Вода внизу была мутно-бурой, почти непрозрачной. Изредка она наплескивалась на обрывчик странными мелкими дуговыми волнами — словно кто-то там, в тумане, бесшумно опускал в воду огромный камень, и от него без всплеска расходились концентрические круги.
Комендант ковырнул носком сапога жухлую траву на краю обрыва. Вниз посыпались желтые комья суглинка. Потом вдруг оторвался и с шумным плеском рухнул кусок дернины. Комендант опасливо отошел от края подальше, перешагнул бордюрчик бывшего газона и встал на трещиноватом асфальте дорожки. Здесь уже не тянуло сырым теплом бурой жижи, и коменданта сразу охватил озноб. Он сел прямо на асфальт, обхватил колени руками и съежился, вжав голову в плечи. Сбоку что-то зашуршало среди наполовину сгнивших, наполовину засохших остатков центральной клумбы. Комендант покосился туда — Проша бурым комком довольно шустро ползал между спутанными коричневыми стеблями. Что там росло-то? Пионы, кажется.
На клумбе кто-то затрепыхался, задушено пискнул, потом послышался треск и долгий хлюпающий звук. Коменданта передернуло, он резко отвернулся и встал. Внезапно пошатнулся — и даже не сразу понял, что это не головокружение. Но земля дрогнула еще раз, длинным мягким толчком — словно кто-то плавно потянул из-под ног коменданта ковер. А потом край обрыва вдруг резко стал ближе. Наверное, когда берег ухнул вниз, должен был раздаться громкий плеск, но комендант почти ничего не услышал — уши у него заложило резко, словно во взлетающем самолете. Панического шуршания на клумбе он тоже не услышал, лишь краем глаза заметил быстро и целеустремленно ползущего по асфальту Прошу. Комендант брезгливо отшатнулся, когда тот, перебирая пухлыми пальцами, заполз на край сапога и вцепился в щиколотку неожиданно сильной хваткой. Вцепился и несколько раз сжал, словно побуждая к действию.
Комендант, встряхнувшись, отшагнул назад раз, другой, третий — но все не разворачивался, словно боялся чего-то не увидеть. И тут ковер потянули еще раз. В уши вдруг резко ворвались звуки — низкий гул, грохот и треск чего-то рушащегося сбоку, всплески от падения глыб асфальта в воду. Комендант нелепо подпрыгнул, резко развернулся и побежал, краем сознания успев удивиться, что тяжесть и давление на правой ноге никуда не исчезли — Проша держался поистине мертвой хваткой.
Убежать он успел недалеко. Земля плавно накренилась, коменданта вдруг потянуло назад, опрокинуло — и он увидел на фоне стены тумана невысокую, но неодолимо накатывающую волну, гребень у нее слегка даже пенился, и вид у пены был как у перекипевшего мясного бульона.
Когда его накрыло, комендант уже успел перевернуться на живот, и, утянутый в бурый грязный водоворот, он не захлебнулся сразу. Беспорядочно загребая в воде руками и ногами, он ухитрился довольно быстро выплыть на поверхность, в панике огляделся, пытаясь найти берег, но ничего не увидел. Туман сгустился так, что он даже ладони свои едва мог различить, когда молотил ими по воде. Правую ногу по-прежнему отягощал груз, комендант попробовал стряхнуть сапоги — левый снялся довольно легко и канул в бурую бездну, но правый остался на месте.
Вода уже почти успокоилась, коменданта мерно, но невысоко качало, иногда откуда-то раздавались гулкие всплески, но направление в тумане определить было невозможно. Задирая голову, комендант пытался разглядеть хоть что-то — и, на его счастье, туман сбоку слегка поредел, и там замаячило что-то темное, высокое. Комендант грузно развернулся и поплыл в ту сторону, уже уверившись, что там — берег. Руки у него устали, правая нога загребала невпопад, он тянул шею, жадно вглядываясь в темные силуэты впереди, и потому больше ничего вокруг не замечал. Так что первый удар был неожиданным. Что-то твердое врезалось ему в бок, он задохнулся, хлебнул воды, вынырнул, отплевываясь, и ошалело закрутил головой, пытаясь понять, на что налетел.
Но это налетело на него. Узкая тень, торпедой разрезая воду, промчалась почти у самого носа. Комендант успел разглядеть мокрую деревянную поверхность и темный металлический наконечник. Над подмышечной перекладиной костыля вода бурлила, обтекая лохмотья ткани и поролона. Комендант шарахнулся назад — и тут его ударило по ноге. Обломок костыля угодил прямо по косточке, правда, скользом, но тупая боль сразу растеклась от места удара.
Комендант стал грести быстрее, стремясь к уже явственно проступающему в тумане берегу. Груз на правой ноге исчез, но от боли он почти не мог ею двигать. Темные, едва различимые в воде тени проносились мимо, комендант старался не шарахаться от каждого плеска и движения. Вот… уже близко… Он греб, даже не заметив почти еще пары ударов в бедро, а потом и по плечу. От удара по плечу деревяшка расщепилась и острый отломок поцарапал коменданту ухо. Кровь полилась, расходясь в воде багровым. Комендант уже задыхался, но берег был совсем рядом — вот сейчас, еще пара гребков…
Удар в грудь настиг его на расстоянии вытянутой руки от подмытой кромки асфальта. Под ногами так и не было дна, только мутная, бездонная вода — и из этой пропасти вертикально вверх, словно пущенная чьей-то рукой острога, прилетел зазубренный обломок металлической трубки. От удара коменданта почти швырнуло вперед, и слабеющие пальцы вцепились в кромку асфальта. Но через пару секунд они соскользнули, тело обмякло в воде и закачалось посреди все шире расплывающегося темного пятна.
Через некоторое время мелкой волной к берегу прибило и темный распухший ком, насквозь проколотый острой деревянной щепой. Пальцы на кисти иногда все еще конвульсивно подергивались, но все слабее и слабее. И наконец замерли.