Смеркалось.
Село постепенно накрывало апрельскими сумерками; в их свете косенькие опустевшие домики слепо щурились на разбитую дорогу и редкие фонари.
За старым забором мирно ворковали голуби; стоило бы, наверное, их прогнать.
Известно же: где голуби, там почта. Где почта - там листовки.
А листовки - это беда.
Рекламные листовки Иван Митрофанович безуспешно выгребал все утро из почтового ящика: они появлялись снова и снова, пестрые, надоедливые, до рези в глазах одинаковые и яркие. Что только с ними ни делал Иван Митрофанович - они возвращались.
Жёг - находил на столе на следующее утро кипу подгоревших листовок вперемешку с письмами, на конвертах которых кокетливо красовались штампы администрации.
Закапывал ящик - обнаруживал тот новехоньким на своем месте, только вместо одной опоры у ящика их было пять, а створка недобро клацала и все норовила оттяпать руку.
Один раз Иван Митрофанович не поленился, дотащил ящик до реки и утопил его там, а потом с грустью наблюдал, как по чистой речке растекаются рекламные разводы. Впрочем, грустить пришлось недолго: ящик выплыл к нему и припустил за ним с такой скоростью, что Ивану Митрофановичу пришлось показывать прыть, которой и в лучшие годы у него не было, чтобы не дать себя сожрать.
У дома, впрочем, ящик занял свое привычное место и больше никуда не девался, так что с тех пор их с Иваном Митрофановичем общение ограничивалось чисткой, но толку от этого было немного: стоило вычистить ящик, как птицы тащили листовки и редкие письма снова и снова, и прогонять их было почти бесполезно.
Почтальону хоть в морду дать можно было, а эти... Тварь неразумная, чуму приносящая.
А ящик ещё и не огрызался.
- А ну уйди! - сердито замахала клюкой Юрьевна; голуби от нее шарахнулись в разные стороны, вихрем взлетели листовки и безрадостно опустились вниз, на серую землю. - Что грустишь, Вань?
- Да не грущу я, - степенно ответил Иван Митрофанович. - Так, юность вспоминаю. Фестивали, гулянья, знаешь.
- У, вспомнила бабка, как в девках была, - фыркнула Юрьевна и толкнула его в плечо. Грузно уселась рядом; заскрипела жалобно лестница. - Хотя вон девочки сегодня тоже вспоминали. Помнишь, и корейцы, все в блестках, приезжали, и мультики рисованные китайские привозили, и даже конфеты импортные... Эх. А у меня тебе письмо, кстати, - она завозилась, не обращая внимания на смешок Ивана Митрофаньевича. - Председатель просил передать.
- А что не голубем? - удержаться от ехидства не получилось.
Юрьевна треснула его конвертом по голове.
- Сказал, что голуби все заняты, а сам в ящик не понес, боится, что руку откусит.
- Правильно боится.
Оба синхронно посмотрели на ящик, который одной из опор задумчиво ковырялся в стопке порножурналов. Порножурналы приехали с утра, и после долгого вдумчивого изучения Иван Митрофанович пришел к выводу, что кинет их в печку-буржуйку.
Письмо, которое впихнула ему в руки Юрьевна, ощущалось почему-то очень тяжёлым. Неохотно Иван Митрофанович разорвал конверт и отдал его Зойке, молодой полумеханической козочке, которая к нему недавно приблудилась.
Зойка ела все, включая ведра, обломки выставок самодеятельности и даже листовки, что было очень удобно - зелени в деревне все равно уже не было; пока она медленно хрустела конвертом, Иван Митрофанович развернул письмо.
"Товарищ Обычайко!
Пишет Вам председатель колхоза Геварин. Спешу ответить на Ваше обращение от двенадцатого декабря прошлого года.
Починить Ваш забор не представляется возможным, пусть Вас не смущает, что замки больше не работают: наш колхоз - место только для своих, никто чужой не посягнет на Ваши границы и Ваше добро.
Бюджет пуст, но председательство колхоза упорно работает на устранение временных неурядиц, которые возникли в процессе обновления деревни. Каждая Ваша жалоба обрабатывается, мы знаем и работаем над ее исправлением!
1. Не обращайте внимания на дыру в земле на торговой площади. Это техническое отверстие. "Лезущие из нее фиолетовые щупальца" - не более, чем оборванные кабель-каналы.
2. Молоко в деревне зелёное потому, что белое - устарело. Мы обогатили состав, коровы молочного хозяйства теперь питаются только отборным сеном из соседнего колхоза. Если после него Вам мерещатся цыгане - Вам не мерещится.
3. Мы знаем, что бабушки путаются в платках. Знаем, что платки улетают от хозяев, знаем, что без них холодно. Мы, конечно, постараемся договориться с текстильным заводом, чтобы они прекратили использовать НЛО для транспортировок своей продукции, но Вы понимаете - оптимизация. Всех оптимизируют. И нас. И Вас. И небо, и землю.
4. И по Вашей последней жалобе - рабочие замотивированы на успех. Будьте более терпимым к чужой культуре, постарайтесь понять. Видите, что кто-то застрял в чужом окне - подтолкните, видите, что кто-то потерялся и не помнит, как его зовут - придумайте ему имя. Разбираются. Потерпите.
На втором листе - счёт. Ваша пенсия уже переведена на наш счёт; все для Вашего удобства, так как мы знаем, что почтовое отделение ещё не восстановилось после налета зергов. Мы знаем, что Вы радеете за наш колхоз, и рады вместе с Вами вести его к светлому будущему!
Спасибо Вам за Ваши труды!
Председатель коллективного хозяйства "Дневниковское",
Геварин Э.Ч.
08.04.2041
P.S. Если в отхожем месте будет урчать и проситься наружу детским голосом - это технические работы, просим отнестись с пониманием".
Зойка моргнула механическим глазом, когда Иван Митрофанович молча протянул ей письмо.
Юрьевна хмыкнула.
По улице медленно маршировал батальон бабушек в ситцевых платках, повязанных на манер балаклав; вскоре они скрылись из виду, а над высокой башней администрации взвился батальон розовых блестящих дронов в виде известного органа.
"А ну вон от администрации! Суки-сволочи-супостаты-враги народа, всех расстрелять, враги колхоза и рода человеческого!" - зашлась воем сирена над деревней. - "Руки прочь от председателя, мы бы все провалились в бездну, если бы не он!"
Дверь сортира жалобно заскрипела; Иван Митрофаньевич закурил, взял обрез, выдал такой же Юрьевне и неспешно побрел в сторону сортира, из под-двери которого хлестало содержимое, тянуло руки и пыталось заговорить.
Вой сирены сменился на Angels Fall First.
С "интеграции с новыми, необыкновенными технологиями" прошло уже двадцать лет.
Под светом с неба фиолетового отверстия, которое как копия было похоже на то, что находилось на торговой площади, но больших масштабов, Иван Митрофаньевич распахнул дверь старого сортира и выстрелил коричневой твари в.... Наверное, сердце.
Ночь наступала на Дневниковское.
Ещё одна ночь, которую надо было пережить.