Гарри Снейп ненавидел многое в своей жизни - и скучные уроки нумерологии, и рисовые хлопья на завтрак, и строгие нотации декана - но больше всего он ненавидел десять ступеней, которые приходилось миновать, чтобы спуститься в Подземелья к отцовскому кабинету. Каждый раз ему казалось, что он вот-вот развернётся и побежит обратно в гриффиндорскую башню - но нет. Ноги двигались, словно сами по себе. Одна ступенька, три, пять... с седьмой он обычно спрыгивал, набирал в грудь воздуху и оставшийся путь преодолевал бегом. Как ни крути - бежать было много легче всё-таки, хотя с пресловутой "львиной" храбростью такая позорная суета и не сочеталась. А уж тем более со слизеринской вдумчивостью - но что бы там ни говорила Шляпа, портрет бабушки Эйлин и даже сам отец - слизеринского в нём было ничего. Ну разве самая малость.
- Привет! Ты к профессору? Он, кажется, занят, - сказала попавшаяся ему навстречу Панси. Она вечно лезла не в своё дело. Отец вообще не рекомендовал Гарри тесно общаться с нею - пустой и глупой вертихвосткой - но требовал неизменной вежливости. Ведь Пансина мать всегда была очень добра к Гарри, и именно она давным-давно помогла с усыновлением - если бы не её адвокатская контора, его бы забрала та мерзкая тётка, сестра покойной мамы. Отец говорил, что, возможно, в мире и есть две более непохожие друг на друга сестры - но он лично в этом сомневается. А Гарри привык доверять его словам. Если честно, у него ни разу не нашлось повода усомниться в их правдивости.
- Ничего, для меня он найдёт время,- ответил он и улыбнулся. Панси фыркнула.
- Папенькин сынок! - привычно и необидно поддразнила она. Гарри поднял левую бровь - это движение ему пришлось долго тренировать перед зеркалом, но оно того стоило - Паркинсон тут же смешалась, её пухлая мордашка порозовела, - М-мм... хочешь, заходи потом к нам. Мы в плюй-камни дуемся, Драко опять выигрывает, представляешь?
- Может, и зайду.Спасибо за приглашение.
- Повезло тебе все-таки, - вдруг сказала Панси с неловкой усмешкой. - Знаешь, я иногда жутко скучаю по маме с папой. Вот бы хоть кто-то из них работал в Школе...
- Ты извини, но я пойду. Отец не любит, когда я опаздываю, - решительно сказал Гарри, делая шаг вперед. Паркинсон отступила.
- Да ладно тебе. Так заходи. Будем ждать.- пробормотала она и побежала к слизеринской гостиной. Отвечать Гарри не стал - кто знает, когда он освободится. Да и плюй-камни его не особо интересовали. То ли дело - варка качественного Оборотного.
До кабинета пришлось нестись со всех ног - но не из-за нерешительности, а чтобы действительно компенсировать время, потраченное на пустоголовую Паркинсон.
* * *
Охранная магия, как всегда, опознала Гарри, стоило лишь прикоснуться к полированной медной ручке. Замок щёлкнул, дверь приоткрылась - но заходить внутрь он не стал - правила требовали сначала постучать. Через несколько секунд из комнат послышалось привычное:
- Да?
- Профессор Снейп, вы позволите войти? - спросил Гарри.
- Заходите.
Гарри аккуратно закрыл за собой дверь и остановился. Дальше идти не следовало: если отец занят, он просто назначит другое время для визита. После ярко-зеленого сияния факелов в коридоре, мягкий рассеянный свет лампы под потолком кабинета казался тёплым и приятным, Гарри вдохнул запахи горящего камина и крепкого чая, как старым знакомым улыбнулся разноцветным тварям в в стеклянных сосудах. Он очень любил отцовские комнаты в Хогвартсе - часто вспоминал, как совсем маленьким играл здесь под присмотром эльфа, а потом отец брал его с собой на прогулку к Озеру или в Хогсмид. А вот дядя Люциус никогда не гулял с Драко - тот всегда завидовал...
- Гарри, проходи.
Отец сидел у стола,проверяя очередные работы учеников - с краешку уже примостилась пухлая стопка исчерченных красными чернилами пергаментов. Он, видимо, занялся этим сразу же после ужина, потому что так и не снял рабочую мантию. Гарри подошёл ближе и остановился в футе от стола, держа спину так прямо, как это требовалось.
- Простите, что отрываю вас, сэр.
Отец внимательно посмотрел на него и чуть заметно кивнул головой. Гарри расслабился.
- Папа, здравствуй.
- В чём дело, сын?
Вот теперь, пожалуй, начиналось самое сложное. Гарри даже слегка затошнило, но он взял себя в руки - только опустил голову, стараясь не встречаться с отцом взглядом.
- Меня прислала профессор Синистра.
- Так. - констатировал отец после недолгого молчания. - Ясно. Что ж, показывай.
Гарри, не поднимая глаз, подал ему записку. Всё время, пока хрустела ломаемая печать и шуршал разворачиваемый пергамент, он изучал носки своих ботинок, и оторвался от этого занятия только после того как зашелестела мантия и тёплая отцовская рука взяла его за подбородок.
- Посмотри на меня.
Голос отца был суров и холоден. Чёрные глаза смотрели строго.
- Как ты посмел?
- Прости, папа, - Гарри прикусил губу, и отцовский палец тут же легонько стукнул по ней. Гарри торопливо вернул лицу нормальное выражение. - Я виноват.
- Отрадно, что ты осознаёшь это. Хотя третий проступок за месяц - это слишком даже для тебя, - отец хмуро покачал головой, вернулся в свое кресло и жестом подозвал Гарри к себе. Тот остановился перед ним, по-прежнему держа спину прямо, а носки врозь - отец всегда придавал большое значение осанке.
- Ты понимаешь, что Астрономия не менее важна, чем остальные предметы? - спросил отец, соединив кончики пальцев и бесстрастно глядя на Гарри.
- Да, папа. Изви...
- Молчать. А то, что мистер Уизли - безмозглый болван, которому светит в лучшем случае место продавца в лавке своих братьев? И что общение с ним пагубно влияет на тебя? И, - отец слегка повысил голос, - что давно пора перерасти глупую детскую игривость? Ты понимаешь, скверный мальчишка?
Гарри с трудом удержался, чтобы снова не прикусить губу. Он понимал,что отец говорит правильные вещи - но все-таки было очень обидно за Рона. И еще он немного испугался: сказанное означало, что отец просто взбешён. Вообще-то Гарри слышал от некоторых, что тот в молодости совершенно не держал себя в руках и мог говорить ужасные вещи, но так и не поверил. У отца было много врагов, так что все это - просто пустые сплетни. С Гарри он вёл себя спокойно и ни разу не назвал его никаким дурным словом, и раз уж дошло до "скверного мальчишки" - дело плохо.
- Понимаю, папа. Прости меня, пожалуйста, - безнадёжно пробормотал он. - Я больше не буду.
- Надеюсь, мистер Уизли уже наказан профессором Макгоннагл? - резко спросил отец.
- Папа, он не виноват. - Гарри осмелился на миг поднять голову - это была моя идея - ну, с фейерверком... - он немного лукавил, но подставлять Рона не хотелось. Гарри знал, что отец его сильно недолюбливает, и увы, может превратить жизнь приятеля в череду больших неприятностей - а тому и так доставалось.
После долгой паузы послышался скрип кресла.
- Я рад, что ты не перекладываешь собственную вину на других, - сказал отец несколько спокойнее. - Хорошо, Гарри. У тебя будет возможность осознать всю недопустимость и безалаберность своего поведения.
- Спасибо, папа.
- Пока не за что, - серьёзно сказал отец и посмотрел на Гарри со значением. Тот почувствовал привычный холодок в груди. Нет, он понимал, что на самый лёгкий вариант сегодня рассчитывать не приходится, но в носу все же немного защипало. Он незаметно переступил с ноги на ногу.
- Да, конечно. Ты позволяешь мне идти?
- Позволяю - сказал отец, немного помолчав, - Я вижу, что ты действительно понимаешь, насколько серьёзен проступок. Ступай.
Гарри подавил вздох, поклонился и пошёл в спальню отца - там, в правом нижнем ящике платяного шкафа лежала большая плоская коробка, обтянутая кордовской кожей - отец рассказывал,что она принадлежала еще прадедушке Принцу. Он взял коробку и, ощутив её тяжесть, склонил голову. Нет, действительно, а на что он рассчитывал? Просто шлепков за срыв урока явно не достаточно. Надо собраться с силами и идти в кабинет... На пороге Гарри слегка запнулся, но тут же выровнял шаг, вернулся к отцовскому столу и аккуратно поставил коробку на край. Отец кивнул.
- Спасибо, Гарри. Domus!
Крышка щёлкнула, и Гарри малодушно отвёл взгляд - почему-то за долгие годы так и не привык сразу смотреть на содержимое. Отец покачал головой.
- Выбирай поскорее, сын. У меня много дел, да и тебе не стоит нарушать режим дня.
...Старую серебряную щетку для волос Гарри отверг сразу - отец пользовался ею в прошлый раз, а он сам сказал, что нынешняя провинность намного серьёзнее. Маленькая шёлковая плеть - ну, это вообще смешно, Гарри и наказывали-то этой штучкой только в раннем детстве за лёгкие шалости. Отец с улыбкой говорил, что хранит её лишь из-за сентиментальных воспоминаний... Он потянулся к пучку зачарованных на неувядаемую свежесть тоненьких берёзовых прутьев, но отец осторожно удержал его руку.
- Думаю, нет. Всё-таки третий раз за месяц, Гарри. - сказал он озабоченно. - Мне кажется, необходимо нечто более весомое.
- Да, папа, - упавшим голосом сказал Гарри. Он поколебался между гибким стэком и длинной указкой, но непреклонно-ласковый взгляд отца все же заставил его выбрать наиболее "весомое" - толстую ивовую розгу. В отличие от стэка и указки она обвивалась вокруг тела, а чары не давали ей сломаться. Гарри взял розгу обеими руками и почтительно подал её отцу. Тот кивнул.
- Правильный выбор, сын.
Гарри снял мантию, ровно сложил её и отнес на диван. Ботинки надо было поставить рядом, носки - убрать в них. Брюки и галстук он повесил на спинку стула, трусы свернул и убрал в карман. Потом аккуратно закатал полы рубашки до пояса - чтобы ягодицы оказались полностью доступны для наказания. Отец одобрительно кивнул и, подойдя, оправил какую-то только ему заметную складку ткани. Он внимательно оглядел Гарри и прикоснулся кончиком пальца к синяку на его животе.
- Где ты так ушибся?
- На тренировке, - робко ответил Гарри - он знал, что отец не особенно расположен к его увлечению спортом. Отец нахмурился, но сказал только:
- Напомни мне потом обработать его бальзамом. И впредь будь осторожнее.
Каменный пол был ледяным, Гарри поджал пальцы ног и поморщился - мошонка подобралась от холода, в паху неприятно потянуло. Отец, засучивавший рукава мантии, мельком глянул на него и поманил к себе.
- Встань на ковер, не нужно мёрзнуть. Стул или скамейка? Стол не предлагаю - у меня нет времени убирать с него бумаги.
- Лучше скамейка, пап. - нерешительно ответил Гарри. Лежать на твёрдом, конечно, гораздо неудобнее, чем стоять,опираясь на стул, но он не был уверен, что сможет сохранить неподвижность. А валиться на пол вместе с этим чёртовым стулом - просто унизительно. На мягкий диван или кровать в отцовской спальне он и не рассчитывал - отец говорил, что место для отдыха и сна ни в коем случае не должно ассоциироваться с наказаниями. Гарри с ним полностью соглашался. Летом они несколько дней провели в гостях одного из отцовых коллег-зельеваров в Италии - домик у того был крохотным, и Гарри с отцом выделили только одну комнату. Италия Гарри понравилась, но, к сожалению, он допустил оплошность, разболтавшись с одним парнем на пляже - а ведь отец всегда учил его тщательно подходить к новым знакомствам. Парень оказался магглорожденным, о чём имел глупость сообщить отцу. Тот, конечно, на людях и виду не подал, но едва они вернулись с пляжа, запер дверь, велел Гарри снять трусы, лечь на диван и выпорол указкой. Кажется, и порол-то вполсилы, но Гарри до самого отъезда на этом диване просто не мог сидеть. Почему-то очень противно было.
- Хорошо, тогда скамейка. Ты готов?
- Да, папа.
- Отлично. - Отец наколдовал в центре кабинета узкую длинную скамью. Поколебался немного, но всё же застелил её мягким покрывалом - Гарри с благодарностью посмотрел на него. Иногда он не мог справиться с собой и начинал ёрзать - только не хватало занозить колено, а то и чего похуже. Гарри шагнул к скамейке и застыл. Это тоже было тяжело - последний момент, как кувырок на метле. Отец покачал головой.
- Ну, что такое опять?
Он переложил розгу в левую руку, правой мягко погладил Гарри по заду и лёгким шлепком подтолкнул вперёд.
- Ложись, Гарри. Чем быстрее мы начнём - тем быстрее закончим.
Гарри на мгновение стиснул кулаки и бесшумно выдохнул. Потом лёг. Он привычно свёл ноги вместе, поднял повыше край рубашки и вытянул руки вперёд - отец в таких случаях всегда накладывал на него ограничивающие чары, чтобы он себе никак не повредил во время наказания. Магия знакомо согрела кисти и лодыжки, стянула их широкими лентами тепла и плотно приковала к скамье. Отец неслышно подошёл, погладил Гарри по затылку и осторожно повернул его голову набок.
- Мерлин. Ты каждый раз надуваешься, как пузырь. Пожалуйста, не напрягайся, - сказал он ласково и увещевающе. - Я же всё вижу, Гарри. Помнишь, в прошлом году два дня не мог усидеть до конца урока, неужели сейчас хочешь того же самого? Ты ведь уже почти взрослый юноша. Повторяю в сотый раз: ягодицы полностью расслаблены, глаза закрыты, думаешь только о том, как ты был неправ, и как я беспокоюсь о тебе. Ясно?
- Прости, папа, - пробормотал Гарри, тщетно стараясь не зажиматься. Давно знакомая паника сосала под ложечкой, ноги немного дрожали, но он надеялся, что сейчас справится с этим. Отец вздохнул.
- Как с тобой сложно... Для начала остановимся на десяти. Но я не обещаю, что этого хватит, сын.
- Да, папа...
- Тогда начнём.
Розга пронзительно свистнула. Гарри почувствовал ветерок - и сразу же сильное жжение. Толстый прут обвил ягодицы, кончик ужалил в бедро, сразу же показалось, что с него содрали полоску кожи. Но он знал, что это не так.
- Гарри, - строго сказал отец.
- Ой, извини. Один.
Розга свистнула снова, теперь громче.
- Два.
Третий удар пришёлся по тонкой коже под ягодицей. Гарри сжался и прикусил губы - благо отец не видел.
- Три! Четыре. Пять. Шесть. Се...ай! О-оо... - Гарри сдался и закричал. В принципе, ничего страшного в этом не было: отец всегда накладывал Заглушающие, но Гарри почему-то старался не орать, даже зная это. Правда, получалось не всегда.
- Восемь, ой, девять! Десять!
Сердце колотилось, как бешеное, зад и бедра полыхали болью. Гарри громко вздохнул, борясь со слезами, и рядом послышался шелест отцовской мантии.
- Гарри, я же просил тебя расслабиться.
Внутри вдруг вскипело что-то - то, что он не любил, чего опасался и что - Гарри твердо это знал - очень раздражает отца. Но иногда с "этим" просто нельзя было справиться.
- Чёрт! Тебе легко гово...
Он замер от ужаса, не окончив фразы. Сердце подскочило и огненным сгустком застряло в горле, в подмышках выступил горячий пот - и голос отца тут же остудил Гарри холодом, словно каменный пол его кабинета.
- Ещё десять. И будет еще, если ты не научишься владеть собой. Не вздумай сбиться со счёта.
Розга взлетела снова - раз, другой, третий. Гарри терпел, сколько мог, но вскоре выдержка оставила его - он всхлипнул и беспомощно задёргал скованными руками и ногами. От каждого взмаха розги в живот будто засовывали кусок льда, а удары были так болезненны, что казалось - дикий зверь вырывает куски его плоти. Гарри попытался вцепиться зубами в край скамьи, но это не помогло. Зад опять сжался, как каменный. На пятнадцатом ударе Гарри опять закричал, а еще после трёх - точных, хлёстких и безжалостных - безнадёжно расплакался.
- Папа!! Не надо! Папочка, прости меня! - задыхался он, содрогаясь от слёз. Свист розги смолк, отец тяжело вздохнул.
- Гарри. Ты знаешь мои принципы. Осталось всего два раза. Хорошо, можешь больше не считать.
- Да... - Гарри благодарно закивал. Последние удары оказались гораздо слабее предыдущих, но он все равно плакал, забыв о стыде и сдержанности. Плакал, и когда отец снял заклинания, аккуратно растер онемевшие лодыжки Гарри и помог ему встать со скамьи. Ноги дрожали и подламывались. Отец привлёк его к себе, обнял, бережно погладил по затылку и спине, и после этого Гарри разрыдался уже в голос - от облегчения.
- Тихо-тихо... - отец ласково поцеловал его в макушку. - Ты мой хороший, мой умный мальчик. Будешь теперь вести себя достойно?
- Да, папочка... - Гарри уткнулся лицом в его грудь. Отец поцеловал его снова.
- Замечательно, Гарри. Вот так и следует, - он еще раз погладил Гарри по спине.
- Всё, возьми себя в руки. Мы не закончили.
Гарри подавил рвущиеся наружу всхлипы, встряхнул головой, чтобы собраться, и отступил на шаг.
- Спасибо, папа, - он нагнулся и почтительно припал губами к протянутой руке. Та нежно приласкала его щёку.
- Пожалуйста, сын. Ты вёл себя почти прилично. Можно сказать, я доволен тобой сегодня. Надеюсь, урок пойдёт на пользу.
Гарри вытер лицо рукавом и кивнул. Отец улыбнулся, мягко взял его за плечо - Гарри понял и развернулся к нему спиной. Он снова нагнулся, упёрся ладонями в колени: ноги надо было расставить пошире и чуточку присесть - чтобы было удобнее. Отец потрепал его по пояснице.
- Умница.
По горящим половинкам зада пробежались, чуть касаясь, ласковые пальцы и, после тихого "Акцио бальзам", бережно раздвинули ложбинку. На кожу медленно пролилась густая прохлада. Отец осторожно потрогал анус Гарри, смазал его мазью.
- Потужься... да, хорошо.
Он несколько раз нажал на анус большим пальцем, потом взял в ладонь мошонку Гарри и немного оттянул книзу. Гарри, не удержавшись, тихо закряхтел. Отец рассмеялся.
- Сейчас-сейчас, не шуми, - он шутливо пощекотал анус и аккуратно, лишь с небольшим усилием, ввёл внутрь пробку - небольшую и упругую.
- Всё, выпрямляйся.
Гарри медленно разогнул спину. Внутри немного ныло, но на фоне жжения в оставленных розгой рубцах это было почти незаметно.
- Порядок?
- Да, папа, - Гарри улыбнулся отцу. Тот ответил улыбкой и потрепал его по щеке.
- Вот и отлично. Так, давай-ка посмотрим... Tempus! Однако, уже поздновато. Давай, сын. Сегодня... - он немного поколебался, - пожалуй, хватит двадцати минут... нет, всё же тридцать. Согласен со мной?
- Конечно, папа, - с облегчением выдохнул Гарри. Тридцать минут - многовато, конечно, но выполнимо. Отец удовлетворенно кивнул.
- Я как раз успею закончить с эссе седьмого курса.
Он уничтожил скамью, отправил розгу обратно в коробку, вернулся к столу и углубился в работу. Гарри на цыпочках - с пробкой в заднице это было сложно, но отвлекать отца не хотелось, прошёл в дальний угол кабинета. За свои пятнадцать лет он выучил этот угол наизусть - до последнего завитка на обоях. Отец, как обычно, уже подготовил всё, пока Гарри раздевался: на полу лежал толстый мягкий коврик, а воздух слегка колыхался от локальных согревающих чар. Гарри встал лицом в угол и прислонился к ещё влажным от пота лбом к стене. Это было самым последним этапом наказания - после порки следовало определенное время стоять в углу голым ниже пояса и размышлять о совершённом проступке. До первого курса Гарри разрешалось в случае усталости становится коленями на специальную подушку, но позже отец счёл, что он уже слишком взрослый для этого... Гарри закрыл глаза и вздохнул. Пробка всё-таки довольно сильно распирала зад - не то чтобы ему не нравилось это ощущение, но стоять было неловко, да и рубцы болели всё сильней. Он сжал кулаки и постарался сосредоточится. Если подумать, двадцать пять минут - это фигня, зато потом... Минуты шли довольно медленно, но он привык бороться с этим, повторяя про себя порядок варки Феликс Фелицис или еще чего-нибудь в этом духе. Правда, на этот раз сбился - камин вдруг зашипел и осветился зеленью. Отец тут же оторвался от своих пергаментов и подошёл к нему. Гарри не тронулся с места - из камина его было не разглядеть.
- Север, ты занят? У меня трёхминутное дело.
- Только если действительно трехминутное, Люциус.
Чёрт. Вот этого Гарри терпеть не мог. Но делать было нечего. Он смирно стоял в прежней позе, а спиной шуршали мантии и слышались голоса.
- Добрый вечер, друг мой... О. Что, опять набедокурил?
- Как видишь.
- Вижу - у него зад горит, как китайский фонарик. Здравствуй, Гарри.
- Добрый вечер, дядя Люциус, - ответил Гарри, стараясь, чтобы голос звучал как можно естественнее.
- Вот что я должен признать - ты его превосходно воспитал, - серьёзно сказал Люциус отцу. - Просто великолепная выдержка, Север, браво. Это восхитительно. С Драко в этом плане намного сложнее.
- А я говорил Цисси. - заметил отец. - И не раз.
Люциус недовольно прищёлкнул языком.
- Да знаю я, что это бесполезно. Сколько он получил, кстати?
- Двадцать. И заметь, крепчайшая ивовая розга толщиной с мой указательный палец. И никаких обезболивающих чар - я категорически против этого.
- Впечатляет... Плакал?
- Только в самом конце. - Гарри услышал в отцовском голосе нескрываемую гордость.
- М-да. Драко не выдерживает и десятка - начинает визжать и умолять, - сокрушенно сказал Люциус. - И эта идиотская стыдливость - вообрази, в августе он позволил себе ответить на моё замечание какой-то маггловской прибауткой. Я, конечно, взялся за розги. Он орал на весь дом, хорошо, Цисси была в гостях, а то от неё не знаешь, чего и ожидать. Потом стоит у стены, хлюпает носом, сопит, я пытаюсь читать в этом бедламе - и тут домовик объявляет о визите Ивэна. Так этот неженка мне руки кинулся целовать - папа, пожалуйста, позволь мне уйти. Пришлось отпустить - мне только насмешек Розье не хватало. Ума не приложу, что с этим делать. Видимо, летом придётся отправить Цисси развлекаться в парижских магазинах, а самому заняться мальчиком всерьёз.Я всегда говорил: только на традиционном воспитании удержится наше общество.
Гарри незаметно поморщился - в такие моменты ему было очень жаль Драко.
- Не хочу тебя огорчать, но боюсь, ты безнадёжно упустил время, - ответил отец. - За воспитание ребенка следует браться с самых ранних лет.
- Это смотря как взяться, - сердито возразил Люциус. - Кстати - а что Драко на это неделе?
- Минус пять баллов у Макгоннагл, и уже на два дня задерживает сдачу проверочной работы. Гарри, между прочим, подготовился к сроку - и идеально, - усмехнулся отец.
- Да ты его с семи лет постоянно таскал в лабораторию, - отмахнулся Люциус, но всё же помрачнел и стукнул тростью об пол. - Что ж. Пожалуй, я заберу Драко на эти выходные.
- Ради Мерлина. И все же начинай постепенно - нетерпение в таком деле только повредит. Ладно, пойдём поговорим в гостиной - только побыстрее.
- Да-да...
Дверь в гостиную закрылась. Гарри вздохнул и, пока никто не видит, немного расставил ноги - пробка кончиком упиралась в один из рубцов. Хорошо хоть, ждать осталось совсем недолго.
...Когда дядя Люциус убрался восвояси, отец еще немного позанимался делами, а потом отложил перо.
- Можешь повернуться.
Гарри послушно переступил ногами и посмотрел на него. Отец улыбался.
- Пожалуй, я прощу тебе последние пять минут. И даже воспользуюсь Заживляющим бальзамом - всё-таки у тебя завтра целых три пары. Цени мою лояльность, сын.
- Спасибо, папа. - Гарри вышел из угла. Отец легко поднялся из-за стола и поманил его за собой. В ванной комнате Гарри снял рубашку и вновь нагнулся, привычно расставляя ноги. Отец одобрительно хмыкнул и взял с полки склянку Заживляющего.
- Ох... - жжение и боль уходили прочь, блаженный покой, наступающий после этого, был так прекрасен, что Гарри не удержался от вздоха. Отец ласково гладил его зад, потом взялся за стопор пробки и осторожно повернул её вокруг своей оси. Гарри закрыл глаза.
- Па-ап...
- В душ, сын. - отец, забавляясь, снова покрутил пробку. Гарри застонал.
- А-аа... папа, ещё...
- Потерпи. И поторопись - через полчаса отбой.
Он вышел из ванной. Гарри торопливо встал под душ. Пробка внутри при каждом движении терлась о простату, и к концу мытья он был так распалён, что чуть не забыл вытереться. Когда Гарри добрался до спальни, отец уже снял мантию и рубашку и сел в глубокое кресло. Гарри подошёл к нему, забрался на колени и развел ноги как можно шире. Пробка торчала из зада, как хвостик из яблока. Отец, усмехнувшись, погладил Гарри по ляжкам, поцеловал в лоб и снова взялся за стопор. Он поворачивал пробку, покачивал её в разные стороны, то вытаскивал до половины, то снова вставлял до упора. Гарри тихо хныкал, а временами, когда пробка сильно нажимала на простату, громко стонал: весь пах охватывало знобящим лёгким холодком. Член приподнялся и начал сладко зудеть. Потом отец потянулся за бальзамом, глядя в глаза Гарри, тщательно смазал пальцы и начал осторожно продвигать их в анус. Гарри вскрикнул. Теперь два отцовских пальца были у него внутри по обеим сторонам от пробки, и задница казалась просто неприлично растянутой. Ослабевшие мышцы почти не сопротивлялись - отец развёл пальцы и пробка вывалилась ему в ладонь. Гарри застонал в голос. Отец усмехнулся и ущипнул его за сосок.
- Ах! Папа!
- Нравится?
- Ты же зна-аешь...
- Прекрасно, Гарри, - отец хрипло вздохнул. Гарри счастливо зажмурился - теперь ждать осталось недолго.
Отец выронил пробку и сразу же сунул мокрые от скользкой мази пальцы ещё глубже, через секунду добавил и третий. Он снова медленно раздвигал их, растягивая анус до боли, гладил внутри, а второй рукой неспешно дрочил гаррин член. Голова у Гарри кружилась, он ёрзал по отцовским коленям и вскрикивал всё отчаянней. Порка была болезненной, но и только, а это мучительно-приятное действо просто выворачивало его наизнанку. Наконец, отец сжалился, приподнял Гарри и засунул ему. Гарри с криком вцепился в его плечи и начал раскачиваться вверх-вниз. Отец помогал движениями бедер. Он и сам начал стонать - этот звук Гарри просто обожал - хотя сочное чмоканье смазки, упругий, упоительно большой поршень в заднице и пальцы, тискающие головку, были ещё лучше.
- О-оо... - член отца толкнулся особенно глубоко, Гарри дернулся, ахнул и брызнул спермой в ласкающую руку. По телу валом прокатился жар, спина изогнулась в судороге, ягодицы плотно сжались. Отец кончил следом - а потом стиснул Гарри в объятиях так сильно, что у того выступили слёзы. Это было едва ли не слаще, чем всё остальное - в такие минуты Гарри со всей полнотой ощущал, что отец любит его, что заботится, что в целом свете для него нет никого важнее... Он прижался к нему и уткнулся носом в шею.
- Пап, как хорошо...
- Мой мальчик... - голос отца был так нежен, что Гарри позволил себе коснуться его губ своими. Отец ответил, а потом осторожно погладил Гарри по ягодицам.
- Пора, сын. Время.
Гарри кивнул, осторожно слез на пол и нагнулся. Отец очистил себя и его чарами, тщательно смазал широко раскрытый анус Заживляющим бальзамом - внутри и снаружи. Это было щекотно, и Гарри невольно рассмеялся. Отец дал ему лёгонького шутливого шлепка.
- Одевайся, Гарри.
Гарри почти вприпрыжку помчался в кабинет, а отец вошёл следом, наложил на его одежду согревающее заклинание - всё-таки в кабинете было довольно прохладно - и, улыбаясь, следил, как Гарри аккуратно повязывает галстук и расправляет складки мантии. Потом пригладил ему волосы. Гарри прильнул щекой к знакомому теплу - эта рука, большая и сильная, казалась ему самым надёжным, что только может быть на земле. Она умела и лечить, и ласкать, и обучать, и наказывать. Отец наградил его долгим поцелуем в лоб.
- В воскресенье заседание Общества Зельеваров. Хочешь со мной? Потом сможем погулять по Лондону и пообедаем у Ноттов - они пригласили нас еще на прошлой неделе, - мягко сказал он. Гарри радостно кивнул.
- Очень хочу.
- Значит, договорились. И не забудь, в пятницу ты должен помочь мне в лаборатории.
- Конечно, папа.
- Тогда спокойной ночи, Гарри.
- Спокойной ночи, папа.
Факелы в коридоре уже притушили. Гарри, провожаемый тихим потрескиванием огня и шепотком бессонных портретов, быстрым и уверенным шагом шёл к лестнице. На седьмой ступеньке он вдруг застыл - неловкое движение разбередило боль под правой ягодицей - там, где отец, видимо, недостаточно промазал бальзамом. Глаза наполнились слезами, моргнули, изнутри поднялась знакомая злость ... Но Гарри тут же сердито топнул ногой и одним махом преодолел оставшиеся ступени. Чему он научился очень хорошо - так это, в случаях необходимости, быстро брать себя в руки. Отец был превосходным учителем. Гарри всегда этим гордился.
Подбегая к портрету Полной дамы, он подумал, что дядя Люциус в кои-то веки был абсолютно прав - всё держится на традиционном воспитании.
ребекка знатная ебанашка, но фикло у нее годное
