Картман курил, пижонски выдыхая дым носом, и невнимательно слушал долговязого парня, изредка кивая его словам. Парень казался тонким розовым червяком рядом с широкоплечим и массивным Картманом, на котором, как заметил Кайл, добавилось татуировок. Цифры и свастику Кайл уже раньше видел, а теперь приметил то, чего раньше не было – кельтский крест на все плечо, и готическую надпись, ныряющую под майку и выползающую с другой стороны спины. Для майки вообще-то было холодно, но Картман всегда был показушником.
Погуглил, но так и не добрался до истины: в США учителя не заинтересуются татуировкой-свастикой на одном из учеников? Я понимаю, что у нас как бы реалии Саус Парка ("как бы" - ключевое слово), но даже там не сплошное наплевательство, особенно к несовершеннолетнему ученику, не?
И специально для своих поклонников (иного варианта я не вижу) Додо вставляет классику жанра. Как будто мы не поняли, что Картман подрос со времен младшей школы.
А Кайл вдруг понял, - словно шоры упали с глаз, - что Картман стремительно вырос за одно лето. Вымахал на две головы выше, и так в плечищах раздался, что Кайл оказался не просто ниже него, а вообще целиком скрылся в тени Картмана. Ему стало страшновато, потому что… потому что черными, насмешливыми глазами Картмана на него смотрел какой-то бритоголовый громила-наци, а глаза Картмана и так никогда не были добры, а теперь-то уж подавно.
Выделил даже *смахнул слезу умиления* Помнишь о нас, Даша, пасхалочки вставляешь, молодец 
Ну и вспоминаю достославного Сильвестра, конечно.
Мальчики обмениваются любезностями, кроме "жидяры" и "жиртреста" других ругательств не существует, даа.
- Не бойся, тупой жид, - сказал Картман. - Не трону. Мы хорошие парни, телочек в течке не трогаем.
Он снова осклабился, показав белые зубы. Глаза у него блестели, но глядели настороженно и внимательно.
"Телочки в течке" звучит особенно прикольно, учитывая будущую профессию Картмана.
Кайл в каноне обычный чувак в компании своих друзей (я все сезоны, кроме последнего, смотрел, если что). Почему телочка? Почему девочка беспесды? Тогда уж Баттерс, Даша! Он Есечка тихоня и романтик!
Кайл видел подобное по Дискавери – у крупных хищников, которых снимали, пока они сидели в засаде. Сидит какая-нибудь такая гривастая тварюга, пялится на бедную зебру немигающим взглядом, аж слюни текут. А в глазах, при этом, работает мозговой компьютер – как прыгнуть, куда прыгнуть, где зубами щелкнуть, куда загонять и как потом свежевать. Там всего-то, в этой зверюге, парочка инстинктов - сознание на нуле, мысли в принципе отсутствуют… ну, прямо как в Картмане. А потом зубами щелк – и зебре конец.
Потрясающее сравнение, потрясающая логика. Так работает компьютер в глазах или сознание на нуле и мысли в принципе отсутствуют, Додошенька?
- А ты заслуживаешь уважения? – осведомился Кайл, деланно удивившись. – Ты биомусор, Картман. Так и быть, через пять лет я подам тебе мелочевки на булочку и кофе, когда ты сопьешься и пойдешь бомжевать.
У Картмана дернулась щека и потемнели глаза, он перестал улыбаться и склонился, больно толкнув Кайла плечом:
- Не нарывайся, жиденок, - прошептал он, почти касаясь губами кончика носа Кайла. – Иначе я могу забыть о своих принципах хорошего парня.
Кайл громко фыркнул. Потом он отпихнул Картмана, - проще было отпихнуть каменную стену, - обошел его бочком и пошел своей дорогой.
Покажите мне хоть один принцип хорошего парня у Картмана. А? Ну, ребят, хоть один? Нет? Вот бля, снова Даша наврала.
А на обратном пути, ближе к вечеру, его подстерегли дружки Картмана. Кайл их даже не рассмотрел особо, поэтому узнал лишь того, долговязого, у которого подтяжки болтались ниже колен, цепляясь за штанины. Долговязый вообще выглядел как сопля, на которую зачем-то натянули мешковатые штаны. Казалось, он вот-вот выскользнет из ботинок и уползет в траву мерзким склизким угрем.
Книжки Кайл сдавал весь день, оок. Много было книжек и него и у брата, видать.
Мерзкий угорь ностальгически напомнил мне гусеничку. Все еще в восторге от ярких образных сравнений Додо. Сопля в штанах, вау.
Далее цитирую целиком, не в силах выбрать лучшее из этого говна.
Кайл до последнего был уверен, что сумеет отбиться. По крайней мере, даст в ответ хороших пинков.
Только ничего из этого не вышло, потому что они не стали с ним драться - его просто повалили на землю и начали пинать ногами.
Рюкзак лопнул, мобильный телефон в его недрах издал неприятный хруст. Но Кайлу в тот момент было наплевать, потому что точно такой же хруст издали его ребра. Он чудом успел прикрыть лицо руками, поэтому тяжелый черный ботинок только вскользь проехался по носу и щеке, оставив на костяшках пальцев кровавый смазанный след, а на лице - грязь. Правда, в следующий раз Кайлу уже не так повезло, носок ботинка четко пришелся по переносице, мир взорвался белой болью, которая быстро сменилась на алую.
Кайл булькающе заорал, захлебываясь льющейся в рот кровью. Ему добавили в живот, заставив скрючиваться еще сильнее, а потом двинули по почкам так, что Кайл перестал что-либо соображать.
Под ним расплывалось мокрое пятно, штаны прилипли к ногам, но ему даже не было стыдно. Стыдно и гадко стало потом, когда сверху полилась, в три струйки, моча, отвратно воняющая мочевиной и солью. Она заливалась в ухо, в разбитый нос, ну хоть рот, к счастью, Кайл сумел прикрыть ладонью, задыхаясь от боли, текущей крови, стыда и беспомощной ярости.
Потом они ушли, а он долго лежал в вонючей луже, пытаясь заставить себя встать. Он был весь мокрый, в крови, и когда он сумел сесть, с волос потекло за шиворот, испоганив рубашку и куртку. Хотя куртка уже и так была грязная, разорванная и обоссанная.
Распотрошенный рюкзак почему-то сильнее всего символизировал то, что с ним произошло. Розовое тряпичное нутро рюкзака вывернулось наружу, словно… словно что-то изнасилованное. Книги испачкались, из мертвого телефона торчали проводки и осколки электроники. В бумажнике, естественно, не осталось никакой наличности. Жид там или не жид, а забрать его деньги эти уроды не побрезговали.
Моча, воняющая мочевиной. Оригинально и неожиданно. Масло пахло маслом, трава издавала травяной запах... Уточнение "и солью", меня, правда, немного озадачило. Моча, пахнущая как море, что ли? Эти придурки точно не какие-нибудь водяные мутанты?
Кайл кое-как дополз домой, время от времени останавливаясь и пытаясь отдышаться. Он богохульно возблагодарил бога за то, что вся семья отправилась в синагогу. Ему сейчас не хватало только истеричной жалости матери.
Богохульно возблагодарил. Видимо, с перемежающими каждое слово матами? Оок.
И когда Кайл почти дополз до дома и уже решил, что его приключения закончились, с неосвещенного крыльца поднялась здоровенная темная фигура.
- Слышишь, жидяра, - нагло заявил Картман. – Надо пого…
Он запнулся и замолчал.
- Твои дружки со мной уже поговорили, - устало ответил Кайл, вцепившись в перила, чтобы не пошатываться.
Он чувствовал, что вот-вот заплачет. Он был так слаб и так унижен, и для полного комплекта страданий не хватало только этого человека, который так его ненавидел и так наслаждался каждой секундой его позора. Это был просто финиш, хуже не придумаешь.
Мне прям интересно, о чем собирался поговорить Картман, а вам? Предложить Кайлу стать его еврейской сучкой? Сдать и его книги за него в библиотеку? Поучить манерам при обращении к будущему фюреру?
Картман принюхался и ржет, что жидяру обоссали, Кайл плачет (интересно, сколько им лет, явно не 12), и ахает.
Неожиданно хлопнула дверь, щелкнул выключатель, и по глазам ударило желтым светом - это Картман нашел ключи на притолоке. Кайл вскинул мокрое, распухшее лицо, пытаясь понять, что происходит, и испуганно ахнул, когда внезапно взлетел над ступеньками. Картман поднял его на руки, словно маленького ребенка, без брезгливости, не боясь испачкаться, занес в дом и потащил в ванную. Он отлично знал, где что находится, хоть давненько тут не бывал.
Так, стоп. Они стоят на крыльце. Какая притолока с ключами? Что происходит?
Картман раздевает Кайла в ванной (я даже не спрашиваю, пустили бы вы к себе в дом и позволили бы себя раздевать чуваку, который инициировал вашу травлю и вас, на минутку, НЕНАВИДИТ, причем во всем доме нет ни души, я верю, что среди вас идиотов нет).
Обоссанную и порванную куртку Картман запихнул в пакет, туда же отправилась вся одежда, которую он, слой за слоем, снимал с Кайла. Увидев мокрое, розовое пятно на штанах, Картман, что было странно для него, ничего не сказал, просто скомкал их и запихнул их к остальным тряпкам.
Кайл дрожал от холода и пережитого шока, и даже забыл о стыдливости, пока не понял, что Картман обводит его обнаженное, худое и побитое тело тяжелым взглядом. Было в этом взгляде что-то такое страшное, от чего Кайл поскорее прикрыл яйца и член обеими ладонями, хотя ребра снова протестующе отозвались болью.
А фюрер-то... того! Гомик!
Странный был взгляд – как будто это Картману было больно, как будто это ему сломали ребра и нос, двинули по почкам и протоптались по пальцам берцами. И одновременно в этом взгляде читалось горячее желание внести в побои свою лепту. Картман словно жалел, что это не он отделал Кайла в мясо. Кайлу снова стало страшновато.
Поздновато страшновато.
Кайла забирает вызванная Картманом скорая, он лежит в больнице,потом его забирают домой, и пока я не вижу ни одной фразы о том, что написано заявление в полицию о побоях. Наивно надеюсь на его упоминание дальше.
Пожалуй, Кайл выпал из этого сонного нереального состояния, только после звонка на новый мобильный.
- Ка-а-айл, - протянул Картман.
Начинается, - подумал Кайл, мигом проснувшись, оцепенение спало с него, и апатия растворилась. – Ну вот. Сейчас и начнется.
- Что? – спросил он, немного невнятно. Язык был непослушный, а на нос давил лейкопластырь.
- Подходи к заброшенному карьеру, - приказал Картман. – Сейчас.
Кайл сел и потер ладонью глаза. Он был в своей спальне, но совершенно не помнил, как там оказался, и какой вообще день.
- Ты рехнулся? – спросил он удивленно. – Что я там забыл?
- Ка-а-айл, - раздраженно позвал Картман. – Ты плохо меня расслышал? Я жду тебя через полчаса. Надевай теплые штанишки и топай сюда.
- А если я не приду? – осторожно спросил Кайл, выползая из постели.
Картман помолчал.
- Ну, ты сам догадываешься, что будет, - наконец ответил Картман. – И тебе это не понравится, жидяра, я тебе гарантирую.
- Ты сволочь! – в сердцах ответил Кайл, взглядом пытаясь отыскать какую-то свою одежду.
- Ты придешь, ссыкунишка? – осведомился Картман деловым тоном.
- Приду, черт тебя возьми! – рявкнул Кайл.
Тебя до полусмерти избили, сломали ребра и нос, и ты идешь к заброшенному карьеру с главарем этих чуваков? Ну удачи, чо.
"Позавчера изнасиловали, вчера изнасиловали, сегодня тоже пойду".
Картман сидел на капоте своей тачки, неспешно попивая из картонного стаканчика кофе с молоком. Пару минут он делал вид, что не замечает запыхавшегося и злющего Кайла. Любовался закатом, пил кофе и насвистывал мотивчик из популярной песенки.
Кайл тоже молчал и заинтересованно рассматривал лицо Картмана. Он дар речи потерял, увидев черный обширный синяк на скуле, нашлепку лейкопластыря на разбитой брови и кровоподтек у рта. Они с Картманом сейчас были ну просто сладкая парочка Твикс.
А, судя по тачке, мальчики в старших классах. Ну что же, один вопрос прояснен.
Сладкая парочка Твикс... Только у левой палочки не переломаны к хуям ребра и нос.
- Ты… подрался? – осторожно спросил он. – Ты что - подрался с теми парнями?
- Ты опоздал, жиденок, - спокойно заметил Картман и посмотрел на запястье, где тикали наручные часы.
Кайл уже тысячу лет не видел людей, которые в эпоху мобильных носили наручные часы.
- Ну извини, - ядовито ответил Кайл. – У меня три ребра сломано, я теперь не такой быстрый, как обычно.
Картман посмотрел на него и улыбнулся. Страшная это была улыбка. Кайлу стало действительно страшно, и он пожалел, что пришел.
- Я прощаю тебя, - великодушно ответил Картман и спрыгнул с капота.
А я-то дурак! Ношу в эпоху разряжающихся иногда мобильных, которые не всегда запихнуты у меня в задний карман, наручные часы!
Про "прощаю" я просто промолчу 
Картман снова осклабился.
- Отличная идея, - сказал он. – Нос у тебя сломан, но ротик-то работает?
Картман шутить изволит.
- У меня для тебя есть подарочек, - сказал Картман. – Даже три. Я-то знаю, что ты жадный ненасытный жиденок.
Он допил, смял пустой бумажный стаканчик и запустил его в карьер.
- Картман, не мусори, - машинально сказал Кайл.
Откуда же ему было знать, что будет дальше?
Картман взял его за локоть, - очень бережно на самом деле, что для него было странно, - обошел машину и кивнул.
- Выбирай двоих, - сказал он, указав на три огромных, дергающихся тюка, обмотанных черными мусорными пакетами.
Кайл пошатнулся и чуть не упал.
- Ч-что это? – заикаясь, спросил Кайл. – Это же…
- Двое – твои, - спокойно пояснил Картман. – Один - мой.
Кайл глядел на него с ужасом, он боялся даже представить, что Картман имеет в виду.
- Ну смелее, - подбодрил его Картман. – Никто не узнает.
- Ты чокнулся? – шепотом завопил Кайл. – Они же живые!
- Скоро будут мертвые, - цинично ответил Картман. – Это решаемый вопрос.
Один из тюков как раз перестал дергаться.
- О, - сказал Картман. – Кажется, уже.
Он отпустил оцепеневшего Кайла, подошел и опустился на одно колено, сдернул с тюка черный пакет. Кайл узнал долговязого, похожего на угря парня. У того было белое от ужаса лицо и выпученные глаза. Во рту, гадко, с издевательской непристойностью, торчал алый кляп из магазина для взрослых.
Я б носком заткнул и все.
Старшеклассник предлагает другому старшекласснику спокойно убить троих своих товарищей. Обыкновенные Штаты, как их представляют в Мариуполе? А все эти видеоигры с насилием!
И главное - не мусорить!
- Понимаешь, Кайл, - сказал он таким тоном, словно разговаривал с неразумным малышом. – Дело в том, что я не люблю, когда мои вещи трогают без спроса. И я никому этого не прощаю.
- Я – не твоя вещь, - ответил Кайл.
Картман ласково улыбнулся. Он даже говорить ничего не стал, все по этой улыбке было понятно. «Конечно, ты моя вещь, - говорила эта улыбка. – Ты моя любимая, моя драгоценная иудейская игрушка».
От часто повторяющего слова "иудейская" меня уже тошнит.
Он притиснул Кайла к машине, стараясь не задеть ребра, навис над ним плечищами, и заглядывал в глаза, и, если подумать, это выглядело совершенно неприлично. Словно Картман собирается… поцеловать его, что ли?
Меня бы, бля, волновало в этот момент совсем не это. Но сучка мыслит в правильном додоистском направлении.
Картман хмыкнул.
- Закрой глаза, сладенький, - посоветовал он.
Потом накрыл ладонью руку Кайла, недолго подержал и мягко, но уверенно отцепил пальцы от своей майки.
Кайл в кои-то веки послушался. Он пытался найти в себе силы остановить все – но не мог наскрести в себе достаточно жалости и порядочности. Эти парни сломали ему нос. И ребра. И едва не отбили почки. Они избили его просто за то… да ни за что. Потому, что их было трое, а он один. Потому, что они были сильнее.
Шпана тебя избила. Я понимаю, как минимум хочешь отплатить тем же или устроить им грандиозные проблемы в полиции, но убивать?.. Я бы не хотел в 15 лет убить нескольких человек. Отличное начало.
Кайл вздрогнул, когда услышал протяжный шелест мусорного пакета, слитный шорох, а потом сдавленное, быстро удаляющееся мычание и тихий, влажный звук удара очень далеко внизу. Ему стало и тошно, и страшно, и внизу живота завязался узел. А Картман уже подтаскивал второй тюк, отчаянно извивающийся, к краю карьера, к самому обрыву.
- Эрик, не надо! – вскрикнул Кайл, сдуру открыв глаза.
Картман остановился, коротко посмотрел на него, но все-таки отпихнул тюк подальше. Тот несколько мгновений балансировал на осыпающемся краю, но потом перевалился и полетел вниз. Кайл закусил кулак, чтобы сдержать крик. Картман выпрямился и пошел за третьим тюком своей расслабленной походкой питекантропа.
Радуйся, Кайл, что это не омегаверс а то узел бы у тебя завязался еще где-нибудь, ага.
Расслабленная походка питекантропа - это как? Питекантроп в клешах Волка из "Ну, погоди!" идет и пинает бутылки? Човаще?
Кайл вскинул на него больной взгляд. Картман несколько секунд смотрел в ответ, взгляд у него был непроницаемый, хотя глаза шало блестели.
- Я никому не позволю трогать мои вещи, - проговорил он с животной жестокостью в голосе.
- Ты ебанутый, - ответил Кайл, прижимаясь спиной к его машине. – Ты больной.
Картман кивнул, потом решительно шагнул вперед, притирая Кайла к борту машины, стиснул ладонями худые плечи и полез целоваться, оставляя на щеках, губах и синяках Кайла влажные, жалящие поцелуи.
Минуту назад он убил троих, и может быть, они еще даже были живы в эту минуту, может, они испытывали ужасные муки, а Картман уже лез настойчивым, влажным языком в рот Кайла.
Картман был ужасный, аморальный, совершенно конченный и больной на всю голову психопат, фашист, а теперь еще и убийца.
Кайл осторожно обнял его за бедра, расслабившись в крепкой и нежной хватке, и ответил на поцелуй.
Сучка начала свой путь сучки. В полицию про избиение никто так и не заявил.
Ну что же.
Конец флэшбека. К Кайлу приходит товарищ.
- Чувак, я принес пиво, - заявил Стэн, разматывая шарф и стряхивая снег с ботинок.
- Я сделал рататуй, - в тон ему ответил Кайл. – И ты его сожрешь, дружище.
- Ты сделал что-что? – переспросил Стэн. – Какую-то пакость?
Он, ухмыляясь, повернулся к Кайлу, но тут же улыбка сбежала с его лица, а синие глаза расширились. Кайл моментально вспомнил, что забыл натянуть ветровку. Забыл спрятать красноречивые следы Картмана.
- Все в порядке, - торопливо сказал он. – Я в порядке.
- Пиздец! - выдохнул Стэн. – Кайл, ты снова его подпустил?! Ты снова спутался с этим ебанутым?! Да пиздец!
Он нахмурился, рассматривая все следы профессиональным взглядом копа. Оценивал повреждения.
- Все было по согласию, - сказал Кайл.
- По какому, блядь, согласию?! – взорвался Стэн. – Он тебя душил! Связанного! Я же вижу, блядь! Как на такое можно согласиться?!
Как на такое можно согласиться?.. Допустим, Стэн в его возрасте и при его профессии не знает некоторых интересных предпочтений в постели. Они там все не очень умненькие © Но его заботит его друг! Где ж ты был, когда друга избили с переломами, а?
Стэн просто не понимал, как можно хотеть всяких странных вещей: чтобы тебя душили и связывали, били, то есть, шлепали по заднице ремнем, пока не проступит кровь, чтобы давали пощечины, оставляли синяки, кусали и грызли, унижали, обнимали до хруста со словами «когда-нибудь я тебя убью, рыжая тварь». Для Стэна все это было какой-то дикостью, слишком он был хороший и правильный для таких вещей.
А Кайл… такой вот он был жалкий, больной извращенец.
Вот поэтому он уже третий год не мог бросить Картмана, и прекратить все то больное, затягивающее и безумно приятное, что их связывало.
Третий, долбанный год.
Это не жалкие больные извращения, а мазохизм, Додо, чтоб ты знала. Может, не совсем здоровая склонность, но жалкого тут ничего нет, раскрепощенная ты наша пантера.
(из лялькиного лексикона).
И оставил его в первозданном виде как историческую достопримечательность.
