Минато заорал, а Джирайя попытался удержать жену, рискуя быть оцарапанным до крови. Вот же, снова отрастила когтищи. Цунаде тяжело задышала, потом успокоилась немного. Оттолкнула мужа, пригладила волосы руками и отошла к заваленному бумагами столу.
- Скажи спасибо, что я не стала портить морду перед переговорами, - проговорила она и села за стол. – Я не решила еще, кто из вас поедет на встречу с кланом Яманака и будет три дня кряду уговаривать их не подставлять нас в последний момент. Мне все равно. Решайте, быстро.
О, вот и Яманака появились. А вас-то каким ветром занесло в этот гадюшник?
Минато показал пальцем на Джирайю, а тот на него.
http://coub.com/view/23810
Гомерически смешно. Короче, поедет Минато, идиота отправляют в душ, а Цунаде сокрушается.
Куда мы катимся – сейчас основать клан может каждый, кто в свое время удачно торговал цветами у вокзала.
А чего не пирожками, Даш? Или сигаретами поштучно? Удачно, блин. Пипец. Короче, Минато «презрев душ», лезет в «ванную». И тут совершенно внезапно в шестой части девы вспоминают, что Минато-то из приюта взяли. И до сих пор никто в этой тупой семейке не знает, что Минато родной сын. Даже Цунаде вроде как не знает. Или знает. Непонятно, короче. Минато склоняется к мысли, что Джирайя его где-то на стороне нагулял. Но Киселёв высовывает лысую голову из воды и говорит, что не думает, что это совпадение. И раздумья Минато заканчиваются так же быстро, как начались.
Минато вздохнул, почесал яйца, погладил себя, вспомнил рыженькую.
Видимо у него башка становится от мыслей непривычно тяжелой, и Минато может утонуть. Цунаде заходит в ванную, Минато визжит, Цунаде моет придурку голову, потому что сам он может только лежать и пердеть в воду. Потом дитятку чешут, укладывают волосы, дитя надувает губки, потому что теперь похож на человека с пробором. Но Минато бунтует и снова лохматит волосы, задоминировав тут всех нахуй.
Джирая и Минато едут, трут об Иноичи, которые, оказывается, дружат с Шикаку, Минато недоумевает, раз они кореша, то зачем три дня уговаривать их о сотрудничестве, видимо каким-то образом он мозгами в постсовке, где всё по блату и знакомству. Нормальные-то люди понимают, что дружба дружбой, а начинать бизнес просто так на основании того, что вы корешки, ну как-то неосмотрительно. Неожидано разговор переходит на Цунаде.
- Пап, а как… как ты на ней женился?
- Она лучше, чем иногда кажется, - сказал Джирайя, сбил пепел.
Охуенный ответ папы-танкиста ребёнку о матери.
- Просто этот проект очень важен для нее.
- Для мамы каждый проект очень важен, - хмуро сказал Минато, тоже закурил. – Все очень важное. Зачем маме это? Она и так хороший бизнесмен, куда ей столько?
- Мама может все, что угодно, - непонятно ответил Джирайя, - Только папой не может быть.
Даже Минато охуел и спросил, не дал ли ёбу Джирая.
- Ты о чем?
- Она так самореализуется, Минато. И это можно либо принимать… либо не принимать.
- А не принимать – это как?
- Это поступать как многие – запереть дома и не позволять слова сказать.
Потом они трут о Кушине, и это, блядь, пиздец.
- Что там у тебя за девочка, рассказывай.
- Да нет никакой особо девочки, - откликнулся Минато. – Так, встретил одну. Хорошенькая.
- Где встретил?
- В ночном клубе.
- Проститутка, что ли?
- Нет, - скривился Минато. – Стриптизерша.
- Трахни ее.
- Она не дает.
- Все стриптизерши дают, - сказал Джирайя. – Трахни и не парься.
Тебя бы, сука, трахнули, бутылкой от шампанского. Короче, два еблана приезжают к Яманакам, а спинной мозг Минато начинает подавать сигнаты в копчик.
Минато все понял, когда вошел в дом Яманака. И если раньше осознавал это спинным мозгом, то сейчас понял все – к чему была забота о его костюме, и этот ужасный пробор… Сам Иноичи оказался интересным человеком одного возраста с Шикаку. Оябун клана Яманака собирал блондинистые волосы в высокий хвост, выглядел как-то по-хулигански и, если бы не склонившиеся в поклоне слуги, походил бы больше на какого-то случайно запрыгнувшего в окно парня. Шикаку не стал долго соблюдать этикет, после церемонного приветствия подошел и запросто хлопнул Иноичи по спине, уселся рядом. Джирайя сел напротив, расправил складки темно-серой хакамы. И тоже перестал соблюдать положенный этикет, завел непринужденный разговор. А Минато в светлом европейском костюме, при галстуке, чувствовал себя заметно лишним. Тем более, что он понял, зачем был так нужен Цунаде на этих переговорах.
Напротив Минато, улыбаясь и поглядывая на него из-под длинных ресниц, сидела симпатичная голубоглазая девушка лет шестнадцати в сиреневом кимоно. И, судя по светлым волосам, стянутым на макушке в высокий хвост, являлась дочерью босса Яманака. Родители не представили их друг другу, увлеклись беседой.
Да, аноны, всё правильно. Это Ино.
Почему? Да потому что я насос. Ино пожимает Минато руку, они треплются, у Минато, естественно, шишка встала, а Ино начинает выёбываться и говорить по-немецки. Но Минато так просто на понт не возьмёшь, и он тоже вставляет пару слов.
- Интересно у вас тут, - произнес он, выпил предложенный чай.
- Да, мне тоже нравится, - усмехнулась Ино, - Пару лет назад папа хотел тут все поменять, но, к счастью, daraus wurde nichts (Из этого ничего не выйдет).
Минато удивленно посмотрел на нее. Она оглянулась, потом поняла, в чем дело.
- О, прости, несколько лет проучилась в колледже в Германии. Привычка.
- Понятно, - отозвался Минато. – Ich sprichst schlecht deutsch (я не очень хорошо говорить по-немецки).
- Naturlich (ну конечно), - усмехнулась Ино, - Ладно, я больше не буду. Хотя приятно, что хоть с кем-то можно поговорить.
Потом дети идут в сад, Ино рассказывает о цветах, Минато пырится, потом Ино предлагает поехать в Курасики и идёт переодеваться. Соскучились по шлюхо-аутфитом Мерисью-стайл?
Минато не сразу узнал подошедшую Ино – в безумно коротком каком-то сиреневом платье с боковыми вырезами по бокам по самое… по самое некуда. Присмотревшись, он понял, что под платьем у нее обтягивающие светлые шорты, но все равно, все равно.
- Ты не против, если мы сначала заедем кое-куда по делам? – улыбнулась Ино, прислонившись к дереву.
- Ganz und gar nicht (вовсе нет)! – непроизвольно сбился на немецкий Минато.
- Поедем на моей Ауди, ты же не знаешь дороги, - проговорила она, выходя на дорожку.
- Хорошо, только я в свою машину загляну.
Если вы понимаете о чём я.
Мы оставляем голубков и перемещаемся, увы, обратно в Дом. Вы скучали по Генме?
-Ебучая падла, - сообщил Генма
Очень приятно, а я чтец Дома.
Татсуя медленно поднял глаза от газеты, посмотрел на Ширануи.
Рядом зашелестел страницами Какаши, тоже оторвался от «Истории семьи Токугава», посмотрел на Генму с удивлением в сером глазу.
То есть, даже по меркам местного ебанутого мира Генма ведёт себя неадекватно. Короче, этот еблан ругается на рыб, потом одну пытается поймать, та кусает его за палец, потом они с Какаши пиздят о рыбах. Оказывается, что Генма разбирается в их породах, потом Генма доёбывается до Микуме и его котов, говорит о том, что хочет сожрать рыб, и на этой веселой ноте глава заканчивается. Я не понимаю, зачем нужны эти сцены. По крайней мере, в таком исполнении. У меня тут несколько страниц ребёнок просто крыл матом всё что видел. Из всего этого мы узнали лишь то, что Генма разбирается в рыбах, а Какаши привязался к сиамскому коту. Наше время в очередной раз было потрачено.
Извините, аноны, я плохо подумала о Минато. Этот фик на меня плохо влияет. Я была уверена, что он поскакал в тачку за гондонами, а на самом деле он взял катану.
Слава небесам, что он не оставил катану дома – хорош бы он был сейчас. Брать с собой кого-нибудь из охранников ему не хотелось, а без привычной рукояти катаны он не чувствовал себя уверенно. Но катана, которую он вчера едва проволок через контроль в аэропорту, спокойно лежала в машине. Ино уже ждала его в машине, водитель распахнул дверь перед Минато и закрыл ее за ним. Между пассажирским сидением и водительским была перегородка, но он успел заметить охранника на сидении рядом с водителем.
- Не боишься ездить с одним охранником?
- Почему с одним? – подняла бровки Ино, кивнула на его катану. Минато смущенно улыбнулся. – Кроме того, выгляни в окно.
Минато выглянул и все понял. На небольшом расстоянии было видно не меньше шести мотоциклистов, держащихся рядом.
- Я и сама предпочитаю мотоцикл, - проговорила Ино.
Крутая баба. Оказывается, что едут они на разборки. Некий Масахиро взял у них денег в долг, потом раскрутился, но когда пришла пора отдавать долги, закрутился и пропал. А теперь его нашли и будут выбивать из него деньги. Ещё немного сьюшного аутфита:
Ино вышла из машины – тонкая, худая, как стебель. Бедра ее обтягивал широкий кожаный пояс, на котором были закреплены два длинных кинжала косигатана. Минато едва сдержал ухмылку. Красиво, конечно, но абсолютно непрактично. Да и какой охранник позволит дочери босса лезть в драку?
Они заходят внутрь и видят
Парни Ино стояли, непринужденно подпирая мебель и стены. Только высокий хорошо сложенный парень прикрывал собой некрасивую женщину и маленькую девочку.
Если бы парни отошли, то стены и мебель наверняка бы попадала. И некрасивая женщина это очень важно. Осмелюсь предположить, что её грохнут. Ино качает бёдрами, спрашивает, какого хрена Масахиро творит, тот валяется в ногах.
Но тут их прервали - парень, что сидел рядом с водителем в машине, выволок за шкирку полную старуху, сильно похожую на молодую женщину за спиной Масахиро. Старуха сжимала в руке черную трубку, за которой тянулся обрезанный провод.
- Ино-химе, она собралась куда-то звонить, - доложил охранник. Старуха недовольно поглядела на него, таким же недовольным взглядом она наградила и валявшегося на полу Масахиро.
- Никто никуда не звонит! – объявила Ино.
Всё чётко раскидала, малаца. Разводящая Ино говорит, что отныне Масахиро будет отдавать ей 70 процентов прибыли с урожая и уходит. Минато течёт как Даша по старшОму, которому штопала бочины.
- Какая ты, - проговорил он, не удержался, как бы случайно мазнул ладонью по ее плечу.
- С ними иначе нельзя, - улыбнулась Ино, на ее щеках появились едва заметные ямочки. – На голову сядут и разорят.
- Ты ловко разобралась, - сказал Минато. Девочка была вовсе не так проста, как казалось.
Потом они гуляют, обжимаются, Ино спрашивает, есть ли у Минато девушка, тот, естественно, говорит, что никого у него нет.
- И тебе никто не нравится? Совсем-совсем?
- Ich weiu von nichts, - ответил Минато, загоняя воспоминание в затылок. На немецком говорить было как-то не стыдно. Вернее, не говорить, а врать. Хотя кто кому врал, спрашивается, может, у нее таких Минато – человек пять. И только Минато такой дурак…
Да-да, как типично. Если представить, что девушка шлюха, то и ты уже не такой плохой. Потом они сосутся, обжимаются. Следующее утро, тайчо говорит Ино, что тёща Масахиро, бида-бида, позвонила в полицию. Ино негодуе и идёт разбираться. Масахиро разбили нос, он хнычет и только тёща не зассала и начала поливать говном Ино.
Ино слушала, ухмыляясь, потом резко рванулась к старухе, сдавила ее челюсть и щеки, скользнула пальцами в приоткрывшийся рот. Взлетела косигатана, кровь хлынула неожиданно резко, фонтаном. Под хрипы и стоны Ино метнулась, упала на колени рядом с Масахиро, ткнула ему в лицо обрубком.
- Verstanden? Понял, сука, что довело тебя до беды? Verstanden, Schweinehund?
- Ферштейн, госпожа, - забормотал тот, ни на что уже не надеясь, не имея сил даже отвернуться. Ино пригнула его голову к полу, взмахнула косигатаной.
- Нерационально, - сплюнул на пол Минато.
- Warum? – Ино белая, как полотно, в красных брызгах, обернулась, глянула на него.
- Нерационально, говорю, - произнес он, с лязгом заправил катану в ножны. Вытащил кисэру, набил не спеша, не вслушиваясь в хриплое бульканье. Закурил, подошел ближе, присел на корточки рядом с Ино. Выпустил дым и оглядел Масахиро, который перестал надеяться на быструю смерть. Минато вынул платок, протянул его Ино, поймал ее взгляд.
- Держи, детка. Если ты сейчас его прирежешь – получишь только половину долга. А прирежешь его, скажем, через год – выгода будет очевидна.
- Госпожа… пожалуйста, - захлюпал носом Масахиро, - Пожалуйста…
Минато скривился, будто ему было противно, и поднялся. Ино тоже поднялась, отерла лицом платком Минато. Заткнула косигатану за пояс, ткнула дрожащего парня кончиком туфли.
- Двадцать пять процентов, Масахиро. – звенящим голосом произнесла она. – Надеюсь, ты меня понял.
- Ферштейн, Ино-химе-сама… - выговорил тот, не веря ушам. Ино сплюнула на пол – совсем, как Минато, вышла прочь. Минато, вытряхнув пепел из кисэру, поспешил за ней.
Мне показалось или в кои-то веки Минато повёл себя не как тупое хуйло? Как это называется, эволюция? Если да, то мой поклон Додоузеру. Но посмотрим, что будет дальше.
Потом они сидят в онсене вместе и там ебутся.
VI-V. Роза - самый покупаемый цветок в мире
Дома семейка свиноёбов пиздит об Ино.
- Ну и как она? – проговорил тот, не поднимая глаз.
- Кто? – спросил Минато, потом сообразил, - Как-как… молодая, неопытная, самоуверенная.
- Сильно самоуверенная?
- Да. Отец, видимо, многое позволяет.
- Хорошо, - сказал Джирайя. Набил трубку, - Дальше.
- Ммм... симпатичная.
- Без тебя заметил. Что еще?
- Манерная, кокетливая, их либе дих, - усмехнулся Минато, тоже полез за табаком. – Но не такая уж глупая.
- Поясни.
- Ну, я слышал, как она разговаривала с местным полицейским. По взрослому разговаривала, уладила вопрос. Мне кажется, что она не дурочка.
- Что еще тебе кажется?
- Мне кажется, - Минато поскреб пальцем подбородок, - Наверное, впоследствии сможет вести дела. Открытая, не очень хитрая, вспыльчивая… слишком. Может быть, я даже смог бы с ней встречаться… или нет, наверное.
- К делу не относится, - ответил Джирайя. – Хотя, почему не стал бы?
- Не знаю, - пожал плечами Минато, - Потрахаться можно, а встречаться – это другое.
- Понятно.
Потом они едут в клуб, администратор говорит, что Кушина тут не работает больше, Минато хнычет, Джирая рявкает и получает адрес Кушины, у которой, кстати, настоящая фамилия Узумаки. Джирая говорит, что они едут домой, Минато сопит и топает ножками.
- Я не ребенок! – вскинулся Минато, продолжая приплясывать, нервно сжимал пальцы. – Я взрослый человек со взрослыми потребностями…
Короче, на съёмной хате Кушины нет, поэтому Минато страдает. Но Джирая находит ему адрес и телефон Кушины. На радостях Минато собирается ехать к ней с огромной корзиной роз.
http://www.youtube.com/watch?v=iCGfjUiHGhA
Но тут впервые в фике Додо вместо мудроженщины появляется мудромужчина, который делает непонятную ебалу.
Джирайя вынул лист картона, плотного, с обеих сторон окрашенного под черный мрамор - обычно такой применялся для подшивки особо важных договоров. Свернул его под ассиметричным углом, сложил как-то непонятно, провел клеем и прижал пальцами. Минато удивленно вскинул брови, но Джирайя, отсчитав тридцать секунд, отрезал ненужное. Сунул внутрь получившегося футляра розу и протянул сыну.
- Не количество, - пояснил Джирайя, - Качество. Усек?
- Да. А зачем… вот так?
- Потому что! Не понимаешь?
Эх ты, надо было в газетку завернуть!
VI-VI. Тигровые лилии и Минато Сенджу
Верхом на хуйце Минато мчится к Кушине с розочкой.
Дверь распахнулась. Минато, сжимая в ладони розу, перестал дышать. Еще одной хмурой старухи он не выдержит.
- Привет!
- Здравствуй, - проговорила Кушина, криво усмехнулась. На ней был тонкий недлинный халатик расцветки «под леопарда».
Кушина в леопёдровом халате. Теперь ты видел всё.
– Черт…
- Ты не хочешь меня видеть?
- Что ты, сладкий… - повела она плечами, отступая в квартиру, - Но я как-то не ожидала. Ты бы предупредил.
- Хотел сделать тебе сюрприз, - проговорил Минато, скинул туфли.
У Кушины дома срач, поэтому они идут на кухню.
Минато послушно пошел за ней, уселся на предложенный высокий стул – вместо стола в кухне была барная стойка. Кушина встала по другую сторону, выставила на стойку два бокала.
Они глушат сок, Кушина в восторге от футляра и спрашивает:
– Так чем я обязана?
- Ты красивая, - сказал он, потянулся через стойку, погладил ее по щеке. – Ты такая красивая.
Кушина покраснела, закрыла лицо ладонями, посмотрела на него сквозь пальцы.
- Ты меня смущать пришел?
- Наверное, - сказал Минато, погладил ее по голове. – А ты скучала?
- По тебе? – удивилась она. – Ведь мы едва знакомы.
- Едва знакомы, ты права.
Минато взял свой бокал с соком. Отхлебнул немного – сок был кислым, сводил скулы. Похоже, с тем же успехом можно было отправиться в Иокогаму. Ей все равно.
Это тебе всё равно, еблан.
- Прости, сладкий, но ты так поздно пришел, - проговорила Кушина, поднялась из-за стойки, даже не прикоснувшись к своему бокалу. – А у меня сегодня второй рабочий день. Я не хочу произвести плохое впечатление на работодателей.
Оказывается, Кушина уволили из-за того, что ей кто-то из зависти подпилил каблуки, поэтому она набила всем ебальники. Она собирается на работу, лепит на сиськи стразы, а потом они с Минато собачатся.
- У тебя сегодня работа? – спросил Минато.
- По-моему, я пять раз уже сказала, - недовольно фыркнула Кушина. – Да, я сегодня работаю, и через двадцать минут за мной придет такси.
Минато смолчал. Отхлебнул сок из ее бокала.
- Сколько тебе платят?
- Прилично, - ответила она, - А тебе-то что?
- Конкретно, сколько тебе платят за ночь?
- У меня фиксированная ставка, плюс проценты с привата. Тебе-то что, я говорю?
- Плюс чаевые? – сощурился Минато.
- Плюс чаевые, - усмехнулась Кушина, - Если это так называть.
- Так сколько тебе платят за ночь? Сколько получаешь в среднем?
- А ты чего чужие деньги считаешь? – спросила она, поднялась. Прошла мимо, - Что, свои надоело?
- Я не про то спросил.
- Золотая молодежь, - фыркнула Кушина презрительно. – Элитный детский сад, шелковые пеленки.
- Иди ты, - произнес Минато, соскользнул со стула.
- Чего? А что не так? Не любишь правду слушать, или вам ее по-другому преподносят, а?
- Я не золотая молодежь, - проговорил Минато, отодвинул девушку с дороги.
- Да что ты? – ухмыльнулась Кушина. – Какое понятие о жизни ты вообще знаешь?
- Не было никаких шелковых пеленок. Оставь свои бредни при себе, пожалуйста.
- Ты еще скажи, что под мостом родился!
- А может и под мостом! – рявкнул Минато, развернулся и взглянул на нее сверху вниз. – Может, и под мостом! Я не ебу, где я родился, поняла?!
Ути бозе мой. Кушине стыдно пять секунд, а потом внезапно вспоминает про фотку в газете, говорит, что они с Джирайей одно лицо, Минато рассказывает про приют, продолжает дуться. Кушина извиняется, Минато ехидничает, что у них извиняются по-другому, Кушина бежит рубить себе палец, но её вовремя останавливают. Потом она всё же решает пойти на работу. Но Минато включает самца. И эту прекрасную сцену я вам покажу целиком.
- Никуда ты не пойдешь, - сказал Минато. Кушина замерла в полузастегнутом облегающем платье, потом усмехнулась и быстро застегнула молнию до конца, провела ладонями, разглаживая складки.
- Обувайся, выходим, - скомандовала она. Минато стоял у выхода из комнаты, молчал, опустив руки вдоль тела. Кушина хотела пройти мимо него, но Минато обхватил ее поперек тела. Получил по уху звонкую оплеуху, едва успел прикрыть яйца, быстро втолкнул злую, рвущуюся на свободу Кушину в кухню, и закрыл дверь – благо она была надежной, а не бамбуковой шторой. Прислонился спиной к двери, ощутил удар с той стороны.
- Сдурел, придурок!
- Никуда ты не пойдешь, - повторил Минато, провел ладонями по дереву. Почувствовал новый удар. – Тихо ты, сломаешь.
- Ты охренел?! Выпусти меня, сейчас же! Мне на работу пора, - донеслось из-за двери.
- Не пойдешь, - спокойно сказал Минато, - Я все сказал.
- Эй, Сенджу, мне надо их предупредить. Выпусти меня, я им позвоню.
- Я сам сейчас позвоню.
- Черт побери, придурок, блядь, выпусти, кому сказано!
Минато опустился на корточки у двери, прижал ладони к вискам. Вынул сигареты из кармана – возиться с трубкой не было настроения. Закурил, стряхивая пепел в ладонь.
- Сенджу? – спросили с той стороны двери. Минато промолчал. – Эй, Сенджу?
- Чего? – наконец сказал он.
- Ты здесь? Паленым пахнет…
- Я курю.
- Сенджу, дай, я позвоню, нехорошо ведь.
- Звони, - сказал Минато, отошел от двери, высыпал пепел в цветочный горшок. Кушина вышла, осторожно ступая, подошла к трубке.
- Простите… нет, нет… да, нога. Лодыжку подвернула. Нет, не могу. Не знаю, сейчас в больницу. Нет, сама доберусь, не беспокойтесь.
- Не беспокойтесь, - сказал Минато в трубку, которую отнял у Кушины.
- Узумаки-сан? – раздался мужской голос.
- Она у вас больше не работает, - произнес Минато, - Всего хорошего.
Кушина вырвала у него трубку, но там раздавались лишь короткие гудки. Несколько секунд она смотрела на него, открывая и закрывая рот, как вытащенная из воды рыба. Потом ловко двинула его плечом, буквально вытолкнула из квартиры, захлопнула дверь с шумом.
- Постой! – воскликнул Минато.
- Пошел нахер, скотина, - из приоткрытой двери в него полетели туфли. Одну Минато поймал, а другая улетела далеко, на лестницу. Дверь снова захлопнулась. Минато забарабанил по двери кулаками, ударил плечом, выругался. Услышал ехидный смех, ударил в дверь еще сильнее. Бесполезно – та была надежная.
Чертыхаясь, Минато нашел вторую туфлю, сел на ступеньки, обулся. Постучался снова, без особой, впрочем, надежды. Дверь не поддавалась, осталась неподвижной.
- Я не уйду! – крикнул он. Никакой реакции. Минато позвонил несколько раз.
- Ну и сиди там!
Он смерил несколько раз площадку шагами, сплюнул на пол и быстро сбежал вниз по лестнице, сунув руки в карманы. Есть и другие цветы, черт побери. Пикнул сигнализацией, распахнул дверь и уселся за руль. Против своей воли глянул вверх, пытаясь вычислить ее окно. Захлопнул дверь и выехал с парковки.
Какая любовь! Минато приезжает к Пейну и начинает творить хуиту.
- Привет, - сказал Минато и сел рядом.
- Давно не виделись, - произнес Пейн, не посмотрел на него. Сегодня терпения у Минато было мало, поэтому Пейн быстро получил синячный щипок.
За что? Они ведут червепидорские разговоры, сначала о Конан, которая Пейну нахуй не нужна, как оказалось, потом о том, как они чуть не утонули, а может утонули, а может быть ворона, а может быть собака, и они пиздят, и пиздят, и пиздят, и наконец Минато уходит. Пейн говорит на прощание.
- Я завтра в вашу шарагу приеду с одним придурком. Ты там будешь?
- Не знаю, посмотрим.
- До завтра тогда, - сказал Пейн.
- Да завтра, - ответил Минато, пошел по направлению к гаражу.
Минато утром возвращается к Кушине, та пускает его внутрь, поит сливовым вином, кормит раменом.
- Специи любишь?
- Да, - рассеянно отозвался Минато, посмотрел на то, как она щедро посыпает еду молотым перцем, - А это что такое?
Голова Джастина Тимберлейка, блядь.
- Рамен, - пожала плечами Кушина, - Не любишь?
- Люблю, - приврал Минато, хотя раменом никогда не питался.
Какие же вы идиоты. Если он ни разу в жизни каким-то образом не видел рамена, то как он может его любить? И да, Минато, теперь когда у вас столько общего, Кушина тебе даст, по-любому. Кушина идёт в душ, возвращается – Минато спит. Утром он просыпается и снова включает самца.
- Ты обиделась на меня?
- За что?
- За вчерашнее?
- Сенджу, выразить мои чувства таким жалким словом, как «обиделась»…
- А я считаю, что правильно сделал, - внезапно заявил он, подвинулся еще ближе. – Я считаю, ты не должна работать… работать в клубе.
- Ты считаешь? Ну, надо же. И как же прикажешь мне зарабатывать деньги?
- Устроишься каким-нибудь инструктором по спорту. Будешь преподавать свои танцы. Все, что угодно, - сказал Минато, притянул ее к себе. Уложил ее на кровать, лег сверху, не опускаясь весом на ее тело. Стиснул упругое бедро, потянул вниз тонкую лямку трусиков, прижался губами к шее.
- Нет, - сказала Кушина, обхватив его плечи.
- Да, - возразил Минато, прошептал ей в ухо, стягивая с себя плавки, ткнулся в тот самый треугольник.
- Нет, - произнесла она твердо, глядя ему в глаза. – Нет, Сенджу.
- Ладно, - буркнул Минато, скатился с нее и лег рядом. Быстро одернул трусы, впихнув туда член. – Не хочешь – не получишь.
Минато добрый! Он не стал насиловать Кушину! Он понимает, что «нет – значит нет»! Ууу, - как бы говорят нам писицы. Но мне почему-то блевать охота.
- Ты чего? – осторожно спросила Кушина, дотронулась до его плеча. Минато смахнул ее руку, будто рогатую гусеницу. Укрылся, натянул одеяло до подбородка, будто это он опасался посягательств на свою невинность.
- Сердишься?
- Любишь играть? – спросил он в ответ. – Найди себе другую игрушку.
Слушай меня внимательно, выдуманный инфернальный свиноёбский червь, иногда людям не хочется ебаться. Особенно с человеком, которого они знают пару дней и который им, судя по всему, не особо нравится. Это не игры, мразь ты ёбаная.
- Тогда, на парковке, - сказала рыжая, - Я подумала, что ты псих, как и все ваши.
- В смысле?
- Дерганый и нервнобольной. Я думала, ты зарежешь Учиха.
- Надо было зарезать, - произнес Минато, - постеснялся на твоих глазах.
- Ты не такой… - задумчиво проговорила она, - Вряд ли ты станешь так делать.
- Откуда ты знаешь, какой я?
- Ты не такой, и все, - сказала Кушина, не желая раскрывать свои выводы. – Ты славный.
- Это к тебе я славный, - буркнул Минато, не оборачиваясь.
- Ко мне? Почему?
- Потому что дурак.
Славный? Ладно, ненормальная женщина. Допустим, он славный, потому что не изнасиловал тебя. Хотя мог. Но ёмаё! Потом Минато вспоминает, что ему надо.
Он набрал телефон Кагетсуи.
- Да, Кагетсуя? Это Минато, а папа далеко? Обедает? Скажи, что срочно.
Кушина отошла, взяла какую-то всклокоченную метелку, принялась стирать пыль со всех горизонтальных поверхностей.
- Пап? Ну я тут уже не успеваю, да… Нет, постой. Погоди, сейчас все объясню. Тут Пейн собрался в «Хризантему». Договор заключать. Да я не ебу, с кем. Хрен… хрен его… хрен его знает, говорю, пап, ты можешь слушать, не перебивая? Я собрался проследить, как он там, еду туда. Уже почти подъехал. Ладно. Ладно. Ладно, пап, я тебе потом отзвонюсь. Как там мама? Нормально? Передавай привет. Не знаю, пап. Не знаю. Может, у Пейна заночую, откуда я знаю… Ладно, вечером позвоню, нет. Не надо Йоширо мне в подмогу, я обойдусь. Ну все, давай.
Минато, почесывая живот, прошелся по комнате, несколько раз измерил ее шагами. Потянулся, провел по лицу ладонями.
- Собирайся, - сказал он, - Пошли, съездим в «Хризантему».
- Зачем?
- Надо мне.
- Нет, а я-то тебе зачем?
- Пообедаем заодно, - пожал плечами Минато, - Ну не ломайся, мне некогда тебя уговаривать.
- Будем считать, что уговорил, - проговорила Кушина. – Я сейчас.
Но можно вместо рабов туземцев-добровольцев, а то я это. 
