Не Хуайсану требовалось очень, очень много силы воли, чтобы не смеяться, глядя, как эргэ очаровывает призвавшего его заклинателя. Он так очевидно залипал, забывая даже пускать в ход свои возможности, а заклинатель так смотрел на него в ответ, словно и правда верил в беззащитность и безобидность эргэ (безобидность! двухсотлетнего демона, ставшего одним из правителей ада в жалкие двадцать пять! Нет, Не Хуайсан не может перестать над этим смеяться).
Досмотрев этот цирк до того, что эргэ задремал на коленях своего заклинателя, он вернулся под бок к дагэ и его призывателю.
Те ещё не ложились - дагэ полировал саблю, делая абсолютно незаинтересованный вид, Цзян Чэн мрачно сверлил его взглядом и молчал, но "если вы не ответите на мои вопросы, придушу обоих" было буквально написано у него на лице.
- Итак? - поинтересовался он, когда радостно улыбающийся Не Хуайсан сел рядом.
- Не повезло господину Ланю, - ухмыльнулся Не Хуайсан. - Поверить не могу, он и правда считает эргэ безобидным!
- Он выглядит не слишком внушительно, - отметил Цзян Чэн. - Но - два известных по старым текстам правителя преисподней - названые братья? Мне всегда казалось, что демоны не склонны к союзам с себе подобными.
Не Хуайсан захихикал.
- Ты рассказывай-рассказывай, как так получилось, - фыркнул Не Минцзюэ.
- Я и сам не знаю! - снова хихикнул Не Хуайсан. - Само как-то вышло, дагэ!
- Врёшь, - хмыкнул Цзян Чэн, за последние месяцы привыкший к манерам младшего демона и, в отличие от всяких Ланей, всегда помнивший - не бывает безобидных высших демонов.
Не Хуайсан оскорбленно надулся.
- Как ты можешь...!
- Врёт, - с ухмылкой подтвердил подозрения заклинателя старший демон. - Сказано, рассказывай.
- Я всего лишь предположил это на одном из пиров, где присутствовало большинство правителей преисподней! - оскорблённо отозвался Не Хуайсан. - И почти все присутствующие сочли это невероятно глупой затеей! А дагэ и эргэ взяли и воплотили её! При чём же тут я, это было целиком и полностью их решение!
- Он предположил это на весь зал именно в тот момент, когда я высказывал этому суккубьему сыну всё, что думал о его последнем политическом проекте, - с виду флегматично отметил Не Минцзюэ, но его ухмылка не позволяла обмануться. - Проект был неплох, но позволять этому мальчишке сгрести себе всю потенциальную выгоду от него я не собирался, и основательно подумывал, а не завоевать ли и его владения - в бою он мне не ровня и никогда не был.
- На самом деле, - заговорщически прошептал Не Хуайсан, - мы с эргэ гораздо более схожи, чем любой из нас с дагэ. Дагэ-то чистокровный разрушитель, а у нас с эргэ у обоих матушки из суккубов. Хотя, конечно, моя матушка и рядом не стояла с госпожой Мэн Ши, главой одного из суккубьих кланов, моя аж официальной наложницей к отцу пошла. Какой позор для суккубы!
Его хвост незаметно обвил запястье заклинателя, пощекотал ладонь темно-каштановой кисточкой на конце.
- И именно поэтому ты отлыниваешь от тренировок, чтобы быть позором ещё и для меня! - осуждающе заметил Не Минцзюэ.
- Может, я не отказался бы потренироваться в других искусствах, - лукаво улыбнулся за веером Не Хуайсан, ловя внимательные взгляды и от старшего брата, и от их заклинателя.
Его, может, всё ещё уязвляло, что брат соблазнил себе заклинателя первым, и сделал это легко и прямолинейно - подумать только, хватило одного удачного призыва в неудачный момент, прямо во время сна!
Поскольку возражений сразу же не последовало, он позволил своему хвосту скользнуть с запястья на шею Цзян Чэна.
Заклинатель фыркнул на это, но не стал пытаться перехватить хвост, - тонкий, теплый и гибкий, - уже зная, насколько бесполезно пытаться остановить демона, на которого нашло игривое настроение. Не то чтоб ему не нравилось. Не Хуайсан, пряча ухмылку за веером, смотрел на него и видел его довольство, видел как он наслаждается вниманием и чужим вожделением. Хвостом он притянул заклинателя ближе к себе, заставляя его ненадолго потерять равновесие.
- Разве могу я думать о чём-то ином в присутствии такого красивого человека? - вкрадчиво промурлыкал он. Насмешливый хмык брата слегка смазал впечатление, и Не Хуайсан бросил на него выразительный взгляд. Не Минцзюэ закатил глаза, и Не Хуайсан едва удержался от смешка. Брат так притворялся, что ему не нравится вид! Ну, пусть притворяется. А пока можно свободной рукой ласково погладить человека по щеке, легко коснуться пальцами его губ, немедленно поддающихся даже этому касанию.
Их человек такой забавный - и красивый в этих попытках скрыть возбуждение за безразличием и злостью. Демоны плохо умеют любить, но ведь можно и просто дарить внимание - и человек пьёт его, как воду в жаркий день. Прикосновения, внимательные взгляды, вздрагивающее под хвостом горло. Человек так молод - ему нет и двадцати, и его тело реагирует легко и откровенно на легкую, но однозначную ласку.
- Я хочу увидеть твои губы на члене моего брата, - все тем же вкрадчивым, мурлыкающим тоном говорит Хуайсан, не отводя веер от своего лица. Человек видит только его глаза, прямой и пристальный взгляд, и краснеет от того, как на эту просьбу приоткрываются его губы и учащается дыхание. Брат за спиной человека тоже резко вздыхает - должно быть, соскучился за долгий день, он, в отличие от человека, умеет сопротивляться обаянию младшего - когда тот не использует свою ауру, конечно, но в присутствии человека это было бы излишне.
Человек резко кивает, он уже знает - без его явного согласия его не тронут. Хуайсан снова гладит его губы, проталкивает меж них два пальца и касается мягкого языка, сам стремительно облизывается за веером, но рано. Его хвост все ещё обхватывает шею человека и сжимается чуть крепче, перекрывая дыхание и разворачивая его к брату.
Не Минцзюэ успел откинуть в стороны полы верхней одежды и чуть стянуть штаны, он сидел, привычно расслабленно, чуть откинувшись назад, выпустив из плена ткани оба своих огромных члена, но он все равно вздрагивает, когда Хуайсан буквально натягивает их человека горлом на один из них.
Только хвостом, ничего более, не сдвинувшись из своей безупречно аккуратной позы. Он ритмично сжимает и разжимает хватку хвоста, позволяя человеку поймать ритм и дышать, чувствует кожей как дёргается глотка от того, как движется в ней толстый член, и в какой-то момент сжимает хвост крепче, на грани вреда, но только на грани.
Брат ахает, задыхаясь, хотя казалось бы, не на его горле сжалась теплая удавка, и накрывает ладонью волосы человека. Хуайсан видит, как брату хочется сжать эти волосы в кулаке, но тот сдерживается, и он ослабляет хватку, только чтобы повторить трюк спустя пару минут.
- Я так чувствую твой хвост! - низко рявкает брат, и на это уже у Хуайсана сбивается дыхание. Но он достаточно контролирует себя, чтобы не навредить человеку. У того по щекам текут рефлекторные слезы, но он плотно сжимает губы и от него так пахнет возбуждением, что нет сомнений - ему нравится. Хуайсан щекочет его меж ключиц кисточкой на хвосте, а потом гладит этой кисточкой второй член брата, дразнясь. Рука брата в волосах их человека всё-таки сжимается, но не давит, его члены вздрагивают от возбуждения, и брату так явно мало, что Хуайсан всё-таки на пару мгновений закрывает веер и позволяет брату увидеть, как он облизывается. И он смещается ближе, гладит человека по спине свободной ладонью и распутывает его пояс.
У их человека красивое тело, стройное и жилистое, и рассекающие его шрамы от дисциплинарного хлыста, которым человека пытали, его только украшают. Как знак силы, как ритуальные шрамы разрушителей, как знак, что он выжил и выдержал всё выпавшее на его долю. Хуайсан хочет видеть его, хочет видеть, как напрягаются и расслабляются под светлой кожей его мышцы, как он краснеет, хочет чувствовать тепло его кожи. Он раздевает человека неспешно, одной рукой, наслаждается тем, как слои ткани соскальзывают один за другим. Гладит шрамы, очерчивает кончиками когтей проступающие под кожей позвонки и ребра, совсем расслабляет хвост на горле, чтобы дотянуться кисточкой до обнажившейся груди с горошинами сосков и грубыми следами хлыста. Шерсть на кисточке мягкая, как лучший шелк, и это должно быть щекотно, но человек только приглушенно стонет.
Хуайсан наконец заставляет его приподняться и стаскивает с него штаны, последнюю оставшуюся на нем одежду, и теперь их человек полностью обнажен между двух одетых демонов. Хуайсану безмерно нравится этот вид. Он гладит человека по заду и наконец откладывает веер.
Он наклоняется, чтобы поцеловать шею их человека со спины, коснуться губами каждого позвонка, прикусить все ещё не зажившие до конца бугры шрамов, прижимается к нему, позволяя ему всей спиной ощутить прохладный шелк одежды и дотягиваясь поцеловать брата над его надетой на член по самое горло головой.
Не Минцзюэ немедленно ловит Хуайсана за шею свободной рукой, не позволяет отстраниться и целует брата жадно и крепко, растрепывает безупречную прическу.
Хуайсан знает, что брату он куда больше нравится другим - растрепанным, распластанным по постели, раскрасневшимся и вздрагивающим на хватку жадных рук, раскрывающимся на его члене - или даже на обоих. Его собранное изящество вызывает в брате желание разрушить его, уничтожить всем собой, и раньше тот не медлил с этим, но при человеке брат осторожнее, и это заставляет Хуайсана ухмыляться в поцелуй. Он ещё порадует брата, но не раньше, чем наиграется сам, а самому ему нравится так - не позволяя одежде смяться и единой неровной складочкой, и поправив обратно волосы, едва оторвавшись от губ старшего брата.
Тот разочарованно стонет и, пользуясь тем, что Хуайсан совсем расслабил кольца хвоста на шее человека, отрывает того от своего члена и поднимает к своему лицу, чтобы поцеловать со всей жадностью уже его. Хуайсан тихо хихикает, облизывая пальцы. Его слюна куда более скользкая, чем человеческая, и этого более чем хватает, чтобы, все так же безупречно сидя, погладить меж ягодиц привставшего на коленях человека. Пока только погладить, но тот вздрагивает и подаётся на влажные пальцы.
- Ч-ш-ш, - тихо смеется Хуайсан, отводя руку. - Сиди смирно и позволь мне ласкать тебя, - мурчит он, наклонившись к самому уху человека, так чтобы тот чувствовал его дыхание. - Такой жадный, такой красивый, такой чувствительный, - шепчет он, снова гладя там послушно замершего человека. Тот напрягается в руках брата, и брат тоже слышит этот шепот, судорожно сжимает руки на поясе человека, прижимает его к себе крепче.
- Весь наш, - хищно урчит Хуайсан. - До конца, и мы не отпустим тебя.
Его глаза светятся в полумраке потусторонним светом, когда он, снова облизнув пальцы, погружает в человека сразу два пальца по первую фалангу.
Человек ахает и стонет, когда пальцы легко скользят в него глубже. Он старается расслабиться, но меняющийся ритм не позволяет ему привыкнуть к ощущениям. Он узкий, несмотря на то, что последнее время они часто трахаются втроём, и его нужно хорошо растянуть, прежде чем Хуайсан натянет его на брата уже не ртом. Или не на брата, он ещё обдумывает это, проталкивая в их человека третий палец.