смекаешь?
Хотя наверное лучше такая связь с реальностью, чем ничего.
Ральф отрицательно покачал головой.
- Не стоило тебе приходить, - с горечью сказал он.
Больше месяца он мучился, - они оба мучились, судя по виду Стервятника, - и все зря. Одна встреча - и ему уже хочется пропустить сквозь пальцы мягкий лен чужих волос.
- Но я пришел, Ральф, - тихо и упрямо проговорил Стервятник. – Ты должен быть со мной, а я должен быть с тобой.
«Я тебе ничего не должен, кококо» (с) Додовятник.
Блядь. Ральф демонстрирует реакцию завсегдатаев треда на додоновское писево:
Ральф помассировал переносицу. Ему хотелось и смеяться, и плакать.
Тянем время:
- Иди домой, Большая Птица, - сказал он. – Оставь меня в покое, я не твоя добыча.
Стервятник открыл рот, обнажив острую кромку зубов, но Ральф не стал слушать, он повернулся и зашагал прочь. Ветер кидал ему в лицо колючий снег, пробирался под куртку.
Потом Ральф услышал за спиной стук трости. Упрямый Стервятник шел за ним, хромал по его следам. Ральф остановился и обернулся. Стервятник тоже остановился, губы у него были искривлены, а идиотский густой черный макияж вокруг глаз начал течь, размазываясь по щекам.
- Иди прочь, - сердито сказал Ральф.
Стервятник отрицательно покачал головой.
- Я не приглашу тебя в дом, - предупредил Ральф.
У меня тут ещё придумалась мелкая зарисовка для подобной аушки, что Ральф ебанулся на мистике, и ему везде в посетителях глючатся всякие монстры. Отсюда постоянно бегающие мурашки, паранойя и прочее. И Стервятника он явно считает вампиром.
– Не найду для тебя чашки чая, я закрою дверь перед твоим носом. Лучше уходи сейчас.
- А ты мстителен, Черный Ральф, - проговорил Стервятник, покачиваясь. – Я надеялся, что ты остынешь.
ДА С КАКОЙ РАДОСТИ ЕМУ ЭТО ДЕЛАТЬ БЛЯДЬ ТУПАЯ ТЫ СУКА?
Чтец дышит в бумажный пакет.
Простите. Я понимаю, что Стервятник гордый, его гордость помножена на малолетнее долбоёбство, плюс у нефоров частенько бывает довольно инфантильное отношение к миру, этого не отнять. Но даже при таких вводных что ему мешает взять и извиниться? И объясниться? К слову, спойлер, этого так и не произойдёт.
- Я остыл, - подтвердил Ральф. – У меня было время подумать.
Стервятник шагнул к нему, вытянул руку, но Ральф отодвинулся. Он уже два раза велел Стервятнику убираться, и не стал тратить бесполезные слова в третий раз. Дальше он шагал, не останавливаясь, не оглядываясь и не обращая внимания на стук трости.
Злость нарастала в нем, смерзаясь ледяным комом. Стервятник снова все решил сам. Решил, что явится, расфуфыренный как павлин, и Ральф упадет к его ногам. Но потом его переклинит и он снова решит, что Ральф ему не подходит, не достоин, и тогда все это повторится снова. Но в такие игры интересно играть, когда тебе двадцать два. Не тогда, когда тебе за тридцать.
Нет, это дерьмо от возраста вообще не зависит.
Ральф захлопнул дверь и включил свет. Задернул шторы на окнах, не спеша переоделся в домашнюю мятую футболку и разношенные, чудовищно застиранные, давно ставшие мягкими обтрепанные джинсы. Включил электрочайник, потянулся к шкафчику, где хранил чай, и случайно посмотрел в окно.
Тощая высокая фигура скорчилась на детских качелях. Вторые качели, на которых никого не было, раскачивались, но Стервятник сидел неподвижно, нахохлившись и сжимая трость. Снег уже перестал таять на его пальто, на плечах насыпались два маленьких холмика. Длинный хвост слипся и завивался на спине змеей.
Ральфу стало его жалко.
Чтец кусает кулак, но сдерживается. Вы и так все всё знаете. Но мы можем сказать это хором.
Он потянулся за курткой, но тут до него дошло, что им снова манипулируют. Бедный брошенный Стервятник мог в любой момент встать и уйти домой, но сидел прямо перед окнами и демонстрировал, какой он несчастный сиротинушка. Ну, пусть сидит, если ему не холодно.
Ральф, не торопясь, выпил чай, принял горячую ванну и перед сном все-таки не выдержал, отодвинул штору и выглянул в окно. Сам не знал, зачем это делает, понятно же, что Стервятнику надоело и он давно ушел. Но он сидел там. Ральф даже задохнулся, когда увидел черное пальто, почти полностью облепленное снегом. Трость лежала на земле, ее уже прилично замело. Нахохлившийся Стервятник обнимал себя руками, плечи у него дрожали, на волосах лежал, искрясь, снег.
Ральф не помнил, как натягивал куртку и искал ботинки. Он опомнился в тот момент, когда оказался на пустой улице, освещенной фонарями, посреди снегопада, перед плачущим Стервятником. Тот ревел в голос, всхлипывал, давился слезами, ресницы смерзлись так, что Стервятник толком не мог раскрыть глаза. Только вот его плача никто не слышал, все уже давно спали, а у Ральфа были толстые стекла.
Какая прелесть, спали все одинаково крепко, а Ральф единственный мажор во всём доме, у которого толстые стёкла. И вообще, какие нахуй толстые стёкла? Может, он единственный себе стеклопакеты поставил?
- Почему ты не ушел? – спросил Ральф.
Стервятник затравленно посмотрел на него. Нос у него стал белый, щеки - черные от потекшей туши, а губы - какого-то жуткого синего оттенка, никакой дурацкой помадой не изобразишь этот мертвенный оттенок.
- Не могу, - сиплым лаем ответил Стервятник.
Ральф выругался. Он ругался, поднимая Стервятника на руки, и ругался, пока нес его в дом. Ругался, когда раздевал его, стаскивая смерзшиеся, тяжелые тряпки, и ругался, когда усадил в ванную, под теплую воду. Потом ругался, когда возвращался за тростью, и ругался, пока сидел рядом с дрожащим, худющим, бледно-синим Стервятником, пока тот медленно размораживался в ванне.
А потом Ральф его съел.
Дальше Ральф комфортит Стервятника, лечит его коленку, лечит его бронхит, судя по всему, и всё в принципе нормально, но это Даша, и она умеет испортить момент.
Он держал мальчишку в объятиях, пытаясь согреть теплом своего тела, и рассматривал его лицо, такое худое и молодое без вечного блядства - угля, маркера, туши или чем там Стервятник подводил глаза.
И знаете, как бы меня ни бесил Стервятник, вот это вот такое говно. И Стервятник перестал краситься, надел юбку в пол и ушёл на кухню варить глинтвейн.
Не говоря уже о том, что обычный русский мужик из Марика нулевых воспринимает косметику на парне как признак блядства, почему-то, а не как что-то ещё.
На рассвете Ральф подремал часик, пока солнце, выплывшее на безоблачное небо, расцвечивало выросшие за ночь сугробы сиреневыми и розовыми мазками, превращая искрящийся снег в чистейший сахар.
И на этой прекрасной ноте мы переходим к финальному аккорду.
В «Кофейник» набилось столько народа, что сидячие места закончились еще до девяти вечера. Ральф едва успевал наливать пиво, делать кофе, мешать коктейли и заваривать чай. К полуночи у него глухо ныли плечи и почти не сгибались пальцы. Он случайно поймал внимательный, испытывающий взгляд Стервятника – тот царственно восседал на своем высоком стуле, удобно свесив больную ногу. Вокруг Стервятника, как обычно, сидели его желторотики – второкурсники с биологического. Внимали ему, приоткрыв рты, ну вылитые птенчики, разве что не попискивали.
Причём мне нравится, что мы так и не узнаем, о чём именно говорил с ними Стервятник. Право слово, какая разница, ведь он же весь фик показывал себя как интеллектуал и умница.
Стервятник что-то резко сказал одному из них, тот сразу же поднялся, отставив чашку, и подошел к барной стойке.
- Папа велел вас заменить, - важно проговорил мальчишка, засучивая рукава. – Папа приглашает вас за свой столик.
- Справишься? – осведомился Ральф, в душе обрадовавшись передышке.
Мальчишка кивнул. Руки у него действительно были ловкие, и длинные, быстрые пальцы.
Вот и найми его на работу!
Оказывается, герои за это время съехали и пережили столько всего! Преимущественно связанного с еблей, ну так и что?
Ральф сделал себе крепкий кофе и устроился за столом Стервятника. Птенцы дружно прочирикали приветствие, Стервятник едва заметно улыбался. Напыщенный, самодовольный, накрашенный и разодетый, словно белобрысый Дракула, он казался старше своих лет. Вообще казался человеком без возраста, Ральф с одинаковым успехом мог дать ему и двадцать пять, и тридцать, и восемнадцать.
Ральф больше любил домашнего Птицу: в джинсовых шортах, в которые навсегда въелась земля, травяной сок и разлитые удобрения. В бандаже на колене, в черной бандане на светлых волосах, собранных в узел. Впрочем, домашний Птица был точно таким же самодовольным, стервозным и невыносимым, когда у него случалось дурное настроение.
В последний раз, когда Птица, злобный и кусачий, хромал по дому, стучал тростью и огрызался на каждое слово, у Ральфа не выдержали нервы. Он невольно улыбнулся приятному воспоминанию, а Стервятник, наблюдающий за ним, поперхнулся чаем и посмотрел подозрительно, словно
догадался, какие похабные картинки крутятся у Ральфа в голове.
«Злодей, - лениво и удовлетворенно подумал Ральф, имея в виду самого себя. – Обидел бедного сиротку-калеку...»
Бож.
Сиротка-калека лупил тростью с чудовищной силой, запросто мог кости переломать, метал ножи с завидной меткостью, а кусался так больно и сильно, что только чудом пару раз не откусил Ральфу пальцы.
Я дико извиняюсь, это он всё с Ральфом проделывал? И тот ещё жив?
Однажды Ральф увидел, как Стервятник швырнул через комнату большие садовые ножницы и пришпилил к стене случайно залетевшую стрекозу. Ральф потерял дар речи, а Стервятник только пожал плечами:
- Не люблю стрекоз, - пояснил он. – Принеси ножницы, пожалуйста.
Правда, Ральф знал и изнанку, то, что скрывается за расфуфыренным фасадом, за макияжем и зубастыми улыбочками. Как Стервятник воет и грызет подушку, когда у него болит нога. Как он плачет, когда думает, что Ральф спит и не слышит. Это были довольно страшные зимние ночи, когда Стервятник плакал, считая себя предателем, буквально плавясь от ненависти к себе, Ральф делал вид, что спит, иначе Стервятник бы точно его убил, а вокруг их кровати, натыкаясь на возникшую невидимую преграду, бродил Тень, желтоглазый призрак-близнец. Все это как-то разом прекратилось в марте, когда ударила оттепель. Тень не ушел, но отступил назад, отодвинулся в сумрак. А Птица начал спать спокойно, и Ральф выдохнул, потому что не был уверен до конца, что Стервятник выберет его.
То есть, Ральф настолько ебанутый, чтобы считать маленького умершего брата своего возлюбленного соперником? И что там за воспоминание, алё? Нет времени объяснять, Додо спешит просраться на Четвёртую.
Ральф задумчиво обвел взглядом «Кофейник». Крысята шумели, заняв два стола, но пока обходилось без буйства. За дальним угловым столиком расположилась привычная компания – Слепой, Сфинкс, и с ними мальчик в конопушках, который редко поднимал на кого-нибудь взгляд, а зря, глаза были поразительной красоты.
И что? Додо, ты правда думаешь, что глаза прячут потому что они некрасивые?
И еще молодой человек с непропорционально широкими плечами, буйной гривой черных волос и густой сросшейся бровью. Парень таскал на плече ручную ворону, но птица была воспитанная, редко шумела и не гадила, где попало.
Додо вспомнила о Горбаче, здорово. В каноне у него горб, здесь он просто раздался в плечах. Я вроде и рада, что мой любимый герой не пострадал от Додо, но блин.
И да, Нанетта была той ещё занозой в жопе, но в додовёрсе становится воспитанной птицей. И я так понимаю, Горбач тоже скитается по впискам, иначе я не вижу необходимости таскать бедное животное с собой везде, особенно в такие места.
Еще Ральф увидел за их столиком Шакала Табаки и поморщился. Иногда этот молодняк Ральфа раздражал, но только от Табаки по-настоящему болела голова. Табаки был уникум в своем роде, и Ральф мог порадоваться, что в этот вечер Табаки выбрал кого-то другого, чтобы присесть на уши и заговорить до полусмерти.
Нахуй ты ему нужен?
Слепой цедил пиво и прислушивался к разговору. Даже глаза, ртутные и незрячие, скосил в нужную сторону. Длинные волосы, собранные в хвост на левом плече, норовили попасть ему в бокал, но этого Слепой не видел. Сфинкс, не отвлекаясь от разговора, всего на секунду сверкнув пластиковыми кончиками протеза, быстро перехватил черный хвост и переложил на другое плечо Слепого. Тот даже не дернулся: либо слышал движение до того, как Сфинкс его закончил, либо привык к тому, что возле него то и дело возникают заботливые руки.
Это мило.
На Ральфа пахнуло запахом земли и сладкого одеколона, он повернулся и посмотрел на Стервятника. Тот поставил локти на стол, переплел пальцы, угнездил на них острый подбородок и внимательно глядел на Ральфа желтыми глазами.
- Что? – спросил Ральф.
- Думаю, - рассеянно ответил Стервятник и больше ничего не добавил.
Это надо отметить, у нас тут Додовятник думает.
Он часто обходился такими полуответами, словно игру предлагал – «Угадай, что я хотел этим сказать». Думать он мог о чем угодно, начиная с того, что пора полить и прорыхлить своих многочисленных питомцев, и заканчивая тем, что засушенная голова Ральфа станет прекрасным украшением той зеленой шизофазии, в которую Стервятник превратил свою квартиру.
Шизофазия – твоё писево, Даша.
Ральф пожал плечами. Он допил кофе, забрал грязные чашки и вернулся за барную стойку, жестом отпустив птенца. Тот мигом вернулся за стол, гордый своей великой миссией. Ральф мимолетно усмехнулся. Где только Птица их берет, желторотых и наивных? Липнут к нему, словно он медом намазан.
Ну если даже Ральф не знает, который живёт с ним на минуточку, то откуда же чтецу знать.
К часу ночи стало просторнее. Стервятник отпустил своих птенчиков, забрал чашку и устроился на высоком стуле у барной стойки. Ральф заметил, что Стервятник двигается неловко, напряженно держит плечи, хотя улыбался тот как всегда насмешливо и самовлюбленно.
- Нога? – тихо спросил Ральф. – Иди домой.
Стервятник отрицательно покачал головой. Несколько секунд он раздувал ноздри, о чем-то думая, покусывал нижнюю губу. Ральф терпеливо ждал.
- Может, снимешь веревки? – наконец спросил Стервятник так великосветски и небрежно, словно упоминал о чем-то незначительном.
- Больно? – тут же посерьезнел Ральф.
Стервятник пожал плечами и поморщился.
- Натирает, - сказал он. – Шею.
Ральф не успел и рта открыть, как Стервятник вдруг прищурил глаза в хищной улыбке.
- Если разрешишь снять, то я…
- Что ты? – не выдержал Ральф, заинтересовавшись, хотя, конечно, он бы и так снял обмотку, не дело, если натирает.
- А чего ты хочешь? – тихо спросил Стервятник, интимно наклонившись к нему.
Он глядел на Ральфа прямо и серьезно, только в глазах вспыхивали желтые искорки.
- Ртом поработаешь, - так же тихо ответил ему Ральф, почти шепотом. – Как перед Новым годом, помнишь? А потом проглотишь.
- Ну, это само собой, - согласился Стервятник, облизнув нижнюю губу. – А потом проглочу.
Стервятник носит шибари, а Ральфа балуют минетом с проглотом на Новый год. Ух, принесите Хороший вентилятор, тут становится жарко!
Хуюточку?
За дальним столиком вдруг закашлялся Слепой, поперхнулся до хрипа, пиво пошло носом. Сфинкс заботливо похлопал его по спине, но Слепой все надрывался, и даже когда сумел откашляться, на лице у него застыло потрясенное и несчастное выражение. Он повернул голову в сторону Ральфа и Стервятника, поморщился, жалобно вскинув брови.
- А не надо подслушивать, - невозмутимо заметил Стервятник, щелкая зажигалкой.
И если вы думаете, что хуютка кончилась, вот вам продолжение. Классика от Додо:
У Слепого были очень выразительные брови, и он одним движением передал, что вот таких подробностей чужой жизни он предпочел бы никогда не слышать.
Брови, мать их! Бровины! Выразительные как Джим Керри.
Мог бы – помыл уши с кислотой и вообще, теперь никогда ему не забыть услышанного, и может даже у него на этой почве разовьется психологическая травма. Стервятник негромко рассмеялся.
- Не переживай, - сказал он Ральфу. – Мы давно знакомы, он не станет трепаться.
Аноны, у нас очередной прорыв, у сучки есть друзья, причём много, и она не теряет с ними связи после окольцовывания и не ебётся с ними. Я надеюсь.
Можно подумать, Ральфу было не наплевать. Да хоть бы все узнали, что он спит с Папой Стервятником, чхать он хотел на общественное мнение.
В маленьком российском городке опасно такой инфой разбрасываться. Ну да пох. У нас тут финал. И он будет внезапным, вот увидите.
Ральф поманил Стервятника к себе, тот послушно перегнулся через барную стойку. На затылке спрятался под распущенными волосами тугой узел джутовой веревки, продетый в широкий черный ошейник. Ральф предлагал льняную, гладкую веревку, но Стервятник выбрал кусачий джут – он за что-то наказывал себя. Ральф даже поежился, представив, как впивается колючая веревка в беззащитную белую кожу, такую нежную на бедрах, на худых боках и в подмышках. Впрочем, это была идея Стервятника, и раз он это предложил, значит, знал, что сможет выдержать.
Уж чулки на резинке, черные, с черепами под коленками, Ральф его точно не заставлял надевать. Стервятник почти сразу натянул поверх чулок штаны, но специально ведь показал, поддразнивал, и это зрелище действительно осталось в памяти Ральфа, словно выжженное в мозгу – длиннющие бледные ноги, мускулистые и худые, заросшие очень тонкими и очень светлыми волосками, и черные обтягивающие чулки. Продемонстрировал, что Ральф получит, если будет хорошо себя вести… манипулятор доморощенный.
У чтеца кинк на волосатые ноги и чулки, так что, в кои-то веки Додо и мне додала, пускай и вот так.
Ральф быстро распустил узел и кивнул. Стервятник, не торопясь, сполз со стула и, прихрамывая, удалился в туалет. Его не было долго, минут двадцать, когда он вернулся, у него блестели глаза и припухла искусанная нижняя губа - должно быть, он не только распустил оплетку, но и успел подрочить в процессе.
Надеюсь, он подрочил себе, а не крану или сушилке для рук.
Ральф усмехнулся. Птица ответил ему шалым взглядом, взял салфетку со стола и аккуратно промокнул потекший макияж.
Шалый взгляд, как же я по тебе скучала.
Ральф с тоской поглядел на часы, висящие над дверью. До закрытия оставался еще час, если не все полтора, а больше всего Ральфу хотелось вернуться домой, натянуть удобную домашнюю футболку, вытянуть ноги на диване и курить под бормотание телевизора.
И ещё Стервятника натяни, чтобы уж совсем стать богом тавтологии.
И чтобы под боком белобрысое чудовище шебуршилось, вздыхало, причесывало перья, занудствовало, с чавканьем и хлюпаньем пожирало вчерашнюю пасту, брызгая соусом на диванную обивку.
Господи, Даша. Ты просто мастер всё портить. Наверное, к финалу Додо пришла в сознание и стала пихать в текст свою стандартную поебень.
Ради этого Ральф готов был смириться с тем, что его квартиру незаметно, исподволь захватывают цветочные горшки, скоро уже закончится место на подоконниках, а ведь началось все с крошечного цветущего кактуса в колбе. На тумбе в прихожей появилась коробка с черными карандашами и кисточками, и маленькими круглыми губками, и коробочками с сыпучей пудрой.
… а вообще, не помешало бы прикрутить в ванной поручень специально для Птицы.
Вообще можно было начать с этого? Или Стервятник должен заслужить?
Он сейчас даже готов был безропотно облачиться в издевательскую футболку, которую Стервятник подарил ему зимой. Футболка была удобная, черная, и по размеру подошла, и все бы в ней было ничего, если бы не надпись на груди, белая и корявая, словно ее намалевала птичья лапа - «Папина детка».
Ральф, впервые увидев надпись на футболке, потерял дар речи. Стервятник сиял и ухмылялся до ушей, именно такого эффекта он, судя по его самодовольному виду, и добивался.
- Ты не охерел?
- А что такое? – невинно спросил Стервятник. – Папа Стервятник всегда думает о тебе… детка.
Ральф хмыкнул и смирился. Футболку он носил дома, Стервятник был счастлив, ну и ладно, можно подумать, не все равно, в чем готовить завтрак.
И вроде всё мило, сомец даже адекватно реагирует и не несётся убивать-насиловать за невинные вещи, но постойте, сейчас всё будет. Не так тупо как обычно, но всё-таки тупо.
К закрытию остался, как обычно, один Стервятник. Он устроился на угловом диване, закинув ногу в ортопедическом ботинке на стол, и увлеченно читал книжку в мягкой обложке, пока Ральф наводил порядок. Стервятник даже бровью не повел, когда Ральф, с тряпкой в руках, остановился перед ним.
Ральф уже собирался спросить, не совсем ли оборзела Большая Птица, но тут он сообразил, что именно этого Стервятник и добивается. И хотя тот увлеченно таращился в страницы, Ральф сверху видел на его длинной физиономии предвкушающее хищное выражение.
- Что читаешь? – терпеливо спросил Ральф.
- Книжку, - со стервозным разочарованием отозвался тот, догадавшись, что Ральф его раскусил.
Блядь. Слушайте, а может Даша подумала, что Стервятника назвали Стервятником за то что он стерва? И эти подъёбки первоклашек, блин.
Ральф несколько секунд смотрел на тяжелый ботинок, обвитый цепочкой. Ему ужасно хотелось взять Стервятника за щиколотки, перевернуть вниз головой и трясти, пока вся дурь не закончится. Но без своей дури Стервятник и не Стервятник вовсе.
Вот тоже показательный момент, несмотря на дебильный эпизод с блядской косметикой, сомец не стремится переделать сучку, хотя видит бог, Стервятник этого заслуживает куда больше остальных додолеевских сучек, и по сути любит его таким, какой он есть.
- Вытрешь стол, когда дочитаешь, - коротко сказал Ральф и бросил ему на колени тряпку.
Стервятник медленно закрыл книжку, - Ральф успел увидеть название – «День Триффидов», - и посмотрел на Ральфа снизу вверх. Потом встал, осторожно опустив ногу, и взял тряпку.
Божечки, аноны, она смогла! Наконец-то герой у Додо читает не рандомную умную книжку, а что-то действительно соответствующее. Триффиды – это хищные плотоядные растения, если что. И знает Додо о них благодаря папе-танкисту, я думаю, потому что перевод делал один из Стругацких.
Ральф был уверен, что Стервятник начнет изображать бедного калеку, от которого требуют невозможного, - он был тот еще лицедей, - но вместо этого Стервятник прогнулся в тонкой талии, наклонился и почти лег грудью на стол. Он лениво и вяло протер стол, и все ждал, как отреагирует Ральф на этот откровенный призыв, на эту провокацию.
- Спасибо, - сказал Ральф, когда Стервятник закончил.
Тот обернулся, поджал губы, собираясь, судя по злым глазам, швырнуть в Ральфа тряпкой.
За «спасибо»? А надо было с криком «нанах, ёпта» в щи тебе прописать или что?
Ральф оказался быстрее, он шагнул ближе, подхватил Птицу на руки, подбросил его, уравновешивая, и прижал к груди.
Стервятник громко ахнул от неожиданности, вцепился Ральфу в загривок, прижался к нему, такой тощий и легкий, кожа да кости. Погладил по щеке, потемневшей от свежей щетины, и влажно, горячо поцеловал в губы. И когда Ральф ответил ему, настойчиво пропихнув язык в горький от кофе и сигарет рот, Стервятник укусил его за нижнюю губу. Больно прикусил, до крови.
Ральф уже привык к тому, что для Стервятника ласка и боль – это что-то смежное, и одно запросто может следовать за другим. Для того, кто много лет, чуть ли не с рождения, живет с болью – это способ не сойти с ума, подладиться и даже по-своему ее полюбить.
Ммм, спорно, ну ладно. Похвалим Додо за то, что она хотя бы пытается.
Раньше Ральф бы отстранился, может даже отвесил подзатыльник. Теперь – он укусил в ответ.
Стервятник захихикал, облизнул окровавленную губу и стек на пол.
Кто-то случайно вылил на него ведро воды, и Стервятник растаял.
Он подобрал книжку, сунул ее во внутренний карман длинного черного жилета, и вышел на улицу, остановился под фонарем, ожидая Ральфа.
Но она же здоровая, эта книжища, особенно в мягкой обложке. Или Стервятник всё-таки клоун?
Стервятник медленно хромал, опираясь на трость. Ральф приноровился к его шагу, взял за руку и переплел пальцы. В общем-то, он мог взять Птицу на руки и донести домой, но знал, что не сделает этого - Стервятник был гордый, а Ральф не собирался его обижать, Ральф совсем не любил его обижать. Так что он шагал медленно, рассеянно поглаживая длинные пальцы в черной перчатке.
А позади, на приличном расстоянии от них, соблюдая дистанцию, так же медленно плыл над мостовой желтоглазый Тень, то исчезая полностью, то проступая почти чернильной темнотой.
То есть, подождите, никакой финальной ебли? Никаких неловких посткоитальных разговоров? Даша, ты здорова?
Итого: Додо смогла местами написать что-то нормальное, но остаётся верной себе. И хоть я люблю Дашу, несмотря на её внешность, но всё же считаю, что единственная причина, по которой она смогла выдать что-то нормальное – она накурилась «Домом» и под впечатлением выдала что-то в таком же духе.
И всё портит то, что эта пиздень в комментариях снисходительно просралась на книгу, героев, фандом и все имеющиеся фики, даже не понимая, насколько сильно книга на неё повлияла.
Даша такая Даша, короче.
А так, настоящая бета смогла бы сделать из этого хороший текст, я верю.
Ну, откровенно говоря, оптимизаторы у нас адекватные. К счастью. С ними можно вести диалог, и вообще. Но блин, с ключами я намучился! 
. К счастью, повторюсь, оптимизаторы у нас адекватные, такое решаемо без ненужного срача. И я уж молчу о том, как порой приходится искать информацию... какое счастье, что я по смежной области получала образование и поначалу работала, и что-то знаю сама. Но работу я все равно планирую сменить 
, потому что в годы фриланса я бы за такое под дулом пистолета не сразу села, а тут решила с трудовой поработать.