28 день нового дневника
С тех пор, как он сидит со мной, у меня не осталось никаких мыслей об учебе. Я думаю о красивом смуглом профиле, о полных губах, безволосой груди и длинных пальцах.
И заваливаешь экзамены, и родители убивают тебя нахрен и/или ты вылетаешь из школы.
Я глажу его ноги под партой, ласкаю его член, сжимаю ягодицы. Он кстати, думает о том же.
Одна адинокая запятая, ага. Алсо, о чём ему ещё думать, когда ты всячески пытаешься его возбудить?
Это заметно по его косым взглядам и мозолистым подушечкам пальцев на моей коже.
А вовсе не по причинно-следственной связи.
Сегодня утром он поцеловал меня. При всех! Я только успел влететь в класс и шлепнуться на свое место, как он притянул мою голову к себе и укусил за губу, разбивая мое сопротивление.
На следующей перемене Тео посадил меня на парту, устроился между моих ног... мы целовались всю перемену. Одноклассники смотрели на нас с удивлением, презрением, с брезгливостью, преподаватели подозрительно поглядывали на наши сияющие глаза и припухшие губы.
Все внезапно превратились в гомофобов? В начале фика они скорее были захвачены его нитаковостью. Если им просто не нравится, когда в окрестностях целуются какие-то левые рожи, то почему тогда презрение? И почему не похрен преподавателям?
На последней перемене мы заперлись в кабинке мужского туалета и хорошенечко трахнулись.
И этого опять никто не заметил. Это на перемене-то, ага.
Джипси отвез меня к себе и до вечера не выпускал из постели.
И родители Дилана даже не почесались, когда чадо не явилось домой вовремя. Хотя ладно, судя по их реакции на его истекание кровью, это для них совершенно нормально.
Алсо, возникает вопрос: во сколько у них заканчиваются уроки, если они пришли к Сомцу, еблись какое-то продолжительное время, и ТОЛЬКО ПОТОМ наступил вечер?
Когда уже я его трахну?
Спросить не вариант. В Додоленде – не вариант.
Естественно, ночью он опять объявился и спал со мною. Просто спал, в обнимку. На секс не хватило сил.
У подростков-то? Это же насколько вы упахались днём?
Это первый раз в моей жизни, когда я сплю не один. Очень приятно, кстати: ленивые руки на моей спине, жесткая кожа груди под моей щекой,
Жёсткая кожа. 
1) У Сомца явно какие-то проблемы дерматологического плана.
2) Приятно? Как это может быть приятно, интересно, – лежать на жёстком?
нежная шея, в которую я утыкаюсь носом. Понятия не имею, когда он ушел.
29 день нового дневника
Вот и сбылось.
Сбылась мечта, ах, как возвышенно...
После очередного дня обжимания я у него в квартире. Расслабленный после секса, Тео лежит, закинув руки за голову. Чудесно.
И наша героиня превращается, превращается... в Декстера.
Осторожно достать ремень, отвлечь поцелуем, резко накинуть петлю на запястья и примотать к спинке кровати. Черноволосая голова мечется по подушке, половину ругательств я не понимаю, уворачиваюсь от пинков ногами, прижимая извивающееся тело к кровати.
Сомец превращается в отдельные части тела. Опять. Так же, как и в сцене, где он был насильником. Хм.
Пойдем дальше: другим ремнем, теперь его собственным, привязываю ногу к кровати.
А вторую?
Спойлер: про вторую ногу все забыли. А ведь даже одной ногой можно очень успешно пинаться.
Он весь передо мною: беззащитный, раскинутый, коричневое кольцо манит меня.
Я без проблем могу проникнуть в него, но не хочу причинить боль великолепному телу.
Я бы сказала что-то возмущённое про душу, внутренний мир, бла-бла, но будем честны – ни у одного из наших героев ничего подобного не имеется.
Черные глаза светятся от бешенства.
– Только попробуй, сволочь!
– Сволочь? Ай-яй-яй. Не ругайся.
Твоего танкиста, Даша, ну сколько можно! Определись уже, матерится твой герой или нет, и если да, то как. То он лепит «бля» посреди текста, то ему «сволочь» уже фу, не ругайся...
Полчаса полной власти, полной свободы. Ты беззащитен передо мною, и я воспользуюсь этим по полной.
Внезапно мы выезжаем на второе лицо, потому что это модно и так все делают. Я помню эту тенденцию, она меня и тогда раздражала, и сейчас, как выяснилось, тоже.
И фишку с инфинитивами я помню тоже, и чувства она вызывает те же. Ох уж этот антикварный слэшик, почему же он такой унылый...
Облапать это восхитительное тело, ни кусочка не пропустить, облизать, обцеловать, распробовать кожу, не обращая внимания на ругань, угрозы, крики и яростный шепот. Оставить свои следы на отчаянно извивающемся теле, избегая удара ногой. Ласкать так, как хочется самому. Осторожно проникнуть смазанным пальцем в тесное, безумно тесное и горячее кольцо. Второй палец, третий... размять его внутри, подготовить. Смазать себя, хорошенечко смазать.
– Не надо, – сумасшедший блеск глаз, – не надо так, отпусти меня.
Говорит нам сумасшедший блеск. В каком бы направлении ни шло изнасилование, мозги Даши отказываются видеть в Сомце человека во время акта. Только куски. Оно само. А писать сучку-насильника она не умеет до такой степени, что его в этой сцене вообще практически нет, хотя это его ПОВ. Но вместо него у нас неопределённые формы глаголов.
– Нет. Ты ведь сам никогда не дашь мне... это мой шанс.
Я надеюсь, что это не автобиография.
Расслабься, я буду очень нежен... не бойся меня...
– Я убью тебя, слышишь, я убью тебя, если посмеешь, – хриплым шепотом, но я вижу слезы в твоих глазах.
Твои бы слова, чувак, да великому фикрайтеру в уши. Если бы это фикло окончилось внезапной расчленёнкой, я бы даже обрадовалась. Даже если бы это была такая хуйня, какой обычно оказывается Додорантино. Но увы, всё шаблонно, так что СПОЙЛЕР никакой кровищи, никакой расчленёнки.
Я посмею, Тео. Плевать на то, что будет потом, сейчас я возьму тебя и буду у тебя первым, слышишь?
Ну и откуда такая уверенность, что ты первый?
Тесно. Горячо. Влажно.
А, и это тоже классика. Прилагательные. КС. Наречия. Отрывистые. Динамично. Чувственно. Якобы.
Бархат его прохода ласкает меня. Его слезинки сладки.
Ииииии диабет из первых частей возвращается.
Его губы покорны, но неотзывчивы. Его тело напряжено в болезненной судороге.
В судороге? Он себе там кости не переломает?
О, Додо и медфейлы...
– Сейчас. Сейчас пройдет. Потерпи.– Ненавидящий взгляд из-под длинных мокрых ресниц. Плевать.
А вот приличная героиня романса так бы не сделала.
Я трахаю тебя, Джипси. Я в тебе.
Медленно покачиваю бедрами, ожидая, пока он привыкнет. Ищу заветную точку внутри. Толчок, другой. Ты стонешь, мой гордый любовник, тебе стыдно за свое тело, которое предало тебя и бесстыдно наслаждается мною. Что мне стоит порвать тебя? Но я нежен и ласков. Я у тебя первый и ты кончишь для меня, слышишь...
О, эти скачки лица. Видимо, йуному фикрайтеру Додо казалось, что это дохуя художественно.
Алсо, Дилан набирает в крипотности. Что характерно – не в брутальности или там властности, ведь он только временно играет роль сомца, а на самом деле сучка.
Это было восхитительно, прекрасно, заманчиво.
Даша, отпусти словарь синонимов.
Теперь надо расплачиваться за власть. Ты напряжен и только и ждешь освобождения, чтоб вцепиться мне в горло.
Эмоции по этому поводу у Дилана? Какие эмоции, зачем? Что такое эмоции?
Пока ты пленник, я поухаживаю за тобою, ведь ты понятия не имеешь, что делать. Влажное полотенце стирает сперму со смуглых бедер и ягодиц. Я массирую твою поясницу, чтоб убрать окончательное напряжение. Последний раз целую темный сосок, освобождаю ногу и еле уворачиваюсь от хорошенького пинка. Хулиган.
О, вот и Сомец заработал уси-пусечное наименование. Ну да, даже временная сучка – всё равно дитя неразумное.
Ослабляю ремень. Ты подскакиваешь, и я лечу через всю комнату. Голова взрывается болью, на ребра опускается твоя нога, удар по лицу – и темнота.
И это ведь было дохуя предсказуемо, что характерно. Почему у нашей героини на нуле инстинкт самосохранения? Почему?
Я в своей постели. Избитый так, что страшно смотреть. Я жив. Спасибо хоть за это. Я жив.
Ну и стоило оно того?
Великий фикрайтер Додолей не задумывается над такими вопросами. Логика и обоснуй – это не для неё, она выше этого. Она так видит. Вам не понять, вы просто завидуете.
30 день нового дневника
У меня ничего не поломано. Я весь в синяках и ссадинах, но глубоких травм нет.
Но как? Это какой же наш Сомец эксперт в избивании человеков, что он врезал Дилану 1) по голове, 2) ногой по рёбрам, 3) по лицу, 4) хз куда ещё и сколько раз, на результат страшно смотреть, НО всё это обошлось без переломов и глубоких травм? Особенно рёбра меня интересуют.
Папа настоял, чтоб я пропустил занятия, так что день в моем распоряжении.
Только один день? Блин, риалли, в каком мы веке? Я поняла бы, если бы у нас тут был Диккенс, и вместо школы была бы фабрика, и речь бы шла о заработке, на который надо кормить дохуллион человек... Но ведь НЕТ.
Зеркало отражает голубые глаза в синих кругах, разбитые губы, опухшие скулы... Мерзость.
И великий фикрайтер Додолей опять рассказывает, но не показывает. Никакого пиздеца здесь не описано, так, тут синяк, там синяк, бывает. Почему мерзость – неизвестно.
Что ты со мною делал, когда я потерял сознание, что на мне места живого нет?
Ну вот, даже Дилан задаётся этим вопросом.
Мама ругается внизу, открывая дверь после долгих звонков.
Ну разумеется, маман же у нас мегера. Ведь это автобиография йуного Додолейса.
Я не слышу, что она орет, но гостю приходится туго.
Бедненький. 
Дверь захлопывается с шумом. Через пару минут раздается шорох со стороны окна. Гибкое смуглое тело проникает в мою спальню. Я ошарашенно наблюдаю, как Теодор закрывает дверь на замок, подтягивает стул и спокойно рассматривает меня. Мою попытку отвернуться он пресекает, приподняв мое обезображенное лицо твердыми пальцами.
– Мне уже надоело приходить к тебе через окно, Джульетта ты моя.
Ну и в каком месте это сравнение работает? Ваистену, в йуном фикрайтере Додолейсе умерла (но не очень) вторая Стефани Мейер.
И ведь в популярной культуре есть намного более подходящий образ, если уж хочется притянуть за уши эту Виликую Историю Любви (На Самом Деле Нет, Но Всем Похуй):
Но Даша не смотрит книги, не читает фильмы, существует в вакууме... Блеать, даже если бы Даша вспомнила средневекового писателя Вальтера Скотта и вписала бы Ребекку вместо Джульетты, это и то имело бы больше смысла. Но этажисложна, и ваще, хомячки не поймут.
Я... не знаю, что ему сказать. Я рад его видеть,
После того, как он тебя чуть не убил?
Заметьте, кстати, как эта сцена похожа на больничный фрагмент «Зачётной зоны» (Додо так оригинальна). Но там у сучки хотя бы реакция была более... человеческая.
он пришел ко мне сам, значит, он нуждается во мне... Но как это может сочетаться с такими вспышками ярости?
Между строк Додо кагбэ говорит нам, что как же? как же это может сочетаться? 
Джипси целует мои ободранные пальцы, прижимается головой к животу, покрытому синяками.
И Дилан не орёт от боли. Блин, ну уж синяки-то у Даши наверняка случались, почему она так тупит?
– Я тебе домашнее задание принес... и... я боялся за тебя, – темные глаза чуть прищуриваются, – Тебе очень больно?
– Нет, мне не больно. Сейчас.
Но почему?! Тебя же так избили, что Страшно Смотреть, это означает стопицот синяков! Они свежие + их куча => они должны болеть!
На губах на мгновение проскальзывает улыбка.
– Скорее бы уже тебе исполнилось восемнадцать, я бы забрал тебя к себе.
А самому-то сколько? Перед нами Федя Резников, второклассник и второгодник?
Э-э-э... официальное признание?
А вот это точно автобиография, вангую я. Поскольку сказать по-человечески «я люблю тебя, Даша» кавалерам Додо было западло и зашквар, приходилось довольствоваться чем дадут.
– А как же твои «отцы мафии»?
– К чертям собачьим. Что они сделают моему сожителю?
Даша насмотрелась фильмов о мафии, но всё равно нихрена не поняла. КАГБЭ ДОХУЯ ВСЕГО ОНИ МОГУТ СДЕЛАТЬ ПРОСТО ДОХУЯ
Глупая улыбка пробивается на лицо. Нет. Не верить, Тео такой непостоянный.
Угу. То он тебя насилует, то ты его, то вы ебётесь в полном добровольном согласии. Вы такие непредсказуемые личности.
– Тебе не жаль будет своей разгульной жизни? Если ты будешь шляться где ни попадя, я ведь терпеть не буду – уйду.
Мой любовник – Боже ж мой, у меня есть любовник, – опускает голову, щекоча кожу смоляными кольцами:
– Зачем мне разгульная жизнь? – тихо шепчет он. – Я так давно хотел тебя и наконец-то ты мой. Больше мне ничего не надо.
Влажные мечты маленькой Даси пробираются в текст. Мне даже почти её жалко, но только почти. Потом я вспоминаю литры смазки, жалко-но-не-очень самолёт, всех тех 100500 женщин, которые несмотря на внешность... и вся жалость куда-то испаряется.
Он недолго молчит:
– Дилан, тебе никуда не уйти. Ты не сможешь бросить меня, не сможешь изменить. Я цыган, как там говорится, дикий сын степного костра... Мы не отпускаем то, что принадлежит нам. Я найду тебя, куда бы ты ни спрятался, убью за измену, могу накричать и поколотить, если буду не в настроении, но я всегда буду защищать тебя и заботиться.
Стрёмные, стрёмные влажные мечты маленькой Даси.
Глаза вдруг вспыхнули, он улыбнулся:
– И всегда буду удовлетворять тебя, даже если ради этого нужно будет подставлять тебе собственную задницу.
Ведь это смешно. Можно улыбаться.
– Тео, тебе хоть понравилось?
Мой властный любимый нахмурился.
Эта фраза точно стащена из какого-то любовного романа. Возможно, из всех сразу.
– Скажи правду!!!
Ааа!!! !!!! !!!!!
– Если я тебе скажу, ты будешь за мною с ремнями наготове бегать, – жалобно произнес он. – Понравилось, но я теперь расслабиться после секса не смогу, мало ли что тебе в голову взбредет.
Счёт у нас на данный момент такой:
Сомец – 1 изнасилование, 1 порванный анус, 1 избиение
Сучка – 1 избиение-лайт, 1 изнасилование
Оба хороши, но у Дилана всё-таки больше причин для страха.
– Но ты согласен повторить еще раз?!!
Теодор криво улыбнулся:
– Без ремней и с моего согласия.
И БЕЗ МЕНЯ ПОЖАЛУЙСТА ОКДА
– Йес-с!!!
Очередная ВНЕЗАПНАЯ смена языка. Ладно, пофиг, мы уже почти у финиша...
– Дилан, чего ты кричишь, что у тебя там? – черт, мать услышала.
А это кара судьбы за злоупотребление восклицательными знаками.
Джипси быстро чмокнул меня в губы, прошептал: «Повторим сразу, как поправишься», открыл двери и, послав воздушный поцелуй, выпрыгнул в окно.
Я улыбался весь вечер, я улыбался ночью и, кажется, даже во сне...
И вот так образовалась ичейка опчества. Всё, всё шоколадно, пони, радуги, вечная ебля. До повальной размножаловки йуный фикрайтер Додолейс тогда ещё не дозрел, к счастью для сего чтеца. Нам остался только курсивный эпилог (он не назван эпилогом, но смысл такой).
31 день старого дневника, найденного в коробке со школьными конспектами
Надо же, нашел свой старый дневник!
Как мы узнали из предыдущей строки. В таком виде это «Надо же!» несколько утрачивает силу.
Сколько времени прошло!
Сколько восклицательных знаков покинуло нас!
Эта тетрадка упала под кровать, я нашел ее только когда собирал вещи для переезда, а потом опять забыл о ней.
Тео еще в университете, у него сегодня больше пар, чем у меня. Я вот полез за конспектами со школы и наткнулся на дневник.
И зачем ты в нём пишешь? Риалли, этот эпилог бы имел гораздо больше смысла, если бы это была уже не днявочка, а просто повествование.
Сколько воспоминаний, сколько чувств! Я учусь на журфаке, перешел на четвертый курс, Резникофф учится на менеджера гостиничного дела.
Пиривода: я Додо.
С его талантом сходиться с людьми, это идеальный выбор для него.
Это теперь так называется-3 (см. сохнуть).
Мы живем вместе уже четыре года, с тех пор, как я стал совершеннолетним. Джипси выполнил свое обещание забрать меня. Впрочем, к тому времени я и так проводил у него почти все время после школы. Нам трудно друг без друга.
Ведь взаимозависимость – это так романтично! Доказано Белкой и Эдиком.
Папа иногда заходит, мама никогда.
Ведь мы её ненавидим.
Отец, кажется, считает, что Тео меня держит как одалиску и прислугу.
С культурологией у советского танкиста что-то не очень.
Хм, в этой квартире командую парадом я! Я не знаю как получилось, но мы поменялись ролями: я – актив, он – пассив.
Ну как так получилось? Конечно, через волшебное изнасилование живительным хуём. Даже не три раза, как в более позднем фикле, одного хватило.
Может, дело в том, что мой чокнутый парень слишком сильная личность в жизни. Ему нужно иногда быть слабым, чтоб его защищали, жалели, заставляли, демонстрируя силу.
Додоша и кухонная психология ЛГБТ.
Как ни странно, несмотря на постель, муж – он. Я отвечаю за уют в доме, нормальное питание и сексуальное удовлетворение моего партнера, а Теодор – за материальное обеспечение, нашу безопасность и прочие вещи, которые выполняет глава семейства. И все же власть в моих руках, и я верчу им как хочу.
Кто-то ещё сомневается, что у Додо патриархат головного мозга? Да вот же он. Это ХЭ, напоминаю. Муж голова, жена шея, всёкакулюдей.
Мы уже не те гиперсексуальные подростки, но наша постель – это по-прежнему место, где можно великолепно потрахаться, задушевно поговорить, и даже поесть, если кто-нибудь оторвет задницу от кровати и принесет чего-нибудь вкусненького в постель.
Потрахаться, поговорить и ПОЕСТЬ. Вот так и получаются из шоколадных пантер жирные пингвины.
Мы никогда не говорили о любви, разве об этом надо говорить?
Пиривода: мой сомец не знает слов любви, ну ладно, я не привередливая, я не хочу остаться фригидной бьянкой и умереть среди сотни кошек, я потерплю. Хоть плохонький, да свой.
Во избежание: я не говорю, что слова – это непременная составляющая. Но всё же умение выразить свои эмоции словами – это важный скилл для взрослого человека.
Я знаю и без слов, что он боготворит меня, хотя мы иногда кричим друг на друга и порою деремся.
Вот! Вот что бывает, если не уметь словами через рот.
Что значит любить? Это не только трахать и делить трапезу.
ДА УЖ Я НАДЕЮСЬ
Алсо, что со стилем внезапно в этом предложении? Йуного фикрайтера Додолея на мгновение посетил дух Девы?
Это принимать человека со всеми его недостатками: вонючими сигаретами, подозрительными знакомыми, храпом в постели.
Всё это совершенно одного порядка вещи, да.
Я прощаю ему, что он не снимает носки во время секса, что он откровенно лапает меня на людях, показывая свою власть, даже идиотскую привычку шататься по дому в обуви.
Даша уже даже не пытается изобразить буржуинию. Мариуполь – вот наш сеттинг, Даша и Сорокин – вот наши герои.
Вот честное слово, пойду на смерть ради быстрого нежного взгляда черных глаз, легкой ладони на плече, судорожного всхлипа и спазма коричневого кольца вокруг моей плоти.
Звенят ключи в замке. Вот и Тео...
КОНЕЦ.
Даша не понимала любви тогда и не понимает её теперь. Любовь – это когда ебля, любовь – это про внешность, а всё остальное нужно просто терпеть.
Ну вот терпела Даша Сорокина, а теперь терпит Сосису. Счастлива ли Даша? Даша, которая отчаянно мечется по тусовочкам в поисках новых друзяшек, потому что все старые её бросили? Даша, которая ваяет раздражённые дыбры, в которых дорогой муж (также известный как одеяло) предстаёт тупым и ленивым уебаном? Даша, которая уже чуть ли не на стенку лезет от того, что она уже без пяти минут тридцатилетняя тётенька? Я думаю, вы и без меня знаете ответ. Даша счастлива, а мы просто завидуем. Дыа, такие дела.
Моя мама училась красить волосы на мне, и мне было пофигу. Я красила первый раз волосы бывшему, и ему тоже ничего не жало. 
